Хупер Кей. Эта колдовская ночь...

   Бэннер не могла понять, почему так произошло. Может, потому, что теперь она была уверена, что его любовь к усадьбе все же не так сильна, как его любовь к ней, Бэннер. Скорее всего это и была основная причина. Поэтому Бэннер ответила:
   — Нет, я не буду страдать. Не буду, если мы будем жить здесь вместе, если вместе будем работать на благо усадьбы, если ты докажешь мне, что я для тебя гораздо важнее поместья.
   Рори перевел дух и, притянув девушку к себе, крепко поцеловал ее.
   — Я уже и не надеялся на такой ответ. Ведь усадьба для тебя — все.
   — Так же, как и ты, — прошептала Бэннер. Неожиданно свет в комнате погас, и теперь спальня освещалась только лунным светом.
   — Что случилось? Какая-то авария? — осторожно спросил Рори.
   — Может быть… Хотя я так не думаю, — сонно пробормотала Бэннер и, загадочно улыбаясь, положила голову ему на грудь.
   — Ну, что ж, — философски заметил он после небольшой паузы, — можно сказать, что призраки Жасминовой усадьбы — полезные существа.
   Хихикнув, Бэннер устроилась поудобней в его объятиях и вскоре уснула.
 
   Ее разбудили ароматы поджаренного бекона и свежесваренного кофе. Не открывая глаз, она нахмурилась, пытаясь сообразить, что к чему. Она сейчас в своем маленьком домике — значит, этих запахов не может быть, так как здесь нет кухни.
   Неужели это означает, что все вчерашнее ей только приснилось?
   Тут она почувствовала на своем лице теплые руки, открыла глаза и увидела над собой серые глаза.
   — Доброе утро, миледи, — прошептал Рори, нежно ее целуя.
   — Доброе утро. — Она проснулась моментально, но, посмотрев на него, смутилась. — Ой, ты уже оделся…
   — Только потому, что надо было сходить за завтраком, — объяснил он, присаживаясь на край кровати и поднимая с пола тяжело нагруженный поднос.
   Бэннер засмеялась и села в постели, подоткнув простыню вокруг себя.
   — Да таким количеством еды можно армию накормить! Неужели ты сам все это приготовил? — изумилась она.
   — Я сказал пару комплиментов кухарке, — обезоруживающе сознался он. — А когда выходил с подносом, то в маленькой столовой встретил Джейка.
   — О, прекрасно. По-видимому, конца этой истории я так и не узнаю… — вздохнула Бэннер.
   — Чепуха. Он остается джентльменом в любой ситуации, — подбодрил ее Рори.
   — Да? — Она искренне усомнилась.
   — Да. Он сказал, что как раз собирается найти свой дробовик, — продолжал Рори. Она тихонько хихикнула.
   — На что ты ответил?.. — Она заставляла его рассказывать дальше.
   — Я во всем обвинил лунный свет и одну дерзкую девчонку-южанку. Это серьезные смягчающие обстоятельства, ты не считаешь? — Рори изобразил обеспокоенность.
   — О да, он обязательно примет их во внимание, — успокоила его Бэннер.
   — Это уж точно. И еще он сказал, что кровь — не вода, ее не обманешь. Думаю, он имел в виду твою кровь.
   Бэннер с притворно-скромным видом отхлебнула кофе.
   — Ну, Джейк-то знает, что говорит, — сказала она. — Однажды лунной ночью его совратила моя бабушка.
   — А еще считается, что южные леди — истинные дамы, — заметил Рори.
   — А мы и есть истинные дамы. — Она приподнялась, чтобы поцеловать его. — Пока — м-м-м — обстоятельства не заставляют нас изменить благопристойный облик.
   Она провела кончиками пальцев по его щеке, и он поймал их губами.
   — Не случалось ли мне упоминать, что мне страшно нравится, когда вы «меняете облик», миледи? — спросил он.
   — Нет, не случалось, — совершенно серьезно промолвила она, поднося к губам чашку с кофе.
   — Ну, так вот. Мне ужасно это нравится, — заявил он не менее серьезным тоном. — Особенно погоня за девушкой среди ночи — мили три как минимум, — смертельные прыжки через немыслимые препятствия, а потом хитроумное совращение, — это, конечно, очень… увлекательно.
   Он нахмурился в ответ на ее хихиканье:
   — Я серьезно!
   Бэннер протянула руку и, поддев вилкой кусочек бекона, засунула его в рот. Тихонькое хихиканье прекратилось.
   — Конечно, конечно. Просто это так смешно звучит! — промямлила она с полным ртом.
   Внезапно выражение лица Рори совершенно изменилось — оно на самом деле стало серьезным, в голосе послышались тревожные нотки, когда он заговорил:
   — Тот прыжок был абсолютно не смешным. Я восхищен тем, как ты искусно управляешься с конем, но буду счастлив, если впредь ты воздержишься от подобных сумасбродств.
   — Я поговорю с Сидом, — пообещала она. — А знаешь, в тот момент я молила бога, чтобы он дал мне крылья. Никогда прежде не брала таких препятствий, не собираюсь этого делать и впредь.
   Рори оперся на локоть, прихлебывая кофе и улыбаясь.
   — Очень хорошо. Мне бы не хотелось сейчас тебя потерять.
   — Между прочим, ты тоже прыгнул, — напомнила Бэннер.
   — Но я-то не знал, что делаю, — ответил Рори, вздрогнув. — Все, что я видел, — это забор, через который ты перелетела, как птица. Я же не знал, что там почти отвесный обрыв, а на дне — ручей.
   — А если бы ты знал? — она решила проверить его.
   — Тогда бы я тоже молил бога дать мне крылья, — не раздумывая, ответил Рори.
 
   Весь день они провели вместе. Джейк старался не попадаться им на глаза, а все слуги, начиная со Скотти и кончая садовниками, договорились никоим образом не беспокоить любовников.
   С утра они немного поплавали в бассейне, соревнуясь в нырянии.
   — И что же это такое было? — поддразнивала Бэннер Рори, посмеиваясь над ним.
   — Это называется «нырнуть ласточкой», миледи, — гордо отвечал он.
   — Что ты такое говоришь! — с притворным изумлением восклицала она.
   — Причем я делаю это лучше всех, — хвастался Рори.
   — А я могу еще лучше, — не сдавалась Бэннер.
   — Тогда попробуй, — предложил он, с восторгом наблюдая за ней.
   Она нырнула столь грациозно, что Рори вынужден был признать, что у нее действительно получилось лучше, но справедливости ради заметил, что он больше внимания обращал на саму ныряльщицу, чем на то, как она ныряет. На что Бэннер скорчила гримаску и сочувственно улыбнулась, что должно было означать: «Как это по-мужски!», и предложила ему сделать прыжок из задней стойки.
   Ближе к обеду они сложили корзинку для пикника и долго бродили по полям, пока нашли тенистую лужайку под раскидистым старым дубом и расстелили под ним шерстяное одеяло.
   Теплый тихий полдень располагал к еде и сладкому сну, как, впрочем, и еще к некоторым другим занятиям.
   — А ты просто мастер на все руки, — заметила она в один прекрасный момент.
   — Да, я талантлив, — хвастливо откликнулся Рори.
   — Я имею в виду — буквально «на все руки».
   — М-м-м-м. А знаешь, у тебя есть кое-что просто фантастическое. Это… — начал было он, но девушка торопливо договорила:
   — Знаю-знаю, шоколадное пирожное на десерт!
   — Ага, ты покраснела. В наше время это уже утерянное свойство, — рассмеялся Рори.
   — Как видишь, у меня еще немного осталось, — сказала она.
   — Ну, что ж, тебе идет, — заявил Рори, не сводя с нее восхищенного взгляда.
   — Возьми пирожное, — предложила Бэннер, протягивая ему завернутое в салфетку пирожное с шоколадным кремом.
   — Я лучше возьму тебя, — произнес он, придвигаясь к ней поближе.
   — Прямо здесь, на поляне? — вежливо поинтересовалась она.
   — На одеяле. Мы исполним языческий обряд — ну, как звучит, а? — рассмеялся он.
   — Возвышенно. — Она кивнула с серьезным видом.
   — Ну, и?.. — Он явно ждал сигнала к действиям.
   — И… мне кажется, что лучше будет положить пирожное обратно в корзину… — прошептала она в ответ.
 
   Бэннер казалось, что за прошедшие две недели она должна была бы привыкнуть к его прикосновениям, но она обнаружила разницу между прикосновениями любовника и человека, который хочет быть любимым.
   В нем проснулась какая-то новая нежность, Бэннер завладела всеми его помыслами, она очаровала его — и он поддался ее очарованию. Каждое прикосновение, каждый взгляд были наполнены обещаниями райского блаженства. А легкие, игривые беседы только подчеркивали глубину и силу взаимных чувств, вместо того чтобы скрывать их.
   — Ты знаешь, что у меня все внутри сжимается, когда ты мне улыбаешься? — спрашивал он.
   — Я возьму это на заметку, — отвечала Бэннер.
   — И что мое сердце бьется, как выброшенная на берег рыба? — говорил он.
   — Очень интересно, — улыбалась она.
   — И что у меня перехватывает дыхание? — продолжал он.
   — Рори, может, тебе стоит обратиться к врачу? — притворно беспокоилась она.
   — Эту болезнь не вылечишь, миледи, — грустно отвечал он.
   — Ты знаешь, медицина шагнула далеко вперед, — подбадривала его Бэннер.
   — Только не в моем случае, — качал он головой. — Если уж врачи до сих пор не научились лечить обыкновенную простуду, то любовную лихорадку они и подавно не вылечат.
   — Ну тогда, может быть, тебе пропишут уколы и хотя бы облегчат страдания? — подсказывала она.
   — Думаю, я сам как-нибудь перетерплю, — мужественно отвечал он.
   — Мой герой, — восторгалась она.
   — Твой герой проголодался. — Проза жизни явно брала верх над сантиментами.
   — Надо было съесть пирожное, — укоризненно заметила она.
   — С тех пор прошла уже целая вечность. Неудивительно, что я умираю с голоду, — капризным тоном жаловался он.
   — Но еще рано обедать, — не отступала она.
   — Давай совершим набег на кухню, — предложил он.
   — Если ты меня любишь, то не будешь раздражать кухарку, — заявила она. — Ей вот-вот исполнится шестьдесят один год. Она заслужила, чтобы ее пожалели.
   — Нет человека, который любил бы сильней, чем я! — воскликнул он. — Я готов на любые жертвы!
   — Очень хорошо, — похвалила его Бэннер.
   — Я тихонько прокрадусь на кухню… — мечтал он, шепча себе под нос.
 
   Они проводили ночи в ее маленьком коттедже — теплые, волшебные ночи, полные любви и возрастающего желания. Обычно Рори просыпался первым, но в это утро, проснувшись, он увидел Бэннер, которая сидела, прислонившись к медной спинке кровати, с блокнотом на коленях.
   — Что это ты делаешь? — сонно спросил он.
   Она долго не отвечала, только угольный карандаш у нее в руках порхал по бумаге. Затем она с улыбкой подняла глаза, засунула карандаш за ухо и повернула блокнот так, чтобы он видел рисунок.
   — Рисую тебя, — заявила она.
   Буквально несколькими плавными линиями с чуть обозначенными тенями она изобразила Рори — он лежал на животе, уткнувшись лицом в подушку. Простыня едва прикрывала его бедра, а солнечный свет рисовал на его загорелом теле причудливые узоры из бликов и теней.
   Рори долго рассматривал набросок, постепенно просыпаясь. Сначала его изумило то, что она смогла создать столь точный портрет с помощью нескольких линий и штрихов. А потом его сильнее, чем прежде, поразило необыкновенное сходство между ним, Рори Стюартом, и вымышленным Джентльменом с Юга.
   — Это я? — наконец нерешительно спросил он, понимая, что на рисунке его лицо много выразительнее, чем в действительности.
   — Да, ты, — ответила Бэннер. — Когда ты спишь, ты такой беззащитный.
   Он с любопытством взглянул на нее.
   — И поэтому ты решила меня нарисовать? — поинтересовался он.
   — Надеюсь, ты не против? — извиняющимся тоном проговорила она.
   Он немного подумал, прежде чем ответить:
   — Нет, я не против. В конце концов, я ведь тоже видел тебя спящей и такой же уязвимой. Но скажи, неужели на самом деле человек спящий так сильно отличается от бодрствующего? — Рори не мог удержаться от этого вопроса — ему действительно было интересно узнать ее мнение на сей счет.
   Бэннер отложила в сторону блокнот, поудобней устроилась на кровати и повернулась к нему лицом.
   — Если ты хочешь увидеть, как выгладишь, когда бодрствуешь, иди в мастерскую и посмотри на портрет Джентльмена с Юга, — посоветовала она. — Это ты, Рори. Не знаю, но он почему-то с самого начала был похож на тебя. Правда, заканчивала я его с мыслями о тебе.
   Рори очень хорошо помнил портрет, так как за последнюю пару дней довольно часто смотрел на него.
   — Я думаю, что этот портрет — комплимент мне. Ты мне явно польстила, — сказал он.
   — Вовсе нет. Я нарисовала то, что вижу всякий раз, когда смотрю на тебя, — ответила она серьезным тоном.
   Рори тихонько потянул ее к себе.
   — Хотел бы я, — прошептал он, — суметь нарисовать тебя так, как я тебя вижу. Но рисовать я совсем не умею, миледи, и даже если бы у меня был талант, то не думаю, что я смог бы нарисовать мою Бэннер.
   Он вынул у нее из-за уха карандаш и отложил его в сторону, потом перекатился на спину, увлекая девушку за собой, так что она внезапно оказалась сверху.
   — Разве я смог бы нарисовать нежный голос и звонкий смех, не говоря уже об этих невозможно зеленых глазах? Как нарисовать прикосновения, которые уносят меня в рай, и ощущение твоего присутствия рядом, без которого я уже просто не могу жить? Какими красками нарисовать живой ум и искрометный юмор, и крутой нрав, о котором меня предупреждали, но которого я еще пока не заметил?
   — Я считаю, — пробормотала она прежде, чем его губы коснулись ее губ, — что ты гораздо талантливее, чем сам думаешь…
 
   Через некоторое время она спросила:
   — А кто тебя предупреждал о том, что у меня крутой нрав?
   — Джейк, разумеется, — поспешно сообщил Рори.
   — У, змей вероломный! И что он тебе сказал? — поинтересовалась Бэннер.
   — Сказал, что ты можешь содрать кожу даже с человека, одетого в доспехи, стоя от него на расстоянии двадцати шагов и не повышая голоса, — послушно ответил Рори.
   — Он преувеличивает, — твердо заявила Бэннер.
   — Он говорит, что это еще мягко сказано, — доложил Рори.
   — Слушай его больше, — скептически заметила девушка.
   — Ну, я, разумеется, заступился за тебя, — вставил Рори.
   — Что ты говоришь? — съехидничала она.
   — Конечно. Я сказал ему, что моя леди не способна на такое, — возмутился Рори.
   — Спасибо. — Она, казалось, искренне его поблагодарила.
   — Когда она будет сдирать кожу с закованного в латы человека, то не только не повысит голоса, но обязательно будет улыбаться. — Рори точно повторял слова Клермона.
   — Откуда ты знаешь? — удивилась Бэннер. — На тебя я пока не сердилась.
   — Просто знаю, и все, — заявил Рори. — У меня давно впечатление, что я сижу на бочке с порохом.
   — Почему я слышу виноватые нотки в твоем голосе? — удивилась она.
   — Представления не имею, — оправдывался он.
   — Рори?.. — одернула она его.
   — Миледи?.. — ответил он таким же тоном.
   — Ты ничего не хочешь мне рассказать? — обиженно спросила она.
   — Нет, сейчас ничего, — объявил он.
   — Ты выглядишь, как мальчишка, которого застукали за банкой варенья, — холодно заметила она.
   — Нет, я выгляжу, как человек, который сидит на бочке с порохом, — не согласился Рори и добавил:
   — Но пока я не собираюсь доверять тебе спички.
   — Ты заставляешь меня нервничать, — волновалась Бэннер.
   — Зато ты теперь знаешь, как чувствую себя я, — сообщил Рори, хмурясь.
   — Думаю, нам лучше эту бочку сразу взорвать, — предложила она.
   — Ты правда так думаешь? — удивилась она. — Я бы все-таки предпочел, чтобы она никогда не взрывалась.
   — Рори!.. — пожурила его Бэннер.
   — Поверь мне и успокойся, — попросил он.
   — Ну, как я могу успокоиться, — не понимала она, — если ты считаешь, что это выведет меня из себя?
   — Я не считаю, что это выведет тебя из себя. Я уверен, что так и будет, — с нажимом заявил он.
   — Так, с каждой минутой ситуация становится все хуже, — с угрозой пробормотала она.
   — Бэннер, я взываю к твоему терпению, — взмолился он.
   — Как это понимать? — не на шутку рассердилась она.
   — Ну, понимаешь, когда я сознаюсь тебе в своем ужасном преступлении, — сказал он, — ты сразу вспомнишь, что собиралась меня удивить тем, что не выйдешь из себя, что сможешь держать себя в руках…
   — Ах, «ужасное преступление», значит? — съехидничала Бэннер.
   — Ну, это только так говорится, — оправдывался он.
   — И почему это я разгадываю твои загадки, вместо того чтобы взять скалку и выбить из тебя признание? — задумчиво произнесла она.
   — Потому что ты истинная леди, — убежденно ответил он.
   — Ты знаешь, раньше меня бы это не остановило, — убежденно высказалась Бэннер.
   — И часто ты скалкой выбивала признания у мужчин? — поинтересовался Рори.
   — Нет, пока не приходилось, но все еще впереди, поэтому я довела свое мастерство по сдиранию кожи до настоящего искусства.
   — Помнится, ты сказала, что Джейк преувеличивает. — Рори пытался ее образумить.
   — Я солгала, — без малейшего смущения заявила она.
   — Ах ты, маленькая лгунья, — тяжело вздохнул Рори.
   — Мышка откровенно насмехается над кошкой, — сказала Бэннер и поинтересовалась:
   — Так ты собираешься признаваться?
   — Думаю, что тебе сначала надо успокоиться, — миролюбиво ответил Рори.
   — Разве здесь кто-то волнуется? — удивилась она. — Я, например, совершенно спокойна.
   — Я замечаю в ваших прекрасных зеленых глазах опасные искорки, миледи, — проговорил Рори.
   — У тебя богатое воображение. Признавайся, — потребовала она.
   — По-моему, нас зовет Джейк, — Рори напряженно вслушивался в тишину.
   — Признавайся! — воскликнула она.
   — Когда зайдет солнце. В темноте легче спрятаться, — прошептал он.
   С очень задумчивым и абсолютно невинным выражением лица Бэннер соскользнула с кровати и начала одеваться, полностью отдавая себе отчет в том, что Рори с удовольствием за ней наблюдает.
   — Так, значит, ты сознаваться не собираешься? — спросила она, застегивая шорты. Затем она наклонилась вперед, уперлась руками в изножье кровати и пристально посмотрела на мужчину, лежащего перед ней.
   — Я лучше повременю, насколько это возможно, — ответил он.
   Слегка хмурясь, она собрала его одежду с пола и выпрямилась.
   — Ты уверен? — переспросила она тоном женщины, желающей быть уверенной на все сто. Рори забеспокоился, но все же ответил:
   — Я уверен.
   Он взял с тумбочки свои часы и воскликнул:
   — Эй, завтрак-то, наверное, уже готов! Ты можешь передать мне мою одежду?
   Морщинки на лбу у Бэннер разгладились, на лице появилась милая улыбка. Не переставая улыбаться, она неторопливо отступала к двери.
   — Нет, — сказала она сладеньким голоском. Рори сел на кровати, встревоженный ее странным поведением.
   — Бэннер? Куда это ты?! — взмолился он, предвидя неприятности.
   — Завтракать, — коротко бросила она.
   Рори растерянным взглядом окинул простыни, которые едва прикрывали его могучее тело, и вздрогнул при мысли о строе прислуги, через который ему придется пройти, чтобы добраться до своей комнаты. Им овладели дурные предчувствия.
   — Ты не сделаешь этого! — отчаянно закричал он.
   Стоя в дверях, она удивленно приподняла брови.
   — Ты сделаешь это, — понял он, ощутив безнадежность попыток остановить ее.
   — Признайся, — предложила Бэннер нежным голосом.
   — Я не поддамся на шантаж, — твердо заявил он.
   — Ну что ж, пеняй на себя. — Она повернулась к двери. — Увидимся за завтраком. Выходя, она бросила ему через плечо:
   — Приходи быстрей, пока все не остыло, — и выскочила из коттеджа. В чистом свежем утреннем воздухе хорошо были слышны проклятия Рори.
   Лучше и быть не могло — Джейк решил позавтракать на веранде, поэтому, поднявшись по ступенькам, она сразу увидела его за столом с утренней газетой в руках.
   Сунув ворох одежды в руки Коннеру, всегда стоящему наготове за спиной у Джейка, она весело попросила:
   — Пожалуйста, Коннер, не отнесешь ли ты это в комнату мистера Стюарта?
   — Да, мисс Бэннер. — Ни тени любопытства не появилось на невозмутимом лице дворецкого, когда он направлялся в дом.
   Когда она села на стул, Джейк мрачно спросил:
   — Где Рори?
   — Сейчас должен появиться. — Она отхлебнула из стакана апельсиновый сок. — Если, колечко, сумеет соорудить себе тогу.
   Зеленые, как и у Бэннер, глаза весело заблестели, когда Джейк аккуратно сложил газету и отложил ее в сторону.
   — Значит, тога? И почему же это он должен сооружать себе тогу, а, девочка?
   Она сосредоточенно жевала кусочек бекона.
   — Ну, он может воспользоваться фиговым листочком, если, конечно, найдет хоть один. Но тога… прикроет больше, — доверительно сообщила она деду.
   Джейк вынужден был прикусить губу, чтобы удержаться от смеха.
   — Понятно. И что же ты натворила? — спросил он, стараясь сохранить строгость тона и суровое выражение лица.
   — Я украла его одежду, — объявила она, явно довольная собой.
   Джейк поперхнулся, потом, прокашлявшись, не моргая, воззрился на нее.
   — Но почему? — Причину такого поведения он понять не мог.
   — Он вывел меня из себя, — сообщила Бэннер и отхлебнула сока.
   — Я предупреждал его, — грустно покачал головой Джейк. — Вот упрямец! А ведь я предупреждал его!
   — Да, он мне так и сказал, — утвердительно кивнула Бэннер.
   — Я просто хотел уравнять ваши шансы, — мягко объяснил ее дед.
   — О да, конечно, — согласилась с ним внучка.
   Тут до них стали доноситься страшные ругательства.
   Некоторое время Джейк прислушивался, а потом восхищенно заметил:
   — Он ни разу не повторился!
   — Ты же знаешь, он наполовину южанин, — напомнила Бэннер.
   — Ну, тогда понятно, — серьезно проговорил Джейк.
   — М-м-м, хорошо бы здесь было побольше народа. Такое замечательное зрелище! — размечталась Бэннер.
   Джейк немного подумал, прежде чем высказать свое мнение по этому поводу.
   — Нет, это было бы слишком, девочка.
   — Пожалуй, да. В конце концов, зачем окончательно смущать беднягу? — согласилась внучка. Ругательства и проклятия стали громче.
   — Конечно, не стоит, — сказал Джейк.
   Босые ноги зашлепали по каменным ступенькам. Аккуратно ступая, Рори поднимался по лестнице. Бэннер и Джейк повернулись к нему — спокойствие и беспристрастность были написаны на их лицах, когда они разглядывали стройное мускулистое тело Рори, завернутое в простыню. Обеими руками он старался удержать предательски сползающую ткань.
   — Доброе утро, Рори, — первым нарушил молчание Джейк.
   Рори остановился посередине веранды, гневно сверкающие серые глаза перебегали с Бэннер на Джейка и обратно, пытаясь найти на их лицах выражение смущения или неловкости за то дурацкое положение, в которое его поставили.
   — Кофе, Рори? — вежливо предложила Бэннер.
   Рори глубоко вздохнул, подхватив сползающую легкую зеленую материю. Потом перевел взгляд на Джейка.
   — Твоя внучка, — резко начал он, — настоящая мегера! Чертовка бессовестная, невоспитанная, аморальная, не имеющая никакого представления о порядочности и чести!
   — Сильно сказано, — задумчиво отметил Джейк.
   — Возражаю против «невоспитанной», — заявила Бэннер, поставив локти на стол и подперев подбородок руками. — Все остальное — возможно, но воспитана я — прекрасно!
   — Ты маленькая ведьма! — в сердцах повторил Рори.
   — Если бы я была ведьмой, — успокаивающе сказала она, — то я бы тебе и простыню не оставила.
   — Где моя одежда? — требовательно спросил Рори.
   — В твоей комнате, разумеется, — вежливо ответила она.
   Джейк печально покачал головой.
   — Я ведь предупреждал тебя, мой мальчик. Никогда не выводи Клермонов из себя. Особенно женщин. Показать тебе мои боевые шрамы? — внезапно предложил старик.
   На мгновение сбитый с толку Рори уставился на него:
   — Но ведь твоя жена не была из Клермонов, разве не так?
   — Не была, пока я на ней не женился. — Джейк улыбнулся своим воспоминаниям. — Но как только она стала здесь жить… А потом, была еще моя мать. И Сара, мать Бэннер. Ну, и сама Бэннер, конечно. У меня шрамы от каждой из них, мой мальчик. Я не шутил, когда говорил, что хорошо бы носить доспехи. Они, конечно, не всегда спасают… Твой завтрак остывает, — сообщил он внезапно.
   Рори машинально подтянул сползший угол простыни. Его взгляд остановился на Бэннер.
   — Ты намерена красть мои вещи всякий раз, как я выведу тебя из себя? — поинтересовался он, ощущая что-то среднее между смущением и недоверием.
   Она отхлебнула кофе.
   — О, нет. В следующий раз я придумаю что-нибудь другое, — сказала она. Вдруг Джейк ухмыльнулся.
   — Моя Элизабет находила первоклассные способы проявления своего темперамента, — сказал он мечтательно. — Однажды в отеле она выбросила всю мою одежду в окно, пока я принимал душ. В другой раз она наняла двоих людей, которые, выдавая себя за полицейских, арестовали меня прямо на званом обеде.
   — А не проще ли было задать ей хорошую трепку? — спросил Рори.
   Джейк посмотрел на него с сожалением.
   — Тебе стоит научиться получше понимать женщин из рода Клермонов, мой мальчик, если ты хочешь бежать с ними в одной упряжке. Видишь ли, они все — истинные леди. Они никогда не повышают голоса и не теряют улыбки, когда выходят из себя. По ним этого совсем не видно.
   У Рори вырвался вздох, больше похожий на рыдание.
   — Прекрасно. А как насчет мужчин, которые женятся на женщинах из рода Клермонов? — полюбопытствовал он.
   Джейк поднял свою чашку с кофе в полном иронии тосте.
   — Им остается только быть все время настороже, как охотнику в джунглях. И периодически залечивать раны, полученные в этом увлекательном приключении. Ты понимаешь меня, мой мальчик? Короче говоря, мужчина, который берет жену из рода Клермонов — если он, конечно, хорошо изучил эту женщину, — обязан, для собственной безопасности, иметь в виду, что за каждой дверью, которую она просит открыть для нее, может таиться дикий зверь. Поэтому на всякий случай он должен носить с собой дубину и доставать ее каждый раз, когда решится открывать эту дверь.