- Но, мастер Лайам, что же мне делать, если эдил придет снова? крикнула ему вслед госпожа Доркас. Ее перепуганное квохтание рассмешило Лайама.
   - Проведите его наверх,- крикнул он в ответ.- И научитесь правильно произносить его титул!
   Добравшись до мансарды, Лайам развернул кусок промасленной ткани, которой снабдил его Ларс, и внимательно проверил, не пострадали ли карты. Удостоверившись, что с ними все в порядке, Лайам переоделся в сухое - в свободную домашнюю блузу и длинные брюки из серой фланели. Мокрую тунику он повесил на спинку стула, потом с отвращением изучил свою обувь. Через отверстия, оставленные зубами Фануила, в правый сапог затекала вода. Лайам отставил его в сторону. Авось эти дырки все-таки можно будет как-нибудь залатать. Он надел легкие войлочные туфли и прилег на тюфяк - подумать.
   Кессиас ищет его. Что это значит? Возможно, эдил просто хочет кое-что уточнить. Возможно также - и наиболее вероятно,- что он в силу каких-то причин снова начал подозревать его, невзирая на вердикт матушки Джеф. Лайам нахмурился.
   Нет сомнения, что о смерти Тарквина в ближайшем будущем будут судачить на каждом углу, и, следовательно, проводить расследование станет намного труднее. Несомненно также, что леди Неквер ему в том плохой помощник.
   С супругой торговца явно творилось что-то неладное. Женщина находилась в таком смятении, что даже не очень трудилась его скрывать. Очевидно, все проблемы ее так или иначе связаны с тем молодым красавцем. И она, скорее всего, так настойчиво зазывает Лайама в гости именно потому, что хочет отвлечься от этих проблем. А возможно, вдруг сообразил Лайам,- и в поисках защиты.
   Но чем бы ни объяснялось поведение молоденькой леди, она явно находится не в том состоянии духа, чтобы стать союзницей какого-то чужака в его сомнительных изысканиях. Однако все-таки любопытно, что же так беспокоит ее? Ну какую опасность может для нее представлять этот смазливый повеса? Даже если он - любовник леди Неквер, все равно ей нечего особенно опасаться. Шантажировать ее этот тип не может, поскольку торговец и без того что-то подозревает - его поведение на вечеринке говорило само за себя.
   Так в чем же проблема?
   Лайам сознавал, что эти мысли уводят его в сторону от насущных задач, но думать о леди Неквер ему было приятно.
   Через какое-то время размышления Лайама были прерваны звуком тяжелых шагов и голосом госпожи Доркас. Почтенная домохозяйка говорила намеренно громко и несколько раз повторила "эдил Кессиас". Она явно старалась предупредить своего постояльца. Лайам поспешно вскочил с тюфяка и отворил дверь прежде, чем посетитель успел постучать.
   - Ренфорд! - произнес Кессиас, удивленно моргнув.- Это прекрасно, что я вас застал. Я к вам.
   - Я так и понял, эдил Кессиас. Пожалуйста, заходите.
   Лайам улыбнулся хозяйке дома, которая обеспокоено топталась на лестнице и делала ему большие глаза.
   - Спасибо, что показали эдилу дорогу, госпожа Доркас.
   Он намеренно подчеркнул правильное произношение слова.
   - Боюсь, эдил, вы изрядно перепугали мою хозяйку,- продолжил Лайам, решительно затворив дверь.- Она думает, что вы собираетесь арестовать меня за убийство мастера Танаквиля.
   Кессиас пригладил аккуратно подстриженную бороду и со спокойным любопытством оглядел мансарду.
   - По правде говоря, Ренфорд, я могу это сделать. Я сегодня ознакомился с неким любопытным пергаментом.
   Эдил остановился у стола, лениво поворошил лежащие там бумаги и мимоходом глянул в окно. Лайам прислонился к дверному косяку, стараясь принять непринужденную позу.
   - И? - произнес он как можно небрежнее.
   - И? Что - и? Ах, да. Я говорю - очень любопытный пергамент. Любопытнее самых любопытных. Это завещание мастера Танаквиля, написанное непосредственно в канцелярии герцога и заверенное личной печатью его высочества. Очень любопытное завещание.
   - И что же в нем любопытного, эдил Кессиас?
   Эдила явно интересовало что-то, лежащее на столе.
   - Ренфорд, вы - ученый? - внезапно спросил он.
   - Я получил какое-то образование...- начал Лайам, стараясь разглядеть из своего далека, какую бумагу эдил изучает.
   - Похоже, Ренфорд, что Тарквин очень любил ученых. Он оставил все вам.
   - Что?! - Лайам был настолько поражен, что с него слетела вся его деланная непринужденность.- Тарквин оставил все мне?!
   - Участок, деньги, имущество - все. Вы удивлены?
   - Еще бы! - От волнения Лайам стал заикаться.- Мы были едва знакомы!
   - Похоже, вы все-таки были ему ближе, чем кто-либо другой. Это, дорогой Ренфорд,- уже улика, это сильный ход против вас.
   Лайам почувствовал, что земля разверзается у него под ногами. Но тем не менее его голова заработала четко и ясно.
   - Знаете, в давние годы, когда еще только-только учреждался ваш титул, досточтимый эдил, существовало одно - теперь полузабытое - правило: если обвинение против кого-то находили ложным, то обвинителя признавали виновным в содеянном преступлении,- холодно произнес Лайам.
   Кессиас хмыкнул.
   - Я так и думал, что вы, как книгочей, должны это знать. Но я также думал, что ученому человеку должно быть известно и еще кое-что: на действия стражей правопорядка это правило не распространяется. Потому что иначе их работа просто застопорится. Ну как?
   Задетый за живое Лайам вспыхнул. Ему и в голову не приходило, что грубоватый эдил может разбираться в юридических тонкостях. Он невольно сжал кулаки, но промолчал. Кессиас же тем временем продолжал говорить:
   - Должен признаться, Ренфорд, я шел сюда с намерением застукать вас на горячем. Я полагал, что, услышав о завещании, вы запаникуете и что, если надавить как следует, вас нетрудно будет сломать. Но теперь мне кажется, что я ошибался. Вы - скверный актер, Ренфорд, слишком скверный для расчетливого убийцы. И еще я обнаружил вот эту писульку.
   Эдил приподнял лист бумаги. В голосе его звучало лишь легкое любопытство.
   - Меня она здорово удивила. Зачем бы ученому выписывать в столбик имена знакомых убитого, снабжая их подробными примечаниями? Зачем ему составлять перечень всех, кто посещал чародея в последние дни? Ну правда ведь - странно? Я почти готов утверждать, что этот ученый от нечего делать взял и составил список всех тех, кто мог бы прикончить старика. Я прав?
   Кессиас усмехнулся. Лайам нахмурился, но ничего не сказал.
   - Вы, случайно, не догадываетесь, зачем бы ученому заниматься такой ерундой?
   - Возможно,- медленно произнес Лайам, стараясь сдержать гнев (он злился прежде всего на себя за то, что не потрудился прибрать злополучный список),- возможно, этому ученому показалось, что местный эдил чересчур глуп, чтобы найти убийцу, и он решил взяться за эту работу сам.
   Кессиас расхохотался, заполнив чердачное помещение раскатами смеха. Он хлопнул себя по колену, не выпуская списка из рук.
   - Верно! Возможно, он так и подумал! Именно так! О, вы необычный убийца, Ренфорд, необычный убийца!
   Продолжая смеяться, эдил аккуратно свернул список вчетверо и сунул за пазуху. Лайам не мог сообразить, как ему быть, а потому просто ждал, когда Кессиас отсмеется.
   - Пошли, Ренфорд,- в конце концов сказал эдил.- Перекусим где-нибудь вместе.
   На улице по-прежнему моросило, но Кессиас выбрал одну из соседних таверн, так что они не успели промокнуть. Лайам присел к дощатому столику, с бессознательным недоверием наблюдая, как эдил, грозно хмурясь, шагает к стойке, чтобы заказать пиво и еду. Хозяин таверны принял заказ. Эдил все с тем же серьезным видом вернулся к Лайаму.
   - Итак, глаза, привыкшие шарить по книгам, теперь выискивают убийцу?
   Лайам кивнул. Ему очень хотелось знать, что на уме у этого мнимого простака.
   - По правде говоря, Ренфорд, мне это не нравится. Я вовсе не уверен, что мне это надо - чтобы вы мутили тут воду. Я знаю, что вы считаете меня чуть ли не клоуном,- он вскинул руку, предупреждая протесты Лайама,- и, возможно, у вас есть на то право. Я не отличаюсь орлиной зоркостью и не умею читать в сердцах. Я - человек простой, и мне далеко до ученого, каким бы недотепой тот ни казался. Но при всем при том я - эдил.
   - И что это означает?
   Эпитет, которым его наградили, крепко задел Лайама. Ему нелегко было сдерживать раздражение, и Лайам, чтобы отвлечься, стал барабанить пальцами по столу.
   - Это означает, что я не особо склонен позволять вам вести этот розыск. Однако вы в одиночку успели составить такой список подозреваемых, какого мне никогда не составить, и вы лучше всех знали убитого старика. Может быть, не так уж и хорошо, но лучше, чем кто-то другой. И потому я думаю, что не стану убирать вас с дороги.
   - И что же?
   Лайам едва сдержался, чтобы не наорать на служанку, которая слишком медленно расставляла на столе глиняные пивные кружки, корзинку с хлебом и солью и тарелку с горкой сваренных вкрутую яиц. Эдил тут же осушил половину своей кружки, крепко посолил хлебный ломоть, потом очистил яйцо и принялся жадно закусывать. Лайаму пришлось ждать, пока он не оросит свою глотку новым добрым глотком. Наконец Кессиас заговорил:
   - А то, Ренфорд, что в результате обнаружится, что вы носитесь по городу, суете во все нос и мешаете мне работать. И,- произнес Кессиас, многозначительно взмахнув новым полуочищенным яйцом,- вы обнаружите, что я делаю то же самое.
   Лайам тоже меланхолически принялся за еду. Он понял, куда клонит эдил, и его раздражение отчасти улеглось.
   - Значит, выходит, что мы стоим друг у друга на дороге, эдил. Если кто-нибудь из нас не придумает, что с этим делать, мы будем испытывать затруднения.
   - По правде говоря, затруднения - это слишком мягкое слово. Чересчур мягкое, да.
   - Тогда что же нам делать?
   Кессиас ответил не сразу - на этот раз он выжидал, пока медлительная служанка разместит на столе два деревянных блюда с горячими пирогами.
   - Я могу приказать вам не вмешиваться,- сказал эдил, сложив пальцы домиком и внимательно глядя на Лайама. Потом он махнул рукой и рассмеялся.Но у меня хватает ума понять, что вы мне не подчинитесь. Скажите, вы решили влезть в это дело всерьез? Или просто возитесь с ним из научного любопытства?
   - Да, Кессиас, я решил взяться за это всерьез.
   Лайам вдруг почувствовал, что очень голоден. Его вниманием полностью завладел горячий пирог с мясом и овощами, обильно сдобренный пряностями (пряности вообще были в Саузварке в чести). Эдил ел жадно и долго, глотая кусок за куском. Наконец он счел возможным заговорить, хотя рот его все еще был набит пищей.
   - Не знаю почему, но я был совершенно в этом уверен. Тогда, если вы отказываться от этой затеи не собираетесь и я тоже не собираюсь, то из этого следует один простой вывод - нам нужно работать вместе.
   Это Лайам и предполагал, но он постарался скрыть, что рад такому исходу.
   - Пожалуй, это неплохая идея.
   - Отлично. Тогда выкладывайте, что вам известно, Ренфорд.
   Лайам усмехнулся уголками губ, чуть обнажив зубы.
   - А откуда мне знать - вдруг вы выслушаете меня, а потом возьмете и посадите под замок, чтобы я не путался у вас под ногами?
   - И то правда - откуда? - отозвался Кессиас и сам усмехнулся по-волчьи, но резче и явственней, чем это сделал Лайам. Должно быть, Лайам побледнел, потому что эдил фыркнул, вытер руку об тунику и протянул ее собеседнику: - Моего слова хватит?
   - Ладно-ладно, я вам верю,- поспешно произнес Лайам. Кессиас фыркнул еще раз и убрал руку.
   Не упоминая о Фануиле, Лайам принялся излагать все, что он знал о людях, фигурирующих в его списке. Лайам боялся, что Кессиас примется выяснять, откуда он получил столь подробную информацию, но эдил не задавал лишних вопросов - он просто слушал и молча кивал. Напоследок Лайам рассказал о своем визите к Виеску и о том, что ему пришлось там выдать себя за торквейского иерарха.
   Кессиас слушал, продолжая трудиться над своим пирогом. Покончив с ним, эдил отодвинул блюдо и со вздохом откинулся на спинку стула.
   - М-да, должен признаться, вы собрали куда больше сведений, чем я. Я жалею, что не сцапал вас еще вчера и не присмотрелся к вам повнимательнее.
   - Ну, теперь говорите, что стало известно вам? Помимо того, чем вы меня огорошили. Я имею в виду завещание.
   - Лишь то, что вы только что мне рассказали, Ренфорд. По правде говоря, я пока еще не собрал ничего.
   - Ничего?! - потрясенно воскликнул Лайам.- Вот так номер! Похоже, я заключил невыгодную сделку!
   - Ну, зато я - очень выгодную, вам не кажется?
   И эдил улыбнулся - довольно, словно обожравшийся кот. Лайам мрачно потер лоб, но все-таки не удержался и хмыкнул.
   - Ну, ладно,- сказал он в конце концов.- По крайней мере, вы теперь должны будете держать слово, которое мне дали.
   - Это будет честно,- усмехнулся эдил.
   - А как насчет ножа? Я так полагаю, вы его забрали с собой. Удалось что-нибудь выяснить об этой вещице?
   - Очень мало. Нож того типа, которым пользуются всякие циркачи, актеры, фокусники, шарлатаны и тому подобный народ. Эти ножи парные, и у них необычно широкие рукояти. У одного из дубликатов лезвие при ударе убирается внутрь - это нужно для отыгрыша сцен смерти в представлениях и тому подобных вещей.
   - Тогда этот нож впрямую указывает на менестреля из нашего списка,нетерпеливо начал было Лайам, но тут же перебил сам себя, прежде чем это успел сделать Кессиас.- Или на умного и хитрого человека, желающего свалить вину на другого.
   - А вы быстро соображаете. На оч-чень умного человека, желающего увести подозрения как можно далее от себя. Раз он выбрал актерский нож, значит, он не актер, но вращается в этой среде. Отсюда следует, что он знатен или по крайней мере богат. А богатым в Саузварке может быть только торговец. И если я не выжил со вчерашнего дня из ума, то на первую роль в этом деле выдвигается Анкус Марциус. Он частенько якшается со всякими там актеришками, и у него вздорный нрав. Когда, вы говорите, он приходил к Тарквину? Ну не он, так похожий на него человек?
   Мысли и образы Фануил передавал хорошо, но его восприятие времени было весьма скверным. Установить дату визита человека, похожего на торговца, можно было, лишь припомнив, что дракон говорил о погоде. Лайам потер лоб.
   - За день-два до последнего сильного шторма. Я точно не знаю. Могу лишь сказать, что день был пасмурным, но дождь шел только изредка.
   Кессиас задумчиво проворчал:
   - Скорее всего, Марциус навестил старика сразу после того, как его лучший корабль разбился возле Клыков.
   - Возле Клыков? Нет ли здесь связи с магическими опытами Тарквина?
   - По правде говоря, мне это тоже пришло в голову. Тоже пришло, да. Возможно, Тарквин вел какое-то дело с Марциусом и провалил его. А этот Марциус, насколько я его знаю, таких вещей не прощает.
   - Тогда, наверное, вам следует его допросить.
   Эдил задумчиво поворошил останки пирога.
   - Проще уговорить ветер не дуть или снять звезды с небес, чем допросить Марциуса. Он - важная шишка, у него очень высокие покровители. За подобный выпад против него я могу запросто полететь со своей должности. И потому я предпочел бы, чтобы этим занялись вы.
   - Я? Если вы, представитель власти, не можете его допросить, то что могу сделать я?
   - Притворитесь еще раз иерархом или, еще лучше, королем Таралона. Он быстро разговорится.
   Напоминание о маскараде в аптеке Виеску заставило Лайама недовольно скривиться. Кессиас, заметив эту гримасу, расхохотался, потом резко посерьезнел.
   - Лучше всего будет, если вы явитесь к нему как ученый, который ищет работу. Расскажете ему обо всем, что вы умеете, а потом вскользь упомянете, что ваш предыдущий хозяин убит. И вот вы, дескать, теперь ищете нового хозяина, достаточно влиятельного, чтобы он мог защитить вас от врагов хозяина прежнего.
   - А потом я внезапно называю имя Тарквина, в надежде, что этот тип от неожиданности выдаст себя?
   - Можно и так.
   - А затем он кликнет кого-нибудь из своих подручных, и я очнусь на одном из его кораблей, сжимая в руках рукоять загребного весла галеры.
   - Ну зачем же так мрачно смотреть на вещи? Если вы будете вести себя хорошо, ничего подобного не случится. Будьте кротким, вежливым, чуточку чокнутым - в общем, будьте самим собой. Раз уж он настолько умен, чтобы разыграть эту штуку с актерским ножом, то ему никогда и в голову не придет, что его сможет разоблачить какой-то бумагомарака. Ум и гордыня идут рука об руку.
   - Ваши познания о человеческой природе меркнут в свете перспективы провести несколько лет гребцом на галере.
   - Если вы не вернетесь от Марциуса, то я лично обыщу каждую галеру, прежде чем выпустить ее из Саузварка,- бодро отозвался Кессиас.- Клянусь.
   Лайам невесело рассмеялся.
   - А потом от всего сердца пожелаете мне приятного путешествия. Но заняться этим, видимо, все же придется. Я пойду к нему завтра. А что будете делать вы?
   - Поскольку вы больше не можете заявиться к Виеску, не обрядившись каким-нибудь клоуном, я займусь им сам и, скорее всего, приставлю к нему своего человека - для слежки. Возможно, мы таким образом выясним, не наставляет ли он вечерами какую-нибудь заблудшую грешницу на истинный путь.
   Они еще говорили какое-то время, в основном о Марциусе, а потом Лайам предоставил Кессиасу право рассчитаться за трапезу. Ему ведь как-никак в ближайшем времени предстоит встреча с убийцей, а эдил пока что ничем не рискует. Кессиас расхохотался, а Лайам покинул таверну и зашагал домой.
   На этот раз, в отличие от вчерашнего дня, сон медлить не стал. Точнее говоря, Лайам был готов погрузиться в дремоту, как только он растянулся на тюфяке. Но ему хотелось кое-что обдумать, и потому он продолжал бодрствовать, закинув руки за голову и глядя на изъеденные жуками и временем потолочные балки.
   Если взвесить все, то прошедший день никак нельзя было назвать неудачным. Визит к Виеску подкинул Лайаму новую версию убийства старого мага. Мысль о том, что в дело может быть замешана женщина, показалась Лайаму весьма увлекательной, хотя ему трудно было представить Тарквина - в его-то возрасте! - в роли коварного обольстителя. Лайама вновь посетило смутное воспоминание о юном создании, выпорхнувшем некогда из дома Тарквина, и некоторое время Лайам усиленно размышлял.
   Затем он вздохнул и распрощался с этой идеей, решив, что она все же малоправдоподобна. Куда важнее обдумать вопрос о партнерстве с эдилом: оно сулило Лайаму множество выгод, а его шансы отыскать убийцу Тарквина возрастали в несчетное количество раз. Эдил оказался куда более проницательным человеком, чем многие чиновники подобного ранга. А еще Лайам понимал, что Кессиас куда лучше осведомлен о жителях Саузварка, чем та же леди Неквер.
   "Удача опять со мной",- подумал Лайам.
   Да, союз складывался просто отменный. Отметив это, Лайам принялся думать об Анкусе Марциусе - торговце, который выходил в подозреваемые номер один. Итак, что ему, со слов Кессиаса, известно? Что Марциус занимает высокое положение и не очень-то чистоплотен в делах - как в торговых, так уж, наверное, и в личных. Лайам решил, что такой человек должен считать себя скорее князем торговли, чем обычным купцом. Корабль, который налетел на Клыки, был у него далеко не единственным, однако ходили слухи, что он воспринял это кораблекрушение как личное оскорбление и даже стал забрасывать местные храмы угрожающими письмами, требуя, чтобы их служители более ревностно молились о процветании его коммерции.
   Лайам улыбнулся в темноте,- его позабавила заносчивость этого типа,он подумал, что если уж Марциус такого высокого мнения о себе, то ему, возможно, и вправду будет несложно разыграть перед ним недотепу-ученого, мыкающегося в поисках нового места.
   Но тем не менее Лайам отнюдь не был уверен, что извлечет какую-нибудь пользу из завтрашнего визита - разве что ему удастся каким-нибудь образом задеть Марциуса за живое.
   Возможно, в этом ему мог бы помочь Фануил. Может быть, он знает какое-нибудь хитрое заклинание...
   Не удержавшись, Лайам широко зевнул, повернулся на другой бок и начал понемногу засыпать, думая о дракончике. Интересно, почему Фануил так сильно хочет отыскать убийцу Тарквина? Если бы мелкий уродец был опечален, разгневан или скрипел зубами от ярости, взывая к отмщению, это выглядело бы вполне естественно. Но Фануил не выказывал никаких чувств вообще. Он просто размеренно двигался к какой-то неведомой цели.
   Ночью Лайаму приснился сон, который в юности часто его донимал. Он опять стоял и беспомощно наблюдал, как войско враждебного лорда выжигает дотла поместье его отца. Но почему-то на этот раз пылало заведение госпожи Доркас, хотя логика ночного кошмара настаивала, что это - отцовский замок. А надо всем этим ужасом среди дыма и пламени метался, словно безумный, миниатюрный дракон, делающийся постепенно все больше и больше, пока не стал столь же огромным, как любой из его огнедышащих братьев.
   Проснувшись от дробного стука капель, Лайам стряхнул с себя наваждение.
   - Я думал, что это уже позади,- пробормотал он, выпрастываясь из-под теплого одеяла, чтобы встретить дождливый, унылый день.
   6
   "Это было неразумно - вступать в сговор с эдилом",- укорил Фануил, когда Лайам принес ему с кухни утреннюю порцию мяса. Лайам, промокший до нитки, раздраженно огрызнулся в ответ:
   - А что еще оставалось делать? Иначе он стал бы совать мне палки в колеса. Он вовсе не так глуп, как кажется с виду,- да ты ведь и сам знаешь!
   "Да, я знаю".
   Раздраженно отряхивая плащ, Лайам продолжал:
   - Кроме того, мне все равно пришлось бы с ним говорить - после того, как все бы выяснилось,- разве нет? Или, может быть, ты отправил меня разыскивать убийцу Тарквина исключительно ради удовлетворения своего любопытства? Правосудие должно свершиться - разве не так?
   На этот раз мысль дракона сформировалась не сразу.
   "Я это... до конца... не продумал".
   - Ну, а я продумал и продолжаю думать, что говорить с эдилом пришлось бы в любом случае. И еще я думаю, что его помощь сильно увеличивает мой шанс на успех. Кроме того, я уже с ним столковался, так что не вижу смысла об этом спорить.
   Дракончик не отозвался. Он лежал на столе, по-птичьи расклевывая принесенное мясо. Лайам попытался выкрутить плащ, потом сдался и повесил его на край ближней полки - сохнуть.
   - Раз уж ты так любишь давать советы,- сказал Лайам,- может, подкинешь какую-нибудь идею насчет того, как мне охмурить Марциуса? Хотя бы настолько, чтобы он не сразу выгнал меня?
   В его сознании отчетливо возник знак вопроса.
   - Ну, не знаю,- может, существует какое-нибудь заклинание, которое помогает входить в доверие к людям. Или, скажем,- какое-то приворотное зелье, заставляющее людей бросаться на шею первому встречному и выкладывать, что у них на душе...
   "Я знаю очень мало заклинаний, и среди них ничего подобного нет".
   - Я пошутил,- уныло сказал Лайам.- Тогда нет ли у тебя каких-нибудь практических мыслей по этому поводу?
   "Я не уверен, что Марциус - тот, кто нам нужен".
   - Фануил, я и сам в том не очень уверен, но розыск необходимо вести в определенном порядке. Иначе я мог бы просто нанять глашатаев и отправить их по городу с объявлением, что я прошу убийцу ровно в полдень явиться на главную площадь.
   "Я понимаю. Я просто не думаю, что стоит тратить время на этого человека".
   - Ну, тогда,- с раздраженным вздохом произнес Лайам,- хорошо уже то, что тратить время придется не тебе, а мне, верно? Кроме того, он тоже вполне может навести нас на какой-нибудь след, как это уже сделал Виеску. Я ведь тоже не полагал, что аптекарь - убийца, но он рассказал мне о какой-то девице, упомянувшей при нем имя Тарквина. Полагаю, ты знаешь, о ком я веду речь?
   Дракон склонил голову набок и взглянул на Лайама, как будто вопрос показался ему странным.
   "Конечно, знаю".
   - Что ты знаешь? Ты, ящерица, таскающая мысли из моей головы? рассердился Лайам, но вдруг сообразил, что дракончик действительно что-то знает.- Ты что - помнишь, как она выглядела?
   "Я не видел ее. Я только слышал ее голос".
   - И какой он был? Молодой? Старый? Сердитый? Печальный? Какой?
   "Обольстительный".
   Ответ Фануила прозвучал настолько уверенно, что Лайам на миг оторопел. Получалось, что женщина, числящаяся в его списке, вполне могла оказаться той самой грешницей, которая попыталась взять приступом аптеку Виеску. Но если, допустим, она была зла на старого мага - и, допустим, за то, что она от него понесла, почему ее голос звучал обольстительно? Возможно, Фануил неправильно понял ее интонации.
   "Она ворковала".
   - Ну, ладно,- сказал Лайам,- я тебе верю. Ее голос звучал обольстительно. Она ворковала. Но - почему? Виеску сказал, что эта девица просто бесилась из-за положения, в каком оказалась. Так при чем же тут воркование?
   "Я не знаю. Я только слышал, как она ворковала, прежде чем мастер Танаквиль меня отослал".
   Лайам принялся в задумчивости расхаживать по комнате, рассеянно прикасаясь то к книгам, то к странного вида предметам. Потом он подошел к столу, на котором стоял лишь одинокий стеклянный графинчик. Лайам взял графинчик и повертел в руках. На боку его обнаружилась этикетка. Маленький белый прямоугольник с надписью: "Кровь девственницы". Но емкость была пуста, а надпись крест-накрест перечеркнута - жирно и неряшливо. Лайам скривился и поставил графинчик на место.
   - Фануил, а ты, случайно, не помнишь девушку, которая как-то появлялась здесь летом? Такая довольно красивая, темноволосая, молодая.
   "Это Доноэ. Мастер Тарквин называл ее официанточкой".
   Подробность приятно удивила Лайама. Он улыбнулся.
   - И часто эта официанточка сюда приходила?
   "Три... нет, четыре раза. Но это не она ворковала".
   - Да я и не думаю, что это она. Скажи, а ты не знаешь, где работает Доноэ?