Хмелевская Иоанна. Дом с приведением

   Пани Кристина пододвинула ему хлеб и ветчину. Павлик теребил дедушку за рукав:
   - Дедушка, ну говори же, что случилось! Де душка ошарашил собравшихся:
   - Раскрыта грандиозная афера!
   - Какая афера? - допытывалась Яночка.
   - Филателистическая, - ответил дедушка. - Боюсь, вы не поймете. Разве что Рафал в состоянии оценить весь ужас случившегося. Услышав об ужасной афере, бабушка перестала ворчать. Все были страшно заинтригованы и по требовали объяснений.
   - Представьте себе, кто-то занялся подделкой надписей на марках, - сказал дедушка. - Сегодня мы выловили поддельный Гондурас.
   - Быть не может! - вскочил с места Рафал.
   Лицо его вспыхнуло от волнения. - Гондурас с надписью "Авиа"?
   - Вот именно! - подтвердил дедушка. - Говорят, видели уже несколько таких марок. И не только Гондурас, еще и другие. Речь уже идет о целых миллионах.
   - Еще бы! Ведь один Гондурас стоит бешеные деньги!
   Остальные и в самом деле не очень разбирались в марках, и они попросили дедушку объяснить, что же все это значит. Дедушка с набитым ртом махнул вилкой Рафалу:
   - Объясни им, а я пока поем спокойно.
   Взбудораженный до предела, с блестящими глазами и пылающими щеками Рафал попытался возможно понятнее просветить своих темных родственников:
   - Ну так вот, того... в филателистике не так просто разобраться. Марки бывают разные, одних много, а других мало. Те, которых мало, дороже, понятно? Мало потому, что или изначально мало отпечатали, или потом сделали надпись не на всем тираже.
   Какую надпись? - не поняла мать Рафала.
   - Ну, например, выпустили серию, а тут вдруг понадобилась марка другого номинала, дороже. Так чтобы не печатать еще раз, на части уже существующего тиража делают дополнительную надпись чтобы продавать марку дороже. Напечатают, на пример, "Авиапочта", и это уже другая марка, не та, что без надписи. А если напечатают на небольшом количестве марок, они становятся для филателистов особенно ценными. Некоторые собирают только марки с надписью.
   - Значит, тот Гондурас, о котором ты сказал...
   - Гондурас был сначала самым обыкновенным - марка как марка, до тех пор, пока в 1925 году не понадобилось на нем напечатать надпись "АВИА"., .
   - По-польски? - опять перебил брата Павлик.
   - Ты что, при чем тут польский? - удивился Рафал. - По-португальски, "AEREO CORREO", что по-ихнему означает "Авиапочта". Выпустили серию такого Гондураса, небольшую, и эта марка сразу же стала жутко дорогой. Прочих Гондурасов пруд пруди, а таких, чтобы "Авиа" - всего ничего. И марка сразу стала раритетом, редкостью значит. И поэтому очень дорогая. А в самой серии тоже различаются Гондурасы с надписью красными буквами, синими или черными. Или еще лучше - вверх ногами.
   - А в чем же заключается афера? - спросил внимательно слушавший пан Роман.
   - В том, что всякие прохиндеи стали подделывать марки. Берут простой Гондурас, которых до вольно много, а на нем делают надпись. И не только Гондурас, другие редкие марки тоже. Например, на марке надпись сделана в 1918 году, всего таких марок на свете не больше тысячи, а этот подонок нашлепает надпись на десяти тысячах и продает марки по бешеным ценам. Коллекционеры раскупают, и пока мы спохватимся в своем Обществе, рынок уже наводнен фальшивками, мерзавцы разбогатели, а мы не знаем, как навести порядок. На такую аферу вы напали, дедуля?
   - На такую. Немного схематично изложил Рафал суть дела, но в принципе правильно, фальсифицируют надписи на марках.
   - И что? - поинтересовался пан Роман. - Вы узнали, кто этим занимается?
   - В том-то и дело, что нет, - вздохнул дедушка. - Известно только, что дело поставлено на широкую ногу, а кто этим занимается - не знаем. Милиция говорит - целая шайка действует, потому что им известно о нескольких похищениях марок в последнее время. Кражи до сих пор не раскрыты. Причем это не были крупные кражи, немного тут, немного там... Немного в смысле количества марок, потому что если переводить на деньги, похищены огромные суммы. Сегодня мы долго просидели в Обществе, и Гондурас рассматривали, и другие марки с поддельными надписями. Все они были похищены недавно, и надписи на них свежие. Филателистическая афера всех заинтересовала, дедушке задавали множество вопросов. Пани Кристина заметила:
   - Странно, что об этом не писали в газетах.
   - А о чем писать, моя милая? - вздохнул де душка. - Что у такого-то старичка в Радоме некто украл четыре марки? Или из Почтового Музея пропал редкий экземпляр? Впрочем, может, и писали об этом, кто обратит внимание на маленькую за метку? Не такое уж это эпохальное событие. Не глупые люди в этой шайке, на крупные кражи не идут, понемногу крадут то здесь, то там, где придется. Впрочем, кражи - дело обычное, всегда были. Хуже то, что они занялись подделкой надписей. Столько людей обманули!
   - А экспертизу делали? - задал профессиональный вопрос Рафал.
   - Как раз сегодня мы этим и занимались. И, по моему мнению, пока немного продано марок, но понаделали, я думаю, громадное количество. Сужу по количеству краж. Я считаю, что осторожные преступники пока стараются свои фальшивки продавать, в основном, иностранцам, продают по немного, не торопятся, а товар у них где-то при прятан. Так я думаю, - ответил дедушка.
   - А что думает милиция? - спросил его с пан Роман.
   - Это мне не известно, милиция меня не информировала. Милиции подавай вещественные доказательства и прочие улики, а я занимаюсь марками уже пятьдесят шесть лет, мне всего пять стукнуло, когда я начал их собирать, и у меня свое мнение. А милиция ищет, как это... их малину печатный станок, готовую продукцию, не знаю что там еще. А у меня интуиция. Филателистический нюх!
   Высказавшись, дедушка вытащил из кармана трубку, собираясь покурить после ужина. Бабушка раздраженно фыркнула:
   - Нюх у него! Да эта трубка давно всякий нюх в тебе забила! Столько куришь!
   - Бабуля, хоть сейчас не пили дедушку! - вступился за старика Рафал. - Ты же слышала, какой у него был тяжелый день и какие важные вещи он открыл!
   - Спасибо, внучек, - уныло поблагодарил де душка. - А в другое время, значит, меня можно пилить?
   - Папа, не отвлекайся! - перебила его тетя Моника. - И что говорит тебе твой филателистический нюх?
   - А то, что они очень хорошо организовали свою, эту самую...
   - Малину! - нетерпеливо подсказал Павлик.
   - Малину, и там пока держат весь запас поддельных марок. Реализуют товар понемногу, когда подворачивается подходящий покупатель. А кто этим занимается, я тоже понятия не имею. Филателистическая сенсация на какое-то время отодвинула на второй план квартирный вопрос. Рафал вспомнил, что хотел показать дедушке какую-то марку, и кинулся было за ней, но бабушка решительно воспротивилась:
   - Никаких марок за ужином! Уже поздно, кончайте есть и отправляйтесь в постель!
   Бабуля, еще не поздно. И мы только немножко посидим! - пытался умилостивить бабушку Рафал. Та была непреклонна. - Уж я вас знаю! Всегда говорите - посидим немного, а потом в полночь приходится вас разгонять. И нечего перемигиваться, на сей раз уж я за вами прослежу!
   Яночка послушно отправилась спать, зная, что теперь бабушка всецело занята присмотром за дедушкой и Рафалом, совершенно позабыв о соседке. Павлик сделал было попытку выклянчить у мамы хоть полчасика - очень уж интересной представлялась дедушкина афера, но мама решительно от правила его спать. Как маленького!
   - Не огорчайся, - утешала его сестра. - Завтра попросим дедушку рассказать нам все подробности. Главное, удалось попридержать бабулю, чуть было не выболтала наши секреты. Прямо не знаю, что с ней делать, все время приходится быть на чеку...
   13
   - Гляди-ка! - крикнул Павлик сестре и остановился как вкопанный. - Это что-то новенькое! Брат с сестрой возвращались из школы и уже подходили к дому. Яночка поглядела, куда показы вал брат, и тоже остолбенела.
   Остолбенеешь тут! По тротуару, ведущему от их калитки до перекрестка, прогуливалась грымза. В данный момент она шла к перекрестку, так что дети видели лишь ее спину, а она их не видела. Яночка дернула брата за руку.
   - Прячемся! Она не должна нас увидеть!
   И спрятавшись в кустах, растущих вдоль загородки, окружающей их участок, дети осторожно принялись наблюдать за соседкой. Вот грымза дошла до перекрестка и повернула обратно; дошла до калитки, постояла немного, поглядела по сторонам и опять не торопясь направилась к перекрестку.
   - Что это ей вздумалось прогуливаться? - удивлялся Павлик. - Надоело торчать в окне?
   - Неужели не понимаешь? - в свою очередь, удивилась Яночка. - Ведь она же намерена перехватить почтальона. Похоже, бабушка ее достала-таки...
   Павлик согласился с сестрой. Молодец бабушка! Грымза прогуливалась настойчиво и упорно, от калитки до перекрестка и обратно, не меняя марш рута, Иногда она останавливалась и с явным не терпением оглядывалась по сторонам. Точно, ждала почтальона. Яночка заметила с глубоким удовлетворением:
   - Уже третий день он никак не может отдать ей ее посылку.
   - Ты думаешь, это все одна и та же посылка? - спросил брат.
   - Конечно! Ведь у него нет никакой возможности передать ее, бабуля с Хабром всегда начеку. Иначе зачем бы она тут расхаживала?
   - Ну, не знаю, - ответил Павлик, - он вполне мог вручить ее ночью. Ночью мы собаку не вы пускаем. А сейчас она свободно может ждать следующую.
   - Может, - согласилась сестра. - Но даже если это и так, жизнь мы ей осложнили. Видишь, уже не может спокойно сидеть в окне, приходится по улице расхаживать. А если дождь? Или мороз?
   - Тогда ей остается одно из двух: или простудиться, или переехать на другую квартиру, - сказал Павлик.
   Очень неудобно было сидеть в колючих кустах, к тому же листья с них почти все облетели и грымза могла в любую минуту увидеть детей. Надо было срочно найти себе другое убежище.
   - Как только опять повернется задом, выскочим и спрячемся вон за той тумбой, - решил Пав лик. - А когда потом снова пойдет к перекрестку, нырнем в калитку. Поняла? Короткими перебежками.
   - Поняла, - кивнула Яночка, - только когда побежим, беги тихо, а то грохаешь своими ботинками по тротуару, как не знаю кто. Действуя в соответствии с намеченным планом, оба выскочили из кустов и на цыпочках преодолели первую дистанцию. Массивная тумба надежно скрыла их от глаз соседки. Переждав немного, они пробежали и вторую дистанцию и тихонько при крыли за собой калитку в тот момент, когда грымза приближалась к перекрестку.
   Дома Хабр с радостью приветствовал своих хозяев.
   - Тихо, песик, успокойся, - ласкала любимца Яночка. - Здравствуй, мой хороший, мой умный, мой красавец! Сейчас пойдем на охоту.
   - Какое счастье, что у нас такой умный пес! Все понимает! И не гавкнет без надобности! - вторил ей брат. - Скорее в шалаш, оттуда все отлично видно.
   Что именно собирались дети подглядеть из шалаша и без слов было ясно. Они просто обязаны были увидеть почтальона, доставляющего соседке посылку. По ее внешнему виду можно было определить, та ли это посылка или другая. Местоположение шалаша выбрано с умом: из него отлично просматривались часть улицы и перекресток. О приближении почтальона первым узнал, разумеется, Хабр. Он вскочил, стал нюхать воздух, беспокойно вертеться и вопросительно поглядывать то на детей, то на перекресток. Понятно, значит именно оттуда покажется почтальон. Грымза не могла знать этого и находилась где-то на пол пути, когда почтальон вывернул из-за угла. Она поспешила к нему, и они встретились на улице как раз перед шалашом, всего в каких-то двух метрах от него, так что дети могли все отлично разглядеть. Почтальон достал из сумки и передал грымзе посылку - точно такую, как описывала бабушка, так что это могла быть та самая, что и прошлым разом. Вот о чем почтальон говорил с грымзой дети, к сожалению, не могли расслышать, потому что разговор велся очень тихим шепотом. И хотя Яночка с Павликом затаили дыхание и навострили уши ни словечка не расслышали. Яночка выскочила из шалаша, когда грымза уже входила в дом.
   - Быстрее! - крикнула она брату. - Попробуем заглянуть к ней в окно, надо знать, что в посылке! Раз уж мы не помешали ее получить, по крайней мере попытаемся подглядеть, что в ней.
   - Надо было натравить на него собаку! - говорил на бегу Павлик.
   - Дурак! Он ведь мог с ним что-нибудь сделать! - на бегу же ответила Яночка.
   - Ну и что! - возражал запыхавшийся Пав лик. - Пусть бы даже его укусил! Так этому почтальону и надо. Как ты можешь его жалеть?
   - Опять же дурак! Не почтальона я жалею, а Хабра! Кто знает, на что способен такой подозрительный тип, как этот почтальон! Влезай на дерево, быстро!
   В квартире грымзы было три окна - одно в кухне, по одному в комнатах. Занавески ни на одном из них не были задернуты. Павлик в момент вскарабкался на дерево, растущее перед окном соседкиной квартиры, Яночка так же быстро залезла на груду кирпичей у гаража, откуда можно было заглянуть в соседкину кухню. И в комнатах, и в кухне было пусто. Ни одной живой души!
   - Куда она могла подаваться? - ломал голову Павлик. - Ведь в дом вошла, мы сами видели. Вот ведь старая ведьма!
   - Может, как ведьма, в трубу вылетела? - предположила Яночка, а когда Павлик недовольно взглянул на нее, поспешила добавить:
   - Да шучу я. Хабр! Ищи грымзу! Ищи! Грымзу!
   Умный пес прекрасно понял, к кому относится словечко "грымза". Он бросился к двери в дом, а когда ее открыли, пересек маленькую прихожую устремился вверх по лестнице, ведущей на чердак. Дети на цыпочках последовали за ним.
   - Видишь! - радовался Павлик. - Точно, дело нечисто, раз она сразу поперлась со своей посыл кой на чердак.
   - Тихо! - шипела на него сестра. - Не можешь тише подниматься? Трещишь, как трактор.
   - Это ступеньки трещат, а не я, - оправдывался Павлик.
   Замок на двери, ведущей на чердак соседки, был отперт, самой соседки не было видно, но о ее наличии на чердаке очень выразительно проинформировал Хабр. Прислушавшись, дети услышали тихий шелест бумаги.
   - Интересно, что она там делает? - прошептал одними губами Павлик.
   - Не знаю, - так же тихо ответила Яночка, - но думаю - посылку свою распаковывает. Слышишь, бумага шелестит?
   - А почему на чердаке? - недоумевал Павлик.
   - Откуда мне знать? Может, догадалась, что мы станем подглядывать в окна, и забралась на чердак?
   Вот шелест бумаги прекратился, что-то легонько стукнуло, а потом послышался уже знакомый не понятный звук - будто что-то тяжелое волокли по полу. Павлик ткнул сестру в бок, но она и без того навострила уши. Потом послышалось легкое потрескивание и снова тот же самый звук. Тут до сих пор спокойно сидящий у ног Яночки Хабр вскочил и, беспокойно оглянувшись на девочку, чуть слышно предостерегающе рявкнул. Схватившись за руки, брат с сестрой бросились с о всех ног наутек. Они еще не успели спуститься с лестницы, когда услышали лязг запирающегося замка.
   Яночка поцеловала Хабра в нос.
   - Песик, дорогой, ты просто спас нас!
   - Что бы мы без него делали? - вторил Яночке брат. - А чем она так трещала, ты не поняла?
   - Ничего я не поняла, - раздраженно ответила сестра. - Сначала вроде бы тащила по полу корзину, а потом трещала. Непонятно! Из кухни выглянула удивленная бабушка.
   - Дети, вы уже пришли? Как же это я не слышала, когда вы входили? Раздевайтесь скорее, у меня для вас новости...
   - Мы уже знаем, бабуля, - с горечью произнесла Яночка, повесив куртку в прихожей и вслед за бабушкой входя в кухню. - Грымза специально прогуливалась по улице, чтобы получить свою посылку.
   - Ах, Господи! - всполошилась бабушка. - Значит, все-таки получила? А я так старалась! Сегодня целых два раза я успевала раньше нее встретить почтальона! Потом я видела, как она вышла из дому, но надеялась, что почтальон ей не попадется. Выходит, попался?
   - А как ему было не попасться, если она часа два прогуливалась по улице, поджидая его? - раздраженно спросил Павлик.
   - Бабуля, ты не огорчайся, - садясь на свою табуретку за стол, сказала Яночка. - Как бы ты ни старалась, все равно бы не устерегла его. Они сговорились, что она выйдет и встретит его, а тебе он ни в коем случае ее посылки не отдал бы. Тут какая-то тайна.
   - Так что будем делать? - огорчилась бабушка.
   Павлик вздохнул: - Пока мы не знаем. Но что-то делать надо, нельзя этого так оставить. Расстроенная бабушка принялась за приготовление бутербродов. Она уже втянулась в партизанскую войну с соседкой и твердо уверовала в то, что это лучший путь к достижению цели - переезду соседей из их дома. И бабушка уже вот-вот одержала бы верх в войне, как вдруг неожиданный тактический маневр неприятеля принес ему успех. Дети без аппетита принялись за бутерброды, думая о последних событиях. В кухне воцарилось тягостное молчание. Нарушила его Яночка.
   - Бабуля, - сказала она, - а ты не рассказывала настоящему почтальону об этом... самозванце?
   - Нет, ничего я ему не говорила, а разве нужно? - удивилась бабушка.
   - Конечно, нужно! - подхватил Павлик. - Надо было пожаловаться, что не отдает тебе посылку и вообще ведет себя подозрительно. Бабушка отмахивалась от напиравших на нее внуков куском сыра:
   - Отстаньте вы от меня! Ну как я могла признаться человеку в том, что шпионю за соседкой? Ни за что в жизни! Что он обо мне подумает?
   - Ничего плохого не подумает, а рассказать ему надо, - сурово заметила Яночка. - И ни в чем шпионском не признаваться, зачем? Просто скажи - удивляет тебя такое его поведение. Ты случайно оказалась у калитки, он принес посылку...
   - А почему это я оказалась у калитки? - ехидно поинтересовалась бабушка.
   - Ты что, не имеешь права стоять у калитки собственного дома? подключился к агитации старушки внук. - Стояла себе, а тут идет почтальон. Ты удивилась - ведь знаешь вот этого, а тут другой какой-то, подозрительный.
   Бабушка уже обрела присущую ей твердость.
   - Кажется, мои внуки учат меня, старуху, говорить неправду? - веско произнесла она.
   - В твоем возрасте могла бы уж и без нас научиться! - бестактно брякнул прямолинейный внук, а умненькая внучка поспешила разрядить обстановку:
   - Какая же тут ложь? Чистая правда. А если о чем и умолчишь, то это тоже не ложь. Бабушка собралась было сурово отчитать внуков и преподать им основы морали, но тут ей вдруг пришло в голову - очень несвоевременно - весьма обескураживающее соображение: а ведь то, о чем ей сейчас толкуют дети, в мире взрослых называется дипломатией. Да, так оно и есть, не надо лгать, следует говорить правду, только не всю. О чем-то надо умолчать, что-то дипломатично обойти...
   - А врать нехорошо! - не удержалась бабушка от поучения и добавила: - Ложь - это не просто нечестность. Ложь еще и отвратительная трусость...
   Встретив полные упрека взгляды внуков, она вздохнула:
   - Ну ладно, скажу ему правду. Скажу, что тот почтальон показался мне подозрительным и я специально поджидала его. И пусть думает, что хочет!
   - Правильно, бабуля! - похвалила Яночка. - Пусть настоящий почтальон скажет тебе, кто этот подозрительный - тоже почтальон или самозванец какой, и почему себя так странно ведет.
   - А ты сможешь описать внешность подозрительного самозванца? - спросил Павлик. - Чтобы настоящий почтальон мог его узнать.
   - Постараюсь, - ответила бабушка, чувствуя, как у нее с сердца спадает тяжелый камень. - Может, и в самом деле поможет нам разгадать загадку. А вы почему ничего не едите? Пока вот перекусите немного, сегодня пришлось мне с обедом задержаться. Ничего страшного, ваши родители поехали за какими-то трубами и вернутся поздно, а дедушка совсем замотался со своими фальшиво... марочниками, предупредил, что вернется поздно.
   14
   - Вот и получается, что грымза всех нас оставила в дураках, - с горечью констатировал Павлик, вытаскивая из-под подушки свою пижаму. - Сделала свое дело - и большой привет! С тяжелым вздохом мальчик присел на кровать. За день он страшно вымотался, так как пришлось помогать родителям. В доме наконец начали ремонт, и Павлик один, по его словам, перетаскал на помойку столько строительного мусора, что им можно было наполнить два самосвала. Теперь все эти доски, битый кирпич, железки он ощущал в костях и во всем теле. Болели руки и ноги, ныла поясница. Физическая усталость явно сказывалась на настроении.
   Возможно, потому, что устала меньше, Яночка была настроена более оптимистично. Она поспешила вселить в брата бодрость:
   - Не так уж все плохо. Бабуля поговорила с нашим почтальоном. И он ей сказал - никакой посылки по нашему адресу не приходило. Если бы пришла, доставить ее должен был он, это входит в его обязанности. Разве что заграничная, тогда, случается, доставка поручается внештатным почтальонам.
   Павлик немного оживился.
   - Когда она тебе это сказала? Почему я не знаю?
   - Ты еще из школы не вернулся. А я не успела сказать, тебя сразу запрягли в работу. Сам знаешь, потом разговаривать не было никакой возможности. Какая все-таки страшная вещь ремонт!
   - А что она еще говорила?
   Кончив стелить свою постель, Яночка тоже при села на ее край.
   - Сказал - раз о посылке ничего не знает, значит, она заграничная. Сказал - того подозрительного почтальон не знает и не представляет кто это, хотя бабуля его красочно описала. А бабуле все это показалось еще более подозрительным, она знает, как должны выглядеть заграничные посылки, а та совсем на них не похожа.
   - А если и заграничная, то еще больше подозрительная, - убежденно заметил мальчик, но Яночка перешла уже к следующему подозрительному моменту:
   - Как ты думаешь, зачем она там, на чердаке, двигала корзину? Прятала туда посылку? Тайны всегда действовали на Павлика вдохновляюще. Вот и теперь он забыл об усталости и целиком переключился на непонятную историю посылкой.
   - Зачем ей лезть в корзину? Ведь она битком набита пустыми банками-склянками. А в посылке судя по словам бабули, никак не могла быть банка. Да мы и сами видели, вспомни.
   - Конечно, зачем бы ей прятать так старательно какую-то банку? согласилась Яночка, задумчиво глядя в темноту за окном.
   Павлик тоже уставился туда, и, возможно, имен но темнота вдохновила его, ибо он высказал дельное соображение:
   - Если это была банка с вишневым вареньем... еще можно понять. А вдруг она прятала ее от сыночка, чтобы не сожрал?
   - Ты не о варенье думай, а о том, как ей жизнь отравить, - одернула сладкоежку-брата строгая сестра. - Я ничего путного придумать не могу.
   - Я тоже, - вздохнул Павлик. - Дом рушится... рушится дом, ничего нового в голову не приходит, - безнадежно махнул рукой мальчик, сознавая всю слабость этой устаревшей концепции.
   - Надоело! - фыркнула Яночка. - И грымза привыкла, и даже бабушка.
   - Бабушка не привыкла, просто мы переключили ее на почтальона, а сама идея что надо! - воодушевился вдруг Павлик. - Только завыть надо теперь посильнее, как-то убедительнее... А грымза не привыкла, а тоже была занята охотой на почтальона.
   Подумав, Яночка согласилась:
   - Почему бы и не повыть немного? Сколько мы с тобой не выли? Кажется, целых четыре дня? Самое время. А она там еще чем-то трещала, помнишь?
   - Да, надо посмотреть, чем там можно трещать. Решено, лезем на чердак!
   Перспектива ночной вылазки так вдохновила Павлика, что он совсем забыл об усталости, будто и не таскал весь день тяжести. Чердак притягивал мальчика с таинственной силой, столько там было еще неисследованного! Как он не подумал об этом раньше? Может, именно там хранится ключ к разгадке непонятных событий.
   - Ну так что? Лезем? - вскочил он с постели
   - Мне совсем не хочется спать.
   - Мне тоже! - Яночка уже была на ногах. - Только смени батарейки в фонарике, он у тебя слишком слабо светит.
   Дети давно освоили технику ночных вылазок на чердак с собакой, и все трое очень полюбили их. Из окна Хабр спрыгивал сам, а обратно забирался в два приема. Сначала прыгал на спину на клонившегося Павлика, с нее на подоконник. По росшую мхом наклонную крышу над террасой преодолевали с помощью давно вбитых в нее крючьев. Научились дети и более рационально использовать короткое время, отпущенное на изучение чердака. Они не стали отвлекаться на осмотр уже исследованной части чердака, а, чихая от пыли и светя фонариком, сразу направились на менее изученную. Действовать тут приходилось осторожно, малейшее резкое движение поднимало тучи пыли, толстым слоем покрывавшей все вокруг. Каждый заинтересовавший их предмет приходилось или брать в руки, чтобы осмотреть, или хоть немного стряхнуть с него пыль: по внешнему же виду трудно было определить, что это такое. Яночка нащупала какой-то круглый предмет и не могла понять, что он собой представляет. Пришлось призвать на помощь брата. Оставив в покое деревянное колесо, похожее на штурвал с торчащими в стороны деревянными спицами, Павлик осторожно, стараясь не поднимать пыли, извлек не понятный круглый предмет из кучи позвякивающего мусора. Стерев рукавом пыль, он осветил предмет фонариком и неуверенно произнес:
   - Похоже на тыкву.
   Взяв в руки непонятную находку, сестра оглядела ее.
   - Легкая. И какие-то дырки, вот здесь, видишь?
   Дети с интересом принялись рассматривать старую высохшую тыкву, в которой и в самом деле виднелось несколько дырочек разного размера. Но вот Павлик повернул тыкву под каким-то новым углом и воскликнул:
   - Гляди! Ну прямо морда!
   - Точно! - подхватила Яночка. - Вот глаза вот нос... и зубы торчат! Что бы это могло быть?
   Заглянув через самое большое отверстие внутрь тыквы, Павлик сделал открытие:
   - Там остаток свечи. Вон огарок, видишь? Зажжем?
   - А у тебя есть с собой спички?
   - Спички у меня всегда с собой! Зажигаем?
   Велев Яночке светить фонариком и освободив руки, мальчик сначала перевернул тыкву отверстием вниз и вытряхнул из нее скопившуюся пыль. Яночка светила на брата и тыкву двумя фонариками - своим и брата, с интересом наблюдая за братом. А тот зажег спичку и, наклонив тыкву, тщетно пытался зажечь запыленный и высохший фитиль свечи внутри тыквы. Пришлось потратить несколько спичек, прежде чем свеча внутри тыквы зажглась ровным ярким пламенем. Дети выжидающе уставились на нее, но ничего интересного не происходило.