Страница:
Шавасс инстинктивно перекрестился и преклонил колено, хотя в течение многих лет не исполнял церковных обрядов, и они двинулись по проходу между рядами. Священник поднялся на ноги и собирался было направиться в ризницу, но заметил их и остановился, слабо улыбаясь.
– Джентльмены, могу я вам чем-то помочь?
Судя по глазам, этот человек любил весь мир, – сейчас это встречается достаточно редко. От правого глаза в волосы уходил глубокий шрам, но в остальном его лицо было спокойным и безмятежным как лицо годовалого ребенка.
– Отец да Суза? Меня зовут Шавасс, думаю, вы меня ждали. Это мистер Престон, мой помощник.
– О, да, – кивнул отец да Суза. – Что-то связанное с Леонардом Росситером, верно? – Он улыбнулся. – Почему бы нам не выйти наружу? Сейчас там довольно неплохо.
От задней стены церкви к Темзе спускалось кладбище, на низкой стене было металлическое ограждение с шипами. На реке шла активная жизнь, и священник оказался прав – там было довольно приятно даже при неярком солнце.
Он присел на могильный камень и взял предложенную Шавассом сигарету.
– Здесь приятно, очень приятно. Видите ли, я часто прихожу сюда подумать. Здесь какая-то очень хорошая атмосфера. – Он наклонил голову над спичкой, предложенной ему Престоном, и откинулся назад с довольным вздохом. – Ну, а теперь, что вы хотите знать о Леонарде Росситере?
– Прежде чем мы продолжим, святой отец, думаю, что мне следует сразу же пояснить, что речь идет о серьезном деле и совершенно секретном. Фактически речь идет о национальной безопасности.
Казалось, эти слова ни в малейшей степени не взволновали да Сузу.
– Продолжайте.
– Скажите, мог ли Леонард Росситер стать коммунистом?
Отец да Суза внимательно посмотрел на кончик своей сигареты, по лицу его прошла легкая неопределенная тень и он вздохнул.
– Я не думаю, что в этом следует сомневаться.
– Понимаю. Вам приходилось прежде с кем-нибудь говорить об этом?
– Меня никто никогда не спрашивал.
Шавасс кивнул.
– Очень хорошо, святой отец, расскажите мне все, что сможете.
– Меня послали в Корею сразу после окончания второй мировой войны. Через несколько дней после начала корейской войны я был взят в плен войсками Северной Кореи.
– А Росситер?
– О, я не встречал Росситера довольно продолжительное время, только девять месяцев спустя я увидел его, когда меня перевели в специальный лагерь в Манчжурии. Это был центр по идеологической обработке.
– И вы думаете, что там Росситеру промыли мозги?
Отец да Суза негромко рассмеялся.
– Святые небеса, видите ли, все это не так просто. У них был чрезвычайно простой метод обработки, и тем не менее он довольно часто срабатывал. Первоначальная идея принадлежит Павлову. Вопрос заключается в том, чтобы вызвать чувство вины или гипертрофировать то чувство вины, которое лежит в каждом из нас. Сказать вам, джентльмены, что прежде всего спросил у меня мой инструктор? Был ли у меня в миссии слуга, который убирал у меня в комнате и готовил мне постель. Когда я сказал, что был, он выразил удивление, достал Библию и прочел оттуда отрывок, в котором наш Господь говорит о служении другим людям. Таким образом, я оказался одним из тех, кто позволял другим людям обслуживать себя. Просто удивительно, как один этот небольшой вопрос заставил меня почувствовать себя виновным.
– Но ваша вера, святой отец? – спросил Престон. – Разве она не могла вам помочь?
Старый священник выглядел искренне встревоженным.
– А разве я нуждаюсь в помощи? – Он улыбнулся чудесной улыбкой. – Сын мой, моя вера победила: она позволила мне преодолеть все трудности несмотря на все то, что они пытались со мной сделать. Никогда не чувствовал себя более верящим в Бога, чем в те темные дни моей жизни.
– А Росситер? – спросил Шавасс. – Что можно сказать о вере Росситера?
Старый священник с тревогой посмотрел на них.
– Джентльмены, здесь я оказываюсь в трудном положении. В Ном Беке я был его исповедником, а он – моим. Тайна исповеди священна. Могу только сказать, что у него возникли проблемы задолго до того, как он попал в руки коммунистов. С их точки зрения он был созревшим плодом.
– А какого рода были эти проблемы?
– Если мне будет позволено использовать марксистскую терминологию, то я бы сказал, что у каждого человека есть теза и антитеза. Что касается священника, его тезой является все то, во что он верит, все то, что поддерживает он и его призвание. С другой стороны, его антитезой является его темная сторона, та сторона, которая присутствует в каждом из нас. Страх и ненависть, насилие, агрессивность, стремление к материальному благополучию. Чувство вины мучило Леонарда Росситера задолго до того, как инструкторы в Ном Беке начали с ним работать.
– Но почему он покинул Священный Орден?
– Официальное объяснение состояло в том, что он испытал кризис веры – что он не мог больше оставаться священником. Это произошло три или четыре года спустя после его возвращения.
– Но вы не думаете, что он был изгнан из-за того, что проводил партийную линию?
Отец да Суза кивнул.
– Думаю, они смогли предложить ему то, что он искал, сильную веру, веру, которая могла его поддержать.
– Вы сказали, что они смогли предложить ему, святой отец? – переспросил Дарси Престон.
Отец да Суза мягко улыбнулся.
– Одно я могу сказать вам со всей определенностью. Леонард Росситер – человек с измученной душой. Он подобен герою поэмы Томсона, всю жизнь преследуемого псами Господа, бегущего от надежды на спасение, обреченного на гибель из-за отвращения к самому себе.
Шавасс медленно кивнул.
– Пожалуй это все, святой отец. Думаю, что вы все нам сказали.
– Надеюсь, что смог вам помочь. Всего хорошего, джентльмены.
– Прекрасный человек, – сказал Дарси Престон, когда они сели в машину.
– И даже более того.
Шавасс повернул ключ зажигания и они быстро уехали.
Меллори выслушал все то, что ему рассказали, со странным рассеянным выражением лица.
– После того, как вы ушли отсюда, я связался с разведкой НАТО.
– По поводу Монтефиори?
Меллори кивнул.
– Все оказалось чрезвычайно странным, Пол. У них ничего нет против него. Именно это-то меня теперь и беспокоит – по-настоящему беспокоит. Я уже готов услышать, что он является наиболее опасным двойным агентом в той игре, которую ведет. Но вся данная ситуация пахнет чертовски плохо. Что вы думаете по этому поводу?
Шавасс встал и прошелся взад и вперед по комнате.
– Давайте рассмотрим два наиболее важных момента. Полковник Хо Дзен – и Леонард Росситер, который, как представляется, во время своего плена стал сторонником коммунистов. Однако все это оставляет нас лицом к лицу с самой удивительной загадкой. Зачем понадобилось финансисту и мультимиллионеру вроде Энрико Монтефиори поддерживать воинственный коммунизм китайского толка? И ещё один момент – весь этот иммиграционный бизнес. Все это выглядит совершенно по-любительски. Я готов перерезать себе глотку, что смог бы организовать все гораздо лучше.
– Все правильно, действительно, организация Росситера является любительской, как вы сказали, но у китайцев нет особого выбора, когда дело идет о друзьях и союзниках. Ведь вы же помните, у них единственная опора в Европе – Албания. Весьма возможно, они просто не представляли, насколько второсортной является организация Росситера.
– Возможно, вы правы, – согласился Шавасс. – Наверняка они не могли позволить себе быть слишком разборчивыми. Любого рода контакт с европейским рынком лучше, чем ничего. Подозреваю, они именно таким образом смотрели на все это и оказались при этом чертовски наивными. Люди всегда говорят, что мы не понимаем Восток. Возможно, это правда, но и Восток понимает нас не лучше.
Меллори примерно полминуты смотрел в пространство, потом кивнул.
– Правильно, Пол, вот вы этим и займитесь. Найдите их, всех троих. Хо Дзена, Росситера и Монтефиори. Мне хотелось бы знать, в чем здесь дело, но самое главное заключается в том, чтобы остановить их.
– Остановить навсегда?
– Естественно. Найти и уничтожить. Я не вижу никакого смысла в том, чтобы ограничиваться полумерами. С настоящего момента это полностью ваше дело. Когда сможете, используйте нашу обычную систему связи, чтобы держать меня в курсе событий. По дороге поговорите с Джин относительно денег. Что-нибудь еще?
Шавасс кивнул.
– Тот человек, которому вы поручили наблюдать за этим Горменом в Фиксби – уберите его.
– Вы хотите сами туда отправиться?
– Мне представляется, что для начала это место может быть не хуже любого другого.
Меллори потянулся к телефону.
– Я немедленно этим займусь. Удачи вам.
Джин Фрейзер взглянула на Шавасса, когда тот вышел из кабинета.
– Вы довольны собой.
– Верно.
Шавасс достал сигарету из пачки, лежавшей у неё на столе. Глаза на его смуглом кельтском лице сверкали, как черное стекло. Он и сам был похож на дьявола, и она почему-то вздрогнула.
– В чем дело, Пол?
– Я не совсем уверен, – сказал он. – Я уже довольно давно не испытывал такого чувства.
– Какого?
– Личной заинтересованности в каком-то деле. Я, Пол Шавасс, а не Бюро. Я думаю о старике, лежавшем на спине на берегу, единственным желанием которого было повидаться со своим сыном, и о слабой маленькой женщине, умершей в одиночестве и испуганной до предела. Маленькой глупой беззащитной женщине, которая никогда в своей жизни никому не причинила зла.
Он тяжело вздохнул и потушил сигарету,
– Я хочу отомстить, Джин. В первый раз я хочу заняться кем-то из личных соображений. Это новое чувство. Меня беспокоит только то, насколько я буду чувствовать себя счастливым в будущем.
Он с сожалением расстался с Дарси Престоном, так как ему начал нравиться этот негр с блестящим язвительным умом и не только потому, что им столько довелось пережить вместе. Пока он укладывал свои вещи, Дарси сидел на подоконнике и наблюдал. На нем были брюки Шавасса, свитер с глухим воротом и твидовый спортивный пиджак.
– Вы уверены, что у вас все в порядке с деньгами? – спросил Шавасс, запирая свой чемодан.
Дарси кивнул.
– У меня есть здесь банковский счет.
Шавасс застегнул на все пуговицы старый морской плащ, который придавал ему вид морского волка.
– Не думаю, что мне придется вновь встретиться с вами. Завтра в это время вы уже будете на пути в солнечную Ямайку.
– Страну беззаботного калипсо и городков из лачуг. Давайте мне как можно скорее Бирмингем, – Дарси усмехнулся. – А что будете делать вы? С чего вы начнете? С этого местечка под названием Фиксби?
– Это место ничем не хуже любого другого.
Негр протянул ему руку.
– Пусть будет так. Удачи вам, Пол, и в следующий раз, когда встретитесь с Росситером, передайте ему привет от меня; я бы предпочел, чтобы вы сделали это ногой.
Шавасс наполовину приоткрыл дверь, когда Дерси заговорил вновь.
– Еще одно. Это гложет меня, поэтому я должен спросить. Почему они убили Харви таким способом?
– Я могу только предположить. Видимо, возникла опасность, что их будут досматривать. Можно сказать, что они уничтожили улики.
Дарси Престон искренне рассмеялся.
– Вы знаете, это похоже на иронию судьбы. Но именно так, как поступали в старину работорговцы с рабами, когда их настигали суда королевского флота – выбрасывали их за борт в цепях.
Он снова рассмеялся, но на этот раз у него в глазах стояли слезы и Шавасс закрыл дверь, оставив его одного со своим горем в этой тихой комнате.
Глава 10
– Джентльмены, могу я вам чем-то помочь?
Судя по глазам, этот человек любил весь мир, – сейчас это встречается достаточно редко. От правого глаза в волосы уходил глубокий шрам, но в остальном его лицо было спокойным и безмятежным как лицо годовалого ребенка.
– Отец да Суза? Меня зовут Шавасс, думаю, вы меня ждали. Это мистер Престон, мой помощник.
– О, да, – кивнул отец да Суза. – Что-то связанное с Леонардом Росситером, верно? – Он улыбнулся. – Почему бы нам не выйти наружу? Сейчас там довольно неплохо.
От задней стены церкви к Темзе спускалось кладбище, на низкой стене было металлическое ограждение с шипами. На реке шла активная жизнь, и священник оказался прав – там было довольно приятно даже при неярком солнце.
Он присел на могильный камень и взял предложенную Шавассом сигарету.
– Здесь приятно, очень приятно. Видите ли, я часто прихожу сюда подумать. Здесь какая-то очень хорошая атмосфера. – Он наклонил голову над спичкой, предложенной ему Престоном, и откинулся назад с довольным вздохом. – Ну, а теперь, что вы хотите знать о Леонарде Росситере?
– Прежде чем мы продолжим, святой отец, думаю, что мне следует сразу же пояснить, что речь идет о серьезном деле и совершенно секретном. Фактически речь идет о национальной безопасности.
Казалось, эти слова ни в малейшей степени не взволновали да Сузу.
– Продолжайте.
– Скажите, мог ли Леонард Росситер стать коммунистом?
Отец да Суза внимательно посмотрел на кончик своей сигареты, по лицу его прошла легкая неопределенная тень и он вздохнул.
– Я не думаю, что в этом следует сомневаться.
– Понимаю. Вам приходилось прежде с кем-нибудь говорить об этом?
– Меня никто никогда не спрашивал.
Шавасс кивнул.
– Очень хорошо, святой отец, расскажите мне все, что сможете.
– Меня послали в Корею сразу после окончания второй мировой войны. Через несколько дней после начала корейской войны я был взят в плен войсками Северной Кореи.
– А Росситер?
– О, я не встречал Росситера довольно продолжительное время, только девять месяцев спустя я увидел его, когда меня перевели в специальный лагерь в Манчжурии. Это был центр по идеологической обработке.
– И вы думаете, что там Росситеру промыли мозги?
Отец да Суза негромко рассмеялся.
– Святые небеса, видите ли, все это не так просто. У них был чрезвычайно простой метод обработки, и тем не менее он довольно часто срабатывал. Первоначальная идея принадлежит Павлову. Вопрос заключается в том, чтобы вызвать чувство вины или гипертрофировать то чувство вины, которое лежит в каждом из нас. Сказать вам, джентльмены, что прежде всего спросил у меня мой инструктор? Был ли у меня в миссии слуга, который убирал у меня в комнате и готовил мне постель. Когда я сказал, что был, он выразил удивление, достал Библию и прочел оттуда отрывок, в котором наш Господь говорит о служении другим людям. Таким образом, я оказался одним из тех, кто позволял другим людям обслуживать себя. Просто удивительно, как один этот небольшой вопрос заставил меня почувствовать себя виновным.
– Но ваша вера, святой отец? – спросил Престон. – Разве она не могла вам помочь?
Старый священник выглядел искренне встревоженным.
– А разве я нуждаюсь в помощи? – Он улыбнулся чудесной улыбкой. – Сын мой, моя вера победила: она позволила мне преодолеть все трудности несмотря на все то, что они пытались со мной сделать. Никогда не чувствовал себя более верящим в Бога, чем в те темные дни моей жизни.
– А Росситер? – спросил Шавасс. – Что можно сказать о вере Росситера?
Старый священник с тревогой посмотрел на них.
– Джентльмены, здесь я оказываюсь в трудном положении. В Ном Беке я был его исповедником, а он – моим. Тайна исповеди священна. Могу только сказать, что у него возникли проблемы задолго до того, как он попал в руки коммунистов. С их точки зрения он был созревшим плодом.
– А какого рода были эти проблемы?
– Если мне будет позволено использовать марксистскую терминологию, то я бы сказал, что у каждого человека есть теза и антитеза. Что касается священника, его тезой является все то, во что он верит, все то, что поддерживает он и его призвание. С другой стороны, его антитезой является его темная сторона, та сторона, которая присутствует в каждом из нас. Страх и ненависть, насилие, агрессивность, стремление к материальному благополучию. Чувство вины мучило Леонарда Росситера задолго до того, как инструкторы в Ном Беке начали с ним работать.
– Но почему он покинул Священный Орден?
– Официальное объяснение состояло в том, что он испытал кризис веры – что он не мог больше оставаться священником. Это произошло три или четыре года спустя после его возвращения.
– Но вы не думаете, что он был изгнан из-за того, что проводил партийную линию?
Отец да Суза кивнул.
– Думаю, они смогли предложить ему то, что он искал, сильную веру, веру, которая могла его поддержать.
– Вы сказали, что они смогли предложить ему, святой отец? – переспросил Дарси Престон.
Отец да Суза мягко улыбнулся.
– Одно я могу сказать вам со всей определенностью. Леонард Росситер – человек с измученной душой. Он подобен герою поэмы Томсона, всю жизнь преследуемого псами Господа, бегущего от надежды на спасение, обреченного на гибель из-за отвращения к самому себе.
Шавасс медленно кивнул.
– Пожалуй это все, святой отец. Думаю, что вы все нам сказали.
– Надеюсь, что смог вам помочь. Всего хорошего, джентльмены.
– Прекрасный человек, – сказал Дарси Престон, когда они сели в машину.
– И даже более того.
Шавасс повернул ключ зажигания и они быстро уехали.
Меллори выслушал все то, что ему рассказали, со странным рассеянным выражением лица.
– После того, как вы ушли отсюда, я связался с разведкой НАТО.
– По поводу Монтефиори?
Меллори кивнул.
– Все оказалось чрезвычайно странным, Пол. У них ничего нет против него. Именно это-то меня теперь и беспокоит – по-настоящему беспокоит. Я уже готов услышать, что он является наиболее опасным двойным агентом в той игре, которую ведет. Но вся данная ситуация пахнет чертовски плохо. Что вы думаете по этому поводу?
Шавасс встал и прошелся взад и вперед по комнате.
– Давайте рассмотрим два наиболее важных момента. Полковник Хо Дзен – и Леонард Росситер, который, как представляется, во время своего плена стал сторонником коммунистов. Однако все это оставляет нас лицом к лицу с самой удивительной загадкой. Зачем понадобилось финансисту и мультимиллионеру вроде Энрико Монтефиори поддерживать воинственный коммунизм китайского толка? И ещё один момент – весь этот иммиграционный бизнес. Все это выглядит совершенно по-любительски. Я готов перерезать себе глотку, что смог бы организовать все гораздо лучше.
– Все правильно, действительно, организация Росситера является любительской, как вы сказали, но у китайцев нет особого выбора, когда дело идет о друзьях и союзниках. Ведь вы же помните, у них единственная опора в Европе – Албания. Весьма возможно, они просто не представляли, насколько второсортной является организация Росситера.
– Возможно, вы правы, – согласился Шавасс. – Наверняка они не могли позволить себе быть слишком разборчивыми. Любого рода контакт с европейским рынком лучше, чем ничего. Подозреваю, они именно таким образом смотрели на все это и оказались при этом чертовски наивными. Люди всегда говорят, что мы не понимаем Восток. Возможно, это правда, но и Восток понимает нас не лучше.
Меллори примерно полминуты смотрел в пространство, потом кивнул.
– Правильно, Пол, вот вы этим и займитесь. Найдите их, всех троих. Хо Дзена, Росситера и Монтефиори. Мне хотелось бы знать, в чем здесь дело, но самое главное заключается в том, чтобы остановить их.
– Остановить навсегда?
– Естественно. Найти и уничтожить. Я не вижу никакого смысла в том, чтобы ограничиваться полумерами. С настоящего момента это полностью ваше дело. Когда сможете, используйте нашу обычную систему связи, чтобы держать меня в курсе событий. По дороге поговорите с Джин относительно денег. Что-нибудь еще?
Шавасс кивнул.
– Тот человек, которому вы поручили наблюдать за этим Горменом в Фиксби – уберите его.
– Вы хотите сами туда отправиться?
– Мне представляется, что для начала это место может быть не хуже любого другого.
Меллори потянулся к телефону.
– Я немедленно этим займусь. Удачи вам.
Джин Фрейзер взглянула на Шавасса, когда тот вышел из кабинета.
– Вы довольны собой.
– Верно.
Шавасс достал сигарету из пачки, лежавшей у неё на столе. Глаза на его смуглом кельтском лице сверкали, как черное стекло. Он и сам был похож на дьявола, и она почему-то вздрогнула.
– В чем дело, Пол?
– Я не совсем уверен, – сказал он. – Я уже довольно давно не испытывал такого чувства.
– Какого?
– Личной заинтересованности в каком-то деле. Я, Пол Шавасс, а не Бюро. Я думаю о старике, лежавшем на спине на берегу, единственным желанием которого было повидаться со своим сыном, и о слабой маленькой женщине, умершей в одиночестве и испуганной до предела. Маленькой глупой беззащитной женщине, которая никогда в своей жизни никому не причинила зла.
Он тяжело вздохнул и потушил сигарету,
– Я хочу отомстить, Джин. В первый раз я хочу заняться кем-то из личных соображений. Это новое чувство. Меня беспокоит только то, насколько я буду чувствовать себя счастливым в будущем.
Он с сожалением расстался с Дарси Престоном, так как ему начал нравиться этот негр с блестящим язвительным умом и не только потому, что им столько довелось пережить вместе. Пока он укладывал свои вещи, Дарси сидел на подоконнике и наблюдал. На нем были брюки Шавасса, свитер с глухим воротом и твидовый спортивный пиджак.
– Вы уверены, что у вас все в порядке с деньгами? – спросил Шавасс, запирая свой чемодан.
Дарси кивнул.
– У меня есть здесь банковский счет.
Шавасс застегнул на все пуговицы старый морской плащ, который придавал ему вид морского волка.
– Не думаю, что мне придется вновь встретиться с вами. Завтра в это время вы уже будете на пути в солнечную Ямайку.
– Страну беззаботного калипсо и городков из лачуг. Давайте мне как можно скорее Бирмингем, – Дарси усмехнулся. – А что будете делать вы? С чего вы начнете? С этого местечка под названием Фиксби?
– Это место ничем не хуже любого другого.
Негр протянул ему руку.
– Пусть будет так. Удачи вам, Пол, и в следующий раз, когда встретитесь с Росситером, передайте ему привет от меня; я бы предпочел, чтобы вы сделали это ногой.
Шавасс наполовину приоткрыл дверь, когда Дерси заговорил вновь.
– Еще одно. Это гложет меня, поэтому я должен спросить. Почему они убили Харви таким способом?
– Я могу только предположить. Видимо, возникла опасность, что их будут досматривать. Можно сказать, что они уничтожили улики.
Дарси Престон искренне рассмеялся.
– Вы знаете, это похоже на иронию судьбы. Но именно так, как поступали в старину работорговцы с рабами, когда их настигали суда королевского флота – выбрасывали их за борт в цепях.
Он снова рассмеялся, но на этот раз у него в глазах стояли слезы и Шавасс закрыл дверь, оставив его одного со своим горем в этой тихой комнате.
Глава 10
Птички улетели
Фиксби была приходящей в упадок деревушкой. Это место знавало времена процветания, когда рыбная ловля была экономически выгодной, но сейчас все осталось в прошлом. Молодежь уехала в город и большую часть домиков снимали горожане, стремившиеся найти место отдыха на выходные дни.
Шавасс доехал до Веймута на машине Бюро, а дальше продолжил путь на местном автобусе. В четыре часа дня он уже был в Фиксби, где оказался единственным сошедшим с автобуса пассажиром.
Единственная улица была пустынной и пивная, в строгом соответствии с английскими законами, наглухо закрыта. Он прошел мимо неё и направился к берегу, сунув одну руку в карман старого плаща, а другой помахивая небольшим кожаным чемоданчиком.
Найти шлюпочный двор не представляло труда, это был дух этих мест, могила надежд и судов, выброшенных на берег, как мертвые киты и печально гниющих под дождем. Тут же было нечто вроде конторы, расположенной позади разваливающейся лесопилки. Казалось, там никого нет, и он зашагал к пристани.
Возле неё стоял мореходный катер, находившийся, насколько он мог видеть, в отличном состоянии. Он было оснащен для большой рыбалки, на корме на палубе были укреплены два вращающихся стула и лебедка.
Это прекрасное судно, не могло быть никакого сомнения – настоящий драгоценный камень среди сорняков. Он постоял, некоторое время его разглядывая, а потом обернулся.
В тени старой баржи стоял человек и наблюдал за ним. Высокий и худой, он был одет в старый матросский бушлат, остроконечную шапочку и замасленный комбинезон. Наиболее примечательной деталью было его лицо. Это было лицо Иуды, один глаз смотрел в угол, рот – как лезвие ножа, лицо было просто завораживающе отталкивающим, как у средневековой горгульи.
– Любуетесь, да? – Голос его был чуть громче шепота, когда он подошел, Шавасс заметил рваный шрам, тянущийся от правого уха к гортани.
– Неплохое судно.
– Слабо сказано. Стальной корпус, бензиновый двигатель фирмы «Пента», радар, эхолот. Тридцать пять узлов. Вы разбираетесь в судах?
– Немного. Вас зовут Гормен?
– Правильно. Чем могу быть полезен?
– Мне хотелось бы совершить на вашем катере небольшую прогулку, если это возможно.
– Половить рыбу? – Гормен покачал головой. – Сегодня уже слишком поздно.
– Речь идет о другом, – сказал Шавасс. – Мне нужно как можно быстрее перебраться через Ламанш, и приятель сказал, что вы могли бы помочь мне за соответствующую мзду.
Гормен посмотрел вниз на берег и присвистнул.
– И как зовут вашего приятеля? – спросил он после короткой паузы.
Шавасс изобразил некоторое замешательство.
– Сказать по правде, не такой уж он мне и приятель. Я встретил его в баре в Сохо. Он сказал, что в любое время, когда мне понадобится быстро выбраться из страны, вы как раз подходящий человек, который может помочь.
Гормен резко повернулся и, двинувшись прочь, бросил через плечо:
– Пойдемте в контору. Собирается дождь.
Шавасс последовал за ним и поднялся по расшатанным деревянным ступенькам на крыльцо. Наверху он остановился и резко повернул голову, заметив какое-то движение внизу среди брошенных бесхозных лодок. Собака, а может быть кролик. Но это оставило у него смутное чувство беспокойства.
Комната была завалена всяким хламом, назначение которого угадывалось с трудом. Одним махом Гормен расчистил стол и достал бутылку виски и два стакана.
– Итак, вам очень нужно быстро перебраться за море? – спросил он.
Шавасс положил на стол свой чемоданчик и открыл его. Он поднял рубашку и на свет появилась тысяча фунтов стерлингов, упакованная в несколько аккуратных пачек английских пятифунтовых банкнот и французских франков. Все это выглядело значительно солиднее, чем было на самом деле, и поврежденный глаз Гормена изумленно выкатился.
Шавасс вынул две пачки и двинул их по столу.
– Гормен, теперь вы понимаете, насколько быстро мне необходимо перебраться на ту сторону. Здесь две сотни и ещё сотню вы получите, когда мы доберемся до французского берега, при условии, что вы не станете задавать вопросов. Договорились?
Улыбка Гормена была настолько дьявольской, что выглядела почти ангельской. Он сгреб деньги и сунул их в помятый бумажник.
– Когда бы вы хотели отплыть?
– Если речь идет обо мне, чем скорее, тем лучше.
Гормен снова улыбнулся той же самой ангельской улыбкой.
– Тогда чего же мы ждем? – спросил он и вышел наружу.
Судно называлось «Мери Грант», и каждый уголок на нем был также хорош, как и его внешний вид. Шавасс стоял возле поручней, когда они прошли вдоль берега и повернули в открытое море, и глубоко вдыхал соленый воздух. Было неплохо снова двигаться, даже если это был путь к неизвестному будущему. Если быть честным с самим собой, именно эта особенность его работы вызывала у него наибольшее восхищение – просто жизнь день за днем, когда не знаешь, что ждет тебя за следующим углом.
Волны со странным, немного глуховатым звуком начали бить в корпус судна, заставляя его вибрировать, когда они вышли из-под прикрытия берега на основной фарватер Ла-Манша. Он подошел к рулевой рубке и остановился в дверях.
– Где вы предполагаете меня высадить?
– Где вам захочется, – сказал Гормен. – Вы – хозяин.
– Я думаю об одном местечке, которое находится несколько в стороне от проторенного пути. Это залив Сен-Мало. Оттуда я смог бы добраться до Марселя.
– Меня это устраивает.
Гормен сменил курс на пару румбов, и Шавасс сказал,
– Я пойду вниз и немного вздремну.
– Это лучшее, что вы можете сделать. В середине Ла – Манша будет немного качать. Барометр падает. В камбузе в большом термосе найдете готовый кофе.
Шавасс спустился в салон. Он устал – чертовски устал, что наверное было не так уж удивительно. Шавасс нашел в камбузе термос, налил чашку кофе и вернулся в салон. Там он медленно выпил кофе, шаг за шагом обдумывая всю ситуацию. Стычка с Горменом прямо сейчас ничего бы не дала, её можно было отложить на потом.
Совершенно неожиданно его мозг почти полностью отказался работать. Боже мой, как же он устал. Он вытянулся на обитой войлоком скамейке и уставился на переборку. Казалось, бимсы крыши также медленно покачиваются, как легкие волны на поверхности пруда, и во рту у него стало почему-то очень сухо. И только в последний момент перед погружением в темноту в его затуманенном мозгу мелькнула мысль о том, что что-то происходит не так.
Он медленно вынырнул на поверхность, в первые несколько мгновений ощущая только то, что он жив. В салоне было темно, а он лежал вниз лицом на обитой войлоком скамейке. Он попытался пошевелиться, потерял равновесие и свалился на пол, что едва ли должно было вызвать удивление, учитывая то, что его руки были надежно связаны за спиной.
«Мери Грант» продолжала двигаться, но в тот момент, когда он попытался подняться на ноги, двигатель заглох и катер лег в дрейф. На трапе раздались шаги, был включен свет и появился Гормен. Он подошел так близко, что Шавасс почувствовал тяжелый запах пота от его немытого тела.
– Ну, и как ты себя чувствуешь, парень? – Гормен похлопал его по щеке.
– Что это за шутки? – требовательно спросил Шавасс, временно придерживаясь той роли, которую для себя выбрал. – Я думал, мы заключили сделку.
Гормен встал, открыл небольшой чемоданчик, лежавший на столе, и вытащил оттуда одну из пачек банкнот.
– Вот эти игрушки, парень – зелененькие. Я всегда был к ним неравнодушен. Я просто весь покрываюсь мурашками. Эта небольшая коллекция мне так нравится, что я просто не перенесу мысли о том, чтобы расстаться хотя бы с её частью.
– Хорошо, – сказал Шавасс. – Я не доставлю никаких неприятностей. Вы просто высадите меня на другом берегу, вот и все, о чем я прошу.
Смех Гормена стоило слышать; он поднял его на ноги и толкнул к трапу.
– Правильно, я вас высажу, приятель, здесь нет никакой ошибки. Прямо на самой глубине.
На палубе было холодно, в желтом свете серебрился падающий дождь. Шавасс повернулся лицом к свету. Гормен поднял кусок ржавой якорной цепи и Шавасс холодно спросил:
– Кто тебя научил этой штуке – Росситер?
Эти слова заставили Гормена остановиться. Он взглянул на Шавасса, его глаз страшно выкатился и, когда он заговорил, голос был как тихий шепот.
– Кто ты такой? В чем дело?
– Придет время держать ответ, Гормен, – безразличным тоном сказал Шавасс. – Мои люди знают, где я нахожусь. Если я исчезну, тебе придется придумать, как это объяснить.
Он совершенно неправильно оценил этого человека. Гормен издал яростный крик, рука его откинулась назад, чтобы ударить, и цепь просвистела в воздухе.
Но не опустилась. Из темноты возникла чья-то рука и вырвала цепь у него из рук. Гормен обернулся и на свет появился Дарси Престон.
Гормен не растерялся. Его рука скользнула в карман и появилась уже с пистолетом, но здесь он сделал обычную ошибку, выстрелив в тот момент, когда вытаскивал пистолет. Пуля врезалась в палубную надстройку и Дарси головой вперед бросился через поручень в воду.
Гормен наклонился, вглядываясь в темную воду, и в этот момент Престон, проплыв под килем, перемахнул через поручень. Единственным оружием у него под рукой оказалась острога с длинной ручкой, которая применялась во время рыбной ловли, а сейчас висела на пружинном зажиме на стене рулевой рубки. Когда он схватил острогу, зажим издал музыкальный звон и Гормен обернулся.
В этот раз он поступил строго по правилам. Его рука вытянулась в прямую линию, своим здоровым глазом он старательно целился. Шавасс рванулся к нему и ударил плечом, как форвард во время игры в регби, что заставило того пошатнуться и удариться о поручень. Пистолет выстрелил, не причинив никому вреда, и когда Гормен выпрямился и попытался прицелиться снова, Дарси сделал выпад острогой и угодил её острым концом прямо подмышку. Гормен откинулся назад и с криком перелетел через леер. К тому времени, когда Шавасс добрался до поручня, темная вода сомкнулась у Гормена над головой и больше он не появился.
– Вытяните руки, – приказал Дарси и перерезал веревки, удерживавшие руки Шавасса, острым как бритва наконечником остроги. Шавасс обернулся, растирая запястья, чтобы восстановить кровообращение.
– Ну, я должен назвать это весьма своевременным вмешательством. А теперь позволено ли мне будет спросить, откуда, черт возьми, вы выпрыгнули?
– Все достаточно просто, – ответил Дерси. – После того, как вы уехали, я подумал примерно пять минут, а потом спустился в гараж и воспользовался вашим автомобилем. Оставил его на автостоянке возле аэропорта и остальную часть пути проделал на такси. Поэтому я оказался в Фиксби прежде вас. В местной пивной подают весьма неплохое горькое пиво.
– А потом?
– О, я поболтался немного возле шлюпочного двора, ожидая, как говорится, дальнейшего развития событий. Слышал большую часть вашего разговора с Горменом, подождал, пока вы скроетесь в конторке, а потом пробрался на борт и спрятался в ящике для цепей.
– Вы сами выбрали время для своего великолепного появления или просто почувствовали драматизм ситуации?
– Честно говоря, я заснул. И не просыпался до тех пор, пока Гормен не начал топать вокруг и шуметь.
Шавасс вздохнул.
– Очень хорошо, и что вы здесь делаете?
– Это очень просто. По всем стандартам мой брат был преступником. Он был вором и гангстером, но он был добр ко мне. Если я скажу, что я любил этого человека, это вас устроит?
– Абсолютно, – торжественно заявил Шавасс.
– Пол, он не предполагал умереть таким образом. Он много чего в жизни мог ожидать, но не такого. Я намерен, когда придет время, лично убить Росситера. Мы, жители Ямайки, люди религиозные и гордые. Глаз за глаз, – сказано в Библии, не больше и не меньше. Я отберу у Росситера жизнь, потому что это будет справедливо.
Шавасс кивнул.
– Я уважаю ваши чувства. Я понимаю их, но между замыслом и его осуществлением часто лежит глубокая пропасть, особенно для такого человека как вы. Я могу убить, когда я должен это сделать, убить быстро, квалифицированно и без малейшего размышления, потому что я профессионал. Уверены ли вы в том, что тоже сможете это сделать?
– Посмотрим?
– Ладно-ладно! Я заставлю эту штуку двигаться, а вы обсохните. Обсудим наши дела попозже.
Негр кивнул и исчез на трапе. Шавасс прошел по палубе в рулевую рубку и запустил двигатель. Тот издал высокий приятный звук и, после того, как он сдвинул дроссельную заслонку, «Мери Грант» мощно устремилась в ночь.
– Я всегда хотел быть боксером, – сказал Дарси.
Он прислонился к закрытой двери рубки, завернувшись в одеяло и держа в руке кружку с чаем, почти невидимую в темноте.
– И что вам говорил на это Харви?
Дарси рассмеялся.
– Он обычно спорил по поводу процентов, а в этом он не видел никаких процентов. Он всегда говорил, что хорошо драться может только голодный боец, а я был кем угодно, только не голодным бойцом. Видите ли, до определенной степени он доставлял мне удовольствие. Я брал уроки у лучших профессиональных боксеров. Он был одним из владельцев спортивного зала в Уайтчепеле.
– А что заставило вас выбрать профессию юриста?
– С моим-то окружением? – рассмеялся Дерси. – Чертовски много людей считало такой выбор весьма странным и неожиданным. Но, с другой стороны, я знал каждого проходимца в Сохо, что оказалось весьма полезным, когда я начал заниматься юридической практикой.
– Вы постоянно были кому-то нужны?
– Что-то в этом роде. После суда над Харви я прекратил эту деятельность, так как понял, что просто не смогу и дальше продолжать ту двойную жизнь, которой жил до этих пор. Уехал на Ямайку и начал все сначала. Это было правильным решением. Там я встретил свою жену.
Фиксби была приходящей в упадок деревушкой. Это место знавало времена процветания, когда рыбная ловля была экономически выгодной, но сейчас все осталось в прошлом. Молодежь уехала в город и большую часть домиков снимали горожане, стремившиеся найти место отдыха на выходные дни.
Шавасс доехал до Веймута на машине Бюро, а дальше продолжил путь на местном автобусе. В четыре часа дня он уже был в Фиксби, где оказался единственным сошедшим с автобуса пассажиром.
Единственная улица была пустынной и пивная, в строгом соответствии с английскими законами, наглухо закрыта. Он прошел мимо неё и направился к берегу, сунув одну руку в карман старого плаща, а другой помахивая небольшим кожаным чемоданчиком.
Найти шлюпочный двор не представляло труда, это был дух этих мест, могила надежд и судов, выброшенных на берег, как мертвые киты и печально гниющих под дождем. Тут же было нечто вроде конторы, расположенной позади разваливающейся лесопилки. Казалось, там никого нет, и он зашагал к пристани.
Возле неё стоял мореходный катер, находившийся, насколько он мог видеть, в отличном состоянии. Он было оснащен для большой рыбалки, на корме на палубе были укреплены два вращающихся стула и лебедка.
Это прекрасное судно, не могло быть никакого сомнения – настоящий драгоценный камень среди сорняков. Он постоял, некоторое время его разглядывая, а потом обернулся.
В тени старой баржи стоял человек и наблюдал за ним. Высокий и худой, он был одет в старый матросский бушлат, остроконечную шапочку и замасленный комбинезон. Наиболее примечательной деталью было его лицо. Это было лицо Иуды, один глаз смотрел в угол, рот – как лезвие ножа, лицо было просто завораживающе отталкивающим, как у средневековой горгульи.
– Любуетесь, да? – Голос его был чуть громче шепота, когда он подошел, Шавасс заметил рваный шрам, тянущийся от правого уха к гортани.
– Неплохое судно.
– Слабо сказано. Стальной корпус, бензиновый двигатель фирмы «Пента», радар, эхолот. Тридцать пять узлов. Вы разбираетесь в судах?
– Немного. Вас зовут Гормен?
– Правильно. Чем могу быть полезен?
– Мне хотелось бы совершить на вашем катере небольшую прогулку, если это возможно.
– Половить рыбу? – Гормен покачал головой. – Сегодня уже слишком поздно.
– Речь идет о другом, – сказал Шавасс. – Мне нужно как можно быстрее перебраться через Ламанш, и приятель сказал, что вы могли бы помочь мне за соответствующую мзду.
Гормен посмотрел вниз на берег и присвистнул.
– И как зовут вашего приятеля? – спросил он после короткой паузы.
Шавасс изобразил некоторое замешательство.
– Сказать по правде, не такой уж он мне и приятель. Я встретил его в баре в Сохо. Он сказал, что в любое время, когда мне понадобится быстро выбраться из страны, вы как раз подходящий человек, который может помочь.
Гормен резко повернулся и, двинувшись прочь, бросил через плечо:
– Пойдемте в контору. Собирается дождь.
Шавасс последовал за ним и поднялся по расшатанным деревянным ступенькам на крыльцо. Наверху он остановился и резко повернул голову, заметив какое-то движение внизу среди брошенных бесхозных лодок. Собака, а может быть кролик. Но это оставило у него смутное чувство беспокойства.
Комната была завалена всяким хламом, назначение которого угадывалось с трудом. Одним махом Гормен расчистил стол и достал бутылку виски и два стакана.
– Итак, вам очень нужно быстро перебраться за море? – спросил он.
Шавасс положил на стол свой чемоданчик и открыл его. Он поднял рубашку и на свет появилась тысяча фунтов стерлингов, упакованная в несколько аккуратных пачек английских пятифунтовых банкнот и французских франков. Все это выглядело значительно солиднее, чем было на самом деле, и поврежденный глаз Гормена изумленно выкатился.
Шавасс вынул две пачки и двинул их по столу.
– Гормен, теперь вы понимаете, насколько быстро мне необходимо перебраться на ту сторону. Здесь две сотни и ещё сотню вы получите, когда мы доберемся до французского берега, при условии, что вы не станете задавать вопросов. Договорились?
Улыбка Гормена была настолько дьявольской, что выглядела почти ангельской. Он сгреб деньги и сунул их в помятый бумажник.
– Когда бы вы хотели отплыть?
– Если речь идет обо мне, чем скорее, тем лучше.
Гормен снова улыбнулся той же самой ангельской улыбкой.
– Тогда чего же мы ждем? – спросил он и вышел наружу.
Судно называлось «Мери Грант», и каждый уголок на нем был также хорош, как и его внешний вид. Шавасс стоял возле поручней, когда они прошли вдоль берега и повернули в открытое море, и глубоко вдыхал соленый воздух. Было неплохо снова двигаться, даже если это был путь к неизвестному будущему. Если быть честным с самим собой, именно эта особенность его работы вызывала у него наибольшее восхищение – просто жизнь день за днем, когда не знаешь, что ждет тебя за следующим углом.
Волны со странным, немного глуховатым звуком начали бить в корпус судна, заставляя его вибрировать, когда они вышли из-под прикрытия берега на основной фарватер Ла-Манша. Он подошел к рулевой рубке и остановился в дверях.
– Где вы предполагаете меня высадить?
– Где вам захочется, – сказал Гормен. – Вы – хозяин.
– Я думаю об одном местечке, которое находится несколько в стороне от проторенного пути. Это залив Сен-Мало. Оттуда я смог бы добраться до Марселя.
– Меня это устраивает.
Гормен сменил курс на пару румбов, и Шавасс сказал,
– Я пойду вниз и немного вздремну.
– Это лучшее, что вы можете сделать. В середине Ла – Манша будет немного качать. Барометр падает. В камбузе в большом термосе найдете готовый кофе.
Шавасс спустился в салон. Он устал – чертовски устал, что наверное было не так уж удивительно. Шавасс нашел в камбузе термос, налил чашку кофе и вернулся в салон. Там он медленно выпил кофе, шаг за шагом обдумывая всю ситуацию. Стычка с Горменом прямо сейчас ничего бы не дала, её можно было отложить на потом.
Совершенно неожиданно его мозг почти полностью отказался работать. Боже мой, как же он устал. Он вытянулся на обитой войлоком скамейке и уставился на переборку. Казалось, бимсы крыши также медленно покачиваются, как легкие волны на поверхности пруда, и во рту у него стало почему-то очень сухо. И только в последний момент перед погружением в темноту в его затуманенном мозгу мелькнула мысль о том, что что-то происходит не так.
Он медленно вынырнул на поверхность, в первые несколько мгновений ощущая только то, что он жив. В салоне было темно, а он лежал вниз лицом на обитой войлоком скамейке. Он попытался пошевелиться, потерял равновесие и свалился на пол, что едва ли должно было вызвать удивление, учитывая то, что его руки были надежно связаны за спиной.
«Мери Грант» продолжала двигаться, но в тот момент, когда он попытался подняться на ноги, двигатель заглох и катер лег в дрейф. На трапе раздались шаги, был включен свет и появился Гормен. Он подошел так близко, что Шавасс почувствовал тяжелый запах пота от его немытого тела.
– Ну, и как ты себя чувствуешь, парень? – Гормен похлопал его по щеке.
– Что это за шутки? – требовательно спросил Шавасс, временно придерживаясь той роли, которую для себя выбрал. – Я думал, мы заключили сделку.
Гормен встал, открыл небольшой чемоданчик, лежавший на столе, и вытащил оттуда одну из пачек банкнот.
– Вот эти игрушки, парень – зелененькие. Я всегда был к ним неравнодушен. Я просто весь покрываюсь мурашками. Эта небольшая коллекция мне так нравится, что я просто не перенесу мысли о том, чтобы расстаться хотя бы с её частью.
– Хорошо, – сказал Шавасс. – Я не доставлю никаких неприятностей. Вы просто высадите меня на другом берегу, вот и все, о чем я прошу.
Смех Гормена стоило слышать; он поднял его на ноги и толкнул к трапу.
– Правильно, я вас высажу, приятель, здесь нет никакой ошибки. Прямо на самой глубине.
На палубе было холодно, в желтом свете серебрился падающий дождь. Шавасс повернулся лицом к свету. Гормен поднял кусок ржавой якорной цепи и Шавасс холодно спросил:
– Кто тебя научил этой штуке – Росситер?
Эти слова заставили Гормена остановиться. Он взглянул на Шавасса, его глаз страшно выкатился и, когда он заговорил, голос был как тихий шепот.
– Кто ты такой? В чем дело?
– Придет время держать ответ, Гормен, – безразличным тоном сказал Шавасс. – Мои люди знают, где я нахожусь. Если я исчезну, тебе придется придумать, как это объяснить.
Он совершенно неправильно оценил этого человека. Гормен издал яростный крик, рука его откинулась назад, чтобы ударить, и цепь просвистела в воздухе.
Но не опустилась. Из темноты возникла чья-то рука и вырвала цепь у него из рук. Гормен обернулся и на свет появился Дарси Престон.
Гормен не растерялся. Его рука скользнула в карман и появилась уже с пистолетом, но здесь он сделал обычную ошибку, выстрелив в тот момент, когда вытаскивал пистолет. Пуля врезалась в палубную надстройку и Дарси головой вперед бросился через поручень в воду.
Гормен наклонился, вглядываясь в темную воду, и в этот момент Престон, проплыв под килем, перемахнул через поручень. Единственным оружием у него под рукой оказалась острога с длинной ручкой, которая применялась во время рыбной ловли, а сейчас висела на пружинном зажиме на стене рулевой рубки. Когда он схватил острогу, зажим издал музыкальный звон и Гормен обернулся.
В этот раз он поступил строго по правилам. Его рука вытянулась в прямую линию, своим здоровым глазом он старательно целился. Шавасс рванулся к нему и ударил плечом, как форвард во время игры в регби, что заставило того пошатнуться и удариться о поручень. Пистолет выстрелил, не причинив никому вреда, и когда Гормен выпрямился и попытался прицелиться снова, Дарси сделал выпад острогой и угодил её острым концом прямо подмышку. Гормен откинулся назад и с криком перелетел через леер. К тому времени, когда Шавасс добрался до поручня, темная вода сомкнулась у Гормена над головой и больше он не появился.
– Вытяните руки, – приказал Дарси и перерезал веревки, удерживавшие руки Шавасса, острым как бритва наконечником остроги. Шавасс обернулся, растирая запястья, чтобы восстановить кровообращение.
– Ну, я должен назвать это весьма своевременным вмешательством. А теперь позволено ли мне будет спросить, откуда, черт возьми, вы выпрыгнули?
– Все достаточно просто, – ответил Дерси. – После того, как вы уехали, я подумал примерно пять минут, а потом спустился в гараж и воспользовался вашим автомобилем. Оставил его на автостоянке возле аэропорта и остальную часть пути проделал на такси. Поэтому я оказался в Фиксби прежде вас. В местной пивной подают весьма неплохое горькое пиво.
– А потом?
– О, я поболтался немного возле шлюпочного двора, ожидая, как говорится, дальнейшего развития событий. Слышал большую часть вашего разговора с Горменом, подождал, пока вы скроетесь в конторке, а потом пробрался на борт и спрятался в ящике для цепей.
– Вы сами выбрали время для своего великолепного появления или просто почувствовали драматизм ситуации?
– Честно говоря, я заснул. И не просыпался до тех пор, пока Гормен не начал топать вокруг и шуметь.
Шавасс вздохнул.
– Очень хорошо, и что вы здесь делаете?
– Это очень просто. По всем стандартам мой брат был преступником. Он был вором и гангстером, но он был добр ко мне. Если я скажу, что я любил этого человека, это вас устроит?
– Абсолютно, – торжественно заявил Шавасс.
– Пол, он не предполагал умереть таким образом. Он много чего в жизни мог ожидать, но не такого. Я намерен, когда придет время, лично убить Росситера. Мы, жители Ямайки, люди религиозные и гордые. Глаз за глаз, – сказано в Библии, не больше и не меньше. Я отберу у Росситера жизнь, потому что это будет справедливо.
Шавасс кивнул.
– Я уважаю ваши чувства. Я понимаю их, но между замыслом и его осуществлением часто лежит глубокая пропасть, особенно для такого человека как вы. Я могу убить, когда я должен это сделать, убить быстро, квалифицированно и без малейшего размышления, потому что я профессионал. Уверены ли вы в том, что тоже сможете это сделать?
– Посмотрим?
– Ладно-ладно! Я заставлю эту штуку двигаться, а вы обсохните. Обсудим наши дела попозже.
Негр кивнул и исчез на трапе. Шавасс прошел по палубе в рулевую рубку и запустил двигатель. Тот издал высокий приятный звук и, после того, как он сдвинул дроссельную заслонку, «Мери Грант» мощно устремилась в ночь.
– Я всегда хотел быть боксером, – сказал Дарси.
Он прислонился к закрытой двери рубки, завернувшись в одеяло и держа в руке кружку с чаем, почти невидимую в темноте.
– И что вам говорил на это Харви?
Дарси рассмеялся.
– Он обычно спорил по поводу процентов, а в этом он не видел никаких процентов. Он всегда говорил, что хорошо драться может только голодный боец, а я был кем угодно, только не голодным бойцом. Видите ли, до определенной степени он доставлял мне удовольствие. Я брал уроки у лучших профессиональных боксеров. Он был одним из владельцев спортивного зала в Уайтчепеле.
– А что заставило вас выбрать профессию юриста?
– С моим-то окружением? – рассмеялся Дерси. – Чертовски много людей считало такой выбор весьма странным и неожиданным. Но, с другой стороны, я знал каждого проходимца в Сохо, что оказалось весьма полезным, когда я начал заниматься юридической практикой.
– Вы постоянно были кому-то нужны?
– Что-то в этом роде. После суда над Харви я прекратил эту деятельность, так как понял, что просто не смогу и дальше продолжать ту двойную жизнь, которой жил до этих пор. Уехал на Ямайку и начал все сначала. Это было правильным решением. Там я встретил свою жену.