- Вы очень странный человек! - воскликнула она. - Как вы можете хотеть жениться на Джулии, если знаете, что она любит Линтона? Ведь вы это знаете, правда?
- Ну конечно! Я был ее самым благожелательным наперсником, и совершенно искренне. Человек вспоминает свою собственную первую любовь с легким покалыванием и с такой безграничной благодарностью! Я не стану корить Джулию за ее прелестные ностальгические воспоминания и не буду настолько отвратительно вульгарен, чтобы внушать ей, что ее трогательный маленький роман был не более реален, чем сказочная история. Она не так часто будет им предаваться - только когда случится нечто, способное повергнуть ее в меланхолию! А потом она, бедняжка, совершенно забудет про свое мучительное открытие, что Линтон на самом деле имеет очень мало сходства с прекрасным принцем в ее воображении - создание, которое я нахожу слегка тошнотворным, - но, пожалуйста, не говорите ей о моих словах! Дженни улыбнулась и нервно сказала:
- О, Джулия ничего не знает о Линтоне! Я не понимаю ее - никогда не понимала! Конечно, я надеюсь, что, возможно, вы поймете, но мне всегда казалось, что она из тех, чье сердце с такой же легкостью надрывается из-за воробья, найденного мертвым в канаве, как оно надрывалось из-за Линтона. И не сомневаюсь, что она отойдет достаточно скоро, потому что считаю: она внушила себе, что любит Адама, так же как внушала мне, у меня на глазах, что у нее жар...
Она умолкла, плотно сжав губы, и после короткой паузы сменила тему.
Он не делал никаких попыток вернуть ее к прежней, а весело разговаривал о множестве других досужих предметов до тех пор, пока передвижение по саду не вывело их снова к дому. Они пошли на голоса, к развалинам часовни, где и обнаружили всех остальных. Джулия сидела на фрагменте обрушившейся Каменной кладки под своим легкомысленным зонтиком, чтобы защитить лицо от солнца, не сводя меланхолически-удивленного взгляда с Адама, который стоял в нескольких шагах от нее, беседуя с мистером Килверли. Мисс Килверли бродила по развалинам и время от времени отпускала оценивающие замечания, обнаружив кусочек собачьего зуба или поросшую лишайником надгробную плиту. Мистер Килверли, похоже, стал на удивление красноречив, и, когда Дженни и Рокхилл оказались в пределах слышимости, доносившиеся до них слова, такие, как "десять кумов на акр", "улучшенный севооборот", дали им понять, что познания мистера Килверли не ограничивались лошадьми и собаками: он был еще и страстный агроном.
- Ах, бедняжка! - негромко воскликнул Рокхилл. - Сознайтесь, леди Линтон, что, видя эту картину, даже каменное сердце сожмется от сострадания!
Услышав приближающиеся шаги, Джулия повернула голову и улыбнулась. Ее улыбка всегда была прелестной, а сейчас она выражала истинное блаженство и совершенно очевидное облегчение. Ее мягкий взгляд был устремлен на лицо Рокхилла, пока он шел к ней, а когда протянул руку, она вложила в нее свою и поднялась, дав ему увести себя чуть в сторону. Когда они медленно прогуливались вокруг развалин и Рокхилл держал Джулию под руку, она, вздохнув, сказала:
- До чего красиво, правда? Эта груда камней навевает такие раздумья! Я однажды видела ее при лунном свете - такая спокойная, такая загадочная, безмолвно хранящая тайны прошлого! Как можно смотреть на эти руины и думать лишь о том, что это всего-навсего прекрасная площадка для игры в прятки?
Его глаза весело заблестели, но он ответил подобающим образом.
После горестной паузы она вздохнула:
- Так о них говорит Шарлотта, но я не ожидала услышать такое от Адама... - Она не закончила фразу и опять вздохнула, сказав вместо этого:
- Полагаю, будучи женатым на Дженни... Она такая прозаичная! Очень добрая и очень хорошая, конечно, но.., ах, жаль, что она так изменила Адама! Раньше он никогда так не говорил!
- Возможно, - тактично предположил его светлость, - он просто хотел, чтобы молодой Килверли почувствовал себя непринужденнее.
- Да, возможно... Но называть Орландо Девериля болваном!..
- Это, - согласился его светлость, - было, конечно, очень нехорошо, но нужно помнить, что Линтон - человек военный и способен смотреть на поведение человека, которое нам кажется высшей степенью доблести, совсем другими глазами.
Они медленно шли, пока она обдумывала только что услышанное.
- Рокхилл! - внезапно сказала она. - Что такое кум?
- Полагаю, - ответил он осторожно, - что это какая-то единица измерения, но, прошу вас, не спрашивайте меня, какая именно, поскольку я не имею ни малейшего понятия!
- Думаю, это что-то связанное с пшеницей, - предположила она.
- Я совсем не удивлюсь, если вы окажетесь правы:
.оно звучит так, как будто имеет какое-то отношение к пшенице.
При этих словах она подняла взгляд на его лицо, глаза ее искрились от смеха.
- Ах, Рокхилл! Вы такой забавный - и мне так уютно с вами! Я уверена, что вы не можете не знать: у вас ведь тоже есть фермы, правда?
- Кажется, есть несколько, но, стыдно признаться, я никогда не утруждал себя управлением ими.
- - У вас есть управляющий, как у папы, хотя папа все-таки немного и сам интересуется. Не так, как Адам! Помогать фермерам! Должен ли он так поступать? Это просто ужасно! Я думала, когда он женится на Дженни, у него будет огромное состояние.
Рокхилл улыбнулся тревоге, промелькнувшей на ее лице.
- Но это вовсе не ужасно, прелесть моя! Разве вы не слышали, как леди Линтон говорила: он находит в этом удовольствие? И я в этом не сомневаюсь это у него в крови. Уверяю вас, на поля его приводит собственный выбор, а не необходимость. Кок из Норфолка делает то же самое, и, насколько я знаю, десятки других тоже;
Я готов держать пари: прежде чем Линтон станет намного старше, он встанет в ряды благородных фермеров - Расселы, Каппели, Рокингемы, Эгремонты.,. О, не глядите на меня с таким испугом! Это в высшей степени похвально, и к тому же настолько вошло в моду, что те из нас, кто считает это смертельной скукой, скоро обнаружат, что совершенно отстали от жизни.
- Уж я-то точно не считаю это скучным, - сказала Джулия. - Я люблю нашу ферму в Бекенхерсте , и часто думаю, что мне нравилось бы быть фермерской женой, возиться с ягнятами, телятами и поросятами. Папа как-то раз подарил мне ягненка, я играла с ним, и это было милейшее создание!
- У вас будет маленькая вилла, - пообещал он.
- О!.. Нет, нет, пожалуйста, не говорите так! Вы же обещали! Кроме того, я знаю, что это бессмыслица: нельзя держать ферму, не имея дела с противными вещами вроде навоза, и урожаев, и балансирных плугов, и турнепса! Ах, Рокхилл, мне не так просто это забыть - направьте же мои мысли, мои привязанности в другое русло!
- Но я только молил об одном: чтобы мне позволили любить вас, прелесть моя.
- Какой вы славный! Нет, нет, это было бы очень дурно с моей стороны видите ли, мне нечего вам дать.
- Совсем наоборот! Вы можете подарить мне свою красоту. Моему дому нужна хозяйка, а моим дочерям - добрая мать. Я боюсь, - произнес его. светлость тоном глубокого уныния, - что они несчастливы на попечении своей бабушки,. Замечательная женщина, но, пожалуй, слишком уж суровая.
- Ах, милые бедняжки, они просто из головы у меня не идут с тех пор, как вы мне рассказали о них... Но тише! К нам идет Дженни!
Маркиз, вполне удовлетворенный достигнутым прогрессом, послушно умолк и тут же отошел в сторону, чтобы поговорить с хозяйкой. Хотя каждая клеточка его существа сжималась от враждебности, Адам все-таки не мог испытывать неприязни к Рокхиллу. Рокхилл нажил множество врагов, но, когда старался понравиться, никто не мог быть более обаятельным. Перед Джулией он мог прикинуться несведущим в сельском хозяйстве, но с Адамом предпочел обнаружить знания, поразительно обширные для человека, чьи огромные доходы от аренды по большей части поступали из городских районов. Они немного прошлись вместе, обсуждая такие интересные для агронома темы, как хлебные законы, водоотводные каналы и откорм в стойлах; и, как бы скучно ни было Рокхиллу, он восхитительно это скрывал.
Вскоре настало время уезжать. У Джулии не было никакой возможности насладиться разговором с Адамом с глазу на глаз, лишь перед самым отъездом она оказалась наедине с ним на несколько минут и сказала:
- Тебе бы не хотелось, чтобы я приезжала? Ты был бы рад не видеть меня, да?
- Я не могу не радоваться, видясь с тобой. Но это правда - по мне, лучше бы ты не приезжала. Зачем нам встречаться, Джулия? Здесь, где я когда-то думал... - Он заставил себя замолчать. - Ты наверняка знаешь, что я не могу не испытывать боли!
- Я тоже, - сказала она печально.
- Тогда зачем?
- Я хотела видеть тебя, говорить с тобой. Мне так тревожно. Знаешь, я хожу потерянная с того ужасного дня в марте. Ты когда-нибудь оказывался в лабиринте? Ты не можешь найти выход, хотя пробуешь каждую дорожку; и тебя охватывает страх - хочешь позвать на помощь, но не делаешь этого, потону что ты уже взрослая девушка, а кричат только дети!
- Я не могу тебе помочь! - сказал он дрожащим голосом. - Любовь моя, любовь моя, не говори таких вещей! Не приезжай сюда! Было бы лучше, если бы мы не встречались, но уж коли нам приходится, пусть это будет только в Лондоне, когда мы с тобой окажемся на одном приеме! Быть вместе, как мы сейчас, - нет, нет, это не годится! Поверь мне, Джулия, нам обоим станет легче, если мы будем встречаться как можно реже! Это - пытка для нас обоих!
- Думаю, не должно быть так. Разве нельзя, чтобы между нами что-то осталось? Если бы твои чувства принадлежали кому-то другому, тогда другое дело, но ваш брак - по расчету! Ты сделал это, чтобы спасти Фонтли, она чтобы добиться положения в обществе; между вами нет никакой любви. Дженни не может быть уязвлена чем-либо, происходящим между тобой и мной, Адам. Она знает, что ты меня любишь, - она всегда это знала! Разве она требует, чтобы между нами все закончилось, даже дружба? Это на нее не похоже! Она имеет то, о чем мечтала! Разве она требует, чтобы ты посвятил себя ей так, будто женился на ней по любви?
Прошло несколько мгновений, прежде чем он ответил.
- Нет, Дженни ничего от меня не требует.
- О, я знаю, что она не могла! Она вовсе не неразумна! Она также прозаична: исполнена здравого смысла, не слишком чувствительна - она сама бы тебе сказала!.. Но...
Он перебил ее:
- Да, она бы так сказала. Я не знаю, насколько это правда, но зато знаю, что ее можно больно уязвить. Ты говоришь, она всегда знала, что я люблю тебя. Я полагал, что она должна это знать, но она никогда не говорила со мной об этом и не подавала ни малейшего признака того, что она действительно об этом знает.
- Почему ее должно это беспокоить? Ты так много ей дал! Она не может отказать мне в дружбе с тобой! Ты думаешь о том, что скажут люди? Ну а если я выйду замуж? Тогда положение настолько изменится...
Он нервно засмеялся:
- Ох, Джулия, моя маленькая глупышка! Нет, я думал не о твоем положении, а о положении Дженни. Я не смог бы так ее оскорбить. Однажды она предложила мне полную свободу действий, но я знал, когда заключал наш договор, что женюсь на девушке, воспитанной в более строгих правилах, чем принято в нашем кругу.
- О да, да! Приличия - идол Дженни, но должны ли они стать и твоим идолом? Он какое-то время не отвечал, а потом сказал мягко:
- Ты знаешь, я очень многим обязан Дженни. Она все время старается угодить мне, себе - никогда. Наш брак не всегда простой для нас обоих, но она старается сделать его настоящим и ведет себя более великодушно, чем я. Так много ей дал!.. Ты слишком хорошо все понимаешь, чтобы так говорить, дорогая! "Мне нечего было дать ей, кроме титула, - и я порой задаюсь вопросом: придает ли она этому большее значение, чем ты?
- Конечно да! И я ее не виню, потому что знаю, что это должно для нее означать: при том, кем она была, так взлететь! Ты можешь считать это ничего не стоящей вещью, но как она-то может? Легко относиться равнодушно к тому, что ты всегда имел! Однажды она мне это сказала. Я не понимала - я была в таком горе, - но потом поняла. Она сказала, что не она первая и не она последняя, кто выходит замуж ради обретения положения в обществе.
- Вот как? Но положение не возместило бы ей унижения быть предметом жалости или насмешек в свете, потому что было видно, что я по-прежнему люблю тебя, Джулия.
- О нет, нет! Что людям до этого? Подумай об Эшкоттах! Все знают, что Эшкотт - более чем друг для миссис Порт, но никто...
- А так же очень вольно сплетничают, что леди Эшкотт нашла утешение, перебил он. - Но что будет делать Дженни, если я пренебрегу ею? Она была рождена не в нашем кругу; у нее нет сонма друзей и родственников, как у тебя, как у леди Эшкотт; и она слишком застенчива, чтобы действовать самостоятельно. Мы заключили одностороннюю сделку: она - та, кто дает, а я - тот, кто берет, но я, по крайней мере, могу дать ей верность!
У Джулии перехватило дыхание от всхлипа.
- Я не собираюсь.., и не хочу.., я не стала бы причинять ей боль! Но мы были такими добрыми друзьями, Адам! Неужели мы не должны никогда встречаться и разговаривать, как прежде? Дженни не отказала бы нам в такой малой толике утешения!
- Это не стало бы утешением', Джулия. Ах, любовь моя, ну как ты не поймешь?..
. - Я так по тебе скучаю, - грустно заключила она. - Разве наши встречи не стали бы маленьким утешением?
Он лишь покачал головой, а она, отвернувшись, сказала:
- Я и не знала, что мы станем совеем чужими друг другу. Наверное, я очень глупая.
Глава 18
К счастью Адама, благоустройство поместья отнимало у него все свободное от сна время, целиком Ж поглощая все мысли, и не оставалось и минуты на праздные размышления, как он их называл. Он не мог негодовать на Джулию из-за ее визита, потому что его сердце все еще тосковало по ней; но даже короткое присутствие в доме, куда он надеялся привести ее в качестве своей жены, разбередило все его уснувшие доселе чувства.
Когда уехали гости," он собрался с духом, поглядывая на Дженни и собираясь ей что-то сказать. Но она лишь понимающе кивнула:
- Конечно, приятно повидаться со старыми друзьями, но удивительно: как они нагрянули, зная, что человек так занят? Я собиралась провести день за разборкой кладовой, но сейчас уже поздно начинать, да и тебе нет смысла возвращаться на покос.
Никто из них больше не вспомнил вслух об этом визите.. Последующие дни приносили с собой новые заботы, иногда маленькие успехи, иногда досадные неудачи. Но всегда было чем заполнить день, - пусть даже и учить Дженни править двуколкой, которую она обнаружила в одном из каретных сараев, - а когда не находилось никаких активных занятий, можно было обдумывать планы на будущее, изыскивать пути и средства к добыванию денег; и к моменту приезда мистера Шоли в Фонтли, то есть к середине сентября, Адама так захватили дела поместья, что он почти не имел времени на раздумья о крушении своих надежд и о горе, связанном с утерей возлюбленной.
Мистер Шоли прибыл золотистым осенним днем, на два часа раньше назначенного срока. Ни Дженни, ни Адама не было дома - обстоятельство, взволновавшее его куда меньше, чем оно взволновало Дюнстера, которого вывели из равновесия повадки родителя миледи. Не успел он оправиться от первого потрясения, как обнаружил, что держит ананас, который мистер Шоли вручил ему вместе с рекомендацией положить его на блюдо в столовой, подальше от повара.
- Потому что нам, заметь, ни к чему, чтобы его искрошили на оладьи или положили в мороженое! - Затем он повернулся, чтобы поторопить своего лакея, длинноногого малого, который выбирался из повозки с поклажей в руках. - А ну-ка, пошевеливайся! - приказал он. Мистер Шоли схватил еще одну сумку и нагрузил Дюнстера. - Ну а это ты можешь отнести к повару, и чем скорее, тем лучше! Это - черепаха, и ты можешь сказать ему, чтобы он пожарил мясо с лопатки. Но учти, ее сперва нужно потушить пару минут, потом насадить на вертел для жаворонков, а потом уже обвалять в яйцах и сухарях, прежде чем он привяжет ее к вертелу для жарки!
Еще никто из гостей Фонтли не давал таких странных поручений Дюнстеру - черепаху в авоське отнести на кухню, - и он стоял, огорошенный, до тех пор, пока один из лакеев не взял ее осторожно у него из рук. Тут он наконец пришел в себя, чтобы сказать;
- Да, сэр!
- Повар также может сделать сутье из печенки, - добавил мистер Шоли. Так, значит, ее светлости нет? Ну это ничего, я пройдусь по поместью, пока она не вернулась.
Собравшись с духом, Дюнстер сказал:
- Если вы соблаговолите пройти в Зеленый зал, я тотчас же пошлю за ее светлостью. Наверняка вы захотите подкрепиться после путешествия - Ну, от стаканчика мадеры я не откажусь, если таковая имеется в погребе его светлости, - добродушно ответил мистер Шоли. - Но посылать за ее светлостью нет надобности: она и так скоро вернется домой! Отведи-ка этого моего олуха в комнату для гостей, чтобы он мог распаковать вещи, пока я осмотрюсь тут. - Он обвел взглядом Большой зал и добавил:
- Насколько я понимаю, это старинная часть дома, и, я бы сказал, очень красивая, хотя мне самому совсем не по душе каменные полы, а если этот огромный камин дает дыма больше, чем тепла, то можете называть меня Джеком Адамсом!
Потом он отмахнулся от повторного предложения Дюнстера проводить его в Зеленый зал, сказав, что немного разомнет ноги, и тому ничего не оставалось, кроме как удалиться. Когда он вернулся в зал с мадерой, то застал мистера Шоли за осмотром лестницы. Мистер Шоли сказал, что это красивая резная вещь, но что он, будь его воля, не теряя времени, постелил бы на нее хороший толстый ковер.
- Просто удивительно, что никто из вас еще не свернул на ней себе шею, - заметил он, беря предложенную ему рюмку. - Более того, остается только надеяться, что я не сверну собственной. Спасибо! Не нужно оставлять графин: я, как и всякий, не прочь промочить горло, но неутолимой жаждой не страдаю. Впрочем, мадера очень сносная, так что можешь снова наполнить мой стакан, перед тем как уйдешь.
Допив свое вино и отпустив Дюнстера, мистер Шоли отправился на ознакомительную прогулку.
Его одолевали противоречивые чувства. Первый взгляд на бывший монастырь принес явное разочарование, потому что, хотя ему и говорили сведущие люди, что это очень старинное здание, им не удалось убедить его, что это не иначе как величавый особняк в стиле классицизма. То, как он расположен, также не произвело на него ошеломляющего впечатления. Из его окон не было никакого обзора, и окружающая местность ему не понравилась. Когда мистер Шоли вышел из своего экипажа, то заметил, что дом гораздо больше, чем он поначалу полагал, но не мог не задаться вопросом, почему все восторгаются столь беспорядочным нагромождением построек. Не было элегантного фасада, не было даже террасы, чтобы облагородить несимметричный передний фасад. К крыльцу вела одна-единственная истертая низкая ступенька, а зеленая дверь из дуба вызвала у него ощущение, что он входит в храм.
Однако Большой зал все-таки произвел впечатление на мистера Шоли. Эта был зал такого рода, что любому стало бы ясно: он принадлежит лорду. Два комплекта доспехов по обе стороны от камина; разное старинное оружие, развешенное на стенах, и герб Деверилей в центре каминной полки.
Рассмотрев эти украшения, он забрел в сводчатый коридор, который через анфиладу гостиных вел к Среднему залу, другой лестнице и библиотеке. Он остался невысокого мнения о гостиных: ни одна из них не была просторной, большинство обшито панелями, что делало их очень темными. Больше пришлась по нраву библиотека. Она стала бы просторнее и выше, была бы гораздо более сносным помещением, если бы тут постелили новый ковер и сменили потертую кожаную обивку кресел. Шоли был польщен, увидев на почетном месте вазу эпохи Канси. В шкафу она была бы конечно, целее, но уж очень хорошо смотрелась тут, в угловом проеме. Надо не забыть предупредить Дженни, чтобы она не позволяла слугам ее протирать.
К тому времени, когда вернулась дочь, мистер Шоли исследовал большую часть дома и пришел к выводу, что это форменный крольчатник, в котором слишком много неровных полов, плохо подогнанных окон, старых лестниц и комнат, слишком маленьких, чтобы ими пользоваться. Он отдал явное предпочтение современному крылу, но даже и оно его разочаровало, поскольку там он не обнаружил парадных покоев, а большая часть мебели была такой старомодной, что прямо-таки казалась рухлядью.
Когда приехала Дженни, он стоял на дорожке для экипажей, оглядывая сады Это было совсем некстати, потому что если бы она не увидела его, то проехала бы на конюшенный двор, и он не был бы уязвлен видом своей дочери, правящей убогой двуколкой без всякого конюха возле нее, обеспечивавшего бы ей защиту.
- Папа! Боже мой, ты давно здесь? - окликнула она отца - А меня не оказалось на месте, чтобы тебя встретить Ты уж прости, но я никак не ожидала, что ты так рано приедешь - Она наклонилась, чтобы его поцеловать. - Я только отвезу двуколку во двор и сразу же вернусь - Я считаю, - сказал мистер Шоли недовольным голосом, - что тебе следует иметь конюха, который делал бы это за тебя, даже если ты не хочешь брать его с собой, как подобает! Вот уж не думал дожить до того дня, когда ты будешь разъезжать по деревне в ободранной старой двуколке, без слуги, - и вот на тебе! Более того, ты одета не так, как мне хотелось бы видеть; любой может принять тебя за фермерскую жену!
- Так ведь я и есть фермерская жена! - возразила она. - Ну не кипятись, папа! В деревне никто не одевается изящно. А насчет того, что я езжу одна... Если Адам не видит в этом вреда, то и ты, я уверена, не должен. Я только съездила посмотреть, как продвигается строительство новых коттеджей; дальше наших земель я никогда не заезжаю, честное слово!
- Слезай и скажи кому-нибудь из лакеев отвезти двуколку на конюшню! велел родитель.
Чувствуя, что он не на шутку рассержен, она сочла за благо подчиниться. Потом взяла его под руку:
- Не сердись, папа! Как замечательно, что ты, наконец, здесь! Тебе понравилось Фонтли? Ты вообще-то ходил по дому?
- Это не то, чего я ожидал, - ответил он кисло - Вынужден признаться, что сейчас думал: оно гораздо менее красиво... Милорд так его расхваливал, что у меня сложилось впечатление, которое оказалось далеким от действительности У нее упало сердце, и к тому времени, когда он начал предлагать ей различные планы, как изменить тут все, соединить маленькие комнаты в одну, покрыть коврами большую лестницу, настелить новые полы в большинстве помещений и установить в большом количестве современные удобства, она пришла в такой испуг, что в сердцах выпалила.
- Папа! Если ты заговоришь о подобных вещах с Адамом, я тебе никогда этого не прощу!
- Хорошенькая манера разговаривать! - воскликнул он.
- Да, но ты не понимаешь! Адам так истово предан Фонтли! Для него это как святыня! И для всех Деверилей!
- Скажите на милость! Ладно, дочка, о вкусах не спорят, и конечно же у меня нет никакого желания наступать его светлости на любимую мозоль - хотя я думал, что если он так гордится своим домом, то захочет видеть, как его приведут в более современный вид!
- Поместье не должно быть современным, папа, - это исторический памятник!
- История очень хороша, когда она на своем месте, - высокопарно изрек мистер Шоли, обнаруживая широту взглядов. - Но я не понимаю, зачем она нужна кому-то в доме. Только не притворяйся, что это удобно! А когда дело доходит до того, чтобы иметь в своем саду развалины часовни с парой заплесневелых надгробий в придачу, - ну, одного этого достаточно, чтобы любого вогнать в тоску! На месте его светлости я бы избавился от них, а потом понастроил бы там добротных домов - это было бы разумно!
Все высказанное отцом не позволяло особенно надеяться на успех визита; он действительно ни в коей мере не был успешным, но не суровая критика дома и не предложения по его благоустройству стали тому виной. К, облегчению Дженни, Адам отнесся ко всему этому без обиды. Мистер Шоли, к счастью, был бессилен осуществить какой-либо из этих планов, так что Адама они только забавляли, в том числе и предложение снести несколько арок и колоннад, пригласить специалиста по декоративному садоводству, чтобы наилучшим образом распланировать сады, запустить в парк стадо оленей... Мистер Шоли доказывал, что олени придадут Фонтли невероятный шик, но Адам был непоколебим:
- Если вы хотите подарить мне стадо, то пусть это будет стадо шортгорнов!
Но мистер Шоли не стал бы возиться со скотом. Он назвал Адама безудержным фантазером, что побудило Дженни воскликнуть;
- Да, а знаешь, чего мне хочется! Я разговаривала с Уикеном - он наш главный садовод, папа, - и мы пришли к выводу, что несколько ульев - это как раз то, чего нам здесь недостает. А что касается меня, я вовсе не хочу, чтобы приехал знаменитый специалист по садам и разворошил все на современный лад. И как раз тогда, когда я уже начала приводить в порядок сад с клумбами и заказала еще штамбовых роз, чтобы потом посадить их! Нет уж, спасибо!
- Ну да! - скептически заметил мистер Шоли. - Ковыряться в саду тебе в диковинку, моя девочка, но, ручаюсь, очень скоро тебе это надоест! Предоставь фермерство тем, кто учился этому делу, - вот тебе мой совет!
Он категорически не одобрял и сельскохозяйственную деятельность Адама, но не это превратило его визит в полнейшую катастрофу. Не прошло и дня, как он понял, что Дженни неважно выглядит, и был настолько склонен отнести это на счет положения в Фонтли, что она вынуждена была открыть ему всю правду.
- Ну конечно! Я был ее самым благожелательным наперсником, и совершенно искренне. Человек вспоминает свою собственную первую любовь с легким покалыванием и с такой безграничной благодарностью! Я не стану корить Джулию за ее прелестные ностальгические воспоминания и не буду настолько отвратительно вульгарен, чтобы внушать ей, что ее трогательный маленький роман был не более реален, чем сказочная история. Она не так часто будет им предаваться - только когда случится нечто, способное повергнуть ее в меланхолию! А потом она, бедняжка, совершенно забудет про свое мучительное открытие, что Линтон на самом деле имеет очень мало сходства с прекрасным принцем в ее воображении - создание, которое я нахожу слегка тошнотворным, - но, пожалуйста, не говорите ей о моих словах! Дженни улыбнулась и нервно сказала:
- О, Джулия ничего не знает о Линтоне! Я не понимаю ее - никогда не понимала! Конечно, я надеюсь, что, возможно, вы поймете, но мне всегда казалось, что она из тех, чье сердце с такой же легкостью надрывается из-за воробья, найденного мертвым в канаве, как оно надрывалось из-за Линтона. И не сомневаюсь, что она отойдет достаточно скоро, потому что считаю: она внушила себе, что любит Адама, так же как внушала мне, у меня на глазах, что у нее жар...
Она умолкла, плотно сжав губы, и после короткой паузы сменила тему.
Он не делал никаких попыток вернуть ее к прежней, а весело разговаривал о множестве других досужих предметов до тех пор, пока передвижение по саду не вывело их снова к дому. Они пошли на голоса, к развалинам часовни, где и обнаружили всех остальных. Джулия сидела на фрагменте обрушившейся Каменной кладки под своим легкомысленным зонтиком, чтобы защитить лицо от солнца, не сводя меланхолически-удивленного взгляда с Адама, который стоял в нескольких шагах от нее, беседуя с мистером Килверли. Мисс Килверли бродила по развалинам и время от времени отпускала оценивающие замечания, обнаружив кусочек собачьего зуба или поросшую лишайником надгробную плиту. Мистер Килверли, похоже, стал на удивление красноречив, и, когда Дженни и Рокхилл оказались в пределах слышимости, доносившиеся до них слова, такие, как "десять кумов на акр", "улучшенный севооборот", дали им понять, что познания мистера Килверли не ограничивались лошадьми и собаками: он был еще и страстный агроном.
- Ах, бедняжка! - негромко воскликнул Рокхилл. - Сознайтесь, леди Линтон, что, видя эту картину, даже каменное сердце сожмется от сострадания!
Услышав приближающиеся шаги, Джулия повернула голову и улыбнулась. Ее улыбка всегда была прелестной, а сейчас она выражала истинное блаженство и совершенно очевидное облегчение. Ее мягкий взгляд был устремлен на лицо Рокхилла, пока он шел к ней, а когда протянул руку, она вложила в нее свою и поднялась, дав ему увести себя чуть в сторону. Когда они медленно прогуливались вокруг развалин и Рокхилл держал Джулию под руку, она, вздохнув, сказала:
- До чего красиво, правда? Эта груда камней навевает такие раздумья! Я однажды видела ее при лунном свете - такая спокойная, такая загадочная, безмолвно хранящая тайны прошлого! Как можно смотреть на эти руины и думать лишь о том, что это всего-навсего прекрасная площадка для игры в прятки?
Его глаза весело заблестели, но он ответил подобающим образом.
После горестной паузы она вздохнула:
- Так о них говорит Шарлотта, но я не ожидала услышать такое от Адама... - Она не закончила фразу и опять вздохнула, сказав вместо этого:
- Полагаю, будучи женатым на Дженни... Она такая прозаичная! Очень добрая и очень хорошая, конечно, но.., ах, жаль, что она так изменила Адама! Раньше он никогда так не говорил!
- Возможно, - тактично предположил его светлость, - он просто хотел, чтобы молодой Килверли почувствовал себя непринужденнее.
- Да, возможно... Но называть Орландо Девериля болваном!..
- Это, - согласился его светлость, - было, конечно, очень нехорошо, но нужно помнить, что Линтон - человек военный и способен смотреть на поведение человека, которое нам кажется высшей степенью доблести, совсем другими глазами.
Они медленно шли, пока она обдумывала только что услышанное.
- Рокхилл! - внезапно сказала она. - Что такое кум?
- Полагаю, - ответил он осторожно, - что это какая-то единица измерения, но, прошу вас, не спрашивайте меня, какая именно, поскольку я не имею ни малейшего понятия!
- Думаю, это что-то связанное с пшеницей, - предположила она.
- Я совсем не удивлюсь, если вы окажетесь правы:
.оно звучит так, как будто имеет какое-то отношение к пшенице.
При этих словах она подняла взгляд на его лицо, глаза ее искрились от смеха.
- Ах, Рокхилл! Вы такой забавный - и мне так уютно с вами! Я уверена, что вы не можете не знать: у вас ведь тоже есть фермы, правда?
- Кажется, есть несколько, но, стыдно признаться, я никогда не утруждал себя управлением ими.
- - У вас есть управляющий, как у папы, хотя папа все-таки немного и сам интересуется. Не так, как Адам! Помогать фермерам! Должен ли он так поступать? Это просто ужасно! Я думала, когда он женится на Дженни, у него будет огромное состояние.
Рокхилл улыбнулся тревоге, промелькнувшей на ее лице.
- Но это вовсе не ужасно, прелесть моя! Разве вы не слышали, как леди Линтон говорила: он находит в этом удовольствие? И я в этом не сомневаюсь это у него в крови. Уверяю вас, на поля его приводит собственный выбор, а не необходимость. Кок из Норфолка делает то же самое, и, насколько я знаю, десятки других тоже;
Я готов держать пари: прежде чем Линтон станет намного старше, он встанет в ряды благородных фермеров - Расселы, Каппели, Рокингемы, Эгремонты.,. О, не глядите на меня с таким испугом! Это в высшей степени похвально, и к тому же настолько вошло в моду, что те из нас, кто считает это смертельной скукой, скоро обнаружат, что совершенно отстали от жизни.
- Уж я-то точно не считаю это скучным, - сказала Джулия. - Я люблю нашу ферму в Бекенхерсте , и часто думаю, что мне нравилось бы быть фермерской женой, возиться с ягнятами, телятами и поросятами. Папа как-то раз подарил мне ягненка, я играла с ним, и это было милейшее создание!
- У вас будет маленькая вилла, - пообещал он.
- О!.. Нет, нет, пожалуйста, не говорите так! Вы же обещали! Кроме того, я знаю, что это бессмыслица: нельзя держать ферму, не имея дела с противными вещами вроде навоза, и урожаев, и балансирных плугов, и турнепса! Ах, Рокхилл, мне не так просто это забыть - направьте же мои мысли, мои привязанности в другое русло!
- Но я только молил об одном: чтобы мне позволили любить вас, прелесть моя.
- Какой вы славный! Нет, нет, это было бы очень дурно с моей стороны видите ли, мне нечего вам дать.
- Совсем наоборот! Вы можете подарить мне свою красоту. Моему дому нужна хозяйка, а моим дочерям - добрая мать. Я боюсь, - произнес его. светлость тоном глубокого уныния, - что они несчастливы на попечении своей бабушки,. Замечательная женщина, но, пожалуй, слишком уж суровая.
- Ах, милые бедняжки, они просто из головы у меня не идут с тех пор, как вы мне рассказали о них... Но тише! К нам идет Дженни!
Маркиз, вполне удовлетворенный достигнутым прогрессом, послушно умолк и тут же отошел в сторону, чтобы поговорить с хозяйкой. Хотя каждая клеточка его существа сжималась от враждебности, Адам все-таки не мог испытывать неприязни к Рокхиллу. Рокхилл нажил множество врагов, но, когда старался понравиться, никто не мог быть более обаятельным. Перед Джулией он мог прикинуться несведущим в сельском хозяйстве, но с Адамом предпочел обнаружить знания, поразительно обширные для человека, чьи огромные доходы от аренды по большей части поступали из городских районов. Они немного прошлись вместе, обсуждая такие интересные для агронома темы, как хлебные законы, водоотводные каналы и откорм в стойлах; и, как бы скучно ни было Рокхиллу, он восхитительно это скрывал.
Вскоре настало время уезжать. У Джулии не было никакой возможности насладиться разговором с Адамом с глазу на глаз, лишь перед самым отъездом она оказалась наедине с ним на несколько минут и сказала:
- Тебе бы не хотелось, чтобы я приезжала? Ты был бы рад не видеть меня, да?
- Я не могу не радоваться, видясь с тобой. Но это правда - по мне, лучше бы ты не приезжала. Зачем нам встречаться, Джулия? Здесь, где я когда-то думал... - Он заставил себя замолчать. - Ты наверняка знаешь, что я не могу не испытывать боли!
- Я тоже, - сказала она печально.
- Тогда зачем?
- Я хотела видеть тебя, говорить с тобой. Мне так тревожно. Знаешь, я хожу потерянная с того ужасного дня в марте. Ты когда-нибудь оказывался в лабиринте? Ты не можешь найти выход, хотя пробуешь каждую дорожку; и тебя охватывает страх - хочешь позвать на помощь, но не делаешь этого, потону что ты уже взрослая девушка, а кричат только дети!
- Я не могу тебе помочь! - сказал он дрожащим голосом. - Любовь моя, любовь моя, не говори таких вещей! Не приезжай сюда! Было бы лучше, если бы мы не встречались, но уж коли нам приходится, пусть это будет только в Лондоне, когда мы с тобой окажемся на одном приеме! Быть вместе, как мы сейчас, - нет, нет, это не годится! Поверь мне, Джулия, нам обоим станет легче, если мы будем встречаться как можно реже! Это - пытка для нас обоих!
- Думаю, не должно быть так. Разве нельзя, чтобы между нами что-то осталось? Если бы твои чувства принадлежали кому-то другому, тогда другое дело, но ваш брак - по расчету! Ты сделал это, чтобы спасти Фонтли, она чтобы добиться положения в обществе; между вами нет никакой любви. Дженни не может быть уязвлена чем-либо, происходящим между тобой и мной, Адам. Она знает, что ты меня любишь, - она всегда это знала! Разве она требует, чтобы между нами все закончилось, даже дружба? Это на нее не похоже! Она имеет то, о чем мечтала! Разве она требует, чтобы ты посвятил себя ей так, будто женился на ней по любви?
Прошло несколько мгновений, прежде чем он ответил.
- Нет, Дженни ничего от меня не требует.
- О, я знаю, что она не могла! Она вовсе не неразумна! Она также прозаична: исполнена здравого смысла, не слишком чувствительна - она сама бы тебе сказала!.. Но...
Он перебил ее:
- Да, она бы так сказала. Я не знаю, насколько это правда, но зато знаю, что ее можно больно уязвить. Ты говоришь, она всегда знала, что я люблю тебя. Я полагал, что она должна это знать, но она никогда не говорила со мной об этом и не подавала ни малейшего признака того, что она действительно об этом знает.
- Почему ее должно это беспокоить? Ты так много ей дал! Она не может отказать мне в дружбе с тобой! Ты думаешь о том, что скажут люди? Ну а если я выйду замуж? Тогда положение настолько изменится...
Он нервно засмеялся:
- Ох, Джулия, моя маленькая глупышка! Нет, я думал не о твоем положении, а о положении Дженни. Я не смог бы так ее оскорбить. Однажды она предложила мне полную свободу действий, но я знал, когда заключал наш договор, что женюсь на девушке, воспитанной в более строгих правилах, чем принято в нашем кругу.
- О да, да! Приличия - идол Дженни, но должны ли они стать и твоим идолом? Он какое-то время не отвечал, а потом сказал мягко:
- Ты знаешь, я очень многим обязан Дженни. Она все время старается угодить мне, себе - никогда. Наш брак не всегда простой для нас обоих, но она старается сделать его настоящим и ведет себя более великодушно, чем я. Так много ей дал!.. Ты слишком хорошо все понимаешь, чтобы так говорить, дорогая! "Мне нечего было дать ей, кроме титула, - и я порой задаюсь вопросом: придает ли она этому большее значение, чем ты?
- Конечно да! И я ее не виню, потому что знаю, что это должно для нее означать: при том, кем она была, так взлететь! Ты можешь считать это ничего не стоящей вещью, но как она-то может? Легко относиться равнодушно к тому, что ты всегда имел! Однажды она мне это сказала. Я не понимала - я была в таком горе, - но потом поняла. Она сказала, что не она первая и не она последняя, кто выходит замуж ради обретения положения в обществе.
- Вот как? Но положение не возместило бы ей унижения быть предметом жалости или насмешек в свете, потому что было видно, что я по-прежнему люблю тебя, Джулия.
- О нет, нет! Что людям до этого? Подумай об Эшкоттах! Все знают, что Эшкотт - более чем друг для миссис Порт, но никто...
- А так же очень вольно сплетничают, что леди Эшкотт нашла утешение, перебил он. - Но что будет делать Дженни, если я пренебрегу ею? Она была рождена не в нашем кругу; у нее нет сонма друзей и родственников, как у тебя, как у леди Эшкотт; и она слишком застенчива, чтобы действовать самостоятельно. Мы заключили одностороннюю сделку: она - та, кто дает, а я - тот, кто берет, но я, по крайней мере, могу дать ей верность!
У Джулии перехватило дыхание от всхлипа.
- Я не собираюсь.., и не хочу.., я не стала бы причинять ей боль! Но мы были такими добрыми друзьями, Адам! Неужели мы не должны никогда встречаться и разговаривать, как прежде? Дженни не отказала бы нам в такой малой толике утешения!
- Это не стало бы утешением', Джулия. Ах, любовь моя, ну как ты не поймешь?..
. - Я так по тебе скучаю, - грустно заключила она. - Разве наши встречи не стали бы маленьким утешением?
Он лишь покачал головой, а она, отвернувшись, сказала:
- Я и не знала, что мы станем совеем чужими друг другу. Наверное, я очень глупая.
Глава 18
К счастью Адама, благоустройство поместья отнимало у него все свободное от сна время, целиком Ж поглощая все мысли, и не оставалось и минуты на праздные размышления, как он их называл. Он не мог негодовать на Джулию из-за ее визита, потому что его сердце все еще тосковало по ней; но даже короткое присутствие в доме, куда он надеялся привести ее в качестве своей жены, разбередило все его уснувшие доселе чувства.
Когда уехали гости," он собрался с духом, поглядывая на Дженни и собираясь ей что-то сказать. Но она лишь понимающе кивнула:
- Конечно, приятно повидаться со старыми друзьями, но удивительно: как они нагрянули, зная, что человек так занят? Я собиралась провести день за разборкой кладовой, но сейчас уже поздно начинать, да и тебе нет смысла возвращаться на покос.
Никто из них больше не вспомнил вслух об этом визите.. Последующие дни приносили с собой новые заботы, иногда маленькие успехи, иногда досадные неудачи. Но всегда было чем заполнить день, - пусть даже и учить Дженни править двуколкой, которую она обнаружила в одном из каретных сараев, - а когда не находилось никаких активных занятий, можно было обдумывать планы на будущее, изыскивать пути и средства к добыванию денег; и к моменту приезда мистера Шоли в Фонтли, то есть к середине сентября, Адама так захватили дела поместья, что он почти не имел времени на раздумья о крушении своих надежд и о горе, связанном с утерей возлюбленной.
Мистер Шоли прибыл золотистым осенним днем, на два часа раньше назначенного срока. Ни Дженни, ни Адама не было дома - обстоятельство, взволновавшее его куда меньше, чем оно взволновало Дюнстера, которого вывели из равновесия повадки родителя миледи. Не успел он оправиться от первого потрясения, как обнаружил, что держит ананас, который мистер Шоли вручил ему вместе с рекомендацией положить его на блюдо в столовой, подальше от повара.
- Потому что нам, заметь, ни к чему, чтобы его искрошили на оладьи или положили в мороженое! - Затем он повернулся, чтобы поторопить своего лакея, длинноногого малого, который выбирался из повозки с поклажей в руках. - А ну-ка, пошевеливайся! - приказал он. Мистер Шоли схватил еще одну сумку и нагрузил Дюнстера. - Ну а это ты можешь отнести к повару, и чем скорее, тем лучше! Это - черепаха, и ты можешь сказать ему, чтобы он пожарил мясо с лопатки. Но учти, ее сперва нужно потушить пару минут, потом насадить на вертел для жаворонков, а потом уже обвалять в яйцах и сухарях, прежде чем он привяжет ее к вертелу для жарки!
Еще никто из гостей Фонтли не давал таких странных поручений Дюнстеру - черепаху в авоське отнести на кухню, - и он стоял, огорошенный, до тех пор, пока один из лакеев не взял ее осторожно у него из рук. Тут он наконец пришел в себя, чтобы сказать;
- Да, сэр!
- Повар также может сделать сутье из печенки, - добавил мистер Шоли. Так, значит, ее светлости нет? Ну это ничего, я пройдусь по поместью, пока она не вернулась.
Собравшись с духом, Дюнстер сказал:
- Если вы соблаговолите пройти в Зеленый зал, я тотчас же пошлю за ее светлостью. Наверняка вы захотите подкрепиться после путешествия - Ну, от стаканчика мадеры я не откажусь, если таковая имеется в погребе его светлости, - добродушно ответил мистер Шоли. - Но посылать за ее светлостью нет надобности: она и так скоро вернется домой! Отведи-ка этого моего олуха в комнату для гостей, чтобы он мог распаковать вещи, пока я осмотрюсь тут. - Он обвел взглядом Большой зал и добавил:
- Насколько я понимаю, это старинная часть дома, и, я бы сказал, очень красивая, хотя мне самому совсем не по душе каменные полы, а если этот огромный камин дает дыма больше, чем тепла, то можете называть меня Джеком Адамсом!
Потом он отмахнулся от повторного предложения Дюнстера проводить его в Зеленый зал, сказав, что немного разомнет ноги, и тому ничего не оставалось, кроме как удалиться. Когда он вернулся в зал с мадерой, то застал мистера Шоли за осмотром лестницы. Мистер Шоли сказал, что это красивая резная вещь, но что он, будь его воля, не теряя времени, постелил бы на нее хороший толстый ковер.
- Просто удивительно, что никто из вас еще не свернул на ней себе шею, - заметил он, беря предложенную ему рюмку. - Более того, остается только надеяться, что я не сверну собственной. Спасибо! Не нужно оставлять графин: я, как и всякий, не прочь промочить горло, но неутолимой жаждой не страдаю. Впрочем, мадера очень сносная, так что можешь снова наполнить мой стакан, перед тем как уйдешь.
Допив свое вино и отпустив Дюнстера, мистер Шоли отправился на ознакомительную прогулку.
Его одолевали противоречивые чувства. Первый взгляд на бывший монастырь принес явное разочарование, потому что, хотя ему и говорили сведущие люди, что это очень старинное здание, им не удалось убедить его, что это не иначе как величавый особняк в стиле классицизма. То, как он расположен, также не произвело на него ошеломляющего впечатления. Из его окон не было никакого обзора, и окружающая местность ему не понравилась. Когда мистер Шоли вышел из своего экипажа, то заметил, что дом гораздо больше, чем он поначалу полагал, но не мог не задаться вопросом, почему все восторгаются столь беспорядочным нагромождением построек. Не было элегантного фасада, не было даже террасы, чтобы облагородить несимметричный передний фасад. К крыльцу вела одна-единственная истертая низкая ступенька, а зеленая дверь из дуба вызвала у него ощущение, что он входит в храм.
Однако Большой зал все-таки произвел впечатление на мистера Шоли. Эта был зал такого рода, что любому стало бы ясно: он принадлежит лорду. Два комплекта доспехов по обе стороны от камина; разное старинное оружие, развешенное на стенах, и герб Деверилей в центре каминной полки.
Рассмотрев эти украшения, он забрел в сводчатый коридор, который через анфиладу гостиных вел к Среднему залу, другой лестнице и библиотеке. Он остался невысокого мнения о гостиных: ни одна из них не была просторной, большинство обшито панелями, что делало их очень темными. Больше пришлась по нраву библиотека. Она стала бы просторнее и выше, была бы гораздо более сносным помещением, если бы тут постелили новый ковер и сменили потертую кожаную обивку кресел. Шоли был польщен, увидев на почетном месте вазу эпохи Канси. В шкафу она была бы конечно, целее, но уж очень хорошо смотрелась тут, в угловом проеме. Надо не забыть предупредить Дженни, чтобы она не позволяла слугам ее протирать.
К тому времени, когда вернулась дочь, мистер Шоли исследовал большую часть дома и пришел к выводу, что это форменный крольчатник, в котором слишком много неровных полов, плохо подогнанных окон, старых лестниц и комнат, слишком маленьких, чтобы ими пользоваться. Он отдал явное предпочтение современному крылу, но даже и оно его разочаровало, поскольку там он не обнаружил парадных покоев, а большая часть мебели была такой старомодной, что прямо-таки казалась рухлядью.
Когда приехала Дженни, он стоял на дорожке для экипажей, оглядывая сады Это было совсем некстати, потому что если бы она не увидела его, то проехала бы на конюшенный двор, и он не был бы уязвлен видом своей дочери, правящей убогой двуколкой без всякого конюха возле нее, обеспечивавшего бы ей защиту.
- Папа! Боже мой, ты давно здесь? - окликнула она отца - А меня не оказалось на месте, чтобы тебя встретить Ты уж прости, но я никак не ожидала, что ты так рано приедешь - Она наклонилась, чтобы его поцеловать. - Я только отвезу двуколку во двор и сразу же вернусь - Я считаю, - сказал мистер Шоли недовольным голосом, - что тебе следует иметь конюха, который делал бы это за тебя, даже если ты не хочешь брать его с собой, как подобает! Вот уж не думал дожить до того дня, когда ты будешь разъезжать по деревне в ободранной старой двуколке, без слуги, - и вот на тебе! Более того, ты одета не так, как мне хотелось бы видеть; любой может принять тебя за фермерскую жену!
- Так ведь я и есть фермерская жена! - возразила она. - Ну не кипятись, папа! В деревне никто не одевается изящно. А насчет того, что я езжу одна... Если Адам не видит в этом вреда, то и ты, я уверена, не должен. Я только съездила посмотреть, как продвигается строительство новых коттеджей; дальше наших земель я никогда не заезжаю, честное слово!
- Слезай и скажи кому-нибудь из лакеев отвезти двуколку на конюшню! велел родитель.
Чувствуя, что он не на шутку рассержен, она сочла за благо подчиниться. Потом взяла его под руку:
- Не сердись, папа! Как замечательно, что ты, наконец, здесь! Тебе понравилось Фонтли? Ты вообще-то ходил по дому?
- Это не то, чего я ожидал, - ответил он кисло - Вынужден признаться, что сейчас думал: оно гораздо менее красиво... Милорд так его расхваливал, что у меня сложилось впечатление, которое оказалось далеким от действительности У нее упало сердце, и к тому времени, когда он начал предлагать ей различные планы, как изменить тут все, соединить маленькие комнаты в одну, покрыть коврами большую лестницу, настелить новые полы в большинстве помещений и установить в большом количестве современные удобства, она пришла в такой испуг, что в сердцах выпалила.
- Папа! Если ты заговоришь о подобных вещах с Адамом, я тебе никогда этого не прощу!
- Хорошенькая манера разговаривать! - воскликнул он.
- Да, но ты не понимаешь! Адам так истово предан Фонтли! Для него это как святыня! И для всех Деверилей!
- Скажите на милость! Ладно, дочка, о вкусах не спорят, и конечно же у меня нет никакого желания наступать его светлости на любимую мозоль - хотя я думал, что если он так гордится своим домом, то захочет видеть, как его приведут в более современный вид!
- Поместье не должно быть современным, папа, - это исторический памятник!
- История очень хороша, когда она на своем месте, - высокопарно изрек мистер Шоли, обнаруживая широту взглядов. - Но я не понимаю, зачем она нужна кому-то в доме. Только не притворяйся, что это удобно! А когда дело доходит до того, чтобы иметь в своем саду развалины часовни с парой заплесневелых надгробий в придачу, - ну, одного этого достаточно, чтобы любого вогнать в тоску! На месте его светлости я бы избавился от них, а потом понастроил бы там добротных домов - это было бы разумно!
Все высказанное отцом не позволяло особенно надеяться на успех визита; он действительно ни в коей мере не был успешным, но не суровая критика дома и не предложения по его благоустройству стали тому виной. К, облегчению Дженни, Адам отнесся ко всему этому без обиды. Мистер Шоли, к счастью, был бессилен осуществить какой-либо из этих планов, так что Адама они только забавляли, в том числе и предложение снести несколько арок и колоннад, пригласить специалиста по декоративному садоводству, чтобы наилучшим образом распланировать сады, запустить в парк стадо оленей... Мистер Шоли доказывал, что олени придадут Фонтли невероятный шик, но Адам был непоколебим:
- Если вы хотите подарить мне стадо, то пусть это будет стадо шортгорнов!
Но мистер Шоли не стал бы возиться со скотом. Он назвал Адама безудержным фантазером, что побудило Дженни воскликнуть;
- Да, а знаешь, чего мне хочется! Я разговаривала с Уикеном - он наш главный садовод, папа, - и мы пришли к выводу, что несколько ульев - это как раз то, чего нам здесь недостает. А что касается меня, я вовсе не хочу, чтобы приехал знаменитый специалист по садам и разворошил все на современный лад. И как раз тогда, когда я уже начала приводить в порядок сад с клумбами и заказала еще штамбовых роз, чтобы потом посадить их! Нет уж, спасибо!
- Ну да! - скептически заметил мистер Шоли. - Ковыряться в саду тебе в диковинку, моя девочка, но, ручаюсь, очень скоро тебе это надоест! Предоставь фермерство тем, кто учился этому делу, - вот тебе мой совет!
Он категорически не одобрял и сельскохозяйственную деятельность Адама, но не это превратило его визит в полнейшую катастрофу. Не прошло и дня, как он понял, что Дженни неважно выглядит, и был настолько склонен отнести это на счет положения в Фонтли, что она вынуждена была открыть ему всю правду.