Хупер Кей. Не повторяй ошибок

   — Нет, шрам появился позже.
   — Тогда не было никакой черепно-мозговой травмы? Никакой необычной травмы, которая пробудила бы в нем на время эту способность?
   — Травма? — повторила Миранда и вдруг беззвучно рассмеялась. — Думаю, что можно это определить как травму, и весьма необычную.
   — Что же это было?
   — Я. — Миранда приподняла чашечку кофе, словно в шутливом тосте. — Я послужила катализатором.
   — Каким образом? — спросил Тони.
   Миранда рассмеялась уже открыто, встала из-за стола и, забрав чашечку кофе с собой, направилась к двери.
   — Боюсь, что это действительно не твое дело. Извини, Тони.
   — Ты поступаешь жестоко, — возмутился Тони. — Я сгораю от любопытства.
   — Иногда приходится быть жестокой. Жизнь заставляет, — несколько мрачновато отшутилась Миранда. — Ты еще побудешь здесь?
   Он вздохнул:
   — А что еще мне делать, когда на дворе вьюга? Сидеть в гостинице и смотреть телевизор? Тут я хотя бы для себя создаю видимость активной работы. А может, и проклюнется что-то новенькое, а я тут, на дежурстве.
   — Значит, мы, вероятно, еще увидимся, — прервала его Миранда. — Счастливо тебе, Тони.
   — До встречи, шериф.
   Она прошла к себе в кабинет и, по рассеянности не прикрыв дверь, уселась за стол.
   Что, в самом деле, на нее нашло? Говорить об этом с кем-нибудь, даже думать об этом она не позволяла себе уже много лет. С ее стороны было непростительной глупостью втянуться в разговор и в воспоминания о давнем прошлом.
   Миранда уставилась на чашку с остывшим кофе, словно та гипнотизировала ее, и все-таки вспоминала, хотя не хотела этого делать. Ей вспомнилось его лицо, преображенное нежностью, и его губы, что-то беззвучно шепчущие. И то, как он ласкал ее волосы, тогда еще не стриженные накоротко, а раскинувшиеся пышными волнами на подушках, как он крепко сжимал ее в объятиях даже спящую, всю ночь, до рассвета не отпуская ее. Неожиданные всплески его страсти часто заставали ее врасплох, а интенсивность вожделения почти пугала. Это так не соответствовало его внешнему облику холодного, замкнутого мужчины и тому, что она успела вычитать в его сознании. От соприкосновения их тел возбуждалась энергия, подобная грозовым разрядам. Разве она могла предвидеть, что такое с ними случится? Самое пылкое воображение не способно было представить тех чувственных картин, которые сейчас возникали в памяти Миранды.
   Ее руки похолодели, и она прижала ледяные ладони к пылающим щекам.
   Только не дай бог, чтобы Бишоп каким-то образом догадался, что к ней возвращается прежний кошмар.
   — Рэнди!
   Она очнулась, с усилием разлепила отяжелевшие веки, убрала ладони, закрывающие лицо, и выпрямилась.
   — Извини, но дверь была открыта. Если я помешал, то я загляну попозже.
   — Нет, все в порядке, — не очень убедительно солгала Миранда. — В чем дело?
   Алекс аккуратно прикрыл за собой дверь и уселся напротив Миранды на стул, предназначенный для тех, кому шериф дает аудиенцию.
   — Срочного ничего. Могу лишь доложить, что пурги еще нет, но вот-вот она начнется. Свободный от дежурства состав распущен по домам поспать несколько часов на случай, если ночь выдастся тревожной. И здесь, в пустой комнате, я разместил полдюжины походных кроватей, а съестного припасено на двое суток для полного штата плюс для гостей из ФБР. К осаде мы подготовлены.
   — Отлично.
   — Завтра воскресенье, и большого движения на улицах не будет, особенно если в церквях отменят службу из-за плохой погоды. Я поднял возрастную планку комендантского часа до двадцати одного года. С восьми вечера — я полагаю, такое будет приемлемо?
   — Конечно. У меня нет возражений, — сказала Миранда.
   — Спасибо, шериф. Тогда перейдем ко второй части.
   — А есть еще и вторая часть?
   — Есть. Я не знаю, как это изложить тактичней… но лучше уж скажу прямо. Дикие слухи ходят по городу… Я им не верил, но когда доложил тебе о заявлении этой девчонки Эми Фоулер и увидел, какое стало у тебя лицо, то сразу догадался, что никакого анонимного звонка насчет старой мельницы не было. Я знаю, что никто вам не звонил до того, как ты и твой чертов Бишоп с командой помчались туда, и никто к тебе не приходил, кроме Бонни и ее дружка Сета Дэниэлса. Любые анонимные звонки сейчас тоже отслеживаются и фиксируются. Ведь так, правда? Не было этого звонка. То, что говорит Эми, — дикость. Но все же я должен понять. От агентов ФБР я правды не добьюсь. А от тебя, Рэнди? Открой мне истину.
   — Это не облегчит тебе жизнь, Алекс, — предупредила своего верного помощника Миранда.
   — А без правды моя жизнь будет не легче. — Алекс попытался улыбнуться, но это у него не получилось.
   — Тогда слушай.
   Миранда глубоко вздохнула и рассказала ему все, точнее, почти все.
 
   Лиз решила не закрываться в обычное время, а обслуживать клиентов до одиннадцати вечера или даже позже, пока посетители не испугаются грядущей пурги и не разбегутся по домам. Ее бизнес в этот день процветал — книжки раскупались, а кофейня была набита до отказа. Ей было некогда даже на минуту забежать к себе и проверить, как там ее любимый кот. Зато она наслушалась такого количества сплетен и чудовищных слухов, что их хватило бы, будь у нее писательский дар, для вполне сносного романа ужасов.
   Но Лиз категорически противилась тому, чтобы ее кофейня превратилась в форум агрессивно настроенных граждан, требующих непонятно каких, но немедленных действий. А уж когда возле ее стойки вырисовался Джастин Марш и заказал чашку кофе для, как он добавил, возбуждения самого себя, тут она нарушила привычный ритм обслуживания клиентов и позволила себе спросить:
   — А где Селена, Джастин? Куда ты ее подевал?
   — Она дома, — ответил тот.
   — Вот как. Что закажешь, Джастин? Как обычно — черный кофе без сахара и без печенья?
   — Да, спасибо, Элизабет, однако…
   — Вроде бы на улице похолодало. Расслабься, Джастин, и согрейся здесь у нас вместе со всеми.
   Некоторые посетители обратили на него внимание и ждали, что он разразится какой-нибудь проповедью.
   Джастин вдруг схватил Лиз за запястье:
   — Послушай меня, Элизабет. Что-то надо сделать, пока зло не завладеет нами. Вы все — заблудшие души. Но они… — Он кивнул в сторону других посетителей и понизил голос до шепота: — Они не знают, где прячется зло. И под чьей личиной оно скрывается. Только я один могу его разоблачить.
   Лиз очень хотелось попросить «проповедника», чтобы он хотя бы приблизительно обрисовал черты этого конкретного человека и, таким образом, сдернул с него личину, но, подумав, все же решила, что разумнее будет не дразнить его.
   — У нас у всех есть свои теории. Но обвинять кого-то без достаточных доказательств — значит ввергнуть нас еще в большую беду. На нас надвигается снежная буря, и каждый пусть по-своему, но, разумеется, этим обеспокоен. Почему бы тебе не выпить здесь в тепле чашку кофе и не отправиться домой к Селене молча и без выступлений? Хорошо, Джастин?
   Он отпустил ее руку, но остался непреклонен.
   — Все вы агнцы, готовые к закланию. Вы не знаете, что вас ждет. И не узнаете.
   Лиз нарочито громко звякнула кассой, отбивая чек. Ей хотелось, чтобы этот мирный, привычный звук вернул Джа-стина из заоблачных эмпиреев к реальности, чтобы он не впал в свой традиционный раж пророка, который обычно заканчивался кратким пребыванием в психиатрическом отделении больницы (впрочем, безрезультатным для него).
   Джон Макбрайд подтолкнул к Лиз пустую чашку, намекая, что ее следует снова наполнить. При этом он пробормотал недовольно:
   — Если я сижу и помалкиваю, то из этого не следует, что меня можно не замечать.
   Лиз тотчас одарила высокопоставленного гостя самой очаровательной улыбкой из своего арсенала.
   — Вы всегда у меня под наблюдением, мэр. На кого из мужчин в моей кофейне я могу смотреть с таким удовольствием, как не на вас? Меня, честно, волнует, что вам как-то не по себе.
   — А кому будет по себе, когда такое происходит? Нам приятно сидеть здесь и взбадриваться твоим превосходным кофе, Лиз, но большинству избирателей хочется знать, почему их мэр смакует кофе в популярном заведении в разгар кризиса.
   — Половина членов городского совета тоже здесь присутствует, — на всякий случай заметила Лиз, окинув взглядом довольно тесное, но уютное помещение. — Кто-то приобрел книжки по своему вкусу для вечернего чтения, кто-то пожелал побыть часок в кругу сограждан. Ко мне заходят и помощники шерифа, и патрульные полицейские. Всем надо обогреться, как и вам, мэр, в такую стужу.
   — А ты не видела шерифа, Лиз?
   — Сегодня она не почтила нас своим присутствием. Думаю, что у нее дел по горло.
   Макбрайд поморщился, хлебнув глоток крепкого черного кофе.
   — Мне не спать всю ночь, — вздохнул он. — А агенты ФБР не появлялись?
   Лиз знала, что мэр в надежде на быстрое раскрытие серийных убийств сам настаивал на приглашении команды из бюро, и понимала, что присутствие федеральных агентов страховало Рэнди от возможных обвинений в некомпетентности, а также спасало его репутацию.
   Лиз сочувствовала всем, понимая их заботы и тревоги, — и Миранде с Алексом, на которых свалилась такая тяжелая ноша, и мэру, который многое поставил на свое избрание и, не будучи избранным повторно, окажется буквально нищим. Все надо учитывать, занимаясь бизнесом в самом центре провинциального городка. Ну а те родители, кто сейчас оплакивает детей, погибших в страшных муках? Сердце и душа Лиз не выдерживали такого мощного потока хлынувших эмоций.
   Обстановку, как ни странно, разрядил Джастин, изгнанный из кофейни и вновь вернувшийся.
   — Мэр Макбрайд! Я желаю, чтобы вы выслушали мое обращение.
   Мэр изобразил на лице ироническую гримасу и повернулся к доморощенному проповеднику:
   — Я ловлю каждое изреченное тобой слово, Джастин. Не откладывай. Говори. Используй свое конституционное право.
   Джастин снова начал метать молнии в адрес вселенского зла, а тем временем снег за окнами повалил густыми хлопьями. На часах было ровно десять, и тьма над Гладстоуном сгустилась.
 
   Бишоп, проходя мимо закрытой двери кабинета Миранды и услышав невнятные голоса, понял, что она не одна, и решил до поры до времени не заявлять о себе. В зале заседаний его приветствовал безмолвным кивком Тони, занятый, как обычно, работой на компьютере.
   — Дело движется? — спросил Бишоп, заранее зная, каков будет ответ.
   — Такими темпами, что скоро у нас будет в списке шесть сотен лавочек, где продаются эти чертовы покрышки. Посчитай, сколько времени потребуется, чтобы хотя бы набрать столько телефонных номеров. Пытаюсь как-нибудь разумно сократить это число. А что насчет вскрытия?
   — Шарон убеждена, что парню ввели в вену то, о чем она раньше говорила, но, к сожалению, это самое обычное средство и свободно продается в аптеках. Конечно, по рецепту, но мы оба знаем, как легко добыть любые рецепты.
   — Никто не удосуживается даже телефонным звонком удостоверить подпись на рецепте, — согласился Тони. — Но не в наших силах исправить аптекарей, да и все человечество в целом. Я связался с группой в бюро, расследующей преступления, совершенные по Интернету, и получил миленький ответ, что здесь больше шансов у любого разбойника, чем когда-то на большой дороге. По-моему, этот якобы след заведет нас в тупик, и мы в конце концов без толку расшибем себе лоб. А что еще у тебя в загашнике, шеф? Скажи честно, ты ничего не выудил из этого вскрытия?
   — Ты подразумеваешь, что Шарон что-то могла проглядеть? Вряд ли. — Бишоп направился к кофеварке и с жадностью следил, как наполняется пластмассовая кружка. — Ни ей, ни мне ничего материального не открылось.
   — Тогда зачем ты был там и столько времени потратил зря? — Тони был любознателен по характеру и настойчив в силу своей профессии.
   Он выждал немного, прежде чем задать прямой вопрос.
   — Раз ты, Бишоп, осязательный телепат, то ты надеялся что-то вычитать, касаясь мертвого тела? И оно тебе что-нибудь сказало?
   — Оно не откликнулось, — бросил Бишоп и включил свой портативный компьютер.
   — И ничего не произошло, когда ты коснулся его?
   — Пара видений промелькнула передо мной… вроде бы как вспышки молнии.
   — Ну и?.. — оживился Тони.
   — Должен тебя разочаровать. Лицо господа я не увидел и врата в рай тоже. Прости, Тони.
   — Тогда что же?
   — Я полз в темноте по какому-то крысиному, узкому лазу.
   — Неужели? Ты шутишь.
   — Сейчас не время шутить.
   Тони, только что вдохновленный и вскочивший со своего стула, сел обратно и обмяк, будто надувная кукла, из которой, открыв затычку, выпустили воздух.
   — Не переживай так, Тони, — не очень убедительно подбодрил коллегу Бишоп.
   — А где Шарон?
   — Она осталась там с доктором Шеппардом. У них появились какие-то общие темы для разговора.
   — Кажется, они отлично сработались?
   — На мой взгляд, да.
   Тони усмехнулся:
   — Вряд ли наша Шарон имела много ухажеров, у которых аппетит не пропадал после пары часов, проведенных за столом для вскрытий.
   — А что ты знаешь вообще про ее ухажеров? — поддразнил коллегу Бишоп.
   — Честно говоря, ничего. Только могу тебя заверить, что к их числу я не принадлежу и всегда отказывался от ее лестных предложений составить ей компанию в каком-нибудь уютном морге. Уж больно эта работенка наводит тоску.
   — А что, гоняться за серийными убийцами и насильниками веселее?
   — Во всяком случае, мне редко приходится непосредственно касаться их руками. По натуре я очень брезглив, — ответил Тони.
   Мрачное лицо Бишопа смягчилось смутным подобием улыбки.
   — Я тоже не стремлюсь дотронуться до нашего маньяка, но указать на него пальцем я должен. А раз мы знаем, что погода нам выставит помехи, то чем мы ей ответим? Тем, чем можем, то есть напряженной работой с нашими безотказными помощниками.
   — Ты имеешь в виду, будем насиловать наши компьютеры?
   — А что еще остается? Не уходить же в спячку, как медведи. Ты в игре, Тони?
   — А когда я не был в игре, шеф?

Глава 13

   — И ты, значит, способна вычитать меня? — спросил Алекс.
   Миранда покачала головой:
   — Нет. Из тех, с кем я общаюсь, больше половины людей для меня закрыты. Представь себе радиопередатчик, посылающий электромагнитные сигналы от мозга разных людей, а мой мозг приемником, улавливающим эти сигналы, но не все. Я настроена только на определенный диапазон. К примеру, как радио, которое ловит местные станции и не может поймать федеральную сеть.
   — И переключиться нельзя?
   — Можно, но я не обнаружила в своей голове такой переключатель, — с грустью призналась Миранда. — И я живу с этим даром нормально. Для меня нет ничего странного в том, что чьи-то мысли угадываются мною, а слова, еще не сказанные, я уже вроде бы услышала. Есть теория, что люди, обладающие такими способностями, получили их в наследство от первобытных предков, еще не создавших языка для общения между собой, и только передача мыслей друг другу их и объединяла. Я и подобные мне люди — достаточно редкие экземпляры, продолжение постепенно угасающей линии, которая скоро может совсем исчезнуть.
   — Печальная перспектива, — отозвался Алекс. — Лиз говорила мне примерно то же самое.
   — И, поверь, она права. Но существует и другая теория, что человечество, наоборот, снова стремится к телепатии, к безмолвному общению, и такая вещь, как Интернет, — первый шаг на этом пути. Ну, и те, кто уже обладает телепатическими способностями, просто, как бы сказать… вырвались вперед, обогнали других. Теорий о корнях телепатии существует множество. По какой-то причине дремлющий в обычных условиях ген вдруг активизируется. Несчастный случай или перенесенная в детстве болезнь приводят к некоторым изменениям электромагнитного поля в мозгу. Я даже прочла где-то, что если провести среди нас генетическое тестирование, то выявится наличие общего предка у всех телепатов. Где истина — никто не знает.
   — И это никого не заботит?
   — Меня, честно говоря, нет. Я никогда не интересовалась научными обоснованиями своих способностей. Я не видела в этом смысла. Современная наука вообще скудно осведомлена о работе мозга, даже нормального, а за пределами нормы уже начинаются сплошные потемки.
   Алекс посмотрел на нее с любопытством.
   — Полагаю, не очень-то весело было маленькой девочке жить с таким даром.
   — Совсем невесело. — Миранда поборола в себе желание вновь растереть себе ладонями виски. Исповедь, возможно, и облегчила душу, но не сняла головную боль.
   — Твои родители не были…
   — Телепатами? Нет, но оба они обладали сверхразвитой интуицией, и оба происходили из семейств, где паранормальные были не в диковинку, истории о подобных случаях передавались из поколения в поколение, и им верили.
   Внезапно до Алекса дошло.
   — Бонни… и эта планшетка! Боже, значит, она действительно получила информацию от духа?
   — Когда Бонни было четыре, — сказала Миранда, — у нее появился воображаемый друг — так мы все считали. Малышка по имени Сара. Бонни охотно рассказывала нам о ней, развлекала нас за столом историями, приключившимися с Сарой, ее родителями, старшим братом и ее смешной собакой. Затем случайно Бонни обмолвилась, что Сара погибла, когда ее дом обрушился. Мы были в шоке, затем начали недоумевать: откуда наша маленькая Бонни это взяла? А вот отец проявил любознательность и занялся расследованием.
   — И нашел Сару?
   — Выяснилось, что наш дом был построен на месте другого дома, разрушенного землетрясением. И в том доме жила супружеская пара с сынишкой и дочкой по имени Сара. Именно эта девочка, одна из всей семьи, погибла при катастрофе.
   — И долго еще дух бедняжки бродил там?
   — Бонни ни разу о ней больше не упоминала. Исходя из того, что я знаю о внезапных смертях, представляется самым вероятным, что маленькая Сара просто хотела как-то осознать случившееся с нею, хотела, чтобы ей объяснили и посочувствовали. После того, как история была рассказана, Сара могла удалиться туда, куда ей было предназначено уйти.
   Казалось, вопросы у Алекса никогда не иссякнут.
   — А что ты знаешь о внезапных смертях, Рэнди?
   — Большинство тех, кто умирает внезапно, не готов к уходу из жизни, особенно если смерть была насильственной. Некоторые впадают в ярость при мысли о том, что их жизнь преждевременно оборвалась, и все желают продления земного срока. Каким-то образом некоторым это удается, хотя бы не в материальной форме, а в сознании живых.
   — Побыть среди живых?
   — Да. Но только среди тех, кто способен видеть и слышать.
   — Как Бонни?
   Миранда кивнула.
   Алексу было о чем подумать. Поэтому он не сразу задал следующий вопрос:
   — А другие привидения ее навешали?
   — Разумеется. Потом нам с Карой удалось ее обучить, как закрывать от чужого вторжения свое сознание, так что она их видела, только когда сама этого хотела.
   — А это уже лучше, — наивно заметил Алекс.
   — Всегда лучше контролировать такие явления, а не быть в зависимости от них, — подтвердила Миранда. — Я уже говорила тебе, что эмоции очень часто воздействуют разрушительно.
   — Вот почему мы не просим Бонни пообщаться с погибшими подростками?
   Алекс не ожидал, что Миранда ответит на его вопрос пространно и со всей серьезностью.
   — Имея дело с подростками, ставшими жертвами убийцы, ты столкнешься не только с озлобленностью и обидой за оборванную раньше времени жизнь, но и окунешься в кипящий котел эмоций, свойственных этому возрасту. Будь Бонни постарше, она бы как-нибудь наладила общение, но сейчас ее собственные чувства пребывают в таком хаосе, а реакция на события столь сильна, что она может очутиться в опасности.
   — Какого рода опасности? Разве привидение способно причинить тебе вред, напасть, поранить, убить?
   Миранда колебалась с ответом, не уверенная, как Алекс воспримет ее слова, дойдет ли до него их смысл.
   — Они хотят жить, Алекс. Им требуется жизнь, та, которую у них отняли. И если они видят перед собой открытую дверь или открытый их доступу разум, кто-то из них непременно устремится туда с намерением остаться там надолго, если не навсегда.
 
   Тони размещал на доске фотографии вскрытия Стива Пенмана и краем уха слушал, как Бишоп разговаривает по мобильному телефону с агентом, возглавляющим вторую команду специального подразделения ФБР, занятую в данное время расследованием в Техасе.
   — Ты не можешь ее загипнотизировать, Квентин. Тебе надо добраться до ее памяти другим путем. Пусть Кендра порыщет в компьютере. Как у нас движется дело? До завершения еще далеко. — Он слегка поморщился, выдавив из себя такое признание. — Да, местные власти с нами сотрудничают.
   Тони украдкой бросил через плечо взгляд на шефа и тут же отвернулся, не желая показать Бишопу, что слушает его беседу с коллегой.
   — Держи меня в курсе, Квентин. Да, пока мы здесь и никуда трогаться отсюда вроде бы не собираемся. Свяжусь с тобой через пару дней. Пока.
   Бишоп с каким-то рассеянным выражением лица посидел за столом с полминуты, потом сунул телефон во внутренний карман куртки.
   — Тони! — окликнул он помощника. — Ты что-то хотел мне сказать?
   — Нет, по правде говоря, нет.
   Тони позволил молчанию еще больше сгуститься, затем вновь через плечо глянул на босса. Бишоп ждал продолжения с терпеливым видом, так хорошо знакомым его подчиненным.
   — Нелегко работать с людьми, читающими чужие мысли, босс. Скажите, когда в контору пришел запрос о помощи от шерифа Найт, вы сразу засобирались в дорогу. Как вы догадались, что это она, ведь Миранда сменила фамилию?
   — Я не был уверен, что это именно она, — возразил Бишоп.
   — Разве? Почему же тогда вы собрали нас и велели готовить самолет?
   — Разве? — усомнился Бишоп.
   — Можете мне поверить. Не знаю, как Квентин сдержался сейчас во время вашего разговора. Готов побиться об заклад, что сейчас многие в конторе сгорают от любопытства, как вы с Мирандой ладите между собой.
   После долгого молчания Бишоп произнес, тщательно подбирая каждое слово:
   — Насколько я понял из сказанного тобой, у меня нет никаких личных секретов от команды.
   — Нет, один секрет нам до поры до времени недоступен и вызывает, как говорится, живейший интерес. Когда вы с Мирандой придете к взаимопониманию? Если это произойдет, то можно попросить ее снять наконец блокировку, которая так нам мешает.
   — Мне нужно выпить чего-нибудь покрепче, — произнес в ответ Бишоп.
   Тони с трудом сдержал улыбку.
   — Если вам это улучшит настроение, то могу заверить, что мы все перед другими нараспашку.
   — А ты уже знаешь о том, что мне хочется пристрелить тебя. Тони?
   — Мой радар об этом пока мне не докладывал.
   — Тогда внемли моему устному предупреждению. Заткнись, Тони, и впредь не распускай язык.
   Алекс в изумлении уставился на Миранду.
   — Подожди, подожди… Неужто ты толкуешь о том, что привидение может вселиться в живого человека?
   — Если его дух и воля к жизни сильнее, то мертвый будет контролировать живого. Проще говоря, он овладеет его личностью.
   — Что это — только предположение или?..
   — Нет, такое случалось. Проблема в том, что медицина не признает, что причины некоторых психических недугов кроются в этом. И выходит, что, если медиум после спиритического сеанса сходит с ума, ему ставят обычный диагноз — шизофрения или кое-что похуже.
   — Но почему ты, Рэнди, говоришь об этом так убежденно?
   — Потому, что я сама медиум и телепат. И не смотри на меня такими глазами, будто ты не подозревал этого раньше. Хочешь выслушать мою историю? Мне был двадцать один год, и я встречалась с парнем, изучающим паранормальную психологию. Он знал, что я обладаю такими способностями, и решил, что сможет пользоваться мною, как инструментом, все равно что отверткой или кусачками. И он и вправду мог манипулировать мною. Он работал в психиатрической больнице, где трое пациентов особенно интересовали его. Двое находились там уже давно, третий поступил недавно, и им всем был поставлен одинаковый диагноз — шизофрения в опасной, неизлечимой форме. И у всех троих в истории болезни были отмечены факты ясновидения и участия в спиритических сеансах. Только это одно их объединяло — в остальном они были совсем разные люди, с разной наследственностью и социальным положением, но мой друг решил проверить на опыте свою теорию, что их помешательство связано со спиритизмом, и, таким образом, вытащить на свет божий корень зла.
   — И чем это обернулось? — спросил Алекс.
   — Никаких научных данных он, конечно, не мог получить, но очень хотел убедить хотя бы самого себя в своей правоте. Он привел меня однажды в больницу, тайком, ночью. Предполагалось, что я коснусь его спящих после успокоительных инъекций пациентов и расскажу, что я вытащила из их подсознания.
   — И что ты вытащила?
   Миранда, уже не скрывая, принялась энергично массировать затылок.
   — Мне бы не хотелось еще раз пройти этим путем. Наверно, более страшного испытания в жизни мне не представится до самой кончины — молю бога об этом. Я коснулась поочередно этих несчастных — двух женщин и одного мужчины — и вправду ощутила, что в каждом из них было внутри какое-то иное существо… Я не могу подобрать таких слов для описания, чтобы ты понял, Алекс. Но у меня до сих пор нет ни малейшего сомнения, что каждый из этой троицы был раздвоен, что две личности существовали в нем, две души.