Страница:
Хайди подняла заплаканное лицо.
– Я недостаточно умна для университета. И потом я хочу уехать, путешествовать. – Она повернулась к Элисон: – Может, мне нашлось бы занятие в Англии? Ухаживать за детьми, например?
– Ты могла бы выучиться на медсестру, – предложила Элисон. – Уверена, в Сент-Клер, где я раньше работала, примут тебя. Ты ведь получила степень бакалавра в Алжире? Это равносильно вступительному экзамену в Сент-Клер.
Лицо Хайди просияло.
– Какая замечательная мысль, Элисон!
Начался оживленный разговор. На Каиру это предложение тоже произвело впечатление, и даже пожилые женщины одобрительно закивали. Но сначала надо было посоветоваться с шейхом.
– А пока, – предложила Элисон, – ты можешь приходить в больницу и учиться. Конечно, если доктор Мередит даст согласие.
Бретт только приветствовал это решение. Поэтому совсем скоро Хайди приняли в госпиталь младшей медсестрой и она начала работать под руководством Элисон. Хайди быстро научилась измерять температуру и давление, делая заметки в блокноте, который всегда носила с собой.
– Мне нравится твоя маленькая протеже, – заметил Бретт как-то утром, когда они пили кофе на кухне. – Похоже, работа ей по душе. Сегодня утром в операционной она и глазом не моргнула. Со средствами шейха Хайди может попытаться поступить в медицинский колледж при Сент-Клер.
– Чтобы выучиться на врача! – воскликнула Элисон, охваченная завистью. Ей Бретт никогда не предлагал ничего подобного.
– А почему бы и нет? Она умна, сообразительна, и ей нравится работать в больнице. В Сиди-Бу-Кефе нужна женщина-врач. Пройдет еще много времени, прежде чем мусульманки позволят врачам-мужчинам осматривать себя и своих отпрысков. А гинекологическая помощь требуется всегда.
Этого нельзя было отрицать. Но то, что юная Хайди, даже не поработав медсестрой, сразу станет квалифицированным гинекологом, было, по меньшей мере, странно.
– Когда мы будем возвращаться в Англию, она поедет с нами. Конечно, если в Сент-Клер ее примут.
– Так что у нас пока есть время посмотреть на ее успехи. А я поговорю с шейхом.
Элисон отнесла чашки в раковину. Им пора было идти в больницу.
На следующий день открылся фестиваль, о котором так много говорили в городе. Он начался шествием во главе с шейхом, облаченным в алые и пурпуровые одежды. Не менее великолепной была его лошадь – огромный белый жеребец с изысканно украшенной сбруей и висящими вокруг шеи колокольчиками, кистями. Шелковая попона почти доставала до земли. От солнца шейха защищал огромный золотой балдахин, который поддерживали четыре всадника. Позади следовали старейшины, торговцы и оркестр. Наконец появились танцоры в сопровождении почти обнаженного человека – заклинателя змей.
Элисон с Хайди и Кайрой наблюдали за процессией с верхнего этажа единственного в городе банка. Утром Элисон не пошла в больницу, потому что у Бретта было мало пациентов. Все, кто мог стоять на ногах, отправились на праздник. Со своего наблюдательного пункта Элисон видела всю улицу от рыночной площади, откуда началось шествие. Там был и Пол Эвертон с командой операторов. Фиона, как обычно уехавшая утром на его машине, находилась вместе с ним на разрисованной платформе на колесах, арендованной Полом для своей группы, но держалась в стороне, и на нее никто не обращал особого внимания. Она была единственной женщиной в группе операторов. Дариен и другие актрисы смотрели шествие с удобного балкона отеля, одна Фиона предпочла провести утро под палящим солнцем, чтобы быть рядом с Полом, у которого не нашлось для нее даже минутки. Бедная глупышка! Когда же у нее наконец откроются глаза? Ведь даже неопытной школьнице невозможно вечно морочить голову.
Отмахнувшись от этих мыслей, Элисон обратила внимание, что процессия остановилась под деревьями рядом с банком. Шейх и его свита заняли лучшие места, а танцоры начали свое представление. Это были почти совсем мальчишки, невысокие и грациозные, в высоких блестящих конических шляпах. На них были яркие одеяния без рукавов. Танцоры медленно взмахивали руками, опускались на колени, раскачивались взад и вперед под медленную, завораживающую мелодию флейт.
Элисон решила, что это танец, восхваляющий шейха, но Хайди объяснила, что он имеет религиозное значение.
Днем проводились скачки и сражения на равнине за чертой города. Фиона, вернувшаяся домой, уговорила отца пойти на них с ней. Очевидно, Пол уже утратил интерес к празднику.
– Разве он не хочет увидеть битву? – спросила Элисон.
– Он уже снял все, что ему нужно. Сейчас снимает в городе: заклинателей змей, шпагоглотателей и тому подобное.
Элисон была рада, что Фионе удалось на пару часов избавиться от общества Пола. Но ее спокойствие длилось недолго. Вечером в «Ридженс» должны были состояться танцы, и сразу же после обеда Фиона ринулась в комнату переодеваться. Элисон решительно последовала за ней.
– Ты тоже можешь пойти на танцы, – снисходительно разрешила младшая сестра. – Сегодня приглашают всех желающих. Уверена, ты найдешь себе партнера по танцам. А если с тобой захочет танцевать Пол, не забывай, что он мой. Я помню, как ты уговорила его пригласить тебя на ужин, когда мы ехали в Сиди.
– Фиона! – в ужасе вскрикнула Элисон. – О чем ты говоришь? Если я уговорила его, то почему потом отказалась?
– Наверное, из хитрости. Пол такой мягкий, такой добрый, его так легко обмануть. Девушки часто понимают его превратно.
– Если ты называешь «добрыми» его постоянные ухаживания…
– Да. Я понимаю Пола.
– Господи, Фиона! Как ты можешь быть такой дурой?
– А теперь ты злишься, – с сожалением заметила Фиона. Подойдя к шкафу, она вытащила оттуда платье.
Элисон в смятении смотрела, как ее сестра пытается его натянуть. Платье было сшито из кричащего розового атласа и вызывающе обтягивало фигуру.
– Откуда ты его взяла? – удивилась Элисон. Платье выглядело дешевым, вульгарным и самодельным.
– Купила ткань и сшила сама, – с гордостью ответила Фиона, подкрашивая глаза черной тушью. С собранными на макушке кудрями, ярким макияжем и в открытом платье она выглядела нелепо и жалко, но Элисон не решилась сказать об этом вслух.
– Если ты пойдешь на танцы, то надень что-нибудь получше этого скучного белого платья, – посоветовала Фиона.
– Я не пойду. Мы встречаемся с Бреттом в городе. На улице будут жарить целого барана и исполнять арабские танцы. Бретт говорит, это интересно. – Элисон с трудом сдерживала радость. Весь день она мечтала об этой минуте.
– Тогда можешь доехать со мной до отеля, – предложила Фиона, набрасывая на плечи белую шерстяную накидку, так что профессору не пришлось лицезреть ужасающий наряд младшей дочери. Если количество краски на ее юном лице и поразило его, то он ничего не сказал.
Бретт уже ждал на ступенях отеля. Фиона небрежно бросила ему «привет!» и поспешила в фойе, где уже собрались оживленные гости. Вдалеке звучала музыка.
Глядя Фионе вслед, Бретт сказал:
– Я и не знал, что сегодня там будут танцы для всех желающих. Может, лучше сходим на них? Это намного увлекательнее, чем поездка по городу.
– Нет, нет! Мне хотелось бы увидеть арабский праздник. Поехали побыстрее.
Бретт не спешил.
– Значит, тебе больше не по душе твои новые друзья?
– Они не мои друзья, а Фионы. И хотя съемки с ее участием закончились, она почти все время проводит в отеле. Пол Эвертон пригласил ее на танцы.
– Я думал, он пригласит тебя.
– Ты ошибался, – отрезала Элисон, стремясь побыстрее уйти. Что, если появится Пол и бросится целовать ее на глазах у Бретта?
– Так что тебе придется довольствоваться мной, – ответил Бретт. – Идем, Элисон. Посмотрим, что предложат нам магазины в качестве компенсации.
О какой компенсации он говорит? Почему он постоянно напоминает о ее отношениях с Полом? Если бы была возможность, Элисон спросила бы его об этом прямо, но Бретт уже увлек ее за собой по узкой главной улице, где толпился народ. Белые, алые, пестрые одеяния, шум, крики. Попрошайки, продавцы прохладительных напитков и сладостей, погонщики ослов. Из переулка появилось стадо блеющих овец, которых завтра опять погонят на продажу. В лавке, где укрылись Бретт с Элисон, у огромной корзины с жасмином сидел на корточках старик. Почти у всех гуляющих веточки жасмина были воткнуты в головные уборы или за пояс. Бретт тоже купил веточку и нежно воткнул ее в волосы Элисон. Она рассмеялась и почувствовала себя очень счастливой. Старый продавец цветов одобрительно улыбнулся и кивнул, что-то сказав Бретту по-арабски.
– Что он сказал? – тут же полюбопытствовала Элисон.
Бретт широко ухмыльнулся:
– Что я сделал правильный выбор и что ты будешь мне хорошей женой, родишь мне много сыновей.
Элисон густо покраснела, а Бретта, очевидно, ее смущение только развеселило. Вдали послышался грохот фейерверка, и они поспешили туда. Элисон никогда не видела Бретта в таком приподнятом настроении и еле за ним поспевала. Центральная площадь города была залита огнем факелов. Перед мечетью разожгли огромный костер и жарили на вертеле целого барана. Люди, переворачивающие мясо, были похожи на персонажей из «Тысячи и одной ночи». В воздухе стоял удушливый запах.
В другой части площади, освещенной фарами грузовика, сидящие на земле музыканты играли на флейтах и били в барабаны. Перед ними безмолвно стояли мальчики в высоких шляпах.
– Пойдем посмотрим, – предложил Бретт и, взяв Элисон за руку, повел ее сквозь толпу. Люди узнавали его и сердечно приветствовали. Танцоры опустились на колени, покачиваясь из стороны в сторону, их лица были серьезны. Танцу не было конца, и Элисон он показался монотонным, но Бретт объяснил, что каждое движение обладает особым значением.
Когда танцоры наконец ушли, их место занял почти обнаженный факир, который принялся молча извиваться по земле. Внезапно с резким криком он вскочил на ноги, помощник подал ему огромные иглы, и факир принялся вонзать их себе в щеки, язык, губы. После этого он начал свой безумный танец, а помощник подносил к его ступням и подмышкам горящие пучки соломы. Зрелище было жутковатое, и когда факир, издав пронзительный крик, бездыханным упал на землю, Бретт обнял дрожавшую Элисон.
– Все это подстроено, – заверил ее он. – Иначе и быть не может. Ни один человек не выдержит такого жара.
– Наверное, он был в трансе.
Бретт покачал головой:
– У нас, жителей Запада, нет ответов на некоторые загадки этого древнего мира. Возьми, к примеру, иглы. Я их уже видел. Они действительно пронзают щеки и язык, но крови нет, и не остается ни малейших следов.
Элисон вздрогнула:
– Страшно, Бретт! Уйдем отсюда.
– Я знаю одно кафе неподалеку. Там должно быть тихо. Думаю, на сегодня ужасов хватит.
– И, все равно мне понравились танцоры.
Бретт повел Элисон по узкой улочке, полной взволнованных прохожих, – огромных африканцев, грациозных бедуинов, многочисленных арабов, женщин с закрытыми лицами, групп танцовщиц, лбы которых украшали какие-то знаки, а глаза были густо подведены сурьмой. Вдали слышалась жалобная арабская музыка. Элисон казалось, что она видит сон.
Обещанное Бреттом кафе располагалось в маленьком переулке, вдали от шума и толчеи центральной площади. Они поднялись по каменным ступеням и оказались в крошечном дворике, окруженном высокой стеной, с растущим посередине большим фиговым деревом, под которым стояли столы и стулья. Единственным источником освещения служили звезды и слабый свет из-под дверей кафе. Заняв столик, они принялись рассматривать других посетителей, занятых курением длинных трубок.
– Гашиш, – объяснил Бретт.
Элисон вдохнула сладкий резковатый запах, похожий на запах сухого сена в летний вечер.
Официант в шлепанцах и широченных штанах принес густой сладкий черный кофе и поднос с рахат-лукумом. Элисон довольно вздохнула:
– Не могу поверить, что я здесь. Все так странно, совсем не похоже на то маленькое кафе в Сент-Клер, где мы встречались. Помнишь?
– Помню. – Голубые глаза Бретта затуманились. – Да, Сент-Клер очень далеко. Это были хорошие времена, Элисон. – Он протянул руку и накрыл ее ладонь своей.
– Особенно то лето, когда мы на машине ездили за город, устраивали пикники у реки…
– Помнишь того лебедя в Марлоу, который вылез из воды, наступил на твою чистую красивую скатерть и утащил корнуольский пирог? – Бретт со смехом тряхнул головой. – А у меня не хватило духу его прогнать. Они могут быть опасны, особенно в период гнездования. Наверное, лебедь понес пирог своим голодным птенцам.
Элисон была тронута тем, что Бретт помнит этот забавный случай. Он по-прежнему держал ее руку. Во дворике было тихо. Встретив его взгляд, Элисон почувствовала, что ее сердце учащенно забилось. Этот вопросительный взгляд с легким намеком на нежность…
– Да, было хорошо, – тихо повторил он, – хотя все и закончилось танцами, на которые я не смог тебя пригласить. Но может, это и к лучшему, поскольку молодой Саймон Фрэйн оказался намного более интересным партнером.
– Я ждала тебя, – поспешно начала Элисон. – Саймон просто пригласил меня…
– Сегодня я тоже пригласил тебя на танцы, но ты не захотела пойти.
– Я подумала, что тебе будет интереснее посмотреть, как жарят барана.
– Значит, ты ради меня отказалась от танцев в «Ридженс»?
– Мне не хотелось туда идти.
– Хотя тебя там ждал твой приятель-режиссер? Опять он за старое!
– Я хотела быть с тобой! – вскричала Элисон.
– Очень мило, – язвительно отозвался Бретт. Элисон хотелось заплакать. Очарование вечера было испорчено. Зачем Бретт опять стал напоминать о Поле? Да еще вспомнил о Саймоне, с которым она танцевала в тот злополучный вечер. Неужели ревнует? Именно ревность заставила его уйти, как только он увидел Элисон в объятиях Саймона. И после этого Бретт больше не захотел иметь с ней дела. Если бы она была ему небезразлична, он вызвал бы ее на откровенный разговор. А теперь он постоянно возвращается к ее отношениям с Полом, потому что видел, как тот поцеловал ее на ступенях кинотеатра в Сиди-Бу-Кефе. «Ты ведь любишь, когда тебя целуют», – поддразнил ее Бретт, когда на следующий день они возвращались из Делмы.
Мысли Элисон путались. Если сторониться ее Бретта заставляла ревность, а не равнодушие… Нет, она напрасно надеется. Ревность означает любовь. Если бы только она могла спокойно поговорить с ним, попытаться понять, что происходит! Но Бретт уже закуривал трубку, и его лицо опять стало непроницаемым. «Я хотела быть с тобой», – крикнула Элисон и этим невольно выдала себя. Неужели поэтому он так холоден? Она не могла дождаться конца вечера.
Словно прочитав ее мысли, Бретт поднялся:
– Уже темно. Нам пора уходить. Я отвезу тебя домой.
Но Элисон не хотелось возвращаться на виллу. Она устала от быстрой смены настроения Бретта, моментов дружеского участия, за которыми следует холодность и презрение. Ах, этот сине-золотой день в Марлоу! Он даже помнит пикник у реки, лебедя, укравшего пирог… Элисон душили слезы.
– Не беспокойся. Проводи меня до отеля – мне надо забрать Фиону. – Она не лгала. Была почти полночь, и Фионе было давно пора возвращаться домой.
– Я могу отвезти вас обеих, – предложил Бретт.
– Не надо. Фиона ездит на «кадиллаке».
– С ослепительным мистером Эвертоном за рулем? Не смею соперничать с ним.
– Бретт, прошу тебя! – простонала Элисон. – Почему ты постоянно попрекаешь меня Полом?
Бретт рассмеялся:
– Боже мой, Элисон! У тебя слишком богатое воображение. Я и не думал попрекать тебя Полом или любым другим мужчиной, с которым ты встречаешься, просто сказал очевидное. «Кадиллак» – намного удобнее моей скромной машинки.
До отеля они шли молча. У дверей Элисон поблагодарила Бретта за вечер.
– Всегда рад! – пробормотал он и пошел прочь.
В фойе было пустынно, но сюда долетали отголоски музыки. Чувствуя себя ужасно несчастной и одинокой, Элисон стояла, не в силах сдвинуться с места. Если бы она могла понять Бретта! Но он для нее загадка. То, что он может ревновать ее к мимолетным знакомым, – слишком простое объяснение. Он всегда был холоден с ней. Порой ей казалось, что Бретт ее презирает. Неужели он считает ее пустой девушкой, не способной на серьезные чувства? Если бы только она могла убедить его, что это не так, что в ее жизни никогда не было другого мужчины.
Элисон медленно прошла в зал. Вечеринка была в самом разгаре. Оглядывая танцующие пары, Элисон искала розовое платье, но Фионы нигде не было видно. Пола она тоже не заметила. Что, если она опоздала?
– Привет, Элисон! – Это была Дариен в пестром платье в восточном стиле с рядами блестящих бус. – Ты ищешь сестру? – Ее голос звучал напряженно, лицо было бледно, огромные глаза сверкали. – Она уехала на машине с Полом. Одному богу известно, куда он ее повез: в какой-нибудь грязный притон в городе или, скорее всего, на уединенную прогулку по пустыне. Их не было почти весь вечер, если тебе это интересно! – Дариен почти кричала.
Элисон с изумлением смотрела на нее. Ее не так поразила весть об исчезновении Фионы, как сердитые слова Дариен. Было очевидно, что ее беспокоит не столько судьба Фионы, сколько предательство Пола.
– Прости, Дариен, – беспомощно проговорила Элисон. – Фиона совсем ребенок, она не хотела причинить никому зла.
– Нет? – презрительно переспросила актриса.
– Я должна была пойти с ней на танцы, – с виноватым видом пояснила Элисон. – Но мне хотелось посмотреть праздник.
Они уставились друг на друга в напряженной тишине.
– Ты ничего не можешь поделать, – произнесла наконец Дариен, пожав плечами. – Иди домой и надейся, что все обойдется. Пол привезет твою сестренку. Но на твоем месте я повнимательнее приглядывала бы за ней. Она слишком много общается с Полом Эвертоном, а это не приведет ни к чему хорошему. – И Дариен зашагала прочь, звеня бусами.
Глава 8
– Я недостаточно умна для университета. И потом я хочу уехать, путешествовать. – Она повернулась к Элисон: – Может, мне нашлось бы занятие в Англии? Ухаживать за детьми, например?
– Ты могла бы выучиться на медсестру, – предложила Элисон. – Уверена, в Сент-Клер, где я раньше работала, примут тебя. Ты ведь получила степень бакалавра в Алжире? Это равносильно вступительному экзамену в Сент-Клер.
Лицо Хайди просияло.
– Какая замечательная мысль, Элисон!
Начался оживленный разговор. На Каиру это предложение тоже произвело впечатление, и даже пожилые женщины одобрительно закивали. Но сначала надо было посоветоваться с шейхом.
– А пока, – предложила Элисон, – ты можешь приходить в больницу и учиться. Конечно, если доктор Мередит даст согласие.
Бретт только приветствовал это решение. Поэтому совсем скоро Хайди приняли в госпиталь младшей медсестрой и она начала работать под руководством Элисон. Хайди быстро научилась измерять температуру и давление, делая заметки в блокноте, который всегда носила с собой.
– Мне нравится твоя маленькая протеже, – заметил Бретт как-то утром, когда они пили кофе на кухне. – Похоже, работа ей по душе. Сегодня утром в операционной она и глазом не моргнула. Со средствами шейха Хайди может попытаться поступить в медицинский колледж при Сент-Клер.
– Чтобы выучиться на врача! – воскликнула Элисон, охваченная завистью. Ей Бретт никогда не предлагал ничего подобного.
– А почему бы и нет? Она умна, сообразительна, и ей нравится работать в больнице. В Сиди-Бу-Кефе нужна женщина-врач. Пройдет еще много времени, прежде чем мусульманки позволят врачам-мужчинам осматривать себя и своих отпрысков. А гинекологическая помощь требуется всегда.
Этого нельзя было отрицать. Но то, что юная Хайди, даже не поработав медсестрой, сразу станет квалифицированным гинекологом, было, по меньшей мере, странно.
– Когда мы будем возвращаться в Англию, она поедет с нами. Конечно, если в Сент-Клер ее примут.
– Так что у нас пока есть время посмотреть на ее успехи. А я поговорю с шейхом.
Элисон отнесла чашки в раковину. Им пора было идти в больницу.
На следующий день открылся фестиваль, о котором так много говорили в городе. Он начался шествием во главе с шейхом, облаченным в алые и пурпуровые одежды. Не менее великолепной была его лошадь – огромный белый жеребец с изысканно украшенной сбруей и висящими вокруг шеи колокольчиками, кистями. Шелковая попона почти доставала до земли. От солнца шейха защищал огромный золотой балдахин, который поддерживали четыре всадника. Позади следовали старейшины, торговцы и оркестр. Наконец появились танцоры в сопровождении почти обнаженного человека – заклинателя змей.
Элисон с Хайди и Кайрой наблюдали за процессией с верхнего этажа единственного в городе банка. Утром Элисон не пошла в больницу, потому что у Бретта было мало пациентов. Все, кто мог стоять на ногах, отправились на праздник. Со своего наблюдательного пункта Элисон видела всю улицу от рыночной площади, откуда началось шествие. Там был и Пол Эвертон с командой операторов. Фиона, как обычно уехавшая утром на его машине, находилась вместе с ним на разрисованной платформе на колесах, арендованной Полом для своей группы, но держалась в стороне, и на нее никто не обращал особого внимания. Она была единственной женщиной в группе операторов. Дариен и другие актрисы смотрели шествие с удобного балкона отеля, одна Фиона предпочла провести утро под палящим солнцем, чтобы быть рядом с Полом, у которого не нашлось для нее даже минутки. Бедная глупышка! Когда же у нее наконец откроются глаза? Ведь даже неопытной школьнице невозможно вечно морочить голову.
Отмахнувшись от этих мыслей, Элисон обратила внимание, что процессия остановилась под деревьями рядом с банком. Шейх и его свита заняли лучшие места, а танцоры начали свое представление. Это были почти совсем мальчишки, невысокие и грациозные, в высоких блестящих конических шляпах. На них были яркие одеяния без рукавов. Танцоры медленно взмахивали руками, опускались на колени, раскачивались взад и вперед под медленную, завораживающую мелодию флейт.
Элисон решила, что это танец, восхваляющий шейха, но Хайди объяснила, что он имеет религиозное значение.
Днем проводились скачки и сражения на равнине за чертой города. Фиона, вернувшаяся домой, уговорила отца пойти на них с ней. Очевидно, Пол уже утратил интерес к празднику.
– Разве он не хочет увидеть битву? – спросила Элисон.
– Он уже снял все, что ему нужно. Сейчас снимает в городе: заклинателей змей, шпагоглотателей и тому подобное.
Элисон была рада, что Фионе удалось на пару часов избавиться от общества Пола. Но ее спокойствие длилось недолго. Вечером в «Ридженс» должны были состояться танцы, и сразу же после обеда Фиона ринулась в комнату переодеваться. Элисон решительно последовала за ней.
– Ты тоже можешь пойти на танцы, – снисходительно разрешила младшая сестра. – Сегодня приглашают всех желающих. Уверена, ты найдешь себе партнера по танцам. А если с тобой захочет танцевать Пол, не забывай, что он мой. Я помню, как ты уговорила его пригласить тебя на ужин, когда мы ехали в Сиди.
– Фиона! – в ужасе вскрикнула Элисон. – О чем ты говоришь? Если я уговорила его, то почему потом отказалась?
– Наверное, из хитрости. Пол такой мягкий, такой добрый, его так легко обмануть. Девушки часто понимают его превратно.
– Если ты называешь «добрыми» его постоянные ухаживания…
– Да. Я понимаю Пола.
– Господи, Фиона! Как ты можешь быть такой дурой?
– А теперь ты злишься, – с сожалением заметила Фиона. Подойдя к шкафу, она вытащила оттуда платье.
Элисон в смятении смотрела, как ее сестра пытается его натянуть. Платье было сшито из кричащего розового атласа и вызывающе обтягивало фигуру.
– Откуда ты его взяла? – удивилась Элисон. Платье выглядело дешевым, вульгарным и самодельным.
– Купила ткань и сшила сама, – с гордостью ответила Фиона, подкрашивая глаза черной тушью. С собранными на макушке кудрями, ярким макияжем и в открытом платье она выглядела нелепо и жалко, но Элисон не решилась сказать об этом вслух.
– Если ты пойдешь на танцы, то надень что-нибудь получше этого скучного белого платья, – посоветовала Фиона.
– Я не пойду. Мы встречаемся с Бреттом в городе. На улице будут жарить целого барана и исполнять арабские танцы. Бретт говорит, это интересно. – Элисон с трудом сдерживала радость. Весь день она мечтала об этой минуте.
– Тогда можешь доехать со мной до отеля, – предложила Фиона, набрасывая на плечи белую шерстяную накидку, так что профессору не пришлось лицезреть ужасающий наряд младшей дочери. Если количество краски на ее юном лице и поразило его, то он ничего не сказал.
Бретт уже ждал на ступенях отеля. Фиона небрежно бросила ему «привет!» и поспешила в фойе, где уже собрались оживленные гости. Вдалеке звучала музыка.
Глядя Фионе вслед, Бретт сказал:
– Я и не знал, что сегодня там будут танцы для всех желающих. Может, лучше сходим на них? Это намного увлекательнее, чем поездка по городу.
– Нет, нет! Мне хотелось бы увидеть арабский праздник. Поехали побыстрее.
Бретт не спешил.
– Значит, тебе больше не по душе твои новые друзья?
– Они не мои друзья, а Фионы. И хотя съемки с ее участием закончились, она почти все время проводит в отеле. Пол Эвертон пригласил ее на танцы.
– Я думал, он пригласит тебя.
– Ты ошибался, – отрезала Элисон, стремясь побыстрее уйти. Что, если появится Пол и бросится целовать ее на глазах у Бретта?
– Так что тебе придется довольствоваться мной, – ответил Бретт. – Идем, Элисон. Посмотрим, что предложат нам магазины в качестве компенсации.
О какой компенсации он говорит? Почему он постоянно напоминает о ее отношениях с Полом? Если бы была возможность, Элисон спросила бы его об этом прямо, но Бретт уже увлек ее за собой по узкой главной улице, где толпился народ. Белые, алые, пестрые одеяния, шум, крики. Попрошайки, продавцы прохладительных напитков и сладостей, погонщики ослов. Из переулка появилось стадо блеющих овец, которых завтра опять погонят на продажу. В лавке, где укрылись Бретт с Элисон, у огромной корзины с жасмином сидел на корточках старик. Почти у всех гуляющих веточки жасмина были воткнуты в головные уборы или за пояс. Бретт тоже купил веточку и нежно воткнул ее в волосы Элисон. Она рассмеялась и почувствовала себя очень счастливой. Старый продавец цветов одобрительно улыбнулся и кивнул, что-то сказав Бретту по-арабски.
– Что он сказал? – тут же полюбопытствовала Элисон.
Бретт широко ухмыльнулся:
– Что я сделал правильный выбор и что ты будешь мне хорошей женой, родишь мне много сыновей.
Элисон густо покраснела, а Бретта, очевидно, ее смущение только развеселило. Вдали послышался грохот фейерверка, и они поспешили туда. Элисон никогда не видела Бретта в таком приподнятом настроении и еле за ним поспевала. Центральная площадь города была залита огнем факелов. Перед мечетью разожгли огромный костер и жарили на вертеле целого барана. Люди, переворачивающие мясо, были похожи на персонажей из «Тысячи и одной ночи». В воздухе стоял удушливый запах.
В другой части площади, освещенной фарами грузовика, сидящие на земле музыканты играли на флейтах и били в барабаны. Перед ними безмолвно стояли мальчики в высоких шляпах.
– Пойдем посмотрим, – предложил Бретт и, взяв Элисон за руку, повел ее сквозь толпу. Люди узнавали его и сердечно приветствовали. Танцоры опустились на колени, покачиваясь из стороны в сторону, их лица были серьезны. Танцу не было конца, и Элисон он показался монотонным, но Бретт объяснил, что каждое движение обладает особым значением.
Когда танцоры наконец ушли, их место занял почти обнаженный факир, который принялся молча извиваться по земле. Внезапно с резким криком он вскочил на ноги, помощник подал ему огромные иглы, и факир принялся вонзать их себе в щеки, язык, губы. После этого он начал свой безумный танец, а помощник подносил к его ступням и подмышкам горящие пучки соломы. Зрелище было жутковатое, и когда факир, издав пронзительный крик, бездыханным упал на землю, Бретт обнял дрожавшую Элисон.
– Все это подстроено, – заверил ее он. – Иначе и быть не может. Ни один человек не выдержит такого жара.
– Наверное, он был в трансе.
Бретт покачал головой:
– У нас, жителей Запада, нет ответов на некоторые загадки этого древнего мира. Возьми, к примеру, иглы. Я их уже видел. Они действительно пронзают щеки и язык, но крови нет, и не остается ни малейших следов.
Элисон вздрогнула:
– Страшно, Бретт! Уйдем отсюда.
– Я знаю одно кафе неподалеку. Там должно быть тихо. Думаю, на сегодня ужасов хватит.
– И, все равно мне понравились танцоры.
Бретт повел Элисон по узкой улочке, полной взволнованных прохожих, – огромных африканцев, грациозных бедуинов, многочисленных арабов, женщин с закрытыми лицами, групп танцовщиц, лбы которых украшали какие-то знаки, а глаза были густо подведены сурьмой. Вдали слышалась жалобная арабская музыка. Элисон казалось, что она видит сон.
Обещанное Бреттом кафе располагалось в маленьком переулке, вдали от шума и толчеи центральной площади. Они поднялись по каменным ступеням и оказались в крошечном дворике, окруженном высокой стеной, с растущим посередине большим фиговым деревом, под которым стояли столы и стулья. Единственным источником освещения служили звезды и слабый свет из-под дверей кафе. Заняв столик, они принялись рассматривать других посетителей, занятых курением длинных трубок.
– Гашиш, – объяснил Бретт.
Элисон вдохнула сладкий резковатый запах, похожий на запах сухого сена в летний вечер.
Официант в шлепанцах и широченных штанах принес густой сладкий черный кофе и поднос с рахат-лукумом. Элисон довольно вздохнула:
– Не могу поверить, что я здесь. Все так странно, совсем не похоже на то маленькое кафе в Сент-Клер, где мы встречались. Помнишь?
– Помню. – Голубые глаза Бретта затуманились. – Да, Сент-Клер очень далеко. Это были хорошие времена, Элисон. – Он протянул руку и накрыл ее ладонь своей.
– Особенно то лето, когда мы на машине ездили за город, устраивали пикники у реки…
– Помнишь того лебедя в Марлоу, который вылез из воды, наступил на твою чистую красивую скатерть и утащил корнуольский пирог? – Бретт со смехом тряхнул головой. – А у меня не хватило духу его прогнать. Они могут быть опасны, особенно в период гнездования. Наверное, лебедь понес пирог своим голодным птенцам.
Элисон была тронута тем, что Бретт помнит этот забавный случай. Он по-прежнему держал ее руку. Во дворике было тихо. Встретив его взгляд, Элисон почувствовала, что ее сердце учащенно забилось. Этот вопросительный взгляд с легким намеком на нежность…
– Да, было хорошо, – тихо повторил он, – хотя все и закончилось танцами, на которые я не смог тебя пригласить. Но может, это и к лучшему, поскольку молодой Саймон Фрэйн оказался намного более интересным партнером.
– Я ждала тебя, – поспешно начала Элисон. – Саймон просто пригласил меня…
– Сегодня я тоже пригласил тебя на танцы, но ты не захотела пойти.
– Я подумала, что тебе будет интереснее посмотреть, как жарят барана.
– Значит, ты ради меня отказалась от танцев в «Ридженс»?
– Мне не хотелось туда идти.
– Хотя тебя там ждал твой приятель-режиссер? Опять он за старое!
– Я хотела быть с тобой! – вскричала Элисон.
– Очень мило, – язвительно отозвался Бретт. Элисон хотелось заплакать. Очарование вечера было испорчено. Зачем Бретт опять стал напоминать о Поле? Да еще вспомнил о Саймоне, с которым она танцевала в тот злополучный вечер. Неужели ревнует? Именно ревность заставила его уйти, как только он увидел Элисон в объятиях Саймона. И после этого Бретт больше не захотел иметь с ней дела. Если бы она была ему небезразлична, он вызвал бы ее на откровенный разговор. А теперь он постоянно возвращается к ее отношениям с Полом, потому что видел, как тот поцеловал ее на ступенях кинотеатра в Сиди-Бу-Кефе. «Ты ведь любишь, когда тебя целуют», – поддразнил ее Бретт, когда на следующий день они возвращались из Делмы.
Мысли Элисон путались. Если сторониться ее Бретта заставляла ревность, а не равнодушие… Нет, она напрасно надеется. Ревность означает любовь. Если бы только она могла спокойно поговорить с ним, попытаться понять, что происходит! Но Бретт уже закуривал трубку, и его лицо опять стало непроницаемым. «Я хотела быть с тобой», – крикнула Элисон и этим невольно выдала себя. Неужели поэтому он так холоден? Она не могла дождаться конца вечера.
Словно прочитав ее мысли, Бретт поднялся:
– Уже темно. Нам пора уходить. Я отвезу тебя домой.
Но Элисон не хотелось возвращаться на виллу. Она устала от быстрой смены настроения Бретта, моментов дружеского участия, за которыми следует холодность и презрение. Ах, этот сине-золотой день в Марлоу! Он даже помнит пикник у реки, лебедя, укравшего пирог… Элисон душили слезы.
– Не беспокойся. Проводи меня до отеля – мне надо забрать Фиону. – Она не лгала. Была почти полночь, и Фионе было давно пора возвращаться домой.
– Я могу отвезти вас обеих, – предложил Бретт.
– Не надо. Фиона ездит на «кадиллаке».
– С ослепительным мистером Эвертоном за рулем? Не смею соперничать с ним.
– Бретт, прошу тебя! – простонала Элисон. – Почему ты постоянно попрекаешь меня Полом?
Бретт рассмеялся:
– Боже мой, Элисон! У тебя слишком богатое воображение. Я и не думал попрекать тебя Полом или любым другим мужчиной, с которым ты встречаешься, просто сказал очевидное. «Кадиллак» – намного удобнее моей скромной машинки.
До отеля они шли молча. У дверей Элисон поблагодарила Бретта за вечер.
– Всегда рад! – пробормотал он и пошел прочь.
В фойе было пустынно, но сюда долетали отголоски музыки. Чувствуя себя ужасно несчастной и одинокой, Элисон стояла, не в силах сдвинуться с места. Если бы она могла понять Бретта! Но он для нее загадка. То, что он может ревновать ее к мимолетным знакомым, – слишком простое объяснение. Он всегда был холоден с ней. Порой ей казалось, что Бретт ее презирает. Неужели он считает ее пустой девушкой, не способной на серьезные чувства? Если бы только она могла убедить его, что это не так, что в ее жизни никогда не было другого мужчины.
Элисон медленно прошла в зал. Вечеринка была в самом разгаре. Оглядывая танцующие пары, Элисон искала розовое платье, но Фионы нигде не было видно. Пола она тоже не заметила. Что, если она опоздала?
– Привет, Элисон! – Это была Дариен в пестром платье в восточном стиле с рядами блестящих бус. – Ты ищешь сестру? – Ее голос звучал напряженно, лицо было бледно, огромные глаза сверкали. – Она уехала на машине с Полом. Одному богу известно, куда он ее повез: в какой-нибудь грязный притон в городе или, скорее всего, на уединенную прогулку по пустыне. Их не было почти весь вечер, если тебе это интересно! – Дариен почти кричала.
Элисон с изумлением смотрела на нее. Ее не так поразила весть об исчезновении Фионы, как сердитые слова Дариен. Было очевидно, что ее беспокоит не столько судьба Фионы, сколько предательство Пола.
– Прости, Дариен, – беспомощно проговорила Элисон. – Фиона совсем ребенок, она не хотела причинить никому зла.
– Нет? – презрительно переспросила актриса.
– Я должна была пойти с ней на танцы, – с виноватым видом пояснила Элисон. – Но мне хотелось посмотреть праздник.
Они уставились друг на друга в напряженной тишине.
– Ты ничего не можешь поделать, – произнесла наконец Дариен, пожав плечами. – Иди домой и надейся, что все обойдется. Пол привезет твою сестренку. Но на твоем месте я повнимательнее приглядывала бы за ней. Она слишком много общается с Полом Эвертоном, а это не приведет ни к чему хорошему. – И Дариен зашагала прочь, звеня бусами.
Глава 8
Пройдя через вращающиеся двери отеля, Элисон рассеянно огляделась по сторонам, продолжая думать о Фионе. Куда ее увез Пол? Чем они занимаются? Сходя с ума от беспокойства, Элисон прошла через сад. и в растерянности остановилась на площади, где по-прежнему толпился народ. Бретт уже давно уехал. Ей придется идти домой в одиночестве. На узкой улочке было совершенно темно, свет звезд не проникал сквозь плотные кроны деревьев. Из пустыни дул прохладный ветерок, и листья пальм загадочно шелестели. Но Элисон была слишком поглощена своими мыслями, чтобы бояться.
На вилле было уже темно, отец давно лег спать. Элисон поднялась в свою комнату и принялась раздеваться, чувствуя себя совершенно беспомощной. Как она может спокойно спать, пока Фиона находится неизвестно где с этим обаятельным негодяем Полом? Но глупо было стоять посреди комнаты в ночной рубашке, поэтому Элисон легла в постель и лежала, глядя в темноту, стараясь не заснуть.
Было уже почти пять часов, когда она наконец услышала в гостиной легкий шорох. Элисон оставила дверь веранды открытой, чтобы Фиона могла без лишнего шума войти в дом. Так проще всего скрыть от отца это ночное приключение, по крайней мере на время. Позже можно будет поговорить с ним насчет увлечения Фионы Полом Эвертоном. А сейчас Элисон вздохнула с облегчением, оттого что ее ночное бдение закончилось и беглянка наконец-то вернулась.
– Это ты, Фиона? – тихо позвала она.
Фиона с тапочками в руках на цыпочках вошла в комнату и поднесла палец к губам. По щекам у нее была размазана тушь, как будто она плакала, но лицо было счастливое, глаза сияли.
– Папа спит?
– Конечно, – холодно ответила Элисон. – Ты знаешь, сколько сейчас времени? Где ты пропадала всю ночь? Я так беспокоилась за тебя.
– Знаю, этого я и опасалась. – Фиона хихикнула и присела на краешек кровати. – Пол повез меня кататься на машине, а она сломалась прямо посреди пустыни.
– Старая как мир отговорка! Боже, Фиона, что ты натворила?
Фиона опять хихикнула:
– Не начинай, Элли! Ты же не моя тетушка. Ничего я не натворила. Машина действительно сломалась, по крайней мере так уверял Пол, а кто я такая, чтобы с ним спорить? Если это и была отговорка, то что с того?
– Фиона!
– Ладно, не переживай. Когда он стал вести себя слишком настойчиво, я его притормозила. Пол немножко рассердился и долго молчал, но машину не заводил. Мы так и сидели в этой жуткой тишине, пока перед нами не возникло какое-то чудовище. Пол сказал, что это всего лишь осел, но я была уверена, что это лев. Я до смерти перепугалась и уговорила Пола отвезти меня домой. Все еще дуясь, он вылез из машины, покопался в двигателе и починил его, если он вообще был сломан. От шума лев, или кто это там был, умчался в темноту. – Фиона зевнула. – Боже, я так устала!
– И это все? – с сомнением протянула Эдисон.
Фиона затрясла спутанными кудрями:
– Это только начало. Когда Пол починил машину, мы отправились в сторону Сиди, все еще не разговаривая. А потом действительно заблудились в песках, где не было дороги. Такой ужас! Я поняла, что Пол не знает, где мы находимся. И хотя он бодрился, я видела, что он насмерть напуган. Я подумала, что случится, если у нас вдруг кончится бензин, и Пол, видимо, подумал о том же. Он сказал, что нам лучше остановиться и ждать наступления утра. Было ужасно холодно, но Пол накинул мне на плечи пиджак и обнял. Мы совершенно позабыли о нашей маленькой ссоре. – На усталом лице Фионы появилось выражение блаженства. – Потом все было просто замечательно. Пол такой милый. Какие красивые вещи он мне говорил! Мне кажется, мы скоро поженимся.
– Что?! – вскричала Элисон, но тут же понизила голос, вспомнив, что за стеной спит отец. – Хочешь сказать, Пол Эвертон сделал тебе предложение?
– Ну, не совсем. Пол говорит, что я единственная девушка, которую он по-настоящему полюбил. Он не может без меня жить, хочет сделать меня счастливой, показать, что такое настоящая любовь.
– Могу поспорить!
– Знаю, что в свете утра все это может звучать лживо…
– Что верно, то верно!
– Не начинай, Элисон. Пол меня любит. Я ему верю, а ты ничего не понимаешь.
– Наоборот, я слишком хорошо все понимаю. Полу Эвертону можно так же доверять, как притаившемуся тигру. Любая встретившаяся ему женщина становится его жертвой. Он пытался проделать это со мной, когда я только приехала сюда.
– И это тебя бесит. Ты ревнуешь, потому что он обратил внимание на меня. Я поняла это с самой первой минуты. Если бы ты только видела свое лицо, когда Пол вышел со мной из самолета!
Элисон застонала:
– Пол меняет женщин, как перчатки. Разве ты не видела его с ассистенткой Салли и с Дариен Шевас? У меня такое чувство, что у них очень серьезные отношения.
– Они просто хорошие друзья. Пол мне так сказал.
– И конечно же ты ему поверила!
Фиона встала, ее щеки сердито пылали.
– С тобой невозможно разговаривать! Этот снисходительный тон старшей сестры. Только потому, что ты старше на несколько лет, ты думаешь, что можешь мне приказывать, смеяться надо мной? Больше я тебе ничего не расскажу.
– Значит, мы закончим на том, как ты сидела посреди пустыни. И как же, в конце концов, тебе удалось вернуться домой?
– На рассвете нас обогнал караван, направлявшийся на фестиваль, – ворчливо продолжала Фиона. – Они указали нам путь. Оказалось, что мы были недалеко от города.
– Просто потрясающе!
– Ну вот, опять ты…
– Я просто хочу помочь тебе, Фиона. Хочу, чтобы у тебя открылись глаза. Ты скатишься в пропасть, если не прекратишь своих отношений с Полом, придумывая, что он влюблен в тебя. Он не способен любить. Он любит только себя и не может жить без того, чтобы все женщины им восхищались.
– Не хочу больше это обсуждать. – С видом оскорбленной невинности Фиона пошла к двери, соблазнительно покачивая бедрами. Ребенок, нарядившийся в одежду взрослого. – Если папа не догадается, что меня не было всю ночь…
– Когда я вернулась домой, он уже спал. Папа видел, что после обеда мы ушли вместе, и, очевидно, решил, что и вернемся тоже вместе.
– Тогда не говори ему.
Элисон не стала ничего обещать, и Фиона отправилась спать. Выключив свет, Элисон устало откинула голову на подушку, но заснуть уже не могла. Бедная глупая Фиона! Что с ней будет? Как она переживет неизбежное разочарование? Элисон молилась, чтобы это случилось прежде, чем произойдет что-нибудь непоправимое. А пока бедняжка словно воск в руках Пола.
С веранды дул прохладный ветер. Встав закрыть дверь, Элисон долго смотрела в полутемный сад. В этот загадочный час между ночью и рассветом цветы и кустарники казались призрачными, фантастическими. Легкий ветерок шевелил листья, но эта умиротворяющая картина не приносила Элисон покоя. Как ей быть с Фионой? Стоит ли рассказать отцу о ночном происшествии? Он будет смущен, растерян, потому что больше привык иметь дело с растениями, чем с выходками дочери-подростка. Элисон с ужасом поняла, что остается только один выход. Надо поговорить с Полом, воззвать к его лучшим чувствам, если они у него есть. Если он будет настаивать на встречах с Фионой, то у нее нет никакого шанса на спасение.
Поежившись от утреннего холода, Элисон вернулась в постель и, к своему удивлению, крепко проспала до девяти, когда Лалла внесла в ее комнату поднос с завтраком.
– Ты должна была разбудить меня раньше, – упрекнула Элисон служанку. – Я опоздаю в больницу.
На вилле было уже темно, отец давно лег спать. Элисон поднялась в свою комнату и принялась раздеваться, чувствуя себя совершенно беспомощной. Как она может спокойно спать, пока Фиона находится неизвестно где с этим обаятельным негодяем Полом? Но глупо было стоять посреди комнаты в ночной рубашке, поэтому Элисон легла в постель и лежала, глядя в темноту, стараясь не заснуть.
Было уже почти пять часов, когда она наконец услышала в гостиной легкий шорох. Элисон оставила дверь веранды открытой, чтобы Фиона могла без лишнего шума войти в дом. Так проще всего скрыть от отца это ночное приключение, по крайней мере на время. Позже можно будет поговорить с ним насчет увлечения Фионы Полом Эвертоном. А сейчас Элисон вздохнула с облегчением, оттого что ее ночное бдение закончилось и беглянка наконец-то вернулась.
– Это ты, Фиона? – тихо позвала она.
Фиона с тапочками в руках на цыпочках вошла в комнату и поднесла палец к губам. По щекам у нее была размазана тушь, как будто она плакала, но лицо было счастливое, глаза сияли.
– Папа спит?
– Конечно, – холодно ответила Элисон. – Ты знаешь, сколько сейчас времени? Где ты пропадала всю ночь? Я так беспокоилась за тебя.
– Знаю, этого я и опасалась. – Фиона хихикнула и присела на краешек кровати. – Пол повез меня кататься на машине, а она сломалась прямо посреди пустыни.
– Старая как мир отговорка! Боже, Фиона, что ты натворила?
Фиона опять хихикнула:
– Не начинай, Элли! Ты же не моя тетушка. Ничего я не натворила. Машина действительно сломалась, по крайней мере так уверял Пол, а кто я такая, чтобы с ним спорить? Если это и была отговорка, то что с того?
– Фиона!
– Ладно, не переживай. Когда он стал вести себя слишком настойчиво, я его притормозила. Пол немножко рассердился и долго молчал, но машину не заводил. Мы так и сидели в этой жуткой тишине, пока перед нами не возникло какое-то чудовище. Пол сказал, что это всего лишь осел, но я была уверена, что это лев. Я до смерти перепугалась и уговорила Пола отвезти меня домой. Все еще дуясь, он вылез из машины, покопался в двигателе и починил его, если он вообще был сломан. От шума лев, или кто это там был, умчался в темноту. – Фиона зевнула. – Боже, я так устала!
– И это все? – с сомнением протянула Эдисон.
Фиона затрясла спутанными кудрями:
– Это только начало. Когда Пол починил машину, мы отправились в сторону Сиди, все еще не разговаривая. А потом действительно заблудились в песках, где не было дороги. Такой ужас! Я поняла, что Пол не знает, где мы находимся. И хотя он бодрился, я видела, что он насмерть напуган. Я подумала, что случится, если у нас вдруг кончится бензин, и Пол, видимо, подумал о том же. Он сказал, что нам лучше остановиться и ждать наступления утра. Было ужасно холодно, но Пол накинул мне на плечи пиджак и обнял. Мы совершенно позабыли о нашей маленькой ссоре. – На усталом лице Фионы появилось выражение блаженства. – Потом все было просто замечательно. Пол такой милый. Какие красивые вещи он мне говорил! Мне кажется, мы скоро поженимся.
– Что?! – вскричала Элисон, но тут же понизила голос, вспомнив, что за стеной спит отец. – Хочешь сказать, Пол Эвертон сделал тебе предложение?
– Ну, не совсем. Пол говорит, что я единственная девушка, которую он по-настоящему полюбил. Он не может без меня жить, хочет сделать меня счастливой, показать, что такое настоящая любовь.
– Могу поспорить!
– Знаю, что в свете утра все это может звучать лживо…
– Что верно, то верно!
– Не начинай, Элисон. Пол меня любит. Я ему верю, а ты ничего не понимаешь.
– Наоборот, я слишком хорошо все понимаю. Полу Эвертону можно так же доверять, как притаившемуся тигру. Любая встретившаяся ему женщина становится его жертвой. Он пытался проделать это со мной, когда я только приехала сюда.
– И это тебя бесит. Ты ревнуешь, потому что он обратил внимание на меня. Я поняла это с самой первой минуты. Если бы ты только видела свое лицо, когда Пол вышел со мной из самолета!
Элисон застонала:
– Пол меняет женщин, как перчатки. Разве ты не видела его с ассистенткой Салли и с Дариен Шевас? У меня такое чувство, что у них очень серьезные отношения.
– Они просто хорошие друзья. Пол мне так сказал.
– И конечно же ты ему поверила!
Фиона встала, ее щеки сердито пылали.
– С тобой невозможно разговаривать! Этот снисходительный тон старшей сестры. Только потому, что ты старше на несколько лет, ты думаешь, что можешь мне приказывать, смеяться надо мной? Больше я тебе ничего не расскажу.
– Значит, мы закончим на том, как ты сидела посреди пустыни. И как же, в конце концов, тебе удалось вернуться домой?
– На рассвете нас обогнал караван, направлявшийся на фестиваль, – ворчливо продолжала Фиона. – Они указали нам путь. Оказалось, что мы были недалеко от города.
– Просто потрясающе!
– Ну вот, опять ты…
– Я просто хочу помочь тебе, Фиона. Хочу, чтобы у тебя открылись глаза. Ты скатишься в пропасть, если не прекратишь своих отношений с Полом, придумывая, что он влюблен в тебя. Он не способен любить. Он любит только себя и не может жить без того, чтобы все женщины им восхищались.
– Не хочу больше это обсуждать. – С видом оскорбленной невинности Фиона пошла к двери, соблазнительно покачивая бедрами. Ребенок, нарядившийся в одежду взрослого. – Если папа не догадается, что меня не было всю ночь…
– Когда я вернулась домой, он уже спал. Папа видел, что после обеда мы ушли вместе, и, очевидно, решил, что и вернемся тоже вместе.
– Тогда не говори ему.
Элисон не стала ничего обещать, и Фиона отправилась спать. Выключив свет, Элисон устало откинула голову на подушку, но заснуть уже не могла. Бедная глупая Фиона! Что с ней будет? Как она переживет неизбежное разочарование? Элисон молилась, чтобы это случилось прежде, чем произойдет что-нибудь непоправимое. А пока бедняжка словно воск в руках Пола.
С веранды дул прохладный ветер. Встав закрыть дверь, Элисон долго смотрела в полутемный сад. В этот загадочный час между ночью и рассветом цветы и кустарники казались призрачными, фантастическими. Легкий ветерок шевелил листья, но эта умиротворяющая картина не приносила Элисон покоя. Как ей быть с Фионой? Стоит ли рассказать отцу о ночном происшествии? Он будет смущен, растерян, потому что больше привык иметь дело с растениями, чем с выходками дочери-подростка. Элисон с ужасом поняла, что остается только один выход. Надо поговорить с Полом, воззвать к его лучшим чувствам, если они у него есть. Если он будет настаивать на встречах с Фионой, то у нее нет никакого шанса на спасение.
Поежившись от утреннего холода, Элисон вернулась в постель и, к своему удивлению, крепко проспала до девяти, когда Лалла внесла в ее комнату поднос с завтраком.
– Ты должна была разбудить меня раньше, – упрекнула Элисон служанку. – Я опоздаю в больницу.