Худ Даниел. Дракон Фануил (Лайам Ренфорд - 1)

   Невинному? Аромат духов Роры все еще витал в воздухе, и Лайам ощущал, что одеяло и тюфяк все еще хранят тепло ее тела. Наивному, возможно,- но отнюдь не невинному. Рора была... изумительна, виновато подумал Лайам. Настолько изумительна, что даже полупьяный мужчина, вспоминая о ее ласках, может лишь ошеломленно качать головой и сожалеть, что все уже позади. И вдвойне сожалеть, что все это вообще произошло с ним. Кансаллус, повествуя об этой актрисе, был прав лишь отчасти. Она красива, талантлива, смела, горделива? О, да! Она недотрога Возможно Но не девственница, и далеко не девственница.
   Лайам громко застонал, пытаясь в звуке выразить свои чувства, и вновь распростерся на тюфяке.
   ......................................................................
   Она смотрела на него сверху вниз, оседлав его, словно всадник лошадку. Она раскраснелась, а волосы ее пришли в беспорядок. Рора явно была на верху блаженства, но этого ей было мало.
   - Ты течешь как река, - пробормотал Лайам. Его руки скользили по шелковистой, влажной от пота коже красавицы.
   - Слишком много вина! - рассмеялась Рора. - Ты же знаешь актеров...
   Больше Лайам ничего сказать не успел - Рора пригнулась и хищно задвигала бедрами.
   Воспоминание было настолько ярким, что Лайам вновь сел и протер глаза, дабы убедиться, что разум его не покинул.
   Воспоминание не уходило, оно тянуло к себе, как магнит. Нужно было чем-то заняться - все равно чем, лишь бы отвязаться от наваждения, или оно лишь усилит в нем чувство вины.
   Актриса все же добилась своего, Лайам дал обещание помочь ее брату - и теперь ломал го лову, пытаясь сообразить, как. Он восстановил в памяти весь ход расследования - шаг за шагом заново проверил каждую версию, обдумал каждый забракованный вариант. Возможно ли, что бы они с Кессиасом что-нибудь упустили? Или легкомысленно отбросили какую-нибудь стоящую идею?
   Прежде чем Лайам пришел к решению, что действительно может проверить еще один след, небо за окном мансарды приобрело благородный темно-синий оттенок, какой можно видеть лишь перед рассветом. Соломинкой, могущей спасти утопающего, в его представлении являлась та самая незнакомка, связанная с Виеску, точнее ее повторная попытка заполучить сантракт. Ведь аптекарь по каким-то своим соображениям все-таки счел, что иерарху стоит об этом знать.
   Какой намек таится в этом известии? Возможно, аптекарь таким образом хотел сообщить, что на него оказывают давление. Кто? Все та же таинственная особа? Что, если он приблизился к истине, когда вцепился в Виеску? И тут же ушел от нее, обратившись к более легкой добыче - к Лонсу? Что, если то, что, если се!.. С того момента, как Марциуса выкинули за скобки, это была единственная возможность за что-нибудь зацепиться - хотя и весьма ненадежная. Лайам решил еще раз навестить аптекаря - и лишь после того обратил внимание на цвет неба.
   Лайам понимал, что для визита к Виеску час слишком ранний, но он боялся спать, боялся, что Кессиас арестует Лонса прежде, чем он, Лайам, успеет раскрутить новую ниточку и хоть как-то выгородить актера. Лайам беспокойно поерзал на тюфяке, соображая, чем бы таким заняться до того времени, когда можно будет отправиться в Норсфилд, и в конце концов, утомленный похмельем и треволнениям минувшей ночи, крепко уснул.
   Он как-то сразу очнулся от сна, в ужасе вскочил с тюфяка и подбежал к окну. Солнце пока что стояло невысоко. Похоже, он проспал всего несколько часов. Раздевшись и наскоро вымывшись над ведром, Лайам вытерся одеялом.
   Посреди комнаты на полу лежал сложенный вдвое листок бумаги белоснежной, хорошего качества. Очень смахивающей на ту, какую он купил для себя. Прежде, похоже, его скрывал полумрак, но сейчас на листок падало солнце. Нахмурившись, Лайам присел и подобрал находку. Листок не был надписан. Лайам развернул его с такой осторожностью, словно оттуда могло выпрыгнуть опасное существо.
   Морщась, он дважды прочел коротенькую за писку. Почерк был неуклюжим, буквы - неаккуратными, правописание - просто ужасным, а содержание мучительным.
   "Я знаю, что вы не подведете меня, мастер! Только не вы! Умоляю вас, поговорите с эдилом! Я клянусь - мой брат невиновен!"
   Подписи под запиской не было, но она и не требовалась.
   Из груди Лайама вырвался звук, схожий с рычанием льва. Он едва не смял записку, но в последний момент передумал и бросил листок на стол. Не долетев до цели нескольких футов, листок порхнул вниз, словно раненый голубь, и упал на пол.
   Лайам пронесся мимо служанки, шарахнув шейся от него в сторону очага, и вылетел на улицу, застегивая на ходу пояс и неуклюже заправляя брючины в сапоги. Взгляд на небо заставил его на миг умерить шаги. Стояло прекрасное утро, достаточно холодное, чтобы подморозить следы влаги, оставшиеся на его одеянии после поспешного умывания. Небо было нежно-голубым, без единого пятнышка. Правда, вдали, над морем, громоздились каскадами черные тучи, и Лайам понял, что во второй половине дня разразится шторм.
   Впрочем, это его не очень обеспокоило. Лайам сейчас способен был думать лишь о собственной глупости и об обязательстве, которое он, как последний идиот, взвалил на себя. Лайам скрипнул зубами и понесся по улице, словно рассерженный вихрь, проклиная свою мягкотелость. Попрошайки, словно чуя злость, кипевшую в нем, спешили убраться с дороги, но Лайам ничего этого не замечал.
   "О боги, пускай аптекарь скажет мне что-нибудь важное!"
   Лайам цеплялся за соломинку и сам это понимал, но у него не было иной возможности отыскать нечто, способное если не указать на истинного убийцу, то хотя бы обелить Лонса.
   Когда Лайам появился на пороге аптеки, Виеску побелел - это было заметно даже невзирая на лохматую бороду, почти скрывавшую его сморщенное лицо, - и задрожал. Списав эту реакцию на свой мрачный вид, Лайам решительно подошел к прилавку.
   - Иерарх, - обеспокоено прошептал аптекарь, - что заставило вас снова явиться сюда?
   - Вчера я говорил с эдилом, и он рассказал мне кое-что, касающееся вас.
   - Ну да, само собой, но ведь это еще не повод...
   Лайам оборвал лепет аптекаря. Он не намерен был тратить время на болтовню.
   - Эта женщина, которая упоминала имя Тарквина, она что, еще раз у вас была?
   - Да, иерарх, - покорно подтвердил Виеску. Он окончательно сломался и отвечал на вопросы с куда большей готовностью, чем прежде.
   - И снова просила у вас сантракт?
   Виеску кивнул.
   - И вы ничего ей не продали?
   - Нет! Я ведь уже говорил! Я не торгую такими вещами!
   - Но она напугала вас?
   Виеску ошарашено воззрился на посетителя.
   - Она напугала вас. Эдил сказал, что вы были испуганы.
   - О, пустяки, - попытался отнекиваться Виеску.- Я просто...
   - Она угрожала вам?
   - Ну, возможно, она была несколько разгневана, но все это пустяки. Понимаете, она...
   Лайам окончательно убедился в том, что аптекарь лжет. Женщина явно угрожала ему. Но Виеску не желал в этом признаться. Лайам решил пока махнуть на это рукой.
   Понимаю, понимаю. Тогда у меня к вам будет еще один вопрос, последний.
   Виеску вздохнул с облегчением, и Лайаму сделалось любопытно, что означал этот вздох. И вообще, аптекарь очень переменился. Благочестивость, чуть не сочившаяся у него из ушей, куда-то исчезла, равно как и вчерашняя склонность отделываться общими фразами. И все же Виеску явно боялся выложить все карты на стол.
   - Сантракт используется только для... прекращения беременности, верно?
   - Да, иерарх.
   - И только в малых дозах?
   - Да, иерарх.
   - А что произойдет с человеком, которому дадут очень большую дозу? Может ли он от этого умереть?
   На лбу аптекаря проступила испарина. Лайаму стоило немалых трудов сохранять спокойствие. Что заставляет Виеску так нервничать?
   - Так как - может?
   - Я слыхал нечто подобное, - запинаясь, не громко произнес Виеску. Лайама затопила жаркая волна надежды и облегчения. Он явно нащупал какую-то ниточку. Ее нельзя упустить.
   - Сколько сантракта хотела получить эта женщина?
   Аптекарь подался вперед. Глаза его удивленно округлились, словно он не вполне понял смысл вопроса.
   - Я хочу знать, хватило бы той дозы, которую она желала купить, чтобы убить человека? - пояснил Лайам.
   - Но... но ведь мастера Танаквиля закололи - разве не так?
   Лайам пожал плечами, всем своим видом показывая, что вопрос не имеет смысла.
   - Это, собственно, неважно - вы ведь не продали ей сантракт. Вы такими вещами не торгуете, верно?
   За этой зацепкой явно крылось нечто гораздо большее, чем Лайам смел надеяться, и он не удержался от того, чтобы не подбавить в свой голос едкой иронии. Виеску мгновенно замотал головой.
   - И конечно же, вы по-прежнему не знаете, кто такая эта особа?
   Виеску снова замотал головой. Сейчас он явно предпочитал обходиться жестами, поскольку не доверял собственному языку.
   Лайама это не волновало. Перепуганный вид аптекаря натолкнул его на множество новых идей, точнее, эти новые перспективы были порождены отчасти некоторыми открытиями, которые он только что сделал, а отчасти стоящей перед ним необходимостью оправдать Лонса.
   - Да, конечно, - пробормотал он. - Благо дарю вас, мастер Виеску. Вы мне очень помогли, и ваша помощь не будет забыта.
   С этими словами он развернулся к удалился оставив аптекаря в состоянии, близком к обмороку.
   Черная полоса туч ощутимо приблизилась, но Лайам не обратил на это никакого внимания. Он был всецело поглощен паутиной предположений, сплетавшейся прямо на ходу. Лайам рысью пронесся через Норсфилд, всю дорогу до дома не отрывая невидящего взгляда от мостовой. Попрошайки и на этот раз убирались с его пути, видимо считая, что трогать этого чокнутого выйдет себе дороже.
   Какую роль в этом деле мог играть яд? И по чему Виеску так взвинчен? Все это должно быть как-то связано с убийством Тарквина - иначе аптекарь не осмелился бы потревожить эдила. Но в чем же тут связь? Ведь если то, что говорит Доноэ, соответствует истине, таинственная незнакомка не могла забеременеть от Тарквина. И кроме того, старика действительно закололи, а не отравили.
   Все это порождало бессчетное множество новых вопросов. Если женщина забеременела не от Тарквина, то от кого же? И вообще, при чем тут старик маг? А не может ли убийцей мастера Танаквиля оказаться человек, до сих пор вообще выпадавший из поля его зрения? Вдруг это тот самый мужчина, иногда навещающий незнакомку в арендованных для нее апартаментах?
   Слишком много новых вопросов. Аккуратная ткань неокрепших предположений грозила прорваться под тяжестью новых мыслей. Тут Лайама посетила еще одна идея, окончательно усложнившая ситуацию. А действительно ли Рора была с ним честна и приходила лишь для того, чтобы защитить невиновного брата? Их вчерашняя встреча в своей подоплеке вполне могла представлять из себя своего рода сексуальный шантаж, затеянный специально для того, чтобы вынудить его оставить Лонса в покое.
   Рора, конечно, не могла заранее знать, что Лайам будет пьян и покладист. Но она также не могла не заметить, что Лайам - еще в театре положил на нее глаз. Если уж от Кессиаса это не укрылось, то о самой Роре нечего и говорить. Кансаллус, кстати, упоминал, что девушка привыкла к тому, что мужчины ее обожают. А что, если... Лайам задохнулся от мелькнувшей в его голове мысли! А что, если вообще эту акцию совращения спланировал сам Лонс? Если это так, то его вина становится несомненной.
   - О боги! простонал Лайам. - Какой же я идиот!
   Впрочем, так это или не так, ему не оставалось ничего иного, кроме как продолжать свои попытки выстроить линию защиты молодого актера. Рора ведь вполне могла прийти к нему по собственному почину, возможно, даже сомневаясь в непричастности брата к убийству, но тем не менее решившись доступным ей способом его защитить. Кроме этой версии вариантов существовала масса, тут было над чем поразмыслить.
   Подняв голову, Лайам обнаружил, что ноги сами собой привели его к заведению госпожи Доркас. Лайам в нерешительности застыл на углу, с легким отвращением поглядывая на крохотное оконце своей мансарды. Уж лучше бы он вчера заночевал в доме Тарквина! Тут он вспомнил о Фануиле. И о том, что того следует покормить. Охваченный запоздалым раскаянием, Лайам двинулся к конюшне.
   Всю дорогу в его сознании вертелись обрывки предположений. В конце концов Лайам рассердился и решил сплести заново сеть из имеющихся в его распоряжении фактов, чтобы посмотреть, какие в ней обнаружатся прорехи.
   Итак, таинственная особа пытается раздобыть дозу сантракта, способную убить человека. Виеску эту дозу ей продает и чего-то боится. Лонс не предпринимает никаких попыток бежать, но его сестра все равно старается отвести от него подозрения. Графинчик, драгоценный графинчик с перечеркнутой этикеткой внезапно вновь показался Лайаму зацепкой - неясной пока, но все же зацепкой. Равно как и заклинание, отмеченное закладкой в книге Тарквина. Оно также могло играть какую-то роль. Новых сведений о Марциусе пока что не поступало, но Лайам также решил не сбрасывать его со счетов. Торговец еще вполне мог вписаться в головоломку как некая крупная величина.
   Все, в чем сейчас нуждался Лайам, так это в схеме, по которой можно было бы сложить все фрагменты головоломки. Его сознание бунтовало против таких усложнений, Лайама преследовало ощущение, что истина рядом и что она гораздо проще того, что он вокруг нее накрутил. И все таки он продолжал подгонять фрагменты друг к другу, надеясь на внезапное озарение.
   Добравшись до бухты, Лайам увидел, что тучи уже обложили полнебосклона, и поставил Даймонда в сарайчик. Дул сильный ветер, неся с собой холодные, жалящие песчинки. Лайам поспешил в дом.
   "Думал, что ты не придешь"
   Лайам промолчал и ответил лишь тогда, когда перешагнул порог кабинета:
   - Я чуть не забыл о тебе. Я был очень занят.
   "Я знаю".
   Лишенные интонаций мысли дракончика жалили больнее холодных песчинок.
   "Это было неразумно - спать с танцовщицей. Это все сидр, - пристыжено буркнул Лайам, стараясь не смотреть Фануилу в глаза. - Есть хочешь?
   "Да"
   Лайам поспешно добрался до кухни и сосредоточился, глядя на печь. Заполучив сырое мясо, Лайам отнес его обратно в кабинет и молча положил на стол.
   "Кессиас думает, что актер убил мастера Танаквиля" - мысленно произнес Фануил, проглотив несколько кусков. Дракончик двигался уже гораздо свободнее. Интересно, сколько времени ему еще потребуется, чтобы выздороветь окончательно?
   "Но ты так не думаешь. Твои мысли рассеянны".
   - Это потому, что я толком не понимаю, как это обосновать, - признался Лайам. Он подошел ко второму столу и взял в руки пустой сосуд с перечеркнутой этикеткой.
   - Мне кажется, что Лонс не из тех людей, которые способны на убийство, но теперь я опять сомневаюсь, вдруг я думаю так под влиянием Роры или в какой-то связи с леди Неквер! Именно потому у меня в голове и возникает такая путаница. Если бы ты более упорядоченно следил за моими мыслями, а не таскал их наугад из моей головы, - произнес он уже более раздраженно, - все было бы много проще.
   Лайам и сам понимал, что в нем говорит глупость. Дракончик тут ни при чем. Мысли Лайама путаются вне зависимости от того, вторгается Фануил к нему в сознание или нет. Фануил оставил эту реплику без внимания и продолжал заглатывать мясо.
   Лайам некоторое время бездумно смотрел на графинчик, потом хлопнул себя свободной рукой по лбу и выругался. Вопрос, который следовало задать Фануилу, был очевиден, но Лайам все эти дни умудрялся этой очевидности не замечать.
   - Фануил, когда ты впервые увидел этот графинчик?
   "Мастер Танаквиль владеет им много лет"
   Нет, я имею в виду - когда ты впервые увидел его здесь, на этом столе? Пустым?
   "Наутро после того, как мастер Танаквиль переместил Клыки".
   - На следующее утро после визита той женщины?
   "Да".
   Лайам поставил сосуд на стол и подошел к книге Тарквина. Она по-прежнему была открыта на заклинании, способствующем перемещению материальных субстанций. Лайам провел пальцем по странице, разыскивая список ингредиентов.
   "Символических компонентов", - отозвалось у него в сознании. Лайам взглянул на дракончика. Тот растянулся на столе спиной к Лайаму и сосредоточенно грыз кость.
   Что
   "Это называется не ингредиентами. Это символические компоненты. И никакого списка там нет. Они просто подчеркнуты вот и все".
   Лайам пожал плечами, глядя на чересчур образованную рептилию, потом, заново проглядев заклинание, убедился, что Фануил прав. После начальных абзацев достаточно общего плана шло описание непосредственно действа, и некоторые слова там были подчеркнуты. Смола, очищенная вода, хорошо разогретая жаровня с углями и т. д. и т. п. Кое о чем Лайам просто не имел представления. Но кровь девственницы там не фигурировала - это он мог понять. Лайам разочарованно проглядел заклинание еще раз и снова ничего не нашел. Тогда он, перелистывая страницы, добрался до заклинания, способного делать вещи незримыми.
   Здесь, к его облегчению, среди ингредиентов - то бишь компонентов! значилась "унция крови девственницы". Лайам победно рассмеялся. Этот смех заставил Фануила обернуться.
   "Что ты нашел?"
   Ну, - сказал Лайам, убрав с лица улыбку и вновь повернувшись к книге, - в заклинании, способном перемещать вещи, кровь девственницы не упоминается. Но зато о ней говорится в заклинании, способном делать вещи незримыми. А поскольку графинчик появился на столе лишь после визита той женщины, мы можем с полным основанием предположить, что она заказала Тарквину сделать что-то незримым.
   "Не обязательно".
   Да, не обязательно, но можно предположить.
   "Такой заказ мог сделать и Марциус".
   Да, мог, - терпеливо отозвался Лайам, - но мы пока что обдумываем другой вариант.
   "Если бы ты знал, кто она такая, ты многое мог бы понять".
   Лайам зажмурился и потер лоб.
   Фануил, я снова тебя спрашиваю, как ты можешь, читая мои мысли, оставаться таким тупым?
   Он резко вскинул руку, останавливая дракона:
   - Нет, отвечать не надо. Просто молчи.
   В благословенной тишине Лайам еще раз проглядел перечень компонентов, упоминаемых в заклинании, способном делать вещи незримыми, потом сравнил их с перечнем компонентов, упомянутых в заклинании, способствующем перемещению материальных предметов. В обоих случаях требовались смола, вода и жаровня, а также еще два непонятных предмета. Основным различием, как понял Лайам, было то, что для первого заклинания требовалась кровь девственницы, а для второго нет. И кроме того, в заклинании, способствующем исчезновению (перемещению) вещей, упоминались три компонента, чьи наименования ничего Лайаму не говорили.
   Теоретическая часть, предваряющая описание непосредственно действа, у обоих заклинаний также была одинаковой. Заинтригованный, Лайам более внимательно прочел тексты заклятий. В заклинании, способствующем перемещению предметов, часто упоминались понятия "изображение" или "модель" как некие факторы, на которых должны концентрироваться усилия мага, а в заклинании, способном делать вещи незримыми, - понятия "гомункулус" или "образ".
   - Фануил, - начал было Лайам, но дракон чик мысленно перебил его:
   "Второе заклятие обычно применяется к живым существам, потому там гомункулус, фактически это кукла. Исчезновение - для предметов, потому там модель".
   Дракончик смотрел на Лайама, грациозно выгнув длинную шейку.
   - Скажи, мог ли Тарквин воспользоваться этой штуковиной для того, чтобы сделать незримым какой-то предмет?
   Лайам указал на модель, и клиновидная голова дракончика повернулась. Фануил взглянул на миниатюрный Саузварк. Некоторое время он молчал, и Лайам стал уже злиться. В конце концов в голове его проступила туманная мысль:
   "Мог. Я думаю, это заклинание можно применить и к предметам".
   Прежде чем Лайам успел что-либо сказать, к этой мысли присоединилась другая:
   "Но я не уверен".
   Конечно! - сказал Лайам. - Я тоже ни в чем не уверен. Но у меня есть еще один вопрос. Тарквин проверял Доноэ?
   "Девственна ли она? Нет. Он поверил Доноэ на слово. Он вообще верил людям".
   Как поверил и Лонсу, - задумчиво пробормотал Лайам. - Поверил незнакомому человеку на слово, когда тот пообещал заплатить огромные деньги...
   "Актер и вправду выглядел как богатый торговец".
   - Да, я понимаю, но почему Тарквин не потребовал у него каких-то гарантий? Такая груда золота и для торговца - совсем не пустяк!
   "Мастер Танаквиль был могущественным чародеем. Он не нуждался в деньгах. Он называл плату за свои услуги мерилом потребности. Из того, сколько человек платил за заказ или готов был заплатить, становилось ясно, насколько сильно он в нем нуждается".
   - Значит, Лонс, согласившись заплатить десять тысяч, показал, что услуга Тарквина нужна ему позарез. Встает вопрос, на чем Тарквин столковался с таинственной незнакомкой? Насколько велика была ее нужда?
   "Не знаю. Я не могу разобраться в твоих мыслях. Они очень разрозненны".
   - Еще бы! - согласился Лайам, улыбнувшись во весь рот, и направился к двери. - Все это очень слабо связано между собой - если вообще связано.
   Он приостановился, чтобы погладить дракончика по мягкой чешуе, и почувствовал, как тот радостно выгнулся под его рукой.
   Я вернусь завтра утром.
   "Не забудь".
   - Не забуду! Отозвался Лайам уже из прихожей.
   "Ты вправду думаешь, что это важно?" .
   Лайам остановился на пороге и крикнул.
   - Я на это надеюсь! Не хочется думать, что я приезжал сюда лишь затем, чтобы тебя покормить!
   Без особых хлопот сведя Даймонда на конюшню, Лайам поспешил к себе в мансарду, чтобы забрать сумку для письменных принадлежностей и письмо Роры. На самом деле в сумке он особо не нуждался. Письмо было куда важнее. Лайаму не хотелось бы, чтобы его увидела госпожа Доркас, везде сующая свой премиленький носик. Да и Кессиас, с его бесцеремонностью, тоже мог покопаться в бумагах своего сотоварища. Нет, чтобы это письмо увидел эдил, Лайаму еще более не хотелось. Конечно, в определенном смысле, они с Кессиасом стали друзьями, но не настолько, чтобы поверять друг другу интимные тайны.
   Когда он вошел в дом, госпожа Доркас возилась на кухне, попутно шпыняя служанку. Почтенная домохозяйка радостно улыбнулась и тут же затараторила, словно ждала его появления:
   - Мастер Лайам! Да благословит нас Урис, вы совсем ненамного разминулись с какими-то господами, которые вас спрашивали.
   В самом деле? А что за господа?
   - Никогда прежде их не видела, - сказала госпожа Доркас, переходя на шепот, словно приглашая его к доверительному разговору. - И они не сказали ни как их зовут, ни по какому делу они пришли, - многозначительно добавила она.
   Лайам проворчал, что это, скорее всего, подручные палача, не подозревая, насколько он недалек от истины. Он преспокойно направился к себе на чердак, радуясь, что сумел поддразнить хозяйку. До полудня - то есть до времени, назначенного ему леди Неквер, - оставалось еще около часа. Лайам полагал, что сумеет с толком провести этот час. Прежде всего ему надо повидаться с Кессиасом, чтобы как-то уладить проблему с Лонсом, а потом уж можно будет решить, стоит ли ему тратить время на непостоянную Поппи Неквер.
   Когда письмо Роры мирно упокоилось в поясной сумке, Лайам двинулся вниз.
   - Мастер Лайам! - донесся с кухни раздраженный голос хозяйки дома. Тут пришли те господа, которые о вас спрашивали.
   В первый момент Лайама обеспокоил скорее ее возмущенный тон, чем сообщение о незваных гостях. "На самом деле, зря я ее извожу,- покаянно подумал Лайам. - Она всего лишь безвредная сплетница"
   Человека, стоявшего у входа на кухню, Лайам не знал - зато очень хорошо знал этот тип людей, достаточно было лишь посмотреть на короткую стрижку незнакомца и на то, как он постукивает кулаком по ладони. За спиной у него маячил крысоподобный юнец, уже известный Лайаму. А когда Лайам спустился с последней ступеньки, через порог шагнул меченый. На губах его играла ухмылка.
   "Проклятье! - подумал Лайам. - Как все это некстати!"
   Наемники Марциуса шагнули навстречу Лайаму. Крысоподобный стал обходить стол с одной стороны, незнакомец с другой. Лайам ждал, когда они отойдут от двери.
   - Бегите за эдилом! - крикнул он замершим от изумления женщинам. Служанка оказалась сообразительнее своей госпожи. Кинувшись вбок и вперед, она сумела перехитрить меченого и под его рукой шмыгнула в дверь. Почтенная домохозяйка была не столь разворотлива, и меченый заступил ей дорогу. Госпожа Доркас попятилась, хватая воздух ртом, словно выброшенная на берег рыба. Воспользовавшись секундной заминкой, Лайам решился атаковать.
   Крысоподобный тип не ожидал нападения, и кулаки Лайама дважды сработали, поразив солнечное сплетение врага. Крысовидный сложился вдвое, даже не пытаясь сопротивляться, очевидно, он не был хорошим бойцом. А вот незнакомец явно понимал толк в уличных стычках. Прежде чем Лайам успел повернуться, тот оказался у него за спиной. Руки Лайама зафиксировал мертвый захват.
   Меченый тем временем сграбастал перепуганную хозяйку и с силой толкнул в сторону крысовидного дохляка.
   Держи крепче, болван! Баба тебя не тронет! - издевательски крикнул он и прыгнул к Лайаму.
   Руки Лайама были плотно прижаты к телу, и он вскинул ногу, целясь в подбородок уродливого громилы, но меченый без труда отбил этот удар. Тип, удерживавший Лайама, двинул его коленом под зад, заставляя выгнуться навстречу удару. Меченый довольно заржал. Его кулак метнулся вперед. Лайам едва успел напрячь мышцы брюшного пресса, но все равно - удар был ужасен. Раздался глухой звук, словно где-то упал тяжелый мешок.