Страница:
В 1674 г. царь Алексей Михайлович, после всенародного объявления царевича Феодора, торжественно прошел с ним через этот сад в хоромы царицы Натальи Кирилловны мимо Царицыной Золотой палаты.
В 1681 г. этот сад вместе со Столовою избой был разобран и на том месте была выровнена площадь. Все садовое строение тогда было перенесено на набережное место за Ответную палату, где в тот год с апреля и был разведен новый Набережный сад, известный под именем Нижнего.
В 1685 г. упоминается о саде, что на верхних хоромах на Потешном дворе, который покрыт был тогда сетями, вероятно, для защиты деревьев от птиц.
Подле хором царицы Натальи Кирилловны и малолетнего царя Петра Алексеевича, как обозначено выше, находился также Комнатный сад. В 1682 г., в апреле, этот сад зашивали лубьем (досками) со стороны каменных портомойных палат до Потешной площадки, с которой в сад была сделана тогда же лестница. Эта Потешная площадка была устроена у комнат маленького Петра. На ней будущий преобразователь потешался воинскими играми с малыми ребятками, которые набраны были ему в товарищи. Здесь стоял потешный шатер и потешная изба, представлявшие, может быть, воинский стан; здесь же помещался потешный чулан, обнесенный балясами. Кроме этих построек, на площадке находился рундук с колодами, на которых ставили рогатки и стояли деревянные пушки на станках, или лафетах, полковых и волоковых, расписанных, как и самые пушки, красками и убранных оловянными каймами, клеймами, орлами и другою подобной оправой. Ядра, которыми стреляли из пушек, были обтянуты кожей.
В 1685 г. этот сад перестроен. Он назывался Новым Верховым каменным садом и помещался на каменных сводах. На покрытие площади для сада вышло около 640 пудов свинца, из которого водовзводного дела мастер Галактион Никитин лил доски, покрывал ими своды и прочно их запаивал. В апреле в это свинцовое вместилище наносили хорошо просеянной земли, глубиною на аршин с четвертью, для рассадки растений; сделали гряды и ящики для цветов; огородили весь сад решеткою с балясами и с прорезною дверью и расписали ее черленью (красною краскою). В 1687 г. сюда была проведена вода по свинцовым трубам и водовзводным ларям и устроен прудок. В это время в саду росли уже царьградский орех, грецкие орехи и кусты сереборинников114. К зиме их закрывали рядными рогожами и войлоками; орехи сидели в отрубах, или грунтах. Позже этот Красный Верхний сад принадлежал царевичу Алексею Петровичу, который жил здесь же, в отцовских хоромах.
Набережные сады были устроены наверху особых каменных двухэтажных зданий, стоявших на самом откосе Кремлевской береговой горы и опускавшихся своими фасадами на уровень Кремлевского Подола. Местность была очень привлекательная по широте обзора и красоте видов на всю Замоскворецкую сторону Москвы.
Нижний Набережный сад был устроен из старого сада в 1681 г. Каменное здание, над которым стали разводить этот сад, тогда же было укреплено со стороны Тайницких ворот каменным быком (контрфорсом). Сам сад был огорожен с Набережной стороны каменной стеной с окошками, а с внутренней стороны – решеткой. В окна также были вставлены решетины. На углу от Тайницких ворот была построена круглая башня и возле нее четыре палаты. В саду был устроен пруд и водовзводный чердак (род беседки). Для цветников сделаны творила115, столбики, репья, причелины.
В одно время с Нижним садом устраивался и украшался и Верхний сад. В 1681 г. в нем устроен был пруд, длиною около 5, шириною около 4 саженей, глубиною в 2 аршина, для чего все место для пруда, как равно и под садом, было выложено свинцовыми досками. Вода в пруд была проведена при помощи свинцовых же труб из Водовзводной кремлевской башни, для чего в саду был построен водовзводный чердак. О местоположении этого пруда и устройстве Верхнего сада мы упоминали выше.
Этот пруд особенно достопамятен потому, что он был, кажется, самым первоначальным поприщем потешного мореходства для малолетнего царя Петра, который плавал здесь в лодках и комягах116, в потешных карбасах117 и шняках118, В июне 1682 г. плотники делали на этот пруд лодки и тесали тес на изготовление карбаса, а в 1683 г. сюда же сделаны были два потешные карбаса и потешная шняка с чердаками, или беседками, узорочно украшенные резьбою и расписанные красками. В 1684 г. эти потешные суда были починены и вновь куплены у торговых людей. В последующие годы те же потешные карбасы, шняки, суды и стружки появились уже в Преображенском на Яузе и в Измайлове на тамошних прудах.
Потешный дворец со двора
В последующие годы Набережные сады всегда поддерживались в должном порядке, заботливо обстраивались и обновлялись. В 1687 г. возобновлена и приведена в лучшее устройство Водовзводная часть садоводства, для чего у Верхнего сада была выстроена особая водовзводная башня, передававшая воду в сады из Кремлевской башни. Верх ее был украшен часами, а в средине помещалась машина. В 1691 г. оба сада обнесены новыми решетками на столбах с дугами и балясами. Быть может, в эти же годы в садах были построены и Оранжерейные палаты, по шести в каждом саду, которые существовали до пожара 1737 г. Они отапливались муравлеными изразцовыми печами и в летнее время от птиц защищались медными сетками.
Что касается растений, которыми были насажены оба Набережные сада, то должно заметить вообще, что старинные наши сады по преимуществу были плодовые, а потому и в Набережных садах, кроме цветов и трав, также большей частью полезных для снеди или лекарственных, собственно аптекарских, росли только плодовые деревья и кусты. В 1682 г. здесь рос виноград и посеяны были арбузы.
В заключение этого обозрения верховых садов должно упомянуть, что цари вообще любили садоводство, которое занимало самое видное место в их домашнем хозяйстве. Все садовое слетье119 верховых и Аптекарских садов подавалось для государева обихода в кушанье. Из всех остальных садов, московских и городовых, часть поступала также на обиход государя, а остальное продавалось.
Церковь Спас-на-Бору
При обозрении верховых садов мы упоминали о прудах, которые наполнялись водою посредством водовзводной машины, устроенной еще при царе Михаиле Федоровиче, в 1633 г. англич. Галовеем в Наугольной Кремлевской башне, от Боровицких ворот, называвшейся прежде Свибловой, а с того времени получившей название Водовзводной. В нижнем этаже этой башни находился белокаменный колодец с трубою, проведенной из Москвы-реки, из которого вода поднималась лошадьми в верхний колодец, выложенный свинцом. Отсюда уже вода проходила свинцовыми трубами в водовзводную палатку, стоявшую подле Старого Денежного двора, у Верхнего Набережного сада. Из палатки вода шла, также свинцовыми трубами, лежавшими в земле, по разным направлениям, в верховые сады, на Сытный, Кормовой, Хлебенный, Конюшенный и Потешный дворцы, на поварни и в разные приспешные палаты, в которых находились особые водоемы, водовзводные лари, выложенные также свинцом и опаянные английским оловом. Водовзводная машина, по свидетельству иностранцев, стоила несколько бочонков золота. Все водовзводное дело с починкою свинцовых труб и разных снастей отдавалось на подряд за 200 рублей на год. С 1683 г. подрядчиком был водовзводного дела работник Галактион Никитин.
Дополним сведения о Конюшенном и Потешном дворцах.
От Боровицких ворот, возле Кремлевской стены, в гору, как было упомянуто, тянулось здание дворца Конюшенного, или Аргамачьих конюшен, в которых стояли государева седла аргамаки120, жеребцы, лошади, мерины, иноходцы. Здесь же была и санниковая конюшня, на которой стояли санники, каретные и колымажные возники, т. е. упряжные лошади, ходившие в санях и колымагах. Число лошадей на этой царской конюшне достигало 150. Летом большую часть их отводили в Остожье, или на государев Остоженный двор, находившийся недалеко от Зачатейского монастыря, в Москве. От него осталось теперь только одно название улицы Остоженки. Отсюда лошадей выгоняли каждый день на обширные в то время москворецкие луга, под Новодевичьим монастырем, где они и паслись под надзором стадных конюхов. Ворота Конюшенного дворца находились прямо напротив Красных, или Колымажных, ворот царского дворца. Они были украшены высокой башней, в которой находились часы. Сами Колымажные ворота названы так потому, что возле них находились сараи с царскими колымагами и разными другими экипажами.
Возле Конюшенного дворца стоял Потешный дворец, бывший двор царского тестя И. Д. Милославского. При нем была церковь Похвалы Богородицы с приделами, мерою и с алтарями. Кроме «комидейных действ», которые здесь были даны в первый раз, о чем мы упоминали, на Потешном дворе устраивались также и старинные русские потехи, например скатные горы, обыкновенная масленичная потеха. При Петре здесь же в особой палате бывал съезд к славленью, на известные потехи во время Рождественских праздников. Впрочем, к концу XVII ст. Потешный дворец приобрел значение собственно дворца, потому что после смерти царя Федора, при разделении царской семьи на несколько особых партий по родству, этот дворец, удаленный от главного помещения фамилии, возле Терема, послужил весьма приличным отделением для помещения царевен и вдовствующих цариц. С этой целью он был значительно расширен новыми пристройками и великолепно украшен как внутри, так и снаружи. В XVIII ст., когда все другие здания Кремлевского дворца обветшали, только он один служил наиболее удобным жилищем для императриц Анны и Елизаветы во время их приездов к коронации и оставался со значением дворца до конца XVIII ст. В 1806 г. он был отдан для помещения коменданта.
Кстати, сообщим несколько подробностей о башенных часах, которые были совершенно необходимы во дворце из-за многочисленности живших и работавших там должностных лиц, крупных и мелких, обязанных или явиться, или приготовить что ко времени, к назначенному часу. Употребление карманных, или зепных, часов в то время было весьма незначительно, частью по их редкости и дороговизне, потому что русского часового производства почти не существовало и русские мастера карманных часов были такой же редкостью, как и самые часы русского производства; а к тому же и немецкие часы, которые все-таки достать было легче, хоть и задорого, по своему разделению времени не соответствовали русским и, следовательно, были неудобны для употребления. Русские часы делили сутки на часы дневные и на часы ночные, в зависимости от восхода и заката солнца, так что в минуту восхода на русских часах бил первый час дня, а при закате – первый час ночи, поэтому почти каждые две недели количество дневных часов, а также и ночных постепенно изменялось следующим образом, как записано в тогдашних святцах.
Спасские ворота
За редкостью и дороговизной карманных часов, как мы упомянули, в большом употреблении были часы башенные, составлявшие общее достояние жителей каждого города и почти каждого монастыря, потому что и монастыри, особенно удаленные от городов, всегда строили для себя такие же часы.
Старинные часы (или часомеры, как их называли в России в XVI и XVII вв.)
Мы уже знаем, что во дворце московских князей часы были поставлены еще в 1404 г. С распространением города и особенно Большого посада, впоследствии Китай-города, где сосредоточивалась торговля и всякого рода промышленность и где, следовательно, знать время для всякого было необходимостью, потребовалось устроить часы и на пользу всех обывателей. Вероятно, прежде всего такие, собственно городские, часы были поставлены на Спасских, или Фроловских, воротах, на самом видном месте для торговых и промышленных людей. А так как Кремль построен треугольником, то весьма удобно было и с других двух сторон открыть городу показание времени, тем более что в этом очень нуждался и дворец государев, назначавший всему час и время, когда приезжать видеть пресветлые очи государевы, когда собираться в Думу, на выход, на обед, на потеху и т. д. Кроме того, расположенные таким образом башенные часы с большим удобством показывали время и для всех служб и должностей обширного дворца. Действительно, в конце XVI ст. в 1585 г., башенные часы стояли уже на трех воротах Кремля, с трех его сторон: на Фроловских, или Спасских, на Ризположенских, ныне Троицких, и на Водяных, что против Тайника, или Тайницких.
Часы стояли в деревянных шатрах или башнях, специально для этой цели достроенных на воротах. При каждых часах находился особый часовник, а при Ризположенских даже двое, которые наблюдали за исправностью и починками механики. В начале XVII ст. упоминаются часы и на Никольских воротах. В 1624 г. старые боевые часы Спасских ворот были проданы на вес Спасскому Ярославскому монастырю, а вместо них построены новые, в 1625 г., англичанином Христофором Галовеем, который для этих часов тогда же выстроил над воротами вместо деревянного высокий каменный шатер в готическом вкусе, украшающий ворота и до сих пор. При этом русский колокольный литец Кирило Самойлов слил к часам 13 колоколов. Часы, следовательно, были с перечасьем, или с музыкой.
Мы не знаем, какой конструкции была механика этих часов. Указные, или узнатные, круги или колеса, т. е. циферблаты, устраивались только с двух сторон, одно в Кремль, другое в город, и состояли из дубовых связей, разборных на чеках, укрепленных железными обручами. Каждое колесо весило около 25 пудов. Средина колеса покрывалась голубою краскою, лазорью, а по ней раскидывались золотые и серебряные звезды с двумя изображениями Солнца и Луны. Очевидно, что это украшение изображало небо. Вокруг в кайме располагались указные слова, т. е. славянские цифры, медные, густо вызолоченные, всего 24, между ними помещались получасные звезды, посеребренные. Указные слова на Спасских часах были мерою в аршин, а на Троицких – в 10 вершков. Так как в этих часах вместо стрелки оборачивался сам циферблат, или указное колесо, то вверху утверждался неподвижный луч, или звезда с лучом вроде стрелки, притом с изображением Солнца.
Красная площадь
Трое кремлевских башенных часов одинаково принадлежали как царскому дворцу, так и всей Москве. К тому же и поддержка их, поправка и починка, а также содержание часовщиков производились не из Земского или какого-то другого приказа, а из царской казны, из Казенного приказа. Существование этих часов устраняло необходимость строить часы во дворце, потому что, например, часы Троицких ворот стояли возле всех служб дворца: где чаще всего необходимо было знать время и где, следовательно, его всякий сразу же узнавал без особого затруднения. Впрочем, двое часов находились и в зданиях дворца, одни в башне Набережного сада, другие в башне Конюшенного дворца, о чем мы упоминали.
С XVIII ст. старинные русские часы вышли из употребления. Перестройка их на немецкий лад началась тоже со Спасской башни. В 1705 г. по указу Петра Спасские часы переделаны, «против немецкого обыкновении, на 12 часов», для чего еще в 1704 г. он выписал из Голландии боевые часы с курантами за 42 474 рубля. Часы эти были «с танцами, против манира, каковы в Амстердаме». Ставил их в 1705– 1709 гг. часовой мастер Еким Гарнов (Carnault).
Ф. Алексеев. Вид в Кремле у Спасских ворот. 1800-е гг.
Оканчивая краткую историю башенных часов города Кремля, мы должны упомянуть и о набатах, или особых набатных колоколах, которые находились на тех же трех башнях, где помещались и часы, и посредством которых делалась тревожная повестка на случай пожара. Особым указом 6 января 1668 г. определен был даже и способ, как звонить в эти кремлевские набаты: если загорится в Кремле, указано бить во все три набата в оба края, поскору; если загорится в Китай-городе – бить в один Спасский набат (у Спасских ворот) в один край, скоро же. Для Белого города – бить в Спасский в оба края и в набат, что на Троицком мосту (у Троицких ворот), в оба же края потише. Для Земляного города – бить в набат на Тайницкой башне тихим обычаем, причем указывалось вообще: бить развалом с расстановкою.
С наступлением XVIII века Кремлевский дворец был покинут вместе со всей стариной царской жизни.
Петр оставил дворец еще отроком, вскоре после первого бунта стрельцов. Он переселился тогда со своими потехами в Преображенское, которое с того времени сделалось его резиденцией. В Кремль он приезжал редко, большей частью только по необходимости присутствовать при приеме иноземного посла или на царских праздниках и панихидах и при совершении торжественных церковных обрядов, чего неизменно требовало общее мнение века. Впрочем, и эти приезды год от году становились реже. Сначала от старой обрядности Петра отвлекали его потехи, а потом походы из Москвы по корабельному делу и под Азов, а затем путешествие за границу.
А. Васнецов. Москва в конце XVII ст. На рассвете у Воскресенских ворот. 1900 г.
Во время своих приездов во дворец Петр останавливался обычно в старых хоромах своей матери, построенных при царе Федоре, на внутреннем дворе. Там, в домовой церкви Петра и Павла, он слушал и церковные службы во время празднеств и очень редко делал обычные выходы по соборам.
Точным исполнителем старинных обрядов оставался до своей кончины богомольный брат Петра, царь Иван Алексеевич, живший постоянно в Кремле вместе с царицами и царевнами, которых тогдашние события оставляли еще в покое доживать свой век.
Шведская война, начавшаяся с первых лет XVIII ст., окончательно выселила Петра не только из дворца, но и из самой Москвы. С этого времени дворец был совсем покинут, так что церемониальные выезды царя в Москву, совершаемые в ознаменование славных баталий, направлялись уже не в Кремль, в Спасские ворота, как бы следовало ожидать, а мимо, в новую резиденцию, в село Преображенское, или в Преображенск, как иногда называли эту столицу преобразований.
Немецкая слобода в Москве в начале XVIII в.
Там всегда происходило и триумфование, т. е. победные пиры и увеселения. Старый же дворец, построенный еще отцом Петра, находился на этой стороне Яузы, недалеко от моста, подле Сокольничьей рощи, там именно, где и теперь еще остается колодец, бывший некогда дворцовым Здесь же, на небольшом островке Яузы, стояла знаменитая потешная крепостца Презбурх, иначе Прешпур, первый городок, взятый малолетним Петром с бою. Впоследствии из Преображенска Петр переселился в Немецкую слободу, в Слободской дом, выстроенный сначала для Лефорта, а потом сделавшийся Лефортовским дворцом, напротив которого, на той стороне Яузы, на высоком берегу, стоял дом Головина, послуживший основанием другому дворцу Головинскому (ныне 1-й Кадетский корпус). Эти два дворца в течение всего XVIII ст. составляли местопребывание Императорского двора во время «высочайших присутствий» в Москве.
В Кремлевском дворце, в разных его хозяйственных отделах, великий преобразователь разместил некоторые из своих новоучрежденных коллегий. Так, в палатах возле Предтеченской церкви, у Боровицких ворот, помещена была Ратуша, или Земскя канцелярия, и Главный Магистрат; в длинном корпусе Кормового и Хлебенного дворцов – Камер-коллегия, Соляная контора, Военная коллегия, Мундирная канцелярия, Походная канцелярия. Конюшенный дворец отдан был под склады сукон и мундира, амуниции от Мундирной канцелярии и т. д., всего эти разные ведомства заняли 59 палат. Бывшие приемные палаты и жилые здания дворца оставались незанятыми и мало-помалу ветшали и разрушались. Время от времени в них происходили совсем иные, до тех пор невозможные торжества и обряды. В Грановитой палате, расписанной «бытейским» письмом, вместо прежних торжественных посольских приемов теперь, как в весьма удобном пустом помещении, устраивались комедии и диолегии. В 1702 г, по случаю свадьбы шута Филата (Ивана) Шанского, в палате была устроена «Диолегия»; а в 1704 г., по случаю свадьбы другого шута, Ивана Кокошкина, была устроена «Комедия» на счет Монастырского приказа, для чего с Казенного двора было отпущено (в январе) 150 арш. тафты василькового цвета. Устраивал комедию префект Латинских школ и учитель философии иеромонах Иосиф. Вероятно, при устройстве этих комедий была забелена известью уже ветхая стенопись палаты. Наконец, преобразователь обратил внимание на возраставшее запустение дворца и в феврале 1713 г. повелел
В мае 1722 г. последовал новый указ государя уже из Военной коллегии, по которому
Кровли на всех приемных палатах были уже простые тесовые, отчасти гонтовые или драничные, и те все погнили и обвалились. Покои Теремного дворца стояли без дверей, без оконниц, без полов. Все оставалось как после пожара 1701 г.: деревянное сгорело, а каменное, например, резьба, золоченье, стенопись,– было попорчено огнем и частично обвалилось. Повсюду палаты стояли без дверей и оконниц, без полов и без всякого внутреннего наряда, в иных местах с обвалившимися сводами, в иных отделениях совсем не покрытые никакою кровлею, как стояли, например, государевы покои, находившиеся возле Куретных ворот и Светлицы. Очень немногие помещения были восстановлены для жилья служителям или для сохранения каких-либо казенных вещей и припасов. Весь дворец требовал бесчисленных переделок и исправлений. Расход на это дело по смете выведен был в 52 899 рублей. Такую сумму невозможно было достать в то время. Везде деньги были нужны на прямые и неотложные государственные нужды, а здесь требовался немалый расход на возобновление теперь никому не надобной обширной ветхости, которая была уже давно осуждена на уничтожение новым порядком русской жизни.
В 1681 г. этот сад вместе со Столовою избой был разобран и на том месте была выровнена площадь. Все садовое строение тогда было перенесено на набережное место за Ответную палату, где в тот год с апреля и был разведен новый Набережный сад, известный под именем Нижнего.
В 1685 г. упоминается о саде, что на верхних хоромах на Потешном дворе, который покрыт был тогда сетями, вероятно, для защиты деревьев от птиц.
Подле хором царицы Натальи Кирилловны и малолетнего царя Петра Алексеевича, как обозначено выше, находился также Комнатный сад. В 1682 г., в апреле, этот сад зашивали лубьем (досками) со стороны каменных портомойных палат до Потешной площадки, с которой в сад была сделана тогда же лестница. Эта Потешная площадка была устроена у комнат маленького Петра. На ней будущий преобразователь потешался воинскими играми с малыми ребятками, которые набраны были ему в товарищи. Здесь стоял потешный шатер и потешная изба, представлявшие, может быть, воинский стан; здесь же помещался потешный чулан, обнесенный балясами. Кроме этих построек, на площадке находился рундук с колодами, на которых ставили рогатки и стояли деревянные пушки на станках, или лафетах, полковых и волоковых, расписанных, как и самые пушки, красками и убранных оловянными каймами, клеймами, орлами и другою подобной оправой. Ядра, которыми стреляли из пушек, были обтянуты кожей.
В 1685 г. этот сад перестроен. Он назывался Новым Верховым каменным садом и помещался на каменных сводах. На покрытие площади для сада вышло около 640 пудов свинца, из которого водовзводного дела мастер Галактион Никитин лил доски, покрывал ими своды и прочно их запаивал. В апреле в это свинцовое вместилище наносили хорошо просеянной земли, глубиною на аршин с четвертью, для рассадки растений; сделали гряды и ящики для цветов; огородили весь сад решеткою с балясами и с прорезною дверью и расписали ее черленью (красною краскою). В 1687 г. сюда была проведена вода по свинцовым трубам и водовзводным ларям и устроен прудок. В это время в саду росли уже царьградский орех, грецкие орехи и кусты сереборинников114. К зиме их закрывали рядными рогожами и войлоками; орехи сидели в отрубах, или грунтах. Позже этот Красный Верхний сад принадлежал царевичу Алексею Петровичу, который жил здесь же, в отцовских хоромах.
Вообще, все верховые сады были разбиты на несколько цветников и гряд, между которыми шли дорожки для прогулок, обложенные не дерном, а досками, так что цветники и гряды находились, собственно, в ящиках. Кроме того, дорожки между кустами отделялись столбиками, в которые утверждены были грядки, то есть жерди, раскрашенные, вместе со столбиками, разными красками. Черная земля во все сады привозилась из замоскворецких Берсеневских садов и даже с мостов, то есть с деревянных бревенчатых мостовых тогдашних московских улиц, которые вообще изобиловали грязью и доставляли отличный чернозем. Из цветов здесь росли пионы махроватые и семенные, коруны, тюльпаны, лилии белые и желтые, нарчица белая, розы алые, цветы венцы, мымрис, орлик, гвоздика душистая и репейчатая, филорожи, касатис, калуфер, девичья красота, рута, фиалки лазоревые и желтые, пижма, иссоп и разные другие, которые росли не только в кремлевских, но и в загородных царских садах.В летнее время во всех верховых садах висели клетки с канарейками, рокетками, соловьями и даже попугаями. Но любимая нашими предками и преимущественно садовая птица была пелепелка (перепелка). В 1867 г., при царе Алексее Михайловиче, в комнатном саду висело несколько клеток с пелепелками; сетки у этих клеток были шелковые. Такие же пелепелочные клетки висели и в Набережных садах.
Набережные сады были устроены наверху особых каменных двухэтажных зданий, стоявших на самом откосе Кремлевской береговой горы и опускавшихся своими фасадами на уровень Кремлевского Подола. Местность была очень привлекательная по широте обзора и красоте видов на всю Замоскворецкую сторону Москвы.
Нижний Набережный сад был устроен из старого сада в 1681 г. Каменное здание, над которым стали разводить этот сад, тогда же было укреплено со стороны Тайницких ворот каменным быком (контрфорсом). Сам сад был огорожен с Набережной стороны каменной стеной с окошками, а с внутренней стороны – решеткой. В окна также были вставлены решетины. На углу от Тайницких ворот была построена круглая башня и возле нее четыре палаты. В саду был устроен пруд и водовзводный чердак (род беседки). Для цветников сделаны творила115, столбики, репья, причелины.
В одно время с Нижним садом устраивался и украшался и Верхний сад. В 1681 г. в нем устроен был пруд, длиною около 5, шириною около 4 саженей, глубиною в 2 аршина, для чего все место для пруда, как равно и под садом, было выложено свинцовыми досками. Вода в пруд была проведена при помощи свинцовых же труб из Водовзводной кремлевской башни, для чего в саду был построен водовзводный чердак. О местоположении этого пруда и устройстве Верхнего сада мы упоминали выше.
Этот пруд особенно достопамятен потому, что он был, кажется, самым первоначальным поприщем потешного мореходства для малолетнего царя Петра, который плавал здесь в лодках и комягах116, в потешных карбасах117 и шняках118, В июне 1682 г. плотники делали на этот пруд лодки и тесали тес на изготовление карбаса, а в 1683 г. сюда же сделаны были два потешные карбаса и потешная шняка с чердаками, или беседками, узорочно украшенные резьбою и расписанные красками. В 1684 г. эти потешные суда были починены и вновь куплены у торговых людей. В последующие годы те же потешные карбасы, шняки, суды и стружки появились уже в Преображенском на Яузе и в Измайлове на тамошних прудах.
Потешный дворец со двора
В последующие годы Набережные сады всегда поддерживались в должном порядке, заботливо обстраивались и обновлялись. В 1687 г. возобновлена и приведена в лучшее устройство Водовзводная часть садоводства, для чего у Верхнего сада была выстроена особая водовзводная башня, передававшая воду в сады из Кремлевской башни. Верх ее был украшен часами, а в средине помещалась машина. В 1691 г. оба сада обнесены новыми решетками на столбах с дугами и балясами. Быть может, в эти же годы в садах были построены и Оранжерейные палаты, по шести в каждом саду, которые существовали до пожара 1737 г. Они отапливались муравлеными изразцовыми печами и в летнее время от птиц защищались медными сетками.
Что касается растений, которыми были насажены оба Набережные сада, то должно заметить вообще, что старинные наши сады по преимуществу были плодовые, а потому и в Набережных садах, кроме цветов и трав, также большей частью полезных для снеди или лекарственных, собственно аптекарских, росли только плодовые деревья и кусты. В 1682 г. здесь рос виноград и посеяны были арбузы.
В заключение этого обозрения верховых садов должно упомянуть, что цари вообще любили садоводство, которое занимало самое видное место в их домашнем хозяйстве. Все садовое слетье119 верховых и Аптекарских садов подавалось для государева обихода в кушанье. Из всех остальных садов, московских и городовых, часть поступала также на обиход государя, а остальное продавалось.
Церковь Спас-на-Бору
При обозрении верховых садов мы упоминали о прудах, которые наполнялись водою посредством водовзводной машины, устроенной еще при царе Михаиле Федоровиче, в 1633 г. англич. Галовеем в Наугольной Кремлевской башне, от Боровицких ворот, называвшейся прежде Свибловой, а с того времени получившей название Водовзводной. В нижнем этаже этой башни находился белокаменный колодец с трубою, проведенной из Москвы-реки, из которого вода поднималась лошадьми в верхний колодец, выложенный свинцом. Отсюда уже вода проходила свинцовыми трубами в водовзводную палатку, стоявшую подле Старого Денежного двора, у Верхнего Набережного сада. Из палатки вода шла, также свинцовыми трубами, лежавшими в земле, по разным направлениям, в верховые сады, на Сытный, Кормовой, Хлебенный, Конюшенный и Потешный дворцы, на поварни и в разные приспешные палаты, в которых находились особые водоемы, водовзводные лари, выложенные также свинцом и опаянные английским оловом. Водовзводная машина, по свидетельству иностранцев, стоила несколько бочонков золота. Все водовзводное дело с починкою свинцовых труб и разных снастей отдавалось на подряд за 200 рублей на год. С 1683 г. подрядчиком был водовзводного дела работник Галактион Никитин.
Дополним сведения о Конюшенном и Потешном дворцах.
От Боровицких ворот, возле Кремлевской стены, в гору, как было упомянуто, тянулось здание дворца Конюшенного, или Аргамачьих конюшен, в которых стояли государева седла аргамаки120, жеребцы, лошади, мерины, иноходцы. Здесь же была и санниковая конюшня, на которой стояли санники, каретные и колымажные возники, т. е. упряжные лошади, ходившие в санях и колымагах. Число лошадей на этой царской конюшне достигало 150. Летом большую часть их отводили в Остожье, или на государев Остоженный двор, находившийся недалеко от Зачатейского монастыря, в Москве. От него осталось теперь только одно название улицы Остоженки. Отсюда лошадей выгоняли каждый день на обширные в то время москворецкие луга, под Новодевичьим монастырем, где они и паслись под надзором стадных конюхов. Ворота Конюшенного дворца находились прямо напротив Красных, или Колымажных, ворот царского дворца. Они были украшены высокой башней, в которой находились часы. Сами Колымажные ворота названы так потому, что возле них находились сараи с царскими колымагами и разными другими экипажами.
Возле Конюшенного дворца стоял Потешный дворец, бывший двор царского тестя И. Д. Милославского. При нем была церковь Похвалы Богородицы с приделами, мерою и с алтарями. Кроме «комидейных действ», которые здесь были даны в первый раз, о чем мы упоминали, на Потешном дворе устраивались также и старинные русские потехи, например скатные горы, обыкновенная масленичная потеха. При Петре здесь же в особой палате бывал съезд к славленью, на известные потехи во время Рождественских праздников. Впрочем, к концу XVII ст. Потешный дворец приобрел значение собственно дворца, потому что после смерти царя Федора, при разделении царской семьи на несколько особых партий по родству, этот дворец, удаленный от главного помещения фамилии, возле Терема, послужил весьма приличным отделением для помещения царевен и вдовствующих цариц. С этой целью он был значительно расширен новыми пристройками и великолепно украшен как внутри, так и снаружи. В XVIII ст., когда все другие здания Кремлевского дворца обветшали, только он один служил наиболее удобным жилищем для императриц Анны и Елизаветы во время их приездов к коронации и оставался со значением дворца до конца XVIII ст. В 1806 г. он был отдан для помещения коменданта.
Кстати, сообщим несколько подробностей о башенных часах, которые были совершенно необходимы во дворце из-за многочисленности живших и работавших там должностных лиц, крупных и мелких, обязанных или явиться, или приготовить что ко времени, к назначенному часу. Употребление карманных, или зепных, часов в то время было весьма незначительно, частью по их редкости и дороговизне, потому что русского часового производства почти не существовало и русские мастера карманных часов были такой же редкостью, как и самые часы русского производства; а к тому же и немецкие часы, которые все-таки достать было легче, хоть и задорого, по своему разделению времени не соответствовали русским и, следовательно, были неудобны для употребления. Русские часы делили сутки на часы дневные и на часы ночные, в зависимости от восхода и заката солнца, так что в минуту восхода на русских часах бил первый час дня, а при закате – первый час ночи, поэтому почти каждые две недели количество дневных часов, а также и ночных постепенно изменялось следующим образом, как записано в тогдашних святцах.
В начале сентября, с которого начинался тогдашний новый год, именно с 8 числа, било 12 часов дня и 12 часов ночи; с 24 сентября 11 ч. дня и 13 ч. ночи; с 10 октября 10 ч. дня и 14 ч. ночи; с 26 октября 9 ч. дня и 15 ч. ночи; с 11 ноября 8 ч. дня и 16 ч. ночи; с 27 ноября 7 ч. дня и 17 ч. ночи. В декабре (12 числа) был возврат Солнцу на лето, и потому часы оставались те же. Затем с 1 января било 8 часов дня и 16 ночи; с 17 января 9 ч. дня и 15 ч. ночи; со 2 февраля 10 ч. дня и 14 ч. ночи; с 18 февраля 11 ч. дня и 13 ч. ночи; с 6 марта 12 ч. дня и 12 ч. ночи; с 22 марта 13 ч. дня и 11 ч. ночи; с 7 апреля 14 ч. дня и 10 ч. ночи; с 23 апреля 15 ч. дня и 9 ч. ночи; с 9 мая 16 ч. дня и 8 ч. ночи; с 25 мая 17 ч. дня и 7 ч. ночи. В июне, 12 числа, возврат солнцу на зиму – часы оставались те же, что и с 25 мая. С 6 июля било 16 ч. дня и 8 ч. ночи; с 22 июля 15 ч. дня и 9 ч. ночи; с 7 августа 14 ч. дня и 10 ч. ночи; с 23 августа 13 ч. дня и 11 ч. ночи.По такому разделению суток и устраивались наши старинные часы именно в Московской стороне, потому что существовала, например, разница между часами московскими и новгородскими, как замечено и летописцем. Так, в 1551 г., 9 мая, ночью случился пожар в Новгородском Юрьеве монастыре: летописец замечает, что загорелось «в третий час нощи по московским часам, а по новгородским часам – на шестом часе на нощном». Новгородские часы, по этому свидетельству, по-видимому, делили сутки пополам, на две равные части, по 12 часов в каждой, считая первый час также с восхождения Солнца.
Спасские ворота
За редкостью и дороговизной карманных часов, как мы упомянули, в большом употреблении были часы башенные, составлявшие общее достояние жителей каждого города и почти каждого монастыря, потому что и монастыри, особенно удаленные от городов, всегда строили для себя такие же часы.
Старинные часы (или часомеры, как их называли в России в XVI и XVII вв.)
Мы уже знаем, что во дворце московских князей часы были поставлены еще в 1404 г. С распространением города и особенно Большого посада, впоследствии Китай-города, где сосредоточивалась торговля и всякого рода промышленность и где, следовательно, знать время для всякого было необходимостью, потребовалось устроить часы и на пользу всех обывателей. Вероятно, прежде всего такие, собственно городские, часы были поставлены на Спасских, или Фроловских, воротах, на самом видном месте для торговых и промышленных людей. А так как Кремль построен треугольником, то весьма удобно было и с других двух сторон открыть городу показание времени, тем более что в этом очень нуждался и дворец государев, назначавший всему час и время, когда приезжать видеть пресветлые очи государевы, когда собираться в Думу, на выход, на обед, на потеху и т. д. Кроме того, расположенные таким образом башенные часы с большим удобством показывали время и для всех служб и должностей обширного дворца. Действительно, в конце XVI ст. в 1585 г., башенные часы стояли уже на трех воротах Кремля, с трех его сторон: на Фроловских, или Спасских, на Ризположенских, ныне Троицких, и на Водяных, что против Тайника, или Тайницких.
Часы стояли в деревянных шатрах или башнях, специально для этой цели достроенных на воротах. При каждых часах находился особый часовник, а при Ризположенских даже двое, которые наблюдали за исправностью и починками механики. В начале XVII ст. упоминаются часы и на Никольских воротах. В 1624 г. старые боевые часы Спасских ворот были проданы на вес Спасскому Ярославскому монастырю, а вместо них построены новые, в 1625 г., англичанином Христофором Галовеем, который для этих часов тогда же выстроил над воротами вместо деревянного высокий каменный шатер в готическом вкусе, украшающий ворота и до сих пор. При этом русский колокольный литец Кирило Самойлов слил к часам 13 колоколов. Часы, следовательно, были с перечасьем, или с музыкой.
Мы не знаем, какой конструкции была механика этих часов. Указные, или узнатные, круги или колеса, т. е. циферблаты, устраивались только с двух сторон, одно в Кремль, другое в город, и состояли из дубовых связей, разборных на чеках, укрепленных железными обручами. Каждое колесо весило около 25 пудов. Средина колеса покрывалась голубою краскою, лазорью, а по ней раскидывались золотые и серебряные звезды с двумя изображениями Солнца и Луны. Очевидно, что это украшение изображало небо. Вокруг в кайме располагались указные слова, т. е. славянские цифры, медные, густо вызолоченные, всего 24, между ними помещались получасные звезды, посеребренные. Указные слова на Спасских часах были мерою в аршин, а на Троицких – в 10 вершков. Так как в этих часах вместо стрелки оборачивался сам циферблат, или указное колесо, то вверху утверждался неподвижный луч, или звезда с лучом вроде стрелки, притом с изображением Солнца.
Красная площадь
Трое кремлевских башенных часов одинаково принадлежали как царскому дворцу, так и всей Москве. К тому же и поддержка их, поправка и починка, а также содержание часовщиков производились не из Земского или какого-то другого приказа, а из царской казны, из Казенного приказа. Существование этих часов устраняло необходимость строить часы во дворце, потому что, например, часы Троицких ворот стояли возле всех служб дворца: где чаще всего необходимо было знать время и где, следовательно, его всякий сразу же узнавал без особого затруднения. Впрочем, двое часов находились и в зданиях дворца, одни в башне Набережного сада, другие в башне Конюшенного дворца, о чем мы упоминали.
С XVIII ст. старинные русские часы вышли из употребления. Перестройка их на немецкий лад началась тоже со Спасской башни. В 1705 г. по указу Петра Спасские часы переделаны, «против немецкого обыкновении, на 12 часов», для чего еще в 1704 г. он выписал из Голландии боевые часы с курантами за 42 474 рубля. Часы эти были «с танцами, против манира, каковы в Амстердаме». Ставил их в 1705– 1709 гг. часовой мастер Еким Гарнов (Carnault).
Ф. Алексеев. Вид в Кремле у Спасских ворот. 1800-е гг.
Оканчивая краткую историю башенных часов города Кремля, мы должны упомянуть и о набатах, или особых набатных колоколах, которые находились на тех же трех башнях, где помещались и часы, и посредством которых делалась тревожная повестка на случай пожара. Особым указом 6 января 1668 г. определен был даже и способ, как звонить в эти кремлевские набаты: если загорится в Кремле, указано бить во все три набата в оба края, поскору; если загорится в Китай-городе – бить в один Спасский набат (у Спасских ворот) в один край, скоро же. Для Белого города – бить в Спасский в оба края и в набат, что на Троицком мосту (у Троицких ворот), в оба же края потише. Для Земляного города – бить в набат на Тайницкой башне тихим обычаем, причем указывалось вообще: бить развалом с расстановкою.
С наступлением XVIII века Кремлевский дворец был покинут вместе со всей стариной царской жизни.
Петр оставил дворец еще отроком, вскоре после первого бунта стрельцов. Он переселился тогда со своими потехами в Преображенское, которое с того времени сделалось его резиденцией. В Кремль он приезжал редко, большей частью только по необходимости присутствовать при приеме иноземного посла или на царских праздниках и панихидах и при совершении торжественных церковных обрядов, чего неизменно требовало общее мнение века. Впрочем, и эти приезды год от году становились реже. Сначала от старой обрядности Петра отвлекали его потехи, а потом походы из Москвы по корабельному делу и под Азов, а затем путешествие за границу.
А. Васнецов. Москва в конце XVII ст. На рассвете у Воскресенских ворот. 1900 г.
Во время своих приездов во дворец Петр останавливался обычно в старых хоромах своей матери, построенных при царе Федоре, на внутреннем дворе. Там, в домовой церкви Петра и Павла, он слушал и церковные службы во время празднеств и очень редко делал обычные выходы по соборам.
Точным исполнителем старинных обрядов оставался до своей кончины богомольный брат Петра, царь Иван Алексеевич, живший постоянно в Кремле вместе с царицами и царевнами, которых тогдашние события оставляли еще в покое доживать свой век.
Шведская война, начавшаяся с первых лет XVIII ст., окончательно выселила Петра не только из дворца, но и из самой Москвы. С этого времени дворец был совсем покинут, так что церемониальные выезды царя в Москву, совершаемые в ознаменование славных баталий, направлялись уже не в Кремль, в Спасские ворота, как бы следовало ожидать, а мимо, в новую резиденцию, в село Преображенское, или в Преображенск, как иногда называли эту столицу преобразований.
Немецкая слобода в Москве в начале XVIII в.
Там всегда происходило и триумфование, т. е. победные пиры и увеселения. Старый же дворец, построенный еще отцом Петра, находился на этой стороне Яузы, недалеко от моста, подле Сокольничьей рощи, там именно, где и теперь еще остается колодец, бывший некогда дворцовым Здесь же, на небольшом островке Яузы, стояла знаменитая потешная крепостца Презбурх, иначе Прешпур, первый городок, взятый малолетним Петром с бою. Впоследствии из Преображенска Петр переселился в Немецкую слободу, в Слободской дом, выстроенный сначала для Лефорта, а потом сделавшийся Лефортовским дворцом, напротив которого, на той стороне Яузы, на высоком берегу, стоял дом Головина, послуживший основанием другому дворцу Головинскому (ныне 1-й Кадетский корпус). Эти два дворца в течение всего XVIII ст. составляли местопребывание Императорского двора во время «высочайших присутствий» в Москве.
В Кремлевском дворце, в разных его хозяйственных отделах, великий преобразователь разместил некоторые из своих новоучрежденных коллегий. Так, в палатах возле Предтеченской церкви, у Боровицких ворот, помещена была Ратуша, или Земскя канцелярия, и Главный Магистрат; в длинном корпусе Кормового и Хлебенного дворцов – Камер-коллегия, Соляная контора, Военная коллегия, Мундирная канцелярия, Походная канцелярия. Конюшенный дворец отдан был под склады сукон и мундира, амуниции от Мундирной канцелярии и т. д., всего эти разные ведомства заняли 59 палат. Бывшие приемные палаты и жилые здания дворца оставались незанятыми и мало-помалу ветшали и разрушались. Время от времени в них происходили совсем иные, до тех пор невозможные торжества и обряды. В Грановитой палате, расписанной «бытейским» письмом, вместо прежних торжественных посольских приемов теперь, как в весьма удобном пустом помещении, устраивались комедии и диолегии. В 1702 г, по случаю свадьбы шута Филата (Ивана) Шанского, в палате была устроена «Диолегия»; а в 1704 г., по случаю свадьбы другого шута, Ивана Кокошкина, была устроена «Комедия» на счет Монастырского приказа, для чего с Казенного двора было отпущено (в январе) 150 арш. тафты василькового цвета. Устраивал комедию префект Латинских школ и учитель философии иеромонах Иосиф. Вероятно, при устройстве этих комедий была забелена известью уже ветхая стенопись палаты. Наконец, преобразователь обратил внимание на возраставшее запустение дворца и в феврале 1713 г. повелел
«на его Государеве Даворе церковное и дворовое и хоромное каменное строение и площади и под ними своды и стены и столпы и где что худо и довелось починить или, разобрав, сделать вновь,– осмотреть и описать архитектору Григорью Устинову с подмастерьями шменных дел».Осмотр обнаружил, что во многих зданиях, в разных палатах, особенно в погребах и ледниках, а также под переходами и площадками стены и своды и столпы после бывшего пожара местами осыпались или обвалились, в иных местах показались расселины. Все это, однако, требовало только мелочной починки, на которую по смете и было назначено 6618 руб.
В мае 1722 г. последовал новый указ государя уже из Военной коллегии, по которому
«велено в Москве в Кремле-городе Его Величества Дом, тако ж и Конюшенный Двор, осмотря, описать имянно: вначале св. церкви, потом жилые и пустые покои и сколько в том числе жилых и пустых, и сколько целых и пустых полат и погребов, и что обветшалых, и какой починки требуют, – и ту опись подать в Государственную Военную Коллегию».На этот раз осмотр производил строитель Цейхгауза (Арсенала) архитектор Христофор Кондрат с поручиком Иваном Аничковым. Они работали почти целый год и представили опись в декабре того же 1722 г. Опись в подробности засвидетельствовала давнишнее и полнейшее запустение и обветшание всех дворцовых зданий.
Кровли на всех приемных палатах были уже простые тесовые, отчасти гонтовые или драничные, и те все погнили и обвалились. Покои Теремного дворца стояли без дверей, без оконниц, без полов. Все оставалось как после пожара 1701 г.: деревянное сгорело, а каменное, например, резьба, золоченье, стенопись,– было попорчено огнем и частично обвалилось. Повсюду палаты стояли без дверей и оконниц, без полов и без всякого внутреннего наряда, в иных местах с обвалившимися сводами, в иных отделениях совсем не покрытые никакою кровлею, как стояли, например, государевы покои, находившиеся возле Куретных ворот и Светлицы. Очень немногие помещения были восстановлены для жилья служителям или для сохранения каких-либо казенных вещей и припасов. Весь дворец требовал бесчисленных переделок и исправлений. Расход на это дело по смете выведен был в 52 899 рублей. Такую сумму невозможно было достать в то время. Везде деньги были нужны на прямые и неотложные государственные нужды, а здесь требовался немалый расход на возобновление теперь никому не надобной обширной ветхости, которая была уже давно осуждена на уничтожение новым порядком русской жизни.