Хиггинс Джек. Год тигра

   – Нет, доктор, не то, – сказал он. – Тогда вы играли «Лунную сонату».
   Хоффнер развернулся и внимательно посмотрел на англичанина. Он долго изучал его лицо, а потом расплылся в улыбке. Поднявшись с банкетки, старик подошел к Шавассу и, взяв его за руку, взволнованно произнес:
   – Мой дорогой мальчик, вы не представляете, как я рад вас видеть.
   Они отошли от рояля и сели у камина. Хоффнер подвинул свое кресло и головой прижался к голове Шавасса.
   – Расскажите же мне, как там мой старый приятель Эдвин Крейг, – попросил он.
   – На здоровье не жалуется, – сообщил Шавасс. – Очень хочет вас увидеть. Вот поэтому я к вам и приехал.
   – Меня увидеть? – переспросил доктор, и тут на его лице появилось скептическое выражение. – Но это же невозможно. Китайцы меня ни за что отсюда не выпустят.
   – Об этом пока не беспокойтесь, – сказал Шавасс. – Это моя забота. Скажите, доктор, вы решитесь бежать со мной?
   Спрашиваю это потому, что из начального нашего разговора я понял, что вы одобряете все, что тут делают китайцы.
   Хоффнер хмыкнул.
   – А что я должен был сказать корреспонденту советской «Правды»? – спросил он. – То, что полковник Ли хорошо ко мне относится, отрицать не могу. Он делает все, от него зависящее, чтобы обеспечить нашу больницу необходимыми медикаментами и аппаратурой.
   – Для ярого коммуниста полковник выглядит слишком большим филантропом, – заметил Шавасс.
   – Здесь все очень просто, – улыбнувшись, ответил Хоффнер. – Дело в том, что я в Тибете уже давно, люди узнали меня и прониклись ко мне доверием. А больницу мою китайцы не закрыли, потому что надеются на мое сотрудничество.
   – А для вас единственный способ показать им свое отношение – это перестать работать, – заметил Шавасс. – Но это означает, что тибетцы лишатся медицинской помощи. Да, полковник Ли знает, как держать людей в узде.
   – Комендант из него еще не самый плохой, – сказал Хоффнер.
   – А в связи с этим я снова возвращаюсь к своему первому вопросу. Вы согласны бежать из Тибета?
   Доктор вытряхнул в камин пепел, слегка нахмурился и стал набивать в трубку новый табак.
   – Молодой человек, – после короткой паузы произнес он, – мне семьдесят четыре года. К тому же у меня плохое здоровье. Не ровен час, возьму да помру. Возможно, я не одобряю режим, который коммунисты установили в Тибете, но китайцы, по крайней мере, дают мне возможность помогать несчастным. Без меня местные жители останутся без врача. Я считаю, что мой долг – остаток жизни лечить больных.
   – А если я вам скажу, что в вашей помощи нуждаются больше, чем в Тибете? – спросил Шавасс. – И намного больше.
   – Тогда объясните, – попросил Хоффнер и неожиданно просиял. – Кстати, вы не могли бы сказать, как ваше настоящее имя?
   Англичанин пожал плечами.
   – Думаю, оно мало что вам скажет, – ответил он. – Но скрывать его от вас я все равно не буду. Фамилия моя – Шавасс, а полное имя – Пол Шавасс.
   – А, француз, – произнес старик. – Интересно. Но я думаю, что вы не будете возражать, если мы продолжим наш разговор на английском. Знаете, говорить на нем мне доставляет истинное наслаждение.
   Шавасс закурил и наклонился к Хоффнеру:
   – Много лет назад вы написали тезисы к своей докторской диссертации. Они касались области математики. В них вы доказали, что энергия – это пространство, заключенное в некую структуру.
   – Но откуда вам это известно? – нахмурившись, спросил старик.
   – В своем письме Крейгу вы об этом упомянули. Вы также сообщили ему, что в этой области вам удалось продвинуться вперед. Теперь вы доказали, что пространство может быть превращено в энергетическое поле.
   – Но мне непонятно, почему это так заинтересовало Крейга, – удивился Хоффнер. – Ведь все мои выводы не что иное, как интересная математическая концепция. Уверяю вас, это сплошная теория, и ничего больше.
   – Да, так было до тех пор, пока русские не запустили в космос человека по фамилии Гагарин, который облетел Землю, – возразил Шавасс. – Мало того, чтобы показать, что его полет не случайность, они вывели на околоземную орбиту второй корабль. И тоже с человеком на борту.
   Ученый уже поднес к трубке зажигалку, но, услышав последние слова англичанина, замер. В его глазах застыло удивление.
   – Я мог бы предположить, что вы меня разыгрываете, но это было бы совершенно глупо, – сказал Хоффнер.
   – Теперь между Штатами и Советским Союзом началось соперничество. Американцы в освоении космоса пока позади, но русских скоро догонят. Так что я не могу утверждать, кто первым высадится на Луне. Единственно, в чем я абсолютно уверен, что это будут не китайцы. Этим до полетов в космос слишком далеко.
   – Вот почему никто из живущих здесь, в Чангу, об этом ничего не знает. Китайские власти держат нас в полном неведении, – сказал Хоффнер и, вскочив с кресла, быстро подошел к окну. – Единственный раз в жизни я испытываю злость! Не как ученый, а как обыкновенный человек. Подумать только, день проходит за днем, а ты и не знаешь, что люди уже шагнули в космос!
   Он вернулся и сел в свое кресло. Лицо его горело, глаза сверкали.
   – Расскажите мне об этом все, что вам известно, – попросил он. – К примеру, какое топливо используется.
   – Как твердое, так и жидкое, – ответил Шавасс. – Ракеты конечно же многоступенчатые.
   Хоффнер покачал головой.
   – Но это же, друг мой, так примитивно, – произнес он. – Запустить спутник на орбиту – это одно, а вот достичь Луны или...
   – Вот поэтому я и здесь, – сказал Шавасс. – Дело в том, что русские вот уже много лет работают над созданием ионного ракетного двигателя, который работает на энергии, излучаемой звездами. В этом направлении они намного обогнали Запад. Если дело так пойдет и дальше, то главенствовать в мире будут коммунисты.
   – А Крейг полагает, что с помощью моей теории разрыв в технических достижениях между Западом и Советским Союзом можно будет ликвидировать?
   Шавасс в ответ кивнул:
   – Я не ученый, судить не могу, но он считает, что на базе вашего открытия можно создать принципиально новый двигатель. Это правда?
   – Да. С ним космический корабль сможет развивать невиданную доселе скорость. А это при освоении космоса очень важно, – ответил Хоффнер и замолк.
   В комнате воцарилась тишина.
   – Я понимаю, как важны для вас ваши пациенты, – прервав молчание, произнес Шавасс. – Но вы же сами видите, что ваше место на Западе, а не в этой глуши.
   Старик тяжело вздохнул и вытряхнул из трубки пепел.
   – Да, вы правы, – ответил он.
   Хоффнер долго смотрел на горевший в камине огонь, а потом взглянул на Шавасса и улыбнулся.
   – Молодой человек, и как же вы собираетесь меня вывозить? – спросил он и, не дав Шавассу ответить, тут же продолжил: – Когда мне быть готовым к отъезду?
   Неожиданно по его лицу пробежала тень.
   – А как же Катя? Я же не могу бросить ее одну.
   – Вы думаете, что она захочет бежать с нами? – удивился Шавасс.
   Хоффнер сделал легкий кивок.
   – А ее здесь ничто не держит, – ответил он. – У нее ни семьи, ни связей в России нет.
   Шавасс вздохнул.
   – С ней у нас могут возникнуть сложности, – сказал он. – Но хорошо, я подумаю. Только, ради Бога, ничего ей не рассказывайте. Так будет лучше для нее. А то вдруг китайцы устроят ей допрос. Самолет за нами прилетит через пять дней. Так что время на подготовку побега у нас есть. Единственная проблема – это то, как вас вывезти из Чангу.
   И тут Шавасс щекой ощутил легкий сквозняк. Он обернулся и, к своему ужасу, увидел в дверях Катю. В руках она держала поднос, на котором стояли стаканы с горячим молоком.
   «Как давно она вошла в комнату? – подумал англичанин. – Но самое важное – что она успела услышать?»
   Женщина подошла к Хоффнеру, подала ему стакан молока и нежно по-русски произнесла:
   – Доктор, вам пора спать. У вас сегодня был трудный день.
   Старик вздохнул, отпил молока и шутливо поморщился.
   – Видите, друг мой, – сказал он, обращаясь к Шавассу, – все вернулось на круги своя. Со мной вновь обращаются словно с ребенком.
   – Товарищ Странова знает, что для вас полезнее всего, – ответил англичанин.
   Катя посмотрела на Шавасса и загадочно улыбнулась.
   – Конечно, товарищ Курбский, – сказала она. – Причем во всем.
   Шавасс заметил, как нечто странное промелькнуло в ее глазах, и мгновенно насторожился. В ее взгляде он уловил для себя очень многое.
   Женщина повернулась и молча вышла из комнаты.

Глава 8

   В комнате разливалось приятное тепло. Судя по всему, кто-то совсем недавно разжег в комнате Шавасса камин. Англичанин поставил масляную лампу на тумбочку, стоявшую возле его кровати, раздвинул ставни на окнах и вышел на опоясывающую весь дом крытую террасу. Внизу простирался большой сад.
   Дождя не было, но в воздухе ощущалась сильная влажность. Надышавшись свежим запахом влажной земли, Шавасс почувствовал усталость. Он вернулся в комнату и задвинул ставни.
   Одеваясь, англичанин услышал тихий стук в дверь, и на пороге появился улыбающийся Хоффнер с перекинутым через руку старым банным халатом.
   – Я решил, что это вам, возможно, потребуется, – бросив на край кровати халат, сказал старик.
   В его голосе Шавасс уловил некоторое напряжение.
   – Что произошло? – нахмурившись, спросил он.
   Хоффнер вздохнул и опустился на кровать.
   – Боюсь, что Кате все известно, – ответил он.
   Шавасс достал сигарету и закурил.
   – Расскажите мне поподробнее, – попросил он доктора.
   – Что тут рассказывать. Она слышала конец нашего разговора, – ответил Хоффнер. – Так что она знает больше, чем нам бы этого хотелось. Учтите, Катя прекрасно говорит по-английски и к тому же совсем не глупая. Она только что заходила ко мне в комнату и спрашивала, что здесь происходит и кто вы такой.
   – И что вы ей ответили?
   Хоффнер пожал плечами.
   – Что я старый, больной человек и хочу умереть на родине, – сказал он. – А вас послали мои друзья, чтобы вывезти меня из Тибета.
   – И больше ничего?
   – Нет. Об остальном решил не говорить.
   – И правильно сделали, – похвалил старика Шавасс. – Она как-никак гражданка России. Одно дело помогать вам, а другое – способствовать тем, кто намерен причинить ущерб ее стране. В любом случае, как я уже вам сказал, чем меньше она знает, тем лучше.
   – Вам виднее, – вздохнул Хоффнер. – Но я думаю, что волноваться незачем. Катю политика совсем не интересует. Она даже не член партии.
   – Если наш план сорвется и ее схватят китайские контрразведчики, они выпытают из нее все, что она знает, – мрачно произнес Шавасс.
   – Да, вы правы. – Доктор поднялся с кровати. – Вам бы с ней надо поговорить, а то она считает, что, соглашаясь на побег, я совершаю самоубийство. Говорит, что сердце мое дороги не вынесет.
   – Хорошо, я с ней поговорю, – пообещал Шавасс. – А сейчас успокойтесь и поспите еще. Обещаю вам, что все будет как надо.
   Шавасс осторожно закрыл за стариком дверь и задумался. Неожиданно на него вновь навалилась такая страшная усталость, что все мысли разом вылетели из головы. Он задул лампу, лег в кровать и уставился в потолок. Вскоре сон сковал его.

* * *

   Шавасс, глядя еще сонными глазами на затухавший в камине огонь, не сразу осознал, что уже проснулся. Наконец он поднял руку и посмотрел на светящийся циферблат наручных часов. Они показывали начало третьего. Это означало, что он спал не более четырех часов. Тем не менее прежней усталости Шавасс уже не чувствовал.
   Воздух в комнате показался англичанину сильно наэлектризованным. Ощущение неотвратимой опасности не покидало его.
   Где-то далеко угрожающе прогремели раскаты грома, а затем небо озарила яркая молния. На мгновение в комнате стало светло, и Шавасс четко разглядел все, что стояло в его комнате.
   Он свесил с кровати ноги, надел принесенный хозяином дома халат и подошел к окну. Открыв ставни, англичанин вышел на террасу, и тут хлынул сильный дождь.
   Было холодно, но Шавасс уходить не спешил. Он глубоко втягивал в себя воздух и никак не мог надышаться.
   – На такой высоте ночным воздухом дышать вредно, – раздался чей-то голос.
   Сказано это было по-английски.
   Шавасс внутренне напрягся и медленно повернулся. В нескольких футах от себя он увидел стоявшую у перил Катю. Яркая молния, сверкнув, высветила в темноте лицо женщины, ее светлые, ниспадающие на плечи волосы и, отразившись в темных глазах, еще больше подчеркнула их глубину.
   «Как же она красива», – первое, что подумал Шавасс. Катю он и раньше считал хорошенькой женщиной, но блеск молнии, на секунду озарившей ее лицо, добавил нечто новое в это восприятие. Облик молодой женщины, столкнувшейся с жестокими реалиями жизни, в котором чувствовалась трогательная незащищенность, неожиданно напомнил Шавассу совсем другую девушку.
   – Не можете заснуть? – спросил он.
   Катя в ответ кивнула.
   – Кто бы знал, как тяжело у меня на душе, – вздохнула она.
   – Тогда пойдемте в дом и обсудим ваши проблемы, – предложил Шавасс. – Камин в моей комнате погас, но в ней еще тепло.
   Женщина вслед за Шавассом прошла в его комнату, а тот, пропустив ее вперед, закрыл на окнах ставни. Обернувшись, Шавасс увидел, что Катя подкладывает в камин поленья. Когда они вспыхнули, женщина села на расстеленную на полу овечью шкуру и протянула к огню руки. Шавасс, пододвинув кресло, сел рядом с ней.
   – Я видела, как из вашей комнаты выходил Хоффнер, – не глядя на него, произнесла Катя. – Он вам рассказал о нашем с ним разговоре?
   Шавасс в ответ кивнул:
   – Касательно того, что вам удалось подслушать?
   Она повернула в его сторону голову. Глаза ее лихорадочно заблестели.
   – А мне за это совсем не стыдно, – резко сказала Катя. – Он старый человек. О нем, кроме меня, позаботиться некому.
   В голосе ее Шавасс уловил твердость, которую прежде не замечал. «А характер у нее решительный», – подумал он.
   Улыбнувшись, англичанин сложил на груди руки и умоляюще произнес:
   – Не обижайтесь на меня. Я же ваш союзник.
   – Извините, – тихо проговорила она. – Но Хоффнер мне как отец. Он необыкновенный человек, и я желаю ему только добра.
   – Я с вами вполне согласен.
   – Да? – удивилась женщина. – Вы в самом деле уверены, что семидесятичетырехлетний старик, у которого больное сердце, сможет выдержать столь трудный для него переезд?
   – Если ничто нам не помешает, то да, – ответил Шавасс.
   – Но он очень больной человек, – подчеркнула Катя. – Как же он вынесет долгую поездку на лошади? Да еще на такой высоте и по горным тропам.
   – Возможно, что долго ехать на лошади ему не придется.
   Катя сурово сдвинула брови.
   – Как это? Ничего не понимаю, – сказала она.
   – И не надо. Кстати, и доктор об этом тоже не знает. Пока. Организационные вопросы по его переезду я беру на себя, – сказал Шавасс и, наклонившись к женщине, улыбнулся. – Так что не волнуйтесь. Все будет хорошо, обещаю вам.
   Катя вновь блеснула на него гневными глазами.
   – У вас все хорошо и просто, – сказала она. – Ну совсем как у моего упрямого отца. Если он что-то говорил, то, значит, так оно и должно было быть.
   – Разве это плохо?
   – А вы полагаете, что хорошо? – со вздохом спросила Катя. – В свое время отец сказал, что в Лхасу мы отправимся с караваном. Он заверил меня, что так будет проще, а сама поездка окажется для нас легкой прогулкой. Но он не учел, что в дороге заболеет тифом и скончается.
   – Откуда он мог знать, что умрет? Смерть – это такая штука, которая сама назначает свидания.
   Пока они оба молчали, Шавасс достал пачку сигарет и протянул ее Кате. Женщина взяла сигарету и прикурила ее от зажигалки, поднесенной ей англичанином.
   – А настоящий Курбский, надо полагать, мертв? – спросила она.
   – Боюсь, что да, – ответил Шавасс.
   – Это вы его убили?
   – Нет. На него и солдат сопровождения напали партизаны, которые, похоже, так же ненавидят русских, как и китайцев, – сказал Шавасс.
   – Понятно. А вы престо назвались его именем. А те партизаны – ваши друзья?
   Шавасс пожал плечами:
   – Ну как вам сказать? Если вы хотите знать, мог бы я спасти от них Курбского, то прямо скажу, что нет. Они бы меня все равно не послушались.
   – А тот тибетец, что приехал с вами? Его зовут, кажется, Йоро? Он мог бы сделать так, чтобы Курбский остался жив?
   – Судя по всему, вы неправильно понимаете сложившуюся в Тибете ситуацию, – заметил Шавасс. – Здесь же идет настоящая война. Тибетцы сражаются с ненавистными оккупантами, которые силой хотят изменить их образ жизни.
   – Не надо мне объяснять. Я же не ребенок. Мне известно, что китайцы творят жуткие вещи. Но здесь потоком льется кровь, гибнут люди, – сказала Катя и поежилась. – Человеческая жизнь уже ничто.
   – Возможно, это и так, – ответил Шавасс. – Однако вспомните. что однажды сказал Ленин: «Цель террористов – террор. У малых народов это единственный способ борьбы против империй».
   – Мой отец говорил, что ни один человек не может равняться с Богом, а Ленин – тем более, – заметила Катя. – Подозреваю, что этого вождя пролетариата он не любил.
   – Знаете, Катя, чем больше я узнаю о вашем отце, тем больше он мне нравится. Пожалуйста, расскажите мне о нем поподробнее.
   – А что, собственно говоря, мне о нем рассказать? Понимаете, он был далеким от политики ученым-археологом. А археологические раскопки – эта та область деятельности, куда американцы меньше всего суют свой нос. Так что отец спокойно занимался своим любимым делом.
   – А ваша мать?
   – Умерла при родах. Школьные годы я провела в Москве. Жила с теткой, сестрой отца. Когда же подросла, отец стал брать меня с собой в поездки. Я даже принимала участие в археологических раскопках. Последние три года его жизни мы находились в Пекине.
   – А почему он так стремился посетить Лхасу?
   – Точно не знаю, но, похоже, это была мечта всей его жизни. А тут перед отъездом в Москву ему представился шанс туда съездить. Ну и конечно же он не мог им не воспользоваться.
   – А вы думали вернуться на родину?
   – Да нет, – ответила Катя. – Конечно, я тоскую по театрам, книгам и всему такому прочему. Ничто другое меня в Москву не тянет. Тетка моя умерла три года назад, а других родственников у меня не осталось.
   – За исключением Хоффнера, – напомнил ей Шавасс.
   Она посмотрела на него, и на ее лице засияла улыбка.
   – Да, за исключением Хоффнера, конечно. Он принял меня в дом совершенно больную и вернул к жизни. Так что ему я обязана жизнью. Можете представить, что он для меня значит.
   – И он вас любит, как родную дочь, – заметил Шавасс. – Он сказал вам, что хочет взять вас с нами?
   Катя кивнула:
   – Да. Я бы с радостью с ним поехала, но все ваши планы побега обречены на провал.
   – Нет-нет, вы совершенно не правы, – возразил ей Шавасс. – Я почти уверен, что нас ждет удача. Вы даже не представляете себе, как это все просто. Так что волноваться вам не следует. Несколько дней мы переждем, а потом отправимся в путь. Доктор старый человек, и ему с больным сердцем оставаться на высокогорье нельзя.
   – Понимаю, – сказала Катя и поднялась с пола. – Итак, мы должны терпеливо ждать, когда вы раскроете нам свои планы?
   В голосе женщины Шавасс уловил недовольство. Он встал с кресла и с улыбкой сказал ей:
   – Ну, зачем же сердиться. Я думаю прежде всего о вас и о докторе. То, во что вы пока не посвящены, вреда вам не принесет.
   Англичанин положил руки ей на плечи и, глядя в глаза, произнес:
   – У нас единственная проблема – как скоротать время. Поэтому скажите мне, какие здесь у вас развлечения?
   Катя пожала плечами.
   – Да почти никаких, – ответила она. – В хорошую погоду я обычно сажусь на лошадь и выезжаю за город.
   – О, это как раз по мне.
   Напряжение с лица молодой женщины мгновенно спало, и она улыбнулась.
   – Хотите прокатиться со мной? – спросила она. – На прогулку я обычно отправляюсь после обеда. А вы хороший наездник?
   – Да, неплохой, – улыбаясь, ответил ей Шавасс. – Умение ездить на лошадях – одно из моих самых выдающихся достижений.
   – А у вас их, надо полагать, много. Не так ли, мистер Шавасс? Я всегда считала, что простой человек не может одинаково хорошо знать и китайский язык, и русский. А вы говорите на них, словно оба для вас родные.
   – А вы сами? У вас же прекрасный английский, – возразил Шавасс.
   Катя пожала плечами:
   – Я начала заниматься им в шесть лет, когда училась в первой своей школе. Сегодня английский стал в Союзе вторым языком. – Она медленно покачала головой из стороны в сторону и продолжила: – Нет, вы все-таки человек неординарный. Совсем не тот, каким стараетесь выглядеть. Я могу поклясться, что вы не простой искатель приключений.
   – Заверяю вас, что это совсем не так, – возразил ей Шавасс.
   Катя вновь покачала головой.
   – Нет, меня вам все равно не обмануть, – сказала она.
   Неожиданно глаза ее вспыхнули. Она шагнула к Шавассу и взяла его за отворот халата.
   – Нет, вы что-то тщательно скрываете, – выдохнула она. – Правда? Это связано с доктором?
   Ему ничего не оставалось, кроме как обнять ее за талию и поцеловать. Что он и сделал.
   Держа в объятиях женщину, Шавасс ощущал трепет ее молодого тела. Внезапно Катя мягко оттолкнула англичанина и испуганно посмотрела на него. Лицо ее пылало.
   – Думаю, что мне лучше уйти, – сказала она.
   Шавасс, не сказав ни слова, раскрыл ставни и пропустил Катю вперед.
   На улице по-прежнему шел дождь.
   Выйдя на террасу, женщина обернулась, на мгновение коснулась рукой щеки Шавасса, а потом быстро ушла.
   Он некоторое время задумчиво смотрел ей вслед. Сердце его бешено колотилось. Наконец почувствовав, что ему холодно, Шавасс вернулся в комнату и, закрыв ставни, лег в постель.

Глава 9

   На следующий день вскоре после полудня Шавасс и Катя оседлали низкорослых тибетских лошадей и отправились на прогулку. Высоко над ними ярко светило солнце. По периметру горизонта к голубому небу вздымались заснеженные пики гор. От этой девственной красоты Шавасс пьянел, словно от молодого вина.
   Едва они выехали из ворот города, как Катя, пустив свою лошадь в галоп, вырвалась вперед. Одета она была в бриджи, на ногах – русские сапоги из мягкой кожи. Воротник ее теплой курточки и головной убор были из черного каракуля.
   Шавасс же надел тибетские сапоги и овечью шубу.
   Катя и бросившийся ей вдогонку англичанин, разогнав стадо яков, промчались мимо пастушьих палаток и вырвались на простор. Теперь перед ними лежала покрытая желтой травой широкая долина.
   После нескольких минут езды Шавасс направил лошадь к высокой скале, у подножия которой он заметил темнеющую гладь небольшого озера. Подсохшая трава, покрывавшая его берега, тихо шелестела под ветром. Неожиданно со скалы вспорхнула потревоженная птица и, громко крича, взмыла в небо. Странная, необъяснимая печаль охватила Шавасса, и он непроизвольно поежился.
   Услышав голос Кати, англичанин оглянулся и увидел ее на вершине холма. Пришпорив лошадь, он поскакал к ней.
   В долине, глубину которой трудно было определить, дул теплый, ласковый ветер. Взобравшись на холм, Шавасс увидел внизу бежавшую между камней горную речку. На вершине обрыва вырисовывался силуэт Кати.
   Он спустился по склону и, спрыгнув на землю, отпустил лошадь. Та сразу же направилась к речке, на берегу которой уже паслась лошадь Кати. Шавасс закурил сигарету и помахал женщине рукой.
   На фоне яркого солнца, размывавшего очертания ее силуэта, спускавшаяся по склону Катя казалась ему феей из сказки.
   – Пол, давайте присядем, – подойдя к англичанину, предложила она.
   Они легли на траву. Шавасс вскоре закрыл глаза и расслабился. «Как же все-таки сладко лежать под солнцем рядом с приятным тебе человеком и ничего не делать», – подумал он и едва не позавидовал пляжным бродягам.
   В носу у Шавасса защекотало, и он, открыв глаза, увидел Катю, державшую в руке тонкую травинку.
   – Знаете, вот так расслабиться, как сейчас, я не мог много лет, – сказал англичанин.
   – А следовало бы. Все-таки жизнь человеку дарована, чтобы жить, – отозвалась женщина.
   – И вы абсолютно правы, – согласился Шавасс. – Вся беда в том, что у меня не было на это времени. Прямо рок какой-то.
   – Я вам не верю, – со смехом сказала Катя. – А каким вы были в детстве?
   Шавасс, прищурившись, посмотрел в небо, словно хотел определить его глубину.
   – Даже не могу вспомнить, – ответил он. – Отец мой был французом, а мать – англичанкой. Отец погиб в боях под Аррасом в 1940 году, когда фашистская армия прошла через Бельгию и Францию, словно нож сквозь масло. Нам с матерью удалось бежать в Англию через Дюнкерк.
   – А как протекала ваша жизнь в Англии?
   Шавасс подумал, что вот уже много лет не рассказывал о себе. И сейчас, лежа на берегу горной речки, восстанавливал в памяти полузабытые эпизоды своей биографии.
   На то, чтобы рассказать Кате о периоде жизни, закончившемся работой преподавателем Кембриджского университета, у него ушло около часа.
   Заметив хмурый взгляд женщины, Шавасс замолк.
   – Я все же не понимаю, как вы – человек, имевший возможность стать академиком, – взяли и разом все бросили.
   – Мои взгляды на жизнь к тому времени изменились. Вот и все, – ответил Шавасс. – Однажды, проводя отпуск в Чехословакии, я помог своему другу вывезти в Англию его родственника. И мне это очень понравилось. Так сказать, вошел во вкус.