— Что ж, попробуем другую партию. — Она оглянулась и устало улыбнулась им. — Это ведь может продолжаться всю ночь. Вскоре после полуночи было замечено, что Бриджер вышел из дому. Береговой патруль наблюдал за тем, как он спускался по тропинке к причалу. Его не окликнули, но тут же из старого дота у верхнего конца тропинки позвонили в караульное помещение. Когда Кводринг и Джуди присоединились к патрулю, Бриджер уже отталкивал лодку от причала. Подвесной мотор его лодки фыркнул два раза и ровно затарахтел, удаляясь от берега. При тусклом свете луны виднелась лодка, пересекающая залив.
— Вы не будете преследовать его? — спросил а Джуди.
— Нет. Он вернется. — Кводринг негромко приказал часовым: — Оставайтесь наверху и не высовывайтесь. Возможно, он вернется очень нескоро. Джуди посмотрела на море, где маленькая лодка уже терялась в волнах. Луна зашла задолго до рассвета, и, хотя мужчины были в шинелях, а Джуди в пальто, все сильно продрогли.
— Почему он не возвращается? — спросил а Джуди.
— Не хочет плыть в темноте.
— А вдруг он знает, что мы здесь?..
— Откуда? Он просто ждет, чтобы стало светлее. В четыре часа сменились часовые. Было еще темно. В пять часов небо окрасилось в серовато-жемчужные тона. Побрякивая термосами с чаем, прошел ночной дежурный по кухне. Один термос он оставил в караульной, другой — в проходной главных ворот, а третий — в здании счетной машины. Дауни сдвинула очки на лоб и с шумом отхлебнула чай.
— Вы здесь надолго расположились, Мадлен? — Рейнхарт зевнул.
— Сейчас кончаю. — Еще одно предметное стеклышко легло под объектив микроскопа. Лоток на столе рядом с Дауни уже до половины был наполнен использованными предметными стеклами; на уголке стола примостился Флеминг. Он не одобрял происходящего, но явно заинтересовался.
— Подождите немного, — Дауни повернула микрометрический винт. — Вот она! На экране возникла формирующаяся клетка.
— Она, пожалуй, чувствует себя лучше, чем другие, — заметил Рейнхарт.
— Она растет! — Дауни уменьшила увеличение. — Глядите, начинает делиться! Сужаясь посередине, клетка вытягивалась в два лепестка. Лепестки разделились, и каждый из них снова распался на две части.
— Воспроизводит себя! — Дауни откинулась на спинку стула, не отрывая глаз от экрана. На лице ее были заметны следы утомления и радости. — Мы создали жизнь! Настоящую, способную к воспроизведению клетку! Смотрите, снова делятся… Ну как, доктор Флеминг? Флеминг соскочил со стола и стал внимательно смотреть на экран.
— Как вы собираетесь остановить деление?
— Совсем не собираюсь! Я хочу посмотреть, что получится.
— Смотрите-ка, образуется довольно четкая структура, — заметил Рейнхарт. Руки Флеминга сжались в кулаки.
— Убейте ее!
— Что-о? — Дауни с легким удивлением взглянула на него.
— Убейте, пока можете!
— Но ведь она полностью под контролем.
— Будто бы?! Глядите, как она растет. — Флеминг указал на экран, где быстро увеличивалась масса непрерывно делящихся клеток.
— Ну что ж, так и должно быть. Давайте вдоволь питательных веществ, и за неделю можно вырастить амебу размером с Землю.
— Но это не амеба!
— Очень похоже на амебу.
— Убейте ее! — Флеминг посмотрел на их возбужденные, неумолимые лица и снова уставился на экран. Неожиданно он схватил тяжелый термос из-под чая и обрушил его на предметный столик микроскопа. Грохот металла и звон стекла прорезали тишину лаборатории. Экран погас.
— Вы, кретин! Щенок! Что вы наделали!? — со слезами в голосе крикнула Дауни.
— Джон… Что вы?!.. — Рейнхарт бросился к нему, но опоздал: Флеминг уже смахнул на пол осколки предметного стеклышка и припечатал их каблуком.
— Вы все с ума сошли, все! Слепые, сбесившиеся психи, черт вас побори! — крикнул он и выбежал из лаборатории. Он промчался через помещение счетной машины, по коридору и выскочил на крыльцо. Там он остановился передохнуть; холодный воздух обжег его лицо. Очутившись после душной лаборатории под открытым небом, в бледном свете начинающегося дня, Флеминг словно очнулся от кошмара. Он несколько раз глотнул холодный воздух и побрел по траве к оконечности мыса, пытаясь провентилировать свои легкие и мысли. До его слуха донесся слабый звук подвесного мотора. Он повернул и почти побежал к обрыву, к дорожке, ведущей от причала. Звук мотора все приближался, нарастая вместе со светом, и притягивал Флеминга словно магнит. На гребне он едва не наступил на лежавших в засаде Кводринга, Джуди и двух солдат. Флеминг резко остановился.
— Что здесь происходит, черт побери? — Он уставился на них диким, недоуменным взглядом. Кводринг поднялся на ноги. На груди у него болтался бинокль.
— Назад! Уходите отсюда! Звук мотора оборвался. Там, внизу, лодка скользила к причалу. Джуди попыталась было подняться, но Кводринг осадил ее.
— Пожалуйста, Джон, уходи, — сказала она страдальческим голосов!.
— Почему «уходи»? Что вы тут затеваете, черт побори?
— Тихо! — приказал Кводринг. — Не подходите к обрыву!
— Мы ждем Денниса Бриджера, — сказала Джуди.
— Денниса? — Флеминг был слишком потрясен, чтобы быстро осознать смысл происходящего.
— Советую исчезнуть, если не хотите увидеть, как его арестуют, — сказал Кводринг.
— Арестуют? — Флеминг медленно переводил взгляд с Кводринга на Джуди, по мере того как осознавал смысл этих слов.
— Да вы все спятили!
— Отойдите от обрыва! Молчать! — приказал майор. Флеминг бросился было к краю обрыва, по Кводринг кивнул, и двое солдат, схватив его за локти, оттащили назад. В беспомощном отчаянии стоял он между державшими его солдатами. Капли холодного пота стекали по его лицу, а остановившиеся глаза видели только Джуди.
— Так, значит, и ты с ними?..
— Ты же сам знаешь, что мы нашли. — Она отвела глаза.
— Ты…
— Да! — сказала Джуди и отошла к Кводрингу. Поднимавшийся по тропинке Бриджер тащил ту самую тяжелую коробку, что была в пещере. Ему дали дойти до самого верха, но когда его голова появилась над краем обрыва, Флеминг крикнул:
— Деннис!.. Один из солдат зажал ему рот, но Бриджер уже увидел их. Бросив коробку, он побежал, и Кводринг не успел помешать ему. Хотя Бриджер был обут в резиновые сапоги, он бежал очень быстро; он мчался по тропе над самым обрывом, а за ним с топотом неслись Кводринг, солдаты, потом Флеминг, а Джуди замыкала погоню. Все это напоминало травлю оленя холодным ранним утром. Никто не видел, куда бежит Бриджер. Он уже достиг конца мыса, повернул — и поскользнулся. Мокрые резиновые подошвы не смогли удержать его на поросшем травой краю обрыва, и он сорвался. Через пять секунд его изуродованный труп лежал на камнях у воды. Подоспевший Флеминг глядел вниз, стоя рядом с солдатами на краю обрыва. Джуди подошла было к нему, но он молча отвернулся и медленно пошел обратно, в сторону городка. В пальце у него все еще торчал осколок стекла от микроскопа. Задержавшись на мгновение, Флеминг вытащил его и побрел дальше.
— Вы не будете преследовать его? — спросил а Джуди.
— Нет. Он вернется. — Кводринг негромко приказал часовым: — Оставайтесь наверху и не высовывайтесь. Возможно, он вернется очень нескоро. Джуди посмотрела на море, где маленькая лодка уже терялась в волнах. Луна зашла задолго до рассвета, и, хотя мужчины были в шинелях, а Джуди в пальто, все сильно продрогли.
— Почему он не возвращается? — спросил а Джуди.
— Не хочет плыть в темноте.
— А вдруг он знает, что мы здесь?..
— Откуда? Он просто ждет, чтобы стало светлее. В четыре часа сменились часовые. Было еще темно. В пять часов небо окрасилось в серовато-жемчужные тона. Побрякивая термосами с чаем, прошел ночной дежурный по кухне. Один термос он оставил в караульной, другой — в проходной главных ворот, а третий — в здании счетной машины. Дауни сдвинула очки на лоб и с шумом отхлебнула чай.
— Вы здесь надолго расположились, Мадлен? — Рейнхарт зевнул.
— Сейчас кончаю. — Еще одно предметное стеклышко легло под объектив микроскопа. Лоток на столе рядом с Дауни уже до половины был наполнен использованными предметными стеклами; на уголке стола примостился Флеминг. Он не одобрял происходящего, но явно заинтересовался.
— Подождите немного, — Дауни повернула микрометрический винт. — Вот она! На экране возникла формирующаяся клетка.
— Она, пожалуй, чувствует себя лучше, чем другие, — заметил Рейнхарт.
— Она растет! — Дауни уменьшила увеличение. — Глядите, начинает делиться! Сужаясь посередине, клетка вытягивалась в два лепестка. Лепестки разделились, и каждый из них снова распался на две части.
— Воспроизводит себя! — Дауни откинулась на спинку стула, не отрывая глаз от экрана. На лице ее были заметны следы утомления и радости. — Мы создали жизнь! Настоящую, способную к воспроизведению клетку! Смотрите, снова делятся… Ну как, доктор Флеминг? Флеминг соскочил со стола и стал внимательно смотреть на экран.
— Как вы собираетесь остановить деление?
— Совсем не собираюсь! Я хочу посмотреть, что получится.
— Смотрите-ка, образуется довольно четкая структура, — заметил Рейнхарт. Руки Флеминга сжались в кулаки.
— Убейте ее!
— Что-о? — Дауни с легким удивлением взглянула на него.
— Убейте, пока можете!
— Но ведь она полностью под контролем.
— Будто бы?! Глядите, как она растет. — Флеминг указал на экран, где быстро увеличивалась масса непрерывно делящихся клеток.
— Ну что ж, так и должно быть. Давайте вдоволь питательных веществ, и за неделю можно вырастить амебу размером с Землю.
— Но это не амеба!
— Очень похоже на амебу.
— Убейте ее! — Флеминг посмотрел на их возбужденные, неумолимые лица и снова уставился на экран. Неожиданно он схватил тяжелый термос из-под чая и обрушил его на предметный столик микроскопа. Грохот металла и звон стекла прорезали тишину лаборатории. Экран погас.
— Вы, кретин! Щенок! Что вы наделали!? — со слезами в голосе крикнула Дауни.
— Джон… Что вы?!.. — Рейнхарт бросился к нему, но опоздал: Флеминг уже смахнул на пол осколки предметного стеклышка и припечатал их каблуком.
— Вы все с ума сошли, все! Слепые, сбесившиеся психи, черт вас побори! — крикнул он и выбежал из лаборатории. Он промчался через помещение счетной машины, по коридору и выскочил на крыльцо. Там он остановился передохнуть; холодный воздух обжег его лицо. Очутившись после душной лаборатории под открытым небом, в бледном свете начинающегося дня, Флеминг словно очнулся от кошмара. Он несколько раз глотнул холодный воздух и побрел по траве к оконечности мыса, пытаясь провентилировать свои легкие и мысли. До его слуха донесся слабый звук подвесного мотора. Он повернул и почти побежал к обрыву, к дорожке, ведущей от причала. Звук мотора все приближался, нарастая вместе со светом, и притягивал Флеминга словно магнит. На гребне он едва не наступил на лежавших в засаде Кводринга, Джуди и двух солдат. Флеминг резко остановился.
— Что здесь происходит, черт побери? — Он уставился на них диким, недоуменным взглядом. Кводринг поднялся на ноги. На груди у него болтался бинокль.
— Назад! Уходите отсюда! Звук мотора оборвался. Там, внизу, лодка скользила к причалу. Джуди попыталась было подняться, но Кводринг осадил ее.
— Пожалуйста, Джон, уходи, — сказала она страдальческим голосов!.
— Почему «уходи»? Что вы тут затеваете, черт побори?
— Тихо! — приказал Кводринг. — Не подходите к обрыву!
— Мы ждем Денниса Бриджера, — сказала Джуди.
— Денниса? — Флеминг был слишком потрясен, чтобы быстро осознать смысл происходящего.
— Советую исчезнуть, если не хотите увидеть, как его арестуют, — сказал Кводринг.
— Арестуют? — Флеминг медленно переводил взгляд с Кводринга на Джуди, по мере того как осознавал смысл этих слов.
— Да вы все спятили!
— Отойдите от обрыва! Молчать! — приказал майор. Флеминг бросился было к краю обрыва, по Кводринг кивнул, и двое солдат, схватив его за локти, оттащили назад. В беспомощном отчаянии стоял он между державшими его солдатами. Капли холодного пота стекали по его лицу, а остановившиеся глаза видели только Джуди.
— Так, значит, и ты с ними?..
— Ты же сам знаешь, что мы нашли. — Она отвела глаза.
— Ты…
— Да! — сказала Джуди и отошла к Кводрингу. Поднимавшийся по тропинке Бриджер тащил ту самую тяжелую коробку, что была в пещере. Ему дали дойти до самого верха, но когда его голова появилась над краем обрыва, Флеминг крикнул:
— Деннис!.. Один из солдат зажал ему рот, но Бриджер уже увидел их. Бросив коробку, он побежал, и Кводринг не успел помешать ему. Хотя Бриджер был обут в резиновые сапоги, он бежал очень быстро; он мчался по тропе над самым обрывом, а за ним с топотом неслись Кводринг, солдаты, потом Флеминг, а Джуди замыкала погоню. Все это напоминало травлю оленя холодным ранним утром. Никто не видел, куда бежит Бриджер. Он уже достиг конца мыса, повернул — и поскользнулся. Мокрые резиновые подошвы не смогли удержать его на поросшем травой краю обрыва, и он сорвался. Через пять секунд его изуродованный труп лежал на камнях у воды. Подоспевший Флеминг глядел вниз, стоя рядом с солдатами на краю обрыва. Джуди подошла было к нему, но он молча отвернулся и медленно пошел обратно, в сторону городка. В пальце у него все еще торчал осколок стекла от микроскопа. Задержавшись на мгновение, Флеминг вытащил его и побрел дальше.
Глава 7. Часть 1
Новая штаб-квартира генерала Ванденберга размещалась теперь в основательном бомбоубежище под министерством обороны. Координационные функции Ванденберга постепенно расширялись, пока он не стал фактическим руководителем всей английской военно-воздушной стратегии. Правительство Ее Величества скрепя сердце примирилось с этим ввиду все ухудшавшейся международной обстановки. Опираясь на министерство обороны, Ванденберг руководил теперь всеми соответствующими национальными учреждениями, включая Торнесс. Он не натягивал вожжи, но правил твердой рукой и внимательно следил за всем происходящим. Получив доклад о гибели Бриджера, он пригласил к себе Осборна. Позиции Осборна были сейчас уже далеко не те, что в Болдершоу-Фелл, когда все еще только начиналось. Теперь их министерство не пользовалось прежним влиянием и ему с Рэтклиффом приходилось во всем уступать желаниям военных, напрягать все усилия, чтобы сохранить хоть какое-то влияние на ход собственных дел. Впрочем, Осборна не так-то легко было вывести из равновесия. Вот и сейчас он стоял перед письменным столом генерала, как всегда, безупречно элегантный и обходительный.
— Присаживайтесь, — кивнул на кресло Ванденберг, — в ногах правды нет. Они обсудили обстоятельства гибели Бриджера — ход за ходом, словно играли в шахматы; генерал непрерывно атаковал, а Осборн стойко защищался, ничего, однако, не отрицая и не думая оправдываться.
— Все-таки вы должны признать, — сказал Ванденберг в конце разговора, — что ваше министерство здорово опростоволосилось.
— Смотря с какой точки зрения. Оттолкнув кресло, Ванденберг встал и подошел к карте на стене.
— Нам сейчас нельзя играть в науку, Осборн. Эта машина может сослужить службу и нам. Она построена на территории военного предприятия и с помощью военного министерства. Мы можем использовать ее в интересах общества.
— А чем же, черт побери, по-вашему, занимается Рейнхарт?! — Осборн все-таки вышел из себя. — Ясно, ваши люди спят и видят, как бы прибрать ее к рукам. Конечно, мы вам кажемся анархистами только потому, что у нас не такой образ мышления. Да, я знаю, что произошла трагедия. Но то, что они там делают, — это жизненно важно!
— А то, что делаем мы, не важно?
— Вы не можете остановить их на полпути!
— Ну, а ваш кабинет думает иначе.
— А вы его запрашивали?
— Нет. Но это точно.
— По крайней мере, — к Осборну вернулось обычное хладнокровие, — по крайней мере дайте нам закончить нынешнюю программу, а мы дадим вам определенные гарантии. Едва вернувшись в свой кабинет, он позвонил Рейнхарту:
— Бога ради, как-нибудь наладьте отношения с Джирсом! Разговор Рейнхарта с директором удручающе походил на встречу Осборна и Ванденберга с той, однако, разницей, что профессор был сильнее Джирса в стратегии. После двух часов пререканий они вызвали Джуди.
— Нам придется усилить режим секретности, мисс Адамсон.
— Но ведь не могу же я… — и она умолкла. Глаза Джирса недобро блеснули под очками. В поисках сочувствия она повернулась к Рейнхарту.
— Мое положение здесь станет невыносимым! Все мне доверяли, а теперь, оказывается, я шпик из контрразведки!
— Ну, я так всегда знал об этом, — мягко проговорил Рейнхарт, — а профессор Дауни догадалась. И она приняла это как должное.
— А доктор Флеминг не знал и не догадывался!
— Так и должно было быть, — заметил Джирс.
— Он считал, что я занимаюсь другим.
— Все понимают, что вам приходилось выполнять свои обязанности, мисс Адамсон, и это никого не возмущает. — Рейнхарт с несчастным видом разглядывал свои пальцы.
— Зато меня возмущает.
— Простите, я что-то не понимаю… — Джирс снял очки и прищурился, словно хотел отчетливее разглядеть Джуди. Ее била дрожь.
— Я ненавидела эту работу с самого начала. Было же совершенно ясно, что все тут заслуживают полного доверия, кроме Бриджера.
— Даже Флеминг?
— Доктор Флеминг на голову выше любого из всех, кого я когда-либо встречала! Его нужно оберегать от его собственной неосторожности, и я пыталась это делать. Но шпионить за ним я не буду!
— А что говорит Флеминг? — спросил Рейнхарт.
— С тех пор он со мной не разговаривает…
— Где он сейчас? — поинтересовался Джирс.
— Пьет, я полагаю.
— Так он продолжает в том же духе?! — Джирс возвел глаза к потолку с безнадежным видом, и Джуди неожиданно пришла в ярость.
— А что же ему, по-вашему, делать после того, что случилось? В картишки играть?!
— Она снова повернулась к Рейнхарту, все еще надеясь найти поддержку. — Я очень… Я очень люблю… их всех. Я восхищаюсь ими!
— Моя дорогая, я, право же, не могу… — Рейнхарт не смотрел ей в глаза. — Может быть, это и хорошо, что теперь все открылось… Джуди вдруг заметила, что стоит по стойке смирно. Она повернулась к Джирсу.
— Меня сменят?
— Нет.
— В таком случае могу я получить другое назначение?
— Нет.
— Ну, а раз так, могу я подать в отставку?
— Нет, пока не отменено чрезвычайное положение. Она заметила, что глаза у Джирса посажены слишком близко. Эти глаза смотрели ей прямо в лицо; то был начальственный взор.
— Если бы не ваш отличный послужной список, я подумал бы, что вы слишком неопытны для этой работы. Но я полагаю, что на вас просто повлиял образ мышления наших ученых, в особенности таких неуравновешенных и безответственных, как Флеминг.
— Он не безответственный.
— Неужели?
— Когда речь идет о важных вещах.
— Здесь у нас считается важным лишь то, что обеспечивает стране возможность выжить. На нас оказывают очень сильное давление!
— Для военных — все война, — холодно заметил Рейнхарт. Он подошел к окну и остановился, заложив руки за спину. — Мрачное, знаете ли, место. Все мы чувствуем его гнет! Некоторое время после этой стычки Джирс был необычно сговорчив. Он сделал для Дауни все, что мог, и новое оборудование взамен разбитого Флемингом было доставлено очень быстро. Вообще Джирс уже открыто причислял себя к участникам ее работы. Рейнхарт боролся изо всех сил, пытаясь сохранить хоть какое-то влияние на ход дела, а Джуди в мрачном отчаянии вернулась к исполнению своих обязанностей. Она даже набралась храбрости и пошла к Флемингу, но его комната была пуста, так же как и три валявшиеся у кровати бутылки. В течение нескольких дней после смерти Бриджера Флеминг ни с кем и словом не обмолвился, за одним-единственным исключением. Едва получив возможность, Дауни снова ушла с головой в работу; сравнительно простые вычисления, связанные с подготовкой данных для счетной машины, выполняла Кристин. Не прошло и недели, как им удалось осуществить еще один успешный синтез. Поздним вечером они следили за его ходом в отремонтированный микроскоп, как вдруг дверь лаборатории распахнулась: на пороге, пошатываясь, стоял Флеминг.
Дауни выпрямилась и посмотрела на него. На Флеминге не было ни куртки, ни галстука — только измятая и перепачканная рубашка; видимо, он не брился уже с неделю. Казалось, он был на грани белой горячки.
— Что вам нужно? Он устремил на нее мутный взгляд и сделал неверный шаг вперед.
— Прошу Вас, пожалуйста, не подходите.
— Я вижу, у вас приборы новые, — сказал он заплетающимся языком, и его губы, задергавшись, расползлись в бессмысленную улыбку.
— Правильно. Пожалуйста, уходите.
— Бриджер умер… — Он продолжал тупо улыбаться.
— Я знаю.
— Вы тут все работаете, как будто ничего не случилось… — Трудно было понять, что он говорит. — А Бриджер — мертвый. Его больше не будет никогда…
— Мы все это знаем, доктор Флеминг. Качнувшись, он сделал еще один шаг вперед.
— Что вы все здесь делаете?..
— Это вас не касается. Может быть, вы наконец уйдете? — Дауни поднялась и решительно направилась к нему. Он, мигая, смотрел на нее, и улыбка гасла на его лице.
— Он был мой самый старый друг. Дурак он был, но он был мой самый…
— Доктор Флеминг, — спокойно сказала Дауни, — вы уйдете, или мне вызвать охрану?
Он еще несколько секунд смотрел на нее, словно пытаясь разглядеть ее сквозь туман, затем пожал плечами и потащился прочь. Дауни шла за ним до двери и заперла ее, когда он переступил порог.
— Только этого нам не хватало! — сказала она Кристин. Флеминг с трудом добрался до своего домика, вытащил из ящика стола начатую бутылку виски и вылил ее в раковину. После этого он свалился на постель и проспал целые сутки. На следующий вечер он побрился, принял ванну и начал собирать вещи.
— Присаживайтесь, — кивнул на кресло Ванденберг, — в ногах правды нет. Они обсудили обстоятельства гибели Бриджера — ход за ходом, словно играли в шахматы; генерал непрерывно атаковал, а Осборн стойко защищался, ничего, однако, не отрицая и не думая оправдываться.
— Все-таки вы должны признать, — сказал Ванденберг в конце разговора, — что ваше министерство здорово опростоволосилось.
— Смотря с какой точки зрения. Оттолкнув кресло, Ванденберг встал и подошел к карте на стене.
— Нам сейчас нельзя играть в науку, Осборн. Эта машина может сослужить службу и нам. Она построена на территории военного предприятия и с помощью военного министерства. Мы можем использовать ее в интересах общества.
— А чем же, черт побери, по-вашему, занимается Рейнхарт?! — Осборн все-таки вышел из себя. — Ясно, ваши люди спят и видят, как бы прибрать ее к рукам. Конечно, мы вам кажемся анархистами только потому, что у нас не такой образ мышления. Да, я знаю, что произошла трагедия. Но то, что они там делают, — это жизненно важно!
— А то, что делаем мы, не важно?
— Вы не можете остановить их на полпути!
— Ну, а ваш кабинет думает иначе.
— А вы его запрашивали?
— Нет. Но это точно.
— По крайней мере, — к Осборну вернулось обычное хладнокровие, — по крайней мере дайте нам закончить нынешнюю программу, а мы дадим вам определенные гарантии. Едва вернувшись в свой кабинет, он позвонил Рейнхарту:
— Бога ради, как-нибудь наладьте отношения с Джирсом! Разговор Рейнхарта с директором удручающе походил на встречу Осборна и Ванденберга с той, однако, разницей, что профессор был сильнее Джирса в стратегии. После двух часов пререканий они вызвали Джуди.
— Нам придется усилить режим секретности, мисс Адамсон.
— Но ведь не могу же я… — и она умолкла. Глаза Джирса недобро блеснули под очками. В поисках сочувствия она повернулась к Рейнхарту.
— Мое положение здесь станет невыносимым! Все мне доверяли, а теперь, оказывается, я шпик из контрразведки!
— Ну, я так всегда знал об этом, — мягко проговорил Рейнхарт, — а профессор Дауни догадалась. И она приняла это как должное.
— А доктор Флеминг не знал и не догадывался!
— Так и должно было быть, — заметил Джирс.
— Он считал, что я занимаюсь другим.
— Все понимают, что вам приходилось выполнять свои обязанности, мисс Адамсон, и это никого не возмущает. — Рейнхарт с несчастным видом разглядывал свои пальцы.
— Зато меня возмущает.
— Простите, я что-то не понимаю… — Джирс снял очки и прищурился, словно хотел отчетливее разглядеть Джуди. Ее била дрожь.
— Я ненавидела эту работу с самого начала. Было же совершенно ясно, что все тут заслуживают полного доверия, кроме Бриджера.
— Даже Флеминг?
— Доктор Флеминг на голову выше любого из всех, кого я когда-либо встречала! Его нужно оберегать от его собственной неосторожности, и я пыталась это делать. Но шпионить за ним я не буду!
— А что говорит Флеминг? — спросил Рейнхарт.
— С тех пор он со мной не разговаривает…
— Где он сейчас? — поинтересовался Джирс.
— Пьет, я полагаю.
— Так он продолжает в том же духе?! — Джирс возвел глаза к потолку с безнадежным видом, и Джуди неожиданно пришла в ярость.
— А что же ему, по-вашему, делать после того, что случилось? В картишки играть?!
— Она снова повернулась к Рейнхарту, все еще надеясь найти поддержку. — Я очень… Я очень люблю… их всех. Я восхищаюсь ими!
— Моя дорогая, я, право же, не могу… — Рейнхарт не смотрел ей в глаза. — Может быть, это и хорошо, что теперь все открылось… Джуди вдруг заметила, что стоит по стойке смирно. Она повернулась к Джирсу.
— Меня сменят?
— Нет.
— В таком случае могу я получить другое назначение?
— Нет.
— Ну, а раз так, могу я подать в отставку?
— Нет, пока не отменено чрезвычайное положение. Она заметила, что глаза у Джирса посажены слишком близко. Эти глаза смотрели ей прямо в лицо; то был начальственный взор.
— Если бы не ваш отличный послужной список, я подумал бы, что вы слишком неопытны для этой работы. Но я полагаю, что на вас просто повлиял образ мышления наших ученых, в особенности таких неуравновешенных и безответственных, как Флеминг.
— Он не безответственный.
— Неужели?
— Когда речь идет о важных вещах.
— Здесь у нас считается важным лишь то, что обеспечивает стране возможность выжить. На нас оказывают очень сильное давление!
— Для военных — все война, — холодно заметил Рейнхарт. Он подошел к окну и остановился, заложив руки за спину. — Мрачное, знаете ли, место. Все мы чувствуем его гнет! Некоторое время после этой стычки Джирс был необычно сговорчив. Он сделал для Дауни все, что мог, и новое оборудование взамен разбитого Флемингом было доставлено очень быстро. Вообще Джирс уже открыто причислял себя к участникам ее работы. Рейнхарт боролся изо всех сил, пытаясь сохранить хоть какое-то влияние на ход дела, а Джуди в мрачном отчаянии вернулась к исполнению своих обязанностей. Она даже набралась храбрости и пошла к Флемингу, но его комната была пуста, так же как и три валявшиеся у кровати бутылки. В течение нескольких дней после смерти Бриджера Флеминг ни с кем и словом не обмолвился, за одним-единственным исключением. Едва получив возможность, Дауни снова ушла с головой в работу; сравнительно простые вычисления, связанные с подготовкой данных для счетной машины, выполняла Кристин. Не прошло и недели, как им удалось осуществить еще один успешный синтез. Поздним вечером они следили за его ходом в отремонтированный микроскоп, как вдруг дверь лаборатории распахнулась: на пороге, пошатываясь, стоял Флеминг.
Дауни выпрямилась и посмотрела на него. На Флеминге не было ни куртки, ни галстука — только измятая и перепачканная рубашка; видимо, он не брился уже с неделю. Казалось, он был на грани белой горячки.
— Что вам нужно? Он устремил на нее мутный взгляд и сделал неверный шаг вперед.
— Прошу Вас, пожалуйста, не подходите.
— Я вижу, у вас приборы новые, — сказал он заплетающимся языком, и его губы, задергавшись, расползлись в бессмысленную улыбку.
— Правильно. Пожалуйста, уходите.
— Бриджер умер… — Он продолжал тупо улыбаться.
— Я знаю.
— Вы тут все работаете, как будто ничего не случилось… — Трудно было понять, что он говорит. — А Бриджер — мертвый. Его больше не будет никогда…
— Мы все это знаем, доктор Флеминг. Качнувшись, он сделал еще один шаг вперед.
— Что вы все здесь делаете?..
— Это вас не касается. Может быть, вы наконец уйдете? — Дауни поднялась и решительно направилась к нему. Он, мигая, смотрел на нее, и улыбка гасла на его лице.
— Он был мой самый старый друг. Дурак он был, но он был мой самый…
— Доктор Флеминг, — спокойно сказала Дауни, — вы уйдете, или мне вызвать охрану?
Он еще несколько секунд смотрел на нее, словно пытаясь разглядеть ее сквозь туман, затем пожал плечами и потащился прочь. Дауни шла за ним до двери и заперла ее, когда он переступил порог.
— Только этого нам не хватало! — сказала она Кристин. Флеминг с трудом добрался до своего домика, вытащил из ящика стола начатую бутылку виски и вылил ее в раковину. После этого он свалился на постель и проспал целые сутки. На следующий вечер он побрился, принял ванну и начал собирать вещи.
Глава 7. Часть 2
Новая клетка размножалась с фантастической быстротой. Через несколько часов Дауни пришлось перенести комочек вещества с предметного стеклышка в небольшую ванночку с питательным бульоном, которую на следующее утро пришлось заменить ванночкой побольше. Весь день, пока Флеминг спал, клетки продолжали безостановочно делиться; к вечеру Дауни была вынуждена обратиться за помощью к Джирсу. Тот отнесся к проблеме как рачительный хозяин и приказал, чтобы в мастерской изготовили глубокий бак с электрическим подогревом, системой капельной подпитки над верхним открытым концом и смотровым окном в середине передней стенки. Перед рассветом четыре ассистента извлекли новое существо из ванны, ставшей слишком тесной, и поместили его в бак. Оно продолжало расти, пока не достигло размеров овцы; затем рост прекратился. Существо, по-видимому, чувствовало себя хорошо, казалось вполне безвредным, но отнюдь не отличалось красотой. Утром пришел Рейнхарт, который наконец принял определенное решение и намеревался поговорить с Дауни. Она все еще была в лаборатории и возилась у бака, проверяя систему подпитки. Он ходил вокруг да около, пока она не освободилась.
— Все еще живет?
— И процветает! — Дауни за это время побледнела, вокруг глаз и рта залегли морщинки, но тем не менее она совсем не выглядела усталой. — А ведь полтора дня назад это было просто пятнышко на предметном стекле. Я же говорила, что организм может расти с любой быстротой — лишь бы было соответственное питание.
— Но, кажется, оно уже перестало расти? — Рейнхарт заглянул внутрь, сквозь смотровое стекло, за которым виднелась шевелящаяся во мраке темная масса.
— Похоже, что его размер и форма предопределены заранее, — сказала Дауни, беря со стола пачку рентгенограмм. Она протянула их Рейнхарту. — Правда, здесь мало что видно. Полное отсутствие костных образований. Напоминает огромный кусок студня. Но в то же время у него есть глаз и какое-то подобие мозга, напоминающее очень сложные нервные узлы.
— И больше ничего примечательного? — Рейнхарт, прищурившись, рассматривал рентгенограммы.
— Нет, разве что зачатки ног, хотя, вернее всего, это просто раздвоенный кусок ткани. Рейнхарт отложил рентгенограммы и сосредоточенно нахмурился.
— Как оно питается?
— Непосредственно через кожу. Оно живет в питательной среде и усваивает ее прямо клетками тела. Очень просто и очень эффективно.
— А что машина? Дауни сделала большие глаза.
— При чем тут машина?
— Она как-нибудь реагирует на все это?
— Но каким образом?
— Не знаю, — Рейнхарт обеспокоено нахмурился. — Так как же, реагирует?
— Нет. Она была совершенно спокойна. Профессор отправился в машинный зал и медленно возвратился, опустив голову, сосредоточенно рассматривая поблескивающие при каждом шаге носки тщательно вычищенных туфель. Время было раннее, кругом стояла полная тишина. Он заложил руки за спину и сказал, не поднимая глаз:
— Я хочу, чтобы Флеминг сюда вернулся. Сначала Дауни ничего не ответила, потом сказала:
— Эксперимент полностью контролируется.
— Кем контролируется?
— Мной. Профессор заставил себя взглянуть на нее.
— Мы живем в долг, Мадлен. Местное начальство хочет от нас избавиться.
— Сейчас, когда работа в самом разгаре?!
— Нет, министерство отстояло нас, но мы должны работать как единая группа и давать результаты.
— Хорошенькое дельце! А это что же, не результаты? — Дауни ткнула в бак коротким костлявым пальцем. — Мы на пороге величайшего открытия века — мы создаем жизнь!
— Да, я знаю, — уныло сказал Рейнхарт, неловко переминаясь с ноги на ногу. — Но куда это нас приведет?
— Нам еще многое нужно узнать.
— Но мы больше не можем допускать никаких инцидентов.
— Я управлюсь сама.
— Мадлен, дело ведь касается не только вас одной, — Рейнхарт говорил с мягкой настойчивостью. — Мы все в этом участвуем.
— Я управлюсь сама, — повторила она.
— Вы не сможете отделить существо от его создателя — от машины.
— Конечно, не смогу. Но у меня есть Кристин, она разбирается в машине.
— Кристин разбирается, так сказать, в арифметике, а тут, по-моему, существует еще высшая логика или что-то вроде этого. Ее понимает только Флеминг.
— Я не потерплю, чтобы Джон Флеминг околачивался здесь в пьяном виде, срывал мой эксперимент и ломал приборы! — повысила голос Дауни. Рейнхарт спокойно посмотрел на нее. В нем еще было некоторое напряжение, но оно уже почти сменилось решимостью.
— Нам не всегда приходится делать то, что хочется! — он сказал это так резко, что Дауни снова посмотрела на него с изумлением. — Я пока еще руководитель этих работ. Хотя бы номинальный. И останусь руководителем, пока мы работаем единой группой и работа имеет смысл. Это значит, что Флеминг будет здесь!
— Пьяный или трезвый?
— Боже мой, Мадлен, если мы не можем доверять друг другу, кому же нам доверять? Дауни хотела было что-то возразить, но остановилась.
— Ну, ладно. Если он будет вести себя прилично и не станет совать нос в чужие дела…
— Спасибо, моя дорогая, — и Рейнхарт улыбнулся ей. Выйдя из лаборатории, он направился прямо к Джирсу.
— Но Флеминг сообщил мне, что уезжает — сказал тот. — Я сейчас послал мисс Адамсон к счетной машине, чтобы помешать ему натворить на прощание каких-нибудь дел. Однако в здании счетной машины Флеминга не было. Джуди в нерешительности стояла перед пустым пультом управления, но тут к ней подошла Дауни.
— Хэлло! Хотите взглянуть на Циклопа?
— Почему вы его так называете?
— Из-за его физических характеристик. — Дауни, по-видимому, была в прекрасном настроении. — И чему только учат современных девиц? Ну, пошли, он здесь, рядом.
— А это нужно?
— Не интересуетесь?
— Да, но… Джуди совсем растерялась. Она ничего не знала о том, как развивался эксперимент. Последние двое суток все ее мысли были заняты только Флемингом и Бриджером да собственным беспросветным положением. Поэтому, если она и думала о созданном Дауни существе, то как о чем-то микроскопически маленьком и не имеющем к ней никакого отношения. Она прошла за Дауни в лабораторию, ни о чем не думая и совершенно не представляя, что ее там ждет. Внушительный вид бака озадачил ее. Она не ожидала увидеть ничего подобного.
— Загляните внутрь, — сказала Дауни. Джуди склонилась над открытым верхом бака, не подозревая, что ей предстоит увидеть. Существо имело некоторое сходство с удлиненной медузой, но ни конечностей, ни щупалец у него не было; с одного конца оно как будто раздваивалось, а на другом находилось некое утолщение — подобие головы. Существо плавало в жидкости — подрагивающая, колышущаяся масса протоплазмы, зеленовато-желтой, слизистой и блестящей. А в середине того, что можно было бы назвать головой, располагался глаз — огромный, лишенный век, бесцветный глаз. Неудержимый приступ тошноты и ужаса потряс Джуди. Сделав глотательное движение, она отвернулась от бака и впилась глазами в Дауни, словно та была тоже порождением кошмара. Затем, закрыв рот рукой, Джуди бросилась вон. Не разбирая дороги, она побежала напрямик к домику Флеминга, распахнула дверь и ворвалась в комнату. Флеминг запихивал в рюкзак остатки своего имущества; на полу стояли запертые чемоданы. Он холодно взглянул на задыхающуюся Джуди.
— Второй раз не выйдет, — сказал он.
— Джон! — Ей не сразу удалось заговорить. Голова кружилась и звенела, к горлу подступал комок. — Джон, ты должен туда пойти.
— Куда? — В его взгляде была только враждебность. Невзгоды прошедшей недели наложили отпечаток на его лицо — оно было бледным, с темными мешками под глазами, но сам он был спокоен, чисто выбрит и, несомненно, полностью владел собой. Джуди попыталась выдавить из себя:
— В лабораторию.
— Ради вас? — спросил он спокойно, но с издевкой.
— Не ради меня. Они создали что-то ужасное. Какое-то существо…
— Почему бы вам не сообщить об этом в пятый отдел?
— Ну, прошу тебя! — Джуди двинулась к нему. Она чувствовала себя совсем беззащитной, но сейчас ей было все равно, что он скажет или сделает. Флеминг отвернулся и снова занялся своим рюкзаком. — Джон, пожалуйста. Происходит что-то ужасное. Ты обязан остановить…
— Не указывайте мне, что я обязан делать, а чего — нет, — сказал он.
— Они создали какую-то тварь! Это чудовище, и у него — глаз. Глаз!
— Это не мое дело. — Он затолкал поверх всего старый свитер и затянул тесемки рюкзака.
— Джон, только ты один… Он стащил рюкзак с кровати и, пройдя мимо Джуди, бросил его рядом с чемоданами.
— Чья это вина? Джуди сделала глубокий вдох.
— Я не убивала Бриджера!
— Не убивала? И не ты натравила на него эту шайку?
— Я пыталась предостеречь тебя.
— Ты пыталась одурачить меня. Спала со мной…
— Нет! Только однажды. Я ведь тоже человек. У меня была своя работа…
— Грязная работа, и ты с ней справилась блестяще.
— Я никогда не шпионила за тобой. Бриджер — другое дело!
— Деннис Бриджер был мой самый старый друг и мой самый лучший помощник.
— Он предавал тебя!
— Предавал! — Флеминг быстро взглянул на нее, отошел к шкафу и принялся разбирать коллекцию старых бутылок и стаканов. — Приберегите свои ярлычки для другого случая. Деннису принадлежала половина нашего дела. Это было создание его ума и моего тоже; оно не принадлежит ни тебе, ни твоим хозяевам. Если Деннис захотел продать свою собственность — так на здоровье! Тебе-то что было до этого?
— Я же говорила тебе: мне не нравится то, что я должна делать. Я же говорила, чтобы ты не доверял мне. Ты думаешь, у меня… Помимо воли голос Джуди задрожал.
— Все еще живет?
— И процветает! — Дауни за это время побледнела, вокруг глаз и рта залегли морщинки, но тем не менее она совсем не выглядела усталой. — А ведь полтора дня назад это было просто пятнышко на предметном стекле. Я же говорила, что организм может расти с любой быстротой — лишь бы было соответственное питание.
— Но, кажется, оно уже перестало расти? — Рейнхарт заглянул внутрь, сквозь смотровое стекло, за которым виднелась шевелящаяся во мраке темная масса.
— Похоже, что его размер и форма предопределены заранее, — сказала Дауни, беря со стола пачку рентгенограмм. Она протянула их Рейнхарту. — Правда, здесь мало что видно. Полное отсутствие костных образований. Напоминает огромный кусок студня. Но в то же время у него есть глаз и какое-то подобие мозга, напоминающее очень сложные нервные узлы.
— И больше ничего примечательного? — Рейнхарт, прищурившись, рассматривал рентгенограммы.
— Нет, разве что зачатки ног, хотя, вернее всего, это просто раздвоенный кусок ткани. Рейнхарт отложил рентгенограммы и сосредоточенно нахмурился.
— Как оно питается?
— Непосредственно через кожу. Оно живет в питательной среде и усваивает ее прямо клетками тела. Очень просто и очень эффективно.
— А что машина? Дауни сделала большие глаза.
— При чем тут машина?
— Она как-нибудь реагирует на все это?
— Но каким образом?
— Не знаю, — Рейнхарт обеспокоено нахмурился. — Так как же, реагирует?
— Нет. Она была совершенно спокойна. Профессор отправился в машинный зал и медленно возвратился, опустив голову, сосредоточенно рассматривая поблескивающие при каждом шаге носки тщательно вычищенных туфель. Время было раннее, кругом стояла полная тишина. Он заложил руки за спину и сказал, не поднимая глаз:
— Я хочу, чтобы Флеминг сюда вернулся. Сначала Дауни ничего не ответила, потом сказала:
— Эксперимент полностью контролируется.
— Кем контролируется?
— Мной. Профессор заставил себя взглянуть на нее.
— Мы живем в долг, Мадлен. Местное начальство хочет от нас избавиться.
— Сейчас, когда работа в самом разгаре?!
— Нет, министерство отстояло нас, но мы должны работать как единая группа и давать результаты.
— Хорошенькое дельце! А это что же, не результаты? — Дауни ткнула в бак коротким костлявым пальцем. — Мы на пороге величайшего открытия века — мы создаем жизнь!
— Да, я знаю, — уныло сказал Рейнхарт, неловко переминаясь с ноги на ногу. — Но куда это нас приведет?
— Нам еще многое нужно узнать.
— Но мы больше не можем допускать никаких инцидентов.
— Я управлюсь сама.
— Мадлен, дело ведь касается не только вас одной, — Рейнхарт говорил с мягкой настойчивостью. — Мы все в этом участвуем.
— Я управлюсь сама, — повторила она.
— Вы не сможете отделить существо от его создателя — от машины.
— Конечно, не смогу. Но у меня есть Кристин, она разбирается в машине.
— Кристин разбирается, так сказать, в арифметике, а тут, по-моему, существует еще высшая логика или что-то вроде этого. Ее понимает только Флеминг.
— Я не потерплю, чтобы Джон Флеминг околачивался здесь в пьяном виде, срывал мой эксперимент и ломал приборы! — повысила голос Дауни. Рейнхарт спокойно посмотрел на нее. В нем еще было некоторое напряжение, но оно уже почти сменилось решимостью.
— Нам не всегда приходится делать то, что хочется! — он сказал это так резко, что Дауни снова посмотрела на него с изумлением. — Я пока еще руководитель этих работ. Хотя бы номинальный. И останусь руководителем, пока мы работаем единой группой и работа имеет смысл. Это значит, что Флеминг будет здесь!
— Пьяный или трезвый?
— Боже мой, Мадлен, если мы не можем доверять друг другу, кому же нам доверять? Дауни хотела было что-то возразить, но остановилась.
— Ну, ладно. Если он будет вести себя прилично и не станет совать нос в чужие дела…
— Спасибо, моя дорогая, — и Рейнхарт улыбнулся ей. Выйдя из лаборатории, он направился прямо к Джирсу.
— Но Флеминг сообщил мне, что уезжает — сказал тот. — Я сейчас послал мисс Адамсон к счетной машине, чтобы помешать ему натворить на прощание каких-нибудь дел. Однако в здании счетной машины Флеминга не было. Джуди в нерешительности стояла перед пустым пультом управления, но тут к ней подошла Дауни.
— Хэлло! Хотите взглянуть на Циклопа?
— Почему вы его так называете?
— Из-за его физических характеристик. — Дауни, по-видимому, была в прекрасном настроении. — И чему только учат современных девиц? Ну, пошли, он здесь, рядом.
— А это нужно?
— Не интересуетесь?
— Да, но… Джуди совсем растерялась. Она ничего не знала о том, как развивался эксперимент. Последние двое суток все ее мысли были заняты только Флемингом и Бриджером да собственным беспросветным положением. Поэтому, если она и думала о созданном Дауни существе, то как о чем-то микроскопически маленьком и не имеющем к ней никакого отношения. Она прошла за Дауни в лабораторию, ни о чем не думая и совершенно не представляя, что ее там ждет. Внушительный вид бака озадачил ее. Она не ожидала увидеть ничего подобного.
— Загляните внутрь, — сказала Дауни. Джуди склонилась над открытым верхом бака, не подозревая, что ей предстоит увидеть. Существо имело некоторое сходство с удлиненной медузой, но ни конечностей, ни щупалец у него не было; с одного конца оно как будто раздваивалось, а на другом находилось некое утолщение — подобие головы. Существо плавало в жидкости — подрагивающая, колышущаяся масса протоплазмы, зеленовато-желтой, слизистой и блестящей. А в середине того, что можно было бы назвать головой, располагался глаз — огромный, лишенный век, бесцветный глаз. Неудержимый приступ тошноты и ужаса потряс Джуди. Сделав глотательное движение, она отвернулась от бака и впилась глазами в Дауни, словно та была тоже порождением кошмара. Затем, закрыв рот рукой, Джуди бросилась вон. Не разбирая дороги, она побежала напрямик к домику Флеминга, распахнула дверь и ворвалась в комнату. Флеминг запихивал в рюкзак остатки своего имущества; на полу стояли запертые чемоданы. Он холодно взглянул на задыхающуюся Джуди.
— Второй раз не выйдет, — сказал он.
— Джон! — Ей не сразу удалось заговорить. Голова кружилась и звенела, к горлу подступал комок. — Джон, ты должен туда пойти.
— Куда? — В его взгляде была только враждебность. Невзгоды прошедшей недели наложили отпечаток на его лицо — оно было бледным, с темными мешками под глазами, но сам он был спокоен, чисто выбрит и, несомненно, полностью владел собой. Джуди попыталась выдавить из себя:
— В лабораторию.
— Ради вас? — спросил он спокойно, но с издевкой.
— Не ради меня. Они создали что-то ужасное. Какое-то существо…
— Почему бы вам не сообщить об этом в пятый отдел?
— Ну, прошу тебя! — Джуди двинулась к нему. Она чувствовала себя совсем беззащитной, но сейчас ей было все равно, что он скажет или сделает. Флеминг отвернулся и снова занялся своим рюкзаком. — Джон, пожалуйста. Происходит что-то ужасное. Ты обязан остановить…
— Не указывайте мне, что я обязан делать, а чего — нет, — сказал он.
— Они создали какую-то тварь! Это чудовище, и у него — глаз. Глаз!
— Это не мое дело. — Он затолкал поверх всего старый свитер и затянул тесемки рюкзака.
— Джон, только ты один… Он стащил рюкзак с кровати и, пройдя мимо Джуди, бросил его рядом с чемоданами.
— Чья это вина? Джуди сделала глубокий вдох.
— Я не убивала Бриджера!
— Не убивала? И не ты натравила на него эту шайку?
— Я пыталась предостеречь тебя.
— Ты пыталась одурачить меня. Спала со мной…
— Нет! Только однажды. Я ведь тоже человек. У меня была своя работа…
— Грязная работа, и ты с ней справилась блестяще.
— Я никогда не шпионила за тобой. Бриджер — другое дело!
— Деннис Бриджер был мой самый старый друг и мой самый лучший помощник.
— Он предавал тебя!
— Предавал! — Флеминг быстро взглянул на нее, отошел к шкафу и принялся разбирать коллекцию старых бутылок и стаканов. — Приберегите свои ярлычки для другого случая. Деннису принадлежала половина нашего дела. Это было создание его ума и моего тоже; оно не принадлежит ни тебе, ни твоим хозяевам. Если Деннис захотел продать свою собственность — так на здоровье! Тебе-то что было до этого?
— Я же говорила тебе: мне не нравится то, что я должна делать. Я же говорила, чтобы ты не доверял мне. Ты думаешь, у меня… Помимо воли голос Джуди задрожал.