Хмелевская Иоанна. Свистопляска

   Удовлетворённая память оставила меня в покое, теперь подключился мозг. Он ясно и недвусмысленно заявил, что это чистой воды идиотизм. Последний раз я видела этого человека более тридцати лет назад, и он выглядел вот точно так же, как сейчас. Невозможно ведь, чтобы за тридцать лет ни чуточки не изменился. Сейчас Северину было бы около восьмидесяти, так я и поверила в этот феномен природы: гладкая кожа, чёрные волосы, гибкие молодые движения. Впору показывать такого за деньги! Вздор, не может быть!
   Я уставилась на феномен природы, пустив мимо ушей эмоциональные разглагольствования кузена. Вот мужчина опять остановился, обратясь ко мне лицом. Да нет же, Северин Вежховицкий, он самый, хотя в это и трудно поверить. Северина я помнила прекрасно, в детстве лет десять подряд приходилось общаться с ним изо дня в день, и возненавидела я его страстно, запомнив на всю оставшуюся жизнь. Так что же означает сейчас появление вот этого типа? Двойник? Опять нонсенс, какой двойник, ведь другое же поколение!
   А раз другое поколение, подсказал разум, то это может быть сын того Северина. Последний раз я видела сыночка, когда тому было лет десять, и уже тогда он поразительно походил на отца. И вот теперь наверняка сын Северина разглядывал янтарь в киоске и прохаживался передо мной по тротуару. Не может посторонний человек обладать таким сходством, оно фамильное. К тому же при такой оригинальной внешности…
   — И что скажешь, что скажешь? — донёсся до меня голос Зигмуся. — Твоё мнение, твоё мнение? Говори же, говори же!
   Вот интересно, о чем это я должна высказать своё мнение? Черт бы побрал этого настырного приставалу, ведь я же ни словечка не слышала из того, что он втолковывал мне битых полчаса.
   — Ты совершенно прав! — поспешила я заверить кузена, а то, не дай Бог, примется повторять все сначала. — Я целиком и полностью согласна с тобой!
   Зигмусь просиял, и это обстоятельство чрезвычайно встревожило жалкие остатки моего сознания, свободные от Северина Вежховицкого.
   — Чудесно-чудесно! Я так и думал! Значит, создаём малое предприятие и ты приступаешь! Все материалы у меня при себе, сама-сама убедишься. Вот, возьми-возьми с собой, только-только не потеряй! Сразу-сразу и передаю тебе!
   Страстно поцеловав меня в локоть, Зигмусь принялся Перетряхивать содержимое своего чемодана, с которым не расставался, видимо разыскивая упомянутые материалы. Собственно говоря, чемоданом я называю кейс, но по размерам он не уступал и хорошему сундуку. Зигмусь в самом деле везде носил его с собой, даже на пляж. Мне ещё не доводилось видеть кузена налегке, без этого багажа, наверное, он забирал его с собой и в ванную, а ложась в постель, ставил рядом, под подушкой чемодан бы не поместился.
   Воспользовавшись тем, что кузен с головой залез в чемодан, я незаметно вытерла локоть о подол и опять все внимание посвятила человеку у киоска с янтарём. Малое предприятие, совместное с Зигмусем, меня не очень ошарашило, как-нибудь отобьюсь. Не первый раз в его голову приходила безумная идея сотрудничества со мной, и до сих пор удавалось избежать такого счастья.
   Роясь в бумагах, Зигмусь продолжал что-то оживлённо обсуждать, но я уже снова отключилась. Человек у киоска опять повернулся в мою сторону и, слегка скривившись, приподнял одну бровь, ну точь-в-точь, как делал его отец много лет назад. Именно такое выражение очень часто появлялось на лице Северина Вежховицкого, когда он смотрел на меня, явно не испытывая при этом ни малейшего удовольствия. Теперь у меня не осталось сомнений — это был сын того Северина!
   С семейством Вежховицких я была хорошо знакома. Чистокровные поляки, и деды их, и прадеды рождались и умирали в Мазовии, понятия не имею, откуда в их роду взялась такая внешность, прямо-таки итальянский тип: чёрные глаза, чёрные волосы, смуглая кожа, кошачья грация движений. Ну прямо Средиземноморье какое-то, а не Мазурские озера! Глядя на сына, вылитую копию отца, я не сомневалась, что он битком набит генами Северина-старшего. Если к ним прибавить ещё и мамулино наследие — берегись, Иоанна, перед тобой страшный тип! Такой взрывной конгломерат таит в себе скрытую опасность.
   Ясное дело, тут же, не сходя с места, я твёрдо решила так этого не оставлять и попытаться выяснить, что смогу. Семейство Вежховицких я давно потеряла из виду, слышала только, что вроде бы старший Северин покинул этот мир. А раз покинул, вряд ли сейчас околачивается у киоска с янтарём, значит, это Северин-младший (сына тоже звали Северином, фамильное имя в роду Вежховицких). Сын не имел права меня опознать, ведь видел лишь в далёком детстве, с тех пор я немного изменилась. И фамилия у меня уже другая…
   — Гляди-гляди, — чирикал Зигмусь и для убедительности тыкал пальцем в какие-то бумаги, — видишь, вот здесь нумерация страниц-страниц, а теперь она меняется, видишь-видишь?
   Нумерация меня доконала. Нет, решительно я больше не в состоянии выносить Зигмуся, тем более что уже настроилась на Северина. Очень хотелось поглядеть на него вблизи, рассмотреть как следует и убедиться, что он действительно сын того самого «друга» нашей семьи. Друга я не случайно поставила в кавычки. Хотя Северин-старший долгие годы и считался близким другом моих родителей, я помню, как он нещадно эксплуатировал хорошее отношение к нему отца, занимавшего тогда довольно высокий пост в банке, и сколько неприятностей ему доставил.
   Зигмусь тем временем завалил весь стол своими бумагами, так что некоторые из них оказались в тарелке из-под судака.
   — Ну, ты поняла-поняла? — токовал он. — Повтори-повтори, ты рассеянна, как все писатели, не умеешь слушать, давай я все расскажу ещё раз, ещё раз.
   С трудом удержавшись от того, чтобы издевательски не пропеть ему «эх, раз, ещё раз», я решительно поднялась с места и заявила открытым текстом:
   — Пардон, мне надо в туалет.
   Ничего умнее не пришло в голову, а туалет был единственным местом, куда, я надеялась, Зигмусь не попрётся за мной со своим чемоданом. И, увидев ошарашенное выражение на лице кузена, замолчавшего на полуслове, добавила:
   — Сейчас вернусь. Закажи мне ещё одно пиво. Предполагаемый Северин взглянул на часы, расстался наконец с янтарным киоском и не торопясь направился по аллейке к морю. Я двинулась за ним несколько ускоренным шагом, потому что хотела обогнать его и разглядеть наконец вблизи его лицо. Вот обогнала, теперь он оказался у меня за спиной.
   И вот как раз в тот момент, когда я уже собралась обернуться, чтобы взглянуть в лицо предполагаемого Северина-младшего, юниора, вдруг увидела прямо перед собой Болека, бледного и растерянного. Почему он здесь оказался? Ведь мы же договорились встретиться только послезавтра. Не успев толком сообразить, что делаю, я машинально подняла руку, чтобы приветственно помахать ему.
   Взгляд, которым Болек пригвоздил меня к земле, я не забуду до самой смерти. Нет, его надо было видеть! Шедший мне навстречу Болек словно наткнулся на невидимую стену, остановился как вкопанный, в глазах его метнулась паника. Да нет, не паника, смертельный ужас, а взгляд буквально парализовал меня. Последняя идиотка поняла бы значение такого взгляда. Я поняла и на момент замерла с поднятой рукой. Ведь он же сказал мне, что тут, в Морской Крынице, произойдёт что-то такое, от чего ему крепко не поздоровится. Таинственный босс, подозрительные делишки подозрительной фирмы… Прямо за мной следует Северин Вежховицкий, чем не подходящая кандидатура на самого что ни на есть преступного босса? Если, кроме внешности, он унаследовал ещё и характер папочки…
   Все эти мысли хаотично пронеслись в голове в считанные доли секунды, на которые я замерла с поднятой рукой. Что делать? Пробежав глазами по пёстрой толпе курортников, движущейся в обе стороны по этому курортному Бродвею, я выхватила из толпы знакомое лицо. Меня могло спасти только чудо, и чудо произошло. Марыся!
   — Привет, Марыся! — заорала я не своим голосом, наконец помахав приветственно загодя поднятой рукой, и успела заметить, как паника в глазах Болека сменилась невыразимым облегчением. — Знала, что встречу тебя здесь! Как я рада!
   Абсолютное отсутствие логики в моих словах сразу вернуло мне утраченное было душевное равновесие. Во-первых, о пребывании Марыси в Крынице я не имела ни малейшего понятия. Во-вторых, мы с Марысей не виделись уже сто лет и обе не испытывали никакого желания увидеться. И в-третьих. Я к Марысе ещё ничего относилась, она же меня на дух не выносила, я об этом прекрасно знала, она знала, что я знаю, поэтому моё восклицание представляло собой верх идиотизма.
   — Я правильно поняла — ты соскучилась по мне? — как всегда ехидно поинтересовалась Марыся.
   — Вот именно! — громко и радостно подтвердила я, схватив Марысю под руку и поворачивая с ней в обратную сторону по аллее.
   Очень хорошо получилось, очень естественно. Вот если бы я ни с того ни с сего вдруг сама обернулась и уставилась в лицо Северину, вышло бы намного хуже. Теперь же все произошло так, что лучше и желать нельзя. Я оказалась лицом к лицу с шедшим за мной объектом. Да, Северин Вежховицкий, никакого сомнения. И звали сынка так же, как отца… Хулиганская натура чуть не заставила меня отколоть номер. Очень хотелось крикнуть в лицо этому красавцу: «Привет, Севунчик, как дела? Сколько лет, сколько зим!» Я бы так и сделала, но краем глаза видела все ещё бледного Болека и воздержалась от хулиганской выходки Надо же, каким модным курортом вдруг стала дотоле тихая и скромная Морская Крышща! Сколько знакомых встретила сразу в первые же четыре дня моего пребывания в ней. Восемнадцать лет назад открыла я для себя это тихое местечко у нас на Балтике и изо всех сил рекламировала его среди знакомых, расписывала прелести отдыха здесь и даже давала адреса и телефоны пансионатов и частных лиц, сдающих комнаты. Видимо, знакомые, побывав здесь, потом рекомендовали отличное местечко своим знакомым. А я ещё удивлялась — откуда вдруг столько знакомых варшавян? Марыся была четырнадцатой.
   — Не удивляйся, — пояснила я Марысе, понизив голос. — Я туг с кузеном, от которого уже не знаю, как отвязаться. Вот и ухватилась за тебя. Ты здесь ещё долго будешь?
   — К счастью, завтра уезжаю. — был ответ.
   — Да не бойся, просто в данный момент у меня не было другого выхода, обычно я отделываюсь от кузена другими способами. А тут само небо тебя послало…
   Марыся в ответ только фыркнула. Болек шёл перед нами, и я невольно подумала — что же такое с парнем приключилось? Обычно бодрый, стройный как сосенка, сейчас он производил впечатление тяжело больного пожилого человека: сутулился, тащился каким-то шаркающим шагом. Видно, и в самом деле в этой Крынице на него обрушился второй вариант — могилка. Да во что же он такое впутался, сто чертей?!
   За поворотом я отцепилась от Марыси. Она сыграла свою роль, надо же и совесть иметь, избавить её от моего общества. Да и мне самой все настоятельнее требовалось уединиться и наконец хорошенько обдумать все события последних дней. Впрочем, вряд ли мои раздумья приведут к успеху, не мешало бы сначала пообщаться с Боле ком, теперь он уже наверняка располагает информацией.
   Ещё в Варшаве мы договорились с Болеком о встрече в Крынице. Наша встреча должна была состояться только завтра, а вот место встречи… Место выбирала я, поскольку хорошо знала Крыницу, Болек же до сих пор там никогда не был. Нелегко было мне назвать такое место не потому, что в Крынице не было укромных местечек, пригодных для тайного свидания. Нет, таких мест в этом маленьком курортном городке была пропасть, но как объяснить их расположение человеку, не знающему городка? Вот и пришлось местом нашей встречи выбрать зады небольшого рыбного ресторанчика, находящегося как раз напротив единственной в Крынице дамской парикмахерской. Время встречи мы назначили, опять же по моей инициативе, на одиннадцать часов вечера. По моим подсчётам, в это время на балтийском побережье станет достаточно темно. И мы встретимся под покровом ночной темноты. Все придумано здорово, вот только не следовало откладывать до завтра нашу встречу, но как мне незаметно предупредить об этом Болека?
   Расставшись с Марысей, я поспешила за удаляющейся спиной своего подопечного, как вдруг она, то есть спина, исчезла из глаз моих. Прибавив шаг, я оказалась у тех же столиков на открытом воздухе, где оставила Зигмуся с его бумагами. Вот он сидит, ждёт меня, грудью навалившись на свои сокровища, чтобы их не смели на пол. А смести могут запросто, у соседнего столика творилось что-то невообразимое. Я ещё во время еды обратила внимание на тот столик, за которым ужинало семейство с двумя детьми, мальчиком и девочкой. Правда, им было далеко до троицы с пляжа, но и они отличались недюжинными способностями по части устраивать столпотворение. Видимо, мальчишке наконец удалось высыпать под стол содержимое огромной пляжной сумки, и теперь все вокруг было усеяно мокрыми купальниками, вывалянными в песке апельсинами, кубиками, ведёрками, мячиками и лопатками, сандалиями, купальными шапочками, роликами… — интересно, какого черта они тащили на пляж ролики?.. — ластами, косметическими принадлежностями и прочими причиндалами. Девчонке удалось безнадёжно запутаться в верёвке от надувного шарика, который тянул её вверх и колотил по лицам добровольных помощников, собирающих все это разлетевшееся добро. В числе добровольных помощников оказался и Болек.
   С трудом пробралась я к своему стулу и опустилась на него.
   — Наконец-то! — обрадовался Зигмусь. — Помоги сохранить материалы-материалы!
   — Ты ведь хорошо запомнил, где я живу? — заорала я ему, надеясь, что Болек меня услышит. — Направо за углом, первое окно, высокий первый этаж! Просто повезло! Прекрасная комната с отдельной ванной! Обожаю романтику, два ящика из-под рыбы — и можно запросто влезть в окно! Свидание под покровом ночной темноты. А кроме того, одиннадцать это слишком, лучше десять. И сегодня.
   Я отчётливо видела, как Болек прямо-таки поставил уши торчком и понимающе кивнул большой надувной утке. А бедный Зигмусь немного офонарел.
   — Что-что-что? Как-как-как?
   — Это я раздумываю над своим будущим шедевром, — пояснила я уже нормальным голосом. — Идеи приходят в голову в самое неподходящее время, вот я их и разрабатываю. Неужели ты намерен всучить мне всю эту кучу бумаг? А где моё пиво? Позови официантку, я хочу сразу рассчитаться.
   Такими простыми словами я тут же переключила внимание Зигмуся. Он тут же принялся складывать в свой чемодан драгоценные бумаги, одновременно громко и настырно поучая меня, что два пива — это недопустимо, что я того и гляди стану алкоголичкой, что мне давно пора лечиться. Свои поучения он перемежал с указаниями относительно редактуры его бесценных произведений, одновременно пытаясь ознакомить с фабулой самых выдающихся из них. Вот чемодан уложен и перевязан для надёжности верёвкой. И все это я должна забрать с собой?!
   Нет худа без добра, зато повод — лучше не придумаешь. И я заявила Зигмусю, что немедленно приступаю к ознакомлению с его творчеством, а для этого мне требуются тишина и спокойствие. Зигмусь всячески пытался навязать мне своё общество, я была непреклонна. Разумеется, разрешила проводить меня до дому, не волочить же самой его чемодан. Оглянувшись, увидела Болека. Умница, тащился за нами в некотором отдалении, в соответствии с инструкцией.
   Хорошо, в последний момент вспомнила о тараканах, поэтому не стала входить в комнату, ограничившись засыпанной песком прихожей.
   Прочно уселась в прихожей в плетёное кресло, велела Зигмусю поставить его чемодан на хромоногий столик и железным голосом потребовала удалиться, что он и сделал с большой неохотой.

* * *

   — Это был он, — сказал мне Болек в десять часов. — Я было подумал, что это вы мне машете рукой, чуть на месте не окочурился. Ведь он шёл за вами следом, значит, конец нашей конспирации.
   — Знаю, что шёл, — сухо отозвалась я.
   — Откуда?!
   — Догадалась. Мы с ним с детства знакомы. Назови его фамилию!
   — Странные у вас знакомые, — ошарашенно произнёс Болек. — И вообще я пани не понимаю. Во-первых, чьё детство? Во-вторых, если знаете, то и фамилия его вам известна.
   — Мало ли что, мне хотелось убедиться… Да и поменять фамилию ничего не стоит. Может, в детстве его звали по-другому.
   — Как же его звали в детстве?
   — Северин Вежховицкий. А сейчас?
   — Понятия не имею, — удручённо признался Болек. — Я его только в лицо знаю.
   — Слушай, кончай меня нервировать, говори толком, — рассердилась я. — Догадываюсь, за мной шёл твой босс. Откуда тебе знакомо его лицо? Когда мы с тобой в Варшаве договаривались о встрече здесь, ты ничего ещё о нем не знал. И вообще, что происходит?
   — Я для того и пришёл, чтобы все пани рассказать, — мрачно произнёс Болек.
   И рассказал. Начал по порядку, с того, что мне уже было известно раньше. Возможно, он, Болек, и не ухватился бы так за эту фармацевтическую фирму, если бы не отчаянное положение, в котором оказался. Дело в том, что Болека здорово подкузьмил его предыдущий заказчик. Тоже выгоднейшая работа по оснащению электроникой роскошной виллы под Варшавой, Болеку наобещали с три короба, он влез в долги, чтобы закупить материалы и оборудование, вкалывал день и ночь несколько месяцев. Руки у Болека золотые, любую работу делал на высшем уровне, ну и в результате его крупно надули, не заплатив ни копейки. Мало того что ишачил бесплатно, ещё и в долгах по уши.
   Я невольно подумала — в который раз так обманывают парня, поразительная невезучесть, что-то слишком часто попадаются Болеку одни мошенники.
   Болек бился как рыба об лёд, мошенник-хозяин водил его за нос, обещал заплатить, да все обманывал, ну хоть вешайся! Вот тут и подвернулась эта самая фармацевтическая фирма, и Болек ухватился за неё, как утопающий за соломинку. Работа Болека заключалась в том, чтобы рекламировать косметические изделия фирмы и развозить их по сопредельным странам. Не восточным, разумеется, в первую очередь планировались Германия и Швеция. Болеку выдали огромный картонный ящик с фирменной косметикой, предоставили служебный «полонез», и он сделал две удачные ездки в Берлин. Все прошло без сучка и задоринки. Болек сам удивлялся, что так хорошо платят за такую пустяковую работу. Человек, которого ему назвали в Варшаве, принял в Берлине весь товар, не капризничал, не пришлось его уговаривать и агитировать. Приехал, позвонил по указанному телефону и сразу договорился о встрече. И даже встретились не в офисе, не дома, а в какой-то садовой беседке, Болек встревожился было, но контрагент расплатился честь-честью. Вернувшись в Варшаву, Болек получил, как и обещали, свой процент за удачно совершённую сделку. И ещё обещали крупную сумму перевести на его счёт в банке.
   — И кто бы мог подумать, — рассказывал Болек, все больше мрачнея. — На вид такие солидные бизнесмены, мужчины в полном расцвете сил, знаете, из тех новых дельцов, которых у нас расплодилось такое множество. А вот теперь вылезло шило из мешка. Наркотики.
   — Как ты сказал?!
   — Наркотики, никакая не косметика. А солидные бизнесмены в расцвете сил просто бандюги, специалисты по мокрому делу.
   — Холера! — прокомментировала я, переварив информацию. — И ты поначалу не догадывался?
   — Меня сбило с толку количество этой косметики. Картонка с трудом помещалась в «полонезе», а внутри тюбики и флаконы в фабричной упаковке, я сам проверял. А главное — количество. Разве может быть столько наркотика?!
   — Ещё как может! — недовольно ответила я. — Ты что, только что на свет народился? Наоборот, удивляться надо, что так мало. Теперь контрабандистам невыгодно переправлять наркотики маленькими партиями, газет не читаешь, телевизор не смотришь? Ну да ладно, откуда ты узнал, что занимаешься наркотиками?
   — Они сами мне сказали. И даже показали. Белый порошок и мелкие паскудные катышки, как мышиный помёт. Предъявили, чтобы я не думал, что обманывают. И скромный шантажик. Перевозил? Перевозил. Денежки получил? Получил. Вот так я и затрепыхался у них на крючке.
   — А зачем им этот шантаж, говори же наконец! Зачем им держать тебя на крючке? Шантаж ведь не искусство ради искусства, для чего-то им потребовался?
   — Потребовался, ясное дело, не сам по себе. У них есть для меня задание, они что-то задумали и меня привлекают, но всем заправляет ихний босс, а он не любит несговорчивых. Толком пока ничего не сказали, лишь туманно намекнули, дескать, обо всем узнаешь на месте, в Морской Крынице. А главное, чтобы я не вздумал рыпаться, иначе угожу за решётку.
   Очень не понравилось мне то, что я услышала.
   — Лапшу на уши вешают! — раздражённо сказала я. — Интересно, как это ты угодишь за решётку? Донесут на тебя прокурору? Раз на тебя, значит, и на себя, так ведь?
   — А разве мало мы слышим, что таможенники то и дело перехватывают партии наркотиков? — возразил Болек. — И думаю, попадается как раз такая плотва, вроде меня, крупная рыба уходит. Впрочем, решётка — это ещё цветочки, они люди серьёзные. Или калеку из меня сделают, или совсем прикончат. «Преступникам удалось скрыться»…
   — Погоди, а что, собственно, им от тебя требуется? Чтобы и впредь перевозил за границу наркотики?
   — Не только. Хотят, чтобы я это делал так, как они мне велят.
   — Как же?
   — Пока не знаю. Намекали на какие-то нетипичные способы, потом, дескать, все расскажут. А с меня довольно, сыт по горло! Хотелось бы вырваться от них, желательно живым и здоровым, но вот как это сделать? В полицию идти мне не с чем, слишком мало я знаю. И о бизнесе, и о людях. Ведь я просто курьер, имел дело только вот с этими двумя. Вот я и подумал — если удастся узнать о них побольше, а ещё лучше — перехватить крупную партию товара, будет вещественное доказательство. Как вы считаете, пани Иоанна?
   Закурив сигарету, я подумала и ответила: сама по себе идея неплохая, вот только понятия не имею, что именно можно считать большой партией. И попросила Болека описать мне его подозрительных бизнесменов. Один оказался тощим и бородатым, второй полным и бритым. Оба никак не походили на — Так откуда же босс взялся?
   — Я как раз к этому подхожу. Расстались мы, значит, малость офонарелый от услышанного вышел я на улицу и не сразу вспомнил, что оставил в доме свои вещи — небольшую пластиковую сумку, а в ней кое-какие ценные для меня мелочи. Поставил её, как пришёл, в укромный уголок, не хотел, чтобы заказчик видел. А я там, проше пани, ведь каждый уголок знаю, сам небось строил.
   — А почему не хотел? Что у тебя там такое?
   — Ничего особенного, к примеру, моя записная книжка, в ней телефоны и адреса. Незачем ему их знать. И радиотелефон, пани знает, как я им дорожу.
   Я кивнула, действительно знала. К тому же и в самом деле, нелогично получается: человек требует деньги за проделанную работу, уверяет, что жить ему не на что, а у самого в сумке радиотелефон, который не каждый из современных крезов может себе позволить. И не имеет значения тот факт, что сделал его Болек собственными руками.
   — Рассказывай, слушаю.
   — Вернулся я, значит, причём вы догадываетесь, не воспользовался парадным входом. Сам отделывал виллу, все ходы-выходы знаю. Через недоконченную часть дома проник в комнату и слышу — в соседней звонит телефон. Из разговора понял, что звонил босс. Я решил подслушать. Правильно я сделал?
   — Правильно, молодец, — похвалила я парня. — И что же ты услышал?
   — Шеф распорядился, чтобы через десять минут оба мои компаньона были в каком-то им только известном месте и там ждали звонка от него. Получат дальнейшие распоряжения.
   — Ну и?..
   — Ну и моих компаньонов как ветром вымело, — наверное, знали своего шефа и привыкли исполнять его приказания точно и быстро. Через секунду я услышал, как за ними захлопнулась входная дверь.
   — А ты?
   — А я остался в одиночестве, сидел и пытался обдумать случившееся. Потом пошёл к выходу и услышал, как к дому подъехала машина. Я опять скрылся в недостроенной части виллы. Услышал, как кто-то отпер входную дверь своим ключом. Меня будто что кольнуло, неслышно подкрался и поглядел на вошедшего. Говорю пани, это был босс!
   — С чего ты взял?
   — С того, что он вошёл в кабинет моего мошенника и открыл сейф. Нет, в кабинет я заглянуть не мог, но по звукам понял, что именно там происходит, ведь я же сам этот сейф устанавливал и подключал. На слух определить ничего не стоило. А потом он позвонил из кабинета и дал обещанные дальнейшие распоряжения тем двум бандюгам. Я все отчётливо слышал, ошибиться не мог. А когда он выходил, опять на всякий случай внимательно оглядел его, чтобы хорошенько запомнить.
   — Вот видишь, как все удачно складывается, чего же ты так нервничаешь, чего крутишься как ненормальный?
   — Пусть пани послушает, потом не так все гладко получилось.
   — Ты отмочил какую-то глупость?
   — Сам не знаю, вот послушайте. Дождался я, пока босс уехал, вышел на улицу и тут наткнулся на возвращавшегося хозяина виллы, представляете? Ну, я не растерялся, накинулся на него, дескать, куда запропастился, я как дурак жду денежки, по улицам бегаю, ищу его, а его нет и нет. Тот страшно вздрючился, принялся допытываться, долго ли я в доме пробыл, а я твержу одно — отдавай мои денежки. Тот вроде как малость прибалдел и даже отстегнул мне столько, сколько я ещё от него не получал. А тут, в Крынице, я как раз этого босса и увидел. Шёл по пятам за пани…