Страница:
Возможно, Джек был не в ее вкусе, но почему-то это ее больше не волновало.
— Сегодня заседание городского совета, — продолжал он, — так что я привезу тебя домой, потом поеду к себе, приму душ и сменю одежду. А после того как собрание закончится, вернусь сюда.
— Мне подождать тебя с ужином? — спросила она, словно они так поступали каждый день.
— Нет, не жди. Поешь сама. Если выберешь минутку. — Он бросил взгляд на Мидаса и ухмыльнулся. Тот снова задремал, задрав все четыре лапки в воздух.
Размышляя обо всем происшедшем, она позвонила матери узнать, готова ли та снова посидеть днем со щенком.
— Я приеду к тебе, — ответила Эвелин. — На мой взгляд, твоему огражденному заднему дворику цены нет. Я буду у тебя в восемь тридцать, так что ты спокойно успеешь на работу.
Позаботившись об этом, Дейзи повесила трубку и тут же стала тревожиться, как объяснить матери, почему Джек будет возить ее на работу. Вот объяснять его присутствие нужды не было: в конце концов, она взрослая женщина, и никому не должно быть дела до ее любовной жизни.
— Тебе придется уехать, — промолвила она. — Мама скоро приедет.
Он с трудом сдержал улыбку.
— Если ты накормишь меня завтраком, в восемь часов меня здесь не будет. Я съезжу домой, побреюсь, переоденусь и вернусь задолго до того, как тебе нужно ехать в твою библиотеку.
— Договорились, — поспешно согласилась она. — Приготовить миску каши недолго.
— И лепешки, — проныл он.
Она с досадой повернулась к плите.
— И яичницу с беконом…
Ну и пусть! Что такое приготовленный дома завтрак в сравнении с хлопотами, которые он взвалил на себя ради нее? Ему повезло, что она по привычке запаслась всеми необходимыми продуктами, забыв, что теперь ей нужно готовить лишь для себя. Каша по утрам и сандвич вечером — самая практичная еда, если садишься за стол одна.
Она положила бекон на сковородку и накрыла крышкой, чтобы жир не разбрызгивался по новой плите, затем достала растительное масло, муку и стала взбивать тесто для лепешек. Джек удивленно наблюдал за ее действиями.
— Я думал, ты возьмешь готовую смесь.
— У меня ее нет.
— Ты знаешь, как стряпать домашние лепешки?
— Разумеется. — Она достала из шкафчика новую сковородку для лепешек и обрызгала ее антипригарным спреем для готовки. Она не стала раскатывать тесто, а сделала, как приучила ее мать: отщипнула небольшой его кусочек, скатала в шарик, расплющила его легким ударом и положила на сковородку.
— Тетушка Бесси делала точно так же, — произнес он, завороженно глядя на ее руки. — Она называла их «удавленниками», потому что придавливала тесто, а не отрезала ножиком.
— Есть специальные ножики для лепешек, но они для жеманниц. — Обычно Дейзи стряпала столько лепешек, сколько она, мама и тетя Джо могли съесть за раз, но сейчас сообразила, что Джек съест их столько, сколько все они вместе. Плита продолжала греться, так что Дейзи проверила, как жарится бекон, и перевернула его.
Джек встал, налил себе еще чашку кофе, схватил с кухонного стола утреннюю хантсвиллскую газету и вернулся к обеденному столу. Дейзи накануне не успела даже мельком заглянуть в нее из-за Мидаса. Впрочем, она всегда могла прочесть ее в библиотеке.
Плита, достигнув заданной температуры, пикнула. Дейзи поставила печься лепешки и повернулась достать из холодильника яйца. При этом взгляд ее упал на фотографию на первой странице газеты. Мужчина показался ей знакомым, хотя она не могла сообразить откуда.
— Кто это? — Она, хмурясь, ткнула в портрет. Джек прочел заголовок.
— Его звали Чед Митчелл. Какой-то охотник нашел его тело утром в воскресенье.
— Я его знаю, — промолвила Дейзи.
Джек положил газету на стол, взгляд его зеленовато-серых глаз вдруг стал пронзительным.
— Откуда?
— Не уверена. Не могу точно вспомнить. — Она достала яйца. — Как ты хочешь: болтушку или глазунью?
— Болтушку.
Она разбила в миску четыре яйца, добавила немножко молока и взбила смесь вилкой.
— Пожалуйста, накрой на стол.
Он встал и начал открывать дверцы шкафов, пока не нашел тарелки и столовые приборы. Дейзи рассеянно смотрела на бекон, переворачивая его в последний раз.
— А-а! Вспомнила! — внезапно воскликнула она.
— Он посещал библиотеку?
— Нет, он был в клубе «Баффало». Он пытался потанцевать со мной в первый вечер, хотел купить мне колы, но драка началась раньше, чем он вернулся.
Джек поставил на стол тарелки и полностью сосредоточился на ее словах.
— Это был единственный раз, когда ты его видела?
Она склонила голову набок, как бы восстанавливая картину в памяти.
— Я не уверена.
— Что ты хочешь этим сказать? Или один раз, или нет.
— Я не уверена, — медленно повторила она. — Но кажется, я видела его на парковке клуба в субботний вечер… перед тем, как вошла внутрь. Он был еще с двумя людьми, а третий вышел из машины и присоединился к ним. Он не выглядел очень пьяным, когда вышел из клуба, но потом обмяк, и они положили его в кузов пикапа.
Джек отчаянно, почти сердито потер затылок.
— Господи Иисусе, — пробормотал он. Дейзи, слегка побледнев, смотрела на него.
— Ты думаешь, я была последней, кто видел его живым?
— Я думаю, что ты видела, как его убили, — резко произнес он.
— Но… но ведь не было выстрела… или чего-то такого… — Голос ее прервался, и она бессильно прислонилась к шкафчику.
Джек проглядел заметку, знакомясь с подробностями.
— Его закололи.
Она судорожно глотнула и побледнела еще сильнее. Джек потянулся было к ней, чтобы подхватить, но она взяла себя в руки и сделала то, что на протяжении столетий делали женщины, когда были взволнованы: занялась нормальным обычным делом. Она оторвала кусок бумажного полотенца, поместила его на тарелку и вытащила на него бекон, чтобы он стек.
Сдвинув в сторону сковородку, она взяла меньшую, обрызгала спреем для готовки, вылила туда взбитую яичную массу и поставила на горячую конфорку плиты. Затем проверила, как поживают лепешки, вытащила из холодильника масло и джем и поставила их на стол.
Джек огляделся вокруг.
— Я не хочу пользоваться сотовым. У тебя есть стационарная телефонная линия?
— В спальне.
Он встал и пошел в спальню. Дейзи занялась стряпней, помешивая яичницу, наблюдая, как поднимаются и начинают коричневеть лепешки. Через минуту Джек вернулся на кухню и сказал:
— Я поручил нескольким людям кое-что проверить, но боюсь, что один из тех мужчин на парковке заметил тебя и записал номер твоей машины.
Она стала еще сильнее мешать яичницу.
— Тогда позвони мэру и спроси у него, кто дал ему мой номер.
— С этим есть некоторая проблема.
— Какая?
— Мэр солгал мне, когда просил пробить номерной знак автомобиля на компьютере. Он может быть в этом замешан. — Джек помолчал. — Вероятно, он в этом замешан.
— Что будем делать?
— Я уже принял меры, чтобы никто тебя не нашел. Не говори никому, что ты переехала, скажи матери и тете, чтобы об этом не упоминали… Вообще-то позвони матери и попроси, чтобы она удостоверилась в том, что никто не следует сюда за ней.
Дейзи растерянно смотрела на него.
— Мама не Джеймс Бонд.
— Тогда скажи ей, чтобы машину вела твоя тетя. Думаю, эта женщина обыграет и Джеймса Бонда.
Кончилось тем, что ее матери позвонил сам Джек и спокойно объяснил, чего от нее хочет. Дейзи сосредоточилась на завтраке, потому что больше ничего не могла сообразить.
— И еще одно, — услышала она переговоры Джека с матерью. — У вас есть определитель номера звонящего? Сотрите его. Я не хочу, чтобы телефон Дейзи где-нибудь светился.
— Мне, наверное, нужно дать показания, — промолвила она, когда Джек положил трубку. — Ведь так?
— Как можно скорее. — Он снова взялся за телефон и нажал «повторный набор». Когда ее мать ответила, он сказал: — Дейзи сегодня на работу не пойдет. Позвоните… — Он обернулся на Дейзи, которая прошептала: «Кендре». — Кендре и скажите, чтобы справлялась с делами сама. Придумайте что-нибудь. Скажите, что у Дейзи зубы болят. — Повесив трубку, он произнес: — Если этот тип пытается перехватить тебя до того, как ты дашь показания и описание, а может, и опознать его на полицейских фото, самое важное сделать это как можно быстрее… Чтобы ему было нечего выигрывать.
— А разве я не должна быть живой, чтобы свидетельствовать в суде? — спросила она и мысленно возгордилась, что голос ее прозвучал ровно и спокойно. Она переложила пышную яичницу на блюдо, вынула из духовки идеально зарумянившиеся лепешки и выложила их в хлебницу, а затем перенесла все это на стол.
— Ты и будешь живой, — произнес Джек. — Обещаю.
Глава 20
— Сегодня заседание городского совета, — продолжал он, — так что я привезу тебя домой, потом поеду к себе, приму душ и сменю одежду. А после того как собрание закончится, вернусь сюда.
— Мне подождать тебя с ужином? — спросила она, словно они так поступали каждый день.
— Нет, не жди. Поешь сама. Если выберешь минутку. — Он бросил взгляд на Мидаса и ухмыльнулся. Тот снова задремал, задрав все четыре лапки в воздух.
Размышляя обо всем происшедшем, она позвонила матери узнать, готова ли та снова посидеть днем со щенком.
— Я приеду к тебе, — ответила Эвелин. — На мой взгляд, твоему огражденному заднему дворику цены нет. Я буду у тебя в восемь тридцать, так что ты спокойно успеешь на работу.
Позаботившись об этом, Дейзи повесила трубку и тут же стала тревожиться, как объяснить матери, почему Джек будет возить ее на работу. Вот объяснять его присутствие нужды не было: в конце концов, она взрослая женщина, и никому не должно быть дела до ее любовной жизни.
— Тебе придется уехать, — промолвила она. — Мама скоро приедет.
Он с трудом сдержал улыбку.
— Если ты накормишь меня завтраком, в восемь часов меня здесь не будет. Я съезжу домой, побреюсь, переоденусь и вернусь задолго до того, как тебе нужно ехать в твою библиотеку.
— Договорились, — поспешно согласилась она. — Приготовить миску каши недолго.
— И лепешки, — проныл он.
Она с досадой повернулась к плите.
— И яичницу с беконом…
Ну и пусть! Что такое приготовленный дома завтрак в сравнении с хлопотами, которые он взвалил на себя ради нее? Ему повезло, что она по привычке запаслась всеми необходимыми продуктами, забыв, что теперь ей нужно готовить лишь для себя. Каша по утрам и сандвич вечером — самая практичная еда, если садишься за стол одна.
Она положила бекон на сковородку и накрыла крышкой, чтобы жир не разбрызгивался по новой плите, затем достала растительное масло, муку и стала взбивать тесто для лепешек. Джек удивленно наблюдал за ее действиями.
— Я думал, ты возьмешь готовую смесь.
— У меня ее нет.
— Ты знаешь, как стряпать домашние лепешки?
— Разумеется. — Она достала из шкафчика новую сковородку для лепешек и обрызгала ее антипригарным спреем для готовки. Она не стала раскатывать тесто, а сделала, как приучила ее мать: отщипнула небольшой его кусочек, скатала в шарик, расплющила его легким ударом и положила на сковородку.
— Тетушка Бесси делала точно так же, — произнес он, завороженно глядя на ее руки. — Она называла их «удавленниками», потому что придавливала тесто, а не отрезала ножиком.
— Есть специальные ножики для лепешек, но они для жеманниц. — Обычно Дейзи стряпала столько лепешек, сколько она, мама и тетя Джо могли съесть за раз, но сейчас сообразила, что Джек съест их столько, сколько все они вместе. Плита продолжала греться, так что Дейзи проверила, как жарится бекон, и перевернула его.
Джек встал, налил себе еще чашку кофе, схватил с кухонного стола утреннюю хантсвиллскую газету и вернулся к обеденному столу. Дейзи накануне не успела даже мельком заглянуть в нее из-за Мидаса. Впрочем, она всегда могла прочесть ее в библиотеке.
Плита, достигнув заданной температуры, пикнула. Дейзи поставила печься лепешки и повернулась достать из холодильника яйца. При этом взгляд ее упал на фотографию на первой странице газеты. Мужчина показался ей знакомым, хотя она не могла сообразить откуда.
— Кто это? — Она, хмурясь, ткнула в портрет. Джек прочел заголовок.
— Его звали Чед Митчелл. Какой-то охотник нашел его тело утром в воскресенье.
— Я его знаю, — промолвила Дейзи.
Джек положил газету на стол, взгляд его зеленовато-серых глаз вдруг стал пронзительным.
— Откуда?
— Не уверена. Не могу точно вспомнить. — Она достала яйца. — Как ты хочешь: болтушку или глазунью?
— Болтушку.
Она разбила в миску четыре яйца, добавила немножко молока и взбила смесь вилкой.
— Пожалуйста, накрой на стол.
Он встал и начал открывать дверцы шкафов, пока не нашел тарелки и столовые приборы. Дейзи рассеянно смотрела на бекон, переворачивая его в последний раз.
— А-а! Вспомнила! — внезапно воскликнула она.
— Он посещал библиотеку?
— Нет, он был в клубе «Баффало». Он пытался потанцевать со мной в первый вечер, хотел купить мне колы, но драка началась раньше, чем он вернулся.
Джек поставил на стол тарелки и полностью сосредоточился на ее словах.
— Это был единственный раз, когда ты его видела?
Она склонила голову набок, как бы восстанавливая картину в памяти.
— Я не уверена.
— Что ты хочешь этим сказать? Или один раз, или нет.
— Я не уверена, — медленно повторила она. — Но кажется, я видела его на парковке клуба в субботний вечер… перед тем, как вошла внутрь. Он был еще с двумя людьми, а третий вышел из машины и присоединился к ним. Он не выглядел очень пьяным, когда вышел из клуба, но потом обмяк, и они положили его в кузов пикапа.
Джек отчаянно, почти сердито потер затылок.
— Господи Иисусе, — пробормотал он. Дейзи, слегка побледнев, смотрела на него.
— Ты думаешь, я была последней, кто видел его живым?
— Я думаю, что ты видела, как его убили, — резко произнес он.
— Но… но ведь не было выстрела… или чего-то такого… — Голос ее прервался, и она бессильно прислонилась к шкафчику.
Джек проглядел заметку, знакомясь с подробностями.
— Его закололи.
Она судорожно глотнула и побледнела еще сильнее. Джек потянулся было к ней, чтобы подхватить, но она взяла себя в руки и сделала то, что на протяжении столетий делали женщины, когда были взволнованы: занялась нормальным обычным делом. Она оторвала кусок бумажного полотенца, поместила его на тарелку и вытащила на него бекон, чтобы он стек.
Сдвинув в сторону сковородку, она взяла меньшую, обрызгала спреем для готовки, вылила туда взбитую яичную массу и поставила на горячую конфорку плиты. Затем проверила, как поживают лепешки, вытащила из холодильника масло и джем и поставила их на стол.
Джек огляделся вокруг.
— Я не хочу пользоваться сотовым. У тебя есть стационарная телефонная линия?
— В спальне.
Он встал и пошел в спальню. Дейзи занялась стряпней, помешивая яичницу, наблюдая, как поднимаются и начинают коричневеть лепешки. Через минуту Джек вернулся на кухню и сказал:
— Я поручил нескольким людям кое-что проверить, но боюсь, что один из тех мужчин на парковке заметил тебя и записал номер твоей машины.
Она стала еще сильнее мешать яичницу.
— Тогда позвони мэру и спроси у него, кто дал ему мой номер.
— С этим есть некоторая проблема.
— Какая?
— Мэр солгал мне, когда просил пробить номерной знак автомобиля на компьютере. Он может быть в этом замешан. — Джек помолчал. — Вероятно, он в этом замешан.
— Что будем делать?
— Я уже принял меры, чтобы никто тебя не нашел. Не говори никому, что ты переехала, скажи матери и тете, чтобы об этом не упоминали… Вообще-то позвони матери и попроси, чтобы она удостоверилась в том, что никто не следует сюда за ней.
Дейзи растерянно смотрела на него.
— Мама не Джеймс Бонд.
— Тогда скажи ей, чтобы машину вела твоя тетя. Думаю, эта женщина обыграет и Джеймса Бонда.
Кончилось тем, что ее матери позвонил сам Джек и спокойно объяснил, чего от нее хочет. Дейзи сосредоточилась на завтраке, потому что больше ничего не могла сообразить.
— И еще одно, — услышала она переговоры Джека с матерью. — У вас есть определитель номера звонящего? Сотрите его. Я не хочу, чтобы телефон Дейзи где-нибудь светился.
— Мне, наверное, нужно дать показания, — промолвила она, когда Джек положил трубку. — Ведь так?
— Как можно скорее. — Он снова взялся за телефон и нажал «повторный набор». Когда ее мать ответила, он сказал: — Дейзи сегодня на работу не пойдет. Позвоните… — Он обернулся на Дейзи, которая прошептала: «Кендре». — Кендре и скажите, чтобы справлялась с делами сама. Придумайте что-нибудь. Скажите, что у Дейзи зубы болят. — Повесив трубку, он произнес: — Если этот тип пытается перехватить тебя до того, как ты дашь показания и описание, а может, и опознать его на полицейских фото, самое важное сделать это как можно быстрее… Чтобы ему было нечего выигрывать.
— А разве я не должна быть живой, чтобы свидетельствовать в суде? — спросила она и мысленно возгордилась, что голос ее прозвучал ровно и спокойно. Она переложила пышную яичницу на блюдо, вынула из духовки идеально зарумянившиеся лепешки и выложила их в хлебницу, а затем перенесла все это на стол.
— Ты и будешь живой, — произнес Джек. — Обещаю.
Глава 20
Сайкс сделал то, чего никогда раньше не позволял себе: ясным ранним утром вторника он позвонил Темплу Нолану домой. Где бы ни работала та блондинка, он хотел быть там заранее, чтобы, если возможно, перехватить ее или последовать за ней с работы, когда она поедет домой. Это обещало долгий день, но он был человеком терпеливым.
Темпл ответил с третьего звонка, еще сонным голосом.
— Алло?
— Это я.
— Сайкс! — Темпл мгновенно пробудился. — Ради Бога, зачем ты звонишь мне сюда?
— Эта Майнор так и не появилась по тому адресу, что вы мне дали. Вы уверены, что она живет там?
— Уверен. Она живет и жила там всю жизнь.
Это ответило на один невысказанный вопрос Сайкса: мэр определенно знал эту женщину лично.
— Значит, прошлой ночью она осталась где-то еще. Может, у нее есть друг?
— У Дейзи Майнор? Маловероятно, — усомнился Темпл.
— Ну-ну! Если она развлекается в клубе «Баффало», она точно не мать Тереза.
— Пожалуй, — неохотно согласился Темпл. — И волосы она высветлила. Вот черт!
— Есть и хорошие новости: она вроде бы ни о чем не подозревает.
— Тогда, может быть, нам об этом забыть?..
— Нет, — решительно возразил Сайкс. — Она болтающаяся нитка. Здесь скоро будет партия русских. Ты хочешь рисковать тем, что эта Майнор испортит нам всю игру? Я не думаю, что Филлипс хорошо отнесется к потере таких больших денег. Русские стоят в три раза дороже любой другой нашей поставки.
— Вот дерьмо.
Услышав согласие в голосе собеседника, Сайкс спросил:
— Так где она работает? Если сумею, я схвачу ее этим утром, а может, в перерыв на ленч. Если нет, то прослежу ее, когда пойдет с работы, и достану ее тогда.
— Она чертова библиотекарша, — произнес Темпл.
— Библиотекарша?
— В публичной библиотеке Хилсборо. Ее дверь рядом с дверью городского совета. Она открывает библиотеку в девять и вроде бы до ленча работает одна. Но там тебе схватить ее не удастся. В городской совет и полицейский участок входит и выходит слишком много людей, и из обоих мест хорошо видна парковка библиотеки.
— Тогда я прослежу ее в час ленча и посмотрю. Может, выпадет шанс. Не волнуйся. Так или иначе, но сегодня я с ней покончу. Уберу.
Когда оба мужчины положили трубки, в спальне Дженнифер Нолан тихонько нажала на разъединяющую кнопку и придерживала ее, пока не опустила трубку на рычаг. Она много лет подслушивала разговоры Темпла. Это было некое болезненное пристрастие, которому она не могла противиться. Она слушала, как он назначал свидания множеству разных женщин, которым она потеряла счет, но всякий раз, как это происходило, часть ее души умирала еще чуть-чуть. За долгие годы она не раз пыталась набраться самоуважения и развестись с ним, но всегда оказывалось легче притупить сознание спиртным и другими мужчинами. Иногда она способна была выпить столько, что могла обмануть себя мыслью, будто этими другими мужчинами причиняет ему ту же боль, какую его женщины наносили ей. Но даже это жалкое утешение было утрачено, после того как он стал просить ее спать с теми мужчинами, которым хотел отплатить за услугу.
Элтон Филлипс был одним из этих мужчин, и с тех пор Дженнифер активно возненавидела мужа. Она ненавидела с яростью, разъедавшей ее, как кислота. Он знал, должен был понимать, что представлял собой Филлипс, и все-таки послал ее к нему. В замкнутом пространстве спальни Филлипса она кричала и плакала… просила милости… а под конец просто терпела, моля Бога дать ей силы вынести все и не умереть… пока не дошла до точки, когда стала молиться о смерти.
Однако он убивать ее не собирался: в этом не было нужды. Он был уверен, что Темпл сможет держать ее под контролем, хотя она все равно не пошла бы в полицию. Ей категорически не хотелось, чтобы ее дети узнали, что с ней проделали или какую роль сыграл в этом их отец. Джейсон и Пейдж и так едва ее выносили, из-за спиртного давно махнув на нее рукой. Если они еще узнают о других мужчинах — а Дженнифер не сомневалась, что об этом Темпл позаботится, — они, без сомнения, повернутся к ней спиной.
Заметил ли Темпл, что она, придя в себя после… насилия… нападения Филлипса, потеряла охоту заниматься сексом? Теперь она едва это терпела, и то если перед этим как следует напилась. Темпл отнял у нее даже это удовольствие, каким бы жалким оно ни было. У нее ничего не осталось, кроме ее детей.
Так, может быть, сейчас, только что, Темпл дал ей средство избавиться от него и сохранить Джейсона и Пейдж?
Она постаралась припомнить все, что услышала. Темпл произнес мужское имя, что-то вроде Лайке… Нет… Сайкс. Что-то было сказано о прибытии партии русских… Какая-то полная бессмыслица. Она не могла себе представить, что Темпл ввязался в доставку незаконных имигрантов. Он постоянно и громогласно вещал, что стране нужно лучше укреплять границы и не допустить проникновения этих бродяг. Но еще она знала, что если в этом замешан Элтон, дело должно быть мерзейшим.
Да, был еще странный разговор о Дейзи Майнор… Дженнифер была уверена, что все расслышала правильно. Дейзи была «выбившейся ниткой», а выбившиеся нитки нужно обрезать. Дженнифер знала, что это значит, хотя понять не могла, каким образом Дейзи может быть связана с Темплом. Это не имело никакого смысла. Темпл всегда обращал внимание на шикарных женщин, которые знали правила игры и не доставляли ему хлопот. А по разговору получалось, что с Дейзи хлопот не оберешься. Этот человек, Сайкс, собирался ее «убрать». Имелось в виду ее убить.
Нужно срочно рассказать об этом кому-нибудь. Но кому? Логичным было бы обратиться в местное отделение полиции, но воспримут ли они ее всерьез? И насколько? Их мэр намеревается убить библиотекаршу!.. И еще он поставляет сюда контрабандой русских! Очень правдоподобно. Разумеется.
Но ей хотя бы нужно предупредить Дейзи. Дженнифер потянулась к телефону у постели, но остановилась, не коснувшись трубки. Если она научилась прослушивать звонки Темпла, он вполне может делать то же самое.
У нее было время до ленча: именно тогда Сайкс собирается попытаться захватить Дейзи.
Кому же ей позвонить? В подразделение шерифа округа Джексон? В Хантсвиллское отделение ФБР? В Службу иммиграции? Нет, подумала она, шерифу звонить не стоит: с теми связями, которые установил Темпл, они могут оказаться друзьями. В Хантсвилле Темпл тоже проводил много времени, но мог ли он иметь влияние на тамошних федералов? Наверное. Хотя меньше всего ей хотелось недооценить его. У нее будет всего один шанс сбежать от него и при этом не потерять остатки симпатии детей.
Она попробовала все обдумать. Этим она не занималась бог знает сколько времени. Не позволяла себе. У нее не было друзей, к которым она могла бы обратиться за помощью или советом. Родители ее переехали во Флориду, а единственный брат не разговаривал с ней годами. Она даже не была уверена, есть ли у нее номер его телефона. Когда же она стала такой изолированной от всех?
Ей нужно было что-то предпринять, хотя бы просто поехать в библиотеку и предупредить Дейзи. Ей, собственно говоря, даже не нужно никуда ездить: она просто-напросто дождется, когда Темпл уедет из дома, чтобы не подслушал, и позвонит Дейзи по телефону. На ближайшее время этого хватит, а потом ей надо придумать что-то, чтобы остановить Элтона Филлипса и ее мужа. Прекратить их сотрудничество раз и навсегда.
Эвелин бросила все дела, оделась и поехала. Едва войдя в дом Дейзи, она впилась в Джека пронзительным материнским взглядом и поинтересовалась:
— Что происходит? Почему вы считаете, что за мной могут следить? Отчего нельзя никому говорить, куда переехала Дейзи, и зачем я должна стереть из телефонного определителя звонка ее номер?
— Потому что, возможно, она стала свидетельницей убийства, — ответил Джек, относя в раковину пустую тарелку.
— Господи Боже! — простонала Эвелин, опускаясь на стул, с которого он поднялся. Мидас заплясал вокруг ее ног в бурном приветствии, и она машинально нагнулась, чтобы его погладить.
— Тело было обнаружено в округе Мэдисон, поэтому сейчас я везу ее в Хантсвилл для дачи свидетельских показаний. Но меня тревожит то, что кто-то записал номер ее машины и выяснил, кто владелец. Значит, не исключено, что этот кто-то пытается ее найти. Возможно, я реагирую чересчур бурно, но пока все это не утрясется, буду ее прятать.
— Нет, вы тревожитесь не чересчур. Вы же говорите о моей дочери. Делайте то, что считаете нужным, чтобы ее защитить. Слышите?!
— Да, мэм. А вы тем временем предупредите всех в вашей семье, чтобы не отвечали ни на какие вопросы о ней. Не давайте никому никакой информации, даже мэру. Он может быть в этом замешан.
— Боже мой! — растерянно повторила Эвелин. — Темпл Нолан?
— Это он велел мне установить владельца ее номерного знака.
— Но этому, наверное, есть вполне невинное объяснение…
— Поставите ли вы жизнь Дейзи на такой малый шанс?
— Нет. Конечно, нет.
Пока они разговаривали, Дейзи методично убирала кухню. Лоб ее хмурили тяжкие размышления.
— Если мэр Нолан в этом замешан, тогда… он же знает всех нас: маму, тетю Джо, Бет и меня. Значит, никто из них не находится в безопасности. Если их цель — найти меня. Он знает, что я сделаю все, чтобы их защитить. — Она посмотрела на Джека глазами, ставшими особенно яркими на побледневшем лице. — Можешь ты обезопасить их всех? Не только Бет, но и Натана и детей?
Джек помедлил в нерешительности, затем сказал ей правду:
— Какое-то время да. А потом возникнут проблемы с финансами. Полицейские не могут выполнять охранные функции неопределенное время.
— Тогда, если я не смогу опознать одного из этих людей по полицейским фотографиям, или если убийство не будет быстро раскрыто, или это вообще сделал кто-то другой… мы столкнулись с затяжной ситуацией.
Джек кивнул, глядя ей прямо в глаза. Он предпочел бы, чтобы она не сумела так четко оценить ситуацию, но она была слишком умна и начитанна и, так или иначе, пришла бы к этому выводу. Вглядываясь в ее выразительное лицо, он практически мог читать ее мысли.
— Не зови неприятности, у нас и так их хватает на сегодня. Будем делать по одному шагу за раз. Ты дашь свидетельские показания, опишешь всех трех людей. Начнем с этого и посмотрим, что дальше.
— Ладно. Но сию минуту я хочу, чтобы мою семью не просто охраняли. Пусть они уедут. — Она повернулась к Эвелин: — Как насчет недели в горах? Ты, тетя Джо и Бет с семьей?
— Я не оставлю тебя, когда творится такое! — яростно произнесла Эвелин.
— Я буду в большей безопасности, если вас здесь не будет, — подчеркнула Дейзи с неопровержимой логикой.
Эвелин заколебалась, разрываясь между здравым смыслом и материнским инстинктом.
— Во-первых, — продолжала Дейзи, — полиции будет легче охранять одного человека, чем семерых. Во-вторых, я не буду отвлекаться, думая о том, целы вы или нет, а значит, не наделаю каких-нибудь ошибок.
— Она права, — кивнул Джек, подкрепляя ее доводы своим авторитетом. — Соберите вещи и поскорее уезжайте из города. До отъезда я прикреплю к вам парочку полицейских для охраны и договорюсь с Хантсвиллским отделением, чтобы они сделали то же самое для семьи Бет.
— А что будет со щенком? — Эвелин посмотрела на Мидаса, который жизнерадостно грыз ножку стула. — Кто позаботится о нем?
Дейзи проследила ее взгляд и накинулась на него.
— О нет, Мидас. Нет и нет, — сурово заявила она, подбирая его на руки. Если он и оценил прозвучавшую укоризну, она явно не приглушила радостное расположение его духа, потому что хвостик завилял еще отчаяннее, а язычок заработал по ее лицу, приветствуя внимание хозяйки. — Мне явно еще долго не придется ходить на работу, так что заниматься им буду я.
— Так его имя — Мидас? — произнесла Эвелин тоном, который выражал согласие, пусть неохотное, поручить дочь заботам Джека.
Дейзи потерлась носом о плюшевый мех, чтобы скрыть внезапно набежавшие слезы.
— Так назвал его Джек. Он предложил или так, или Мохнатик.
Джек шагнул вперед, потому что ситуация готова была перерасти в слишком эмоциональную.
— Дамы, у вас еще много дел. Я сделаю несколько звонков, миссис Майнор, и двое моих помощников встретят вас у дома, когда вы туда приедете.
— Господи, — только и сказала она, берясь за телефонную трубку. — Мне лучше предупредить Джо.
Через тридцать секунд она уже вышла из дверей, напутствуемая словами Джека:
— Позвоните Бет и скажите, чтобы собирала вещи. Как, по-вашему, Натан уже на работе?
— Нет, у него вторая смена.
— Отлично. Я позвоню в Хантсвилл и договорюсь о немедленной их охране. Если у него возникнут проблемы с начальством, дайте мне знать, и я все улажу.
Эвелин, кивая, спустилась по ступенькам крыльца. Внезапно она остановилась и обернулась к нему:
— Я хочу, чтобы вы уяснили себе одну вещь.
— Какую? — поинтересовался он, настороженный тем, как она прищурилась.
— Я чертовски хорошая теща, хоть и говорю об этом сама. Но еще лучший из меня выйдет враг, если вы допустите, чтобы с моей дочерью что-нибудь случилось.
— Да, мэм, — кивнул он, прекрасно ее понимая. Дейзи круглыми от удивления глазами смотрела на мать.
— Она тебе угрожала! — недоверчиво уточнила она.
— И очень даже сурово.
— И… и эта фраза насчет тещи…
— Давай поговорим об этом позже. Собирайся. — Он провел огрубевшей ладонью по лицу так, что затрещала щетина. — Не возражаешь, если я позаимствую твою бритву? Мне не хочется оставлять тебя одну и ехать домой, чтобы побриться.
Дейзи собиралась, а он звонил из спальни по телефону. Она высовывалась из ванной, стараясь услышать, что он говорит, но почти ничего не смогла разобрать. Наконец она сдалась и сосредоточилась на своих занятиях, посматривая в зеркало. У нее было ощущение, что все происходящее нереально. Она обычная библиотекарша, Дейзи Май нор, прожившая всю жизнь в маленьком городке. Люди, ей подобные, никогда не ожидают, что с ними может случиться такое! Но она решила отправиться охотиться на мужа, а теперь кто-то охотится за ней! Да-а, кругом открылся сезон охоты.
В ванную заглянул Джек:
— Все о’кей: с твоей семьей все согласовано. Мои помощники сопроводят твою мать и тетю Джо в дом Бет. Они уже через пару часов будут вне пределов досягаемости.
— Ну и отлично. — Она наклонилась ближе к зеркалу и нанесла на губы немного блеска, затем сделала шаг назад. — Ванная твоя. Бритва в медицинском шкафчике.
Джек посмотрел вниз на Мидаса, который, разумеется, последовал за ними в ванную и теперь, плюхнувшись на брюшко, с упоением грыз шнурки на его ботинках.
— У тебя есть клетка или ящик, куда мы могли бы посадить его на время нашего отсутствия?
— Нет, но это не важно. — Она нагнулась и оттащила щенка от его добычи. — Мы забираем его с собой. — И, произнеся это, направилась одеваться.
Темпл задержался за завтраком, привычно состоявшим из стакана свежевыжатого апельсинового сока и рогалика со сливочным сыром. Обычно он уходил из дома около восьми тридцати, но сегодня медлил, хотя было уже восемь сорок пять. Патриция, их кухарка и экономка, покинула кухню, чтобы заняться уборкой спален и стиркой.
Дженнифер не завтракала. Она редко ела по утрам, потому что ее мутило из-за вчерашней выпивки. Сегодня тошнота была вызвана натянутыми нервами. Она сидела и медленно тянула кофе, мечтая подлить в чашку хоть капельку виски, но не осмеливаясь сделать это. Если она добавит одну капельку, то не удержится и прибавит вторую, и скоро от кофе ничего не останется. Руки ее дрожали, и она сжимала пальцы вокруг чашки, молясь, чтобы эта дрожь прекратилась. И чтобы Темпл поскорее ушел, потому что не знала, сколько еще сможет продержаться.
Он с ней, как обычно, не разговаривал. Они жили в одном доме, но вели почти абсолютно раздельную жизнь. Он больше не рассказывал ей, когда и на каких общественных встречах ее могли ждать как жену мэра. Он не сообщал ей ни куда пойдет, ни когда ждать его домой. Он не делился с ней событиями дня. Не упоминал даже, если ему звонили дети, хотя она догадывалась по их словам, что делали они это регулярно. Должно быть, он общался с ними по рабочему телефону.
Ей подумалось, что она уже потеряла их безвозвратно. И от этой мысли горечь поднялась ко рту мучительным пузырем боли. Ее малыши… они выросли. Но какая-то часть материнского сердца всегда помнила то время, когда они только-только появились на свет из ее тела, когда были крохотными и беспомощными, а она была их миром… и они принадлежали ей.
Ее дети ее стеснялись. Они не желали с ней говорить, чувствовали себя неловко рядом с ней. Это сделал Темпл, но с ее помощью. Она искала утешения в бутылке, вместо того чтобы смотреть правде в глаза: мужчина, которого она любила, не любил ее… никогда не любил и никогда не полюбит. Она была для него лишь средством достижения цели. Ей следовало бы взять детей и уйти от него, и каким бы мерзким ни был развод — а о том, чтобы он был мерзким, Темпл наверняка позаботился бы, — но тогда она сохранила бы гордость. И ее дети не смотрели бы на нее с презрением.
Темпл ответил с третьего звонка, еще сонным голосом.
— Алло?
— Это я.
— Сайкс! — Темпл мгновенно пробудился. — Ради Бога, зачем ты звонишь мне сюда?
— Эта Майнор так и не появилась по тому адресу, что вы мне дали. Вы уверены, что она живет там?
— Уверен. Она живет и жила там всю жизнь.
Это ответило на один невысказанный вопрос Сайкса: мэр определенно знал эту женщину лично.
— Значит, прошлой ночью она осталась где-то еще. Может, у нее есть друг?
— У Дейзи Майнор? Маловероятно, — усомнился Темпл.
— Ну-ну! Если она развлекается в клубе «Баффало», она точно не мать Тереза.
— Пожалуй, — неохотно согласился Темпл. — И волосы она высветлила. Вот черт!
— Есть и хорошие новости: она вроде бы ни о чем не подозревает.
— Тогда, может быть, нам об этом забыть?..
— Нет, — решительно возразил Сайкс. — Она болтающаяся нитка. Здесь скоро будет партия русских. Ты хочешь рисковать тем, что эта Майнор испортит нам всю игру? Я не думаю, что Филлипс хорошо отнесется к потере таких больших денег. Русские стоят в три раза дороже любой другой нашей поставки.
— Вот дерьмо.
Услышав согласие в голосе собеседника, Сайкс спросил:
— Так где она работает? Если сумею, я схвачу ее этим утром, а может, в перерыв на ленч. Если нет, то прослежу ее, когда пойдет с работы, и достану ее тогда.
— Она чертова библиотекарша, — произнес Темпл.
— Библиотекарша?
— В публичной библиотеке Хилсборо. Ее дверь рядом с дверью городского совета. Она открывает библиотеку в девять и вроде бы до ленча работает одна. Но там тебе схватить ее не удастся. В городской совет и полицейский участок входит и выходит слишком много людей, и из обоих мест хорошо видна парковка библиотеки.
— Тогда я прослежу ее в час ленча и посмотрю. Может, выпадет шанс. Не волнуйся. Так или иначе, но сегодня я с ней покончу. Уберу.
Когда оба мужчины положили трубки, в спальне Дженнифер Нолан тихонько нажала на разъединяющую кнопку и придерживала ее, пока не опустила трубку на рычаг. Она много лет подслушивала разговоры Темпла. Это было некое болезненное пристрастие, которому она не могла противиться. Она слушала, как он назначал свидания множеству разных женщин, которым она потеряла счет, но всякий раз, как это происходило, часть ее души умирала еще чуть-чуть. За долгие годы она не раз пыталась набраться самоуважения и развестись с ним, но всегда оказывалось легче притупить сознание спиртным и другими мужчинами. Иногда она способна была выпить столько, что могла обмануть себя мыслью, будто этими другими мужчинами причиняет ему ту же боль, какую его женщины наносили ей. Но даже это жалкое утешение было утрачено, после того как он стал просить ее спать с теми мужчинами, которым хотел отплатить за услугу.
Элтон Филлипс был одним из этих мужчин, и с тех пор Дженнифер активно возненавидела мужа. Она ненавидела с яростью, разъедавшей ее, как кислота. Он знал, должен был понимать, что представлял собой Филлипс, и все-таки послал ее к нему. В замкнутом пространстве спальни Филлипса она кричала и плакала… просила милости… а под конец просто терпела, моля Бога дать ей силы вынести все и не умереть… пока не дошла до точки, когда стала молиться о смерти.
Однако он убивать ее не собирался: в этом не было нужды. Он был уверен, что Темпл сможет держать ее под контролем, хотя она все равно не пошла бы в полицию. Ей категорически не хотелось, чтобы ее дети узнали, что с ней проделали или какую роль сыграл в этом их отец. Джейсон и Пейдж и так едва ее выносили, из-за спиртного давно махнув на нее рукой. Если они еще узнают о других мужчинах — а Дженнифер не сомневалась, что об этом Темпл позаботится, — они, без сомнения, повернутся к ней спиной.
Заметил ли Темпл, что она, придя в себя после… насилия… нападения Филлипса, потеряла охоту заниматься сексом? Теперь она едва это терпела, и то если перед этим как следует напилась. Темпл отнял у нее даже это удовольствие, каким бы жалким оно ни было. У нее ничего не осталось, кроме ее детей.
Так, может быть, сейчас, только что, Темпл дал ей средство избавиться от него и сохранить Джейсона и Пейдж?
Она постаралась припомнить все, что услышала. Темпл произнес мужское имя, что-то вроде Лайке… Нет… Сайкс. Что-то было сказано о прибытии партии русских… Какая-то полная бессмыслица. Она не могла себе представить, что Темпл ввязался в доставку незаконных имигрантов. Он постоянно и громогласно вещал, что стране нужно лучше укреплять границы и не допустить проникновения этих бродяг. Но еще она знала, что если в этом замешан Элтон, дело должно быть мерзейшим.
Да, был еще странный разговор о Дейзи Майнор… Дженнифер была уверена, что все расслышала правильно. Дейзи была «выбившейся ниткой», а выбившиеся нитки нужно обрезать. Дженнифер знала, что это значит, хотя понять не могла, каким образом Дейзи может быть связана с Темплом. Это не имело никакого смысла. Темпл всегда обращал внимание на шикарных женщин, которые знали правила игры и не доставляли ему хлопот. А по разговору получалось, что с Дейзи хлопот не оберешься. Этот человек, Сайкс, собирался ее «убрать». Имелось в виду ее убить.
Нужно срочно рассказать об этом кому-нибудь. Но кому? Логичным было бы обратиться в местное отделение полиции, но воспримут ли они ее всерьез? И насколько? Их мэр намеревается убить библиотекаршу!.. И еще он поставляет сюда контрабандой русских! Очень правдоподобно. Разумеется.
Но ей хотя бы нужно предупредить Дейзи. Дженнифер потянулась к телефону у постели, но остановилась, не коснувшись трубки. Если она научилась прослушивать звонки Темпла, он вполне может делать то же самое.
У нее было время до ленча: именно тогда Сайкс собирается попытаться захватить Дейзи.
Кому же ей позвонить? В подразделение шерифа округа Джексон? В Хантсвиллское отделение ФБР? В Службу иммиграции? Нет, подумала она, шерифу звонить не стоит: с теми связями, которые установил Темпл, они могут оказаться друзьями. В Хантсвилле Темпл тоже проводил много времени, но мог ли он иметь влияние на тамошних федералов? Наверное. Хотя меньше всего ей хотелось недооценить его. У нее будет всего один шанс сбежать от него и при этом не потерять остатки симпатии детей.
Она попробовала все обдумать. Этим она не занималась бог знает сколько времени. Не позволяла себе. У нее не было друзей, к которым она могла бы обратиться за помощью или советом. Родители ее переехали во Флориду, а единственный брат не разговаривал с ней годами. Она даже не была уверена, есть ли у нее номер его телефона. Когда же она стала такой изолированной от всех?
Ей нужно было что-то предпринять, хотя бы просто поехать в библиотеку и предупредить Дейзи. Ей, собственно говоря, даже не нужно никуда ездить: она просто-напросто дождется, когда Темпл уедет из дома, чтобы не подслушал, и позвонит Дейзи по телефону. На ближайшее время этого хватит, а потом ей надо придумать что-то, чтобы остановить Элтона Филлипса и ее мужа. Прекратить их сотрудничество раз и навсегда.
Эвелин бросила все дела, оделась и поехала. Едва войдя в дом Дейзи, она впилась в Джека пронзительным материнским взглядом и поинтересовалась:
— Что происходит? Почему вы считаете, что за мной могут следить? Отчего нельзя никому говорить, куда переехала Дейзи, и зачем я должна стереть из телефонного определителя звонка ее номер?
— Потому что, возможно, она стала свидетельницей убийства, — ответил Джек, относя в раковину пустую тарелку.
— Господи Боже! — простонала Эвелин, опускаясь на стул, с которого он поднялся. Мидас заплясал вокруг ее ног в бурном приветствии, и она машинально нагнулась, чтобы его погладить.
— Тело было обнаружено в округе Мэдисон, поэтому сейчас я везу ее в Хантсвилл для дачи свидетельских показаний. Но меня тревожит то, что кто-то записал номер ее машины и выяснил, кто владелец. Значит, не исключено, что этот кто-то пытается ее найти. Возможно, я реагирую чересчур бурно, но пока все это не утрясется, буду ее прятать.
— Нет, вы тревожитесь не чересчур. Вы же говорите о моей дочери. Делайте то, что считаете нужным, чтобы ее защитить. Слышите?!
— Да, мэм. А вы тем временем предупредите всех в вашей семье, чтобы не отвечали ни на какие вопросы о ней. Не давайте никому никакой информации, даже мэру. Он может быть в этом замешан.
— Боже мой! — растерянно повторила Эвелин. — Темпл Нолан?
— Это он велел мне установить владельца ее номерного знака.
— Но этому, наверное, есть вполне невинное объяснение…
— Поставите ли вы жизнь Дейзи на такой малый шанс?
— Нет. Конечно, нет.
Пока они разговаривали, Дейзи методично убирала кухню. Лоб ее хмурили тяжкие размышления.
— Если мэр Нолан в этом замешан, тогда… он же знает всех нас: маму, тетю Джо, Бет и меня. Значит, никто из них не находится в безопасности. Если их цель — найти меня. Он знает, что я сделаю все, чтобы их защитить. — Она посмотрела на Джека глазами, ставшими особенно яркими на побледневшем лице. — Можешь ты обезопасить их всех? Не только Бет, но и Натана и детей?
Джек помедлил в нерешительности, затем сказал ей правду:
— Какое-то время да. А потом возникнут проблемы с финансами. Полицейские не могут выполнять охранные функции неопределенное время.
— Тогда, если я не смогу опознать одного из этих людей по полицейским фотографиям, или если убийство не будет быстро раскрыто, или это вообще сделал кто-то другой… мы столкнулись с затяжной ситуацией.
Джек кивнул, глядя ей прямо в глаза. Он предпочел бы, чтобы она не сумела так четко оценить ситуацию, но она была слишком умна и начитанна и, так или иначе, пришла бы к этому выводу. Вглядываясь в ее выразительное лицо, он практически мог читать ее мысли.
— Не зови неприятности, у нас и так их хватает на сегодня. Будем делать по одному шагу за раз. Ты дашь свидетельские показания, опишешь всех трех людей. Начнем с этого и посмотрим, что дальше.
— Ладно. Но сию минуту я хочу, чтобы мою семью не просто охраняли. Пусть они уедут. — Она повернулась к Эвелин: — Как насчет недели в горах? Ты, тетя Джо и Бет с семьей?
— Я не оставлю тебя, когда творится такое! — яростно произнесла Эвелин.
— Я буду в большей безопасности, если вас здесь не будет, — подчеркнула Дейзи с неопровержимой логикой.
Эвелин заколебалась, разрываясь между здравым смыслом и материнским инстинктом.
— Во-первых, — продолжала Дейзи, — полиции будет легче охранять одного человека, чем семерых. Во-вторых, я не буду отвлекаться, думая о том, целы вы или нет, а значит, не наделаю каких-нибудь ошибок.
— Она права, — кивнул Джек, подкрепляя ее доводы своим авторитетом. — Соберите вещи и поскорее уезжайте из города. До отъезда я прикреплю к вам парочку полицейских для охраны и договорюсь с Хантсвиллским отделением, чтобы они сделали то же самое для семьи Бет.
— А что будет со щенком? — Эвелин посмотрела на Мидаса, который жизнерадостно грыз ножку стула. — Кто позаботится о нем?
Дейзи проследила ее взгляд и накинулась на него.
— О нет, Мидас. Нет и нет, — сурово заявила она, подбирая его на руки. Если он и оценил прозвучавшую укоризну, она явно не приглушила радостное расположение его духа, потому что хвостик завилял еще отчаяннее, а язычок заработал по ее лицу, приветствуя внимание хозяйки. — Мне явно еще долго не придется ходить на работу, так что заниматься им буду я.
— Так его имя — Мидас? — произнесла Эвелин тоном, который выражал согласие, пусть неохотное, поручить дочь заботам Джека.
Дейзи потерлась носом о плюшевый мех, чтобы скрыть внезапно набежавшие слезы.
— Так назвал его Джек. Он предложил или так, или Мохнатик.
Джек шагнул вперед, потому что ситуация готова была перерасти в слишком эмоциональную.
— Дамы, у вас еще много дел. Я сделаю несколько звонков, миссис Майнор, и двое моих помощников встретят вас у дома, когда вы туда приедете.
— Господи, — только и сказала она, берясь за телефонную трубку. — Мне лучше предупредить Джо.
Через тридцать секунд она уже вышла из дверей, напутствуемая словами Джека:
— Позвоните Бет и скажите, чтобы собирала вещи. Как, по-вашему, Натан уже на работе?
— Нет, у него вторая смена.
— Отлично. Я позвоню в Хантсвилл и договорюсь о немедленной их охране. Если у него возникнут проблемы с начальством, дайте мне знать, и я все улажу.
Эвелин, кивая, спустилась по ступенькам крыльца. Внезапно она остановилась и обернулась к нему:
— Я хочу, чтобы вы уяснили себе одну вещь.
— Какую? — поинтересовался он, настороженный тем, как она прищурилась.
— Я чертовски хорошая теща, хоть и говорю об этом сама. Но еще лучший из меня выйдет враг, если вы допустите, чтобы с моей дочерью что-нибудь случилось.
— Да, мэм, — кивнул он, прекрасно ее понимая. Дейзи круглыми от удивления глазами смотрела на мать.
— Она тебе угрожала! — недоверчиво уточнила она.
— И очень даже сурово.
— И… и эта фраза насчет тещи…
— Давай поговорим об этом позже. Собирайся. — Он провел огрубевшей ладонью по лицу так, что затрещала щетина. — Не возражаешь, если я позаимствую твою бритву? Мне не хочется оставлять тебя одну и ехать домой, чтобы побриться.
Дейзи собиралась, а он звонил из спальни по телефону. Она высовывалась из ванной, стараясь услышать, что он говорит, но почти ничего не смогла разобрать. Наконец она сдалась и сосредоточилась на своих занятиях, посматривая в зеркало. У нее было ощущение, что все происходящее нереально. Она обычная библиотекарша, Дейзи Май нор, прожившая всю жизнь в маленьком городке. Люди, ей подобные, никогда не ожидают, что с ними может случиться такое! Но она решила отправиться охотиться на мужа, а теперь кто-то охотится за ней! Да-а, кругом открылся сезон охоты.
В ванную заглянул Джек:
— Все о’кей: с твоей семьей все согласовано. Мои помощники сопроводят твою мать и тетю Джо в дом Бет. Они уже через пару часов будут вне пределов досягаемости.
— Ну и отлично. — Она наклонилась ближе к зеркалу и нанесла на губы немного блеска, затем сделала шаг назад. — Ванная твоя. Бритва в медицинском шкафчике.
Джек посмотрел вниз на Мидаса, который, разумеется, последовал за ними в ванную и теперь, плюхнувшись на брюшко, с упоением грыз шнурки на его ботинках.
— У тебя есть клетка или ящик, куда мы могли бы посадить его на время нашего отсутствия?
— Нет, но это не важно. — Она нагнулась и оттащила щенка от его добычи. — Мы забираем его с собой. — И, произнеся это, направилась одеваться.
Темпл задержался за завтраком, привычно состоявшим из стакана свежевыжатого апельсинового сока и рогалика со сливочным сыром. Обычно он уходил из дома около восьми тридцати, но сегодня медлил, хотя было уже восемь сорок пять. Патриция, их кухарка и экономка, покинула кухню, чтобы заняться уборкой спален и стиркой.
Дженнифер не завтракала. Она редко ела по утрам, потому что ее мутило из-за вчерашней выпивки. Сегодня тошнота была вызвана натянутыми нервами. Она сидела и медленно тянула кофе, мечтая подлить в чашку хоть капельку виски, но не осмеливаясь сделать это. Если она добавит одну капельку, то не удержится и прибавит вторую, и скоро от кофе ничего не останется. Руки ее дрожали, и она сжимала пальцы вокруг чашки, молясь, чтобы эта дрожь прекратилась. И чтобы Темпл поскорее ушел, потому что не знала, сколько еще сможет продержаться.
Он с ней, как обычно, не разговаривал. Они жили в одном доме, но вели почти абсолютно раздельную жизнь. Он больше не рассказывал ей, когда и на каких общественных встречах ее могли ждать как жену мэра. Он не сообщал ей ни куда пойдет, ни когда ждать его домой. Он не делился с ней событиями дня. Не упоминал даже, если ему звонили дети, хотя она догадывалась по их словам, что делали они это регулярно. Должно быть, он общался с ними по рабочему телефону.
Ей подумалось, что она уже потеряла их безвозвратно. И от этой мысли горечь поднялась ко рту мучительным пузырем боли. Ее малыши… они выросли. Но какая-то часть материнского сердца всегда помнила то время, когда они только-только появились на свет из ее тела, когда были крохотными и беспомощными, а она была их миром… и они принадлежали ей.
Ее дети ее стеснялись. Они не желали с ней говорить, чувствовали себя неловко рядом с ней. Это сделал Темпл, но с ее помощью. Она искала утешения в бутылке, вместо того чтобы смотреть правде в глаза: мужчина, которого она любила, не любил ее… никогда не любил и никогда не полюбит. Она была для него лишь средством достижения цели. Ей следовало бы взять детей и уйти от него, и каким бы мерзким ни был развод — а о том, чтобы он был мерзким, Темпл наверняка позаботился бы, — но тогда она сохранила бы гордость. И ее дети не смотрели бы на нее с презрением.