Страница:
Павел успел прошептать: «А вот уж это нам не грозит, Алиция даже всякую дрянь не выбрасывает», когда раздался возмущенный голос Алиции:
– Разве я что-нибудь выбрасываю на помойку?! – подтвердила она слова Павла. – Да и сами по себе это очень красивые вещицы, зачем же мне их выбрасывать? К тому же золотые. Кто выбрасывает золото на помойку?
– Если кто и выбрасывает, так разве что только ты.
– Не болтай глупостей. Пусть себе лежат. Но не ждите от меня, что я впаду в эйфорию от такого сокровища. И не надейтесь. А вот выпить кофейку – желаю. Кто-нибудь… Ну ладно, сама приготовлю.
В результате мы все оказались за кухонным столом. К кофе прибавились пиво, чай, молоко, каждый пил что хотел. А потом мы со своими напитками опять вернулись в гостиную, к разложенному на столе сокровищу. Глаза не могли на него наглядеться.
В чем-то Алиция, конечно, права. В будничной жизни простого человека такие вещи практически не происходят, вряд ли у него неожиданно забьет из-под пола струя нефти. Разве что в Техасе. Но с другой стороны, ведь случилось же такое, когда в разрушенной послевоенной Варшаве хозяину жалкой квартирки неожиданно посыпался на голову золотой дождь. Это я образно выражаюсь, просто счастливец обнаружил на запыленном чердаке подлинник Эль Греко. Или вот крестьянин при вспашке выворотил из-под земли горшок с золотыми монетами.
– Ну ладно, – согласилась Алиция, придавленная аргументацией. – С кем-то такое и может случиться. Но почему я?
– А почему не ты? Точно так же мог бы спросить любой, купивший на аукционе мешок. С той разницей, что другой человек не стал бы ждать пять лет, а вскрыл бы мешок сразу.
– Если бы, конечно, не умер по дороге домой, – неожиданно заявил Павел.
– С чего бы это он вдруг взял да умер? – удивились мы.
– Всякое случается, например попал под поезд.
– С мешком? Тогда и мешку конец.
– Предположим, с мешком ничего не случилось. А честные люди, видевшие смерть несчастного, отдали мешок его родным.
Фантазия наша не знала предела. Мы предположили, что родным было не до мешка, когда случилась такая трагедия, они забросили его в угол и он пролежал там бог весть сколько. А нашли бы его при ремонте, тут часто ремонтируют дома. И распаковали бы.
Меня не устраивал такой вариант. Я предложила свой: человек выиграл мешок и погиб, как и у Павла, попал под поезд. А мешок уцелел. Только нашел его не честный человек, а совсем наоборот. Нашел и присвоил. И обнаружил сокровище…
Тогда каким образом оно опять оказалось в кошачьем мешке и его выиграла бы Алиция? – возразили мне.
Да, неувязочка получается. Путаница какая-то. Один владелец, второй владелец… Все галдели, каждый высказывал свое мнение, но оно только усугубляло путаницу.
Утихомирила нас Мажена, потребовав, чтобы мы перестали молоть ерунду и вообще кричать, потому что, видите ли, она размышляет, а мы ей мешаем. Мы немного обиделись, но все же замолчали.
Мажена с Павлом решили взяться за дело серьезно и для начала составить подробный список всего, что происходило в этом доме за последнюю неделю. Главное, по порядку и без эмоций. Одни факты.
Итак, Падальский возил с собой журнал со статьей о пропавших сокровищах.
Таинственные лица начали копаться в доме Алиции. Постепенно выяснилось, что, кроме Падлы, в этом принимали участие Памела, Прохиндей и Зенончик. Их всех интересовали кошачьи мешки, а задачу в значительной степени облегчал всем рев бачка.
Памела и Прохиндей сошли с арены действий по уважительным причинам.
О последнем мешке Падле донес Зенончик.
Кошки вступили в бой и спасли ценности.
Ну, что ж, пока все логично.
Но вот возникают вопросы, и тут уж никак нельзя соблюсти хронологию. По крайней мере, стоит закрепить все эти вопросы на бумаге.
Откуда Падальский знал, где следует искать пропавшую коллекцию?
Обнаруженная нами коллекция сохранилась в целости или ее часть исчезла во мраке веков?
Искал ли Падла именно золотой зверинец или вообще все из упомянутой выше статьи? Может, надеялся наткнуться на алмазы королевы Виктории или нагрудник королевы Клементины? Или другие драгоценности, принадлежавшие когда-то монархам?
Кто потерял в поезде золотой зверинец?
Кто убил Памелу и почему?
Кто столкнул с лестницы Прохиндея или он все-таки слетел самостоятельно?
Что связывало Зенончика с Падлой и с каких пор?
У Алиции они ни разу не встретились, относились к людям разного поколения, в Польше проживали в разных городах, работали в разных областях. Зенончик занимался обслуживанием компьютеров, Падальский был архитектором. Могли, конечно, поменять профессию или столкнуться друг с другом именно на профессиональной почве. Может, Падла с помощью Зенончика искал свои сокровища по Интернету. Из нас никто не слышал о хобби Падлы, может, он занимался поисками сокровищ с детства, начиная с Янтарной комнаты?
Откуда он, холера, знал, что Алиция не сразу распаковывает свои кошачьи мешки? Какова во всем этом роль Аниты?
– Просила ведь внимательно прочесть всю статью и подробно нам рассказать! – упрекала я коллег. – Глядишь, какая-нибудь малость и натолкнула бы на конкретный вывод. Может, там назывались фамилии последних владельцев, может, упоминались полицейские расследования, может, высказывались мнения каких-нибудь очевидцев или вообще людей, причастных к утраченным сокровищам.
Естественно, Алиция отмела от себя все мои упреки.
– А кто сказал, что Падла руководствовался лишь одной этой статьей? – тут же напустилась она на меня. – Может, он раньше другое что читал или слышал?
– Биографию Бенвенуто Челлини, – подсказала Мажена. Тоже чувствовала за собой вину.
– Бенвенуто Челлини написал автобиографию, – поправила я ее, злясь на себя, что сама не проявила больше энергии в поисках источников. – Вернее, надиктовал. Я ее не читала и простить себе этого не могу. Хотя в «Автобиографии» мастер мог и не упомянуть о Ноевом ковчеге, не придавая большого значения этой своей работе. А мог и упомянуть, и мы бы узнали, например, что он ее не закончил. А вот что стало с ней дальше, этого автор не мог знать. И тут я почему-то опять нехорошо думаю о Диане де Пуатье, хотя мои инсинуации ничего рационального в наши изыскания не вносят.
– Что-то такое вспоминается, – проговорила вдруг Беата, напряженно вглядываясь в угловой шкафчик Алиции, где хранились красивые бокалы и бутылки со спиртным. – Вот засело в голове… Засело и настырно попискивает. Кажется, где-то я что-то такое читала…
Мы все заинтересованно уставились на Беату. Алиция проследила за ее взглядом, открыла нижнюю дверцу шкафчика и извлекла бутылку коньяка, потом еще раз сходила за бокалами. И все это делала автоматически, с надеждой поглядывая на молодую женщину.
Отведя взгляд от шкафчика и узрев на столе алкоголь, Беата смутилась и, послюнив палец, сделала попытку стереть пятно на столе от горящей сигареты.
– Оставь его в покое, уже терли, не отмывается, – остановила ее хозяйка. – А мне даже и ругать некого, потому как я сама и прижгла стол. Глупо отчитывать себя, правда?
Я немедленно подхватила:
– И еще глупо надавать самой себе по морде или плюнуть себе же в лицо, потом придется ходить по квартире и протирать зеркала.
– Да, должно быть, трудно, – вздохнула Беата. – Надо же, не могу вспомнить. А ведь точно читала, или на английском, или итальянском, итальянский я тоже знаю. Может, я выгляжу дура дурой, но много училась и всю жизнь работала…
– И вовсе ты не выглядишь дурой! – не сдержавшись, пылко возразил Павел.
– Что-то читала о потерявшихся вещах, что-то о внезапно обнаруженных, – продолжала Беата медленно, как бы вспоминая вслух. – Вот маячит в голове, и рядом – золотые фигурки, и Бенвенуто вспоминается почему-то… О том, что обнаружилось нечто невероятной ценности, провели экспертизы, устроили ряд научных дискуссий. Не так уж и давно это все происходило, незадолго до войны, правда позабыла какой. А потом я… несколько лет назад снова что-то читала об этом. Нет, никак не вспомню, но точно о наших сокровищах.
– И это могло попасться на глаза Падальскому, – подхватила Мажена. – Там вполне могли быть всякие подробности. Тебе ни к чему, а вот ему пригодились.
Алиция не замедлила поинтересоваться, не означает ли это, что теперь они должны засесть за чтение и прочитать всю прессу за последние пятьдесят лет. И еще поискать в Интернете, там о таких вещах наверняка найдется что-нибудь подходящее.
Я тут же решительно и бесповоротно заявила, что в Интернете не участвую. Если Интернет – то без меня, не хочу портить себе оставшиеся дни жизни. И разрешите напомнить вам, что двое из уцелевших членов шайки – Падла и Зенончик – еще живы, а из двух зол я лучше займусь тем, что стану прижигать им пятки, хотя и брезгую таким занятием. А что, в Дании можно найти человека для такой работы, Алиция? Несомненно трудной.
– Жива и Анита, – напомнил нам Павел. – И если не ошибаюсь, сегодня обещала явиться с какой-то сенсационной информацией. Так что давайте пятки пока отложим, подождем ее…
Анита очень удивилась, когда Мажена демонстративно, у нее на глазах, тщательно заперла входную дверь на два оборота ключа.
Оглядевшись, гостья со сдержанным юмором предположила:
– Я бы могла подумать, что вы намерены отныне держать меня взаперти, если бы не полная свобода – мне отсюда отлично видны распахнутые настежь стеклянные двери в сад. Правда, там сидят начеку дикие звери… Я могу чувствовать себя свободной?
– Можешь, – рассеянно разрешила хозяйка, торопясь нарезать для кошек вынутую из микроволновки рыбу.
– Никто не намерен держать тебя взаперти, – пояснила Мажена. – Запираемся мы от непрошеных гостей, которые имеют дурную привычку приходить не вовремя. Просто закрыть дверь? Могут войти и не постучавшись, а дверь прикрыть за собой тихонечко, мы же, как тебе известно, намерены сегодня обсуждать наши тайны. А двери на террасу тоже закроем, не беспокойся. Вот только хозяйка накормит свою живность.
Анита оживилась ну прямо вулканически.
– Правда? За этим я и пришла. Вы и в самом деле выдадите мне хоть какую-то из своих тайн? Я уже с порога увидела – что-то произошло. Наверняка вы совершили величайшее открытие, я всей шкурой ощущаю, что комната просто набита эмоциями.
– Алиция? – полувопросительно обратилась я к хозяйке, хотя предварительная договоренность нами была уже достигнута. Вопрос с отношением к Аните был, в сущности, решен.
Обе с Алицией мы не выносили лжи и притворства, причем Алиция была в этом отношении еще непримиримее меня. Для нее не существовало никаких смягчающих обстоятельств, когда можно было бы слегка приврать или немного исказить правду. Нет! Или все – или ничего. Меня же всегда подводило мое доброе сердце. Нужно оно мне, как собаке пятая нога… Анита мне, в принципе, нравилась, я относилась с пониманием к ее, так называемой, тонкой дипломатии, когда она допускала и намеки, и отклонения от истины, и даже уклончиво давала понять о наличии того, чего на самом деле и не было. Осуждая явно ненужную ложь, я допускала в исполнении Аниты недоговоренность и полуправду, зная, что в душе она человек нелживый. Опять же многолетняя журналистская практика не могла не сказаться на ее способе общения, даже с друзьями.
А вот Алиция решительно была другим человеком, поэтому не было у нее доверия к Аните с ее недомолвками и полуправдами. Мне удалось убедить подругу, что в этом сложном деле Анита будет с нами по одну сторону баррикады.
– Ты же видишь, – твердила я Алиции в нашей беседе с глазу на глаз, – что в нашем деле нет и речи о твоих фамильных документах. Анита могла интересоваться драгоценностями Ренессанса, за остальное можешь быть спокойна. А я по-прежнему готова помочь тебе в поисках твоих таинственных бумаг, но чуть позже, когда покончим со взломщиками и трупами. В спокойной обстановке. Ну, согласна?
– И сама не знаю, – продолжала сомневаться Алиция. – Не знаю. Драгоценности могли оказаться только поводом.
– Окстись, дорогая! Стала бы она к такому делу подключать Падлу, Зенончика, Прохиндея, Памелу?
– Уж и не знаю…
– Да сама подумай, ведь Анита явно не знает, в чем суть поисков, зато много знает о Падле. Расскажем ей не все, только то, что сочтем нужным, что безопасно для тебя, а она поделится с нами своими секретами. Могут оказаться весьма полезными.
– Если скажет правду.
– А мы уж сами разберемся, правду или нет. И в любом случае у нас появится возможность прижать ее к стенке…
В конце концов Алиция согласилась ввести Аниту в суть нашей тайны, причем инициатива вести переговоры остается за ней, за Алицией. Я предупредила подругу, чтоб не падала духом, если ненароком у кого-нибудь из нас вырвется какое непредвиденное словечко. Конечно же, мы постараемся сдерживаться. В случае чего она, Алиция, получает неограниченное право тут же и безоговорочно заткнуть нам рот.
Видимо, ей понравилось это «тут же и безоговорочно», и она наконец согласилась на переговоры с Анитой.
– Ох! В самом деле? – выкрикнула потрясенная Анита.
– Пересядь вон туда, здесь сейчас будут питаться кошки. Во всяком случае, так мы считаем. Но сначала ты…
Павел выдвинул предложение дать Аните наш список с вопросами, так ей будет легче отвечать.
Анита ожидала сенсации, но, похоже, меньшего калибра. Она была потрясена и какое-то время молча оглядывала всех нас: Алицию в кухне с ее рыбой для кошек, Павла с Беатой за столом в гостиной, Мажену в коридорчике и кошек у раскрытых дверей на террасу. Для этого ей пришлось несколько раз обернуться вокруг собственной оси. Только со мной у нее не было проблем. Куда бы она ни смотрела, везде натыкалась на меня, ведь я находилась как раз посередине комнаты, так и не решив, идти ли за пивом или доставать вино из шкафчика.
– А диктофончик мне можно вынуть? – умильно поинтересовалась Анита, наконец тоже усаживаясь за стол в гостиной.
Расставив тарелки с кошачьей едой на полу кухни, хозяйка выпрямилась.
– Никаких диктофончиков! Сначала мы должны согласовать, что о нашем деле и сколько мы можем сообщать прессе, вот тогда и записывай. Ты хорошо придумал, Павел, дадим ей вопросы. Иоанна, кончай метаться, достань вино, пусть Павел откупорит бутылку. Мажена, сядь куда-нибудь, не пугай кошек.
– Да они сами кого угодно испугают! – обиделась Мажена, но тоже уселась за стол.
Три черных пушистых клубка, каким-то непонятным образом соблюдая достоинство, направились к своим тарелкам. Мы выполнили порученное нам и наконец все собрались за столом. Анита, с трудом скрывая нетерпение, вежливо ждала, когда будет разрешено заговорить. Беата подсунула ей нашу бумажку с вопросами. Гостья прочла их одним духом.
– Ладно, как уговорились, начну я и постараюсь ответить на ваши вопросы. Предупреждаю, отвечать буду не в том порядке, как они у вас записаны, ладно? Не обо всем у меня имеются достоверные сведения, а мне хотелось бы начать с того, о чем я знаю наверняка. Памелу убил Анатолий.
– А ты откуда знаешь? – чуть ли не хором спросили мы. Промолчала лишь Беата.
– Как бы вы ни относились к датским полицейским, работать они умеют. Неторопливо, это правда, но со всей ответственностью. А у меня есть свой человек в их рядах… – И вдруг с беспокойством оглядела наши заинтересованные лица. – Слушайте, я рассчитываю на то, что… раз, два, три… трое из вас не проболтаются, хотя бы потому, что языка датского не знают. Алиция не выносит детективы и вообще не болтлива. А у Мажены, насколько мне известно, в голове не опилки, а разум. И надеюсь, никто из вас не имеет намерения испортить мне карьеру и остаток жизни?
Мы опять хором заверили ее – никто. Нет, оказывается, не хором. Хор отзвучал и лишь спустя какое-то время в своем нежелании испортить Аните жизнь заверила ее и Алиция. Просто ей нужно было время, чтобы подумать. Анита решилась.
– Собака, машина, микроследы, – перечислила она источники, из которых черпала полиция. – И еще есть нечто самое лучшее, ибо живое, человеческое – показание свидетеля. Свидетель этот – датский мальчик, племянник той самой итальянки, которую так хотел видеть убийцей Зенончик, сын ее сестры, вышедшей за датчанина… А у этих итальянцев тут целый семейный клан, и они очень заинтересованы в хороших отношениях с местной полицией. Мать всегда наказывала сыночку всячески подлизываться к местным властям и ни в коем случае ничего не нарушать. Парень слушался родительницу.
– Что ты нам лапшу на уши вешаешь? – перебила Аниту хозяйка. – Какое нам дело до итальянской фамилии, при чем тут сестра итальянской домработницы Памелы и ее сыночек? Какое значение имеют все эти итальянцы?
– Очень существенную роль сыграло именно итальянское происхождение мальчика, ведь это он – коронный свидетель. Датский мальчишка вряд ли забрался бы на чужое дерево, а этот запросто. Сидел себе на ветке у окна дома Памелы и в окно видел всю компанию у телевизора. Очень удобно устроился,– экран был у него как на ладони, а трое мужчин перед экраном – к нему спиной. На дерево парень залез не из-за телевизора, ему хотелось заглянуть в давно запримеченное птичье гнездо. Но вот начался матч, а он тоже интересовал итальянца, так что тот не стал слезать, а только поудобнее устроился на ветке и вместе с остальными следил за футбольными баталиями. Потом он рассказал полиции, что трое мужчин не сидели все время неподвижно перед экраном, а крутились по дому и даже выходили из него. А после перерыва матч и вовсе смотрели только двое. Третий вернулся лишь к самому концу матча, и парень даже смог точно определить время, сообщив легавым, что именно в момент его прихода был забит штрафной шведам. Анатолия свидетель опознал легко, а полиция легко вычислила время его отсутствия.
Этот шустрый итальяшка видел со своего дерева и еще кое-какие интересные для полиции подробности, например, как и когда из дома вышла Памела и пошла себе, а тут сразу вслед за ней на своей машине поехал Анатолий. Он имел полную возможность доехать до стоянки, оставить там машину, вернуться пешком и встретить Памелу почти у твоего участка, там ее убить, перетащить на участок через дыру, потом поспешить на стоянку и вернуться к Йенсу с приятелем еще до окончания матча. Так они всё подсчитали с секундомером в руках.
– И это можно было доказать?
– Ну да, с помощью собаки и микроследов. А на твоей изгороди обнаружены нитки от одежды Анатолия. Сомнений нет.
– А почему он ее убил?
Анита вздохнула и отпила глоток вина.
– Это уже мои личные предположения. Так и быть, скажу все. Раньше я не сообщала вам всего, притворялась, что ничего не знаю, потому что очень уж неприятно было говорить об этом. Значит, то, о чем я вам рассказала только что, узнала от полицейских, что же касается мотива, то далее последуют мои размышления. Эрнест постарался наладить личный контакт с Памелой, Анатолий об этом не знал, был уверен, что сам держит ее в руках, а тут правда и вылезла наружу. Ну он и прикончил лишнего претендента на сокровища.
Мы молча смотрели на нее. Анита покачала головой.
– Я все еще не знаю, о каком сокровище идет речь. Похоже, нечто очень ценное. Так оно у вас уже есть?
Никто не ответил ей, все смотрели на Алицию. Павел взял в руки наш список вопросов.
– Очень хорошо, одну вещь мы выяснили, – удовлетворенно произнес он и вычеркнул наш вопрос. – Продолжай, продолжай, десерт получишь в конце. Конечно, если будет на то позволение Алиции, – поспешил добавить он.
– Падла! – холодно произнесла Алиция. – В Зенончика я не верю.
Анита понимающе улыбнулась.
– Понятно, хотя ты максимально сократила вопрос. Неверие твое в Зенончика представляется странным хотя бы потому, что он существует в природе.
– Падла тоже.
Анита опять вздохнула.
– Ну, и с него все началось. Хотя… Может быть, не совсем. Скажем… но не знаю, так ли…
– Начни, как положено, с начала и говори внятно, – посоветовала ей Мажена.
– Начало было давно и совсем в другом месте. А вот источником информации Эрнеста, хочешь верь, хочешь не верь, был Зенончик.
Алиция гневно и с презрением фыркнула, но не успела ничего сказать.
Отбирая у Павла наши вопросы, Анита продолжала:
– Я видела здесь такой вопрос… О, вот он: «Откуда Падальский знал?» Так вот, с полной ответственностью отвечаю: об Алиции Эрнест всё узнавал от Зенончика. Я не раз собственными ушами слышала, как Зенончик докладывал ему о твоих обычаях и привычках, о порядках в твоем доме. Правда, в тот раз он рассказывал о яйцах всмятку, но к твоему любимому яичку добавлялся какой-то список растений и потерявшиеся луковички и семена. Выводы напрашивались сами… Что я говорю, выводы ринулись водопадом, особенно после того, как позже Эрнест хотел удостовериться у меня, правду ли ему рассказал Зенончик. Не врет ли, не старается ли его обмануть.
– И ты, конечно, ему сказала…
– И я, конечно, наврала ему с три короба, тогда он как раз мне одну гадость сделал, и я к нему соответственно относилась. Очень уж я не люблю, когда мне сознательно устраивают гадость. Не говоря уже о том, что сама я никогда у Алиции не жила и обычаи ее дома мне не известны. В этом отношении Зенончик превосходил меня на целые Гималаи.
Взяв в руки список, Павел молча вычеркнул еще один из наших вопросов.
– В тот период я не придала значения журналу Яся, – продолжала Анита, – но, как я уже говорила, с апреля я часто была в отъезде. И как это часто бывает в жизни, если на человека что-то свалится, то одним случаем дело не ограничится. В такую полосу его жизни обычно на него сыпется столько новостей и неожиданностей, сколько и за десять предыдущих лет не бывало. Ну так вот, у знакомого ювелира в Варшаве я увидела маленькую золотую фигурку северного оленя дивной работы. Мы разговорились, у него была еще пара таких же маленьких золотых павлинов, но он кому-то их продал. И вообще, сказал он, вроде бы существует целая коллекция фауны такого рода, вроде памятник искусства, но он не специалист и больше ничего о данной коллекции не знает, его дело купить и перепродать. Только по возвращении я осознала всю важность услышанного, помогли неясные ассоциации и умение делать выводы. Короче, показала я Эрнесту своего оленя, он мне показал своего, я опять подумала и хитростью выведала у него, что именно эту коллекцию он и ищет с давних пор. А теперь, дорогуша, можешь вычеркнуть следующие два вопроса, я решила больше не строить из себя безграмотной кретинки, читать я умею, сопоставлять вопросы и делать выводы тоже, так что пора и вам сказать мне несколько слов. Ведь именно кое-что из этого нашли вы в своем кошачьем мешке?
– И покажем тебе, – спокойно сказала Алиция. – Как ты сама изволила заметить, я люблю молчать, они тоже. Кроме нас, никто о нашей находке не знает. Так что делай выводы, и пусть они превзойдут все твои предыдущие – грянут настоящей Ниагарой.
Без катаклизмов у нас не обходится. До Ниагары не дошло, помешало очередное препятствие, на сей раз в образе Зенончика.
Он ввалился через дверь ателье, ведь парадную мы предусмотрительно заперли. Возможно, он и стучал, но слишком тихо, во всяком случае, никто из нас стука не слышал. Поэтому он обошел дом и нашел вход со стороны сада не запертым. Вот и возник совершенно неожиданно на пороге гостиной.
Первыми отреагировали кошки, эти замечательные зверушки. Они явно не любили Зенончика, поскольку вдруг в гомон человеческих голосов вторглось что-то жуткое: яростное шипенье, грозное мяуканье и недовольное фырчанье. И все трое бросились к гостю, но не для того, чтобы напасть на него, как на Падлу, а убраться подальше от неприятного типа, оказавшегося у них на пути. С диким воплем отскочил Зенончик от дверей, опрокинув при этом один из цветочков хозяйки и прервав ее рассуждения о выводе, который Анита должна была сделать для себя, то есть тоже хранить тайну о нашей находке.
При виде того, что натворил гость, хозяйка зашипела на него не менее яростно, чем ее любимцы:
– Неужели всякий раз, что бы ни случилось, обязательно должны гибнуть мои цветы? Мог бы выбрать что-нибудь другое.
– Они же бешеные! – продолжал орать Зенончик, трясясь как в лихорадке. Упреки хозяйки до него явно не доходили. – Их надо держать в клетке! Ты чего на меня набросилась? А, цветочек, но ведь он совсем маленький. Разбился, погиб? Извини, пожалуйста, наверное, надо это убрать с пола?
Алиция уже успела овладеть собой.
– Нет, не надо. Пусть полежит, может, отрастет. Кто тебе разрешил входить через дверь с террасы?
– Так ведь парадная дверь была заперта, – глядя на хозяйку все еще испуганными глазами, удивленно оправдывался гость.
– Разве я что-нибудь выбрасываю на помойку?! – подтвердила она слова Павла. – Да и сами по себе это очень красивые вещицы, зачем же мне их выбрасывать? К тому же золотые. Кто выбрасывает золото на помойку?
– Если кто и выбрасывает, так разве что только ты.
– Не болтай глупостей. Пусть себе лежат. Но не ждите от меня, что я впаду в эйфорию от такого сокровища. И не надейтесь. А вот выпить кофейку – желаю. Кто-нибудь… Ну ладно, сама приготовлю.
В результате мы все оказались за кухонным столом. К кофе прибавились пиво, чай, молоко, каждый пил что хотел. А потом мы со своими напитками опять вернулись в гостиную, к разложенному на столе сокровищу. Глаза не могли на него наглядеться.
В чем-то Алиция, конечно, права. В будничной жизни простого человека такие вещи практически не происходят, вряд ли у него неожиданно забьет из-под пола струя нефти. Разве что в Техасе. Но с другой стороны, ведь случилось же такое, когда в разрушенной послевоенной Варшаве хозяину жалкой квартирки неожиданно посыпался на голову золотой дождь. Это я образно выражаюсь, просто счастливец обнаружил на запыленном чердаке подлинник Эль Греко. Или вот крестьянин при вспашке выворотил из-под земли горшок с золотыми монетами.
– Ну ладно, – согласилась Алиция, придавленная аргументацией. – С кем-то такое и может случиться. Но почему я?
– А почему не ты? Точно так же мог бы спросить любой, купивший на аукционе мешок. С той разницей, что другой человек не стал бы ждать пять лет, а вскрыл бы мешок сразу.
– Если бы, конечно, не умер по дороге домой, – неожиданно заявил Павел.
– С чего бы это он вдруг взял да умер? – удивились мы.
– Всякое случается, например попал под поезд.
– С мешком? Тогда и мешку конец.
– Предположим, с мешком ничего не случилось. А честные люди, видевшие смерть несчастного, отдали мешок его родным.
Фантазия наша не знала предела. Мы предположили, что родным было не до мешка, когда случилась такая трагедия, они забросили его в угол и он пролежал там бог весть сколько. А нашли бы его при ремонте, тут часто ремонтируют дома. И распаковали бы.
Меня не устраивал такой вариант. Я предложила свой: человек выиграл мешок и погиб, как и у Павла, попал под поезд. А мешок уцелел. Только нашел его не честный человек, а совсем наоборот. Нашел и присвоил. И обнаружил сокровище…
Тогда каким образом оно опять оказалось в кошачьем мешке и его выиграла бы Алиция? – возразили мне.
Да, неувязочка получается. Путаница какая-то. Один владелец, второй владелец… Все галдели, каждый высказывал свое мнение, но оно только усугубляло путаницу.
Утихомирила нас Мажена, потребовав, чтобы мы перестали молоть ерунду и вообще кричать, потому что, видите ли, она размышляет, а мы ей мешаем. Мы немного обиделись, но все же замолчали.
Мажена с Павлом решили взяться за дело серьезно и для начала составить подробный список всего, что происходило в этом доме за последнюю неделю. Главное, по порядку и без эмоций. Одни факты.
Итак, Падальский возил с собой журнал со статьей о пропавших сокровищах.
Таинственные лица начали копаться в доме Алиции. Постепенно выяснилось, что, кроме Падлы, в этом принимали участие Памела, Прохиндей и Зенончик. Их всех интересовали кошачьи мешки, а задачу в значительной степени облегчал всем рев бачка.
Памела и Прохиндей сошли с арены действий по уважительным причинам.
О последнем мешке Падле донес Зенончик.
Кошки вступили в бой и спасли ценности.
Ну, что ж, пока все логично.
Но вот возникают вопросы, и тут уж никак нельзя соблюсти хронологию. По крайней мере, стоит закрепить все эти вопросы на бумаге.
Откуда Падальский знал, где следует искать пропавшую коллекцию?
Обнаруженная нами коллекция сохранилась в целости или ее часть исчезла во мраке веков?
Искал ли Падла именно золотой зверинец или вообще все из упомянутой выше статьи? Может, надеялся наткнуться на алмазы королевы Виктории или нагрудник королевы Клементины? Или другие драгоценности, принадлежавшие когда-то монархам?
Кто потерял в поезде золотой зверинец?
Кто убил Памелу и почему?
Кто столкнул с лестницы Прохиндея или он все-таки слетел самостоятельно?
Что связывало Зенончика с Падлой и с каких пор?
У Алиции они ни разу не встретились, относились к людям разного поколения, в Польше проживали в разных городах, работали в разных областях. Зенончик занимался обслуживанием компьютеров, Падальский был архитектором. Могли, конечно, поменять профессию или столкнуться друг с другом именно на профессиональной почве. Может, Падла с помощью Зенончика искал свои сокровища по Интернету. Из нас никто не слышал о хобби Падлы, может, он занимался поисками сокровищ с детства, начиная с Янтарной комнаты?
Откуда он, холера, знал, что Алиция не сразу распаковывает свои кошачьи мешки? Какова во всем этом роль Аниты?
***
Записать-то вопросы мы записали, но это не помогло нам найти ответы. Все они (я говорю об ответах) были или негативными, или вообще неправдоподобными, хотя мы старались как могли. А потому, полагала я, что уж слишком мало было у нас информации.– Просила ведь внимательно прочесть всю статью и подробно нам рассказать! – упрекала я коллег. – Глядишь, какая-нибудь малость и натолкнула бы на конкретный вывод. Может, там назывались фамилии последних владельцев, может, упоминались полицейские расследования, может, высказывались мнения каких-нибудь очевидцев или вообще людей, причастных к утраченным сокровищам.
Естественно, Алиция отмела от себя все мои упреки.
– А кто сказал, что Падла руководствовался лишь одной этой статьей? – тут же напустилась она на меня. – Может, он раньше другое что читал или слышал?
– Биографию Бенвенуто Челлини, – подсказала Мажена. Тоже чувствовала за собой вину.
– Бенвенуто Челлини написал автобиографию, – поправила я ее, злясь на себя, что сама не проявила больше энергии в поисках источников. – Вернее, надиктовал. Я ее не читала и простить себе этого не могу. Хотя в «Автобиографии» мастер мог и не упомянуть о Ноевом ковчеге, не придавая большого значения этой своей работе. А мог и упомянуть, и мы бы узнали, например, что он ее не закончил. А вот что стало с ней дальше, этого автор не мог знать. И тут я почему-то опять нехорошо думаю о Диане де Пуатье, хотя мои инсинуации ничего рационального в наши изыскания не вносят.
– Что-то такое вспоминается, – проговорила вдруг Беата, напряженно вглядываясь в угловой шкафчик Алиции, где хранились красивые бокалы и бутылки со спиртным. – Вот засело в голове… Засело и настырно попискивает. Кажется, где-то я что-то такое читала…
Мы все заинтересованно уставились на Беату. Алиция проследила за ее взглядом, открыла нижнюю дверцу шкафчика и извлекла бутылку коньяка, потом еще раз сходила за бокалами. И все это делала автоматически, с надеждой поглядывая на молодую женщину.
Отведя взгляд от шкафчика и узрев на столе алкоголь, Беата смутилась и, послюнив палец, сделала попытку стереть пятно на столе от горящей сигареты.
– Оставь его в покое, уже терли, не отмывается, – остановила ее хозяйка. – А мне даже и ругать некого, потому как я сама и прижгла стол. Глупо отчитывать себя, правда?
Я немедленно подхватила:
– И еще глупо надавать самой себе по морде или плюнуть себе же в лицо, потом придется ходить по квартире и протирать зеркала.
– Да, должно быть, трудно, – вздохнула Беата. – Надо же, не могу вспомнить. А ведь точно читала, или на английском, или итальянском, итальянский я тоже знаю. Может, я выгляжу дура дурой, но много училась и всю жизнь работала…
– И вовсе ты не выглядишь дурой! – не сдержавшись, пылко возразил Павел.
– Что-то читала о потерявшихся вещах, что-то о внезапно обнаруженных, – продолжала Беата медленно, как бы вспоминая вслух. – Вот маячит в голове, и рядом – золотые фигурки, и Бенвенуто вспоминается почему-то… О том, что обнаружилось нечто невероятной ценности, провели экспертизы, устроили ряд научных дискуссий. Не так уж и давно это все происходило, незадолго до войны, правда позабыла какой. А потом я… несколько лет назад снова что-то читала об этом. Нет, никак не вспомню, но точно о наших сокровищах.
– И это могло попасться на глаза Падальскому, – подхватила Мажена. – Там вполне могли быть всякие подробности. Тебе ни к чему, а вот ему пригодились.
Алиция не замедлила поинтересоваться, не означает ли это, что теперь они должны засесть за чтение и прочитать всю прессу за последние пятьдесят лет. И еще поискать в Интернете, там о таких вещах наверняка найдется что-нибудь подходящее.
Я тут же решительно и бесповоротно заявила, что в Интернете не участвую. Если Интернет – то без меня, не хочу портить себе оставшиеся дни жизни. И разрешите напомнить вам, что двое из уцелевших членов шайки – Падла и Зенончик – еще живы, а из двух зол я лучше займусь тем, что стану прижигать им пятки, хотя и брезгую таким занятием. А что, в Дании можно найти человека для такой работы, Алиция? Несомненно трудной.
– Жива и Анита, – напомнил нам Павел. – И если не ошибаюсь, сегодня обещала явиться с какой-то сенсационной информацией. Так что давайте пятки пока отложим, подождем ее…
***
Анита приехала, когда Беата уже принялась убирать со стола после нашего не то обеда, не то ужина. Пришлось устроить такой перекус, поскольку Алиция уперлась, что натощак она вообще не в состоянии думать. Вопреки опасениям, Зенончик не появился во время еды и тем заставил нас пребывать в напряжении. Он мог вообще не прийти сегодня, а мог и появиться в самый разгар обсуждения наших тайн и секретов.Анита очень удивилась, когда Мажена демонстративно, у нее на глазах, тщательно заперла входную дверь на два оборота ключа.
Оглядевшись, гостья со сдержанным юмором предположила:
– Я бы могла подумать, что вы намерены отныне держать меня взаперти, если бы не полная свобода – мне отсюда отлично видны распахнутые настежь стеклянные двери в сад. Правда, там сидят начеку дикие звери… Я могу чувствовать себя свободной?
– Можешь, – рассеянно разрешила хозяйка, торопясь нарезать для кошек вынутую из микроволновки рыбу.
– Никто не намерен держать тебя взаперти, – пояснила Мажена. – Запираемся мы от непрошеных гостей, которые имеют дурную привычку приходить не вовремя. Просто закрыть дверь? Могут войти и не постучавшись, а дверь прикрыть за собой тихонечко, мы же, как тебе известно, намерены сегодня обсуждать наши тайны. А двери на террасу тоже закроем, не беспокойся. Вот только хозяйка накормит свою живность.
Анита оживилась ну прямо вулканически.
– Правда? За этим я и пришла. Вы и в самом деле выдадите мне хоть какую-то из своих тайн? Я уже с порога увидела – что-то произошло. Наверняка вы совершили величайшее открытие, я всей шкурой ощущаю, что комната просто набита эмоциями.
– Алиция? – полувопросительно обратилась я к хозяйке, хотя предварительная договоренность нами была уже достигнута. Вопрос с отношением к Аните был, в сущности, решен.
Обе с Алицией мы не выносили лжи и притворства, причем Алиция была в этом отношении еще непримиримее меня. Для нее не существовало никаких смягчающих обстоятельств, когда можно было бы слегка приврать или немного исказить правду. Нет! Или все – или ничего. Меня же всегда подводило мое доброе сердце. Нужно оно мне, как собаке пятая нога… Анита мне, в принципе, нравилась, я относилась с пониманием к ее, так называемой, тонкой дипломатии, когда она допускала и намеки, и отклонения от истины, и даже уклончиво давала понять о наличии того, чего на самом деле и не было. Осуждая явно ненужную ложь, я допускала в исполнении Аниты недоговоренность и полуправду, зная, что в душе она человек нелживый. Опять же многолетняя журналистская практика не могла не сказаться на ее способе общения, даже с друзьями.
А вот Алиция решительно была другим человеком, поэтому не было у нее доверия к Аните с ее недомолвками и полуправдами. Мне удалось убедить подругу, что в этом сложном деле Анита будет с нами по одну сторону баррикады.
– Ты же видишь, – твердила я Алиции в нашей беседе с глазу на глаз, – что в нашем деле нет и речи о твоих фамильных документах. Анита могла интересоваться драгоценностями Ренессанса, за остальное можешь быть спокойна. А я по-прежнему готова помочь тебе в поисках твоих таинственных бумаг, но чуть позже, когда покончим со взломщиками и трупами. В спокойной обстановке. Ну, согласна?
– И сама не знаю, – продолжала сомневаться Алиция. – Не знаю. Драгоценности могли оказаться только поводом.
– Окстись, дорогая! Стала бы она к такому делу подключать Падлу, Зенончика, Прохиндея, Памелу?
– Уж и не знаю…
– Да сама подумай, ведь Анита явно не знает, в чем суть поисков, зато много знает о Падле. Расскажем ей не все, только то, что сочтем нужным, что безопасно для тебя, а она поделится с нами своими секретами. Могут оказаться весьма полезными.
– Если скажет правду.
– А мы уж сами разберемся, правду или нет. И в любом случае у нас появится возможность прижать ее к стенке…
В конце концов Алиция согласилась ввести Аниту в суть нашей тайны, причем инициатива вести переговоры остается за ней, за Алицией. Я предупредила подругу, чтоб не падала духом, если ненароком у кого-нибудь из нас вырвется какое непредвиденное словечко. Конечно же, мы постараемся сдерживаться. В случае чего она, Алиция, получает неограниченное право тут же и безоговорочно заткнуть нам рот.
Видимо, ей понравилось это «тут же и безоговорочно», и она наконец согласилась на переговоры с Анитой.
***
– Ну, ладно, так и быть, – начала хозяйка переговоры, повернувшись к гостье, но не прекращая готовить еду кошкам, – мы нашли то, что искал Падальский.– Ох! В самом деле? – выкрикнула потрясенная Анита.
– Пересядь вон туда, здесь сейчас будут питаться кошки. Во всяком случае, так мы считаем. Но сначала ты…
Павел выдвинул предложение дать Аните наш список с вопросами, так ей будет легче отвечать.
Анита ожидала сенсации, но, похоже, меньшего калибра. Она была потрясена и какое-то время молча оглядывала всех нас: Алицию в кухне с ее рыбой для кошек, Павла с Беатой за столом в гостиной, Мажену в коридорчике и кошек у раскрытых дверей на террасу. Для этого ей пришлось несколько раз обернуться вокруг собственной оси. Только со мной у нее не было проблем. Куда бы она ни смотрела, везде натыкалась на меня, ведь я находилась как раз посередине комнаты, так и не решив, идти ли за пивом или доставать вино из шкафчика.
– А диктофончик мне можно вынуть? – умильно поинтересовалась Анита, наконец тоже усаживаясь за стол в гостиной.
Расставив тарелки с кошачьей едой на полу кухни, хозяйка выпрямилась.
– Никаких диктофончиков! Сначала мы должны согласовать, что о нашем деле и сколько мы можем сообщать прессе, вот тогда и записывай. Ты хорошо придумал, Павел, дадим ей вопросы. Иоанна, кончай метаться, достань вино, пусть Павел откупорит бутылку. Мажена, сядь куда-нибудь, не пугай кошек.
– Да они сами кого угодно испугают! – обиделась Мажена, но тоже уселась за стол.
Три черных пушистых клубка, каким-то непонятным образом соблюдая достоинство, направились к своим тарелкам. Мы выполнили порученное нам и наконец все собрались за столом. Анита, с трудом скрывая нетерпение, вежливо ждала, когда будет разрешено заговорить. Беата подсунула ей нашу бумажку с вопросами. Гостья прочла их одним духом.
– Ладно, как уговорились, начну я и постараюсь ответить на ваши вопросы. Предупреждаю, отвечать буду не в том порядке, как они у вас записаны, ладно? Не обо всем у меня имеются достоверные сведения, а мне хотелось бы начать с того, о чем я знаю наверняка. Памелу убил Анатолий.
– А ты откуда знаешь? – чуть ли не хором спросили мы. Промолчала лишь Беата.
– Как бы вы ни относились к датским полицейским, работать они умеют. Неторопливо, это правда, но со всей ответственностью. А у меня есть свой человек в их рядах… – И вдруг с беспокойством оглядела наши заинтересованные лица. – Слушайте, я рассчитываю на то, что… раз, два, три… трое из вас не проболтаются, хотя бы потому, что языка датского не знают. Алиция не выносит детективы и вообще не болтлива. А у Мажены, насколько мне известно, в голове не опилки, а разум. И надеюсь, никто из вас не имеет намерения испортить мне карьеру и остаток жизни?
Мы опять хором заверили ее – никто. Нет, оказывается, не хором. Хор отзвучал и лишь спустя какое-то время в своем нежелании испортить Аните жизнь заверила ее и Алиция. Просто ей нужно было время, чтобы подумать. Анита решилась.
– Собака, машина, микроследы, – перечислила она источники, из которых черпала полиция. – И еще есть нечто самое лучшее, ибо живое, человеческое – показание свидетеля. Свидетель этот – датский мальчик, племянник той самой итальянки, которую так хотел видеть убийцей Зенончик, сын ее сестры, вышедшей за датчанина… А у этих итальянцев тут целый семейный клан, и они очень заинтересованы в хороших отношениях с местной полицией. Мать всегда наказывала сыночку всячески подлизываться к местным властям и ни в коем случае ничего не нарушать. Парень слушался родительницу.
– Что ты нам лапшу на уши вешаешь? – перебила Аниту хозяйка. – Какое нам дело до итальянской фамилии, при чем тут сестра итальянской домработницы Памелы и ее сыночек? Какое значение имеют все эти итальянцы?
– Очень существенную роль сыграло именно итальянское происхождение мальчика, ведь это он – коронный свидетель. Датский мальчишка вряд ли забрался бы на чужое дерево, а этот запросто. Сидел себе на ветке у окна дома Памелы и в окно видел всю компанию у телевизора. Очень удобно устроился,– экран был у него как на ладони, а трое мужчин перед экраном – к нему спиной. На дерево парень залез не из-за телевизора, ему хотелось заглянуть в давно запримеченное птичье гнездо. Но вот начался матч, а он тоже интересовал итальянца, так что тот не стал слезать, а только поудобнее устроился на ветке и вместе с остальными следил за футбольными баталиями. Потом он рассказал полиции, что трое мужчин не сидели все время неподвижно перед экраном, а крутились по дому и даже выходили из него. А после перерыва матч и вовсе смотрели только двое. Третий вернулся лишь к самому концу матча, и парень даже смог точно определить время, сообщив легавым, что именно в момент его прихода был забит штрафной шведам. Анатолия свидетель опознал легко, а полиция легко вычислила время его отсутствия.
Этот шустрый итальяшка видел со своего дерева и еще кое-какие интересные для полиции подробности, например, как и когда из дома вышла Памела и пошла себе, а тут сразу вслед за ней на своей машине поехал Анатолий. Он имел полную возможность доехать до стоянки, оставить там машину, вернуться пешком и встретить Памелу почти у твоего участка, там ее убить, перетащить на участок через дыру, потом поспешить на стоянку и вернуться к Йенсу с приятелем еще до окончания матча. Так они всё подсчитали с секундомером в руках.
– И это можно было доказать?
– Ну да, с помощью собаки и микроследов. А на твоей изгороди обнаружены нитки от одежды Анатолия. Сомнений нет.
– А почему он ее убил?
Анита вздохнула и отпила глоток вина.
– Это уже мои личные предположения. Так и быть, скажу все. Раньше я не сообщала вам всего, притворялась, что ничего не знаю, потому что очень уж неприятно было говорить об этом. Значит, то, о чем я вам рассказала только что, узнала от полицейских, что же касается мотива, то далее последуют мои размышления. Эрнест постарался наладить личный контакт с Памелой, Анатолий об этом не знал, был уверен, что сам держит ее в руках, а тут правда и вылезла наружу. Ну он и прикончил лишнего претендента на сокровища.
Мы молча смотрели на нее. Анита покачала головой.
– Я все еще не знаю, о каком сокровище идет речь. Похоже, нечто очень ценное. Так оно у вас уже есть?
Никто не ответил ей, все смотрели на Алицию. Павел взял в руки наш список вопросов.
– Очень хорошо, одну вещь мы выяснили, – удовлетворенно произнес он и вычеркнул наш вопрос. – Продолжай, продолжай, десерт получишь в конце. Конечно, если будет на то позволение Алиции, – поспешил добавить он.
– Падла! – холодно произнесла Алиция. – В Зенончика я не верю.
Анита понимающе улыбнулась.
– Понятно, хотя ты максимально сократила вопрос. Неверие твое в Зенончика представляется странным хотя бы потому, что он существует в природе.
– Падла тоже.
Анита опять вздохнула.
– Ну, и с него все началось. Хотя… Может быть, не совсем. Скажем… но не знаю, так ли…
– Начни, как положено, с начала и говори внятно, – посоветовала ей Мажена.
– Начало было давно и совсем в другом месте. А вот источником информации Эрнеста, хочешь верь, хочешь не верь, был Зенончик.
Алиция гневно и с презрением фыркнула, но не успела ничего сказать.
Отбирая у Павла наши вопросы, Анита продолжала:
– Я видела здесь такой вопрос… О, вот он: «Откуда Падальский знал?» Так вот, с полной ответственностью отвечаю: об Алиции Эрнест всё узнавал от Зенончика. Я не раз собственными ушами слышала, как Зенончик докладывал ему о твоих обычаях и привычках, о порядках в твоем доме. Правда, в тот раз он рассказывал о яйцах всмятку, но к твоему любимому яичку добавлялся какой-то список растений и потерявшиеся луковички и семена. Выводы напрашивались сами… Что я говорю, выводы ринулись водопадом, особенно после того, как позже Эрнест хотел удостовериться у меня, правду ли ему рассказал Зенончик. Не врет ли, не старается ли его обмануть.
– И ты, конечно, ему сказала…
– И я, конечно, наврала ему с три короба, тогда он как раз мне одну гадость сделал, и я к нему соответственно относилась. Очень уж я не люблю, когда мне сознательно устраивают гадость. Не говоря уже о том, что сама я никогда у Алиции не жила и обычаи ее дома мне не известны. В этом отношении Зенончик превосходил меня на целые Гималаи.
Взяв в руки список, Павел молча вычеркнул еще один из наших вопросов.
– В тот период я не придала значения журналу Яся, – продолжала Анита, – но, как я уже говорила, с апреля я часто была в отъезде. И как это часто бывает в жизни, если на человека что-то свалится, то одним случаем дело не ограничится. В такую полосу его жизни обычно на него сыпется столько новостей и неожиданностей, сколько и за десять предыдущих лет не бывало. Ну так вот, у знакомого ювелира в Варшаве я увидела маленькую золотую фигурку северного оленя дивной работы. Мы разговорились, у него была еще пара таких же маленьких золотых павлинов, но он кому-то их продал. И вообще, сказал он, вроде бы существует целая коллекция фауны такого рода, вроде памятник искусства, но он не специалист и больше ничего о данной коллекции не знает, его дело купить и перепродать. Только по возвращении я осознала всю важность услышанного, помогли неясные ассоциации и умение делать выводы. Короче, показала я Эрнесту своего оленя, он мне показал своего, я опять подумала и хитростью выведала у него, что именно эту коллекцию он и ищет с давних пор. А теперь, дорогуша, можешь вычеркнуть следующие два вопроса, я решила больше не строить из себя безграмотной кретинки, читать я умею, сопоставлять вопросы и делать выводы тоже, так что пора и вам сказать мне несколько слов. Ведь именно кое-что из этого нашли вы в своем кошачьем мешке?
– И покажем тебе, – спокойно сказала Алиция. – Как ты сама изволила заметить, я люблю молчать, они тоже. Кроме нас, никто о нашей находке не знает. Так что делай выводы, и пусть они превзойдут все твои предыдущие – грянут настоящей Ниагарой.
Без катаклизмов у нас не обходится. До Ниагары не дошло, помешало очередное препятствие, на сей раз в образе Зенончика.
Он ввалился через дверь ателье, ведь парадную мы предусмотрительно заперли. Возможно, он и стучал, но слишком тихо, во всяком случае, никто из нас стука не слышал. Поэтому он обошел дом и нашел вход со стороны сада не запертым. Вот и возник совершенно неожиданно на пороге гостиной.
Первыми отреагировали кошки, эти замечательные зверушки. Они явно не любили Зенончика, поскольку вдруг в гомон человеческих голосов вторглось что-то жуткое: яростное шипенье, грозное мяуканье и недовольное фырчанье. И все трое бросились к гостю, но не для того, чтобы напасть на него, как на Падлу, а убраться подальше от неприятного типа, оказавшегося у них на пути. С диким воплем отскочил Зенончик от дверей, опрокинув при этом один из цветочков хозяйки и прервав ее рассуждения о выводе, который Анита должна была сделать для себя, то есть тоже хранить тайну о нашей находке.
При виде того, что натворил гость, хозяйка зашипела на него не менее яростно, чем ее любимцы:
– Неужели всякий раз, что бы ни случилось, обязательно должны гибнуть мои цветы? Мог бы выбрать что-нибудь другое.
– Они же бешеные! – продолжал орать Зенончик, трясясь как в лихорадке. Упреки хозяйки до него явно не доходили. – Их надо держать в клетке! Ты чего на меня набросилась? А, цветочек, но ведь он совсем маленький. Разбился, погиб? Извини, пожалуйста, наверное, надо это убрать с пола?
Алиция уже успела овладеть собой.
– Нет, не надо. Пусть полежит, может, отрастет. Кто тебе разрешил входить через дверь с террасы?
– Так ведь парадная дверь была заперта, – глядя на хозяйку все еще испуганными глазами, удивленно оправдывался гость.