Ховард Линда. Лицо из снов

   Она была не настолько измучена, чтобы не окатить его в ответ на эти наглые слова достойным взглядом. Он усмехнулся.
   — Я справлюсь, — раздраженно проговорила она слабым голосом. Марли не чувствовала в себе сил практически ни на что, но она всегда как-то обходилась одна и тут обойдется.
   — О'кей. Но я буду за дверью. Если что, подай голос.
   Он вышел. Марли осталась на месте. Ее качало из стороны в сторону. Задержавшись унылым взглядом на ванне, она спросила себя: достанет ли сил на то, чтобы принять душ? Мысль о том, что придется просить помощи у Дейна, который будет поворачивать ее обнаженное тело и мыть как ребенка, привела Марли в смущение.
   Но сначала самое насущное. Ее мучила жажда, но сильнее жажды было другое. Справив нужду, она залпом выпила два стакана воды. Потом замерла, прижав холодное стекло пустого стакана ко лбу. Сознание все еще было затуманено, думать трудно. Но Марли чувствовала, что ей необходимо что-то вспомнить. Она ощущала эту потребность, но где взять силы, чтобы сосредоточиться! Хотелось только одного: рухнуть опять в постель и заснуть. О, блаженный сон!.. Она не желала ничего вспоминать.
   Хотелось спать и… в душ. О, да, в душ! В этом нет ничего сложного. Надо только включить воду и встать под нее не раздеваясь.
   Марли так и сделала. Она нарочно пустила воду похолоднее, чтобы это помогло ей взбодриться, стряхнуть дремотный туман. Она не хотела мерзнуть, но надо же как-то приходить в себя… Марли стояла под душем, подставляя лицо напору холодной воды, и ощущала, как постепенно рассеивается туман.
   Пусть к ней вернется память. Пусть вода смоет горячие соленые слезы.
   Но ничего не вышло, и дело закончилось тем, что Марли закрыла лицо руками и заплакала. Рыдания стали сотрясать все ее тело.
   — Марли?.. — раздался за дверью нетерпеливый обеспокоенный голос, который, правда, тут же изменился, и с утешающими нотками продолжал:
   — Я знаю, милая. Знаю: тебе тяжело. Но ты теперь не одна. Я не дам тебя в обиду.
   Он вошел, выключил воду, подхватил Марли своими сильными руками и вытащил из ванны. Она стояла на коврике, с нее капало. Глаза у нее были закрыты, но слезы все равно пробивали себе путь и катились вниз по щекам.
   — На тебе все мокрое, — сказал он ласково. — Давай-ка снимем это…
   — Нет, — захлебываясь рыданиями, воспротивилась она.
   — Но ты же не сможешь сама переодеться в сухое.
   — Смогу.
   — Ты уверена?
   Она утвердительно кивнула.
   — О'кей. Открой глаза, дорогая, посмотри на меня и скажи: «Я смогу это сделать сама». Тогда я принесу тебе одежду и выйду за дверь. Но перед этим я хочу увидеть твои глаза.
   Она судорожно сглотнула и дважды глубоко вздохнула, чтобы взять себя в руки и унять слезы. Поверив в то, что она, пожалуй, сможет самостоятельно переодеться, Марли открыла глаза и посмотрела на Дейна.
   — Я смогу.
   Он пристально вгляделся в нее, потом коротко кивнул.
   — Что тебе принести из одежды?
   Она сделала попытку задуматься над этим, но мысли не шли в голову.
   — Мне все равно. Что-нибудь.
   Дейн принес трусики и легкий тонкий халат. Пока он ждал за дверью, она стянула с себя все мокрое, неуклюже вытерлась полотенцем и надела сухое. Когда Дейн решил, что процедура окончена и вошел к ней, Марли как раз сушила волосы.
   — Давай лучше я, — сказал он, отбирая у нее полотенце. Он закрыл унитаз крышкой и заставил ее сесть. Она села. Окутав полотенцем мокрые волосы Марли, аккуратно выжал из них всю влагу, затем причесал ее. Она сидела как ребенок, позволяя ему ухаживать за собой. Ей было в эти минуты так уютно, как никогда прежде.
   Марли решила, что он, пожалуй, прав. Да, теперь она не одна. С ней Дейн. Он был здесь еще со вчерашнего вечера и до сих пор не ушел, заботится о ней, делает то, на что у нее самой пока нет сил.
   — Сколько сейчас времени? — спросила она наконец, намеренно задав этот обычный вопрос, так как знала, что ничто так не возвращает к реальности, как самые прозаические бытовые вещи.
   — Почти час. Тебе надо поесть. Пойдем на кухню. Я поставлю кофе и сделаю тебе завтрак.
   Ей тут же вспомнился его кофе, и она посмотрела на него с ужасом.
   — Нет, я сама поставлю кофе.
   Он легко принял ее отказ, так как уже привык к этому. Главное заключалось в том, что она медленно, но верно выходила из состояния оцепенения. Пусть клянет его кофе, как хочет, он не против.
   Лицо Марли было совершенно бесцветно, если не считать темных кругов под глазами, но по крайней мере несколько ожило. Дейн обнял ее рукой за тонкую талию, и они медленно направились в кухню.
   Марли поставила кофе, привалившись к кухонному шкафу, потом села и стала наблюдать за Дейном, который с видом настоящего знатока готовил завтрак: тосты, бекон и яичница. Марли съела ломтик тоста, немного яичницы и проглотила несколько кусочков бекона. Дейн доел все остальное.
   Потом лицо ее вдруг сморщилось. Он понял все без слов, посадил ее к себе на колени и дал выплакаться.

Глава 11

   Трэммел приехал около четырех часов дня на каком-то неизвестном грузовичке, в кузове которого лежала новая дверь. Дейн несколько мгновений посмаковал это зрелище: Трэммел за рулем грузовика. Потом вышел, чтобы помочь с дверью.
   — Чей это тарантас? — спросил он.
   — Мужа Фредди.
   Они взялись за дверь каждый со своей стороны и сняли ее с кузова. Вопросов об убийстве друг другу не задавали: и так было ясно, что пока никто о нем не сообщал, иначе они оба уже знали бы об этом. На крыльцо соседнего дома вышла Лу. Она наблюдала за Дейном и Трэммелом с любопытством и подозрением. Дейн помахал ей рукой, она помахала в ответ, но при этом неодобрительно нахмурилась. Ясно как божий день: первым делом сегодня утром она выглянула в окно. И надо же: перед домом Марли увидела его машину. Это сразу же уронило репутацию соседки в ее глазах.
   — А у тебя, что, новая подружка? — спросил Дейн у Трэммела, пока они тащили дверь на крыльцо.
   — Да нет…
   Напарник явно был не склонен распространяться на эту тему, и Дейн насторожился. Трэммел, конечно, не относился к числу тех полицейских, которые любят позабавить своих коллег в курилке рассказом об очередной «знойной ночке», но по крайней мере он обычно не отказывался назвать имя подруги.
   — А я думал, что ты отложил свидание.
   Трэммел прокашлялся.
   — Она все равно приехала.
   — Может быть, тебе не терпится рассказать?
   — Да нет… Пока не стоит. Пока.
   Дейн стал хорошим детективом по одной причине: он был неглупым человеком. Поэтому первым делом он подумал: с чего это Трэммел вдруг решил не называть имени подружки? Возможны только два варианта: либо дама замужем, либо она работает вместе с ними в департаменте. Трэммел обычно не покушался на чужих жен, значит, его подруга служит в полиции. А что, вполне.
   Дейн сразу же принялся перебирать в уме имена и лица, пытаясь каждое из них «пришить»к тому голосу, который он вчера услышал в трубке, когда позвонил Трэммелу домой.
   Ха, а задачка-то совсем простая! Пепельно-белые волосы, собранные сзади в тугой узел, чтобы не вылезали со всех сторон из-под фуражки. Строгое лицо, спокойные карие глаза. Не красавица, но и не пустышка. Да, ей явно не улыбалось стать предметом пересудов в курилке, и мало найдется охотников шутить шутки с такой женщиной.
   — Грейс Рэг, — изрек Дейн.
   — Твою мать! — Трэммел уронил свой конец двери на крыльцо и устремил на Дейна яростный взгляд.
   Дейн опустил свой конец двери гораздо мягче и, пожав плечами, проговорил:
   — Просто я шустро соображаю. Что мне еще сказать?
   — Ничего! Ты уж постарайся помалкивать!
   — Нет проблем, только теперь мне придется хранить уже два твоих секрета.
   — Черт! Ладно, если у тебя чешется язык и ты уже не владеешь собой, можешь разбрехать в курилке про пиво. Переживу. Но о Грейс молчок!
   — Я уже сказал тебе: нет проблем. Мне она по душе. Хороший полицейский. Тебя бы я еще подковырнул, но ее огорчать не хочу. Но тебе, старик, советую: будь с ней поосторожнее. Можешь навлечь на свою задницу большие неприятности. Ты старше ее по званию.
   — Если ты намекаешь на сексуальное принуждение, то можешь успокоиться: им тут и не пахнет.
   — Это твоя точка зрения. И, возможно, ее. Но ребята, которые служат у газетчиков информаторами, могут посмотреть на это под другим углом. — И хотя Дейн совершенно искренне беспокоился за напарника, он и наслаждался сейчас его смущением совершенно искренне. Трэммел прямо-таки прожигал его злым взглядом. Глаза почернели как угольки. Еще совсем недавно он ржал над «чувствами» Дейна к Марли, поиздеваться над ним сейчас было одно удовольствие. — Как долго это у вас? — спросил Дейн, а сам подумал: «Пару дней, иначе я давно бы заметил».
   — Пару дней, — мрачным голосом признался Трэммел.
   — А ты стал довольно шустрым, напарник.
   Трэммел захотел что-то сказать, даже открыл рот. Но после паузы лишь буркнул:
   — Это не я.
   Дейн, увидев беспомощное выражение во взгляде Трэммела, расхохотался. Да, нечто подобное было знакомо и ему.
   — Что, еще один мужик пал смертью храбрых?
   — Да нет, все не так серьезно.
   — Вот и продолжай себя этим успокаивать, старичок. Может, коленки не будут трястись, когда пойдешь к алтарю.
   — Черт возьми, что ты мелешь? Просто…
   — Романчик? — приподняв брови, поинтересовался Дейн. — Неплохая развлекаловка в постели? И алтарь тут ни при чем?
   У Трэммела появилось ка лице загнанное выражение.
   — Нет, просто, а, черт! Но я клянусь тебе — никаких свадебных колокольчиков! Я не хочу жениться. Не собираюсь!
   — О'кей, допустим, я тебе поверил.
   Трэммел снова выругался. С ухмылкой на лице Дейн зашел в дом за отверткой. Напарник последовал за ним.
   Марли лежала, свернувшись калачиком, на диване и спала. Дейн остановился взглянуть на нее, поправил легкое покрывало, закрывавшее ей ноги. Ее сознание постепенно оправлялось от мучительных переживаний, но вся она была такая бледная, хрупкая и выглядела совершенно беззащитной.
   Трэммел же смотрел в основном не на нее, а на Дейна.
   — Да и ты, похоже, влип, напарник, — тихо проговорил он.
   — Да, — ответил Дейн. — Еще как.
   Он понимал, что влип совершенно безнадежно.
   — Я-то думал, что ты стараешься только ради дела, а тут вон оно что!
   — Боюсь, ты прав.
   — Свадебные колокольчики?
   — Возможно. — Дейн усмехнулся. — Впрочем, пока она не потеряла из-за меня голову. Над этим еще надо поработать. — Он обернулся к Трэммелу. — И потом, не забывай: нам еще убийцу ловить.
   Он ушел на кухню и стал искать там в ящиках отвертку. По опыту Дейн знал, что в любой кухне есть так называемый «бардачок». Если в доме нет специального ящика для инструментов, — а у Марли его, конечно, не было, — то отвертка скорее всего лежит именно в этом «бардачке». Дейн вскоре нашел его и, открыв, понял, что в нем больше порядка, чем в его собственном ящичке для столовых приборов. В специальном пластмассовом пенале лежал набор отверток. Ему живо представилась картинка: Марли открывает «бардачок», достает нужную отвертку, а затем возвращает ее на свое место в пенале. Он готов был поклясться, что при продаже все отвертки лежали именно в тех ячейках, в которых он их увидел сейчас. Дейн захватил весь пенал и лежавший тут же молоток.
 
   Она проснулась, когда он как раз приладил молоток, чтобы вышибить им спицу из второй дверной петли. Марли села на диване и смахнула тяжелую волну волос с лица. Веки ее от многочасового сна припухли, в глазах все еще было смешанное выражение усталости и растерянности. Дейн бросил в ее сторону оценивающий взгляд и решил пока молчать, дав минуту на то, чтобы прийти в себя. Она тихо сидела на диване и с легким недоумением наблюдала за их работой. Они как раз сняли поврежденную дверь и ставили на ее место новую.
   И только когда они закончили, Марли растерянно спросила:
   — Почему вы заменили мне дверь?
   — Потому что та сломалась, — кратко объяснил Дейн, собирая инструменты.
   — Сломалась? — Она нахмурилась. — Как это сломалась?
   — Прошлой ночью я ее попросту высадил.
   Она сидела очень тихо, медленно восстанавливая в памяти подробности прошлой ночи.
   — После того как я тебе позвонила?
   — Да.
   Снова пауза.
   — Прости, — наконец проговорила она. — Я не хотела беспокоить тебя.
   Беспокоить? Дейну и в голову бы не пришло столь мягко описать все пережитое им за ночь. Беспокоить… Да он едва не помешался от паники!..
   — Ты помнишь моего напарника Алекса Трэммела?
   — Да, здравствуйте, детектив. Спасибо, что вы помогли заменить мою дверь.
   — Не за что, — исключительно любезно ответил Трэммел.
   Было очевидно, что Марли еще не до конца восстановила в памяти то, что произошло.
   — Что-нибудь уже слышно? — наконец спросила она. Детективы переглянулись.
   — Нет.
   Глаза Марли на мгновение подернулись дымкой.
   — Она лежит а своем доме одна. Семья ни о чем не догадывается, друзья не знают. У всех ее знакомых свои повседневные дела. Они счастливы, потому что не знают. А она лежит и ждет, когда ее найдут. Почему бы кому-нибудь не позвонить, не заглянуть? Почему никто ее не хватится?
   Дейну стало не по себе, как и Трзммелу, который принялся беспокойно переминаться с ноги на ногу. Что-что, а уж о трупах они знали больше. Даже о тех, которых не существовало в природе. За время службы они столько их повидали, что приобрели нечто вроде защитного иммунитета. Труп воспринимался ими уже не как погибший человек, а как что-то обезличенное, юридический термин вроде «жертвы» или «потерпевшего». Предсказание Марли второго убийства — а значит, и появления второго трупа — вызвало в них серьезное беспокойство. Им очень не хотелось верить в то, что в Орландо появился маньяк. Но опять же серийный убийца был для них всего лишь своего рода затруднением в работе. Марли же переживала все очень лично. Защитный иммунитет у нее отсутствовал начисто.
   — Пока что мы сделать ничего не можем, — проговорил Дейн. — Если только ты не снабдишь нас фамилией и адресом. Без этого нам не обойтись. Если убийство действительно произошло, кто-то рано или поздно обязательно сообщит о нем. А пока остается только ждать.
   Она горько улыбнулась, даже не улыбнулась, а скоре просто скривила губы.
   — Убийство произошло. Я еще ни разу не ошибалась.
   Дейн присел рядом с ней на диван. Трэммел пододвинул для себя стул.
   — Можешь ли ты сейчас вспомнить какие-нибудь дополнительные детали, о которых вчера не рассказывала? Не о самом убийстве, а о том месте, где оно случилось? Нет ли в твоих воспоминаниях подсказки? Например, это собственный дом или квартира?
   — Собственный дом, — тут же сказала она.
   — Какой он? Как выглядит? Богато, бедно?
   — Солидный дом… Хорошая мебель… На специальной подставке телевизор современной модели с очень большим экраном… — Марли нахмурилась и стала тереть лоб, словно у нее болела голова. Дейн терпеливо ждал. Наконец у нее вырвалось:
   — Кипарис.
   — Кипарис? Перед домом растет кипарис? Рядом кипарисовая роща? Парк? Что?
   — Не знаю… Я не могу это увидеть. Просто у него в голове в какую-то минуту промелькнуло это слово.
   — О, это нам, конечно, здорово поможет, — с горькой иронией проговорил Дейн.
   — А чего ты от меня ждал? — резко ответила она. — Что он подумает: «Ага, сейчас я вламываюсь в дом, который находится по такому-то адресу, на такой-то улице, где собираюсь изнасиловать и убить такую-то леди». Так, что ли? Мышление человека не бывает таким конкретным и последовательным, оно более хаотично, в большей степени подсознательно! В любом случае я не телепатка.
   — Откуда же взялся кипарис?
   — Не знаю! Это просто ощущение. Убийца — очень мощный передатчик. Его мозг работает, как суперрадиостанция. Мысленные сигналы заглушают всю окружающую обстановку, — попыталась объяснить Марли.
   — Вы способны засечь его в данную минуту? — вдруг спросил, прищурившись, Трэммел.
   — В данную минуту я ни на что не способна. Я слишком устала. Да он, возможно, и не испускает сейчас импульсов, которые я смогла бы уловить.
   — Поясни, — попросил Дейн. Она взглянула на него, но тут же отвела глаза. Он смотрел на нее настолько пристально, что выдержать этот взгляд было просто невозможно. Его глаза манили с непреодолимой силой, и Марли боялась уступить этому натиску.
   — Интенсивность импульсов возрастает в нем по мере приближения дня убийства. Видимо, он не способен поддерживать в себе ярость на высоком уровне в течение длительного времени. Иначе у него просто не было бы нормальной жизни. Поэтому энергия достигает кульминационного уровня, на котором я уже могу ее «считывать», лишь непосредственно перед преступлением и во время его совершения. Потом импульсы быстро слабеют, и я теряю контакт. Скажем, в обоих случаях я уже не видела, как он покидал место преступления.
   — Тогда с пальцами все ясно, — сказал Дейн Трэммелу и тот согласно кивнул.
   — С пальцами? — недоуменно переспросила Марли.
   — Царапала ли его миссис Виник? — спросил Дейн, пропустив ее вопрос мимо ушей.
   В глазах Марли снова повис туман, она на минуту погрузилась в себя.
   — Не уверена. Она пыталась сопротивляться, отбивалась руками. Царапалась? Возможно. Но думаю, он даже не обращал на это внимания.
   «До определенного времени», — подумал Дейн. Теперь он понял, почему Марли не было ничего известно об отрезанных пальцах миссис Виник. Убийца был абсолютно спокоен, когда отрезал их. Царапины на своем теле он заметил уже после того, как в нем утихла звериная горячка. От прессы удалось скрыть то, что у жертвы были отрезаны пальцы. Дейн не собирался рассказывать об этом Марли, ей и так уже досталось. Кровавых подробностей, роившихся в ее сознании, хватило бы на тысячу кошмаров. Он не хотел усугублять ее страдания.
   — Помнишь, ты сказала, что тебе удалось почувствовать его в ту ночь, когда ты мне позвонила?
   — Да, да. Но образ был смутным, расплывчатым. Собственно, это не было видением. Я только почуяла зло, приближение опасности. Должно быть, в то время он выслеживал ее… — предположила Марли и замолчала, поняв, что ее догадка абсолютно верна. Убийца контролировал свою ярость, но презрение и ненависть на секунду вырвались из клетки, и Марли почувствовала это.
   Усталость вновь навалилась на нее, глаза стали слипаться. Спать, спать, опять свернуться калачиком и заснуть. Но хотелось, чтобы Дейн оставил ее в покое. Хотелось также забыться в его уютных объятиях. Марли хотела всего и одновременно ничего не хотела. Мысли роились в голове, и Марли не могла остановиться ни на одной из них, ибо на это не хватало сил.
   В следующую секунду она почувствовала на своих плечах сильные, уверенные руки Дейна. Он заставил ее лечь и снова накрыл покрывалом.
   — Спи, — сказал он своим низким успокаивающим голосом. — Я буду рядом.
   Марли сделала глубокий вдох и тут же провалилась в забытье.
   Худое смуглое лицо Трэммела помрачнело. Смерив ее взглядом, он проговорил:
   — Она абсолютно беспомощна. И так каждый раз?
   — Да. Сейчас она еще ничего. Видел бы ты ее вчера ночью и сегодня утром!
   — В таком случае остается только надеяться на то, что убийца не доберется до нее. Она перед ним будет совершенно беззащитна. Если его мысленная энергия настолько сильна, что может повергать ее в оцепенение даже на большом расстоянии, подумай, что же будет, если убийца начнет охоту именно за ней. Когда он настигнет ее, Марли ничем не сможет отгородиться.
   — Он до нее пальцем не дотронется, — хмуро сказал Дейн, произнеся эти слова как клятву. Что-что, а уж Марли он в обиду не даст. — Ты уже говорил с Боннесом?
   — Лейтенант пришел в ужас, когда узнал, что в городе, возможно, появился серийный убийца. Он предупредил, чтобы мы держали наши рты на замке. По крайней мере до тех пор, пока не станет ясно, что второе убийство действительно имело место. Ты бы видел его детский восторг, когда я предложил ему подключить к работе Марли. Ведь изначально-то это была его идея. Прямо не знаю, что и подумать про этих калифорнийцев. Может, они там рождаются с верой в волшебников?
   — Не смейся, — посоветовал Дейн. — Мы и сами теперь поверили.
   — Да, но мы не прыгаем от радости и не хлопаем в ладоши.
   — Боннес неплохой мужик. Немного чудаковатый, но неплохой. Я видел хуже.
   — Мы все видели, — тоном констатации факта заметил Трэммел.
   Взгляд Дейна задержался на лице спящей Марли, и брови его нахмуренно сдвинулись.
   — Кипарис, — пробормотал он задумчиво. Трэммел его мгновенно разгадал:
   — У тебя появилась какая-то мысль?
   — Возможно. Ведь она не сказала: кипарисовое дерево. Просто кипарис. А про дерево — это уже я присобачил.
   — Кипарис, Кипарис…
   Они переглянулись, продвигаясь мысленно к одной цели.
   — Может, это… — начал Трэммел.
   — …Адрес, — договорил за него Дейн, поднимаясь с дивана. — Я пойду возьму карту.
   Как и у всех полицейских, у него в машине лежала карта города.
   Через минуту они уже разложили ее на кухонном столе. Указательный палец Дейна пробежал по списку улиц, которые были пропечатаны в алфавитном порядке.
   — Черт возьми! Неужели застройщики не могли быть хоть немного изобретательнее?! Кипарис-авеню, Кипарис-драйв, Кипарис-лейн, Кипарис-роуд, Кипарис-терес, Кипарис-трейл…
   — И это еще не все, — сказал Трэммел, проверяя другой список. — Глянь-ка. Бульвар Олд Кипарис. Бент Кипарис-роуд. И вот тебе еще квартирный микрорайончик Кипарис-хиллз.
   — Да… — Дейн, зло морщась, сложил карту. — Бог его знает, сколько у нас названий со словом «Кипарис». Это тупик. Не можем же мы стучаться в дома по всему городу в поисках трупа? А если никто не будет отзываться? Взламывать?
   Трэммел пожал плечами.
   — За последние двадцать четыре часа ты делал это дважды. Тебе не привыкать.
   — Да, но у меня были смягчающие обстоятельства.
   — В одном ты прав: мы крепко застряли. Как бы мы ни были уверены в способностях Марли, Боннес ни за что не станет санкционировать подобный метод поиска. Люди станут звонить мэру домой, орать, что Орландо — это не полицейское государство и мы не имели никакого права нарушать неприкосновенность жилища. И они будут правы.
   — В таком случае остается только вернуться к нашим баранам и ждать.
   — Похоже.
   Раздражаться попусту не было смысла. Они понимали, что все равно от них ничего не зависит. Поэтому, немного погоревав, Дейн сменил пластинку:
   — Может, съездишь ко мне домой и привезешь что-нибудь из одежды? И бритвенный прибор. Сегодня утром пришлось довольствоваться бритвой Марли.
   — Это заметно, — сказал Трэммел, глядя на порез на щеке Дейна. — Ладно, нет проблем. — Он сверился с часами. — Время есть. У меня сегодня свидание, но я не буду далеко отходить от телефона.
   — Грейс? — лукаво поинтересовался Дейн. Трэммел поморщился.
   — Да, у меня свидание с Грейс. Что дальше?
   — Ничего, просто спросил.
   — Что же ты тогда усмехаешься, осел?
   Он уехал и вернулся через час, привезя Дейну одежду и бритвенный прибор.
   — В твоем гардеробе не из чего выбирать, — буркнул он, швырнув вещи на стул. Перевел взгляд на Марли, которая все еще спала. — Может, хоть ей удастся тебя переделать.
   — Очень возможно, — сказал Дейн и невинно спросил:
   — А что тебе не понравилось в моем гардеробе?
   Подобный вопрос не мог не спровоцировать Трэмме-ла на длинный монолог.
   — А что мне там могло понравиться?! — фыркнул он. — У тебя сплошные джинсы, к тому же заношенные. Один-единственный костюм, у которого такой вид, как будто ты приобрел его в магазине Армии Спасения. Штаны и спортивные пиджаки совершенно не сочетаются друг с другом, и наконец, самая отвратительная коллекция галстуков из всех, что мне до сих пор приходилось видеть! И ты действительно покупал все это барахло?! Платил деньги?!
   — Мм, а как же иначе? Где ты видел, чтобы в магазинах одежду давали бесплатно?
   — Да они должны были тебе еще приплатить за то, что ты избавил их от этого хлама!
   Пряча улыбку, Дейн взял вещи, отнес их в спальню к Марли и повесил в ее аккуратный платяной шкаф. Его одежда явно не вписывалась в антураж, но, отойдя на шаг назад, он даже загляделся на открывшееся его глазам зрелище. На душе стало хорошо от сознания того, что его вещи висят рядом с ее вещами. В ее шкафу. А если бы ее вещи висели рядом с его вещами? В его шкафу? Тоже хорошо. Вот только, прежде всего, ему пришлось бы хорошенько отдраить свой шкаф, иначе Марли просто не согласилась бы повесить в него свои платья.
   Трэммел уехал. Дейн какое-то время смотрел телевизор. Бейсбола не поймал, поэтому пришлось довольствоваться матчем из серии «плей-офф» баскетбольной лиги. Звук он приглушил, чтобы не мешать Марли.
   Дейн умел ждать. Это качество необходимо в засадах и при наблюдении за преступником. Когда ведешь слежку, тебя больше всего достает скука, а самое сильное желание — сходить в туалет по малой нужде. Нынешняя ситуация напоминала засаду. Ожидание казалось таким же невыносимо вечным. Но смысл был другой. Они ждали не для того, чтобы поймать преступника или предотвратить преступление. Преступление было уже совершено, они просто не знали: где и кто пострадал? Ждали, пока жертва «всплывет на поверхность». Пока тревога или подозрение не погонят кого-нибудь в молчаливый дом, чтобы проверить, все ли в порядке с подругой, соседкой, родственницей? И только тогда их ожиданию придет конец.