Хизер Гротхаус. Страсть и судьба

   – Очевидно, – продолжила Джоан, – все уверены в ее непогрешимости. Впрочем, ты и сам бы не стал искать благосклонности такой женщины, как она.
   – Разумеется, но… Что ты хочешь этим сказать?
   – Ну, ты же сам говорил, что она слишком тихая, робкая, простоватая. Ты еще говорил, что она слишком хороша для простого смертного, к тому же холодна, как… – Джоан внезапно замолчала, огляделась по сторонам и шепотом закончила: – …как Сибилла.
   В памяти Оливера всплыл образ Сесили Фокс, какой он ее увидел утром. Простовата? Что угодно, только не это. Скорее изысканна, удивительна…
   – Постой, разве я говорил, что она простовата и холодна? – запротестовал он.
   – Окажись я на ее месте, – продолжила Джоан, игнорируя последнюю реплику Оливера, – я бы рассердилась на тебя за то, что ты даже не пытался меня соблазнить.
   – Ни один мужчина в здравом уме не стал бы даже пытаться так поступить с воплощением невинности, – решительно возразил Оливер.
   Джоан пожала плечами и, отложив мыльную салфетку, взяла маленькое мягкое полотенце и стала осторожно вытирать влажную кожу.
   – Да, вчера ты и впрямь перебрал вина, – негромко проговорила она. – О, любимый… твоя рука выглядит просто ужасно! Тебе очень больно?
   – Да, – буркнул Оливер, – только не прикасайся к ней…
   Надоедливое присутствие Джоан Барлег начинало действовать ему на нервы.
   – Хорошо, милый, – снисходительно проворковала она и, отложив в сторону полотенце, ловким движением откинула одеяло с ног Оливера. – Ой, что это с твоими коленями?
   Он понимал, что протестовать против ее бесцеремонности бесполезно. К тому же в таком состоянии он не мог физически сопротивляться ей, поэтому перевел взгляд на балдахин и промолчал. К счастью, до прихода Джоан служанки не успели до конца снять с него брюки, от которых осталось теперь что-то вроде набедренной повязки.
   – Сам не знаю, – недовольно буркнул он. – Помню только, как упал с лошади. Наверное, я упал прямо на колени.
   – Это просто чудо, что ты не разбился насмерть. Собственно говоря, синяков и ссадин совсем немного, – сказала Джоан, осторожно обмывая колени, – зато очень много грязи.
   В ответ Оливер лишь безразлично пожал плечами.
   Закончив мыть ему ноги, Джоан аккуратно вытерла их мягким полотенцем и накрыла одеялом.
   – А теперь подождем леди Сесили с ее снадобьями, – невозмутимо произнесла она, собирая испачканные салфетки и полотенца.
   Оливера внезапно охватил озноб. Натянув одеяло почти до подбородка, он смотрел, как Джоан суетилась у его постели. Они были знакомы почти всю сознательную жизнь, а в последние два года стали по-настоящему близки. Она была хороша собой. У нее были длинные светлые волосы, поражавшие своей густотой, чуть раскосые карие глаза (скорее всего из-за давней примеси турецкой крови) и чистая шелковистая кожа персикового оттенка, что так несвойственно типичным англичанкам с их молочно-белой кожей.
   С ней было легко общаться, у нее несомненно было чувство юмора, и ее не пугали пикантные сплетни. Многие считали ее очаровательной. Ее семья не вполне принадлежала к высшему обществу, и это заставляло Джоан быть амбициозной и даже несколько дерзкой. Она была на семь лет моложе Оливера. Примечательно, что она никогда не ревновала его к многочисленным мимолетным пассиям. Во всяком случае, ни разу этого не показала.
   В общем-то она могла бы стать идеальной женой, но…
   Когда Джоан закончила приводить постель и прикроватный столик в порядок, Оливер заговорил:
   – Послушай, Джоан, я должен тебе кое-что сказать.
   – Да, помню, ты хотел это сделать еще вчера вечером, – с улыбкой подмигнула она и присела на краешек в изножье его постели. – Я не смела надеяться, что ты заговоришь об этом сейчас, когда тебе так плохо. Наверное, встреча со смертью любого заставит изменить взгляды на жизнь.
   Некоторое время Оливер молчал. Конечно, было бы лучше дождаться хотя бы частичного выздоровления, когда ему не будет так больно, физически и морально, но это так несправедливо – заставлять Джоан и дальше верить, что он станет ее супругом. Такую новость нужно было сказать осторожно, щадя ее чувства, но теперь у него не было для этого ни сил, ни терпения. Рыцарское благородство уже не входило в его намерения, словно сломались не только рука и ребра, но и все предыдущие планы. Для обоих будет лучше, если они разом избавятся от этой занозы и как можно быстрее залечат рану.
   – Свадьбы не будет, Джоан, – сухо сказал Оливер.
   Она почти не изменилась в лице, только брови удивленно взлетели.
   – Что такое ты говоришь, Оливер? – слегка озадаченно спросила она. – С тобой все будет хорошо. Скоро ты выздоровеешь, и твоя сломанная рука не сделает меня вдовой.
   – Ты меня не поняла. Я имею в виду, что… не хочу жениться.
   Джоан нахмурилась, но все еще оставалась спокойной, хотя Оливер ожидал от нее взрыва эмоций.
   – Почему?
   – Теперь, когда Огаста нет в живых, на меня свалилось множество забот и обязанностей. Я стал лордом и хозяином родового поместья, к чему никогда не стремился и чего никогда не хотел. Мне придется приложить немало усилий, чтобы войти в эту роль, так что меньше всего мне сейчас нужна молодая жена, о которой надо должным образом заботиться.
   – Да, ситуация не из легких, – согласилась Джоан. – Оливер, я знаю, как тебе тяжело и… страшно занимать место Огаста. Но разве ты не понимаешь, что именно в этот момент тебе нужна помощница – жена! И не просто жена, тебе нужна я!
   – Прости, я не совсем тебя понимаю…
   Джоан встала и, подойдя к изголовью, склонилась над Оливером.
   – Я хорошо знаю тебя, милый, – тихо проговорила она, ласково проводя рукой по его волосам. – Знаю твои мысли, желания. Я никогда не возражала против твоих похождений на стороне, поскольку понимаю, что это черта твоего характера. Что-то вроде хобби, если можно так выразиться.
   – Ты хочешь сказать, что я сплю с другими женщинами ради забавы? – недоверчиво спросил он.
   – Почему нет? Разве ты был влюблен хоть в одну из них?
   – Нет, не был, – без колебаний ответил он.
   Она приподняла брови и чуть склонила голову набок, словно говоря: «Ну вот, видишь, я права».
   – Некоторые мужчины любят выпить, другим нравится охота, третьи обожают рыцарские турниры. А ты… – она провела пальчиком по его лбу, потом по носу и остановилась на губах, – тебе нравится заниматься любовью. Хотела бы я быть твоей единственной женщиной? Разумеется! Но голодный не откажется от яблока только потому, что на нем маленькая вмятинка.
   – Постой! – удивленно воскликнул Оливер. Разговор шел совсем не так, как он ожидал. – Уж не хочешь ли ты сказать, что, став моей женой, не будешь требовать от меня супружеской верности?
   – А ты можешь хранить верность?
   – Не знаю, – смутился Оливер.
   – Зато я знаю, – улыбнулась Джоан. – Разумеется, я могу потребовать от тебя верности. Полагаю, твоя честь не позволит тебе обмануть мои ожидания. Но силы человека не безграничны. Настанет тот день, когда ты нарушишь свое обещание. И тогда ты станешь подлецом, а я несчастной обманутой женой. Впрочем, если я вступлю в брак, не питая иллюзий относительно мужа и заранее прощая ему все будущие измены, от этого мы оба только выиграем.
   – Выиграем, – машинально повторил ее последнее слово Оливер.
   – Разумеется, – кивнула она головой и выжидательно посмотрела на него. Но Оливер молчал. Тогда она вздохнула и продолжила: – Так или иначе, тебе все равно придется когда-нибудь жениться, Оливер. Этого требует необходимость продолжения рода. Твои родители давно ушли в мир иной. Месяц назад погиб твой старший брат. Ты последний из рода Белкотов. Тебе нужен наследник.
   – Наверное, я и впрямь когда-нибудь женюсь, – согласился Оливер, – но не теперь.
   – Да? Когда-нибудь? – с раздражением в голосе поинтересовалась Джоан. – И на ком же?
   Этот вопрос поставил его в весьма неловкое положение.
   – Этого я пока не могу сказать, – буркнул он. – Вокруг так много женщин…
   – Ну да, конечно, – с деланным равнодушием сказала Джоан. – Что и говорить, Оливер, ты самый завидный жених к северу от Оксфорда. Но не кажется ли тебе странным, что ни одна из… скажем так, знакомых тебе женщин даже не пыталась уговорить тебя жениться на ней?
   – Я об этом не думал, – раздраженно отозвался он. – Некоторые и так были замужем.
   – Вот именно, милый, – засмеялась Джоан. – Твоя репутация всем хорошо известна. Женщины любят тебя, но только телом, и не смеют доверить тебе свое сердце. Они не хотят предпринимать унизительные и безрезультатные попытки приручить тебя и обуздать твои сексуальные аппетиты в отношении других женщин. Ни одна здравомыслящая женщина не захочет стать женой мужчины, который успел переспать чуть ли не с половиной женского населения не только Англии, но и многих стран Европы.
   – Ни одна? А ты?
   – Видишь ли, я реалистка, – улыбнулась Джоан, – и трезво смотрю в будущее. Я готова доверить тебе свою судьбу, потому что могу сделать то, чего не сможет ни одна другая женщина – я смирюсь с твоими похождениями и буду любить тебя таким, каков ты есть.