Вот уже месяц как она узнала о беременности, но Джонатану она пока ничего не говорила.
Катриона давно знала, что единственное, о чем мечтает Джонатан, наследник, и, узнав о беременности жены, он больше не притронется к ней, пока не родится ребенок. К чему? Свою часть работы он уже выполнил. И тогда он станет проводить еще больше времени один в Лондоне.
"Надо положить этому конец, или я сойду с ума, - печально размышляла Катриона, сидя за небольшим мраморным столиком на две персоны, откуда прекрасно просматривался вход в ресторан. - Я не могу больше этого выносить. Я не хочу ни с кем делить мужа".
Виктория появилась ровно в час.
Выглядела она как всегда элегантно, но была уставшей и сильно похудела. Одета Виктория была в черную шелковую рубашку, заправленную в широкие черные брюки и оливкового цвета плащ с множеством кнопок, ремешков и карманов. Серебристые волосы теперь стали длиннее, разделенные ровным пробором, они свободно падали на плечи.
Катриона улыбнулась и помахала рукой, словно это была обычная встреча за обедом добрых старых школьных подруг.
Улыбнувшись, Виктория села за столик и сняла плащ, повесив его на спинку стула.
- Очень рада тебя видеть, - хорошо отработанным светским тоном приветствовала подругу Катриона, но, почувствовав, что в подобной ситуации подобный тон не совсем уместен, поспешила добавить:
- Ну как Вьетнам? Наверное, просто ужасно?
- Да, - ответила Виктория. - Ужасно.
- Должно быть, очень ужасно. - Катриона мало интересовалась войной во Вьетнаме. Война эта велась где-то далеко, на другом конце света, между странами и народами, которых она знать не знала. Война представлялась ей нереальной. Она несколько стыдилась своего равнодушия, но в настоящий момент у нее были заботы поважнее: вернуть Джонатана. - Там, наверное, очень опасно? - продолжала расспрашивать Катриона. Ты ведь бывала на фронте, да? Тебя ведь могли убить.
Виктория пожала плечами.
- С тем же успехом убить могут и в Сайгоне. Мне нравится, - сообщила Виктория. - Ты читала мои репортажи?
- Да. Джонатан собирает твои статьи. Они просто ужасны. Я имею в виду.., их содержание. Невозможно поверить.
- И все это правда. Забавно, что люди только не выделывают в борьбе за выживание, не находишь? - Криво усмехнувшись, Виктория подняла свой стакан. - Салют!
Виктория обвела взглядом зал, наполненный сытой и хорошо одетой публикой.
- А здесь мило. Хорошо, что мы пришли сюда. Приятное времяпрепровождение. Завтра я уезжаю в Данлевен, повидаться с тетушкой Камерон.
- Как она?
- Стареет. Но по-прежнему шустрая. Она еще всех нас переживет...
Кольцо. Вот в чем дело. На пальце Виктории не было аметистового кольца, и без него руки ее выглядели как-то странно голыми, - А где твое кольцо? - не удержалась от вопроса Катриона. - Потеряла?
Виктория невольно взглянула на свои руки, потом подняла широко открытые, лишенные выражения глаза и кивнула.
- Да. Боюсь, что так, - после некоторой паузы сказала она.
- Какая досада. Мне так жаль. Ты его любила...
- Что ж, бывает, - холодно улыбнулась Виктория. - В конце концов, это всего лишь камень и металл. Я прекрасно могу обходиться и без него. - Она поставила стакан на стол и откинулась на стуле. - Но давай поговорим о тебе. Уверена, что тебе вовсе не интересно болтать о тетушке Камерон или о моем кольце. - Виктория попала в точку. - Что-то тебя беспокоит. Джонатан, разумеется?
Катриона уставилась на свои руки и кивнула. В горле у нее запершило.
- Я хотела... Даже не знаю, как тебе сказать.
- Попытайся. - Виктория поигрывала лежавшими рядом с тарелкой серебряными приборами.
- Видишь ли, это касается не только Джонатана, но и еще одного человека, - Катриона покраснела, - Танкреди.
Виктория изучала перечень вин.
- "Голубая монахиня" будет в самый раз, как думаешь?
Оно ко всему подойдет.
- Ах, что угодно. Прекрасно. - Катриона залпом осушила свой бокал в надежде обрести необходимое мужество. - Я не звонила, - робко начала она. Но я не знаю, что делать, мне нужно с кем-нибудь поговорить. А у меня, кроме тебя, никого нет, Виктория. - Катриона снова покраснела и глубоко вздохнула. - Ты знаешь о Танкреди?
- Что знаю?
- Что... - голос Катрионы дрожал от волнения, - что он гомосексуалист.
- Кто заказывал креветки с авокадо? - поинтересовалась вдруг возникшая рядом со столиком официантка.
- Спасибо, - спокойно сказала Виктория. - Сюда, пожалуйста.
Официантка убрала пустые бокалы, принесла новые и наполнила их вином. Подруги снова остались наедине.
- Будет лучше, если ты мне обо всем расскажешь, - предложила Виктория. - С самого начала.
Уткнувшись взглядом в омлет с грибами, не в силах проглотить ни кусочка, Катриона поведала о том, как нашла записку Танкреди (это случилось больше года назад), как увидела Джонатана в "Таннерах" и об их разговоре с мужем в номере отеля "Савой".
- Виктория, пожалуйста, поговори с Танкреди. Попроси его оставить Джонатана в покое. Знаешь, у меня будет ребенок. Ты первая, кому я об этом говорю.., разве этого недостаточно?
Виктория наклонилась вперед и слегка тронула запястье Катрионы.
- Прекрасная новость. Поздравляю.
- Что ж тут прекрасного. Если только Танкреди и...
Виктория вздохнула.
- Танкреди только что вернулся из Южной Америки.
Он полгода прожил в Каракасе.
- Каракас? Но этого не может быть! Возможно, он просто не хотел говорить тебе правды.
- Поверь мне, - мягко перебила Виктория, - Танкреди не встречался с Джонатаном. Он давно порвал с твоим мужем.
- Ах да, - рассеянно произнесла Катриона. - Джонатан сказал мне, что Танкреди никто не нужен.
- Никто. И Танкреди предупредил об этом Джонатана с самого начала. Он всегда честен.
- Это безнравственно.
- Послушай, - отодвинув тарелку в сторону, Виктория оперлась подбородком на руки и серьезно посмотрела на Катриону поверх стоявших в центре столика пурпурных хризантем, - Танкреди уже год как не вспоминает о Джонатане.
Он был одним из многих.., как и Гвиннет.
- Гвиннет? - Глаза Катрионы, казалось, готовы были выскочить из орбит - настолько ее потрясло известие, что Танкреди переспал с Гвиннет. - Но она едва его знала! Как это могло произойти?.. Я имею в виду - когда?
- За день до твоей свадьбы. После этого Танкреди бросил Гвиннет так же, как он бросил Джонатана. Ему никто не нужен. Так что, с кем бы Джонатан ни встречался сейчас в Лондоне, это никак не мой брат. Прости, Кэт. Я ничем не могу тебе помочь.
- Но, - Катриона затрясла головой, - тогда кто...
Виктория не отрываясь смотрела в небесно-голубые глаза Катрионы.
- Постараюсь объяснить. Мне бы не хотелось, но кто-то же должен это сделать. Кэт, послушай. Танкреди коллекционирует красивых людей. Как только кто-то - не важно кто, мужчина или женщина, - привлечет его внимание, он тут же делает его или ее любовником или любовницей. Кажется, о Танкреди можно сказать, что он подлинный бисексуал. Но Джонатан не такой.
- Разумеется, не такой.
- Ты меня не слушаешь. Черт возьми, Кэт, да не будь ты наивной девочкой! - Виктория была откровенно огорчена тем, что Катриона все еще не могла или не хотела понять. - Джонатан никогда не даст тебе того, в чем ты нуждаешься. Он никогда не полюбит ни одну женщину. Он не может, и его не изменишь. Если тебе нужна любовь, придется найти кого-нибудь другого.
- Другого? - Глаза Катрионы сузились, показывая, что смысл слов Виктории наконец-то до нее дошел. - Значит, ты хочешь сказать, что Джонатан педераст? - Катриона вскочила на ноги. - Ты лжешь. Ты ужасная, отвратительная лгунья.
- Прости, Кэт. Я не хотела тебя обидеть.
- Ax, как любезно с вашей стороны!
- Правда ранит иногда, как.., как любовь.
- Что ты знаешь о любви? Ты, любящая одну-единственную персону - саму себя! Вы с Танкреди два сапога - пара.
Вы стоите друг друга. - Катриона открыла сумочку и достала из нее двадцатифунтовую банкноту. - Я ненавижу тебя, Виктория Рейвн. Ты всегда хотела испортить мне жизнь. Всем нам. Ты завидуешь, потому что у меня есть нечто, чего нет у тебя, и ты хотела бы это стащить. Вот, - Катриона швырнула деньги на стол, - насладись обедом сполна!
Откинувшись на спинку стула и глядя вслед взбешенной Катрионе, которая с треском отворила дверь и выскочила из ресторана, Виктория Рейвн снова наполнила свой бокал и покачала головой.
Глава 7
- Добрый день. Я заходила к вам два раза, но вы так сладко спали, что жаль было вас будить.
Джесс уставилась на одну из самых прекрасных женщин, каких она когда-либо видела. Черные волосы были заколоты на макушке золотой заколкой-пряжкой; рыжевато-коричневые глаза излучали свет. На женщине была простая желтая рубашка в полоску, стоившая, однако, как показалось Джесс, столько же, сколько стоили все вещи, покупаемые ею за год.
В руках женщина держала небольшой серебряный поднос, на котором стоял запотевший стакан апельсинового сока, тарелка с кусочками папайи и две чашки дымящегося кофе.
Лицо женщины казалось знакомым, но Джесс никак не могла вспомнить, где она ее видела.
Солнечный свет, проникающий в комнату сквозь открытые створчатые двери балкона, золотым теплом согревал кафельный пол и край постели. Глядя на лениво плававшие в пронизанном желтыми лучами воздухе пылинки, Джесс чувствовала покой и удивительную легкость. Она улыбнулась женщине и попыталась сесть, но туг же обнаружила, что совершенно раздета. В памяти вдруг возникли какие-то странные, полуреальные картинки: холодная, сырая ночная лужайка, люди, наблюдающие, как она, голая, проходит через комнату, наполненную цветами; ванная с золотыми дельфинами...
- Я принесла вам кое-что поесть.
- Спасибо. - Прикрыв простыней грудь, Джесс поставила поднос к себе на колени. Потом, понимая, что более глупого вопроса задать нельзя, спросила:
- Простите, но где я?
- Вы у нас дома, в Юнтвилле. Недалеко от Налы. Я - Андреа фон Хольценбург. Мой муж - Максимилиан фон Хольценбург. - Женщина криво усмехнулась. - Ужасное прусское имя, не правда ли? Я зову его просто Макс. Вы были на пикнике у Стефана.
Джесс смотрела, ничего не понимая.
- Стефан - мой сын. Кто-то подмешал в "Сангрию"
ЛСД. Мне так жаль. Скажите, как вас зовут, дорогая?
- Джессика Хантер. Друзья зовут меня просто Джесс.
- Прекрасно. Имя вам очень идет. - Андреа снова улыбнулась, покачала головой и слегка нахмурила брови; во взгляде ее чудесных глаз мелькнуло искреннее беспокойство. - Стефан порой такой безответственный. Мы с Максом и друзьями улетели за покупками только на одну ночь. - Андреа словно оправдывалась перед Джесс. - И были уверены, что все здесь будет в полном порядке.
Джесс почувствовала, что должна успокоить разволновавшуюся Андреа.
- Пожалуйста, не переживайте. - И, чтобы перевести тему разговора, поинтересовалась:
- А куда вы ездили за покупками?
- В Гватемалу, - сообщила Андреа не моргнув глазом, словно однодневная поездка по магазинам в Южную Америку была столь же заурядна, как экскурсионная поездка в Сан-Франциско. - Там живет художник, с которым Макс хотел встретиться. Вам знакомо имя Артуро Молино? Макс купил несколько его картин.
Джесс подцепила серебряной вилкой кусочек папайи и, съев его, отпила немного сока.
- Ваш муж коллекционирует картины?
Андреа кивнула.
- Вы сможете посмотреть их чуть позже, если вам это интересно. Макс очень гордится недавно купленной картиной Шагала. - Андреа ласково положила руку на плечо Джесс. - Как вы себя чувствуете?
- Прекрасно, - честно призналась Джесс. - Благодарю вас.
- Мы полагали, что нашли всех пострадавших, но вы, очевидно, забрели слишком далеко. Мы ведь понятия не имели, кто участвовал в пикнике...
- Я была в винограднике. - Джесс слегка поморщилась. - Боюсь, что мне пора уходить.
Джесс как бы взглянула на себя со стороны - голая, стоявшая на четвереньках в теплой красноватой пыли. Интересно, а кто тот золотоволосый юноша? Вздохнув, Джесс решила, что ей никогда уже этого не узнать. Скорее всего оно и к лучшему, подумала она, краснея от стыда до корней волос и радуясь тому, что Андреа не может читать ее мысли.
- Мне очень жаль, что я причинила вам столько беспокойства. Вы были очень добры, так позаботившись обо мне.
А сейчас мне лучше бы встать и.., одеться.
Джесс огляделась вокруг в поисках своей одежды.
- Дорогая моя, но у вас ничего нет, - сообщила Андреа.
- Я... О-о-о...
Джесс с ужасом смотрела на Андреа. Теперь она видела себя совершенно голой, весело дефилирующей по залу, заполненному людьми в вечерних нарядах. Болтающей что-то.
Пьющей и закусывающей. Самочинно принимающей ванну и занимающей чужую постель...
- Возможно, мы найдем вашу одежду позже, - тактично заметила Андреа. А пока я дам вам что-нибудь из своего гардероба. У нас ведь почти один размер.
Андреа пересекла комнату, раздвинула двери стенного шкафа, достала из него белый махровый халат с монограммой на кармане.
- Кстати, сегодня утром приходил какой-то человек и спрашивал вас. Он говорит, что вы от него убежали.
Боже! Джон. О нем-то Джесс совсем забыла. Она, сморщившись, посмотрела на Андреа:
- И что вы сказали?
- Что вы еще спите и позвоните ему, когда проснетесь, а там уж сами решите, что делать дальше. В общем, мы его отправили и, думаю, поступили правильно. Видите ли, он выглядел очень злым.
Андреа покопалась в шкафу и, найдя там черный купальник бикини, добавила его к халату.
- Еще раз спасибо вам, - с облегчением вздохнула Джесс. - Я действительно больше не хочу его видеть.
- Ну разумеется, вы вольны поступать, как считаете нужным. - Андреа положила одежду на постель. - Теперь допивайте свой кофе. А потом, если хотите, наденьте все это и приходите к бассейну. Макс со Стефаном уже там.
Черный купальник, как и предполагала Андреа, сидел на Джесс превосходно. Накинув халат и расчесав волосы серебряной расческой, обнаруженной на изящном стеклянном туалетном столике, Джесс; посмотрелась в зеркало и нашла, что выглядит великолепно.
Медленно проведя пальцем по монограмме, выгравированной на ручке расчески - готические буквы образовывали корону, - Джесс вдруг остолбенела, вспомнив наконец имя фон Хольценбург. О них же можно было прочесть в любой газете. Принц Максимилиан - отпрыск знатного немецкого рода и принцесса Андреа - большая нефть в Техасе: великосветская семья, первые страницы прессы, бесчисленные фотографии, постоянные упоминания в светской хронике по всему миру.
"О Господи, - ужаснулась Джесс. - А я забралась к ним в виноградник, потом спала на их постели, а теперь вот напялила на себя одежду принцессы Андреа!"
Трепещущая, но с гордо поднятой головой, вновь ставшая дочерью генерала, сэра Уильяма Хантера, Джесс вышла во внутренний дворик и направилась вниз по утопающей в густых зарослях олеандра тропинке к бассейну.
При появлении Джесс Максимилиан вежливо встал и протянул девушке руку.
- Добро пожаловать. Меня зовут Макс фон Хольценбург. С моей женой вы, конечно, уже познакомились.
Джесс пожала протянутую руку.
- Прошу, - Макс подтянул новый шезлонг, - присаживайтесь. Стефан принесет вам что-нибудь выпить. - Подойдя к краю бассейна, Хольценбург захлопал в ладоши. - Я хотел бы представить вам нашего сына Стефана.
Из воды выскочил молодой человек, подошел к Джесс и улыбнулся.
- 3-з-здравствуйте. - Джесс почувствовала, что снова тонет в бездонной реке зеленых глаз юного сатира, оставившего ее лежать без сознания под виноградными лозами. - Мы уже встречались, - заикаясь, пролепетала Джесс.
- В самом деле? - Стефан смотрел на Джесс, и на лице его не было ни малейшего следа того, что он узнал свою вчерашнюю партнершу. - Надеюсь, вы останетесь у нас?
- Пока - да, - ответил за Джесс Макс.
***
- Нет, нет, - беспомощно возражала Джесс уже в конце дня. - Я не могу больше испытывать ваше терпение. Вы были более чем добры ко мне.
- Но я настаиваю, - твердо заявила Андреа. - Вы просто обязаны с нами пообедать и остаться на ночь. Макс отвезет вас домой завтра, в любое угодное вам время.
И Джесс очутилась за обедом, накрытым в том же зале, по которому она вчера бродила голой. Джесс весело болтала с Максом и Андреа, такими милыми и симпатичными, что казалось, они знакомы уже тысячу лет. Она с предельной честностью рассказала Хольценбургам о себе абсолютно все. Потом они со Стефаном гуляли по прохладным благоухающим садам.
Джесс радовалась тому, что Стефан не помнит их вчерашней встречи. Ей хотелось начать с ним все с самого начала.
Джесс с удовольствием отдалась на волю желаний и чувств, наполненных наслаждением и красотой. Позже сон продолжился шелковистостью кожи прижавшегося к ней Стефана, отблеском лунного света на прекрасных волосах юноши, его теплым свежим дыханием.
Когда Стефан взял руки Джесс и положил их на густой золотистый кустик волос, покрывавших пах, Джесс, с удовольствием сомкнувшая пальцы на восставшей плоти, почувствовала под атласом кожи ее стальную твердость. Кровь Стефана пульсировала в ладони Джесс. Он гордо прошептал:
- Я могу делать это всю ночь. Вечно. Ты ведь тоже хочешь меня?
***
Неделю спустя Джесс сидела с Максом в Сан-Франциско за столиком в привилегированной "капитанской каюте" ресторана "Трейдер Вике". Этим утром они приехали из Юнтвилла на темно-синем "мерседесе" Макса.
Джесс даже не верилось, что прошла целая неделя. Она пролетела в долгих ленивых валяниях на солнце у бассейна, ночных прогулках со Стефаном по мокрым от росы лужайкам, любовных утехах в любое время дня и в самых неожиданных местах - в бассейне, в пыльном шезлонге, на крыше стоявшей на холме заброшенной водонапорной башни, в той же разогретой пыли под виноградными лозами.
Джесс понимала, что надо уезжать, но всякий раз, поднимая этот вопрос, встречала деликатное, но стойкое сопротивление. Так к чему же было настаивать? Почему бы просто не расслабиться и не пожить еще немножко в волшебной сказке?
И не имело значения, что Стефан был необычным молодым человеком.
Официант наполнил бокалы хорошо охлажденным шампанским, и Джесс принялась за свой салат из листьев эндивия.
- Теперь вы знаете о Стефане правду, - мягко начал Макс.
Джесс кивнула:
- Да. А сразу я не поняла.
- Когда Стефан счастлив, он может быть почти нормальным.
- И он совсем не выглядит... - порывисто заговорила было Джесс, но тут же осеклась, оборвав себя на слове "слабоумным". В отношении Стефана это было не совсем верное определение. Слишком категорично и грубо.
- А что произошло? Несчастный случай? Автомобиль?
- Наркотики. - Макс взял кусочек хлеба из корзинки, задумчиво посмотрел на него и разломил надвое. - Передозировка.
Джесс нервно уставилась на лежавшие на скатерти две равные половинки хлеба. ПД. Кома. Клетки мозга отмирают.
Джесс все чаще и чаще слышала о таких вещах, но никогда не видела их последствий.
- Могло бы быть, разумеется, и хуже, - продолжал Макс. - Стефан мог превратиться просто в жвачное животное, безумного лунатика или вообще умереть. Ему повезло.
"Повезло"... Джесс оглянулась на собственные безрассудно прожитые годы, и ее слегка затошнило.
- Конечно, мы сами виноваты в случившемся, - печально произнес Макс. Мы были такими наивными. Нам казалось, что с нами не может произойти ничего подобного.
- Я так вам сочувствую. - Джесс задумалась над тем, как Макс и Андреа переносят свое несчастье.
- Он счастлив. И Стефану хорошо живется в собственном доме с людьми, которых он знает и любит. Но за ним нужен глаз да глаз.
- А есть у Стефана какие-нибудь шансы выздороветь?
Со временем?
- Нет. - Макс покачал головой и принялся за рыбу.
Наблюдая за Максом, Джесс пыталась угадать истинную причину, по которой ее пригласили на обед. Она чувствовала, что Макс что-то обдумывает.
- Вам ведь было хорошо у нас, не так ли, Джессика? - спросил наконец Макс.
- Очень, - с сердечной искренностью призналась Джесс.
- Мы с Андреа очень полюбили вас. Мы люди одного круга, и вам, если вы останетесь у нас, совсем нетрудно будет войти в наше общество.
- Останусь? - Джесс опустила вилку.
Макс поднял указательный палец:
- Подождите, дайте мне закончить. Мы предлагаем вам приятную и чрезвычайно комфортную жизнь, хотя, разумеется, тут есть и другие соображения. Позвольте, я объясню какие.
Джесс с растущим беспокойством ждала.
- Вы должны знать картину в целом. Как вам известно, отец Андреа, Джерико Рей, - основатель и основной владелец "Рейко петролеум". Андреа его единственная дочь. Джерико всегда страшно жалел, что у него нет сына, но в крайнем случае у него всегда был Стефан. Род его не прерывался. - Макс отпил вина и промокнул рот салфеткой. - Мы еще не говорили старику о трагедии, случившейся со Стефаном.
Андреа уверена, что это известие убьет отца. И, поскольку Джерико уже за восемьдесят, он, вероятно, не должен ничего знать и даже подозревать.., особенно если Стефан женится и станет отцом ребенка.
- Понимаю, - робко вставила Джесс. И она действительно поняла.
- Джерико составил завещание, согласно которому его собственность переходит к Стефану, либо когда ему исполнится двадцать пять лет, либо в случае женитьбы. Джессика, - ровным голосом спросил Макс, - вы согласны выйти замуж за нашего сына ради нашей дружбы и двадцати миллионов долларов?
- Я сказала, что мне надо подумать. - Джесс мерила шагами просторную студию Бориса Бейлода. - Но я, разумеется, не могу пойти на это.
- Почему "разумеется"? - Бейлод, сидя по-турецки на полу, потягивал из бутылки пиво "Дос Экъюс". - Дурой будешь, если не согласишься. Найми адвоката, составь грамотный брачный контракт, роди идиоту ребенка и линяй с несколькими миллионами. Такой шанс выпадает раз в жизни.
- Прекрати! - закричала Джесс. - Это подлость!
- Не позволяй им шантажировать тебя, - ровным голосом посоветовала Гвиннет.
- Шантажировать? Каким образом?
- Чувством вины. И желанием отблагодарить. Это не лучшие основания для выхода замуж за кого бы то ни было.
- Лучшие - двадцать миллионов долларов, - заметил Бейлод.
***
Два месяца спустя, в ноябре, в пятницу, Джесс опять пришла в студию.
Вчера праздновали день рождения Стефана. На небольшой семейной вечеринке присутствовали только Макс, Андреа, Стефан, Джесс, Гвиннет, лучший друг Стефана Парадизо и Бейлод - в качестве официального фотографа.
Засунув руки в карманы и подняв воротник пальто, Джесс принялась рассматривать пробные снимки, разбросанные на небольшом столике. Ей предстояло выбрать несколько снимков для дедушки Стефана - Джерико Рея.
Наиболее удачные, по его мнению, снимки Бейлод пометил красным карандашом.
Парадизо был лишь на одном снимке: в серо-черном кашемировом жакете поверх алой шелковой рубашки со стоячим воротником, улыбающийся с водительского кресла своего серебряного "феррари". Бейлод его опасался. Парадизо был слишком красив и слишком много внимания уделял Гвиннет: отвесив глубокий грациозный поклон, он галантно поцеловал руку Гвин.
Джесс рассматривала фотографию, на которой Стефан задувал свечи на огромном шоколадном именинном торте, украшенном сахарными голубыми гитарами, нотами и надписью "С ДНЕМ РОЖДЕНИЯ, СТЕФАН!".
В последние дни Джесс все чаще посещало желание вернуться в Англию. Домой. Вернуться в Глосестершир, в старый, омытый дождями и продутый ветрами дом на зеленой лужайке. Там ее родина, там с ней никогда бы не случилось ничего подобного...
Она приехала этим вечером в Сан-Франциско, потому что здесь собиралась вечеринка. Джесс вовсе не расположена была к веселью, но Андреа настояла на ее поездке.
- Тебе надо оторваться от нас и побыть одной. Я уже несколько дней об этом думаю. Со Стефаном все будет в порядке. Парадизо может приехать и поиграть ему на гитаре.
Можешь взять для поездки темно-синий "мерседес".
- Разумно, - прокомментировала Гвиннет.
- Если ты потянешь еще немного, - поддразнил Бейлод, - может быть, они повысят ставку.
- Да при чем здесь деньги? - воскликнула взбешенная Джесс. - Бог свидетель - не нужны мне эти чертовы деньги. Я просто не могу выйти за него замуж!
- Ну и дура, - угрюмо заявил Бейлод, рассматривая фотографию Парадизо в автомобиле. - С двадцатью миллионами баксов можешь делать все, что тебе заблагорассудится.
- Если бы кто-нибудь, - пробормотала Джесс, - мог посоветовать, как отказать, не причинив им боли.
Зазвонил телефон. Трубку взяла Гвиннет. Сквозь собственные сумбурные мысли Джесс услышала: "Да, это я", - после чего Гвин издала изумленный возглас и крепко прижала трубку к уху. Бейлод тут же напрягся.
- Ну конечно же, нам нужно встретиться! - кричала Гвиннет. - И Джесс тоже. Она как раз сейчас здесь, прямо здесь, в комнате!
Бейлод с явным недоверием уставился на Гвиннет. Услыхав свое имя, Джесс тоже насторожилась.
Гвиннет повернулась к ним лицом.
- Вы не поверите, кто это звонит! - На лице Гвин играла целая гамма чувств, доминирующими из которых были изумление и возбуждение. - Это Виктория. Виктория Рейвн.
Глава 8
Тяжелые стальные двери откатились на роликах в сторону. Джесс, Гвиннет и Бейлод, миновав бетонные, футовой толщины стены, вошли в помещение. Это была студия Майки Зейла. Здесь он жил и работал, здесь сегодня вечером Зейл устраивал свою ежегодную выставку-попойку: старый склад на Эмбаркарадеро площадью в пять тысяч футов, где прежде хранилось войсковое имущество ("И трупы, - иронически заметил Бейлод, - во время второй мировой войны").
Катриона давно знала, что единственное, о чем мечтает Джонатан, наследник, и, узнав о беременности жены, он больше не притронется к ней, пока не родится ребенок. К чему? Свою часть работы он уже выполнил. И тогда он станет проводить еще больше времени один в Лондоне.
"Надо положить этому конец, или я сойду с ума, - печально размышляла Катриона, сидя за небольшим мраморным столиком на две персоны, откуда прекрасно просматривался вход в ресторан. - Я не могу больше этого выносить. Я не хочу ни с кем делить мужа".
Виктория появилась ровно в час.
Выглядела она как всегда элегантно, но была уставшей и сильно похудела. Одета Виктория была в черную шелковую рубашку, заправленную в широкие черные брюки и оливкового цвета плащ с множеством кнопок, ремешков и карманов. Серебристые волосы теперь стали длиннее, разделенные ровным пробором, они свободно падали на плечи.
Катриона улыбнулась и помахала рукой, словно это была обычная встреча за обедом добрых старых школьных подруг.
Улыбнувшись, Виктория села за столик и сняла плащ, повесив его на спинку стула.
- Очень рада тебя видеть, - хорошо отработанным светским тоном приветствовала подругу Катриона, но, почувствовав, что в подобной ситуации подобный тон не совсем уместен, поспешила добавить:
- Ну как Вьетнам? Наверное, просто ужасно?
- Да, - ответила Виктория. - Ужасно.
- Должно быть, очень ужасно. - Катриона мало интересовалась войной во Вьетнаме. Война эта велась где-то далеко, на другом конце света, между странами и народами, которых она знать не знала. Война представлялась ей нереальной. Она несколько стыдилась своего равнодушия, но в настоящий момент у нее были заботы поважнее: вернуть Джонатана. - Там, наверное, очень опасно? - продолжала расспрашивать Катриона. Ты ведь бывала на фронте, да? Тебя ведь могли убить.
Виктория пожала плечами.
- С тем же успехом убить могут и в Сайгоне. Мне нравится, - сообщила Виктория. - Ты читала мои репортажи?
- Да. Джонатан собирает твои статьи. Они просто ужасны. Я имею в виду.., их содержание. Невозможно поверить.
- И все это правда. Забавно, что люди только не выделывают в борьбе за выживание, не находишь? - Криво усмехнувшись, Виктория подняла свой стакан. - Салют!
Виктория обвела взглядом зал, наполненный сытой и хорошо одетой публикой.
- А здесь мило. Хорошо, что мы пришли сюда. Приятное времяпрепровождение. Завтра я уезжаю в Данлевен, повидаться с тетушкой Камерон.
- Как она?
- Стареет. Но по-прежнему шустрая. Она еще всех нас переживет...
Кольцо. Вот в чем дело. На пальце Виктории не было аметистового кольца, и без него руки ее выглядели как-то странно голыми, - А где твое кольцо? - не удержалась от вопроса Катриона. - Потеряла?
Виктория невольно взглянула на свои руки, потом подняла широко открытые, лишенные выражения глаза и кивнула.
- Да. Боюсь, что так, - после некоторой паузы сказала она.
- Какая досада. Мне так жаль. Ты его любила...
- Что ж, бывает, - холодно улыбнулась Виктория. - В конце концов, это всего лишь камень и металл. Я прекрасно могу обходиться и без него. - Она поставила стакан на стол и откинулась на стуле. - Но давай поговорим о тебе. Уверена, что тебе вовсе не интересно болтать о тетушке Камерон или о моем кольце. - Виктория попала в точку. - Что-то тебя беспокоит. Джонатан, разумеется?
Катриона уставилась на свои руки и кивнула. В горле у нее запершило.
- Я хотела... Даже не знаю, как тебе сказать.
- Попытайся. - Виктория поигрывала лежавшими рядом с тарелкой серебряными приборами.
- Видишь ли, это касается не только Джонатана, но и еще одного человека, - Катриона покраснела, - Танкреди.
Виктория изучала перечень вин.
- "Голубая монахиня" будет в самый раз, как думаешь?
Оно ко всему подойдет.
- Ах, что угодно. Прекрасно. - Катриона залпом осушила свой бокал в надежде обрести необходимое мужество. - Я не звонила, - робко начала она. Но я не знаю, что делать, мне нужно с кем-нибудь поговорить. А у меня, кроме тебя, никого нет, Виктория. - Катриона снова покраснела и глубоко вздохнула. - Ты знаешь о Танкреди?
- Что знаю?
- Что... - голос Катрионы дрожал от волнения, - что он гомосексуалист.
- Кто заказывал креветки с авокадо? - поинтересовалась вдруг возникшая рядом со столиком официантка.
- Спасибо, - спокойно сказала Виктория. - Сюда, пожалуйста.
Официантка убрала пустые бокалы, принесла новые и наполнила их вином. Подруги снова остались наедине.
- Будет лучше, если ты мне обо всем расскажешь, - предложила Виктория. - С самого начала.
Уткнувшись взглядом в омлет с грибами, не в силах проглотить ни кусочка, Катриона поведала о том, как нашла записку Танкреди (это случилось больше года назад), как увидела Джонатана в "Таннерах" и об их разговоре с мужем в номере отеля "Савой".
- Виктория, пожалуйста, поговори с Танкреди. Попроси его оставить Джонатана в покое. Знаешь, у меня будет ребенок. Ты первая, кому я об этом говорю.., разве этого недостаточно?
Виктория наклонилась вперед и слегка тронула запястье Катрионы.
- Прекрасная новость. Поздравляю.
- Что ж тут прекрасного. Если только Танкреди и...
Виктория вздохнула.
- Танкреди только что вернулся из Южной Америки.
Он полгода прожил в Каракасе.
- Каракас? Но этого не может быть! Возможно, он просто не хотел говорить тебе правды.
- Поверь мне, - мягко перебила Виктория, - Танкреди не встречался с Джонатаном. Он давно порвал с твоим мужем.
- Ах да, - рассеянно произнесла Катриона. - Джонатан сказал мне, что Танкреди никто не нужен.
- Никто. И Танкреди предупредил об этом Джонатана с самого начала. Он всегда честен.
- Это безнравственно.
- Послушай, - отодвинув тарелку в сторону, Виктория оперлась подбородком на руки и серьезно посмотрела на Катриону поверх стоявших в центре столика пурпурных хризантем, - Танкреди уже год как не вспоминает о Джонатане.
Он был одним из многих.., как и Гвиннет.
- Гвиннет? - Глаза Катрионы, казалось, готовы были выскочить из орбит - настолько ее потрясло известие, что Танкреди переспал с Гвиннет. - Но она едва его знала! Как это могло произойти?.. Я имею в виду - когда?
- За день до твоей свадьбы. После этого Танкреди бросил Гвиннет так же, как он бросил Джонатана. Ему никто не нужен. Так что, с кем бы Джонатан ни встречался сейчас в Лондоне, это никак не мой брат. Прости, Кэт. Я ничем не могу тебе помочь.
- Но, - Катриона затрясла головой, - тогда кто...
Виктория не отрываясь смотрела в небесно-голубые глаза Катрионы.
- Постараюсь объяснить. Мне бы не хотелось, но кто-то же должен это сделать. Кэт, послушай. Танкреди коллекционирует красивых людей. Как только кто-то - не важно кто, мужчина или женщина, - привлечет его внимание, он тут же делает его или ее любовником или любовницей. Кажется, о Танкреди можно сказать, что он подлинный бисексуал. Но Джонатан не такой.
- Разумеется, не такой.
- Ты меня не слушаешь. Черт возьми, Кэт, да не будь ты наивной девочкой! - Виктория была откровенно огорчена тем, что Катриона все еще не могла или не хотела понять. - Джонатан никогда не даст тебе того, в чем ты нуждаешься. Он никогда не полюбит ни одну женщину. Он не может, и его не изменишь. Если тебе нужна любовь, придется найти кого-нибудь другого.
- Другого? - Глаза Катрионы сузились, показывая, что смысл слов Виктории наконец-то до нее дошел. - Значит, ты хочешь сказать, что Джонатан педераст? - Катриона вскочила на ноги. - Ты лжешь. Ты ужасная, отвратительная лгунья.
- Прости, Кэт. Я не хотела тебя обидеть.
- Ax, как любезно с вашей стороны!
- Правда ранит иногда, как.., как любовь.
- Что ты знаешь о любви? Ты, любящая одну-единственную персону - саму себя! Вы с Танкреди два сапога - пара.
Вы стоите друг друга. - Катриона открыла сумочку и достала из нее двадцатифунтовую банкноту. - Я ненавижу тебя, Виктория Рейвн. Ты всегда хотела испортить мне жизнь. Всем нам. Ты завидуешь, потому что у меня есть нечто, чего нет у тебя, и ты хотела бы это стащить. Вот, - Катриона швырнула деньги на стол, - насладись обедом сполна!
Откинувшись на спинку стула и глядя вслед взбешенной Катрионе, которая с треском отворила дверь и выскочила из ресторана, Виктория Рейвн снова наполнила свой бокал и покачала головой.
Глава 7
- Добрый день. Я заходила к вам два раза, но вы так сладко спали, что жаль было вас будить.
Джесс уставилась на одну из самых прекрасных женщин, каких она когда-либо видела. Черные волосы были заколоты на макушке золотой заколкой-пряжкой; рыжевато-коричневые глаза излучали свет. На женщине была простая желтая рубашка в полоску, стоившая, однако, как показалось Джесс, столько же, сколько стоили все вещи, покупаемые ею за год.
В руках женщина держала небольшой серебряный поднос, на котором стоял запотевший стакан апельсинового сока, тарелка с кусочками папайи и две чашки дымящегося кофе.
Лицо женщины казалось знакомым, но Джесс никак не могла вспомнить, где она ее видела.
Солнечный свет, проникающий в комнату сквозь открытые створчатые двери балкона, золотым теплом согревал кафельный пол и край постели. Глядя на лениво плававшие в пронизанном желтыми лучами воздухе пылинки, Джесс чувствовала покой и удивительную легкость. Она улыбнулась женщине и попыталась сесть, но туг же обнаружила, что совершенно раздета. В памяти вдруг возникли какие-то странные, полуреальные картинки: холодная, сырая ночная лужайка, люди, наблюдающие, как она, голая, проходит через комнату, наполненную цветами; ванная с золотыми дельфинами...
- Я принесла вам кое-что поесть.
- Спасибо. - Прикрыв простыней грудь, Джесс поставила поднос к себе на колени. Потом, понимая, что более глупого вопроса задать нельзя, спросила:
- Простите, но где я?
- Вы у нас дома, в Юнтвилле. Недалеко от Налы. Я - Андреа фон Хольценбург. Мой муж - Максимилиан фон Хольценбург. - Женщина криво усмехнулась. - Ужасное прусское имя, не правда ли? Я зову его просто Макс. Вы были на пикнике у Стефана.
Джесс смотрела, ничего не понимая.
- Стефан - мой сын. Кто-то подмешал в "Сангрию"
ЛСД. Мне так жаль. Скажите, как вас зовут, дорогая?
- Джессика Хантер. Друзья зовут меня просто Джесс.
- Прекрасно. Имя вам очень идет. - Андреа снова улыбнулась, покачала головой и слегка нахмурила брови; во взгляде ее чудесных глаз мелькнуло искреннее беспокойство. - Стефан порой такой безответственный. Мы с Максом и друзьями улетели за покупками только на одну ночь. - Андреа словно оправдывалась перед Джесс. - И были уверены, что все здесь будет в полном порядке.
Джесс почувствовала, что должна успокоить разволновавшуюся Андреа.
- Пожалуйста, не переживайте. - И, чтобы перевести тему разговора, поинтересовалась:
- А куда вы ездили за покупками?
- В Гватемалу, - сообщила Андреа не моргнув глазом, словно однодневная поездка по магазинам в Южную Америку была столь же заурядна, как экскурсионная поездка в Сан-Франциско. - Там живет художник, с которым Макс хотел встретиться. Вам знакомо имя Артуро Молино? Макс купил несколько его картин.
Джесс подцепила серебряной вилкой кусочек папайи и, съев его, отпила немного сока.
- Ваш муж коллекционирует картины?
Андреа кивнула.
- Вы сможете посмотреть их чуть позже, если вам это интересно. Макс очень гордится недавно купленной картиной Шагала. - Андреа ласково положила руку на плечо Джесс. - Как вы себя чувствуете?
- Прекрасно, - честно призналась Джесс. - Благодарю вас.
- Мы полагали, что нашли всех пострадавших, но вы, очевидно, забрели слишком далеко. Мы ведь понятия не имели, кто участвовал в пикнике...
- Я была в винограднике. - Джесс слегка поморщилась. - Боюсь, что мне пора уходить.
Джесс как бы взглянула на себя со стороны - голая, стоявшая на четвереньках в теплой красноватой пыли. Интересно, а кто тот золотоволосый юноша? Вздохнув, Джесс решила, что ей никогда уже этого не узнать. Скорее всего оно и к лучшему, подумала она, краснея от стыда до корней волос и радуясь тому, что Андреа не может читать ее мысли.
- Мне очень жаль, что я причинила вам столько беспокойства. Вы были очень добры, так позаботившись обо мне.
А сейчас мне лучше бы встать и.., одеться.
Джесс огляделась вокруг в поисках своей одежды.
- Дорогая моя, но у вас ничего нет, - сообщила Андреа.
- Я... О-о-о...
Джесс с ужасом смотрела на Андреа. Теперь она видела себя совершенно голой, весело дефилирующей по залу, заполненному людьми в вечерних нарядах. Болтающей что-то.
Пьющей и закусывающей. Самочинно принимающей ванну и занимающей чужую постель...
- Возможно, мы найдем вашу одежду позже, - тактично заметила Андреа. А пока я дам вам что-нибудь из своего гардероба. У нас ведь почти один размер.
Андреа пересекла комнату, раздвинула двери стенного шкафа, достала из него белый махровый халат с монограммой на кармане.
- Кстати, сегодня утром приходил какой-то человек и спрашивал вас. Он говорит, что вы от него убежали.
Боже! Джон. О нем-то Джесс совсем забыла. Она, сморщившись, посмотрела на Андреа:
- И что вы сказали?
- Что вы еще спите и позвоните ему, когда проснетесь, а там уж сами решите, что делать дальше. В общем, мы его отправили и, думаю, поступили правильно. Видите ли, он выглядел очень злым.
Андреа покопалась в шкафу и, найдя там черный купальник бикини, добавила его к халату.
- Еще раз спасибо вам, - с облегчением вздохнула Джесс. - Я действительно больше не хочу его видеть.
- Ну разумеется, вы вольны поступать, как считаете нужным. - Андреа положила одежду на постель. - Теперь допивайте свой кофе. А потом, если хотите, наденьте все это и приходите к бассейну. Макс со Стефаном уже там.
Черный купальник, как и предполагала Андреа, сидел на Джесс превосходно. Накинув халат и расчесав волосы серебряной расческой, обнаруженной на изящном стеклянном туалетном столике, Джесс; посмотрелась в зеркало и нашла, что выглядит великолепно.
Медленно проведя пальцем по монограмме, выгравированной на ручке расчески - готические буквы образовывали корону, - Джесс вдруг остолбенела, вспомнив наконец имя фон Хольценбург. О них же можно было прочесть в любой газете. Принц Максимилиан - отпрыск знатного немецкого рода и принцесса Андреа - большая нефть в Техасе: великосветская семья, первые страницы прессы, бесчисленные фотографии, постоянные упоминания в светской хронике по всему миру.
"О Господи, - ужаснулась Джесс. - А я забралась к ним в виноградник, потом спала на их постели, а теперь вот напялила на себя одежду принцессы Андреа!"
Трепещущая, но с гордо поднятой головой, вновь ставшая дочерью генерала, сэра Уильяма Хантера, Джесс вышла во внутренний дворик и направилась вниз по утопающей в густых зарослях олеандра тропинке к бассейну.
При появлении Джесс Максимилиан вежливо встал и протянул девушке руку.
- Добро пожаловать. Меня зовут Макс фон Хольценбург. С моей женой вы, конечно, уже познакомились.
Джесс пожала протянутую руку.
- Прошу, - Макс подтянул новый шезлонг, - присаживайтесь. Стефан принесет вам что-нибудь выпить. - Подойдя к краю бассейна, Хольценбург захлопал в ладоши. - Я хотел бы представить вам нашего сына Стефана.
Из воды выскочил молодой человек, подошел к Джесс и улыбнулся.
- 3-з-здравствуйте. - Джесс почувствовала, что снова тонет в бездонной реке зеленых глаз юного сатира, оставившего ее лежать без сознания под виноградными лозами. - Мы уже встречались, - заикаясь, пролепетала Джесс.
- В самом деле? - Стефан смотрел на Джесс, и на лице его не было ни малейшего следа того, что он узнал свою вчерашнюю партнершу. - Надеюсь, вы останетесь у нас?
- Пока - да, - ответил за Джесс Макс.
***
- Нет, нет, - беспомощно возражала Джесс уже в конце дня. - Я не могу больше испытывать ваше терпение. Вы были более чем добры ко мне.
- Но я настаиваю, - твердо заявила Андреа. - Вы просто обязаны с нами пообедать и остаться на ночь. Макс отвезет вас домой завтра, в любое угодное вам время.
И Джесс очутилась за обедом, накрытым в том же зале, по которому она вчера бродила голой. Джесс весело болтала с Максом и Андреа, такими милыми и симпатичными, что казалось, они знакомы уже тысячу лет. Она с предельной честностью рассказала Хольценбургам о себе абсолютно все. Потом они со Стефаном гуляли по прохладным благоухающим садам.
Джесс радовалась тому, что Стефан не помнит их вчерашней встречи. Ей хотелось начать с ним все с самого начала.
Джесс с удовольствием отдалась на волю желаний и чувств, наполненных наслаждением и красотой. Позже сон продолжился шелковистостью кожи прижавшегося к ней Стефана, отблеском лунного света на прекрасных волосах юноши, его теплым свежим дыханием.
Когда Стефан взял руки Джесс и положил их на густой золотистый кустик волос, покрывавших пах, Джесс, с удовольствием сомкнувшая пальцы на восставшей плоти, почувствовала под атласом кожи ее стальную твердость. Кровь Стефана пульсировала в ладони Джесс. Он гордо прошептал:
- Я могу делать это всю ночь. Вечно. Ты ведь тоже хочешь меня?
***
Неделю спустя Джесс сидела с Максом в Сан-Франциско за столиком в привилегированной "капитанской каюте" ресторана "Трейдер Вике". Этим утром они приехали из Юнтвилла на темно-синем "мерседесе" Макса.
Джесс даже не верилось, что прошла целая неделя. Она пролетела в долгих ленивых валяниях на солнце у бассейна, ночных прогулках со Стефаном по мокрым от росы лужайкам, любовных утехах в любое время дня и в самых неожиданных местах - в бассейне, в пыльном шезлонге, на крыше стоявшей на холме заброшенной водонапорной башни, в той же разогретой пыли под виноградными лозами.
Джесс понимала, что надо уезжать, но всякий раз, поднимая этот вопрос, встречала деликатное, но стойкое сопротивление. Так к чему же было настаивать? Почему бы просто не расслабиться и не пожить еще немножко в волшебной сказке?
И не имело значения, что Стефан был необычным молодым человеком.
Официант наполнил бокалы хорошо охлажденным шампанским, и Джесс принялась за свой салат из листьев эндивия.
- Теперь вы знаете о Стефане правду, - мягко начал Макс.
Джесс кивнула:
- Да. А сразу я не поняла.
- Когда Стефан счастлив, он может быть почти нормальным.
- И он совсем не выглядит... - порывисто заговорила было Джесс, но тут же осеклась, оборвав себя на слове "слабоумным". В отношении Стефана это было не совсем верное определение. Слишком категорично и грубо.
- А что произошло? Несчастный случай? Автомобиль?
- Наркотики. - Макс взял кусочек хлеба из корзинки, задумчиво посмотрел на него и разломил надвое. - Передозировка.
Джесс нервно уставилась на лежавшие на скатерти две равные половинки хлеба. ПД. Кома. Клетки мозга отмирают.
Джесс все чаще и чаще слышала о таких вещах, но никогда не видела их последствий.
- Могло бы быть, разумеется, и хуже, - продолжал Макс. - Стефан мог превратиться просто в жвачное животное, безумного лунатика или вообще умереть. Ему повезло.
"Повезло"... Джесс оглянулась на собственные безрассудно прожитые годы, и ее слегка затошнило.
- Конечно, мы сами виноваты в случившемся, - печально произнес Макс. Мы были такими наивными. Нам казалось, что с нами не может произойти ничего подобного.
- Я так вам сочувствую. - Джесс задумалась над тем, как Макс и Андреа переносят свое несчастье.
- Он счастлив. И Стефану хорошо живется в собственном доме с людьми, которых он знает и любит. Но за ним нужен глаз да глаз.
- А есть у Стефана какие-нибудь шансы выздороветь?
Со временем?
- Нет. - Макс покачал головой и принялся за рыбу.
Наблюдая за Максом, Джесс пыталась угадать истинную причину, по которой ее пригласили на обед. Она чувствовала, что Макс что-то обдумывает.
- Вам ведь было хорошо у нас, не так ли, Джессика? - спросил наконец Макс.
- Очень, - с сердечной искренностью призналась Джесс.
- Мы с Андреа очень полюбили вас. Мы люди одного круга, и вам, если вы останетесь у нас, совсем нетрудно будет войти в наше общество.
- Останусь? - Джесс опустила вилку.
Макс поднял указательный палец:
- Подождите, дайте мне закончить. Мы предлагаем вам приятную и чрезвычайно комфортную жизнь, хотя, разумеется, тут есть и другие соображения. Позвольте, я объясню какие.
Джесс с растущим беспокойством ждала.
- Вы должны знать картину в целом. Как вам известно, отец Андреа, Джерико Рей, - основатель и основной владелец "Рейко петролеум". Андреа его единственная дочь. Джерико всегда страшно жалел, что у него нет сына, но в крайнем случае у него всегда был Стефан. Род его не прерывался. - Макс отпил вина и промокнул рот салфеткой. - Мы еще не говорили старику о трагедии, случившейся со Стефаном.
Андреа уверена, что это известие убьет отца. И, поскольку Джерико уже за восемьдесят, он, вероятно, не должен ничего знать и даже подозревать.., особенно если Стефан женится и станет отцом ребенка.
- Понимаю, - робко вставила Джесс. И она действительно поняла.
- Джерико составил завещание, согласно которому его собственность переходит к Стефану, либо когда ему исполнится двадцать пять лет, либо в случае женитьбы. Джессика, - ровным голосом спросил Макс, - вы согласны выйти замуж за нашего сына ради нашей дружбы и двадцати миллионов долларов?
- Я сказала, что мне надо подумать. - Джесс мерила шагами просторную студию Бориса Бейлода. - Но я, разумеется, не могу пойти на это.
- Почему "разумеется"? - Бейлод, сидя по-турецки на полу, потягивал из бутылки пиво "Дос Экъюс". - Дурой будешь, если не согласишься. Найми адвоката, составь грамотный брачный контракт, роди идиоту ребенка и линяй с несколькими миллионами. Такой шанс выпадает раз в жизни.
- Прекрати! - закричала Джесс. - Это подлость!
- Не позволяй им шантажировать тебя, - ровным голосом посоветовала Гвиннет.
- Шантажировать? Каким образом?
- Чувством вины. И желанием отблагодарить. Это не лучшие основания для выхода замуж за кого бы то ни было.
- Лучшие - двадцать миллионов долларов, - заметил Бейлод.
***
Два месяца спустя, в ноябре, в пятницу, Джесс опять пришла в студию.
Вчера праздновали день рождения Стефана. На небольшой семейной вечеринке присутствовали только Макс, Андреа, Стефан, Джесс, Гвиннет, лучший друг Стефана Парадизо и Бейлод - в качестве официального фотографа.
Засунув руки в карманы и подняв воротник пальто, Джесс принялась рассматривать пробные снимки, разбросанные на небольшом столике. Ей предстояло выбрать несколько снимков для дедушки Стефана - Джерико Рея.
Наиболее удачные, по его мнению, снимки Бейлод пометил красным карандашом.
Парадизо был лишь на одном снимке: в серо-черном кашемировом жакете поверх алой шелковой рубашки со стоячим воротником, улыбающийся с водительского кресла своего серебряного "феррари". Бейлод его опасался. Парадизо был слишком красив и слишком много внимания уделял Гвиннет: отвесив глубокий грациозный поклон, он галантно поцеловал руку Гвин.
Джесс рассматривала фотографию, на которой Стефан задувал свечи на огромном шоколадном именинном торте, украшенном сахарными голубыми гитарами, нотами и надписью "С ДНЕМ РОЖДЕНИЯ, СТЕФАН!".
В последние дни Джесс все чаще посещало желание вернуться в Англию. Домой. Вернуться в Глосестершир, в старый, омытый дождями и продутый ветрами дом на зеленой лужайке. Там ее родина, там с ней никогда бы не случилось ничего подобного...
Она приехала этим вечером в Сан-Франциско, потому что здесь собиралась вечеринка. Джесс вовсе не расположена была к веселью, но Андреа настояла на ее поездке.
- Тебе надо оторваться от нас и побыть одной. Я уже несколько дней об этом думаю. Со Стефаном все будет в порядке. Парадизо может приехать и поиграть ему на гитаре.
Можешь взять для поездки темно-синий "мерседес".
- Разумно, - прокомментировала Гвиннет.
- Если ты потянешь еще немного, - поддразнил Бейлод, - может быть, они повысят ставку.
- Да при чем здесь деньги? - воскликнула взбешенная Джесс. - Бог свидетель - не нужны мне эти чертовы деньги. Я просто не могу выйти за него замуж!
- Ну и дура, - угрюмо заявил Бейлод, рассматривая фотографию Парадизо в автомобиле. - С двадцатью миллионами баксов можешь делать все, что тебе заблагорассудится.
- Если бы кто-нибудь, - пробормотала Джесс, - мог посоветовать, как отказать, не причинив им боли.
Зазвонил телефон. Трубку взяла Гвиннет. Сквозь собственные сумбурные мысли Джесс услышала: "Да, это я", - после чего Гвин издала изумленный возглас и крепко прижала трубку к уху. Бейлод тут же напрягся.
- Ну конечно же, нам нужно встретиться! - кричала Гвиннет. - И Джесс тоже. Она как раз сейчас здесь, прямо здесь, в комнате!
Бейлод с явным недоверием уставился на Гвиннет. Услыхав свое имя, Джесс тоже насторожилась.
Гвиннет повернулась к ним лицом.
- Вы не поверите, кто это звонит! - На лице Гвин играла целая гамма чувств, доминирующими из которых были изумление и возбуждение. - Это Виктория. Виктория Рейвн.
Глава 8
Тяжелые стальные двери откатились на роликах в сторону. Джесс, Гвиннет и Бейлод, миновав бетонные, футовой толщины стены, вошли в помещение. Это была студия Майки Зейла. Здесь он жил и работал, здесь сегодня вечером Зейл устраивал свою ежегодную выставку-попойку: старый склад на Эмбаркарадеро площадью в пять тысяч футов, где прежде хранилось войсковое имущество ("И трупы, - иронически заметил Бейлод, - во время второй мировой войны").