Страница:
какова она на ощупь.
- Здесь у меня свидетельство информационного центра, - мужчина поднял
со столика несколько листков бумаги, - и положительное решение комиссии,
составленной людьми... Вы получите удостоверение личности и можете выбрать
себе фамилию и новое имя.
- Ш-ш-то? - выдавил в конце концов Снорг.
Мужчина напоминал доброжелательного чиновника, выполняющего довольно
приятную, но уже вошедшую в привычку обязанность.
- Я просмотрел ваши результаты... - Беблояннис все еще изучал бумаги, -
132 балла... неплохо... у меня в моем тесте было когда-то 154... -
похвастался он. - Этот Пайки опасно к вам приблизился, у него было 126
баллов... но отсутствие конечностей... половых органов... все это трудно
компенсировать умом... вообще-то лучше, когда выбор падает на таких, как
вы, а не на какие-то там обрубки...
"Дать бы тебе по морде, мразь", - подумал Снорг.
- Пайки - мой друг, - сказал он, чувствуя знакомое оцепенение челюстей.
- Лучше не иметь друзей, пока не станешь человеком... - заметил
Беблояннис. - Хотите знать результаты других? - Снорг промолчал, и
Беблояннис сам ответил на вопрос: Музи - 84, Тиб - 72, Дальф - 30, у
остальных почти нуль: Дэгсы по 18, а этот мешок Тевежнер - 12.
Снорг слышал презрение в его голосе и чувствовал нарастающую ненависть
к этому человеку. Ему казалось, что он способен был бы убить Беблоянниса.
- Что теперь будет со мной? - спросил Снорг. Спазм челюстей не
проходил.
- Как человек вы имеете возможность выбора... Вы вступаете в нормальную
жизнь в обществе... короткое обучение... затем можете учиться дальше или
начать работать... С сегодняшнего дня вы имеете также право на кредит в
размере 400 монет, который выдают каждому, кто становится человеком. Лично
я не советовал бы вам спешить с косметическими операциями, пока не найдете
постоянный источник дохода. В конце концов ушные раковины не столь уж
необходимы, - послал он Сноргу понимающий взгляд, - позднее вы тоже
сможете найти... выбор всегда есть.
Снорг почувствовал плывшую по телу холодную дрожь: перед его глазами
встала Тиб.
- Что теперь будет с другими? - отважился он в конце концов спросить.
- Ах, да... это вы тоже имеете право знать, - несколько раздраженно
сказал Беблояннис. - Всегда рождается гораздо больше особей, чем затем
становится людьми... Они пойдут на материал для пересадки органов. У них
ведь можно выбрать неплохие уши... глаза... желудки... Хотя от некоторых и
этого не получишь. Такие, например, как Тевежнер, годятся разве только на
материал для тканевых культур.
- Это бесчеловечно!
Беблояннис покраснел.
- Бесчеловечно было войну развязывать... Теперь же все сто процентов
популяции рождаются калеками физически, а три четверти и психически
вдобавок... и те, как правило, рождаются в результате искусственного
оплодотворения. Претензии только к нашим предкам можете иметь.
Снорг не выглядел переубежденным, поэтому Беблояннис объяснял далее:
- Количество родов увеличивают до максимума, чтобы повысить вероятность
рождения особей, близких к нормальным, - он оценивающе посмотрел на
Снорга, - а прочие... это самый дешевый способ создания материала... ведь
те, которых выбрали, тоже не полностью нормальны, не так ли?
Снорг, однако, не спешил поддакивать.
- Я работаю здесь уже семь лет, - продолжал Беблояннис, - и убежден,
что именно этот, путь является единственно правильным...
- Вы тоже не безупречны... левую ногу подтягиваете, и Ваше лицо,
кажется, частично парализовано, Беблояннис!
- Я знаю, что это заметно, - тот был готов к такому замечанию, - но я
много работаю и уже отложил деньги почти на целую ногу...
Тибснорг Пайкимузи приступил к работе в центральном архиве
биологического материала. Одновременно он продолжал учиться. Его заработок
был довольно высоким, однако после вычета за предшествовавшую общественную
опеку от него мало что оставалось. Оплата за питание и за маленькую темную
комнатенку поглощала остаток зарплаты настолько полно, что на руки он
получал только символическую сумму. Питался синтетической пищей в общей
столовой. Все же это было лучше, чем прежняя капельница. В столовой
постоянно встречался с одними и теми же людьми, и это нагоняло скуку, но
Тибснорг знал, что пока не может перейти в более дорогую столовую, куда
можно было бы приходить в любое время. С людьми, с которыми встречался в
столовой, он почти не разговаривал. Все они были старше его. Он
внимательно наблюдал за ними и не нашел среди них ни единого, чье
телосложение было абсолютно правильным - у каждого открывал те или иные
дефекты.
Тибсноргу очень повезло: если бы он получил в тестах менее 120 баллов,
то не смог бы учиться далее. Для него важна была также работа: он боялся
воспоминаний, которыми могло бы заполняться свободное время. Теперь за
любые операции он должен был платить, а он все еще помнил тех, кто помог
ему подняться и превозмочь паралич. Как человек он имел право на правду,
и, кроме красивых картинок в синтезаторе, который показывал пейзажи, людей
правильного телосложения или живших когда-то на Земле зверей, кроме
картинок, показывавших мир таким, каким он должен был выглядеть или,
возможно, когда-то выглядел, он имел право видеть, как мир выглядит
теперь. Каждые пять дней, после работы, он мог выезжать на поверхность и с
высокой обзорной башни осматривать окрестности. Они представляли собой
серо-коричневую пустыню, по которой без устали крутились серые массивные
вездеходы, перевозившие добычу из многочисленных карьеров и шахт. Он знал,
что этими вездеходами управляют люди, которые не могут иметь детей, потому
что фоновое излучение в пустыне было очень высоким. В столовую приходил
один из таких водителей. Он выглядел вовсе неплохо, и заработок у него был
в три раза выше, но Тибснорг не хотел бы поменяться с ним местами.
Медицинское обследование, которое Тибснорг позволил себе пройти за первые
накопленные деньги, показало, что он может быть отцом, хотя, вероятно,
только пассивно, то есть путем отбора спермы. Вскоре он освоил основы
работы с компьютером и был несколько повышен в должности. На новой работе
он контролировал решения особого отдела информационного центра по выбору
соответствующего материала для пересадки органов. Решения центра были
ясными, четкими и логичными и, как правило, вообще не требовали поправок.
За обнаруженные погрешности полагалась премия, и Тибснорг работал очень
внимательно. Биологический материал отбирали как для госпиталей всеобщей
медицинской службы, так и для частных лиц, которые хотели за свой счет
снизить свою ущербность. Работы было много: ежедневно несколько десятков
запросов и связанных с ними решений, с которыми следовало ознакомиться и
тщательно их обдумать. Вскоре он втянулся, и у него появилось много
времени, которое можно было использовать на общение с машиной и усвоение
самой разной информации.
Он помнил слова Пайки, который говорил, что поскольку информация
является привилегией, следует ею пользоваться по мере возможности. Он
узнал, что вопрос о том, станет человеком кто-то или нет, решается обычно
суммированием баллов, начисляемых системой в результате исследований и
тестов. Он узнал также, что тем, что стал человеком, он обязан лично
Беблояннису, который изменил решение центра, признавшего право на личность
Пайки. В действительности число баллов, в которое был оценен интеллект
Пайки, превышало сумму баллов, полученную Сноргом за относительно
правильное телосложение, физическое развитие и интеллект в совокупности.
Увидев на экране, что интеллектуальные способности Тиб были оценены в ноль
баллов, он зло выругался.
Его всегда интриговал дневной свет в Комнате, теперь он знал, что это
всего лишь лампа, излучающая в видимом и немного в ультрафиолетовом
диапазонах, которую периодически включают и выключают. Комната находилась
глубоко под землей. Солнце он видел только один раз: светло-серый диск,
еле заметный сквозь густую мглу. Однако теперь было все же лучше, чем
раньше, когда всю землю покрывал сплошной снег и солнце никогда не
просвечивало сквозь тучи.
Тибснорг Пайкимузи все глубже вникал в систему учета биологического
материала. Тиб, Пайки и другие получили порядковые номера от АТО-44567743
до АТО-44567749 и уже не имели имен. Вскоре у номера АТО-44567746, т.е. у
Музи, изъяли глаз, нос и одну из почек для косметической пересадки.
Тибснорг, правда, протестовал против назначения указанного номера на
операцию, но его мнение не было принято во внимание, поскольку все другие
эксперты голосовали иначе. Тибснорг пережил это болезненно, так как
по-прежнему ощущал в себе связь с Музи и другими обитателями Комнаты.
Следующим был Дэгс с номером АТО-44567748. Операция имела летальный исход:
у Дэгса изъяли пищевод вместе с желудком, печень, обе кисти руки и половой
орган без желез. То, что от него осталось, было нежизнеспособным, поэтому
только кожу, а также мышцы и некоторые кости отправили на склад тканевых
культур, а сам номер АТО-44567748 сняли с учета.
Стоимость каждого из органов рассчитывалась, исходя из расходов на
содержание донора на настоящий момент. Проще всего было в том случае,
когда номер полностью снимался с учета, тогда стоимость содержания донора
компенсировали с соответствующими коэффициентами все те, кому пересаживали
органы. При других типах пересадок использовались очень сложные и
запутанные системы пересчета, и Тибснорг подозревал, что только сама
компьютерная система в них ориентируется свободно. "Интересно, какой номер
получил бы я, если бы не Беблояннис?.. - подумал он как-то. - Может быть,
хоть рядом с Тиб?"
В столовой он не сидел уже в одиночестве, познакомившись с водителем
одной из грузовых машин. Его звали Эйбрахам Дрингенбум, он был высоким,
плотным человеком и очень гордился своим именем и фамилией, выкопанными
где-то в исторической библиотеке. У Дрингенбума был низкий зычный голос,
говорил он очень громко, что весьма смущало Тибснорга, поскольку в
столовой обычно царила тишина. Ему казалось, что все смотрят на них, хотя
смысла в его опасениях не было, потому что ими никто не интересовался и,
кроме того, у многих из присутствующих был в той или иной степени
притупленный слух.
- Тибснорг Пайкимузи? - пробубнил Дрингенбум. - Странное имя и
фамилия... Почему ты выбрал именно такие?
- Во мне одном нас много, - тихо сказал Снорг.
- Хмм... - буркнул Дрингенбурм, - вот как ты придумал... Это нехорошо -
слишком тесно связывать себя с другими в Комнате. - Вдруг он переменил
тему. - Ты знаешь, на сегодня средняя продолжительность человеческой жизни
достигла уже 24-х лет... В это трудно поверить... это слишком хорошо... я
думаю, что они там немного подгоняют медицинские данные, чтобы не портить
нам настроение...
- А как они это считают? - заинтересовался Тибснорг. - Для всех, кто
рождается, или только для людей?
- Сдурел?.. Для людей, конечно, для людей, ведь человеком становится
едва каждый десятый...
Тибснорг внимательно наблюдал за Дрингенбумом. Тот выглядел практически
здоровым. Правда, он был одет в серую куртку и брюки, и его тела нельзя
было увидеть, но кроме прооперированной уже заячьей губы, которую,
впрочем, скрывали седеющие усы, ничего не указывало на отклонение от
нормы.
Как бы прочитав его мысли, Дрингенбум беспокойно пошевелился.
- У меня вся кожа на туловище была покрыта бородавками на длинных
противных ножках... это мне уже прооперировали... Хуже всего с этим, -
Дрингенбум скривился и показал на низ живота, - но ты не бойся,
Тибснорг... я куплю себе такой, что мне на пятерых живых детей хватит... у
меня уже отложено 1620 монет... - добавил он, почувствовав недоверие
собеседника.
Названная сумма была невероятно большой: Тибснорг мог сэкономить едва
22-24 монеты из своего десятидневного заработка. Это были деньги, за
которые он, наверное, мог бы выкупить всю Тиб, разумеется, как
биологический материал. Все чаще в его мечтах появлялась ее стройная
изящная фигурка, а голова почему-то была окружена вихрем разноцветных
волос. Его сны неизменно были связаны с Комнатой. В них поочередно
возникали, образы друзей. Тиб была в его снах всегда.
Тибснорг снял комнату получше, расположенную ближе к поверхности. Он
удивился тому, что его новая комната, правда, несколько меньшей площади,
чем прежняя, и с двумя виэорами вместо трех, обошлась ему всего не восемь
монет дороже. Все стало понятно, однако, когда он навел справки об уровне
излучения в таких жилищах. Но окно компенсировало многое. Он часами сидел
у него, всматриваясь в непроницаемые оловянные тучи над пустынными
холмами. Ледника не было видно, так как окно находилось почти у самой
земли. Край ледника можно было заметить только с обзорной башни в очень
ясные дни и то лишь через хороший бинокль. Пейзаж, пусть не такой
красивый, как на экране визора, притягивал с неодолимой силой. Может быть,
поэтому Тибснорг попытался наняться на работу водителем грузовика. Платили
там хорошо, и можно было быстро скопить приличную сумму, что также имело
для него немалое значение.
В транспортном бюро его принял чиновник, сидевший в инвалидной коляске.
Его почти не видно было из-за стола, но в глазах таилось что-то такое, что
заставило насторожиться. Когда Тибснорг изложил свою просьбу, он посмотрел
изучающе.
- Вы нейтральны или активны?
- Нейтрален... - соврал Тибснорг, зная, что это обязательное для приема
на работу условие. Чиновник кивнул и набрал что-то на клавиатуре машины
непропорционально маленькой рукой. Затем он посмотрел на экран, и лицо его
вытянулось. Уже до того, как он открыл рот, было ясно, что разговор
окончен.
- Нельзя так расточать то, что имеете, это в прямом смысле
изнурительная работа... - Чиновник повернулся спиной.
Дрингенбум чуть не избил Тибснорга, когда узнал об этом. Он со злостью
выдернул из кармана комбинезона свой индикатор: маленький розовый кусочек
пластмассы.
- Смотри, дурак!.. - Дрингенбум показал массивным пальцем на пластинку.
Когда Дрингенбум нервничал, то не мог сдерживать дрожь в руках. Вот и
сейчас его палец скакал вокруг розового прямоугольника. - Когда он станет
красным, мне хана...
Светлые глаза Дрингенбума блестели-на загорелом лице, ставшем теперь
багровым. Он зарабатывал столько, что мог позволить себе загорать.
- Куда ты рвешься? В землю?.. - добавил он раздосадованно.
- Ты можешь загорать под искусственным солнцем... - тихо сказал
Тибснорг.
- Ну и что, дурень?! Что из того? Ты же можешь иметь баб десятками...
даже если у тебя там ничего нет, кроме желез. Железы стоят дороже всего...
а все остальное, все это мясо, стоит не больше чем 600-800 монет.
- Физически я в порядке, - промямлил Тибснорг, - это что-то с
периферийной нервной системой.
- Это еще дешевле... от баб отбоя не будет... на кусочки тебя
разорвут... живи, не хочу!.. эх, парень...
Тибснорг секунду колебался, стоит ли ему сказать о Тиб, но не решился,
и на этом разговор прервался.
Эйбрахам Дрингенбум был единственным, с кем Тибснорг поддерживал
постоянный контакт, если не считать нескольких мимолетных слов, которыми
он иногда обменивался со случайными соседями за столом. В сравнении с
прежней жизнью в Комнате он жил теперь почти отшельником и не искал
контактов с другими людьми, довольствуясь воспоминаниями. Женщины, которые
встречались ему в столовой или в коридорах, не шли ни в какое сравнение с
Тиб: они были уродливы или их увечья слишком бросались в глаза. Он стал
носить в соответствии с правилами красную нашивку, означавшую, что он не
нейтрален полностью, но это ни в малейшей степени не изменило его
поведения. Быть может, он сталь лишь чуть грубее обращаться с женщинами,
которые теперь несколько настойчивее заговаривали с ним. Возможно, если бы
он носил две нашивки, сигнализировавшие о полноте возможностей, в самом
деле происходило бы то, о чем говорил Дрингенбум, но пока на его покой
никто особенно не покушался.
Через несколько дней Эйб принес печальную весть.
- У меня рак, - сказал он глухо, глядя в тарелку с супом, слизистым и
невкусным, но полностью укомплектованным витаминами и микроэлементами.
- Ну и что... у половины людей рак, - Тибснорг пожал плечами.
- Уже в предпоследней стадии, - добавил Дрингенбум.
- У тебя ведь есть 1620 монет... выкарабкаешься... - Тибснорг все еще
не видел особого повода для беспокойства.
- 1648 монет, - поправил Дрингенбум, - но это дерьмо, все равно мало...
У меня такой, что дьявольски быстро жрет... и я никогда не куплю себе то,
что хочу...
- Так почему дотянули до предпоследней стадии? Ты можешь подать в суд
на медицинский отдел.
- Я сам виноват... - сказал Дрингенбум, - не проходил исследований,
потому что дорого, а я хотел быстрее накопить денег, пока мой индикатор не
покраснел окончательно.
- Но ведь тебе как и любому из людей гарантировано бесплатное
элементарное медицинское обслуживание...
- Спасибо... - Глаза Дрингенбума были матовыми и угасшими, в его голосе
отчетливо слышался дефект речи, вызванный плохо прооперированной заячьей
губой, - оставят мне мозг, глаза и часть нервной системы, остальное
отрежут и сожгут: скажут, что иначе возможны метастазы. Потом посадят
управлять экскаватором или лентой конвейера...
- Думаю, что они умеют лечить рак по-другому, не только заменой больных
органов... только не говорят об этом по экономическим причинам... иначе
сильно упадет спрос на органы для пересадки.
Пока Тибснорг говорил, в голове его вертелось: "1648 монет, это почти
полная стоимость всего тела Тиб. А ведь Эйбу и так скоро конец... значок у
него уже совсем темный... Сколько органов он себе купит?.. двенадцать?..
четырнадцать?.. в конце концов потеряет тело, - думал он, - а это для него
хуже смерти. Как заполучить эти деньги?"
Дрингенбум молча смотрел на него.
С этого момента Дрингенбум сильно изменился. Он стал более скрытным и
менее уверенным в себе. Когда Тибснорг рассказал ему о Тиб, он принял это
с неохотой, но спокойно. Он считал, что в этом нет ни малейшего смысла, и
что Тибсноргу нужно присмотреть себе женщину среди людей, а не искать ее в
биологическом материале. В конце концов стоимость тела Тиб была столь
высока, что на нее пришлось бы копить всю жизнь, но пока Снорг будет
копить, другие ее раскупят по частям. Зато он согласился взять с собой
Тибснорга в очередной рейс.
Машина преодолевала довольно длинный отрезок дороги, петляющей среди
покрытых серой пылью холмов.
- Достаточно несколько раз вдохнуть эту пыль... - Дрингенбум оскалил в
улыбке зубы из-за несимметричных губ.
Тибснорг посмотрел на него испуганно.
- Воздух попадает внутрь через хороший фильтр, так что хватит на
несколько сотен тысяч вдохов... - рассмеялся Дрингенбум.
Карьером служили руины древнего города, из них теперь добывали металл.
Гигантский ковш экскаватора вгрызался в искореженную железобетонную
конструкцию, которая была когда-то домом или фабрикой. Дрингенбум ждал в
очереди на погрузку. Наконец несколько кусков железобетона вместе с пылью
и обломками кирпича оказались в кузове его машины.
- Я делаю 4-5 рейсов в день... информационный центр всегда указывает
мне оптимальную трассу с минимальным уровнем облучения... а он любит
меняться... от ветра или когда дождь или снег падает...
Дрингенбум показал на маленький экранчик.
- Уровень фона измеряется также на ходу. Сегодня фон невысокий, но
иногда так звенит, что ехать страшно. В такие дни нам платят две или три
монеты премиальных.
На обратном пути он разрешил Тибсноргу сесть за управление машиной.
Правда, все управление сводилось только к отдаче приказов, остальное
выполнял процессор.
- В случае чего компьютер приведет грузовик обратно... - сказал
Дрингенбум, - если я потеряю сознание или умру внезапно... груз не должен
пропасть...
На одном из пригорков возвышалось одинокое здание, до половины
засыпанное пылью. Оно сохранилось целым, даже с крышей, дверью и стеклами
в окнах.
- Как хотелось бы жить в таком домишке... - сказал Дрингенбум, - а не в
городе.
- На поверхности?
- Твоя комната тоже на поверхности, Тибснорг... наверное, можно жить с
соответствующей защитой...
В конце концов настал день, который не мог не прийти когда-либо. День,
который Тибснорг представлял себе во многих разных вариантах, но никогда
не думал, что он застанет его настолько врасплох. Тибснорг работал, как
всегда, у экрана визора. Его сбережения составляли 48 монет плюс 320 монет
отсроченного кредита. Экран предложил на рассмотрение очередное дело. Ряд
стройных зеленых букв и цифр абсолютно точно сообщал: у номера
АТО-44567744 намеревались изъять руки, ноги и туловище вместе с шеей для
одной клиентки, голову - для второй. Мозг предназначался на ликвидацию,
номер, разумеется, снимался с учета.
"Ей пришлось повкалывать, чтобы накопить на такое тело... - подумал
Тибснорг с иронией. - А второй понравились, наверное, худощавое лицо и
голубые глаза в каталоге... настолько понравились, что и глухота не
остановила... а может быть, она уже столько заработала, что и на уши от
кого-то другого хватает..."
- Сволочи... проклятые сволочи... - пробормотал он.
Тибснорг попросил у системы время на обдумывание для рассмотрения
возможности приобретения всего экземпляра АТО-44567744 одним клиентом
вследствие явной выгоды такого варианта. Затем он выключил экран, поднялся
из-за пульта и вышел. Тибснорг ходил уже довольно уверенно и достаточно
быстро. Напряжение воли перед каждым шагом давно стало для него привычным.
Склад биологического материала располагался неподалеку. Он еще раньше
разузнал через компьютерную систему, в каком из помещений ее хранят.
Система сообщила ему также необходимые для входа пароли и коды. Сонный
охранник у массивных металлических ворот пропустил его, скользнув
безразличным взглядом. Тибснорг обливался потом от волнения. Коридор с
десятками одинаковых дверей тянулся в бесконечность. Он беспрестанно
терзался сомнениями в том, правильно ли поступает, ибо то, что он задумал,
было делом неслыханным. Вот наконец дверь с номером АТО-44567. Открылась
автоматически. За нею коридор с расположенными вдоль стен стендами с
биологическим материалом: десятки экземпляров разного роста и в разной
степени покалеченные. Все без одежды, в путанице проводов и электродов.
Сначала он нервно отсчитывал их по порядку, затем заметил нумерацию на
каждом из стендов. Все это длилось довольно долго, но наконец он дошел до
нее. Тиб стояла с открытыми глазами, они встретились взглядом, и она его
узнала. На то, чтобы сорвать провода, хватило несколько минут, дольше
пришлось освобождать ее от обручей, сковывавших руки и ноги.
Тиб немедленно прижалась к нему, прильнула лицом.
- Ты веенулся, Снеогг, я знала, что ты веенешься... - сказала она тихо.
- Скорее, Тиб, скорее... - потянул он ее за руку. Снорг знал, что ее
мышцы в хорошей форме: их принудительно стимулировали - никто ведь не
купил бы атрофированные конечности.
- Пайки... - показала она на опутанный клубком проводов маленький
бугорок. Совместными усилиями они освободили Пайки, который тут же
проснулся.
- Перестань, Снорг, это не имеет смысла... - сказал он. Снорг нес его в
одной руке, второй рукой он тащил Тиб. Отдышался только в лифте.
- Ну и что теперь будешь делать?.. - спросил Пайки. Тиб все еще
прижималась лицом к Сноргу.
- Я знаю коды системы... - сказал Снорг, - рассчитываю на внезапность,
шансов на удачу у нас процентов пять...
На проходной их встретил все тот же охранник. Он равнодушно ввел в
систему названный Сноргом код, посмотрел на экран и кивнул, чтобы
проходили.
Выходя из склада, они почти бежали. Снорг остановил небольшую
автоматическую транспортную тележку, и они все сели в нее. До комнаты
Дрингенбума было очень далеко. В коридоре царила зловещая тишина. Они
застали Дрингенбума в комнате: он еще спал.
Удар - и камера повисла в кабеле. Сильным рывком Снорг сорвал ее
окончательно.
- Эйб! Вставай!.. - Снорг рванул его за плечо. - Я с Тиб. Ты идешь с
нами?
Дрингенбум протер ладонью заспанные глаза. Посмотрел на них.
- Терпеть не могу это Эйб... меня зовут Эйбрахам, - сказал он. - Она и
правда красивая, - добавил, глядя на Тиб.
- Нет, я не пойду с вами... возьми карточку моего грузовика и стукни
меня чем-нибудь по голове, - продолжал он, - лучше этой книжкой... только
так, чтобы крови хоть немного было... и бегите из города как можно дальше.
Это единственный ваш шанс.
- Я свяжу тебя вдобавок. Будет лучше смотреться.
Он возился довольно долго, так как боялся слишком сильно покалечить
друга. В конце концов он оставил Эйба Дрингенбума лежащим без сознания и
связанным на диване, из ссадины на лбу у него даже вытекло немного крови.
Они уже подъезжали к гаражу грузовых машин, когда весь коридор заполнил
вой сирены. Началось. Через каждые пять метров мерцал красный свет. Камеры
в коридоре крутились во все стороны. Они успели въехать в гараж прежде чем
его дверь оказалась заблокированной. Снорг нашел грузовик Дрингенбума. Он
сунул карточку в щель у входа, и автомат сработал. Все вместе они взошли
на платформу подъемника и через несколько секунд оказались в кабине. Снорг
вывел машину из гаража. День был сумрачным, а слой облаков особенно
толстым. Он включил визор. Как раз передавали сводку новостей.
"...Потрясающее похищение биологического материала суммарной стоимостью
более 4500 монет! Неслыханное с незапамятных времен преступление! Ведутся
- Здесь у меня свидетельство информационного центра, - мужчина поднял
со столика несколько листков бумаги, - и положительное решение комиссии,
составленной людьми... Вы получите удостоверение личности и можете выбрать
себе фамилию и новое имя.
- Ш-ш-то? - выдавил в конце концов Снорг.
Мужчина напоминал доброжелательного чиновника, выполняющего довольно
приятную, но уже вошедшую в привычку обязанность.
- Я просмотрел ваши результаты... - Беблояннис все еще изучал бумаги, -
132 балла... неплохо... у меня в моем тесте было когда-то 154... -
похвастался он. - Этот Пайки опасно к вам приблизился, у него было 126
баллов... но отсутствие конечностей... половых органов... все это трудно
компенсировать умом... вообще-то лучше, когда выбор падает на таких, как
вы, а не на какие-то там обрубки...
"Дать бы тебе по морде, мразь", - подумал Снорг.
- Пайки - мой друг, - сказал он, чувствуя знакомое оцепенение челюстей.
- Лучше не иметь друзей, пока не станешь человеком... - заметил
Беблояннис. - Хотите знать результаты других? - Снорг промолчал, и
Беблояннис сам ответил на вопрос: Музи - 84, Тиб - 72, Дальф - 30, у
остальных почти нуль: Дэгсы по 18, а этот мешок Тевежнер - 12.
Снорг слышал презрение в его голосе и чувствовал нарастающую ненависть
к этому человеку. Ему казалось, что он способен был бы убить Беблоянниса.
- Что теперь будет со мной? - спросил Снорг. Спазм челюстей не
проходил.
- Как человек вы имеете возможность выбора... Вы вступаете в нормальную
жизнь в обществе... короткое обучение... затем можете учиться дальше или
начать работать... С сегодняшнего дня вы имеете также право на кредит в
размере 400 монет, который выдают каждому, кто становится человеком. Лично
я не советовал бы вам спешить с косметическими операциями, пока не найдете
постоянный источник дохода. В конце концов ушные раковины не столь уж
необходимы, - послал он Сноргу понимающий взгляд, - позднее вы тоже
сможете найти... выбор всегда есть.
Снорг почувствовал плывшую по телу холодную дрожь: перед его глазами
встала Тиб.
- Что теперь будет с другими? - отважился он в конце концов спросить.
- Ах, да... это вы тоже имеете право знать, - несколько раздраженно
сказал Беблояннис. - Всегда рождается гораздо больше особей, чем затем
становится людьми... Они пойдут на материал для пересадки органов. У них
ведь можно выбрать неплохие уши... глаза... желудки... Хотя от некоторых и
этого не получишь. Такие, например, как Тевежнер, годятся разве только на
материал для тканевых культур.
- Это бесчеловечно!
Беблояннис покраснел.
- Бесчеловечно было войну развязывать... Теперь же все сто процентов
популяции рождаются калеками физически, а три четверти и психически
вдобавок... и те, как правило, рождаются в результате искусственного
оплодотворения. Претензии только к нашим предкам можете иметь.
Снорг не выглядел переубежденным, поэтому Беблояннис объяснял далее:
- Количество родов увеличивают до максимума, чтобы повысить вероятность
рождения особей, близких к нормальным, - он оценивающе посмотрел на
Снорга, - а прочие... это самый дешевый способ создания материала... ведь
те, которых выбрали, тоже не полностью нормальны, не так ли?
Снорг, однако, не спешил поддакивать.
- Я работаю здесь уже семь лет, - продолжал Беблояннис, - и убежден,
что именно этот, путь является единственно правильным...
- Вы тоже не безупречны... левую ногу подтягиваете, и Ваше лицо,
кажется, частично парализовано, Беблояннис!
- Я знаю, что это заметно, - тот был готов к такому замечанию, - но я
много работаю и уже отложил деньги почти на целую ногу...
Тибснорг Пайкимузи приступил к работе в центральном архиве
биологического материала. Одновременно он продолжал учиться. Его заработок
был довольно высоким, однако после вычета за предшествовавшую общественную
опеку от него мало что оставалось. Оплата за питание и за маленькую темную
комнатенку поглощала остаток зарплаты настолько полно, что на руки он
получал только символическую сумму. Питался синтетической пищей в общей
столовой. Все же это было лучше, чем прежняя капельница. В столовой
постоянно встречался с одними и теми же людьми, и это нагоняло скуку, но
Тибснорг знал, что пока не может перейти в более дорогую столовую, куда
можно было бы приходить в любое время. С людьми, с которыми встречался в
столовой, он почти не разговаривал. Все они были старше его. Он
внимательно наблюдал за ними и не нашел среди них ни единого, чье
телосложение было абсолютно правильным - у каждого открывал те или иные
дефекты.
Тибсноргу очень повезло: если бы он получил в тестах менее 120 баллов,
то не смог бы учиться далее. Для него важна была также работа: он боялся
воспоминаний, которыми могло бы заполняться свободное время. Теперь за
любые операции он должен был платить, а он все еще помнил тех, кто помог
ему подняться и превозмочь паралич. Как человек он имел право на правду,
и, кроме красивых картинок в синтезаторе, который показывал пейзажи, людей
правильного телосложения или живших когда-то на Земле зверей, кроме
картинок, показывавших мир таким, каким он должен был выглядеть или,
возможно, когда-то выглядел, он имел право видеть, как мир выглядит
теперь. Каждые пять дней, после работы, он мог выезжать на поверхность и с
высокой обзорной башни осматривать окрестности. Они представляли собой
серо-коричневую пустыню, по которой без устали крутились серые массивные
вездеходы, перевозившие добычу из многочисленных карьеров и шахт. Он знал,
что этими вездеходами управляют люди, которые не могут иметь детей, потому
что фоновое излучение в пустыне было очень высоким. В столовую приходил
один из таких водителей. Он выглядел вовсе неплохо, и заработок у него был
в три раза выше, но Тибснорг не хотел бы поменяться с ним местами.
Медицинское обследование, которое Тибснорг позволил себе пройти за первые
накопленные деньги, показало, что он может быть отцом, хотя, вероятно,
только пассивно, то есть путем отбора спермы. Вскоре он освоил основы
работы с компьютером и был несколько повышен в должности. На новой работе
он контролировал решения особого отдела информационного центра по выбору
соответствующего материала для пересадки органов. Решения центра были
ясными, четкими и логичными и, как правило, вообще не требовали поправок.
За обнаруженные погрешности полагалась премия, и Тибснорг работал очень
внимательно. Биологический материал отбирали как для госпиталей всеобщей
медицинской службы, так и для частных лиц, которые хотели за свой счет
снизить свою ущербность. Работы было много: ежедневно несколько десятков
запросов и связанных с ними решений, с которыми следовало ознакомиться и
тщательно их обдумать. Вскоре он втянулся, и у него появилось много
времени, которое можно было использовать на общение с машиной и усвоение
самой разной информации.
Он помнил слова Пайки, который говорил, что поскольку информация
является привилегией, следует ею пользоваться по мере возможности. Он
узнал, что вопрос о том, станет человеком кто-то или нет, решается обычно
суммированием баллов, начисляемых системой в результате исследований и
тестов. Он узнал также, что тем, что стал человеком, он обязан лично
Беблояннису, который изменил решение центра, признавшего право на личность
Пайки. В действительности число баллов, в которое был оценен интеллект
Пайки, превышало сумму баллов, полученную Сноргом за относительно
правильное телосложение, физическое развитие и интеллект в совокупности.
Увидев на экране, что интеллектуальные способности Тиб были оценены в ноль
баллов, он зло выругался.
Его всегда интриговал дневной свет в Комнате, теперь он знал, что это
всего лишь лампа, излучающая в видимом и немного в ультрафиолетовом
диапазонах, которую периодически включают и выключают. Комната находилась
глубоко под землей. Солнце он видел только один раз: светло-серый диск,
еле заметный сквозь густую мглу. Однако теперь было все же лучше, чем
раньше, когда всю землю покрывал сплошной снег и солнце никогда не
просвечивало сквозь тучи.
Тибснорг Пайкимузи все глубже вникал в систему учета биологического
материала. Тиб, Пайки и другие получили порядковые номера от АТО-44567743
до АТО-44567749 и уже не имели имен. Вскоре у номера АТО-44567746, т.е. у
Музи, изъяли глаз, нос и одну из почек для косметической пересадки.
Тибснорг, правда, протестовал против назначения указанного номера на
операцию, но его мнение не было принято во внимание, поскольку все другие
эксперты голосовали иначе. Тибснорг пережил это болезненно, так как
по-прежнему ощущал в себе связь с Музи и другими обитателями Комнаты.
Следующим был Дэгс с номером АТО-44567748. Операция имела летальный исход:
у Дэгса изъяли пищевод вместе с желудком, печень, обе кисти руки и половой
орган без желез. То, что от него осталось, было нежизнеспособным, поэтому
только кожу, а также мышцы и некоторые кости отправили на склад тканевых
культур, а сам номер АТО-44567748 сняли с учета.
Стоимость каждого из органов рассчитывалась, исходя из расходов на
содержание донора на настоящий момент. Проще всего было в том случае,
когда номер полностью снимался с учета, тогда стоимость содержания донора
компенсировали с соответствующими коэффициентами все те, кому пересаживали
органы. При других типах пересадок использовались очень сложные и
запутанные системы пересчета, и Тибснорг подозревал, что только сама
компьютерная система в них ориентируется свободно. "Интересно, какой номер
получил бы я, если бы не Беблояннис?.. - подумал он как-то. - Может быть,
хоть рядом с Тиб?"
В столовой он не сидел уже в одиночестве, познакомившись с водителем
одной из грузовых машин. Его звали Эйбрахам Дрингенбум, он был высоким,
плотным человеком и очень гордился своим именем и фамилией, выкопанными
где-то в исторической библиотеке. У Дрингенбума был низкий зычный голос,
говорил он очень громко, что весьма смущало Тибснорга, поскольку в
столовой обычно царила тишина. Ему казалось, что все смотрят на них, хотя
смысла в его опасениях не было, потому что ими никто не интересовался и,
кроме того, у многих из присутствующих был в той или иной степени
притупленный слух.
- Тибснорг Пайкимузи? - пробубнил Дрингенбум. - Странное имя и
фамилия... Почему ты выбрал именно такие?
- Во мне одном нас много, - тихо сказал Снорг.
- Хмм... - буркнул Дрингенбурм, - вот как ты придумал... Это нехорошо -
слишком тесно связывать себя с другими в Комнате. - Вдруг он переменил
тему. - Ты знаешь, на сегодня средняя продолжительность человеческой жизни
достигла уже 24-х лет... В это трудно поверить... это слишком хорошо... я
думаю, что они там немного подгоняют медицинские данные, чтобы не портить
нам настроение...
- А как они это считают? - заинтересовался Тибснорг. - Для всех, кто
рождается, или только для людей?
- Сдурел?.. Для людей, конечно, для людей, ведь человеком становится
едва каждый десятый...
Тибснорг внимательно наблюдал за Дрингенбумом. Тот выглядел практически
здоровым. Правда, он был одет в серую куртку и брюки, и его тела нельзя
было увидеть, но кроме прооперированной уже заячьей губы, которую,
впрочем, скрывали седеющие усы, ничего не указывало на отклонение от
нормы.
Как бы прочитав его мысли, Дрингенбум беспокойно пошевелился.
- У меня вся кожа на туловище была покрыта бородавками на длинных
противных ножках... это мне уже прооперировали... Хуже всего с этим, -
Дрингенбум скривился и показал на низ живота, - но ты не бойся,
Тибснорг... я куплю себе такой, что мне на пятерых живых детей хватит... у
меня уже отложено 1620 монет... - добавил он, почувствовав недоверие
собеседника.
Названная сумма была невероятно большой: Тибснорг мог сэкономить едва
22-24 монеты из своего десятидневного заработка. Это были деньги, за
которые он, наверное, мог бы выкупить всю Тиб, разумеется, как
биологический материал. Все чаще в его мечтах появлялась ее стройная
изящная фигурка, а голова почему-то была окружена вихрем разноцветных
волос. Его сны неизменно были связаны с Комнатой. В них поочередно
возникали, образы друзей. Тиб была в его снах всегда.
Тибснорг снял комнату получше, расположенную ближе к поверхности. Он
удивился тому, что его новая комната, правда, несколько меньшей площади,
чем прежняя, и с двумя виэорами вместо трех, обошлась ему всего не восемь
монет дороже. Все стало понятно, однако, когда он навел справки об уровне
излучения в таких жилищах. Но окно компенсировало многое. Он часами сидел
у него, всматриваясь в непроницаемые оловянные тучи над пустынными
холмами. Ледника не было видно, так как окно находилось почти у самой
земли. Край ледника можно было заметить только с обзорной башни в очень
ясные дни и то лишь через хороший бинокль. Пейзаж, пусть не такой
красивый, как на экране визора, притягивал с неодолимой силой. Может быть,
поэтому Тибснорг попытался наняться на работу водителем грузовика. Платили
там хорошо, и можно было быстро скопить приличную сумму, что также имело
для него немалое значение.
В транспортном бюро его принял чиновник, сидевший в инвалидной коляске.
Его почти не видно было из-за стола, но в глазах таилось что-то такое, что
заставило насторожиться. Когда Тибснорг изложил свою просьбу, он посмотрел
изучающе.
- Вы нейтральны или активны?
- Нейтрален... - соврал Тибснорг, зная, что это обязательное для приема
на работу условие. Чиновник кивнул и набрал что-то на клавиатуре машины
непропорционально маленькой рукой. Затем он посмотрел на экран, и лицо его
вытянулось. Уже до того, как он открыл рот, было ясно, что разговор
окончен.
- Нельзя так расточать то, что имеете, это в прямом смысле
изнурительная работа... - Чиновник повернулся спиной.
Дрингенбум чуть не избил Тибснорга, когда узнал об этом. Он со злостью
выдернул из кармана комбинезона свой индикатор: маленький розовый кусочек
пластмассы.
- Смотри, дурак!.. - Дрингенбум показал массивным пальцем на пластинку.
Когда Дрингенбум нервничал, то не мог сдерживать дрожь в руках. Вот и
сейчас его палец скакал вокруг розового прямоугольника. - Когда он станет
красным, мне хана...
Светлые глаза Дрингенбума блестели-на загорелом лице, ставшем теперь
багровым. Он зарабатывал столько, что мог позволить себе загорать.
- Куда ты рвешься? В землю?.. - добавил он раздосадованно.
- Ты можешь загорать под искусственным солнцем... - тихо сказал
Тибснорг.
- Ну и что, дурень?! Что из того? Ты же можешь иметь баб десятками...
даже если у тебя там ничего нет, кроме желез. Железы стоят дороже всего...
а все остальное, все это мясо, стоит не больше чем 600-800 монет.
- Физически я в порядке, - промямлил Тибснорг, - это что-то с
периферийной нервной системой.
- Это еще дешевле... от баб отбоя не будет... на кусочки тебя
разорвут... живи, не хочу!.. эх, парень...
Тибснорг секунду колебался, стоит ли ему сказать о Тиб, но не решился,
и на этом разговор прервался.
Эйбрахам Дрингенбум был единственным, с кем Тибснорг поддерживал
постоянный контакт, если не считать нескольких мимолетных слов, которыми
он иногда обменивался со случайными соседями за столом. В сравнении с
прежней жизнью в Комнате он жил теперь почти отшельником и не искал
контактов с другими людьми, довольствуясь воспоминаниями. Женщины, которые
встречались ему в столовой или в коридорах, не шли ни в какое сравнение с
Тиб: они были уродливы или их увечья слишком бросались в глаза. Он стал
носить в соответствии с правилами красную нашивку, означавшую, что он не
нейтрален полностью, но это ни в малейшей степени не изменило его
поведения. Быть может, он сталь лишь чуть грубее обращаться с женщинами,
которые теперь несколько настойчивее заговаривали с ним. Возможно, если бы
он носил две нашивки, сигнализировавшие о полноте возможностей, в самом
деле происходило бы то, о чем говорил Дрингенбум, но пока на его покой
никто особенно не покушался.
Через несколько дней Эйб принес печальную весть.
- У меня рак, - сказал он глухо, глядя в тарелку с супом, слизистым и
невкусным, но полностью укомплектованным витаминами и микроэлементами.
- Ну и что... у половины людей рак, - Тибснорг пожал плечами.
- Уже в предпоследней стадии, - добавил Дрингенбум.
- У тебя ведь есть 1620 монет... выкарабкаешься... - Тибснорг все еще
не видел особого повода для беспокойства.
- 1648 монет, - поправил Дрингенбум, - но это дерьмо, все равно мало...
У меня такой, что дьявольски быстро жрет... и я никогда не куплю себе то,
что хочу...
- Так почему дотянули до предпоследней стадии? Ты можешь подать в суд
на медицинский отдел.
- Я сам виноват... - сказал Дрингенбум, - не проходил исследований,
потому что дорого, а я хотел быстрее накопить денег, пока мой индикатор не
покраснел окончательно.
- Но ведь тебе как и любому из людей гарантировано бесплатное
элементарное медицинское обслуживание...
- Спасибо... - Глаза Дрингенбума были матовыми и угасшими, в его голосе
отчетливо слышался дефект речи, вызванный плохо прооперированной заячьей
губой, - оставят мне мозг, глаза и часть нервной системы, остальное
отрежут и сожгут: скажут, что иначе возможны метастазы. Потом посадят
управлять экскаватором или лентой конвейера...
- Думаю, что они умеют лечить рак по-другому, не только заменой больных
органов... только не говорят об этом по экономическим причинам... иначе
сильно упадет спрос на органы для пересадки.
Пока Тибснорг говорил, в голове его вертелось: "1648 монет, это почти
полная стоимость всего тела Тиб. А ведь Эйбу и так скоро конец... значок у
него уже совсем темный... Сколько органов он себе купит?.. двенадцать?..
четырнадцать?.. в конце концов потеряет тело, - думал он, - а это для него
хуже смерти. Как заполучить эти деньги?"
Дрингенбум молча смотрел на него.
С этого момента Дрингенбум сильно изменился. Он стал более скрытным и
менее уверенным в себе. Когда Тибснорг рассказал ему о Тиб, он принял это
с неохотой, но спокойно. Он считал, что в этом нет ни малейшего смысла, и
что Тибсноргу нужно присмотреть себе женщину среди людей, а не искать ее в
биологическом материале. В конце концов стоимость тела Тиб была столь
высока, что на нее пришлось бы копить всю жизнь, но пока Снорг будет
копить, другие ее раскупят по частям. Зато он согласился взять с собой
Тибснорга в очередной рейс.
Машина преодолевала довольно длинный отрезок дороги, петляющей среди
покрытых серой пылью холмов.
- Достаточно несколько раз вдохнуть эту пыль... - Дрингенбум оскалил в
улыбке зубы из-за несимметричных губ.
Тибснорг посмотрел на него испуганно.
- Воздух попадает внутрь через хороший фильтр, так что хватит на
несколько сотен тысяч вдохов... - рассмеялся Дрингенбум.
Карьером служили руины древнего города, из них теперь добывали металл.
Гигантский ковш экскаватора вгрызался в искореженную железобетонную
конструкцию, которая была когда-то домом или фабрикой. Дрингенбум ждал в
очереди на погрузку. Наконец несколько кусков железобетона вместе с пылью
и обломками кирпича оказались в кузове его машины.
- Я делаю 4-5 рейсов в день... информационный центр всегда указывает
мне оптимальную трассу с минимальным уровнем облучения... а он любит
меняться... от ветра или когда дождь или снег падает...
Дрингенбум показал на маленький экранчик.
- Уровень фона измеряется также на ходу. Сегодня фон невысокий, но
иногда так звенит, что ехать страшно. В такие дни нам платят две или три
монеты премиальных.
На обратном пути он разрешил Тибсноргу сесть за управление машиной.
Правда, все управление сводилось только к отдаче приказов, остальное
выполнял процессор.
- В случае чего компьютер приведет грузовик обратно... - сказал
Дрингенбум, - если я потеряю сознание или умру внезапно... груз не должен
пропасть...
На одном из пригорков возвышалось одинокое здание, до половины
засыпанное пылью. Оно сохранилось целым, даже с крышей, дверью и стеклами
в окнах.
- Как хотелось бы жить в таком домишке... - сказал Дрингенбум, - а не в
городе.
- На поверхности?
- Твоя комната тоже на поверхности, Тибснорг... наверное, можно жить с
соответствующей защитой...
В конце концов настал день, который не мог не прийти когда-либо. День,
который Тибснорг представлял себе во многих разных вариантах, но никогда
не думал, что он застанет его настолько врасплох. Тибснорг работал, как
всегда, у экрана визора. Его сбережения составляли 48 монет плюс 320 монет
отсроченного кредита. Экран предложил на рассмотрение очередное дело. Ряд
стройных зеленых букв и цифр абсолютно точно сообщал: у номера
АТО-44567744 намеревались изъять руки, ноги и туловище вместе с шеей для
одной клиентки, голову - для второй. Мозг предназначался на ликвидацию,
номер, разумеется, снимался с учета.
"Ей пришлось повкалывать, чтобы накопить на такое тело... - подумал
Тибснорг с иронией. - А второй понравились, наверное, худощавое лицо и
голубые глаза в каталоге... настолько понравились, что и глухота не
остановила... а может быть, она уже столько заработала, что и на уши от
кого-то другого хватает..."
- Сволочи... проклятые сволочи... - пробормотал он.
Тибснорг попросил у системы время на обдумывание для рассмотрения
возможности приобретения всего экземпляра АТО-44567744 одним клиентом
вследствие явной выгоды такого варианта. Затем он выключил экран, поднялся
из-за пульта и вышел. Тибснорг ходил уже довольно уверенно и достаточно
быстро. Напряжение воли перед каждым шагом давно стало для него привычным.
Склад биологического материала располагался неподалеку. Он еще раньше
разузнал через компьютерную систему, в каком из помещений ее хранят.
Система сообщила ему также необходимые для входа пароли и коды. Сонный
охранник у массивных металлических ворот пропустил его, скользнув
безразличным взглядом. Тибснорг обливался потом от волнения. Коридор с
десятками одинаковых дверей тянулся в бесконечность. Он беспрестанно
терзался сомнениями в том, правильно ли поступает, ибо то, что он задумал,
было делом неслыханным. Вот наконец дверь с номером АТО-44567. Открылась
автоматически. За нею коридор с расположенными вдоль стен стендами с
биологическим материалом: десятки экземпляров разного роста и в разной
степени покалеченные. Все без одежды, в путанице проводов и электродов.
Сначала он нервно отсчитывал их по порядку, затем заметил нумерацию на
каждом из стендов. Все это длилось довольно долго, но наконец он дошел до
нее. Тиб стояла с открытыми глазами, они встретились взглядом, и она его
узнала. На то, чтобы сорвать провода, хватило несколько минут, дольше
пришлось освобождать ее от обручей, сковывавших руки и ноги.
Тиб немедленно прижалась к нему, прильнула лицом.
- Ты веенулся, Снеогг, я знала, что ты веенешься... - сказала она тихо.
- Скорее, Тиб, скорее... - потянул он ее за руку. Снорг знал, что ее
мышцы в хорошей форме: их принудительно стимулировали - никто ведь не
купил бы атрофированные конечности.
- Пайки... - показала она на опутанный клубком проводов маленький
бугорок. Совместными усилиями они освободили Пайки, который тут же
проснулся.
- Перестань, Снорг, это не имеет смысла... - сказал он. Снорг нес его в
одной руке, второй рукой он тащил Тиб. Отдышался только в лифте.
- Ну и что теперь будешь делать?.. - спросил Пайки. Тиб все еще
прижималась лицом к Сноргу.
- Я знаю коды системы... - сказал Снорг, - рассчитываю на внезапность,
шансов на удачу у нас процентов пять...
На проходной их встретил все тот же охранник. Он равнодушно ввел в
систему названный Сноргом код, посмотрел на экран и кивнул, чтобы
проходили.
Выходя из склада, они почти бежали. Снорг остановил небольшую
автоматическую транспортную тележку, и они все сели в нее. До комнаты
Дрингенбума было очень далеко. В коридоре царила зловещая тишина. Они
застали Дрингенбума в комнате: он еще спал.
Удар - и камера повисла в кабеле. Сильным рывком Снорг сорвал ее
окончательно.
- Эйб! Вставай!.. - Снорг рванул его за плечо. - Я с Тиб. Ты идешь с
нами?
Дрингенбум протер ладонью заспанные глаза. Посмотрел на них.
- Терпеть не могу это Эйб... меня зовут Эйбрахам, - сказал он. - Она и
правда красивая, - добавил, глядя на Тиб.
- Нет, я не пойду с вами... возьми карточку моего грузовика и стукни
меня чем-нибудь по голове, - продолжал он, - лучше этой книжкой... только
так, чтобы крови хоть немного было... и бегите из города как можно дальше.
Это единственный ваш шанс.
- Я свяжу тебя вдобавок. Будет лучше смотреться.
Он возился довольно долго, так как боялся слишком сильно покалечить
друга. В конце концов он оставил Эйба Дрингенбума лежащим без сознания и
связанным на диване, из ссадины на лбу у него даже вытекло немного крови.
Они уже подъезжали к гаражу грузовых машин, когда весь коридор заполнил
вой сирены. Началось. Через каждые пять метров мерцал красный свет. Камеры
в коридоре крутились во все стороны. Они успели въехать в гараж прежде чем
его дверь оказалась заблокированной. Снорг нашел грузовик Дрингенбума. Он
сунул карточку в щель у входа, и автомат сработал. Все вместе они взошли
на платформу подъемника и через несколько секунд оказались в кабине. Снорг
вывел машину из гаража. День был сумрачным, а слой облаков особенно
толстым. Он включил визор. Как раз передавали сводку новостей.
"...Потрясающее похищение биологического материала суммарной стоимостью
более 4500 монет! Неслыханное с незапамятных времен преступление! Ведутся