Страница:
— Скажете тоже, — фыркнула Сара, стараясь скрыть, насколько это, несомненно, верное замечание ее поразило. Сохраняя обычно невозмутимый вид и слегка чопорные манеры, она с удовольствием откликалась на все смешное. Возможно, потому, что хорошо знала людские слабости, о которых говорила вся история человечества. Как бы там ни было, помимо сильного влечения и расположения друг к другу их сближало еще и сходное чувство юмора.
— Я и говорю, — отвечал Джейк, решительно пресекая ее попытку самоанализа.
— Говорите? Что? — спросила Сара, уже успевшая потерять нить разговора.
— О себе говорю, — усмехнулся Джейк. Сара испустила театральный вздох.
— Откуда же у меня такое чувство, будто мы ходим вокруг да около? — И так как это был чисто риторический вопрос, не дожидаясь ответа, присовокупила:
— Так продолжайте же.
— Жестокая вы женщина, жел… — Джейк осекся и покачал головой. — Впрочем, я уже это вам докладывал. — Она кивнула, он расхохотался. — О'кей, постараюсь быть кратким.
Сара взглянула на часы.
— Неплохо бы. Время поджимает… и вообще…
— Бог мой, — снова рассмеялся Джейк. — Какими избитыми фразами мы говорим. — Он посерьезнел, собрался с мыслями. — Так на чем бишь я остановился?
— На лачуге и задворках железной дороги.
— А, да, — осклабился Джейк. — На самом деле я родился здесь, в Спрусвуде, и было это тридцать лет назад, считая от нынешнего лета. Младший из четырех сыновей — и страшно избалованный.
— Ужас и наказание всей семьи?
— Точно, — кивнул Джейк. — Со мной никакого сладу не было. — Он пожал плечами. — Все наперекор. Верно, потому, что родился последним; а трое старших были украшением, в особенности первенец; я считал, что должен самоутверждаться, быть другим, порвать.
— С чем? — спросила Сара. — Порвать с кем или с чем?
— С семейными традициями, — чеканя каждое слово, объявил Джейк. — Видите ли, я родился в семье потомственных блюстителей закона — мои родичи служат закону уже больше ста лет. Вот так-то. И не сомневаюсь, приверженность закону у Вулфов уже в крови, в генах, так сказать. У нас в семье были шерифы, помощники судей, начальники полицейских участков — по крайней мере один.
— Невероятно. — Все это явно произвело впечатление на Сару — и женщину, и историка. — Сто лет! И традиция эта продолжается?
— А как же? Отец, во всяком случае, был на службе в полиции штата Филадельфия.
— Как Филадельфия? Он ведь жил здесь — в Спрусвуде?
— Ммм… как вам объяснить?.. — Слабая улыбка скользнула по его губам. — Родом отец из Филадельфии. Мама — из Спрусвуда. Они встретились, влюбились, поженились. Поначалу жили в Филадельфии, снимали там квартиру, а когда мама забеременела, решили перебраться сюда и здесь растить детей.
— Ваши братья? — спросила Сара. — Они тоже служат в полиции?
— Да, но не здесь, — улыбнулся Джейк. — Третий сын, Эрик, ему сейчас тридцать три, пошел по стопам отца и поступил в филадельфийскую полицию. Теперь он — в подразделении по борьбе с наркотиками; это секретная служба.
— И, должно быть, опасная?
— Опасная. — Лицо Джейка приняло соответствующее выражение. — Впрочем, в современном мире жить вообще опасно.
Помня о положении, в котором сама очутилась, Сара вынуждена была согласиться:
— Да, так оно и есть. Правда, — добавила она, опираясь на свой «исторический» опыт, — жить в прежнем мире, еще хуже организованном, вряд ли было менее опасно.
— Наверно, так, — пожал плечами Джейк, словно желая сказать: «так оно от века». — Вот потому-то и в прежнем мире, и в нынешнем всегда нужны были ребята вроде нас — из клана Вулфов, или волков.
— Конечно. Ну а следующий ваш брат? — напомнила она.
— Ройс. Ройсу тридцать шесть, он сержант в полиции штата Пенсильвания, которая охраняет северный район в тех местах, где сходятся границы между Пенсильванией, Нью-Йорком и Нью-Джерси. Ну а за ним идет Кэмерон, наш номер первый. — Джейк помолчал, и лицо его выразило искреннее восхищение. — Кэмерон был и есть образец во всем, и мы трое стараемся ему подражать. Мальчишкой я обожал его. — Он улыбнулся. — Подростком постоянно бунтовал против него — а все потому, что не мог не обожать. — Он рассмеялся. — Вот такие дела. Психоаналитику тут было бы над чем покумекать.
— Ну почему же? — заметила Сара. — Случай, по-моему, вполне объяснимый. Тут все понятно. Мы часто бунтуем против тех, кого обожаем, но чувствуем, что нам с ними не сравняться.
— Рад это слышать, — улыбнулся ей Джейк. — Значит, к черту психоаналитика.
— А в каком подразделении служит недосягаемый Кэмерон? — поинтересовалась Сара, возвращая своего собеседника к основной теме.
— В федеральном управлении, в отряде чрезвычайных происшествий, если не вру. Кэмерон не охотник распространяться о себе. И вообще не охотник распространяться. А кличка у него, если по-уличному, — Одинокий волк или Вулф-сам-по-себе. Так его зовут и друзья, и враги.
— Он из тех, кто становится героем?
— Точно. От кончиков золотистых волос до ступней сорок пятого размера, — ответил Джейк, сразу отбросив шутливый тон. — Он из тех, кому доверяешь сразу и полностью. Без малейшего сомнения. Если Кэмерон говорит «сделаю», он сделает, что бы это ни было, — и можно быть уверенным на все сто процентов: не просто сделает, а по высшему разряду.
— Звучит.
— Еще бы, — ухмыльнулся Джейк. — Не просто звучит, но и внушает трепет.
— Это необходимо и с исторической точки зрения, — сказала Сара тем назидательным тоном, каким обычно вела занятия в лекционном зале.
— То есть? — нахмурил брови Джейк.
— Герои проходят через всю историю, — пояснила она. — Легенды и мифы складывают о героях. На них стоит цивилизация. Они служат идеалом. — Она улыбнулась. — Блестящим образцом, на который равняются.
— Идеалом, — раздумчиво повторил Джейк. — Да, Кэмерон — это идеал, и Эрик, и Ройс тоже — но в меньшей степени.
— А вы?
— Идеал? Блестящий образец? — Джейк зашелся от смеха. — И близко не лежало. Я не из того теста. Никому и в голову не приходило окрестить меня Одиноким волком.
— Независимым и в мыслях, и в делах, — словно размышляя вслух, продолжила Сара.
— Точно, — подтвердил Джейк. — Наш Камерон независим, во всем сам себе господин, делающий свое дело и попутно направляющий других. Во всяком случае, пытающийся направлять, — добавил он со смешком. — А мы, каюсь, порядком его доводили. Уж я-то наверняка.
— А как ваши родители смотрели на то, что он узурпировал их права?
— Узурпировал? Вы шутите?! — расхохотался Джейк. — Да они оба первые показали нам пример, во всем полагаясь на Кэмерона. Мне иногда кажется, мама уверена: он и по воде пройдет, как посуху. А отец — так тот до самой смерти каждую фразу начинал со слов: «Кэмерон сказал».
— Вашего отца уже нет?
— Да, он умер — вернее, погиб на посту два года назад.
— Какое горе, — искренне посочувствовала она.
— Да, — отозвался он с грустной полуулыбкой человека, познавшего, что такое жестокий удар судьбы. — Его смерть вернула меня к семье, заставила изменить образ жизни, избрать новую профессию.
— И покончить с бунтом? — мягко съязвила Сара.
— Раз и навсегда, — признался он. — Пришло время повзрослеть. Время бросить игрушки и взяться за ум. Я поступил в полицейскую академию, а затем в полицию. — Он широко улыбнулся. — И вся недолга. И вот я весь тут — честный страж порядка.
— Страж, — кивнула Сара, а про себя подумала, что у этого стража чертики прыгают в глазах, снова возбуждая ее. Защищаясь от них, она опустила взгляд… и вдруг увидела стрелки на ручных часах. — О Боже! — воскликнула она. — Скоро уже полночь.
— Так она ежедневно наступает в это время, — небрежно проронил Джейк и отпил глоток из своей чашки. — Хм, а кофе-то остыл! Сварить еще?
— Нет, спасибо, — отказалась она. — Мне надо домой. А вы… разве вы не дежурите завтра утром?
— Нет. — В этом коротком слове прозвучало явное удовольствие. — Завтра у меня свободная от службы суббота. Может, пообедаем? Или сходим в кино? Или и то и другое?
Сару так и подмывало ответить «да». Но тут в ее памяти всплыла недавняя сценка, с Эндрю Холлингзом и двумя другими молодчиками, напомнив об опасности, угрожавшей ей. С Джейком она забыла о них, расслабилась, наслаждаясь каждой минутой… по правде говоря, даже теми жаркими, нелегкими мгновениями… и уж совсем по правде, ими больше всего, пожалуй.
Но, напомнила она себе, эти мгновения были особенные, вне времени, — чудесные мгновения, свободные от тревог, в его квартире, где их никто не видел. Но появиться с Джейком на публике…
— Я… э… не помню, что у меня намечено на завтра, — солгала она, уклоняясь от ответа. — Позвоните завтра, если сможете.
— Конечно, смогу. — Встав со стула, Джейк положил руки на затылок и сладко потянулся.
У Сары перехватило дыхание. Во всю ширину расправилась его могучая грудь, под гладкой кожей заиграли мускулы. Какой красавец, какой мужчина! Сара была вынуждена мигом подняться: силы были на исходе.
— Вы готовы? — спросила она и медленно, чинной походкой двинулась к столику у двери, где оставила сумочку. — Устала я что-то.
Только позже, когда, свернувшись калачиком, она лежала в постели, ее внезапно поразила мысль, что даже в те чудесные мгновения страх не отпускал ее. И все-таки с Джейком она чувствовала себя куда спокойнее, надежнее, защищенное, чем с кем-либо прежде.
Не герой? Не из того теста?
Сонная улыбка расслабила ее сжатые в тревоге губы. Не герой?
Весело посвистывая, Джейк почти летел по уложенной каменной плиткой дорожке к ладному дому, стоящему на небольшом, но отменно ухоженном участке в тихой улочке.
Настроение у него было превосходное, как никогда, такое же превосходное, как и погода. Стоял чудесный день — отличная реклама золотисто-червонной пенсильванской осени. Высоко в синеве неба плыло медное ликующее солнце, поднявшее температуру до весьма значительных градусов. А воздух был прозрачным, ласковым, бодрящим.
Джейк достал ключ, отпер входную дверь и ступил в тишину родительского дома.
— Э-эй, мам, ты здесь?
— Говорю по телефону, — подала голос из коридорчика в кухню Мэдди Вулф. — Беги сюда, скажи «здрасте» старшему брату.
— Которому? — пробасил Джейк и, преодолев три ступеньки вниз, ведущие в комнату, направился в просторную кухню, сияющую безукоризненной чистотой.
— Кэмерону, — ответила Мэдди, протягивая Джейку трубку.
— Здорово, братан, — сказал Джейк. — Ты где?
— Много будешь знать — скоро состаришься, — прозвучал в трубке знакомый холодно-сдержанный голос.
— Играем в сверхсекретного агента? Ну-ну! — поддел брата Джейк, улыбаясь наблюдавшей за ним матери. Его тон явно пришелся ей не по вкусу, и он улыбнулся еще шире.
— Очень остроумно, сосунок несчастный, — не остался в долгу Кэмерон. — Когда ты, наконец, повзрослеешь?
Джейка братнин щелчок не то что не обидел, даже не задел — обычное дело, другого ответа он и не ждал. Наоборот, чувствовал бы себя обиженным, если бы брат в своем обращении с ним изменил напускной ворчливости. Это означало бы, что Кэмерон перестал болеть за него.
— Всему свое время. Я пока еще молод. Ясненько? — ответил он в своей излюбленной манере. — Это тебе уже под сорок, старый хрен.
— Нахал! — огрызнулся Кэмерон, вызвав этим довольный смешок младшего брата. — Как мама?
— Ты ведь с ней только что говорил. Вот и спросил бы у нее, — отрезал Джейк и посмотрел на стоящую рядом Мэдди.
— Я и спросил, — отвечал Кэмерон, переходя на серьезный тон. — Но ты же нашу мамочку знаешь. Кроме как «все чудесно», от нее ничего не услышишь, будь она даже при смерти.
Джейк остановил наигранно пристальный взгляд на своей пышущей здоровьем матери: все еще миловидное лицо, крепкая, подтянутая, даже в шестьдесят лет, фигура.
— На вид она вроде ничего — держится, — отрапортовал он. — Крепка, свежа, обольстительна. Огурчик, да и только.
— Ну погоди у меня, Джейк Эдвард Вулф! — одернула его Мэдди и отвернулась, скрывая улыбку.
— Все шутишь, малыш? — ядовито осведомился Кэмерон.
— Стараюсь изо всех сил, — сухо ответил Джейк.
— Молодец. — В голосе Кэмерона прозвучала одобрительная нота. — Знаешь, Эрик и Ройс гордятся тобой.
— Знаю, братан, знаю, — сказал Джейк взволнованно: похвала Кэмерона дорогого стоила. — Передать маме трубку?
— Валяй… Кстати, Джейк…
— Да?
— Ты там не очень. Зря не рискуй.
— Ага. Ты тоже.
— Само собой.
Это означало высшее доверие со стороны Кэмерона, и появившееся было неприятное чувство тут же прошло. Джейк снова расплылся в улыбке и, повернувшись к матери, протянул ей трубку:
— Светлокудрый агент федерального ведомства желает сказать вам еще несколько слов, мэм.
Мэдди только головой покачала — мол, непоправимый шалопай — и, прикрыв ладонью трубку, бросила Джейку:
— Я испекла твое любимое печенье. Оно в миске.
— Шикарно! А кофе?
— Кофе можешь и сам сварить, пока я кончу разговор. Небось ручки не отвалятся. — И она укоризненно посмотрела на сына.
А вскоре Джейк сидел за кухонным столом напротив Мэдди и со смаком уплетал свое любимое овсяное с орехами печенье, макая его в кофе. Мэдди явно не одобряла эту процедуру, но, когда печенье развалилось в кофе, встала и подала ложечку, чтобы выудить размокшие кусочки.
— Надеюсь, в обществе ты ешь прилично, — сказала она, садясь на прежнее место.
— За кого ты меня принимаешь! — вскричал Джейк, разыгрывая возмущение. — Или ты забыла, что я состою на муниципальной службе! Страж закона — ни больше ни меньше.
— Боле-мене. Ага, — сказала Мэдди, для удовольствия сына переходя на молодежный сленг.
— Кстати, о стражах закона. Что слышно от Эрика и Ройса? Ты в курсе?
— Полностью. — Губы Мэдди растянулись в то, что Джейк называл «улыбка материнской гордости». — Ройс звонил вчера вечером — как только кончил дежурство, а Эрик — сегодня утром. — Глаза Мэдди довольно засветились. — Мои мальчики пекутся обо мне, сторожат, как верные псы Твой отец был бы ими доволен.
— И младшим тоже? — спросил Джейк, отнюдь не уверенный в положительном ответе.
— Ах, Джейк, — отвечала Мэдди, — по-моему, тобою больше всех.
— Потому что я продолжил семейную традицию?
— Нет, не поэтому, — и Мэдди энергично качнула головой, — а потому, что ты ушел из дома упрямым мальчишкой, а вернулся мужчиной.
Джейку сдавило горло: чувства переполняли его. Черт, что бы он там ни выкидывал в свои бунтарские годы, семья приняла его обратно — а это было главным.
— И еще, — продолжала Мэдди, сделав вид, что не заметила его волнения, — я уверена: твой отец был бы вдвойне доволен, знай он, что ты пошел служить в полицию.
— Да, — кивнул Джейк, — я тоже уверен. — Он помолчал, а затем широко улыбнулся. — И знаешь что? Мне нравится быть полицейским.
— А то я не догадывалась, — проворчала Мэдди. — Между прочим, открываю нынче утром газету и читаю: полицейский Вулф расследует дело о краже.
— Да, — подтвердил полицейский Вулф, — какие-то подонки раскурочили шикарную, совсем новенькую тачку — раздели догола. Так что не забывай запирать гараж.
— Ну знаешь, Джейк, — сердито посмотрела на сына Мэдди. — Я не забываю запирать гараж и вообще ничего не забываю.
— И прекрасно, — сказал Джейк, подымая руки в знак того, что сдается. — Я напомнил, только и всего.
Мэдди стала убирать со стола.
— Я приготовила начинку для фаршированных перцев, — сказала она, уже стоя у мойки. — Придешь к ужину?
Джейк обожал фаршированные перцы. И Мэдди, конечно, знала, что он обожает фаршированные перцы. А еще Джейк подозревал: она считает, что он плохо питается.
— Можно я дам ответ попозже? — замялся он. — У меня тут свидание наклевывается.
— Наклевывается? — подняла брови Мэдди.
— Еще не окончательно, — пояснил Джейк. — Надо созвониться.
— С ней? — Брови взлетели на дюйм выше.
— С ней. Мы познакомились на днях, — продолжал Джейк. — Она из университета. Доцент. Читает лекции по истории в Спрусвудском колледже. А зовут ее Сара Каммингз.
— Умная?
Джейк тут же вспомнил, вернее, въяве услышал, как Сара в двух словах, но так здорово определяет роль и назначение героя.
— О да, — ответил он тоном, исключающим всякое сомнение. — Еще какая умная!
— Хорошенькая?
Мэдди уставилась на сына и секунду-другую не сводила с него глаз: она размышляла.
— Вот оно что, — сказала она наконец, тряхнув головой. — Такие вот дела.
— Такие? — повторил за ней Джейк. — Какие «такие»?
— Любовь с первого взгляда, как я посмотрю, — всерьез резюмировала она.
— Любовь с первого взгляда! — вспыхнул Джейк. — С чего ты взяла? Просто встретил симпатичную женщину. Любовь с первого взгляда, — недовольно пробурчал он. — Насмотрелась мыльных опер по телику.
Мэдди смерила сына всеведущим материнским взглядом.
— Я их не смотрю, ты это знаешь, — сказала она, — но влюбленных на своем веку повидала, и симптомы эти мне известны. А у тебя они, голубчик, все налицо.
— Наличие симптомов еще не обязательно означает болезнь, — возразил Джейк. — Это тебе тоже известно.
— Поживем — увидим, — поджала губы Мэдди. — Так ты должен позвонить ей? Или как?
Задетый этим вульгарным «или как», уж очень непривычным в устах его матери, Джейк, точь-в-точь как она, поджал губы.
— Да, должен, — сказал он подчеркнуто раздраженным тоном, чувствуя, как от нетерпения и возбуждения у него сокращаются мышцы. — Но мне вовсе не светит, чтоб моя дорогая мамочка стояла у меня над душой с мокрыми глазами и почти без дыхания.
— Ладно, извини, — надменно хмыкнула Мэдди. — Звони давай, — и ткнула рукой в аппарат, висящий на стене. — Не собираюсь я тебе мешать. Пойду посмотрю по ящику мультик, субботний выпуск. — Она было уже направилась в комнату, но задержалась на пороге и оглянулась. В глазах у нее светился тот насмешливый огонек, который унаследовал Джейк. — Желаю удачи, сынок. В добрый час!
Поблагодарив в душе судьбу, что имел счастье родиться в семье Вулф, Джейк послал матери воздушный поцелуй и, не теряя времени, шагнул к телефону.
Глава 6
— Я и говорю, — отвечал Джейк, решительно пресекая ее попытку самоанализа.
— Говорите? Что? — спросила Сара, уже успевшая потерять нить разговора.
— О себе говорю, — усмехнулся Джейк. Сара испустила театральный вздох.
— Откуда же у меня такое чувство, будто мы ходим вокруг да около? — И так как это был чисто риторический вопрос, не дожидаясь ответа, присовокупила:
— Так продолжайте же.
— Жестокая вы женщина, жел… — Джейк осекся и покачал головой. — Впрочем, я уже это вам докладывал. — Она кивнула, он расхохотался. — О'кей, постараюсь быть кратким.
Сара взглянула на часы.
— Неплохо бы. Время поджимает… и вообще…
— Бог мой, — снова рассмеялся Джейк. — Какими избитыми фразами мы говорим. — Он посерьезнел, собрался с мыслями. — Так на чем бишь я остановился?
— На лачуге и задворках железной дороги.
— А, да, — осклабился Джейк. — На самом деле я родился здесь, в Спрусвуде, и было это тридцать лет назад, считая от нынешнего лета. Младший из четырех сыновей — и страшно избалованный.
— Ужас и наказание всей семьи?
— Точно, — кивнул Джейк. — Со мной никакого сладу не было. — Он пожал плечами. — Все наперекор. Верно, потому, что родился последним; а трое старших были украшением, в особенности первенец; я считал, что должен самоутверждаться, быть другим, порвать.
— С чем? — спросила Сара. — Порвать с кем или с чем?
— С семейными традициями, — чеканя каждое слово, объявил Джейк. — Видите ли, я родился в семье потомственных блюстителей закона — мои родичи служат закону уже больше ста лет. Вот так-то. И не сомневаюсь, приверженность закону у Вулфов уже в крови, в генах, так сказать. У нас в семье были шерифы, помощники судей, начальники полицейских участков — по крайней мере один.
— Невероятно. — Все это явно произвело впечатление на Сару — и женщину, и историка. — Сто лет! И традиция эта продолжается?
— А как же? Отец, во всяком случае, был на службе в полиции штата Филадельфия.
— Как Филадельфия? Он ведь жил здесь — в Спрусвуде?
— Ммм… как вам объяснить?.. — Слабая улыбка скользнула по его губам. — Родом отец из Филадельфии. Мама — из Спрусвуда. Они встретились, влюбились, поженились. Поначалу жили в Филадельфии, снимали там квартиру, а когда мама забеременела, решили перебраться сюда и здесь растить детей.
— Ваши братья? — спросила Сара. — Они тоже служат в полиции?
— Да, но не здесь, — улыбнулся Джейк. — Третий сын, Эрик, ему сейчас тридцать три, пошел по стопам отца и поступил в филадельфийскую полицию. Теперь он — в подразделении по борьбе с наркотиками; это секретная служба.
— И, должно быть, опасная?
— Опасная. — Лицо Джейка приняло соответствующее выражение. — Впрочем, в современном мире жить вообще опасно.
Помня о положении, в котором сама очутилась, Сара вынуждена была согласиться:
— Да, так оно и есть. Правда, — добавила она, опираясь на свой «исторический» опыт, — жить в прежнем мире, еще хуже организованном, вряд ли было менее опасно.
— Наверно, так, — пожал плечами Джейк, словно желая сказать: «так оно от века». — Вот потому-то и в прежнем мире, и в нынешнем всегда нужны были ребята вроде нас — из клана Вулфов, или волков.
— Конечно. Ну а следующий ваш брат? — напомнила она.
— Ройс. Ройсу тридцать шесть, он сержант в полиции штата Пенсильвания, которая охраняет северный район в тех местах, где сходятся границы между Пенсильванией, Нью-Йорком и Нью-Джерси. Ну а за ним идет Кэмерон, наш номер первый. — Джейк помолчал, и лицо его выразило искреннее восхищение. — Кэмерон был и есть образец во всем, и мы трое стараемся ему подражать. Мальчишкой я обожал его. — Он улыбнулся. — Подростком постоянно бунтовал против него — а все потому, что не мог не обожать. — Он рассмеялся. — Вот такие дела. Психоаналитику тут было бы над чем покумекать.
— Ну почему же? — заметила Сара. — Случай, по-моему, вполне объяснимый. Тут все понятно. Мы часто бунтуем против тех, кого обожаем, но чувствуем, что нам с ними не сравняться.
— Рад это слышать, — улыбнулся ей Джейк. — Значит, к черту психоаналитика.
— А в каком подразделении служит недосягаемый Кэмерон? — поинтересовалась Сара, возвращая своего собеседника к основной теме.
— В федеральном управлении, в отряде чрезвычайных происшествий, если не вру. Кэмерон не охотник распространяться о себе. И вообще не охотник распространяться. А кличка у него, если по-уличному, — Одинокий волк или Вулф-сам-по-себе. Так его зовут и друзья, и враги.
— Он из тех, кто становится героем?
— Точно. От кончиков золотистых волос до ступней сорок пятого размера, — ответил Джейк, сразу отбросив шутливый тон. — Он из тех, кому доверяешь сразу и полностью. Без малейшего сомнения. Если Кэмерон говорит «сделаю», он сделает, что бы это ни было, — и можно быть уверенным на все сто процентов: не просто сделает, а по высшему разряду.
— Звучит.
— Еще бы, — ухмыльнулся Джейк. — Не просто звучит, но и внушает трепет.
— Это необходимо и с исторической точки зрения, — сказала Сара тем назидательным тоном, каким обычно вела занятия в лекционном зале.
— То есть? — нахмурил брови Джейк.
— Герои проходят через всю историю, — пояснила она. — Легенды и мифы складывают о героях. На них стоит цивилизация. Они служат идеалом. — Она улыбнулась. — Блестящим образцом, на который равняются.
— Идеалом, — раздумчиво повторил Джейк. — Да, Кэмерон — это идеал, и Эрик, и Ройс тоже — но в меньшей степени.
— А вы?
— Идеал? Блестящий образец? — Джейк зашелся от смеха. — И близко не лежало. Я не из того теста. Никому и в голову не приходило окрестить меня Одиноким волком.
— Независимым и в мыслях, и в делах, — словно размышляя вслух, продолжила Сара.
— Точно, — подтвердил Джейк. — Наш Камерон независим, во всем сам себе господин, делающий свое дело и попутно направляющий других. Во всяком случае, пытающийся направлять, — добавил он со смешком. — А мы, каюсь, порядком его доводили. Уж я-то наверняка.
— А как ваши родители смотрели на то, что он узурпировал их права?
— Узурпировал? Вы шутите?! — расхохотался Джейк. — Да они оба первые показали нам пример, во всем полагаясь на Кэмерона. Мне иногда кажется, мама уверена: он и по воде пройдет, как посуху. А отец — так тот до самой смерти каждую фразу начинал со слов: «Кэмерон сказал».
— Вашего отца уже нет?
— Да, он умер — вернее, погиб на посту два года назад.
— Какое горе, — искренне посочувствовала она.
— Да, — отозвался он с грустной полуулыбкой человека, познавшего, что такое жестокий удар судьбы. — Его смерть вернула меня к семье, заставила изменить образ жизни, избрать новую профессию.
— И покончить с бунтом? — мягко съязвила Сара.
— Раз и навсегда, — признался он. — Пришло время повзрослеть. Время бросить игрушки и взяться за ум. Я поступил в полицейскую академию, а затем в полицию. — Он широко улыбнулся. — И вся недолга. И вот я весь тут — честный страж порядка.
— Страж, — кивнула Сара, а про себя подумала, что у этого стража чертики прыгают в глазах, снова возбуждая ее. Защищаясь от них, она опустила взгляд… и вдруг увидела стрелки на ручных часах. — О Боже! — воскликнула она. — Скоро уже полночь.
— Так она ежедневно наступает в это время, — небрежно проронил Джейк и отпил глоток из своей чашки. — Хм, а кофе-то остыл! Сварить еще?
— Нет, спасибо, — отказалась она. — Мне надо домой. А вы… разве вы не дежурите завтра утром?
— Нет. — В этом коротком слове прозвучало явное удовольствие. — Завтра у меня свободная от службы суббота. Может, пообедаем? Или сходим в кино? Или и то и другое?
Сару так и подмывало ответить «да». Но тут в ее памяти всплыла недавняя сценка, с Эндрю Холлингзом и двумя другими молодчиками, напомнив об опасности, угрожавшей ей. С Джейком она забыла о них, расслабилась, наслаждаясь каждой минутой… по правде говоря, даже теми жаркими, нелегкими мгновениями… и уж совсем по правде, ими больше всего, пожалуй.
Но, напомнила она себе, эти мгновения были особенные, вне времени, — чудесные мгновения, свободные от тревог, в его квартире, где их никто не видел. Но появиться с Джейком на публике…
— Я… э… не помню, что у меня намечено на завтра, — солгала она, уклоняясь от ответа. — Позвоните завтра, если сможете.
— Конечно, смогу. — Встав со стула, Джейк положил руки на затылок и сладко потянулся.
У Сары перехватило дыхание. Во всю ширину расправилась его могучая грудь, под гладкой кожей заиграли мускулы. Какой красавец, какой мужчина! Сара была вынуждена мигом подняться: силы были на исходе.
— Вы готовы? — спросила она и медленно, чинной походкой двинулась к столику у двери, где оставила сумочку. — Устала я что-то.
Только позже, когда, свернувшись калачиком, она лежала в постели, ее внезапно поразила мысль, что даже в те чудесные мгновения страх не отпускал ее. И все-таки с Джейком она чувствовала себя куда спокойнее, надежнее, защищенное, чем с кем-либо прежде.
Не герой? Не из того теста?
Сонная улыбка расслабила ее сжатые в тревоге губы. Не герой?
Весело посвистывая, Джейк почти летел по уложенной каменной плиткой дорожке к ладному дому, стоящему на небольшом, но отменно ухоженном участке в тихой улочке.
Настроение у него было превосходное, как никогда, такое же превосходное, как и погода. Стоял чудесный день — отличная реклама золотисто-червонной пенсильванской осени. Высоко в синеве неба плыло медное ликующее солнце, поднявшее температуру до весьма значительных градусов. А воздух был прозрачным, ласковым, бодрящим.
Джейк достал ключ, отпер входную дверь и ступил в тишину родительского дома.
— Э-эй, мам, ты здесь?
— Говорю по телефону, — подала голос из коридорчика в кухню Мэдди Вулф. — Беги сюда, скажи «здрасте» старшему брату.
— Которому? — пробасил Джейк и, преодолев три ступеньки вниз, ведущие в комнату, направился в просторную кухню, сияющую безукоризненной чистотой.
— Кэмерону, — ответила Мэдди, протягивая Джейку трубку.
— Здорово, братан, — сказал Джейк. — Ты где?
— Много будешь знать — скоро состаришься, — прозвучал в трубке знакомый холодно-сдержанный голос.
— Играем в сверхсекретного агента? Ну-ну! — поддел брата Джейк, улыбаясь наблюдавшей за ним матери. Его тон явно пришелся ей не по вкусу, и он улыбнулся еще шире.
— Очень остроумно, сосунок несчастный, — не остался в долгу Кэмерон. — Когда ты, наконец, повзрослеешь?
Джейка братнин щелчок не то что не обидел, даже не задел — обычное дело, другого ответа он и не ждал. Наоборот, чувствовал бы себя обиженным, если бы брат в своем обращении с ним изменил напускной ворчливости. Это означало бы, что Кэмерон перестал болеть за него.
— Всему свое время. Я пока еще молод. Ясненько? — ответил он в своей излюбленной манере. — Это тебе уже под сорок, старый хрен.
— Нахал! — огрызнулся Кэмерон, вызвав этим довольный смешок младшего брата. — Как мама?
— Ты ведь с ней только что говорил. Вот и спросил бы у нее, — отрезал Джейк и посмотрел на стоящую рядом Мэдди.
— Я и спросил, — отвечал Кэмерон, переходя на серьезный тон. — Но ты же нашу мамочку знаешь. Кроме как «все чудесно», от нее ничего не услышишь, будь она даже при смерти.
Джейк остановил наигранно пристальный взгляд на своей пышущей здоровьем матери: все еще миловидное лицо, крепкая, подтянутая, даже в шестьдесят лет, фигура.
— На вид она вроде ничего — держится, — отрапортовал он. — Крепка, свежа, обольстительна. Огурчик, да и только.
— Ну погоди у меня, Джейк Эдвард Вулф! — одернула его Мэдди и отвернулась, скрывая улыбку.
— Все шутишь, малыш? — ядовито осведомился Кэмерон.
— Стараюсь изо всех сил, — сухо ответил Джейк.
— Молодец. — В голосе Кэмерона прозвучала одобрительная нота. — Знаешь, Эрик и Ройс гордятся тобой.
— Знаю, братан, знаю, — сказал Джейк взволнованно: похвала Кэмерона дорогого стоила. — Передать маме трубку?
— Валяй… Кстати, Джейк…
— Да?
— Ты там не очень. Зря не рискуй.
— Ага. Ты тоже.
— Само собой.
Это означало высшее доверие со стороны Кэмерона, и появившееся было неприятное чувство тут же прошло. Джейк снова расплылся в улыбке и, повернувшись к матери, протянул ей трубку:
— Светлокудрый агент федерального ведомства желает сказать вам еще несколько слов, мэм.
Мэдди только головой покачала — мол, непоправимый шалопай — и, прикрыв ладонью трубку, бросила Джейку:
— Я испекла твое любимое печенье. Оно в миске.
— Шикарно! А кофе?
— Кофе можешь и сам сварить, пока я кончу разговор. Небось ручки не отвалятся. — И она укоризненно посмотрела на сына.
А вскоре Джейк сидел за кухонным столом напротив Мэдди и со смаком уплетал свое любимое овсяное с орехами печенье, макая его в кофе. Мэдди явно не одобряла эту процедуру, но, когда печенье развалилось в кофе, встала и подала ложечку, чтобы выудить размокшие кусочки.
— Надеюсь, в обществе ты ешь прилично, — сказала она, садясь на прежнее место.
— За кого ты меня принимаешь! — вскричал Джейк, разыгрывая возмущение. — Или ты забыла, что я состою на муниципальной службе! Страж закона — ни больше ни меньше.
— Боле-мене. Ага, — сказала Мэдди, для удовольствия сына переходя на молодежный сленг.
— Кстати, о стражах закона. Что слышно от Эрика и Ройса? Ты в курсе?
— Полностью. — Губы Мэдди растянулись в то, что Джейк называл «улыбка материнской гордости». — Ройс звонил вчера вечером — как только кончил дежурство, а Эрик — сегодня утром. — Глаза Мэдди довольно засветились. — Мои мальчики пекутся обо мне, сторожат, как верные псы Твой отец был бы ими доволен.
— И младшим тоже? — спросил Джейк, отнюдь не уверенный в положительном ответе.
— Ах, Джейк, — отвечала Мэдди, — по-моему, тобою больше всех.
— Потому что я продолжил семейную традицию?
— Нет, не поэтому, — и Мэдди энергично качнула головой, — а потому, что ты ушел из дома упрямым мальчишкой, а вернулся мужчиной.
Джейку сдавило горло: чувства переполняли его. Черт, что бы он там ни выкидывал в свои бунтарские годы, семья приняла его обратно — а это было главным.
— И еще, — продолжала Мэдди, сделав вид, что не заметила его волнения, — я уверена: твой отец был бы вдвойне доволен, знай он, что ты пошел служить в полицию.
— Да, — кивнул Джейк, — я тоже уверен. — Он помолчал, а затем широко улыбнулся. — И знаешь что? Мне нравится быть полицейским.
— А то я не догадывалась, — проворчала Мэдди. — Между прочим, открываю нынче утром газету и читаю: полицейский Вулф расследует дело о краже.
— Да, — подтвердил полицейский Вулф, — какие-то подонки раскурочили шикарную, совсем новенькую тачку — раздели догола. Так что не забывай запирать гараж.
— Ну знаешь, Джейк, — сердито посмотрела на сына Мэдди. — Я не забываю запирать гараж и вообще ничего не забываю.
— И прекрасно, — сказал Джейк, подымая руки в знак того, что сдается. — Я напомнил, только и всего.
Мэдди стала убирать со стола.
— Я приготовила начинку для фаршированных перцев, — сказала она, уже стоя у мойки. — Придешь к ужину?
Джейк обожал фаршированные перцы. И Мэдди, конечно, знала, что он обожает фаршированные перцы. А еще Джейк подозревал: она считает, что он плохо питается.
— Можно я дам ответ попозже? — замялся он. — У меня тут свидание наклевывается.
— Наклевывается? — подняла брови Мэдди.
— Еще не окончательно, — пояснил Джейк. — Надо созвониться.
— С ней? — Брови взлетели на дюйм выше.
— С ней. Мы познакомились на днях, — продолжал Джейк. — Она из университета. Доцент. Читает лекции по истории в Спрусвудском колледже. А зовут ее Сара Каммингз.
— Умная?
Джейк тут же вспомнил, вернее, въяве услышал, как Сара в двух словах, но так здорово определяет роль и назначение героя.
— О да, — ответил он тоном, исключающим всякое сомнение. — Еще какая умная!
— Хорошенькая?
Мэдди уставилась на сына и секунду-другую не сводила с него глаз: она размышляла.
— Вот оно что, — сказала она наконец, тряхнув головой. — Такие вот дела.
— Такие? — повторил за ней Джейк. — Какие «такие»?
— Любовь с первого взгляда, как я посмотрю, — всерьез резюмировала она.
— Любовь с первого взгляда! — вспыхнул Джейк. — С чего ты взяла? Просто встретил симпатичную женщину. Любовь с первого взгляда, — недовольно пробурчал он. — Насмотрелась мыльных опер по телику.
Мэдди смерила сына всеведущим материнским взглядом.
— Я их не смотрю, ты это знаешь, — сказала она, — но влюбленных на своем веку повидала, и симптомы эти мне известны. А у тебя они, голубчик, все налицо.
— Наличие симптомов еще не обязательно означает болезнь, — возразил Джейк. — Это тебе тоже известно.
— Поживем — увидим, — поджала губы Мэдди. — Так ты должен позвонить ей? Или как?
Задетый этим вульгарным «или как», уж очень непривычным в устах его матери, Джейк, точь-в-точь как она, поджал губы.
— Да, должен, — сказал он подчеркнуто раздраженным тоном, чувствуя, как от нетерпения и возбуждения у него сокращаются мышцы. — Но мне вовсе не светит, чтоб моя дорогая мамочка стояла у меня над душой с мокрыми глазами и почти без дыхания.
— Ладно, извини, — надменно хмыкнула Мэдди. — Звони давай, — и ткнула рукой в аппарат, висящий на стене. — Не собираюсь я тебе мешать. Пойду посмотрю по ящику мультик, субботний выпуск. — Она было уже направилась в комнату, но задержалась на пороге и оглянулась. В глазах у нее светился тот насмешливый огонек, который унаследовал Джейк. — Желаю удачи, сынок. В добрый час!
Поблагодарив в душе судьбу, что имел счастье родиться в семье Вулф, Джейк послал матери воздушный поцелуй и, не теряя времени, шагнул к телефону.
Глава 6
Телефон зазвонил без четверти одиннадцать.
Озноб пробежал у Сары по спине: в памяти мгновенно возник Джейк. Она словно видела его воочию, ощущала на ощупь и на вкус. И от этого ее бросало то в жар, то в холод, у нее участилось дыхание, до боли стеснило грудь, запеклись губы.
Джейк. Сара замерла — в той позе, в какой была: на коленях, с тряпкой в руках, которой как раз протирала пол. Половина его уже сверкала от только что наведенной чистоты, другая была еще сухой и тусклой.
Не отрывая от пола обтянутые перчатками руки, Сара подняла голову и уставилась на белый аппарат. Зубы вонзились в нижнюю губу, пальцы сжимали мокрую тряпку.
Телефон зазвонил снова.
Она все утро ждала этого звонка, со страхом и надеждой.
Что же теперь делать? — спрашивала себя Сара, еще сильнее закусывая губу. Взять трубку? Не брать? Сорвать со стены эту упрямо трезвонящую коробку?
В глубине ее души разгорался бунт. Какая ирония судьбы! Злосчастные обстоятельства. Ей так хотелось его видеть, быть с ним, наслаждаться его чудесным смехом, его объятиями, ощущать на себе его руки, его ненасытный рот.
Джейк.
Снова звонок. Третий.
А может, это вовсе не Джейк? Мало ли кто, рассуждала Сара, — коллега по кафедре, мама, какой-нибудь икс-игрек с предложением заменить стекла в оконной раме, агент по подписке с сообщением, что ей выпало счастье выиграть приз в не-счесть-сколько долларов?
Да, конечно.
Телефон взорвался в четвертый раз.
Сара впилась зубами в несчастную губу.
Идиотка, обругала она себя, подымаясь с пола, чтобы дать передышку затекшим от напряжения рукам. Надо же было вместо того, чтобы первым делом — как и собиралась — приняться за уборку, сунуть нос в газету. Вот и расхлебывай! — сказала она себе, выпрямляясь. Если бы она оставила рубрику «Новости» на потом, не попалась бы на глаза заметка, не захлестнул бы сразу вихрь догадок и подозрений.
Телефон залился вновь. Пятый звонок.
Из горла вырвался тихий стон. Не подходить к телефону, когда он звонит и звонит? Ей это вообще — в любом случае — было нож острый, а теперь, когда она уверена — звонит Джейк, — тем более. Она было сделала шаг, но остановилась в нерешительности, так и не поставив ногу на пол.
Если бы не эта заметка, которую она прочла… Нога опустилась. Но, что там ни говори, имя Джейка сразу бросилось ей в глаза, и она не могла не прочесть.
Телефон зазвонил в шестой раз. Потом в седьмой.
Сару била дрожь. Будь оно трижды проклято! Но почему, почему, почему она сразу почуяла связь между этой заметкой о том, как «раздели» машину местного жителя, и Эндрю Холлингзом с его друзьями? У нее не было никаких веских причин для подозрений, и все же… все же… В глубине души она знала: связь между этим происшествием и странным поведением троих студентов есть. Есть!
Телефонный звонок в восьмой раз ударил в барабанные перепонки.
Джейк.
Острое желание услышать его голос стало непреодолимым: внутри все кипело, вытесняя сомнения и страхи. Беспочвенные страхи, сказала она себе и сделала два шага к телефону. Ведь на самом деле она ничего не знает. Запугала себя химерами, и все ее выводы — химеры: высосанные из пальца рассуждения и предположения.
Девятый звонок электрическим током ударил по нервам.
Теперь она была готова немедленно отбросить надуманные подозрения и ринуться к телефону. Она уже дошла до точки — ей необходимо было услышать голос Джейка на другом конце провода. Она обязательно примет его приглашение пообедать и пойти в кино, и вообще готова на все, что он предложит. Да-да. К черту! Она сгорает от желания видеть его, быть с ним… касаться его… все тело представлялось ей пустым сосудом, который он должен наполнить своей силой, самим собой. Да, она знает его всего два дня, но, знай и двести лет, чувствовала бы то же самое. Она желала Джейка. В этом все дело, если говорить честно. Она сделала три остававшихся до телефона шага и протянула руку к трубке.
А что, если ее интуитивные догадки насчет кражи верны? — спросила себя Сара, и рука ее повисла в воздухе. Что, если ее подозрения не беспочвенны? В заметке сказано: в полиции считают, что преступление было совершено вчера утром, незадолго до рассвета. И как раз в тот же день, всего несколько часов спустя, она наткнулась на Эндрю и его дружков. Но что еще важнее — в памяти остался свистящий шепот Эндрю, которым он произнес свой как бы совсем невинный совет: «Молчание — золото, мисс Каммингз».
От одного воспоминания у Сары мороз пошел по коже.
Телефон позвонил в десятый раз.
Случайное совпадение? Ах, как ей хочется этому верить, надо верить! Только не верилось. Назовите это интуицией, чутьем, чем угодно, но она знала — и все. Знала, что каким-то образом, так или иначе Эндрю и его дружки были замешаны в этом разбое. А если не дававшие ей покоя подозрения оказывались правильными, разве может она появиться на публике в обществе полицейского, ведущего расследование этого дела?!
Она даже не заметила, как затаила дыхание — ждала, чтобы телефон зазвонил в одиннадцатый раз. Но он не зазвонил.
Во внезапно наступившей гробовой тишине казалось, что все живое на земле перестало дышать.
Молчание — золото, мисс Каммингз.
Золото? — с вызовом спросила Сара прозвучавший в памяти голос. Как бы не так! Не золото, а медь и отдает горьким, медным вкусом страха и отчаяния.
— Джейк, — прошептала Сара и прижалась щекой к трубке.
Остаток утра и первую половину дня Сара, сжав зубы, посвятила отнюдь не умственному труду. Вряд ли снятое ею жилище подвергалось когда-либо такой тщательной уборке. Даже окна засверкали в лучах осеннего солнца.
И все это время Сара не переставала рассуждать, мысленно разбирая случившееся во всех подробностях. Сначала она приводила доводы в пользу того, что Эндрю и его приятели не могли быть замешаны в чем-то криминальном. Зачем им это? — спрашивала она себя. Она восстановила в памяти их школьные характеристики. Все трое были из очень обеспеченных семей и материально ни в чем не нуждались. Так по какой же причине эти юноши стали бы даже думать о подобного рода делах, о воровстве и разбое?
Это явно было лишено смысла.
Рассмотрев эти доводы, Сара подошла к вопросу с другой стороны — то есть со своей. Да, она слышала обрывки разговора между тремя студентами, и хотя то, что до нее донеслось, вызывало подозрение, несомненным доказательством вины служить не могло никоим образом. Разве только если принять во внимание обращенные к ней слова Эндрю.
Угроза, прозвучавшая в его голосе, и зловещий взгляд впившихся в нее злобно прищуренных глаз крепко убедили Сару в том, что от этих молодчиков всего можно ожидать.
Итак, к чему же вы, уважаемый доцент, пришли? — спрашивала себя Сара, вовсю шуруя пылесосом. И чего, простите, ваши глупые выкладки стоят? Хилой тройки, ответила она себе, отодвигая к стене стул.
Естественно, пока убиралась, она взвешивала и другие варианты, кроме того, что предложил ей Эндрю, — то есть молчать. Она могла бы сообщить о своих подозрениях полиции или декану факультета или, на худой конец, посоветоваться с заведующим кафедрой. Могла бы, как бы не так! — с издевкой подумала она. Чтобы потом слышать у себя за спиной язвительный хохот коллег, хохот, который постоянно будет звучать у нее в ушах?..
Озноб пробежал у Сары по спине: в памяти мгновенно возник Джейк. Она словно видела его воочию, ощущала на ощупь и на вкус. И от этого ее бросало то в жар, то в холод, у нее участилось дыхание, до боли стеснило грудь, запеклись губы.
Джейк. Сара замерла — в той позе, в какой была: на коленях, с тряпкой в руках, которой как раз протирала пол. Половина его уже сверкала от только что наведенной чистоты, другая была еще сухой и тусклой.
Не отрывая от пола обтянутые перчатками руки, Сара подняла голову и уставилась на белый аппарат. Зубы вонзились в нижнюю губу, пальцы сжимали мокрую тряпку.
Телефон зазвонил снова.
Она все утро ждала этого звонка, со страхом и надеждой.
Что же теперь делать? — спрашивала себя Сара, еще сильнее закусывая губу. Взять трубку? Не брать? Сорвать со стены эту упрямо трезвонящую коробку?
В глубине ее души разгорался бунт. Какая ирония судьбы! Злосчастные обстоятельства. Ей так хотелось его видеть, быть с ним, наслаждаться его чудесным смехом, его объятиями, ощущать на себе его руки, его ненасытный рот.
Джейк.
Снова звонок. Третий.
А может, это вовсе не Джейк? Мало ли кто, рассуждала Сара, — коллега по кафедре, мама, какой-нибудь икс-игрек с предложением заменить стекла в оконной раме, агент по подписке с сообщением, что ей выпало счастье выиграть приз в не-счесть-сколько долларов?
Да, конечно.
Телефон взорвался в четвертый раз.
Сара впилась зубами в несчастную губу.
Идиотка, обругала она себя, подымаясь с пола, чтобы дать передышку затекшим от напряжения рукам. Надо же было вместо того, чтобы первым делом — как и собиралась — приняться за уборку, сунуть нос в газету. Вот и расхлебывай! — сказала она себе, выпрямляясь. Если бы она оставила рубрику «Новости» на потом, не попалась бы на глаза заметка, не захлестнул бы сразу вихрь догадок и подозрений.
Телефон залился вновь. Пятый звонок.
Из горла вырвался тихий стон. Не подходить к телефону, когда он звонит и звонит? Ей это вообще — в любом случае — было нож острый, а теперь, когда она уверена — звонит Джейк, — тем более. Она было сделала шаг, но остановилась в нерешительности, так и не поставив ногу на пол.
Если бы не эта заметка, которую она прочла… Нога опустилась. Но, что там ни говори, имя Джейка сразу бросилось ей в глаза, и она не могла не прочесть.
Телефон зазвонил в шестой раз. Потом в седьмой.
Сару била дрожь. Будь оно трижды проклято! Но почему, почему, почему она сразу почуяла связь между этой заметкой о том, как «раздели» машину местного жителя, и Эндрю Холлингзом с его друзьями? У нее не было никаких веских причин для подозрений, и все же… все же… В глубине души она знала: связь между этим происшествием и странным поведением троих студентов есть. Есть!
Телефонный звонок в восьмой раз ударил в барабанные перепонки.
Джейк.
Острое желание услышать его голос стало непреодолимым: внутри все кипело, вытесняя сомнения и страхи. Беспочвенные страхи, сказала она себе и сделала два шага к телефону. Ведь на самом деле она ничего не знает. Запугала себя химерами, и все ее выводы — химеры: высосанные из пальца рассуждения и предположения.
Девятый звонок электрическим током ударил по нервам.
Теперь она была готова немедленно отбросить надуманные подозрения и ринуться к телефону. Она уже дошла до точки — ей необходимо было услышать голос Джейка на другом конце провода. Она обязательно примет его приглашение пообедать и пойти в кино, и вообще готова на все, что он предложит. Да-да. К черту! Она сгорает от желания видеть его, быть с ним… касаться его… все тело представлялось ей пустым сосудом, который он должен наполнить своей силой, самим собой. Да, она знает его всего два дня, но, знай и двести лет, чувствовала бы то же самое. Она желала Джейка. В этом все дело, если говорить честно. Она сделала три остававшихся до телефона шага и протянула руку к трубке.
А что, если ее интуитивные догадки насчет кражи верны? — спросила себя Сара, и рука ее повисла в воздухе. Что, если ее подозрения не беспочвенны? В заметке сказано: в полиции считают, что преступление было совершено вчера утром, незадолго до рассвета. И как раз в тот же день, всего несколько часов спустя, она наткнулась на Эндрю и его дружков. Но что еще важнее — в памяти остался свистящий шепот Эндрю, которым он произнес свой как бы совсем невинный совет: «Молчание — золото, мисс Каммингз».
От одного воспоминания у Сары мороз пошел по коже.
Телефон позвонил в десятый раз.
Случайное совпадение? Ах, как ей хочется этому верить, надо верить! Только не верилось. Назовите это интуицией, чутьем, чем угодно, но она знала — и все. Знала, что каким-то образом, так или иначе Эндрю и его дружки были замешаны в этом разбое. А если не дававшие ей покоя подозрения оказывались правильными, разве может она появиться на публике в обществе полицейского, ведущего расследование этого дела?!
Она даже не заметила, как затаила дыхание — ждала, чтобы телефон зазвонил в одиннадцатый раз. Но он не зазвонил.
Во внезапно наступившей гробовой тишине казалось, что все живое на земле перестало дышать.
Молчание — золото, мисс Каммингз.
Золото? — с вызовом спросила Сара прозвучавший в памяти голос. Как бы не так! Не золото, а медь и отдает горьким, медным вкусом страха и отчаяния.
— Джейк, — прошептала Сара и прижалась щекой к трубке.
Остаток утра и первую половину дня Сара, сжав зубы, посвятила отнюдь не умственному труду. Вряд ли снятое ею жилище подвергалось когда-либо такой тщательной уборке. Даже окна засверкали в лучах осеннего солнца.
И все это время Сара не переставала рассуждать, мысленно разбирая случившееся во всех подробностях. Сначала она приводила доводы в пользу того, что Эндрю и его приятели не могли быть замешаны в чем-то криминальном. Зачем им это? — спрашивала она себя. Она восстановила в памяти их школьные характеристики. Все трое были из очень обеспеченных семей и материально ни в чем не нуждались. Так по какой же причине эти юноши стали бы даже думать о подобного рода делах, о воровстве и разбое?
Это явно было лишено смысла.
Рассмотрев эти доводы, Сара подошла к вопросу с другой стороны — то есть со своей. Да, она слышала обрывки разговора между тремя студентами, и хотя то, что до нее донеслось, вызывало подозрение, несомненным доказательством вины служить не могло никоим образом. Разве только если принять во внимание обращенные к ней слова Эндрю.
Угроза, прозвучавшая в его голосе, и зловещий взгляд впившихся в нее злобно прищуренных глаз крепко убедили Сару в том, что от этих молодчиков всего можно ожидать.
Итак, к чему же вы, уважаемый доцент, пришли? — спрашивала себя Сара, вовсю шуруя пылесосом. И чего, простите, ваши глупые выкладки стоят? Хилой тройки, ответила она себе, отодвигая к стене стул.
Естественно, пока убиралась, она взвешивала и другие варианты, кроме того, что предложил ей Эндрю, — то есть молчать. Она могла бы сообщить о своих подозрениях полиции или декану факультета или, на худой конец, посоветоваться с заведующим кафедрой. Могла бы, как бы не так! — с издевкой подумала она. Чтобы потом слышать у себя за спиной язвительный хохот коллег, хохот, который постоянно будет звучать у нее в ушах?..