Хмелевская Иоанна. Особые заслуги (Дом с приведением - 2)

   - Вот если бы ему можно было объяснить, что нам требуется не такая прорва шиповника, а один-единственный кустик, - вздохнул Павлик. - Он. бы мигом его отыскал, не то, что мы.
   - Маленький кустик и учуять труднее, - заметила справедливая Яночка. Никак не пойму, в чем дело. Или мы как-то неправильно ищем, или этот проклятый шиповник завелся здесь сто лет назад и с тех пор все разрастается и разрастается, так что маленьких кустиков вовсе нет. Придется, наверное, все-таки отодрать кусок от разросшегося куста.
   - А толку-то? Ведь не приживется!
   - Тогда придется еще поискать, ничего не поделаешь...
   А поиски велись уже второй день. Очень затрудняла их Мизя, силой навязанная им на всю первую половину дня, с завтрака до обеда. Удалиться в неизвестном направлении сразу после завтрака не было никакой возможности, так как хитрая Мизя мигом управлялась со своим завтраком и уже ожидала Яночку и Павлика на ступеньках крыльца, готовая в любой момент сбежать при появлении любой курицы или кошки. Мизина мама так назойливо просила детей поиграть с ее девочкой, что не было никакой возможности отказаться, и в результате брат с сестрой получали свободу действий лишь тогда, когда Мизя с мамой отправлялись на обед. А тут еще, как назло, испортилась погода, часто принимался моросить дождь, лес стал темным, неприветливым.
   - Издалека и не заметишь, что там растет, - ворчал Павлик. - Так недолго и не заметить маленький куст.
   - Пора возвращаться, а то на обед опоздаем, - вздохнула Яночка. - Пошли по нижней тропинке по дороге положим хлеб в тростники.
   - Слушай, а что если нам засесть в засаду уже сегодня? Ведь эти кабаны уже две буханки сожрали, не меньше.
   Подняв голову, Яночка попыталась разглядеть невидимое за деревьями небо.
   - Что ж, можно и сегодня. Стемнеет рано, видишь, все небо в тучах, надеюсь, сегодня кабаны пораньше выйдут на кормежку.
   - Здорово! Смываемся, как только они отправятся на ужин.
   Дождь припустил сильнее. Он загнал всех под крышу. Яночка с Павликом подтянулись последними. Войдя в дом, они из прихожей заметили в комнате хозяев нечто необычное и, заинтересовавшись, остановились.
   Хозяева новой виллы сдали отдыхающим все помещения в доме, оставив себе для проживания одну большую комнату на первом этаже. Сейчас дверь в эту комнату была широко распахнута, ярко светила большая лампочка под потолком, и в ее свете были видны опрокинутый мешок и высыпавшаяся из него на ковер целая гора каких-то грязных камней, часть из которых выкатилась даже в прихожую. А среди этой груды камней сидел на полу трехлетний сынишка хозяев и обеими руками увлеченно высыпал из мешка все новые и новые горсти камней. Заливаясь радостным смехом, дитя время от времени подбрасывало вверх отдельные камешки.
   Какое-то время Павлик наблюдал за малышом, испытывая смутное чувство что-то здесь не то. Наконец дошло. Малыш легко разгребал целые груды камней и подбрасывал вверх крупные экземпляры с какой-то непонятной легкостью, словно камни ничего не весили. А они вон какие крупные, должно быть, тяжелые...
   - Неужели такой силач? - недоуменно пробормотал мальчик и, подняв с пола несколько выкатившихся камней, подбросил их на ладони. - Слушай, они же легонькие!
   Присев на корточки, Яночка тоже принялась собирать с пола камешки и с интересом рассматривать их. По привычке обнюхивать все, что попадется, Хабр проскользнул в комнату и сунул нос в кучу камней на ковре. Наконец-то его хозяева чем-то заинтересовались, конкретно вот этими грязными камнями, может, именно их они искали по всему лесу? И собака принялась энергично знакомиться с новым материалом, разгребая кучи камней носом и лапами, а в ее собачьей памяти запечатлевался новый запах...
   - Тебя как зовут? - спросила Яночка малыша. До сих пор как-то не было случая познакомиться.
   - Мацусь! - охотно ответил малыш и увлеченно продолжал занятие: - Бух! И трах! Бух! И трах!
   С легким шелестом пересыпались с места на место странные камешки. И в самом деле, играть ими было одно наслаждение, к тому же все они были разные и...
   - Какие красивые! - восхищался Павлик. - Гляди, этот просто светится. Прозрачный, что ли? Он разглядывал на свет небольшой плоский камень с отбитыми краями. Именно эти края отсвечивали золотом, а середина камня казалась более светлой, как будто прозрачной.
   - Езус-Мария, сынок, что ты натворил! - раздался за спиной детей полный ужаса возглас. Обернувшись, они увидели хозяина, прибежавшего из нижнего помещения и схватившегося за голову при виде разгрома, учиненного Мацусем.
   - Мацусь! Что ты наделал! А где мамуся? Разве так можно, сынок? Гляди, весь янтарь вывалил на пол! .
   - Что? - не поверила своим ушам Яночка. - Так это янтарь?
   Огорченный и расстроенный хозяин меж тем принялся собирать и складывать в мешок разбросанные по прихожей кусочки янтаря. Войдя в комнату, он шуганул Хабра и попросил брата с сестрой:
   - Помогите мне все это собрать. И осторожно не наступите, легко раздавить. Да пошел же! - это Хабру. - И он еще туда же, разгребает!
   Подняв опрокинутый мешок, хозяин принялся складывать в него отобранный у сынишки янтарь, Мацусь взревел могучим басом. Хозяин, весь измазанный рыбьей чешуей - наверное, складывал в подвале рыбу - совсем потерял голову.
   - Да успокойся же, сынок! Не надо плакать! Ну ладно, ладно, смотри, папочка дал тебе такой красивый камешек! Вот играй, а все остальное надо сложить в мешок, мама увидит, что в комнате делается, нам обоим попадет. Да перестань же реветь!
   Мацусь не желал успокаиваться, и вот из кухни прибежала его мать. Впрочем, могучий рев привлек внимание и всех прочих обитателей виллы. Сверху из своей комнаты выглянул пан Хабрович, снизу, из подвального помещения - пан Любанский. Родители Мацуся принялись собирать янтарь и успокаивать свое орущее чадо. Тут хозяйка виллы взглянула на мужа и в ужасе вскричала:
   - Господи, ну и вид у тебя! Весь в чешуе! Не прикасайся к стенам! И к креслу тоже! Ты что, валялся среди рыбы, что ли?
   - Да не валялся я, - неуклюже оправдывался ее муж. Просто ящик опрокинулся и все вывалилось на меня. Мы с папой чистили ее внизу. Возьми Мацуся, а я тут приберусь...
   - Говорила же тебе, отвези все в скупку.
   Тут и пан Любанский подтянулся, тоже весь в рыбьей чешуе, с ножом в руке. Окинув взглядом комнату, он укоризненно покачал головой, и проворчал:
   - Отвезет он его в скупку, как же... Да скорее отвезет туда собственного сына! Дрожит над своим сокровищем не знаю как...
   . - Папа, не нервируйте меня! - вскричал молодой хозяин.
   Услышав, что хозяева выясняют отношения, жильцы тактично попрятались по своим комнатам и закрыли за собой двери. Лишь пан Хабрович остался наверху, свесившись через перила лестницы, ибо там, внизу, в самом центре скандала торчали его дети. Ничего не слыша, Яночка с Павликом в полном восторге ползали по полу и собирали кусочки этого необыкновенного янтаря. Им изо всех сил помогал Хабр, принося в зубах откатившиеся кусочки и складывая их к ногам Яночки. Вскоре наступил полный порядок. Унесенный в кухню Мацусь замолк наконец, пан Любанский спустился опять к своей рыбе. Молодой хозяин огляделся и вытер пот со лба, оставив на волосах немного чешуи. Тогда пан Хабрович решился сойти вниз и сказать несколько сочувственных слов рыбаку.
   - Тесть смеется надо мной, - пожаловался тот, сразу почувствовав в пане Романе родственную душу. - А что я могу сделать, если так люблю янтарь? Вы видели, какой он красивый?
   Вздохнув, пан Хабрович отрицательно покачал головой.
   - Нет, не приходилось, к сожалению. Но я очень вас понимаю. У меня самого жена то и дело отбирает...
   - А вот и неправда! - возмущенно прошептал Павлик сестре. - Мамуля отбирает у него только рыбные крючки, когда он кладет их на стол за завтраком или забывает на стуле.
   - И еще запчасти от машины, - дополнила справедливая Яночка. - И краски, и клей, который вечно выливается и все в него влипают. А больше ничего и не отбирает.
   Тем временем пан Хабрович с рыбаком утрамбовали содержимое мешка и принялись его завязывать. Оглянувшись украдкой, хозяин прошептал, похлопывая по мешку:
   - Это еще что! Пустяки, дешевка. Вот я сейчас покажу вам настоящий янтарь, есть у меня такой что ничего похожего не найдете! Уникальные экземпляры! Только вот давайте включим этот торшер.
   Откуда-то из недр громадного шкафа хозяин извлек большую картонную коробку. Естественно, донельзя заинтригованные Яночка с Павликом тоже тихонько подошли и вытянули шеи. Они все еще никак не могли поверить в то, что вот эти грязные, бесформенные шершавые куски породы - янтарь! Приходилось им видеть янтарь, они знали, как выглядит настоящий янтарь. У их мамы были чудесные бусы из золотистых шариков янтаря, у тети Моники - прозрачный сверкающий кулон, у дедушки мундштук из молочно-желтого янтаря. И все это было блестящее, гладенькое, почти прозрачное, напоминающее по цвету золото или мед. Нет, никак не похож янтарь на вот эти бесформенные, невзрачные куски, такие шершавые и пористые на ощупь.
   Хозяин раскрыл коробку. Она была полнехонька, такие же невзрачные куски, только немного крупнее тех, что высыпались из мешка. Выбрав плоский кусок размером с ладонь, хозяин подал его пану Хабровичу. Тот поднес его к яркой лампочке в низеньком торшере. У Яночки с Павликом одновременно вырвался крик изумления и восторга.
   Подсвеченный лампочкой, невзрачный булыжник вспыхнул, как звезда. Некрасивая шершавая поверхность куда-то исчезла, а внутренность обломка словно испускала собственный волшебный свет. Лучи сияли и переливались, временами приобретая зеленоватую окраску. Просто глаз невозможно отвести, настолько это прекрасно!
   - Восхитительно! - вскричал потрясенный пан Хабрович.
   - Еще бы! - удовлетворенно согласился довольный хозяин. - А вот поглядите на это... Теперь пан Роман поворачивал разными гранями под лампой крупный кусок янтаря, горевший темным золотом. Дети влезли ему буквально на голову, а Хабр сунул любопытный нос в коробку с сокровищем.
   Хозяин давал пояснения.
   - Это самородок. Тот, светлый - тоже. Очень редко встречаются самородки таких размеров.
   - А что значит самородок? - не выдержал Павлик.
   - А такой целиковый кусок, с неповрежденными краями, не обломанный, со всех сторон покрытый шершавой коркой. То есть такой, что до нас дошел в таком виде, в каком целые века обкатывался в море. А другие... ну, вот как этот, глядите... видите, явно отломился от какой-то большой глыбы.
   Затаив дыхание разглядывали дети большой неровный обломок, половина которого была серой, невзрачной и шершавой, а другая половина, блестящая и как будто отполированная, светилась мягким медовым блеском.
   Рыбак вынул кусочек янтаря поменьше.
   - А вот этот трехцветный, - сказал он. - Видите, под лампой отчетливо заметно. Трехцветные - большая редкость. Был у меня кусок побольше, да, видать, затерялся, а может, еще отыщется, я очень надеюсь. Тут у нас одному посчастливилось найти кусок трехцветного янтаря весом в двести сорок граммов!
   И в самом деле, глядя на свет лампы сквозь эту янтарную пластинку, можно было отчетливо различить несколько разноцветных полос, начиная с оранжевой и кончая светло-желтой, даже немного зеленоватой.
   От волнения у детей разгорелись щеки, пан Хабрович от полноты чувств выкрикивал что-то нечленораздельное. А хозяин продолжал копаться в коробке с сокровищами, вытаскивая все новые и новые диковинки. Вот, например, эта. Размером с две сложенные вместе ладони взрослого человека она по форме напоминала черепаху. Черепаха оказалась молочно-желтого цвета, а на изломах по краям виднелись полоски потемнее.
   - Сто сорок граммов! - с гордостью объявил рыбак.
   - Невероятно! - воскликнул пан Роман. - И ведь, глядя на этот кусок, ни за что не догадаешься, какая красота скрывается в нем. Лишь глядя на свет...
   - А вот самый красивый, - не дал ему договорить счастливый обладатель сокровищ, протягивая какой-то совсем черный кусок цилиндрической формы. Прямо кусок угля, правда? А вы на свет, на свет посмотрите! Нет, не так, возьмите его за краешки обеими руками.
   Пан Роман последовал указаниям хозяина, так что пришлось с головой влезть под абажур торшера.
   - Фантастика! - сдавленным голосом воскликнул он.
   Дети силой вырвали черный цилиндрик из рук отца, чуть не опрокинув лампу. От увиденного перехватило дух. Из беспросветной черноты вырвался и ударил в глаза сверкающий пурпурный луч. Казалось, внутри горит живой огонь. И не примешивалось к нему никакой другой подсветки, только один пылающий пурпур...
   - А они хотят, чтобы я это в скупку отнес! - пожаловался молодой рыбак. И в его голосе послышалось столько - незаслуженной обиды и претензии к непонимающим его страсти близким! Хабровичи горячо принялись его утешать. Уж они-то по заслугам оценили благородное хобби своего хозяина.
   - Как можно продавать такую красоту! - взволнованно говорил пан Роман. Все это нужно отполировать, ошлифовать... Вы это сами делаете?
   - Нет, мы отдаем шлифовщику. Был у нас один такой...
   - Проше пана, а откуда они берутся? - не выдержав, перебила хозяина Яночка. - Откуда у вас весь этот янтарь?
   - Из моря. Его море выбрасывает.
   - И сейчас выбрасывает? - трепетно поинтересовался Павлик.
   - Да нет, сейчас не выбрасывает. Выбрасывает зимой, весной, осенью. После сильных штормов, и то не всегда. Все зависит от ветра, от течения. И вообще, сдается мне, кончается янтарь. Северный порт его и прикончил.
   - Как же это? - встревожился пан Хабрович. - При чем тут Северный порт?
   - Да видели бы вы, какие там залежи янтаря забетонировали! Так что считай - пропало навсегда. Когда бурили скважины, летели такие куски янтаря... ну вот с мой кулак! Надо было сначала янтарь добыть, а уже потом бетонировать. Так нет же, испоганили все! А теперь чего удивляться, что совсем мало янтаря выбрасывает?
   - А тот янтарь, что море выбрасывает, так на берегу и валяется? допытывалась Яночка. - И его собирают на пляже?
   - Ну, немного собирают, только совсем мало и самый мелкий. А тот, что покрупнее, приходится в море ловить.
   - Как это ловить? Как рыбу?
   - Не совсем так, но тоже сетью. Только не с катера ее забрасывают, а сам заходишь подальше в море в таких высоких резиновых сапогах на подтяжках и шуруешь сетью, стараясь со дна побольше захватить и на берег вытащить. Непростое это дело, да и работа тяжелая, а если, не дай Бог, волной накроет, то и утонуть недолго. Но уж если пласт тронулся...
   Веселое румяное лицо молодого рыбака озарилось вдруг каким-то особым блеском, глаза засияли. Глядя на него, пан Хабрович подумал: это сродни охотничьей страсти. Выследить и добыть редкого зверя, не щадя себя отдать все силы охоте и поймать-таки редкую добычу, одно воспоминание о которой потом еще долго заставит сильнее биться сердце. И что, продать бесценный трофей?!
   Поняв, что в пане Романе нашел родственную душу, рыбак опять принялся перебирать свои сокровища.
   - А еще у меня есть янтарь с мухами, вот, глядите! А этот с травкой...
   Его слушатели уже овладели техникой разглядывания янтаря на свет. Показывали друг другу какие-то существа, застывшие в янтарной массе, может, и правда мух, а может, и других каких насекомых тех отдаленных эпох, когда янтарь еще не был янтарем. Любовались видневшимися в прозрачном золотистом янтаре палочками и травинками, не всегда видными отчетливо. Хозяин пояснил, что прозрачным янтарь становится только после соответствующей обработки. Яночка упорно придерживалась темы вылавливания янтаря, Павлика больше заинтересовали способы полировки и шлифовки, а пан Хабрович вдруг отдал себе отчет в том, что в принципе довольно много знает обо всем этом, только знания его носили сугубо теоретический характер. Вероятно, начитался и наслышался об янтаре в свое время достаточно, а вот только теперь смог на практике прикоснуться к этому чуду природы.
   - Джонатан! - раздался вдруг возмущенный окрик хозяйки.
   Гром с ясного неба не вызвал бы такого переполоха у молодого хозяина и его постояльцев, забывших обо всем на свете. У хозяина вылетел из рук электрический фонарик, которым он со знанием дела подсвечивал какой-то особо примечательный кусочек янтаря с паучком внутри. Бедняга сорвался с места, одновременно пытаясь неуклюже спрятать за спину коробку с янтарем и стряхнуть с себя рыбью чешую. Побледневший пан Хабрович делал попытку заслонить своим телом предательский торшер. Появившаяся в дверях хозяйка укоризненно качала головой.
   - Ну что ты, Вандочка! - умильно заговорил провинившийся муж. - Ничего же не случилось. Уже иду!
   - Не случилось! - гневно фыркнула пани Ванда. - Там папочка один с рыбой управляется, работы невпроворот, а ты пустяками занялся! Пан Джонатан уже открыл рот, чтобы свалить вину на постояльцев, которые заморочили ему голову с этим янтарем, отвязаться от них нет никакой возможности, но совесть не позволила ему этого сделать. Пан Хабрович сам поспешил на помощь хозяину.
   - Извините нас, это мы задержали вашего мужа. Вернее, дети...
   Тут на глаза пану Роману попался Хабр, и он схватился за соломинку;
   - Вернее, собака... Видите, какая погода на дворе, собаку не выгонишь, вот мы и сидим тут все... Пани Ванда с недоумением взглянула на собаку, которая своими капризами дезорганизовала всю работу по дому, потом перевела взгляд на окно, за которым давно прекратился дождь, и опять укоризненно покачала головой.
   - Да чего уж там! Это все муж, ему бы только дорваться до своих сокровищ! Увидит кусочек янтаря и сразу забывает обо всем на свете. Не знаю, не знаю, придется, наверное, запирать от него коробку на ключ...
   Рыбак вздохнул.
   - Ну вот, никакие увертки не помогут. Напрасно вы хаяли пса, напрасно собачку обидели. Иду, Вандочка, иду, вот только спрячу коробку...
   - Папуля, а что значит - "пласт тронулся"? - поднимаясь вслед за отцом по лестнице, спрашивала Яночка.
   - Маме ни словечка о том, что я провинился, - предупредил отец. - Ты о каком пласте?
   - Ну о котором пан Джонатан сказал: "Но уж если пласт тронулся..."
   - Ах, это! Что такое янтарь вы знаете?
   - Знаем, это смола деревьев. Она капала сто миллионов лет назад, а потом окаменела.
   - Правильно. Капала в разных местах, где больше, где меньше, иногда ее набиралось очень много - там, где росло много хвойных деревьев, и тогда в том месте образовывались целые залежи янтаря или пласты... С течением времени эти пласты оказались глубоко под морским дном, и целые пласты, и отдельные глыбы. И янтарь только тогда может оказаться на поверхности, когда его размоет очень сильное течение. А оно возникает под воздействием движения земной коры. Нет, не обязательно требуется землетрясение, бывает, сильный шторм расколышет море до самого дна, поднимутся огромные волны, и тронется пласт, особенно если что ему поможет.
   - А что ему может помочь?
   - Да мало ли что! Каменные глыбы на дне моря, остовы затонувших кораблей, сгрудившиеся стволы деревьев...
   - ...глубинные бомбы! - подхватил Павлик.
   - Ну да, бомбы и вообще взрывы. Или буровые работы под водой, такие, как при строительстве Северного порта.
   - И что, искатели янтаря так и ждут, пока они тронутся, эти пласты?
   По тону вопроса можно было понять, что девочка явно осуждала бездействие покорно выжидающих искателей.
   - Ждут, конечно, - ответил отец. - А что им делать?
   - Как что? Организовать взрывы или еще что... Глыбы каменные сбросить...
   - Куда сбросить?
   - Туда, где может тронуться пласт янтаря.
   - А как они узнают, где он, этот пласт?
   - Как это? - удивился Павлик. - Так они не знают, где залегает янтарь?
   - Не знают, конечно. Известно лишь в общих чертах - на какой глубине и в каких местах. От Крулевца до Свиноустья. Но на каком расстоянии . от берега даже это неизвестно. Да и пластом-то залежи янтаря назвать трудно. Это не сплошной слой, местами прерывается, где янтаря больше, где совсем нет. Сбросишь бомбы, оглушишь рыбу, подпортишь экологию - и все впустую, на пласт янтаря можно и не угодить. Уж лучше предоставить это морю, оно справится с делом намного лучше людей.
   - Что ж, нельзя - значит нельзя. А теперь расскажи, как же можно так отшлифовать янтарь, что он из корявого булыжника делается таким - глаз не оторвать?
   До конца обеда пришлось отцу вспоминать все, что он когда-либо вычитал об обработке янтаря, и отвечать на все новые вопросы детей. Яночка с Павликом не знали жалости. Павлик желал знать все-все о самых современных электронных шлифовальных станках, Яночке казались предпочтительными методы, какими человечество обрабатывало янтарь на протяжении веков, начиная с самых древнейших времен. Она словно воочию видела бородатого пращура. Вот он, сидя в курной избе, сдирает камнем с куска янтаря первый, поверхностный слой, затем терпеливо полирует его обрывками звериных шкур и клочками шерсти, позднее полотняными тряпками. Относительно этих полировочных материалов у пана Хабровича не было полной уверенности.
   - Вроде бы лучше всего полировать янтарь с помощью кусочка хлопчатобумажной ткани, - нерешительно говорил он. - Если мне память не изменяет, идеально ровной и блестящей поверхности можно было добиться всего через месяц полировки.
   - Как ты сказал? - не поверила своим ушам Яночка, - Целый месяц?
   - А ты что думала? Очень трудоемкая работа.
   Когда дети наконец закончили обед и вышли из-за стола, мама с беспокойством поинтересовалась у отца:
   - Надеюсь, наш хозяин не одарил их кусками янтаря в первобытном состоянии? Я просто опасаюсь за их фланелевые пижамки, хоть бы до конца отпуска продержались...
   - Нет, - успокоил ее пан Роман. - И не бойся, такое нам не грозит. С равным успехом ты могла бы одарить кого-нибудь собственными детьми... Сойдя с крыльца, Павлик вдруг схватил сестру за руку и утащил за сарай.
   - Ты что? - удивилась Яночка.
   - Тсс... Мизя идет!
   Осторожно выглянув из-за сарая, Яночка убедилась - Павлик говорил правду.
   - Неужели до сих пор они обедали?
   - Выходит, так. Я и то удивлялся - что-то их нет, наверное, где-то задержались, но спрашивать поостерегся.
   Яночка пренебрежительно пожала плечами.
   - И спрашивать нечего, без того ясно - дождь пережидали. Голову даю на отсечение. Для них ведь эта морось все равно что ливень.
   - Наверняка ты права. Уж. и не знаю, может, для нас лучше, если каждый день будет лить дождь? Хотя нет, тогда они вовсе из дому не выйдут.
   Мизя с мамой вошли в дом.
   - Смываемся! - решилась Яночка. - Скорее, а то еще выглянут в окно и сверху нас увидят. Уже на бегу Павлик с удовлетворением констатировал:
   - Времени достаточно, успеем подобрать подходящее для засады место. Хабр, в лес!
   Найти подходящее место для засады на кабанов оказалось не так-то просто. Сначала Яночка с Павликом сунулись было в тростники, упустив из виду тот факт, что подходящим место должно быть для них, а не для кабанов. И только увязнув чуть ли не по колени в жидкой грязи, окруженные тучами комаров - опомнились. Вылезли из болота и решили спрятаться на сухом пригорке, в густых зарослях боярышника.
   Стало смеркаться, когда брат с сестрой, по возможности благоустроив свой пост, заступили на вахту. Небо затянули тучи, опять принялся накрапывать дождь. Прижавшись друг к дружке, дети притаились под низко нависшими ветвями, время от времени осторожно отмахиваясь от комаров. Хабр примостился рядом, весь в напряженном ожидании, чутко прислушиваясь к каждому шелесту. Прямо перед ними, в нескольких метрах, склон горы опоясывала песчаная дорога, по ту сторону которой начиналось поросшее густым тростником болото. На его краю положили приманку для кабанов - три больших ломтя хлеба. Предполагалось, что, выйдя из леса на ночную кормежку в тростники, кабаны начнут эту кормежку с хлеба.
   - Эх, не догадалась перчатки надеть, - прошептала Яночка, раздавив на ладони очередного комара.
   - А на голову противогаз, - проворчал Павлик. - Паразиты, прямо в нос забираются... О, слышишь? Тихо! Слышишь?
   - Вроде бы машина едет.
   Оба замерли в напряженном молчании. Со стороны поселка медленно приближалась легковая машина. Водитель не включал фар, ехал на подфарниках. Тихо урча мотором, машина слегка покачивалась на неровностях дороги. Немного проехав мимо замерших в засаде Павлика и Яночки, машина притормозила и принялась разворачиваться. Немного назад, немного вперед, опять назад. Осторожно маневрируя на узкой дороге, водителю удалось развернуть машину и она, по-прежнему тихонько урча мотором, двинулась в обратном направлении.
   - Вот приспичило именно тут крутиться! - недовольно проворчал Павлик. Еще кабанов распутает.
   - Может, сейчас уедет? - с надеждой произнесла его сестра.
   Опять проследовав мимо притаившихся детей, на сей раз в обратном направлении, водитель машины притормозил, съехал с дороги и остановился на краю леса, буквально в нескольких метрах от засады. Он выключил и двигатель, и подфарники. В сгущающихся сумерках дети отчетливо видели лишь заднюю половину машины. Похоже, из машины никто не выходил.
   Дети не спускали глаз с машины, с трудом сдерживая гнев и раздражение. Надо же было какому-то балбесу приехать именно сюда, в то место, где они уже несколько дней прикармливали кабанов и сегодня очень надеялись их наконец увидеть! С ненавистью уставившись на неподвижный зад машины, Павлик вдруг заморгал и пхнул Яночку локтем в бок. Яночка, напротив, стараясь не мигать, напряженно уставилась туда же и лишь раздраженно прошипела: "Сама вижу". Из машины вышел водитель и подошел к задней табличке с регистрационным номером. Осмотрев ее, он сел опять за руль, не захлопывая дверцы машины. Дальнейшее заставило детей тихонько охнуть. Табличка с номером вдруг повернулась обратной стороной. Водитель опять вышел, опять осмотрел ее и, видимо, остался доволен, ибо вернулся на свое водительское место и больше не выходил. Сидел неподвижно и ничего не делал.