Хмелевская Иоанна. Дикий белок

   — Семечек и табака я не ем, — возвестил он обиженно. — Перегиба туловища назад вы от меня не дождётесь. И я вообще ничего из вашего трёпа не понимаю, говорите человеческим языком!
   Барбара и Каролек его поддержали. Они с самого начала настаивали на конкретных примерах и цифрах. Лесь разгладил покрытую чёрными каракулями газету.
   — Здоровому человеку с собственным весом шестьдесят килограммов свинец не повредит в количестве до трех миллиграммов, — начал он торжественным голосом свою лекцию. — Кило салата, растущего у дороги, содержит приблизительно семь с половиной миллиграммов. Хватит?
   — Да. Для двоих, — машинально высчитал Каролек.
   — Это, что, должна быть порция на один раз? — уточнила сбитая с толку Барбара. — Это сколько же кочнов салага? Никогда в жизни не брала салат на вес!
   — Не знаю сколько, я тоже не взвешивал. Здесь про кочны не говорится, все на вес. Погодите… Химическое воздействие канцерогенных соединений… Нет, простите, не так. Канцерогенное действие химических соединений происходит в печени. В пище находятся афлатоксины, они проникают с пищей и дыханием, наиболее подверженный поражению орган — печень!
   На секунду переведя дыхание, Лесь взглянул на сотрудников. Все молчали, три пары глаз впились в него в полном и окончательном остолбенении.
   — Существуют также тератогенные соединения, — зловеще продолжал Лесь. — Я проверил по словарю иностранных слов. Это означает «порождающие чудовищ».
   Коллектив продолжал молчать. Лесь, по очереди посмотрев на каждого, вернулся к разложенным на столе газетным страницам.
   — Что касается цианистого калия, то установлено: предельная для человека доза составляет сто миллиграммов на один килограмм крысиного рациона в день…
   — Что такое?… — вырвалось у Каролека.
   — Ничего. Крысиного рациона. Это означает ноль целых пять десятых миллиграмма в день на один килограмм веса человека.
   — Ты с ума сошёл? — спросил с искренним ужасом Януш.
   — Ну что я могу поделать, они так высчитывают. Вы же хотели по науке, правильно? Так вот… Исследования заболеваемости раком пищевода у мужчин, курящих табак и употребляющих алкоголь, показывают….
   — А у женщин? — быстро перебила Барбара.
   — О женщинах тут нет. Только про мужчин. Показывают, что, если кто-то курит по двадцать часов в день и хлещет по восемьдесят одному часу в день…
   — Ну нет, здесь ты заврался, — решительно вмешался Каролек. — Даже по науке в сутках не бывает по восемьдесят одному часу! Должно быть, тут что-то не так!
   Лесь внимательно углубился в текст на клочке бумаги:
   — Согласен. Это не часов. Если кто-то курит двадцать сигарет в день и пьёт более восьмидесяти одного литра в день…
   — Бог ты мой, что он несёт?! — рассердился Януш. — Какой восемьдесят один литр?! Самый худший алкаш не справится!
   Он вскочил со стула, подбежал к Лесю и наклонился над его записками.
   — Где это у тебя? Здесь? Ты что, гвоздём записывал?
   — Карандашом твёрдым номер шесть.
   — Сдурел совсем! Факт, восемьдесят один… Ну нет, скорей всего, ноль восемьдесят один. В восемьдесят один литр я в жизни не поверю!
   — Ну хорошо, двадцать сигарет в день и почти литр водяры, — потерял терпение Каролек. — Ну так что? Что эти исследования показывают?
   — Что вероятность заболевания просто чудовищная, — ответил чётко Лесь. — Не знаю какая, я не смог сообразить, в каких единицах там дана шкала, но графически выглядит просто ого-го!
   — Это испокон веку известно без всяких графиков, — холодно заметила Барбара. — Что там дальше, говори, потому как продуктов питания пока что не видать.
   — Фитин, — поспешно продолжал Лесь. — Очень вредный, одного процента достаточно, чтобы остановить рост молодых крысят, поросят и кур. Гистамин, от десяти до ста миллиграммов может оказаться причиной отравлений. Он находится всюду, больше всего… сейчас… тут у меня табличка… Больше всего… натуральные сушёные грибы — триста шестьдесят миллиграммов на один грамм продукта…
   — А «Эгри Бургунди» — только восемнадцать! — неожиданно обрадовался Януш, заглянув через плечо Леся. — Пожалуйста, красное вино самое здоровое.
   — А помидоры — только десять, — показал ему Лесь. — Ещё здоровее!
   — Погодите минутку, это что? Это и есть вредные дозы? — подозрительно спросила Барбара. — Сушёные грибы ели от века…
   — Этого я наверное не знаю, потому что остальной текст вообще понять невозможно, — с достоинством ответил Лесь. — Кроме того, текста не хватает. Кроме того…
   — Самцы более подвержены воздействию! — вдруг прочёл Януш. — А знаете, неглупая мысль, я всегда придерживался мнения, что мужчины более хрупкие…
   — Абсолютно идиотские взгляды! — среагировала Барбара. — Что это вообще за макулатура?
   — Никакая не макулатура, а небольшой научный опус, — поправил обиженный Лесь. — Погодите, очередной яд — это сапонины, или мылоподобные вещества. Они атакуют нервную систему. Семена плевела содержат от пяти до семи процентов этой гадости и могут оказаться в муке. Холестерин уменьшает вредное влияние сапонинов…
   — Ага, это означает — если и есть мыло, то только с маслом? — перебил Каролек. Он пытался переработать теоретическую информацию Леся для практических целей.
   — Да, — рассеянно подтвердил Лесь. — А ещё есть афлатоксины. Телёнок, которого кормят силосом с афлатоксином, подыхает через шестнадцать недель…
   — Боже мой, так вот откуда эта мода на телятину! — живо воскликнул Каролек.
   — Ах так! — воскликнула Барбара и резко отодвинула свой стул. — Я ведь говорила!…
   — Что ты говорила?
   — Изо дня в день повторяю! Телятина… Ведь это какой идиотизм: мясо без всякого вкуса, без пищевой ценности. А теперь оказывается — ещё и отравленное! Деревенские бабы ходят по домам, насильно навязывают! А наша безмозглая общественность покупает! Ну, наконец-то я поняла, где собака зарыта!…
   — Может, ты и права, что-то в этом есть…
   — Так что же, собственно говоря, следует из всей этой научной белиберды? — спросил расстроенный Каролек, повернувшись к столу Леся. — Можешь как-нибудь резюмировать?
   Лесь покачал головой:
   — Увы. Разве что сделать частичные выводы. Все страшно вредно, и ни в коем случае нельзя есть салат, растущий у дороги. При этом про салат у меня было отдельно написано, не исключено, что салат вообще из другой научной работы.
   — Слушай, а это все научные работы так выглядят? — поинтересовался Януш. — Почему твой опус в таких клочках? Наверное, каждый, кто читает, приходит в ярость?
   — Я бы не удивилась, — ответила Барбара, все ещё поглощённая осуждением телятины.
   Лесь смутился. Он тяжко вздохнул и сел, собрав клочки страниц в кучу. Затем печальным голосом поведал о непонятных событиях, подчеркнув неловкость своего положения. Все выразили интерес и озабоченность.
   — То есть ты взял почитать, а теперь должен отдавать?
   — Вот именно. Ума не приложу, как выкручиваться.
   — Ещё бы, в таком виде отдавать книжку невозможно…
   — Наверное, надо купить другой экземпляр?
   — Погодите-ка, — сообразил Януш. — Но ведь эта книжка не сама развалилась и измялась? Когда ты одалживал, она была целая?
   — Даже прекрасно выглядела. Хотя видно было, что ею пользовались.
   — Так что? Кто-то пришёл и порвал?
   — Может, жена?… Твоя жена была чем-нибудь недовольна?… — деликатно спросил Каролек.
   Лесь жалобно на него посмотрел и снова вздохнул:
   — Наоборот. Мне даже казалось, что она в хорошем настроении последние дни… Если и приходил злоумышленник, книга-то лежала под телефонным справочником, я же говорю. Сперва, наверное, порвал бы телефонный справочник?
   — А собственно говоря, ещё что-нибудь порвали?
   — Нет, только это…
   Загадка казалась неразрешимой. Таинственный домовой разрядил свои страсти исключительно на трактате о питании. Причём упорно казалось, что виновато тут его гнусное содержание. Тем не менее книжку требовалось вернуть по принадлежности двоюродной невестке Леся. После кратких размышлений постановили: книжку следует купить и стараться в этом направлении будет весь коллектив. Проблему отсутствия фамилии автора и названия работы решили оригинально — каждый взял по листку с кусочком текста и номером страницы.
   — Понимаете, — объяснил Януш, которому и пришла в голову эта идея, — берете посмотреть что-нибудь о питании… Как это называлось?
   — Токсикология чего-то. Питания или питательности. Что-то в этом роде.
   — Что-то о токсикологии жратвы. Сравниваете страничку… Какую там? Двести сорок третью. И на ней должен быть текст о треске горячего копчения, выборочно взятой в магазине и так далее, а на другой стороне… Варёный бекон, Канада, нитро что-то там… Совпадает — значит, нашли!
   — Вечно какие-нибудь хлопоты! — вздохнул Каролек, рассматривая с обеих сторон свой листок и пытаясь запомнить двойное содержание.
   Барбара старательно разгладила огрызок страницы и спрятала в сумочку.
   — Сдаётся мне, это уж слишком научный источник, — задумчиво сказала она. — Должно быть, какое-нибудь особое издание для специалистов. А я, например, по-прежнему ни в чем не разобралась. Только теперь у меня не хватит смелости одалживать у кого-нибудь научные труды. Может, попытаться прояснить вопросы при непосредственных контактах?
   — С кем?
   — Не знаю. Со специалистами…
   — Пока что я с моей двоюродной невесткой буду избегать непосредственных контактов, — объявил решительно Лесь. — Может, попробую, когда книжку куплю.

* * *

   Из двух насущных вещей — трактата о питании и сведений о вредных веществах — легче оказалось раздобыть второе. Раздобывание первого представляло собой непреодолимое препятствие, второе же сыпалось как из рога изобилия, сея общий беспорядок и панику. Как оказалось, пестициды находились повсюду и угрожали существованию на каждом шагу. Кроме них, появились на горизонте ещё другие вещества, никому не известные и непонятно откуда взявшиеся.
   — Одна пятитысячная фунта эндрина на три акрофута воды убивает рыбу, — мрачным голосом возвестил Влодек, входя в отдел архитектуры.
   — Не доводи меня, — предупредила в ярости Барбара. — Что это, ценные сведения? Кто из нас выращивает рыбу? Какую вообще рыбу?!
   — И что такое акрофуты? — поинтересовался Каролек.
   — Не знаю. Думаю, какое-то количество.
   — А что такое эндрин? — с любопытством спросил Лесь.
   — Тоже не знаю. Но довольно очевидно, что это нечто вредное.
   — Никакой дохлой рыбы в рот не возьму! — решил Януш. — Буду есть только живую!
   — Знаете, мне кажется, нам этого не распутать, — грустно и с сомнением в голосе сказал Каролек. — Может, специалисты должны все как-нибудь основательно обработать и опубликовать к сведению окружающих? А то я пугаюсь в терминах.
   — Уговори их! — рявкнула Барбара.
   — Специалисты молчат как проклятые, — в то же время говорил с искренней горечью Влодек. — Сколько же человек должен намучаться, чтобы вырвать у них эти сведения, вы себе не представляете! Сговор какой-то, что ли… А уж как разинут рот и начнут выбалтывать свои паршивые секреты, так вообще плохо делается.
   — И слова у них какие-то такие… — недовольно добавил Януш. — Просто ругаться такими словами. Если я кому-нибудь скажу: «Ты, эндрин гормональный», как вы думаете, что будет?
   — Даже не пробуй, — дружески предостерёг его Лесь. — Сразу в морду получишь.
   — Однако! В морду это тебе надо дать!… Я же уже нашёл название и автора твоей дурацкой книжки — «Токсикология пищевых продуктов». Кстати, это действительно издание для специалистов. Причём не просто для врачей, а для биохимических лабораторий. Но это все равно, я из-под земли достал, и что? Где эта твоя двоюродная кума?
   — Что ты нашёл, где нашёл?! В Народной библиотеке! Что мне с того…
   — Надо было сразу украсть, — укоризненно буркнул Каролек.
   — Пусть сам ворует. Я и так круглым дураком выгляжу…
   — Надо искать в букинистических, — сердито поучала Барбара, — на рынке. Пусть мы сложимся, в конце концов, чтобы это купить. Делай же что-нибудь, Лесь!
   — Точно! — энергично поддакнул Януш. — От тебя сейчас зависит дальнейшая жизнь или возможная гибель человечества!…
   С тяжким грузом страшной ответственности, запыхавшийся и угнетённый Лесь вернулся домой после очередного обхода букинистических магазинов с чувством полного поражения. Кошмарной книги нигде не было. Всовывая ключ в замок, он услышал за собственной дверью какие-то голоса. Остановился, прислушался, узнал голос своей двоюродной невестки и заколебался. Самое правильное — сбежать, но он чувствовал себя смертельно усталым, жутко голодным, ноги болели от беготни по городу, и вообще с него было предостаточно. Поэтому он решил войти и по-тихому, незаметно пробраться в другую комнату.
   Он осторожно повернул ключ в замке, бесшумно проскользнул в дверь, минутку подождал, а потом на цыпочках пробежал в кухню. Поспешно заглянул в кастрюльки, нашёл в одной макароны по-флотски, схватил её, схватил вилку и на цыпочках же улизнул в другую комнату. Не закрывая дверь, потому что она слегка скрипела, спрятался за ней в углу и стал жадно поглощать еду. Блюдо оказалось холодным, тем не менее вполне съедобным и к тому же вкусно приправленным. Из-за открытой двери до него доходили звуки, доказывающие присутствие именно опасной родственницы с ребёнком. Ребёнок гулил, а дамы беседовали на портновские темы.
   К голосам внезапно присоединился шелест бумаги.
   — Что у неё там? — услышал Лесь беспокойный вопрос двоюродной невестки. — Ой, мамочка, это же «Бурда»! Отбери у неё!
   — Отдай тёте, отдай, — уговаривал голос жены. — Это читать нельзя, отдай!
   — Чи-и-и, чи-и-и-и! — энергично завопило чадо.
   — Она хочет читать, — сказала невестка. — Надо ей что-нибудь дать, и будет тихо. У тебя какой-нибудь старой газеты нет?
   — Давай-ка дадим, что она прошлый раз читала. Особой разницы уже не составит…
   — А-а, эту книжку? Годится, отдай ей…
   Холодные макароны по-флотски вдруг стали комом в глотке у Леся. Челюсти у него окаменели, а сердце забилось.
   — Сейчас, сейчас, найдём что-нибудь почитать, — сюсюкала жена. — Нет, это не то. О! Пожалуйста, будь любезна, киса-лапонька может почитать…
   В ответ раздался радостный лепет малышки и усилившийся шорох бумаги. Лесь поднялся из своего угла за дверью и отставил кастрюлю. На цыпочках подкрался к двери соседней комнаты.
   Жена и её двоюродная сестра были заняты выкройками. На полу, около столика с телефоном сидел ребёнок и приканчивал вынутый из-под телефонного справочника опус о питании. Ребёнок сиял от счастья, а опус на глазах окончательно прекращал своё существование.
   Испытывая одновременно невероятное облегчение, смертельную обиду и жгучее возмущение, Лесь так и стоял, опираясь о косяк. Наконец его страдальческий взор, вперившийся в двоюродную племянницу, то бишь в ребёнка, обратил внимание дам, поглощённых выкройками.
   — Ах, ты уже пришёл? — удивилась жена. — Я прозевала, как ты вошёл…
   — Привет, Лесюнчик, — проворковала двоюродная сестра жены. — Как у тебя дела?
   Лесь, ни говоря ни слова, всматривался в девочку на полу.
   — Ты что остолбенел? — спросила жена. — Чему тут удивляться? Малышка читает. Ты что, никогда не видел, как ребёнок читает?
   Лесь перевёл страдальческий взгляд на мать ребёнка.
   — Я знаю, как она читает, знаю, — благодушно сказала двоюродная невестка. — Мы ей эту книжку уже раньше давали, потому что книжки ей больше нравятся, чем газеты. Пусть порвёт её окончательно.
   Лесь сказал: «кха», и в этом «кха» было столько чувства, что невестка сочла себя обязанной объяснить подробнее:
   — Не переживай, ничего страшного не произошло. У нас есть новые данные, эта книжка уже устарела. Наша лаборатория её давно наизусть знает. Мы теперь сделали картотеку, дополняем её по ходу дела, и мне уже книгами обкладываться не надо…

* * *

   — Ну знаете, это уж слишком! — подытожил Каролек решительно. — Мы обязаны что-то предпринять, если не во всеобщем масштабе, то по крайней мере в собственной сфере деятельности!
   Весь коллектив согласился с ним без малейшего колебания. Принесённые Лесем самые свежие данные стали каплей, переполнившей чашу терпения. Собственно говоря, ничего нельзя есть вообще. Как найти более или менее приличные овощи, они сразу сообразили: Кароль предложил поискать какого-нибудь ленивого и нерадивого мужика, который живёт к тому же в стороне от автострад. А вот относительно мяса царила неуверенность и дезориентация.
   — Чем плохи искусственно откормленные животные? — спрашивала Барбара нервно. — У меня уже мозги набекрень. Что там корма содержат?
   Лесь наклонился к стене. На ней теперь висел длинный лист бумаги, там по пунктам были расписаны сведения. Лесь сперва поискал нужный пункт.
   — Мясо искусственно откармливаемых животных, — прочёл он, — содержит меньше белка и больше воды. Куры испакощены гормонами. Использование пенипиллина может привести к нарушению иммунитета к антибиотикам…
   — О Господи, мало того, что такое мясо — гадость, так его ещё и нет…
   — Слушай-ка, никак у меня не помещается распределительный шкаф в мастерской, — заявил вошедший в комнату с чертежами Влодек. — Стефан там расположился. Перебрось меня в офис.
   Мрачная Барбара немедленно просияла:
   — Я как раз хотела это тебе предложить, потому что у меня в этой мастерской слишком всего много. Куда ты хочешь?
   — На первый этаж. За вахтой там есть стена — как раз для моего распределительного шкафа.
   — Прекрасно, только отодвинем этот обогреватель немного дальше, Стефан чуток вытянется…
   Они в полном согласии наклонились над чертежами, внося исправления. За их спинами в мгновение ока разгорелся спор на мясные темы. Влодек, слушая одним ухом, свернул свой рулон и присоединился к рассуждениям.
   — Есть мясо, — замогильным голосом возвестил он. — В зоопарке звери жрут. Такие здоровенные кусищи.
   — Тебе для них жалко?! — возмутился Лесь. — Звери лопают конину!
   — Ну и что? Конина — это тебе не мясо? Лошадь ещё благороднее свиньи!
   — Мне лошадь жалко, — поделился Каролек. — Я бы предпочёл лопать свинью.
   — А собака предпочтёт конину! — сказал Влодек. — Кто благороднее — ты или пёс?
   — Пёс, несомненно.
   — Ну а шакал? Гиена? Крокодил?
   — Шутишь?! — удивился Лесь. — И крокодилам дают мясо?!
   — А что же им дают? Изюм в шоколаде?!
   — Изюма в шоколаде тоже в продаже нет…
   — Ну хорошо, может, я и благороднее, чем гиена или крокодил, — согласился Каролек. — А какое это имеет значение?
   — А такое. Существо благородных кровей тем более имеет право есть мясо! Если гиена жрёт конину, значит, и ты можешь!
   — Вы что, сдурели?! — рассердилась Барбара. — Откуда вы взяли, что у нас табуны коней пропадают зазря?! Конина кониной, это экзотика, а где простые свиньи и коровы?! Бараны, наконец!…
   Влодек упрямо стоял на своём:
   — То-то и оно — мясо есть в наличии! Если я вам говорю, значит, есть! Только его раскупают…
   — Ну так оно, наверное, для этого и предназначено?…
   — Это зависит от того, кто и как раскупает. Раскупают деревенские. Я собственными глазами видел: в универсаме одна баба при помощи двух других скупила как минимум двести кило мелкими кусками!
   — Не может быть!
   — Очень даже может быть, я там торчал как пень и специально на них таращился! Часа полтора так потерял! Две бабы стояли в очереди, а одна караулила эту кучу падали! Люди говорили, там каждый день такое!
   — Если деревенские скупают мясо в городах, значит, все уже поставлено с ног на голову, — произнёс мрачный приговор Януш. — Все дальнейшие наши перспективы тонут во мраке. Я тоже считаю — нельзя сидеть сложа руки, надо что-то делать.
   — Начнём лучше с простого, — неуверенно предложил Каролек.
   — Это что считать простым. Тут от любой новости крыша запросто поедет!
   — Вот морковка и салат, по-моему, попроще. Поищем моркови…
   — Он прав, — поддержала Каролека Барбара. — Если мы отыщем ленивого мужика, уже будет положено начало. Самый трудный — первый шаг, и нечего ждать Божьей милости! Завтра свободная суббота, кстати…
   Предложение единодушно приняли, уточнив — ехать надо всем, только в разные стороны, это значительно расширит сектор поисков. Привлекли Стефана и разработали маршруты. Субботнее утро увидело три машины, разъехавшиеся из города в три стороны.

* * *

   Направляясь на юг, Януш и Каролек довольно быстро выпутались из улочек Средместья и оказались на Маримонте. Януш стал проявлять лёгкое раздражение:
   — Вот черт, я сигареты забыл. Надо найти какой-нибудь киоск Руха. Высматривай такой, возле которого можно припарковаться.
   Каролек послушно начал высматривать. Третий по счёту киоск удовлетворял их требованиям, и они пристроились за голубым «фольксвагеном». Януш вышел и встал в хвост исключительно длинной очереди.
   Каролек несколько минут сидел, бессмысленно глядя на стоящую перед ним машину. Из машины выскочила дама во цвете лет и подбежала к очереди возле киоска. Каролек обратил на неё внимание только потому, что она была единственным подвижным элементом в поле зрения, однако уже секундой позже он её узнал. Это была та самая дама, которая вела спор с элегантным паном в универсаме. Проследив за ней глазами, Каролек углядел в очереди и её тогдашнего спутника. Не раздумывая, он покинул автомобиль.
   Элегантный пан стоял через одного от Януша. Каролек и сам, собственно говоря, не знал, что ему надо. В нем вдруг проснулись какие-то неясные желания, смутное стремление показать Янушу этих потрясающе интересных людей, надежда услышать что-нибудь новенькое. Вместе с тем в нем крепла уверенность, что эти люди едут как раз к ленивому мужику, или в заброшенное хозяйство, или к какому другому источнику безвредной пищи. Хорошо бы поехать за ними. Он быстро подошёл к Янушу, тем самым приблизившись и к паре цветущего возраста.
   — Кончай терять время! — как раз говорила дама сердитым голосом. — Да пусть черт поберёт все киоски Руха! Я себе куплю сигареты в кабаке.
   — А если там не будет? — предостерегающе спросил мужчина.
   — Ну, ещё где-нибудь поищу. Не стоять же в таком хвосте! Потом я же окажусь виноватой в опоздании!
   — Как хочешь, — вздохнул элегантный пан и покинул очередь.
   Каролек поймал Януша за рукав.
   — Пошли, бросай все! — шёпотом воскликнул он. — Едем за ними, скорее!
   Удивлённый донельзя Януш выскочил из очереди и кинулся в машину. Он рванул с места за голубым «фольксвагеном», но вскоре опомнился:
   — Ты совсем чокнулся?! За «фольксвагеном» я должен гнаться на маленьком «фиате»?! Шарики у тебя за ролики заехали?! В чем дело-то?! У меня курева нет!
   — Ничего-ничего, у неё тоже нет, — быстро сказал Каролек, не отрывая взгляда от голубой машины впереди. — Может, они будут не очень быстро ехать. Это как раз те, про которых я вам рассказывал. Ну, помнишь, они обсуждали продукты в универсаме. Я голову на отсечение дам — за ними стоит поехать!
   — Зачем? Откуда ты знаешь, куда они едут?
   — Не знаю, но мне почему-то кажется — они тоже за морковкой…
   — Ты, наверное, головой хромаешь! Мозги от солнца спеклись! Весь мир, что ли, морковку ищет?! Я, например, хочу купить сигареты!
   — Она тоже. Ну попробуй, Януш… Что тебе, жалко, что ли?…
   «Фольксваген» на Маримонте свернул влево. Вскоре киоски Руха совсем перестали попадаться. Януш бормотал себе под нос полные ярости непечатные слова, Каролек же напряжённо смотрел перед собой. Неизвестно почему в нем росла убеждённость, что следует держаться знакомой пары. Ни один из них не обращал ни малейшего внимания на ландшафт вокруг шоссе, на заборы, виллы, садики и распаханные поля. Замороченный уговорами Каролека Януш тоже начинал верить, что погоня за голубым «фольксвагеном» — единственный рациональный способ поиска съедобных овощей.
   «Фольксваген» прибавил газу и скрылся из вида, однако немного позже они его догнали. Автомобиль стоял на обочине, слева от шоссе.
   — Они! — с облегчением воскликнул Каролек.
   — Бар! — одновременно воскликнул Януш с не меньшим облегчением. — Кажется, открыто. Они тут припарковались, может, и я успею купить сигарет.
   Входя в придорожный бар, он разминулся с какой-то выходящей парой. В тот же миг Каролек кинулся за ним.
   — Ты, слушай, они уезжают!…
   — Отцепись! Я не обещал бросить курить! Посмотри лучше, в какую сторону они поедут!
   Просёлочная дорога, над которой клубились тучи пыли от проехавшего только что «фольксвагена», повела их через засеянные поля к лесу, потом через лес. Наконец с правой стороны показался огромный луг, со всех сторон окружённый чащей. Посередине маневрировала голубая машина. Она свернула в последний раз, въехала задом в небольшой кустарничек и остановилась. Из неё вышли двое.
   После длительного изучения пейзажа и оценки качества дороги победило упрямство Каролека. Оставив машину на обочине, они двинулись пешком по направлению к кустарнику по тропинке, протоптанной по мокрой траве. Януш измученным голосом жаловался:
   — Какого рожна нам тут надо? Они приехали на лужайку, загорать будут или ещё похлеще, при чем тут морковка? За каким дьяволом мы за ними увязались?
   — Может, они ещё что-нибудь будут делать, — с несгибаемым оптимизмом ответил Каролек.