Вёл машину Морсакевич, ехал нормально, сын сидел рядом. И никто из них не мог понять, почему все остальные водители грозят им кулаками или крутят пальцем у виска. Жестикуляция становилась все оживлённее с каждым новым перекрёстком, и сын в конце концов не выдержал. Он попросил, чтобы отец остановился, осмотрел машину, и крикнул:
   — Пап, включи правый поворотник! — Морсакевич послушался.
   — Да нет же, — сказал сын, — не левый, а правый.
   — Так я же правый и включил! — удивился Морсакевич.
   Оказалось, что поворотники включаются наоборот. Морсакевичи рванули назад, в пункт «Мотосбыта», там им починили поворотники. Поехали Морсакевичи домой. Очень скоро началось все то же самое: кто у виска пальцем крутит, кто кулаком грозит. Несчастные снова остановились, проверили, и оказалось, что на сей раз поворотники включаются одновременно. Вернулись они в «Мотосбыт», и Морсакевич устроил даже что-то вроде скандала. Чинили машину значительно дольше и в конце концов сказали Морсакевичу таковы слова:
   — Ничего тут, господин хороший, не попишешь. Поворотники будут работать или наоборот, или оба вместе. Что выбираете?
   Морсакевич решил: пусть уж работают наоборот, он как-нибудь привыкнет. Поехали они наконец домой. Морсакевич прилежно старался вместо правого поворотника включать левый и наоборот, так что они доехали без приключений. По-моему, этот «жук» — тупица несчастный, личность без стыда и совести, раз ему все равно, что о нем подумают.
   На следующий день накрылась в «жуке» коробка передач. Морсакевич был в центре, близко от пункта продажи, так что дошёл туда пешком и написал жалобу. «Жука» взяли на буксир, приволокли и починили. Морсакевич приехал на машине домой, но зато наутро не мог выехать из гаража, потому что ни одна передача не включалась. По телефону владелец устроил изрядный скандал, приехали техники, забрали машину, но за буксировку пришлось заплатить отдельно, потому что гарантия не предусматривает доставки бракованного товара в мастерскую. Через два дня получил Морсакевич свою дурацкую тачку, поехал домой. Тут жена ему и говорит, что он, дескать, жестоко обращается с машиной, поэтому отныне ездить на ней будет пани Морсакевич. И точно, проездила без приключений целых два дня.
   На третий день произошла совсем уж позорная история. У этого «жука» был свой бзик, довольно странный. Я повторить такой трюк не смогла бы. «Жук» этот, стоило нажать на тормоза, делал сперва рывок вперёд и только потом замирал на месте. Пани Морсакевич это поняла, усвоила, только привыкнуть никак не могла. Ехала она себе по Аллее Независимости в сторону улицы Халубиньского и оказалась на углу Кошиковой. С Кошиковой, по правой стороне, выезжал «мерседес», который сворачивал влево, на Аллею Независимости. Пани Морсакевич должна была его пропустить, поэтому послушно ударила по тормозам, но забыла, что «жук» рванёт вперёд. Он и рванул. «Мерс» как раз был на повороте, находясь под действием центробежной силы. Его пальцем тронь — перевернулся бы. А тут и вовсе два раза через себя кувыркнулся. Сбил его «жук» — и замер.
   Пани Морсакевич пережила жуткие мгновения, потому что не только милиция приехала, но и толпа зевак собралась, все аплодировали и орали:
   — Гражданин начальник, тут не штрафовать надо, а медаль давать: «жучок» «мерса» опрокинул!
   Представляю себе, что чувствовал тогда несчастный «мерседес»! Ужас! А этот умственно отсталый «жук» и в ус не дует!
   На следующий день снова полетела у него коробка передач, и так портилась она и портилась раз за разом. После очередного ремонта машина проехала всего пару километров, и все рассердились. В мастерской Морсакевичу заявили, что вообще-то коробка передач — слабое место «жуков», и лучше её просто поменять. Приехала рабочая бригада из Мельца и поселилась у Морсакевича, поскольку оплата гостиницы в командировочные не входила.
   Морсакевич, как тебе известно, живёт на Вавельской в финском домике. Бригада как-то там разместилась, и три дня пани Морсакевич должна была их кормить. Она жаловалась, что в день получается три кило колбасы, двадцать яиц и поллитра водки. Таких дорогостоящих гостей ей принимать ещё не приходилось. Рабочие заменили коробку передач, новая работала как следует, и Морсакевич решил отправиться на «жуке» в отпуск с семьёй.
   Какое помрачение ума на него нашло, что он поехал в Беловежскую пущу, — никто не знает, а он сам себе удивляется. Естественно, новая коробка передач поломалась в глухой чаще вечером. Вокруг не было ни одной живой души, то есть души человеческой, потому что зверья там — сколько угодно. Совсем стемнело, вокруг раздаются леденящие кровь звуки. Все знают, что там в изобилии водятся зубры, медведи и кабаны. Вся семья спряталась в машину и стучала от страха зубами. Морсакевичи хотели было развести костёр, но выйти боялись, да и комары кусали остервенело. Не знаю, выходили к ним на шоссе зубры и медведи (они клянутся, что так и было!) или нет, во всяком случае, дождались бедолаги рассвета, а на рассвете притарахтел какой-то трактор. Морсакевич бросился к трактористу, семья на коленях со слезами молила вывезти их к людям. Тракторист согласился, но за двадцать километров буксировки потребовал двести злотых. Морсакевич от души заплатил, не только из-за медведей, но и потому, что семье уже и есть было нечего.
   Несколько дней отпуска они провели в мастерской, коробку передач снова починили, и Морсакевичи вернулись в Варшаву. Глава семьи — человек упрямый и снова поехал отдыхать, но уже не столь далеко. Обратно его приволокли на буксире. Этот способ вождения он познал в совершенстве, только вот встали эти поездки ему недёшево.
   Насколько я помню, — жаль, что описание событий безвозвратно пропало! — «жук» не ограничился коробкой передач и портил все, что портится. Обрывал тросы сцепления и акселератора, творит что-то непонятное с аккумулятором, своим знаменитым рывком при торможении поразбивал все, что бьётся. Морсакевич подсчитал, что каждый самостоятельно проеханный километр обошёлся ему минимум в двести двадцать злотых. Кататься на такси дешевле и не так хлопотно, вот он и решил этого дебила продать.
   Дал он объявление, откликнулась молодая супружеская пара. Сперва Морсакевич запросил за свою жестянку тридцать тысяч злотых, но он, в сущности, человек порядочный, и проснулась в нем совесть. Он осознал, какое чудовище собирается всучить ни в чем не повинным людям, и в последний момент отказался от сделки. То есть, пытался отказаться, потому как покупатели не позволили — до смерти загорелось им купить этого «жука», они и стояли на своём. Морсакевичу пришлось покориться, но цену он снизил: сказал, что просит только двадцать пять тысяч.
   Тут и случилось самое дикое, чего никто не может понять. Молодые супруги тоже оказались людьми порядочными. Заявили, что не хотят наживаться на Морсакевиче, на скидку не согласились и настаивали на тридцати тысячах. Морсакевичи рассердились, не желали брать тридцать, пара заупрямилась, все перессорились. Дошло до того, что они подали друг на друга в суд по поводу спорных пяти тысяч и силой навязывали их друг другу, но никто не хотел брать.
   Расходившегося Морсакевича вразумили коллеги, интересуясь, окончательно ли бедняга спятил, коли решил увязнуть в судебной трясине. Морсакевич опомнился, заявление из суда забрал, взял пять тысяч, но чувствовал себя последней сволочью и преисполнился горечи. Он очень надеялся, что «жук» не сдвинется с места и супруги сами убедятся в его коварстве, но ничего подобного! «Жук» сорвался с места, словно у него крылья выросли, и был таков.
   Мне все это кажется диким и непонятным. «Жук» окончательно себя скомпрометировал, на его месте я бы сгорела со стыда. И все же я думаю: может, он просто невзлюбил Морсакевича и хотел принадлежать кому-нибудь другому? Ведь у него не было иного способа сменить хозяина, как только скомпрометировав себя. Это как раз вполне понятно…
   Какое счастье, что мой хозяин — Ты!!!
   Целую тебя, драгоценнейший мой!
 
   Твоя «Шкода».

Мой обожаемый властелин!!!

   Ну хорошо, хорошо, я все понимаю. Твои приветы и поцелуи ОНА мне просто не передала. Очень неприятно, что ты не можешь писать непосредственно мне, но ведь наши взаимные чувства — наша общая тайна. Я чувствую твою любовь даже в обращённых к НЕЙ словах.
   Вообще-то именно ОНА убедила меня в твоих чувствах. ОНА надулась и рассердилась на тебя, ходит злая и обиженная и говорит, что мной ты гораздо больше интересуешься. Дескать, это её ты должен любить. Какая дурочка! Знаешь, эти её глупые иллюзии временами очень раздражают. Мне даже становится её жалко. Несчастная, ослеплённая любовью идиотка!
   Встретились мы с Квятковским, и он подложил тебе свинью: заявил, что вовсе даже не возражает, чтобы ОНА приезжала в гараж, это, мол, ты по собственной инициативе не позволяешь ЕЙ туда ездить. Он дал понять, что ты намеренно это делаешь, к тому же предательски выболтал, что Кристина в его гараже бывала. ЕЁ эти слова потрясли, но это проявилось только после того, как ОНА попрощалась с Квятковским. При нем ОНА симулировала полное спокойствие и равнодушие. А потом чуть не кинула меня под трамвай. ОНА была совершенно невменяема, и мне пришлось следить, чтобы ОНА не натворила каких-нибудь глупостей.
   Не понимаю, чего ОНА так нервничает! Ведь этот гараж Квятковского не ЕЙ нужен, а мне.
   ОНА-то может мыться где угодно! Это я с ума схожу без горячей воды. Я заметила, что больше всего ЕЁ опечалила история с Кристиной. Ума не приложу, в чем дело! «Фольксваген» Кристины — совсем кроха, пусть моется со мной вместе, на здоровье. К тому же, когда тебя нет, Кристина не появляется у Квятковского в гараже. Право, я ЕЁ не понимаю.
   Кстати, ОНА моет меня совсем не так старательно, как ты. Правда, от навоза в Висле ОНА отказалась и нашла какое-то озерцо за Гроховом, чистенькое такое. Только какой толк от мытья, если после него ОНА не смазывает меня ни кремом, ни пастой! Я даже боюсь, что у меня краска начнёт слезать! К тому же выезжать на шоссе приходится по песку, и на шоссе я выбираюсь снова такая же грязная, как раньше. Пустил бы ты ЕЁ в гараж Квятковского, плевать на твои дурацкие интриги!
   Очень скучаю по тебе и не могу дождаться, когда ты вернёшься. Месяц твоего отсутствия кажется бесконечным! Я присматриваюсь к другим автовладельцам, и получается, что в сравнении с тобой все они просто хамы немытые, жлобы и гады ползучие. Мой дорогой, любимый, ты у меня — один на свете, и только для тебя мне хочется урчать и ездить! Я знаю, что и я у тебя одна на свете…
   Завтра после обеда поедем в Гдыню, потому что из Канады на «Батории» приплывает эта ЕЁ тётка. Мы едем не одни, прихватим ЕЁ мамашу и ещё одну тётку, а вернёмся послезавтра. Придётся там ночевать, потому что «Баторий» должен приплыть послезавтра утром, во сколько — неизвестно. Макулатуру ОНА наконец-то сегодня убрала. Насколько приятнее было бы это путешествие, если бы за рулём сидел ты! Целую тебя, мой возлюбленный, нежно и страстно. Я так скучаю!
 
   Всегда твоя,
   «Шкода».

Мой обожаемый властелин!!!

   Послушай, я такое пережила, что ни в сказке сказать, ни пером описать. Какая страшная поездка, ну и натерпелась я! Я очень напугана, хотя недомогание вроде бы прошло… Впрочем, я не уверена, тем более даже сама не знаю, что со мной было. А стеклоочистители!!! Дай расскажу все по порядку, поплачусь тебе в жилетку, иначе не успокоюсь. Какое счастье, что мы с тобой увидимся через каких-то восемь дней!
   Туда мы доехали без приключений, на следующее утро ничто не предвещало страшных событий. Семейка, правда, отправилась в порт на рассвете, но у НЕЁ хватило ума не спешить, и мы приехали на место только в полдень. «Баторий» в самом деле приплыл очень рано, но сперва долго стоял на рейде, неспешно причаливал, а затем пассажиры стали сходить по трапу в таможню. Потом тётка исчезла. Мелькнула где-то в толпе в половине первого — и пропала. Наши девушки стали рвать на себе волосы и гадать: вдруг Тереса везла контрабанду и её арестовали? Может, она потеряла память?.. Но тут тётка отыскалась — в половине четвёртого. Мне самой интересно стало, что с ней стряслось.
   По-моему, Тереса ненормальная. Оказалось, что из любопытства она встала в очередь за какими-то странным людьми, которые везли чудовищных размеров багаж: ящики величиной с железнодорожный вагон. Тересе страшно хотелось увидеть, что в них такое лежит и как к этому отнесётся таможня. За что боролась, на то и напоролась: люди везли коллекцию африканских тамтамов, начиная от крохотных и кончая такими огромными, с полслона. Сперва никто не знал, как брать за них пошлину: как за музыкальные инструменты? Или как за изделия народного промысла? Может, как за кожаный ширпотреб? Вся таможня битых два часа ломала голову, как записать эти тамтамы. В результате тётка ждала все это время, а у самой были два паршивых чемоданчика, и её вообще пропустили без досмотра. Вышла она наконец оттуда, и мы тронулись в Варшаву на пару часов позже, чем планировали.
   Погода испортилась, у Эльблонга начал накрапывать дождь. Разумеется, на мне не было стеклоочистителей: ОНА сняла их после предыдущего дождя. Погода стояла хорошая, ОНА про очистители совершенно забыла. Я уж не стану говорить про НЕЁ гадости, ЕЙ пришлось пережить не меньше моего, и не во всем ОНА виновата. Но стеклоочистители — на ЕЁ совести! ОНА довольно долго ехала под дождём, надеясь, что он вот-вот перестанет. В конце концов между Эльблонгом и Пасленком решила все-таки очистители надеть. Дождь лил уже как следует, стекло у меня было дочиста вымыто, можно было бы ехать и без «дворников», если бы только все проезжающие машины не брызгали грязью. Остановила ОНА меня, вышла и стала крепить стеклоочистители.
   Я всеми силами ЕЙ помогала, ОНА же правый очиститель надела как следует, а у левого — не поверишь! — открутила головку от винта! Тоже мне Геркулес, когда что-нибудь нужно сделать — у неё сил не хватает, а тут как крутнет винт, словно люк в подводную лодку закрывает! Винт только хрустнул — и поминай как звали. На левом стеклоочистителе, представляешь? Не могла изуродовать правый, если уж ЕЙ приспичило силушкой похвастаться.
   Села ОНА за руль, поехали мы дальше, только сначала бросила мне пару каких-то странных слов. Я даже не поняла каких. Правый очиститель работал, ОНА велела своей мамуле докладывать, что видит. Левая сторона стекла была вся залеплена грязью: ОНА ехала страшно медленно, и все машины нас обрызгивали. Мамуля видела на шоссе сплошь чудеса: то перед нами ехал дорожный знак, то большое дерево выскочило на дорогу, то поворот оказывался одновременно правым и левым. ОНА моментально одурела от такого пилотажа, а я с НЕЙ вместе. Я страшно разозлилась, панически боясь, что ОНА не выдержит и газанёт. В таких условиях я бы с НЕЙ не справилась, погодка была не для гонок. Может быть, я и сама виновата в случившемся: я всем нутром старалась не спешить, а результат получился ужасный.
   Сперва я сама не поняла, что происходит. Не могу ехать быстрее 60 километров в час, да и все тут! Мне стало дурно. Попробовала прибавить скорость — не тут-то было. ОНА мне помогала, как могла, — бесполезно. Ненаглядный мой, это было очень страшно! Словно паралич меня разбил. Про стеклоочиститель я и думать забыла, плевать, видит ОНА дорогу или нет, я должна прибавить скорость, любой ценой должна вернуть себе былую сноровку!.. Ужас! Тут я поняла, что без врачебной помощи не обойдётся.
   Дошло это и до НЕЁ, но только когда я перестала стараться и позволила двигателю заглохнуть. Он очень об этом просил — устал, бедняга. Мы были уже неподалёку от Млавы, семь вечера, пасмурно, стемнело рано, движение на шоссе замерло… ситуация безнадёжная, почти как у Морсакевича в пуще. Ты же ЕЁ знаешь: ОНА даже капот не подняла, не посмотрела в мотор, только закурила и давай меня уговаривать. Просила меня, умоляла — я и растрогалась. Мне самой хотелось прийти в себя, мотор немного отдохнул, я его уговорила завестись. ОНА облегчённо вздохнула, но я-то понимала, что дела по-прежнему плохи. Поехали мы с НЕЙ, а потом все повторилось сначала. Тут ОНА съехала на обочину, решилась поднять капот и заглянуть в мотор, но ничего там не поняла. Да и как ЕЙ понять, если я сама ничего не понимала? Она совсем отчаялась, кругом пусто и темно, на шоссе — ни одной живой души, наконец появился какой-то «мерседес». Он тоже ехал в Варшаву.
   ОНА его остановила, водитель оказался человеком сообразительным, вёз своего директора, но за него не переживал, бросил его в машине и стал меня осматривать. Вместе с НЕЙ заглянул под капот и в первую очередь проверил искру.
   — А бензин у вас есть? — спросил водитель. — Искра-то в порядке, может, бензин не поступает?
   Бензина у меня был полный бак, поступал он нормально, они в этом убедились ОНА включила зажигание. Мотор отдохнул и снова заработал, хотя и неохотно. А говорить, в чем дело, никак не желал. Водитель «мерседеса» велел ЕЙ трогать с места, сам поехал рядом Я ужасно боялась, что он махнёт на меня рукой и бросит нас на произвол судьбы, поэтому я умолила мотор заглохнуть по новой. Проехать удалось всего несколько метров. Водитель вернулся, снова начал проверять. Оказалось, искры нет. Водитель проверил свечи, аккумулятор, зажигание — все было в порядке. Искра вдруг появилась: мотор согласился сотрудничать! Оба разбежались по машинам, ОНА и водитель. «Мерседес» сразу оторвался от нас, а я все ещё не могла ехать быстрее, чем на шестидесяти. От страха я перестала следить за мотором, и он, мерзавец, снова заглох! ОНА готова была зарыдать, фамильные наши бабы, слава Богу, сидели тихо, не приставали. Даже утешали, что жратвы у них много, с голоду не помрут, можно спокойно ждать, когда Господь над ними сжалится.
   Вернулся водитель «мерседеса». Он заметил, что ЕЁ сзади нет, наплевал на своего директора и вернулся, чтобы помочь. Ему самому любопытно сделалось, что за неполадки во мне такие. Проверил все, что только можно было, обходился со мной умело, с чувством и толком, в его обществе мне сразу стало лучше. Идиотская искра то возникала, то пропадала. Водитель не мог понять, что это значит, я тоже. В конце концов водитель объявил, что мы поедем вместе. ОНА пусть едет, за ним, а он будет поглядывать в зеркальце. Если что-нибудь случится, он возьмёт нас на буксир. Мотор с радостью согласился бы и на такой позор, он все хныкал, что искра совсем пропала, что он устал и просит оставить его в покое, А я смертельно испугалась. На буксире, безвольная и бессильная, отданная да милость какого-то чужого «мерседеса»!!! Столько километров! Нет, только не это!
   Мне удалось наконец-то умолить этого лентяя, всю душу вложила в уговоры. Мотор согласился войти в наше положение. Мы тронулись все на тех же шестидесяти километрах: «мерседес» впереди, мы за ним. Я подивилась необыкновенному благородству этого человека. Если бы хоть одна из нас прилично выглядела, я бы ещё поняла, но куда там! Представь себе: я — извазюканная, как свинья в хлеву, с отломанным стеклоочистителем, а ОНА грязная, усталая, мокрые волосы сосульками свисают на лоб — пугало! Допустим, он извращенец, у него плохой вкус, но какой ему от нас прок? Я еле ползу, а с НЕЙ в машине сидят три толстые бабы… Нет, это просто редчайшее благородство!
   Дождь прекратился, зато пал туман. Нас это слегка утешило, потому что в тумане водитель «мерседеса» не мог ехать быстро. Он, бедный, из-за нас добрался до Варшавы на два часа позже, чем мог бы. Проводил он нас до Жолибожа и только там простился.
   И сейчас я сама не знаю, что делать. О, мой Повелитель, вернись ко мне скорее. Мне казалось, я выздоровела, уже на следующее утро мотор вёл себя нормально, сказал, что с искрой никаких проблем нету. Мы свободно вытянули восемьдесят километров в час, можем и больше. Правда, ОНА ещё не пробовала. И все же мне как-то не по себе. Не знаю, что со мной было. А вдруг повторится то же самое? ОНА ничего не делает, ждёт тебя… вот только помыла меня на станции техобслуживания, потому как после этого страшного путешествия мне и на люди-то стыдно было показаться. Все остальное ОНА оставляет до твоего приезда. Я полностью с этим согласна, мне приятнее, когда мной занимаешься ты. Вернись, мой возлюбленный, мне очень страшно, и я не успокоюсь, пока ты не будешь рядом.
   Левого стеклоочистителя у меня, разумеется, нет, надо найти новый винт. Уже в двух мастерских сказали, что таких винтов им не завозят, а в магазинах они не продаются. Просто плакать хочется, как подумаю, что тебе придётся со мной возиться, вместо того чтобы наслаждаться счастьем нашей встречи. ОНА тоже нервничает, но из-за стеклоочистителя больше боится милиции, чем твоего огорчения. ОНА все время говорит ужасные глупости, что-то насчёт того, что ты оставил её без гроша за душой, гуляешь где-то целый месяц, и ничего с тобой не случится, если по возвращении немножко со мной помучаешься. Говорит, что тебе бы только ездить, а другие пусть ремонтируют и платят. Причём говорит таким тоном, словно это ненормальное положение вещей. Совсем рехнулась! Так ведь и должно быть! Не для того я принадлежу тебе, чтобы доставлять лишние хлопоты, я ведь должна тебя радовать! А хлопочет пусть кто-нибудь другой, мне совершенно безразлично кто.
   Я приеду за тобой на вокзал независимо от погоды, я уже твёрдо решила. Не знаю, успею ли ещё написать, боюсь, письма уже не дойдут. Теперь я считаю часы и минуты до встречи с тобой, мечтаю о том мгновении, когда почувствую твои руки на руле и ноги на педалях. Ты оживишь и зажжёшь моё сердце, вставив ключ в замок зажигания…
   Ненаглядный мой, при одном твоём появлении я тут же выздоровею. Мой мотор урчит только для тебя, тихо и нежно.
 
   Твоя безгранично любящая
   «Шкода».

Мой обожаемый повелитель!

   Я долго не решалась написать тебе это письмо…
   В конце концов все-таки собралась с духом, хотя ОНА говорит, что я такая же дура, как все женщины. Но горе моё притупляется, я начинаю понимать, что ты просто скрывал свои настоящие чувства, что безразличие твоё было притворным, а презрение и высокомерие относились к ней, а не ко мне. Ты уезжал такой обиженный и несчастный, ведь мы должны были ехать вместе…
   А я осталась совсем больная…
   Нет, не могу писать. Мне слишком трудно… Напишу попозже, когда приду в себя. Не хочу тебя упрекать.
   Неизменно любящая.
 
   Твоя «Шкода».

Мой обожаемый господин и повелитель!!!

   Я постепенно поправляюсь и могу спокойно вспоминать прекрасные мгновения. Увы, как быстро они промелькнули! Первые два дня я чувствовала твою любовь, радость и счастье от нашей встречи. С какой нежностью и гордостью ты наводил на меня глянец в гараже Квятковского! Я ощущала, как твои руки соскучились по мне. Ты бросился ко мне за руль, как только вышел из поезда, хотя лил жуткий дождь, а стеклоочистителя у меня не было, и ты не мог отличить велосипедиста от городского автобуса. Я сознавала, что нас переполняют одни и те же чувства, тебя с ног до головы, меня — от шин до крыши.
   Я только гадаю и не могу понять, почему ты так растянул свидание с Кристиной, вместо того чтобы ехать за винтом. Что тебя удерживало там столько времени? Она рыжая и очень неприятная особа. Я думала, мы наконец купим винт, а ты… Ты не успел и снова велел ЕЙ все устроить, а ОНА начинает ко мне относиться как к докучной обязанности.
   Два дня нам было так хорошо, как и должно было быть, а потом что-то вдруг переменилось. Ты стал обращаться со мной нетерпеливо и раздражённо! Теперь-то я знаю почему, я вспомнила твой разговор с НЕЙ и знаю, что ты собирался ехать со мной. То, что ехать собиралась и Кристина, для нас не имело ни малейшего значения, главное, что мы были бы вместе. Я понимаю твоё разочарование, когда оказалось, что ничего не получится, я больна и не тяну больше шестидесяти километров в час, а потом мне стало ещё хуже. Ты оставил меня в таком состоянии и даже не узнал, как я себя чувствую…
   ОНА говорит, что ты мог бы и подождать. Не знаю, может, врёт? Не допускаю мысли, что ты уехал без важного повода. Я верю, что тебе пришлось так поступить по необходимости. Верю, что ты расстроился так же сильно, как и я…
   Это ОНА во всем виновата, я наконец поняла. ОНА очень рассердилась и так на тебя ругалась, что ты не вынес и разозлился, но не на меня, а на НЕЁ. Я совсем этому не удивляюсь, ОНА и камень вывела бы из себя. Я бы рассердилась на НЕЁ за тебя, но сразу же после твоего отъезда ОНА все быстренько сделала и привела меня в такую прекрасную форму, что теперь ничто не помешает нам провести вместе запланированные две недели.
   Оказывается, напрасно ты костерил на чем свет стоит того водителя «мерседеса», обзывая его дебилом и неучем. В мастерской никто не мог понять, что со мной приключилось, пока не сделали мне операцию. Меня разобрали на мелкие детальки, все моё зажигание пересмотрели и только тогда обнаружилась причина болезни. Ты в жизни не угадаешь, в чем дело! Представь себе, отломился шпенёк, который крепит аппарат зажигания к коленвалу. Отломился он внизу, у самого коленвала, причём неровно. Шпенёк просто ходил ходуном на кусочке стали. Иногда коленвал умудрялся цеплять за эти неровности и искра появлялась. В конце концов неровности сгладились, и меня окончательно парализовало.