Худ Даниел. Драконья справедливость (Лайам Ренфорд - 4)

   Лайам спрыгнул с седла и бросился к своему фамильяру. Глаза дракончика подернулись поволокой, клиновидная головка безвольно поникла.
   - Эй... как ты?
   Сломанных костей не прощупывалось, да и крови вроде бы не было видно.
   "Голова кружится".
   - Болит что-нибудь?
   "Живот. Он стукнул по животу. Не надо мне было есть этого зайца".
   Лайам устало рассмеялся. Дракончик все же нарушил запрет... браконьер! Сердце его бешено колотилось, руки подрагивали. Бережно прижимая Фануила к груди, он встал и побрел к своему чалому.
   Стражники долго обсуждали случившееся, прозрачно намекая, что если бы кто-то кого-то послушался, то...
   - А все же я не пойму, откуда бы им тут взяться? - сказал вдруг один из них. - Бандиты в этих краях обычно не промышляют. Дипенмур рядом, а герцог с такими суров.
   - Зима в этом году была долгая, вот голод с севера их и выгнал, лениво отозвался другой.
   - Что-то не очень-то они смахивали на изголодавшихся доходяг, - сказал Лайам. - И кони под ними сытые. Боевые кони, обученные кое-чему. И ковали их, похоже, недавно.
   - Свели у кого-нибудь из конюшни, - пожал плечами третий - старший по званию - страж. Вы лучше останьтесь в колонне, квестор.
   Лайам кивнул и почесал Фануила под подбородком. Малыш, вроде, совсем оправился. И хорошо.
   - Пожалуй, не стоит сообщать о случившемся госпоже Саффиан?
   Стражники обменялись взглядами.
   - Да вроде бы незачем, - сказал старший. - Напасть на караван они не посмеют.
   Остаток дня Лайам ехал рядом со стражниками, раздумывая, а так ли уж вдова Саффиан неправа? Возможно, он и впрямь опрометчив. В конце концов, его же предупреждали, что удаляться от колонны опасно. Ну да, он вывернулся из переделки целехоньким, но вовсе не благодаря собственной ловкости, а потому что ему повезло. Даймонд скакнул куда надо, Фануил вовремя подоспел, а все ведь могло обернуться иначе. Могло, да не обернулось. Нет, опекает все-таки кто-то Лайама Ренфорда на небесах. Какое-то божество, которому Лайам Ренфорд не безразличен. Оно не решает, конечно, всех перед ним встающих проблем. Но помогает ему дожить до момента, когда он начинает справляться с ними самостоятельно.
   Вздохнув, Лайам покосился на небо и вознес мысленную хвалу своему персональному божеству.
   Дорога посерела от сумерек, когда вдали смутной громадой проступил Дипенмур. Родовое гнездо герцогов Южного Тира представляло собой цитадель, сложенную из массивных каменных блоков и ничем не украшенную, кроме мерцающих пятен света и одинокого знамени, развевавшегося на вершине центральной башни.
   Караульные вытянулись, приветствуя ареопаг, стражники Кроссрод-Фэ приосанились в седлах, и все замерли в ожидании, которое было недолгим. Кто-то невидимый откуда-то сверху - видимо, из окна барбакана - отдал негромкий приказ, затем поднялась решетка ворот, и процессия втянулась во двор, хорошо освещенный ярко горящими факелами. Тут же со всех сторон набежали солдаты и слуги, помогая всадникам спешиться и снимая вьюки с притомившихся лошадей. В ногах прибывших крутились, взлаивая, собаки, впрочем, даже они замолкали, когда на них падал взгляд суетливого, по очень расторопного человечка, очевидно, управлявшего всем этим бедламом и умудрявшегося одновременно находиться в десятке различных мест. Он, непрестанно кланяясь, но довольно бесцеремонно стащил Лайама с чалого и толкнул к Проуну и вдове Саффиан, уже маявшимся без дела в сторонке. Лайам, пожав плечами, остался стоять возле них, поджидая своего мальчугана. Высокий вислоусый мужчина в офицерском плаще протолкался через толпу и поклонился председательнице ареопага.
   - Милия, дорогая,- он наклонился и расцеловал вдову в обе щеки. Редеющие волосы долговязого офицера были собраны на затылке в пучок. - Мы уже обо всем знаем. Герцог приказал провести в храмах поминальные службы. Мы все скорбим вместе с тобой.
   - Благодарю вас, мой друг, - поклонилась вдова, но продолжения разговора Лайам не слышал. Кто-то дернул его за полу плаща. Он обернулся и увидел девочку в простеньком платьице, смотревшую на него снизу вверх.
   - Вы кто? - спросила она. - Вы раньше к нам не приезжали.
   - Я Лайам Ренфорд, - ответил Лайам, несколько ошеломленный спокойным тоном вопроса и серьезным выражением лица маленькой собеседницы. Ее глаза зелеными искрами посверкивали в полумраке, отражая огни факелов.
   - Новый квестор. - Она кивнула, словно все ей стало предельно ясно, но тут Лайама тронули за руку, и он повернулся к вдове Саффиан.
   - Квестор Ренфорд. Эдил Грациан, - представила мужчин друг другу вдова. Лайам поклонился. Эдил Грациан поклонился в ответ и приветливо улыбнулся. Концы его длинных усов покачнулись.
   - Слава о ваших достоинствах, квестор Ренфорд, бежит впереди вас. Кессиас, например, утверждает, что нюх у вас лучше, чем у легавой. Что скажете? Это действительно так?
   - Рад слышать, что эдил Кессиас столь высокого мнения обо мне,- ответил Лайам и усмехнулся. - И все же на охотничьих тропах я вряд ли смогу быть полезен.
   - Квестор Ренфорд успел доказать, что способен на многое, - ровно сказала вдова и, приподняв бровь, добавила: - Он слеплен из того же теста, что и вы, Грациан.
   - Упрямец, стало быть, гордец и нахал?- рассмеялся эдил и обратился к девочке, стоявшей у Лайама за спиной. - Не прячьтесь, миледи. И разрешите задать вам вопрос. Разве вам не положено сидеть сейчас в своей комнате за уроками или, скажем, молитвой?
   Та часто заморгала, словно не понимая, чего от нее хотят, потом, состроив гримаску, кивнула.
   - Да, мастер эдил. - Она повернулась к Лайаму. - Доброго вам вечера, квестор Ренфорд. - Девочка с важным видом присела и удалилась.
   - Леди Ласель растет не по дням, а по часам,- заметила вдова Саффиан, когда девочка отошла достаточно далеко.
   - Ей не хватает материнской заботы, - ответил, кивнув, Грациан. Однако вы устали с дороги. Не смею больше вам докучать. Торквато разведет вас по комнатам, а несколько позже мы все соберемся за ужином и еще успеем наговориться.
   Низенький мажордом, только что отдававший распоряжения конюхам, вежливым, но настойчивым жестом предложил высокочтимым гостям следовать за собой.
   Он провел их сначала к покоям госпожи председательницы, потом поселил где-то с ней рядом и Проуна, а Лайама потащил дальше. Система лестниц, лесенок, коридоров и переходов показалась Лайаму очень запутанной, но сам Торквато отлично в ней разбирался.
   - Мне пришлось поместить вас в дальнем крыле, - счел нужным пояснить мажордом. - Вообще-то квесторов не положено отдалять от начальства. Однако тут приехал граф Райс со всей своей свитой, так что... понимаете сами. Но уверяю, квестор, вам будет удобно.
   - Здесь граф Райс? - Это имя упоминалось в отчете, который у него отобрали. Кажется, именно на его землях и стоит та злосчастная деревушка. Впрочем, Лайаму это было уже все равно.
   Маленький человечек сплел ручки на брюшке и склонил голову набок.
   - А вы разве о том не слыхали? Граф приехал защищать матушку Аспатрию на суде.
   - Ага, - сказал Лайам. - Значит, он считает, что детей воровал иерарх?
   Мажордом погрозил ему пальцем.
   - Нет, нет и нет, квестор Ренфорд. Граф Райс не выдвигает никаких обвинений. Он лишь утверждает, что матушка Аспатрия этого не совершала. Граф Райс очень разумный и здравомыслящий человек.- Торквато возвысил голос, выговаривая слова очень отчетливо, словно ему не хотелось быть неправильно понятым, если граф прячется где-нибудь за углом.
   - Ладно, - сказал Лайам. - Оставим эту тему. Все равно с этим делом разбираться не мне. Мне поручены рядовые дела.
   - И распрекрасно, квестор, и распрекрасно, - пробормотал Торквато, останавливаясь перед дверью, совершенно неотличимой от десятка других, мимо которых они только что шли. - Вот ваши апартаменты. Спальня, гостиная, ванная - воду сейчас принесут. Если желаете, я могу прислать брадобрея. Сумки Лайама уже лежали возле кровати.
   Лайам виновато поскреб подбородок. Щетина была внушительной - он не брился от Кроссрод-Фэ.
   - Благодарю. Я сам с этим справлюсь.
   - Отлично. А вашему спутнику что-нибудь нужно? - Мажордом глянул на Фануила, сидевшего у Лайама на плече, и выжидательно улыбнулся, словно счастье всей его жизни заключалось в обслуживании крылатых рептилий.
   - Нет, благодарю.
   - Как пожелаете, квестор, как пожелаете. Его высочество ожидает вас к ужину. За вами придут.- Торквато откланялся. Лайам осмотрел спальню, помял кулаками матрас, заглянул в остальные комнаты.
   - Неплохо, - сказал он в пространство, припомнив бесчисленные каморки постоялых дворов.- Очень даже неплохо.
   Пришли слуги, наполнили горячей водой ванну, распаковали сумки, затем горничная разложила в гардеробном шкафу одежду гостя и унесла грязное платье в стирку. Фануил сидел на хозяйской ташке, охраняя "Демонологию". Если слуги и пялились на него, то украдкой. Скорее всего, вездесущий Торквато успел их предупредить.
   Когда прислуга ушла, Лайам побрился, быстро вымылся и одел свой любимый костюм - зеленую с белым кантом тунику и брюки салатного цвета. Потом он уютно устроился в кабинетике у небольшого письменного стола. Фануил вытянулся на подлокотнике кресла, и они вдвоем принялись за работу, которая, собственно, состояла в просмотре бумаг.
   Лайам решил всерьез взяться за рядовые дела, но, прочитав три первых отчета, вынужден был признать, что браться там особенно не за что. Некий рыбак попросил колдуна сделать его сеть поуловистее, денежки он выложил, но улов больше не стал. Некая мещанка обвинялась в торговле любовными зельями, другая не так глянула на невестку, и та стала бесплодной. "Это только три дела, - зевнул Лайам и, ущипнув себя за нос, вздохнул.- А ведь осталось еще шесть. Я умираю от скуки".
   "Зато все изложено очень толково", - заявил Фануил. Лайам отмахнулся.
   "Да, как бы не так!" Он перемешал бумаги, лежащие перед ним, затем наугад выхватил из груды листок - под руку вновь подвернулось дело о сглазе невестки - и вгляделся в него повнимательнее. Действительно, и доводы потерпевшей, и возражения обвиняемой были изложены грамотно, кратко и в доходчивой форме. В конце отчета даже указывалось, на что следует обратить внимание дознавателю, а также перечислялись имена людей, которых, по мнению автора, стоило опросить.
   Лайам всмотрелся в другие бумаги и нашел в них все ту же ясность, которой так не хватало отчету о пропаже детишек. Он запрокинул голову и уставился в потолок. Дурак поймет, что документы, имеющиеся у Лайама, составлял один человек, а отчет, который забрал Проун, - другой. Нетрудно даже вычислить их обоих. Делом об убийстве детишек, как наиболее важным, наверняка занимался сам Грациан, а делишки помельче он спихнул своему квестору. Лайам представил, как долго корпел долговязый эдил над бумагой, с трудом составляя фразы и подбирая слова. Он почти пожалел, что из-под пера его вышла такая белиберда. Она вполне способна была перечеркнуть чувство симпатии, уже возникающее в нем к этому человеку.
   Явился слуга, чтобы проводить важного гостя на ужин, и Лайам следом за ним углубился в недра старинного здания. Они прошли через скрипторий, где даже в такой поздний час все еще работали клерки, и попали в огромный зал, в котором не было ничего, кроме четырех, гигантской величины гобеленов с изображениями четырех городов Южного Тира. Лайам сразу же узнал Саузварк и остановился, чтобы рассмотреть остальные ковры, однако слуга, уже отворивший дверь в дальнем конце помещения, деликатно покашлял в кулак. Лайам встрепенулся и поспешил нагнать своего провожатого.
   Трапезную его высочества отапливал огромный камин, он же являлся в ней и единственным источником света. Стол был накрыт богато - в отблесках пламени посверкали серебро и хрусталь, - но без излишней помпезности, присущей застольям Куспиниана. Все здесь дышало стариной - и тяжелая мебель, и черное дерево массивной столешницы, и сажа, глубоко въевшаяся в камни камина, и даже кресло под Лайамом, когда он в него опустился, скрипнуло как-то по-стариковски. В углах залы таились тени, никогда оттуда не изгонявшиеся. Любая из этих теней была ровесницей замка.
   Ему пришлось потревожить свое кресло еще раз, когда вдова надумала представить своего нового помощника графу Райсу и квестору дипенмурского эдила Тассо. Лайам привстал и поклонился, граф ответил грациозным взмахом руки и снова вернулся к разговору с госпожой Саффиан.
   - Я очень рад, квестор Ренфорд, - прошептал Тассо, опрятный молодой человек, сидевший прямо напротив Лайама. Затем он опустил взгляд и больше не произнес ни слова. У него было грубоватое квадратное лицо и толстая шея с врезавшимся в нее узеньким воротничком, который, казалось, вот-вот задушит владельца. Юноша мучительно прислушивался к беседе вдовы с графом, явно опасаясь, что тем может вздуматься что-нибудь у него уточнить.
   Граф Райс, напротив, держался очень свободно. Он сидел по правую руку от кресла герцога (которое все еще пустовало), поставив локти на стол и подперев кулаком, острый, чисто выбритый подбородок.
   - Ситуация весьма деликатная,- говорил граф. - Посудите сами, мадам. Ей я могу помочь, а ему - нет, ибо ничего о нем толком не знаю. Я его ни в чем не виню, а получается, что виню. По крайней мере, со стороны может показаться, что обвиняю. - Графу было крепко за сорок, но о возрасте говорили лишь легкие морщинки вокруг глаз и налет седины на висках. Бархатный камзол его по количеству разрезов и кружев не уступал камзолу квестора Проуна, однако если Проун в таком наряде выглядел ряженым бегемотом, то граф, наоборот, мог считаться образцом элегантности.
   - Возможно, - предположил эдил Грациан, почтительно пошевеливая усами, - у госпожи председательницы еще не было времени посмотреть этот отчет, и потому она не готова ответить на ваши вопросы.
   Граф виновато улыбнулся.
   - Да-да, конечно. Извините, сударыня, что я вам так докучаю.
   Длинные пальцы вдовы теребили траурный креп одеяния.
   - Это вы извините меня, милорд. Переизбыток менее сложных, но в достаточной мере запутанных дел заставил меня сосредоточиться только на них. Однако квестор Проун ввел меня в курс того, что случилось на вашей земле, и я понимаю щекотливость вашего положения...
   - Тогда, может быть, вы не будете против, если я объявлю себя другом истины?
   - Сначала мы должны все как следует взвесить, - уклонилась от прямого ответа вдова. Появление мажордома, объявившего о прибытии герцога, избавило ее от дальнейших расспросов. Все поспешили встать.
   Лайам очень многое слышал о герцоге Южного Тира, но, как тот выглядит, совершенно не представлял, а потому облик человека, шагнувшего в зал, пробудил в нем нечто вроде благоговения. Перед ним вдруг словно вживую предстал герой древней истории - одновременно являвший собой как Аурика Великого, так и Асцелина Эдара. Линдауэр Веспасиан был неимоверно широк в плечах, руки его могли принадлежать кузнецу, ноги - пахарю, а торс лесорубу. Он был стар, но старостью, не отягощенной годами, а исполненной подлинного величия и благородства. Лицо герцога, неподвижное и бесстрастное, казалось выточенным из камня, к нему очень шло серебро завивающейся крупными кольцами бороды, смыкавшейся с волнами густых и жестких волос, чуть нависающих надо лбом и рассеченных прямым пробором. Это лицо при иных обстоятельствах можно было бы принять за маску воплощенного безразличия, если бы не зелень живых проницательных глаз, в которых светились ум и спокойствие силы, себя сознающей. Герцог окинул взглядом собравшихся. Глаза его чуть расширились. Лайам мог поклясться, что уже видел эти удивительные глаза, и... очень недавно. Где же? - спросил себя он и вспомнил. Точно такой же взгляд был у девочки - во дворе. "Кто она? Дочь герцога? Или внучка?"
   - Примите мои соболезнования, почтенная Милия, - звучным голосом произнес герцог, усаживаясь и знаком приглашая всех сделать то же. - Утром мы принесем небу дары в память о вашем безвременно усопшем супруге. - Вдова Саффиан пробормотала какие-то слова благодарности, Веспасиан в ответ чуть кивнул головой. - Акрасий был мне верным слугой и дорогим другом. Нам всем будет его не хватать.
   - Тем более что суду предстоит разобрать очень щекотливое дело,сказал, изобразив на лице опечаленность, граф. - Его мудрость очень бы нам пригодилась.
   - Щекотливое дело?
   - Граф Райс говорит о злодеянии, совершенном на его землях, милорд, пояснил Грациан. - Мы только что его обсуждали.
   Герцог чуть заметно поджал губы, выражая неудовольствие.
   - Мне кажется, Гальба, эта тема больше подходит для судебного заседания.
   Граф пожал плечами.
   - Вы правы, милорд. Я просто подумал, что раз уж все заседатели здесь...
   - Твоя озабоченность принята к сведению, Гальба. А теперь поговорим о другом. Квестор Тассо, я еще не имел чести ужинать с вами. Весьма рад видеть вас здесь.
   Тассо пробормотал что-то бессвязное, покраснел и уткнулся в тарелку с дымящимся супом.
   - Квестор Ренфорд, вы еще у нас не бывали. Добро пожаловать в Дипенмур.
   Лайам, не зная толком, какой стиль общения в этом обществе принят, встал и коротко поклонился.
   - Это большая честь для меня, милорд.
   Герцог кивнул и знаком велел Лайаму сесть.
   - Вы ведь из Мидланда?
   - Да, милорд.
   - И совсем недавно приехали в Южный Тир?
   - Да, милорд, около полугода назад.
   Суп источал восхитительный аромат, однако Лайам не смел взяться за ложку. Герцог ронял короткие фразы, выказывая поразительную осведомленность о человеке, которого видел впервые в жизни, и эта осведомленность смущала. Лайам не ожидал, что к его скромной персоне проявят такой интерес.
   - Вы считаете, что по Колиффскому океану можно спокойно плавать?
   - Я сам плавал, милорд.
   - И вас не устрашили ни ужасные бури, ни морские чудовища - гигантские спруты, змеи, левиафаны и что там еще?
   - Мне ничего подобного не встречалось, милорд.
   - Ваши походы оказались прибыльными?
   - Я приобрел больше, чем затратил, милорд.
   - Вы повидали новые земли, новые страны и города?
   - Да, милорд. Их великое множество.
   Вернулись слуги и унесли нетронутый суп, заменив его тарелкой жареной рыбы. Лайам бросил на нее растерянный взгляд. Неужели и это лакомство уберут, не позволив ему проглотить хотя бы пару кусочков?
   - Это весьма интересно, - задумчиво проговорил герцог, прикоснувшись пальцем к губам. - Эдил Кессиас говорил мне о вас много хорошего. Вижу, его оценка завышенной не была. Рад с вами познакомиться, квестор, однако вернемся к ареопагу. Любезная Милия, расскажите-ка нам, как проходил ваш вояж.
   Лайам, обрадованный, что экзамен окончен, набросился на еду, краем уха прислушиваясь к словам госпожи Саффиан. Она коротко доложила герцогу о том, что происходило в Уоринсфорде, затем столь же кратко описала заседание в Кроссрод-Фэ. Лайам полагал, что вдова на том и закончит, но женщина сочла нужным упомянуть о своих помощниках.
   - Квестор Проун, как и всегда, действовал исправно и аккуратно, чем оказал мне большую поддержку, а квестор Ренфорд... - Лайам напрягся. В свете последних событий он комплиментов в свой адрес не ожидал, - ...блистательно подтвердил, что добрая слава, о нем идущая, вполне заслужена им.
   Герцог не удовлетворился коротким докладом и учинил вдове настоящий допрос, выказав себя большим знатоком действовавших в Южном Тире законов. Чувствовалось, что при надобности он может и сам возглавить ареопаг. Вдова отвечала ему четко и ясно, умудряясь в паузах между фразами отправлять в рот ломтики рыбы. Лайам задним числом позавидовал ей.
   "Говорить с полным ртом практически невозможно. И все же она это делает. Как? Впрочем, чтобы не помереть с голоду, освоишь и не такое..."
   Словно прочитав мысли Лайама, герцог умолк и углубился в еду. Однако ощущение, что разговор продолжается, не пропало. Экзаменовка все словно бы шла, и касалась не только вдовы. Все присутствующие, кроме, пожалуй, графа, старались держаться чинно: ели маленькими кусочками, пили маленькими глотками. Граф делал то же самое, только с небрежным изяществом, ибо вести себя как-то иначе он просто не мог.
   На смену рыбе явилась баранина. Распределять ее по тарелкам взялся сам мажордом. Торквато ловко орудовал ножом и лопаточкой, все молча за ним наблюдали. Никому и в голову не приходило нарушить молчание, потому что герцог молчал.
   Обстановку ужина никак нельзя было назвать непринужденной, а подаваемую еду - изысканной, однако Лайам не мог отделаться от ощущения, что он очень не скоро забудет это застолье, если вообще сумеет забыть. Ему в своих странствиях не раз доводилось делить стол и с особами королевских кровей, но ни одна из этих особ не сумела произвести на него столь сильного впечатления.
   "А ведь он ничего особенного не делает. Просто сидит, просто ест и пьет, как и мы, а говорит очень мало".
   После баранины принесли сыр и фрукты, а когда и с ними было покончено, герцог провозгласил два тоста - один в память Акрасия Саффиана, другой - за успешное завершение сессии...
   - ...которое уже не за горами! - закончил он.
   Собравшиеся осушили бокалы, но граф велел их наполнить снова.
   - Позвольте выпить за ваше здоровье, милорд.
   - Благодарю тебя, Гальба. А теперь я удаляюсь. Почтенная Милия, с вами мы встретимся утром и, надеюсь, еще до завтрака успеем все обсудить. Герцог встал, знаком повелевая собравшимся оставаться на месте, и пошел через зал, но в дверях обернулся. - Квестор Ренфорд, наш разговор еще не окончен. Торквато назначит вам время.
   Он вышел прежде, чем Лайам успел что-то сказать.
   Все сидели, словно бы ожидая чего-то. Первым заговорил Грациан.
   - Я тоже, пожалуй, пойду. Милия, после вашего свидания с герцогом нам с вами тоже надо бы встретиться, чтобы распланировать день.
   Вдова Саффиан кивнула.
   - Приходите ко мне завтракать. Там будет и квестор Проун. Квестор Ренфорд и квестор Тассо могут действовать по своему усмотрению. Сложностей в делах, им порученных, мне кажется, нет.
   Эдил нахмурился.
   - А не лучше ли нам собраться в полном составе? Тассо в эту зиму хорошо поработал и ответит на любые вопросы, да и с квестором Ренфордом мне надо бы перекинуться парочкой слов.
   - Я думаю, когда мы закончим, обоих квесторов нетрудно будет сыскать.
   - Нельзя ли и мне, госпожа председательница, напроситься к вам в ранние гости? - спросил граф, поигрывая кружевами манжет.
   - Мне кажется, у госпожи председательницы имеются основания не расширять круг приглашенных, граф Райс,- быстро проговорил Грациан.- Как я понимаю, разговор пойдет специфический, внятный лишь лицам, имеющим достаточный опыт судейской работы.
   Лайаму сделалось любопытно. На его глазах плелась паутина интриги, подоплеки которой он не понимал. И граф, и вдова, и эдил явно пытались соблюсти свои интересы, старательно убеждая друг друга в обратном вежливыми улыбками и показной беспечностью фраз. Вдова Саффиан по каким-то тайным соображениям не желала допустить к обсуждению особо тяжкого случая квестора Ренфорда, пожертвовав в угоду приличиям работягой Тассо. Эдил Грациан не понимал, почему она так поступает, но, пользуясь случаем, выводил вместе с квесторами за скобки и графа, который, наоборот, прилагал все усилия, чтобы остаться в игре. Однако карта щеголя была бита, ибо вдова кивнула, подтверждая слова эдила. Двое ополчились на одного.
   Из всего этого вырастало одно огромное "почему". Почему граф так рвется туда, откуда его изгоняют? Почему вдове и эдилу это рвение не по душе? Почему черная дама не приглашает на совещание квестора Ренфорда? Что она хочет от него утаить? Ведь еще пару дней назад она ничего не скрывала и даже собиралась обсудить с квестором Ренфордом подробности этой истории - она доподлинно знала, что Лайам прочел отчет. Кто может добавить к отчету что-нибудь новенькое? Естественно, эдил Грациан. Значит, он может сообщить что-то такое, чего Лайаму слышать нельзя. По крайней мере, вдова так считает. Но сам Грациан Лайама не опасается, ему не угоден лишь граф.
   На миг за столом воцарилось молчание. Противоборствующие стороны выжидали. Граф Раис первым поднял руки, сдаваясь.
   - Я понимаю, я слишком давлю. Простите мою настойчивость, я всего лишь хочу, чтобы правда восторжествовала.
   Грациан дернул головой.
   - Никто и не сомневается в чистоте ваших помыслов, граф, но, уверяю, вам не о чем беспокоиться. Ареопаг для того и создан, чтобы разбирать без предвзятости, кто прав, а кто виноват.
   Эти слова подвели под разговором черту. Собравшиеся задвигались, вставая со своих мест. Лайам с Тассо покидали трапезную последними. Молодой квестор вовсе не походил на Эласко, но тоже сильно робел перед приезжим коллегой. Они условились встретиться через час после восхода солнца, и юноша поспешил прочь, дергая воротничок, изрядно намявший ему шею.
   Лайам поймал проходящего мимо слугу и рекрутировал его в свои провожатые. Внутренняя планировка старинного замка была куда более сложной, чем лабиринты казарм Кроссрод-Фэ.
   Шагая вслед за слугой, он продолжал размышлять. Ладно, раз уж вдова решила не подпускать Лайама к этому делу, то что в том за беда? Случай сложный, у новичка горячая голова, люди с опытом скорее во всем разберутся. Графу тоже нечего соваться к ареопагу. В ходе дознания всегда может вскрыться что-нибудь новенькое, о чем до поры до времени не следует знать посторонним. Нет, в поведении женщины логика определенно имелась. Гораздо хуже она просматривалась в поступках мужчин.