Страница:
– Надо подумать. Он мертв уже слишком давно. Смогут ли новые зубы стать ему родными? А вообще, разве у призраков бывают вставные челюсти?
Да, решить было непросто.
– Алекс бы знал, – промолвила мисс Спинкс, и призраки вздохнули. Боль расставания не желала утихать.
«Проклятие вампира» не сходило с экрана пять дней. Затем стряслась беда. Вышел новый фильм!
Призраки уютно висели на любимом месте перед проекционным окошком. Поднялся занавес – и вдруг вместо прелестного, жутковатого церковного двора с разверстой могилой, окутанной туманом, перед ними возник незнакомый сад и яблони в цвету. Появилось название «Время цветения».
На экране показалась девица в крестьянском платье. Она доила корову и напевала «тра-ля-ля». Из-за дерева высунулся парень в кожаных штанах, сказал, что уезжает в Вену, чтобы стать великим композитором, и тоже запел!
Ужасное действо разворачивалось на глазах обескураженных призраков. Ни вскрика, ни драки, ни капли крови! Никто не топился в полноводной реке посреди Вены, не падал с церковных лестниц, не умирал от кинжала недруга в темной аллее. Вместо этого актеры пели, а иногда для разнообразия целовались.
– Флосси еще рано такое смотреть, – разволновалась мисс Спинкс.
Но она зря переживала. Флосси взглянула на корову, на крестьянскую девицу и заснула от скуки прямо в воздухе, не выпуская кость изо рта.
Каждый день призраки отправлялись посмотреть, как движется строительство. Обычно они дожидались темноты, чтобы не заботиться о невидимости, но «Время цветения» нагнало на них такую тоску, что они поспешили на пустырь спозаранку.
Чудесное зрелище предстало перед их глазами! Фырчали грузовики, бульдозеры грызли землю, на лесах стучали молотки, рабочие копали рвы у темниц. Даже яма для колодца была почти готова!
– Милый, милый дом, все будет как прежде! – воскликнула гувернантка. Ее захлестнула волна радости.
Тем вечером, укладываясь между двенадцатым и тринадцатым рядом, Флосси подняла головку и сонно сказала:
– Флосси видела тетеньку с надувной грудью.
Мисс Спинкс вновь огорчилась. Она переглянулась с Кроком, который прилетел рассказать полтергейсту сказку на ночь. Маленьким девочкам не к лицу говорить неприличные вещи и смотреть на дамские груди.
– Флосси, чтобы я больше этого не слышала. И запомни же наконец: неправильно говорить «Флосси», надо говорить «я».
– Флосси… Я видела ее, правда-правда. У нее надувная грудь и волосатые ноги, как у дяди Крока. И она катила тачку.
– Дорогая, ты обозналась. То была дама на корабле.
– То было там, а теперь она тут, и…
– Ни слова больше, дитя! – прогремел Крок.
У викингов дети не засматривались на женские прелести, и Крок огорчился не меньше мисс Спинкс.
Флосси побагровела от раздражения. Она швырнула кость по рядам и что было сил затопала ногами.
– Флосси видела, видела, видела! – закричала девочка и дала волю своей потусторонней силе.
Флосси держала себя в руках с тех пор, как они покинули Карру. Разве что покружила в воздухе оленьи рога, украшение Данлун-холла, и поиграла со шляпами пассажиров «Королевы Анны». Но тут ее будто прорвало! Подносы для мороженого, сложенные стопкой в углу, взлетели к потолку и посыпались на пол прохода. Занавес забился, будто налетел могучий вихрь, и поднялся. С грохотом обрушился тяжелый подсвечник, а двери рывком распахнулись настежь.
С дверьми Флосси обращалась особенно умело. Ни одна задвижка, ни один засов или замок не мог устоять перед ее напором. Распахнулись накрепко запертые двери в коридоры, будку механика, фойе и гардероб. Отворилась даже древняя железная дверь за сценой… дверь, которой никто не пользовался, о которой давным-давно позабыли.
Заряд гнева исчерпал себя. Флосси зевнула, и вскоре все призраки погрузились в сон.
А в темный предрассветный час через старинную железную дверь наружу выбралась… Рука…
Рука жила сама по себе. Рука была отрублена по запястье сто лет назад, когда ее хозяина предательски убили. С тех пор Рука жила одна в лабиринте тоннелей и пещер глубоко под кинотеатром «Королевский». Она была сильной и мужественной, но застенчивой. Теперь она, поборов стеснение, нащупывала путь меж рядов зала, то на кончиках пальцев, то изгибаясь, как землемерка. От Руки лился мягкий голубоватый свет, сиял сквозь окровавленные ногти и мерцал на раздробленных костях и рваных сухожилиях.
Рука еще никогда не выбиралась в зал. Она не выглядывала за дверь, которую Флосси распахнула одним усилием воли, но чувствовала, что поблизости находятся такие же, как она, те, кто сможет понять, как тяжело жить одной, искалеченной, в глубоких подземельях. Рука решила, что должна оставить им гостеприимное послание.
Рука не могла говорить: у нее не было рта, но писать она умела. На чем писать, не вызывало сомнений: всю стену закрывал большой белый холст. Однако чем написать? Рука не захватила ни карандаша, ни фломастера. Она побродила между рядами, задумчиво покачивая большим пальцем. И вдруг подпрыгнула. На полу лежал золотистый тюбик длиной с ее мизинец. (За годы, проведенные в темноте пещер, Рука научилась не только светиться, но и думать без головы, и разбирать очертания предметов без глаз.)
В тюбике оставалось порядочно губной помады сочно-красного цвета, цвета крови. Дрожа от радости, Рука сняла колпачок и вскарабкалась на холст экрана.
Она притихла, думая, как бы лучше составить послание, чтобы оно было коротким и гостеприимным, а главное – шло от души.
Рука написала:
Теперь надпись выглядела так:
Люди и не догадывались, что под кинотеатром «Королевский» змеились пещеры и закоулки, недоступные глазу.
Глава 13
Глава 14
Глава 15
Да, решить было непросто.
– Алекс бы знал, – промолвила мисс Спинкс, и призраки вздохнули. Боль расставания не желала утихать.
«Проклятие вампира» не сходило с экрана пять дней. Затем стряслась беда. Вышел новый фильм!
Призраки уютно висели на любимом месте перед проекционным окошком. Поднялся занавес – и вдруг вместо прелестного, жутковатого церковного двора с разверстой могилой, окутанной туманом, перед ними возник незнакомый сад и яблони в цвету. Появилось название «Время цветения».
На экране показалась девица в крестьянском платье. Она доила корову и напевала «тра-ля-ля». Из-за дерева высунулся парень в кожаных штанах, сказал, что уезжает в Вену, чтобы стать великим композитором, и тоже запел!
Ужасное действо разворачивалось на глазах обескураженных призраков. Ни вскрика, ни драки, ни капли крови! Никто не топился в полноводной реке посреди Вены, не падал с церковных лестниц, не умирал от кинжала недруга в темной аллее. Вместо этого актеры пели, а иногда для разнообразия целовались.
– Флосси еще рано такое смотреть, – разволновалась мисс Спинкс.
Но она зря переживала. Флосси взглянула на корову, на крестьянскую девицу и заснула от скуки прямо в воздухе, не выпуская кость изо рта.
Каждый день призраки отправлялись посмотреть, как движется строительство. Обычно они дожидались темноты, чтобы не заботиться о невидимости, но «Время цветения» нагнало на них такую тоску, что они поспешили на пустырь спозаранку.
Чудесное зрелище предстало перед их глазами! Фырчали грузовики, бульдозеры грызли землю, на лесах стучали молотки, рабочие копали рвы у темниц. Даже яма для колодца была почти готова!
– Милый, милый дом, все будет как прежде! – воскликнула гувернантка. Ее захлестнула волна радости.
Тем вечером, укладываясь между двенадцатым и тринадцатым рядом, Флосси подняла головку и сонно сказала:
– Флосси видела тетеньку с надувной грудью.
Мисс Спинкс вновь огорчилась. Она переглянулась с Кроком, который прилетел рассказать полтергейсту сказку на ночь. Маленьким девочкам не к лицу говорить неприличные вещи и смотреть на дамские груди.
– Флосси, чтобы я больше этого не слышала. И запомни же наконец: неправильно говорить «Флосси», надо говорить «я».
– Флосси… Я видела ее, правда-правда. У нее надувная грудь и волосатые ноги, как у дяди Крока. И она катила тачку.
– Дорогая, ты обозналась. То была дама на корабле.
– То было там, а теперь она тут, и…
– Ни слова больше, дитя! – прогремел Крок.
У викингов дети не засматривались на женские прелести, и Крок огорчился не меньше мисс Спинкс.
Флосси побагровела от раздражения. Она швырнула кость по рядам и что было сил затопала ногами.
– Флосси видела, видела, видела! – закричала девочка и дала волю своей потусторонней силе.
Флосси держала себя в руках с тех пор, как они покинули Карру. Разве что покружила в воздухе оленьи рога, украшение Данлун-холла, и поиграла со шляпами пассажиров «Королевы Анны». Но тут ее будто прорвало! Подносы для мороженого, сложенные стопкой в углу, взлетели к потолку и посыпались на пол прохода. Занавес забился, будто налетел могучий вихрь, и поднялся. С грохотом обрушился тяжелый подсвечник, а двери рывком распахнулись настежь.
С дверьми Флосси обращалась особенно умело. Ни одна задвижка, ни один засов или замок не мог устоять перед ее напором. Распахнулись накрепко запертые двери в коридоры, будку механика, фойе и гардероб. Отворилась даже древняя железная дверь за сценой… дверь, которой никто не пользовался, о которой давным-давно позабыли.
Заряд гнева исчерпал себя. Флосси зевнула, и вскоре все призраки погрузились в сон.
А в темный предрассветный час через старинную железную дверь наружу выбралась… Рука…
Рука жила сама по себе. Рука была отрублена по запястье сто лет назад, когда ее хозяина предательски убили. С тех пор Рука жила одна в лабиринте тоннелей и пещер глубоко под кинотеатром «Королевский». Она была сильной и мужественной, но застенчивой. Теперь она, поборов стеснение, нащупывала путь меж рядов зала, то на кончиках пальцев, то изгибаясь, как землемерка. От Руки лился мягкий голубоватый свет, сиял сквозь окровавленные ногти и мерцал на раздробленных костях и рваных сухожилиях.
Рука еще никогда не выбиралась в зал. Она не выглядывала за дверь, которую Флосси распахнула одним усилием воли, но чувствовала, что поблизости находятся такие же, как она, те, кто сможет понять, как тяжело жить одной, искалеченной, в глубоких подземельях. Рука решила, что должна оставить им гостеприимное послание.
Рука не могла говорить: у нее не было рта, но писать она умела. На чем писать, не вызывало сомнений: всю стену закрывал большой белый холст. Однако чем написать? Рука не захватила ни карандаша, ни фломастера. Она побродила между рядами, задумчиво покачивая большим пальцем. И вдруг подпрыгнула. На полу лежал золотистый тюбик длиной с ее мизинец. (За годы, проведенные в темноте пещер, Рука научилась не только светиться, но и думать без головы, и разбирать очертания предметов без глаз.)
В тюбике оставалось порядочно губной помады сочно-красного цвета, цвета крови. Дрожа от радости, Рука сняла колпачок и вскарабкалась на холст экрана.
Она притихла, думая, как бы лучше составить послание, чтобы оно было коротким и гостеприимным, а главное – шло от души.
Рука написала:
ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ!Она пробежала кончиками пальцев по буквам, чтобы проверить, не наделала ли ошибок, подумала еще чуть-чуть и приписала: «Отрубленная». Ведь гости могли не понять, что она за рука.
Рука
Теперь надпись выглядела так:
ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ!Тут Рука почувствовала, что на нее навалилась страшная усталость. Она сползла вниз и поковыляла за железную дверь в глубине сцены, через старую пыльную гримерную, вниз по гулким каменным ступеням, по коридору, затянутому паутиной, все ниже и ниже в кромешную тьму.
Рука (отрубленная)
Люди и не догадывались, что под кинотеатром «Королевский» змеились пещеры и закоулки, недоступные глазу.
Глава 13
Дружба Алекса и Хелен крепла день ото дня. Хелен похоронила в горшке с геранью уже три сотни таблеток. Герань чахла и сохла, а Хелен расцветала. Они катались на лошадях и купались в бассейне, а по вечерам мечтали, как отправятся в Патагонию. Они уже как наяву видели дикие земли на дальнем краю Южной Америки: озера, где купаются фламинго; горные долины, усыпанные цветами; высокие скалы с голубоватыми заснеженными вершинами. Они не сомневались, что отыщут гигантского ленивца, но спорили, что лучше: отвезти его в хороший зоопарк, чтобы показать людям, как хотел Алекс, или сфотографировать и отпустить, как предлагала Хелен.
Мистер Хопгуд, как и дочь, очень привязался к Алексу, но сестра Бонифация возненавидела юного шотландца всей душой. Она чувствовала, что у нее отобрали пациента, и она вот-вот останется без работы. Так и было, ведь, если молодой дух твердо решил пойти на поправку, его ничто не остановит. Хелен совсем позабыла, какой забитой и беспомощной она была до встречи с Алексом.
Тем временем строительство шло полным ходом. Четыре башни выросли почти наполовину, ворота встали на место, а подъемный мост ждал своей очереди.
– Все правильно? – спросил мистер Хопгуд, когда бригадир водил их по строительной площадке.
– Да. Все совсем как дома, – сказал Алекс, но мистер Хопгуд уловил нотку сомнения в его голосе.
– Что-то не так, да? Послушай, я хочу отстроить замок точно таким, каким видел его в Шотландии; не стесняйся поправить, если я что-то упустил из виду.
– Понимаете, все так, только уж больно ново выглядит, – сказал Алекс. – Карра стояла сотни лет, и за века в ней скопились… ну, плесень, мусор, птичий помет… Паутина, летучие мыши… даже обыкновенная пыль. Сами видите, с этим ничего не поделаешь.
– Как это – ничего не поделаешь? – уязвленно спросил мистер Хопгуд. – Я заработал достаточно, чтобы позволить себе купить что угодно: и пыль, и плесень, и птичий помет.
После ужина Алекс помог составить список покупок, и наутро они втроем поехали в «Сирли-и-Роулок», самый знаменитый торговый центр в Техасе.
Убранство магазина ошеломляло. Не знай Алекс, куда они ехали, он бы решил, что оказался во дворце индийского магараджи. Пол был устлан пушистыми коврами, в которых ноги утопали по щиколотку; в воздухе витал аромат духов; журчали фонтаны, а в горшках цвели настоящие камелии.
А товары!
Там висели собольи шубы и платья из тончайшего шелка, расшитые жемчугом, и атласные пижамы с манжетами, отороченными серебром. В продуктовом отделе стоял гигантский аквариум, в котором плавали рыбы-мечи и угри. Нужно было только ткнуть пальцем, и продавец вылавливал рыбу и разделывал ее прямо на глазах у покупателя. Прочие отделы предлагали мусорные корзины, обитые норкой, микроволновые печи, которые играли гимн «Звездно-полосатый флаг», и крохотные золотые кружочки с надписями «ЕГО» и «ЕЕ», выложенными бриллиантами. Тут Алекс окончательно растерялся.
– А это еще для чего? – спросил он.
– Вставлять в пупок, когда загораешь у бассейна, – пояснила Хелен.
Алекс был потрясен. Мистер Хопгуд казался ему правильным миллионером: когда работаешь столько, что наживаешь язву, справедливо получать много денег. Но как можно подписывать пупок бриллиантами и кутать мусор в меха, когда в бедных странах голодают дети?
– Здесь как в Данлун-холле, – поделился он с Хелен. – Я тебе рассказывал, там живет леди Троттл, моя двоюродная тетя. Там тоже полно всяких дорогих бесполезных вещиц вроде табакерок и носков казненных королей.
У соседнего прилавка ни с того ни с сего поднялась суматоха. Рыжеволосая дама резко выпрямилась и сшибла необъятную корзину для бумаг. Корзина накрыла ее с головой, загасив огненные волосы, будто пламя свечи.
Прежде чем продавцы успели броситься на помощь, из-под корзины вытянулась рука с обгрызенными ногтями и освободила хозяйку. Дама заторопилась к выходу, волосы странным образом сползли набок.
Адольфа (а это, конечно, была она) подслушала кое-что очень полезное и важное. Неделями она кружила вокруг «Зеленых лугов», что-то вынюхивала, следила за детьми и думала, как бы напроситься в гости. Теперь она нашла отличный повод.
Адольфе довелось бывать в Данлун-холле! Давным-давно вместе с сестрами, когда «Блистательных Баттерс» пригласили в поместье на бал для слуг. Мисс Баттерс тогда загляделась по сторонам и уронила тромбон в аквариум с золотыми рыбками. Когда пришел черед соло на тромбоне, мисс выстрелила заблудшим мальком прямо в ботинок дворецкого. Леди Троттл долго хохотала, и Адольфа отлично ее запомнила.
Ей оставалось притвориться, что двоюродная тетя Алекса попросила ее навестить племянника. Тогда им придется пригласить ее в «Зеленые луга», а уж там она не упустит случая, чтобы напроситься на шотландский бал в замке.
Глаза Адольфы, спешившей на улицу, победно сверкали.
Тем временем мистер Хопгуд привел детей в зоомагазин. В клетке сидел броненосец, рядом скучали два краснозадых бабуина, но животных, которые были им нужны, в магазине не держали.
– «Триста пауков», – прочитал молодой продавец, и с его лица сползла улыбка. – Наверное, черных вдов, сэр? Один их укус несет мгновенную смерть. Или тарантулов, укус которых сводит с ума?
– Нет, – ответил мистер Хопгуд. – Обычных домашних пауков. И обычных рыжих тараканов. И дворовых галок, все как в списке.
Продавец вздохнул:
– Простите, сэр, мы не занимаемся обычными животными. Вот если бы вы пожелали одногорбого верблюда, мы бы доставили его к вашему порогу через неделю. Можно двугорбого, как захотите. Тут мы к вашим услугам.
– Не нуждаюсь, – отрубил мистер Хопгуд. – Мне требуется то, что указано в списке, и не позднее первой недели декабря.
– Лучше я посоветуюсь с управляющим, сэр, – сказал молодой продавец.
Тут мистер Хопгуд рассвирепел и закатил скандал, как настоящий миллионер. На шум выбежал управляющий и заверил его, что весь список будет доставлен в Гранитные Водопады к седьмому декабря.
– Истинно так, сэр, и летучие мыши, и ворон для шпиля, и плесень. Пускай я останусь в убытке, пускай придется перевернуть полмира, – клялся он, тряся руку миллионера.
– Вот и готово, – сказал мистер Хопгуд, когда они покинули магазин. – Теперь наша Карра будет точно такой, как в Шотландии.
– Кое о чем мы забыли, – заметила Хелен, подходя к стоянке.
– О чем, детка? – всполошился мистер Хопгуд.
Хелен улыбнулась:
– А как же призраки?
Алекс с надеждой заглянул в лицо миллионера. Неужели пришла пора открыть тайну замка? Но мистер Хопгуд только разволновался:
– Ну же, Хелен, не говори чепухи. Разве я позволю призракам пугать мою малышку? И потом, это все сказки.
Алекс вздохнул и промолчал.
– Вам нравится? Угощайтесь еще, – вежливо предложила Хелен Хопгуд и скорее отвернулась, чтобы не видеть, как мисс Баттерс поглощает тоненькие тартинки с аспарагусом, приготовленные Марией.
Мисс Баттерс сняла перчатки, и заусенцы искусанного пальца так неаппетитно цеплялись за хлеб, что Хелен подташнивало.
Ни ей, ни Алексу мисс Баттерс не понравилась. В ней было что-то неприятное, несмотря на почтенный вид, короткую седую стрижку и очки в стальной оправе. Быть может, дама слишком назойливо поигрывала медальоном, будто внутри лежал предмет, который ей не терпелось достать и потрогать. Быть может, туфли с кружевными бантами чересчур раздавались по краям, будто она затянула ступни в узкий футляр. Но что оставалось делать, если сама леди Троттл попросила ее проведать Алекса? Пришлось пригласить мисс Баттерс на чай.
– Данлун-холл очарователен, бесподобен! – восклицала Адольфа, обшаривая бесцветными глазами комнату и подмечая все, что могло пригодиться. Правильно она решила отложить похищение до переезда в замок. Только через охрану ей пришлось проходить десять минут.
– Даже не сомневаюсь, – ответил Алекс.
Он едва помнил тетино поместье, но не хотел спорить с мисс Баттерс.
На самом деле Адольфа хотела выяснить, когда хозяева переберутся в замок. Она плавно перевела разговор на бал. Будь там мистер Хопгуд, он бы наверняка почуял неладное, но Алекс и Хелен даже не забеспокоились. Правда, Адольфа была такой неприятной, заусенцы вызывали тошноту, а плененные ступни действовали так гнетуще, что Хелен была готова на все, лишь бы только поскорее распрощаться с гостьей.
– Хотите, я попрошу папу вас пригласить? – сказала она. – Вы сможете рассказать обо всем леди Троттл.
Адольфа отставила чашку. Тонкие губы изогнулись в удовлетворенной улыбке.
– Спасибо, дитя. Как это любезно с твоей стороны. Я лишь одинокая гостья в вашей стране, где у меня ни друзей, ни родственников, и каждый выход в свет для меня огромная радость.
Тут вошла сестра Бонифация и увела Хелен на массаж, оставив Алекса наедине с мисс Баттерс.
– Скажите, – торопливо начал Алекс, – когда вы были в Данлун-холле, вам не попадались на гла-за призраки? Не Зеленая и Красная леди, а настоящие? Адская гончая… викинг?
Адольфа попятилась, ее глаза выпучились от ужаса. Что за шуточки? Одна вещь в мире сводила ее с ума – разговор о потустороннем и мистическом. Бомбы, искалеченные люди – это она понимала, но призраки… Фу!
– Нет. Разумеется, нет, – резко бросила она. – Право же, есть вещи, которыми непозволительно шутить.
Адольфа подхватила шляпу и перчатки – и была такова.
Тем вечером Алекс решил написать леди Троттл.
Мистер Хопгуд, как и дочь, очень привязался к Алексу, но сестра Бонифация возненавидела юного шотландца всей душой. Она чувствовала, что у нее отобрали пациента, и она вот-вот останется без работы. Так и было, ведь, если молодой дух твердо решил пойти на поправку, его ничто не остановит. Хелен совсем позабыла, какой забитой и беспомощной она была до встречи с Алексом.
Тем временем строительство шло полным ходом. Четыре башни выросли почти наполовину, ворота встали на место, а подъемный мост ждал своей очереди.
– Все правильно? – спросил мистер Хопгуд, когда бригадир водил их по строительной площадке.
– Да. Все совсем как дома, – сказал Алекс, но мистер Хопгуд уловил нотку сомнения в его голосе.
– Что-то не так, да? Послушай, я хочу отстроить замок точно таким, каким видел его в Шотландии; не стесняйся поправить, если я что-то упустил из виду.
– Понимаете, все так, только уж больно ново выглядит, – сказал Алекс. – Карра стояла сотни лет, и за века в ней скопились… ну, плесень, мусор, птичий помет… Паутина, летучие мыши… даже обыкновенная пыль. Сами видите, с этим ничего не поделаешь.
– Как это – ничего не поделаешь? – уязвленно спросил мистер Хопгуд. – Я заработал достаточно, чтобы позволить себе купить что угодно: и пыль, и плесень, и птичий помет.
После ужина Алекс помог составить список покупок, и наутро они втроем поехали в «Сирли-и-Роулок», самый знаменитый торговый центр в Техасе.
Убранство магазина ошеломляло. Не знай Алекс, куда они ехали, он бы решил, что оказался во дворце индийского магараджи. Пол был устлан пушистыми коврами, в которых ноги утопали по щиколотку; в воздухе витал аромат духов; журчали фонтаны, а в горшках цвели настоящие камелии.
А товары!
Там висели собольи шубы и платья из тончайшего шелка, расшитые жемчугом, и атласные пижамы с манжетами, отороченными серебром. В продуктовом отделе стоял гигантский аквариум, в котором плавали рыбы-мечи и угри. Нужно было только ткнуть пальцем, и продавец вылавливал рыбу и разделывал ее прямо на глазах у покупателя. Прочие отделы предлагали мусорные корзины, обитые норкой, микроволновые печи, которые играли гимн «Звездно-полосатый флаг», и крохотные золотые кружочки с надписями «ЕГО» и «ЕЕ», выложенными бриллиантами. Тут Алекс окончательно растерялся.
– А это еще для чего? – спросил он.
– Вставлять в пупок, когда загораешь у бассейна, – пояснила Хелен.
Алекс был потрясен. Мистер Хопгуд казался ему правильным миллионером: когда работаешь столько, что наживаешь язву, справедливо получать много денег. Но как можно подписывать пупок бриллиантами и кутать мусор в меха, когда в бедных странах голодают дети?
– Здесь как в Данлун-холле, – поделился он с Хелен. – Я тебе рассказывал, там живет леди Троттл, моя двоюродная тетя. Там тоже полно всяких дорогих бесполезных вещиц вроде табакерок и носков казненных королей.
У соседнего прилавка ни с того ни с сего поднялась суматоха. Рыжеволосая дама резко выпрямилась и сшибла необъятную корзину для бумаг. Корзина накрыла ее с головой, загасив огненные волосы, будто пламя свечи.
Прежде чем продавцы успели броситься на помощь, из-под корзины вытянулась рука с обгрызенными ногтями и освободила хозяйку. Дама заторопилась к выходу, волосы странным образом сползли набок.
Адольфа (а это, конечно, была она) подслушала кое-что очень полезное и важное. Неделями она кружила вокруг «Зеленых лугов», что-то вынюхивала, следила за детьми и думала, как бы напроситься в гости. Теперь она нашла отличный повод.
Адольфе довелось бывать в Данлун-холле! Давным-давно вместе с сестрами, когда «Блистательных Баттерс» пригласили в поместье на бал для слуг. Мисс Баттерс тогда загляделась по сторонам и уронила тромбон в аквариум с золотыми рыбками. Когда пришел черед соло на тромбоне, мисс выстрелила заблудшим мальком прямо в ботинок дворецкого. Леди Троттл долго хохотала, и Адольфа отлично ее запомнила.
Ей оставалось притвориться, что двоюродная тетя Алекса попросила ее навестить племянника. Тогда им придется пригласить ее в «Зеленые луга», а уж там она не упустит случая, чтобы напроситься на шотландский бал в замке.
Глаза Адольфы, спешившей на улицу, победно сверкали.
Тем временем мистер Хопгуд привел детей в зоомагазин. В клетке сидел броненосец, рядом скучали два краснозадых бабуина, но животных, которые были им нужны, в магазине не держали.
– «Триста пауков», – прочитал молодой продавец, и с его лица сползла улыбка. – Наверное, черных вдов, сэр? Один их укус несет мгновенную смерть. Или тарантулов, укус которых сводит с ума?
– Нет, – ответил мистер Хопгуд. – Обычных домашних пауков. И обычных рыжих тараканов. И дворовых галок, все как в списке.
Продавец вздохнул:
– Простите, сэр, мы не занимаемся обычными животными. Вот если бы вы пожелали одногорбого верблюда, мы бы доставили его к вашему порогу через неделю. Можно двугорбого, как захотите. Тут мы к вашим услугам.
– Не нуждаюсь, – отрубил мистер Хопгуд. – Мне требуется то, что указано в списке, и не позднее первой недели декабря.
– Лучше я посоветуюсь с управляющим, сэр, – сказал молодой продавец.
Тут мистер Хопгуд рассвирепел и закатил скандал, как настоящий миллионер. На шум выбежал управляющий и заверил его, что весь список будет доставлен в Гранитные Водопады к седьмому декабря.
– Истинно так, сэр, и летучие мыши, и ворон для шпиля, и плесень. Пускай я останусь в убытке, пускай придется перевернуть полмира, – клялся он, тряся руку миллионера.
– Вот и готово, – сказал мистер Хопгуд, когда они покинули магазин. – Теперь наша Карра будет точно такой, как в Шотландии.
– Кое о чем мы забыли, – заметила Хелен, подходя к стоянке.
– О чем, детка? – всполошился мистер Хопгуд.
Хелен улыбнулась:
– А как же призраки?
Алекс с надеждой заглянул в лицо миллионера. Неужели пришла пора открыть тайну замка? Но мистер Хопгуд только разволновался:
– Ну же, Хелен, не говори чепухи. Разве я позволю призракам пугать мою малышку? И потом, это все сказки.
Алекс вздохнул и промолчал.
– Вам нравится? Угощайтесь еще, – вежливо предложила Хелен Хопгуд и скорее отвернулась, чтобы не видеть, как мисс Баттерс поглощает тоненькие тартинки с аспарагусом, приготовленные Марией.
Мисс Баттерс сняла перчатки, и заусенцы искусанного пальца так неаппетитно цеплялись за хлеб, что Хелен подташнивало.
Ни ей, ни Алексу мисс Баттерс не понравилась. В ней было что-то неприятное, несмотря на почтенный вид, короткую седую стрижку и очки в стальной оправе. Быть может, дама слишком назойливо поигрывала медальоном, будто внутри лежал предмет, который ей не терпелось достать и потрогать. Быть может, туфли с кружевными бантами чересчур раздавались по краям, будто она затянула ступни в узкий футляр. Но что оставалось делать, если сама леди Троттл попросила ее проведать Алекса? Пришлось пригласить мисс Баттерс на чай.
– Данлун-холл очарователен, бесподобен! – восклицала Адольфа, обшаривая бесцветными глазами комнату и подмечая все, что могло пригодиться. Правильно она решила отложить похищение до переезда в замок. Только через охрану ей пришлось проходить десять минут.
– Даже не сомневаюсь, – ответил Алекс.
Он едва помнил тетино поместье, но не хотел спорить с мисс Баттерс.
На самом деле Адольфа хотела выяснить, когда хозяева переберутся в замок. Она плавно перевела разговор на бал. Будь там мистер Хопгуд, он бы наверняка почуял неладное, но Алекс и Хелен даже не забеспокоились. Правда, Адольфа была такой неприятной, заусенцы вызывали тошноту, а плененные ступни действовали так гнетуще, что Хелен была готова на все, лишь бы только поскорее распрощаться с гостьей.
– Хотите, я попрошу папу вас пригласить? – сказала она. – Вы сможете рассказать обо всем леди Троттл.
Адольфа отставила чашку. Тонкие губы изогнулись в удовлетворенной улыбке.
– Спасибо, дитя. Как это любезно с твоей стороны. Я лишь одинокая гостья в вашей стране, где у меня ни друзей, ни родственников, и каждый выход в свет для меня огромная радость.
Тут вошла сестра Бонифация и увела Хелен на массаж, оставив Алекса наедине с мисс Баттерс.
– Скажите, – торопливо начал Алекс, – когда вы были в Данлун-холле, вам не попадались на гла-за призраки? Не Зеленая и Красная леди, а настоящие? Адская гончая… викинг?
Адольфа попятилась, ее глаза выпучились от ужаса. Что за шуточки? Одна вещь в мире сводила ее с ума – разговор о потустороннем и мистическом. Бомбы, искалеченные люди – это она понимала, но призраки… Фу!
– Нет. Разумеется, нет, – резко бросила она. – Право же, есть вещи, которыми непозволительно шутить.
Адольфа подхватила шляпу и перчатки – и была такова.
Тем вечером Алекс решил написать леди Троттл.
Глава 14
Обнаружив послание, призраки очень | обрадовались.
– Боже правый, отрубленная рука – это так благородно, – сказал дядюшка Лоус, знавший толк в титулах и званиях. – Благороднее быть не может. Не удивлюсь, если у нее на жилах запеклась кровь и она умеет проделывать всякие фокусы.
– Как приятно, что хоть тут нам рады, – сказал Крок. – Только что же мы ее не замечаем? Должно быть, она очень сильна в невидимости.
Призраки наконец-то повеселели, а ведь они совсем было пали духом. «Время цветения» крутили теперь дважды на дню, фильм был семейный, и после сеанса на полу оказывалось множество жвачек и палочек от мороженого, которые прилипали к телам призраков, вызывая зуд.
Поддерживать невидимость круглые сутки было очень утомительно, а Сирил так долго сидел без движения, что спертый воздух застрял в его длинном животе и рвался наружу через оба выхода. Пес очень расстраивался. И они до сих пор не придумали, как написать Алексу в Шотландию, не прося помощи у мистера Хопгуда. Они ведь дали обещание.
Им было больно смотреть, как в двух шагах обретает прежнюю стать их былой дом. Восточная башня, где они обитали, была построена уже наполовину. Виднелась пыточная, а под самыми ногами призраков, под асфальтом парковки у кинотеатра, пролегли темницы, где они когда-то устраивали пикники.
– Сил нет жить рядом с домом и не сметь туда войти, – сказал викинг. – Мы досмотрим стройку до конца, а затем лучше бы оставить замок и забыть о прошлом.
– Почему бы и нет? – согласился дядюшка Лоус. – Мы можем стать призраками прерий. Наверняка там живет полно индейских духов.
Говорил он с глубокой печалью. В его возрасте нелегко найти общий язык с духом в перьях по имени Вождь Большое Колено.
Через несколько дней появилось новое послание от Руки:
Ни в первую, ни во вторую ночь ничего не произошло. Но на третью ночь из-за экрана показался бледный голубой огонек… остановился… побежал вперед, и Крок различил торопливые тонкие пальцы, увенчанные окровавленной костью и сухожилиями запястья.
Рука чуть не осталась запертой в подземельях, когда призраки заставили Флосси закрыть двери, распахнутые порывом гнева. Рука не знала, под силу ли ей пройти сквозь стену или железную дверь. Детей учат жизни взрослые, а у Руки не было никого, кто бы мог объяснить ей, что она стала призраком. Она осторожно потолкалась в ржавую дверь, ведущую в гримерную, и поняла, что прошла ее насквозь.
Рука очень обрадовалась, узнав, что она не только отрубленная, но и призрачная. Но когда из темноты грянул раскатистый бас, она едва не выпрыгнула из кожи и уронила тюбик помады, который сжимала одним пальцем.
– Добро пожаловать, о Отрубленная Рука! – прогремел Крок.
Рука собрала все свое мужество. Она храбро двинулась вперед и вскарабкалась по сандалиям, по штанине, по кольчуге на волнистую и жесткую бороду призрака. Она обняла пальцами рот викинга и замерла.
– Добро пожаловать, о Отрубленная Рука, – повторил Крок. Он понял, что у Руки не было ушей, и она разбирала слова по движениям губ.
Рука кивнула одним пальцем, поспешно спрыгнула вниз, подняла помаду и забралась на экран.
«Добро пожаловать, о могучий воин», – прочитал Крок.
Знакомство состоялось. Руке, у которой долгие годы во мраке и сырости подземелья не было ни единого слушателя, не терпелось поведать свою историю, и она начала быстро-быстро строчить на экране:
«В тысяча восемьсот восемьдесят первом году я была частью Артура Бретта, англичанина, приехавшего сюда в поисках золота. Большинство старателей в годы золотой лихорадки мчались в Калифорнию, но Артур обнаружил, что и здесь, в Техасе, есть месторождение, совсем небольшое. Он взял в партнеры Эрика Эриксона, и они начали копать шахту. Но Эриксон оказался негодяем. Он не желал делиться золотом и убил моего хозяина, столкнув его под вагонетку. Колеса переехали руку Артура, отрезав ее по запястье. Так я обрела самостоятельную жизнь. Остается загадкой, почему призраком стала только я, а не все тело хозяина. Таинственные происшествия не поддаются объяснению. Я осталась жить в шахте, где мокро и темно, и, по правде говоря, тоскливо и одиноко. Но что проку сетовать на судьбу».
Крок проникся сочувствием к Руке.
– Но где теперь эта шахта? – спросил он, наклоняясь пониже, чтобы Руке было удобнее читать по губам.
«Под кинотеатром, – написала Рука. – Тоннель выходит прямо в гримерную. Там темно и страшно, но, если желаете, заходите в любое время».
Крок был ошеломлен. Шахта прямо под ногами! И как они сразу не догадались – по трещинам в стенах, по таинственным тоннелям, уходившим в никуда, – что кинотеатр «Королевский» был не так-то прост.
– Мы могли бы жить вместе, в зале места хватит, – предложил Крок.
«Благодарю. Но долг зовет меня вернуться и отомстить за смерть Артура Бретта», – написала Рука.
Помада исписалась до самого тюбика, да и Рука утомилась от непривычно долгой беседы. Она тихо уползла в темноту.
Когда наутро Крок рассказал о ночной беседе призракам, они пришли в неописуемое волнение. Никто не сомкнул глаз, ожидая новой встречи с гостьей.
Рука появилась два дня спустя, и призраки сразу же с ней подружились. Флосси залюбовалась голубым свечением и попросила, чтобы Рука осталась и светила ей вместо ночника. А дядюшка Лоус пришел в восторг от изысканных манер гостьи: она вскарабкалась ему на колени и кивнула всеми пальцами, сгибая их самым вежливым и грациозным образом.
Сирил вначале растерялся, недоумевая, залаять ему, прогнать непонятное существо или отскочить от греха подальше. На всякий случай он тявкнул и отскочил, а потом вдруг высунул раздвоенный язык и принялся облизывать Руку.
У гончих ада очень щекотный язык. Рука задрожала и завертелась, но и не подумала отстраниться. Она будто знала, что в ее жизни происходит очень важное событие.
А когда Сирил закончил вылизывать Руку, при-зраки отступили назад, охваченные благоговением. Очищенная от вековой грязи и пыли, Рука предстала во всем своем великолепии. Голубые вены ручейками бежали под кожей, полумесяцы ногтей поражали своей совершенной округлостью, а веревочка на мизинце обернулась печаткой с инициалами Артура Бретта.
– Сразу видно, она из хорошей семьи, – прошептала мисс Спинкс и, как всегда обращаясь к Кроку, добавила: – А не попросить ли ее написать для нас письмо Алексу? У нее чудесный почерк.
Крок согласился без слов. Такое письмо можно отправить обычной почтой. Очень скоро они получат ответ! Он передал Руке просьбу мисс Спинкс, а та схватила остаток помады и опрометью бросилась к экрану.
«Вы не можете себе представить, какая это для меня честь, какое счастье, – строчила Рука. – Отрубленная Рука – это неплохо, но Рука Помощи – это великолепно! Я так счастлива, что лучше может быть только месть, свершившаяся над убийцей хозяина!»
Они договорились о встрече на следующую ночь, и призраки обещали захватить бумагу и марки из стола управляющего. Мисс Спинкс не удержалась и воскликнула, что Артур Бретт был, судя по всему, истинным джентльменом – уж больно храбра и отважна их новая подруга.
А та, прочитав по губам ее слова, очень обрадовалась. Приятно знать, что тебя судят по делам, а не по виду. Она спускалась в шахту легко, почти что пританцовывая – как человек, который только что обрел друзей.
К концу недели уборщица Милли Джонс подала заявление об уходе. Сколько можно оттирать экран от губной помады, сказала она и пошла устраиваться на работу в прачечную.
– Боже правый, отрубленная рука – это так благородно, – сказал дядюшка Лоус, знавший толк в титулах и званиях. – Благороднее быть не может. Не удивлюсь, если у нее на жилах запеклась кровь и она умеет проделывать всякие фокусы.
– Как приятно, что хоть тут нам рады, – сказал Крок. – Только что же мы ее не замечаем? Должно быть, она очень сильна в невидимости.
Призраки наконец-то повеселели, а ведь они совсем было пали духом. «Время цветения» крутили теперь дважды на дню, фильм был семейный, и после сеанса на полу оказывалось множество жвачек и палочек от мороженого, которые прилипали к телам призраков, вызывая зуд.
Поддерживать невидимость круглые сутки было очень утомительно, а Сирил так долго сидел без движения, что спертый воздух застрял в его длинном животе и рвался наружу через оба выхода. Пес очень расстраивался. И они до сих пор не придумали, как написать Алексу в Шотландию, не прося помощи у мистера Хопгуда. Они ведь дали обещание.
Им было больно смотреть, как в двух шагах обретает прежнюю стать их былой дом. Восточная башня, где они обитали, была построена уже наполовину. Виднелась пыточная, а под самыми ногами призраков, под асфальтом парковки у кинотеатра, пролегли темницы, где они когда-то устраивали пикники.
– Сил нет жить рядом с домом и не сметь туда войти, – сказал викинг. – Мы досмотрим стройку до конца, а затем лучше бы оставить замок и забыть о прошлом.
– Почему бы и нет? – согласился дядюшка Лоус. – Мы можем стать призраками прерий. Наверняка там живет полно индейских духов.
Говорил он с глубокой печалью. В его возрасте нелегко найти общий язык с духом в перьях по имени Вождь Большое Колено.
Через несколько дней появилось новое послание от Руки:
ВСЕ НЕ ТАК ПЛОХО, КАК КАЖЕТСЯ.Призраки, снедаемые любопытством, решили дождаться прихода Руки и поблагодарить ее за участие. Крок Тугобрюх, как самый стойкий и дольше всех обходящийся без сна, остался караулить, пока остальные спали.
Рука
Ни в первую, ни во вторую ночь ничего не произошло. Но на третью ночь из-за экрана показался бледный голубой огонек… остановился… побежал вперед, и Крок различил торопливые тонкие пальцы, увенчанные окровавленной костью и сухожилиями запястья.
Рука чуть не осталась запертой в подземельях, когда призраки заставили Флосси закрыть двери, распахнутые порывом гнева. Рука не знала, под силу ли ей пройти сквозь стену или железную дверь. Детей учат жизни взрослые, а у Руки не было никого, кто бы мог объяснить ей, что она стала призраком. Она осторожно потолкалась в ржавую дверь, ведущую в гримерную, и поняла, что прошла ее насквозь.
Рука очень обрадовалась, узнав, что она не только отрубленная, но и призрачная. Но когда из темноты грянул раскатистый бас, она едва не выпрыгнула из кожи и уронила тюбик помады, который сжимала одним пальцем.
– Добро пожаловать, о Отрубленная Рука! – прогремел Крок.
Рука собрала все свое мужество. Она храбро двинулась вперед и вскарабкалась по сандалиям, по штанине, по кольчуге на волнистую и жесткую бороду призрака. Она обняла пальцами рот викинга и замерла.
– Добро пожаловать, о Отрубленная Рука, – повторил Крок. Он понял, что у Руки не было ушей, и она разбирала слова по движениям губ.
Рука кивнула одним пальцем, поспешно спрыгнула вниз, подняла помаду и забралась на экран.
«Добро пожаловать, о могучий воин», – прочитал Крок.
Знакомство состоялось. Руке, у которой долгие годы во мраке и сырости подземелья не было ни единого слушателя, не терпелось поведать свою историю, и она начала быстро-быстро строчить на экране:
«В тысяча восемьсот восемьдесят первом году я была частью Артура Бретта, англичанина, приехавшего сюда в поисках золота. Большинство старателей в годы золотой лихорадки мчались в Калифорнию, но Артур обнаружил, что и здесь, в Техасе, есть месторождение, совсем небольшое. Он взял в партнеры Эрика Эриксона, и они начали копать шахту. Но Эриксон оказался негодяем. Он не желал делиться золотом и убил моего хозяина, столкнув его под вагонетку. Колеса переехали руку Артура, отрезав ее по запястье. Так я обрела самостоятельную жизнь. Остается загадкой, почему призраком стала только я, а не все тело хозяина. Таинственные происшествия не поддаются объяснению. Я осталась жить в шахте, где мокро и темно, и, по правде говоря, тоскливо и одиноко. Но что проку сетовать на судьбу».
Крок проникся сочувствием к Руке.
– Но где теперь эта шахта? – спросил он, наклоняясь пониже, чтобы Руке было удобнее читать по губам.
«Под кинотеатром, – написала Рука. – Тоннель выходит прямо в гримерную. Там темно и страшно, но, если желаете, заходите в любое время».
Крок был ошеломлен. Шахта прямо под ногами! И как они сразу не догадались – по трещинам в стенах, по таинственным тоннелям, уходившим в никуда, – что кинотеатр «Королевский» был не так-то прост.
– Мы могли бы жить вместе, в зале места хватит, – предложил Крок.
«Благодарю. Но долг зовет меня вернуться и отомстить за смерть Артура Бретта», – написала Рука.
Помада исписалась до самого тюбика, да и Рука утомилась от непривычно долгой беседы. Она тихо уползла в темноту.
Когда наутро Крок рассказал о ночной беседе призракам, они пришли в неописуемое волнение. Никто не сомкнул глаз, ожидая новой встречи с гостьей.
Рука появилась два дня спустя, и призраки сразу же с ней подружились. Флосси залюбовалась голубым свечением и попросила, чтобы Рука осталась и светила ей вместо ночника. А дядюшка Лоус пришел в восторг от изысканных манер гостьи: она вскарабкалась ему на колени и кивнула всеми пальцами, сгибая их самым вежливым и грациозным образом.
Сирил вначале растерялся, недоумевая, залаять ему, прогнать непонятное существо или отскочить от греха подальше. На всякий случай он тявкнул и отскочил, а потом вдруг высунул раздвоенный язык и принялся облизывать Руку.
У гончих ада очень щекотный язык. Рука задрожала и завертелась, но и не подумала отстраниться. Она будто знала, что в ее жизни происходит очень важное событие.
А когда Сирил закончил вылизывать Руку, при-зраки отступили назад, охваченные благоговением. Очищенная от вековой грязи и пыли, Рука предстала во всем своем великолепии. Голубые вены ручейками бежали под кожей, полумесяцы ногтей поражали своей совершенной округлостью, а веревочка на мизинце обернулась печаткой с инициалами Артура Бретта.
– Сразу видно, она из хорошей семьи, – прошептала мисс Спинкс и, как всегда обращаясь к Кроку, добавила: – А не попросить ли ее написать для нас письмо Алексу? У нее чудесный почерк.
Крок согласился без слов. Такое письмо можно отправить обычной почтой. Очень скоро они получат ответ! Он передал Руке просьбу мисс Спинкс, а та схватила остаток помады и опрометью бросилась к экрану.
«Вы не можете себе представить, какая это для меня честь, какое счастье, – строчила Рука. – Отрубленная Рука – это неплохо, но Рука Помощи – это великолепно! Я так счастлива, что лучше может быть только месть, свершившаяся над убийцей хозяина!»
Они договорились о встрече на следующую ночь, и призраки обещали захватить бумагу и марки из стола управляющего. Мисс Спинкс не удержалась и воскликнула, что Артур Бретт был, судя по всему, истинным джентльменом – уж больно храбра и отважна их новая подруга.
А та, прочитав по губам ее слова, очень обрадовалась. Приятно знать, что тебя судят по делам, а не по виду. Она спускалась в шахту легко, почти что пританцовывая – как человек, который только что обрел друзей.
К концу недели уборщица Милли Джонс подала заявление об уходе. Сколько можно оттирать экран от губной помады, сказала она и пошла устраиваться на работу в прачечную.
Глава 15
луга внес на серебряном подносе письмо. Леди Троттл распечатала его, удивляясь, с чего это Алекс решил написать. Как все мальчишки, ее племянник не любил тратить время на письма. Ее муж был в это время в Лондоне. Содержание Данлун-холла обходилось так дорого, что сэру Яну пришлось просить в банке новый заем.
Алекс писал:
– Филипс, тебе не попадались на глаза наши новые призраки? Те, что прилетели из Карры?
– Нет, миледи, не попадались. Рад доложить, все носки лежат на местах, а в ванной сэра Яна не замечены гувернантки.
– Что-то они притихли. Странно. А наши призраки на месте?
Дворецкий ответил, что не замечал и их.
– От наших призраков, миледи, не бывает шуму.
– Как увидишь, сообщи. У меня письмо от двоюродного племянника, Макбаффа, лэрда Карры.
Два дня спустя дворецкий заметил Зеленую и Красную леди в бельевом шкафу. Увидев, что к ним приближается леди Троттл, дамы попытались испариться, но их хозяйка при желании умела напустить на себя строгость.
Алекс писал:
Здравствуйте, тетя Дороти!Леди Троттл отложила письмо и задумалась. Думать было не в ее привычке, но, если дело того требовало, ей это вполне удавалось. Она вызвала дворецкого и спросила:
Вот я и в Америке. Мне тут очень нравится. Мистер Хопгуд радушный хозяин, а замок уже почти достроен. Я только беспокоюсь о призраках. Сегодня на чай приходила ваша знакомая, Адольфа Баттерс, она передавала от вас привет, только призраков моих она у вас не видела. Я так и знал, что нельзя их отпускать – то есть не то чтобы я считал, что у вас им будет плохо, – ну, сами понимаете. Как там Сирил, угомонился? А Флосси не доставляет хлопот? Пожалуйста, черкните мне пару строк, что с ними все в порядке.
Заранее спасибо, ваш любящий племянник
Алекс.
– Филипс, тебе не попадались на глаза наши новые призраки? Те, что прилетели из Карры?
– Нет, миледи, не попадались. Рад доложить, все носки лежат на местах, а в ванной сэра Яна не замечены гувернантки.
– Что-то они притихли. Странно. А наши призраки на месте?
Дворецкий ответил, что не замечал и их.
– От наших призраков, миледи, не бывает шуму.
– Как увидишь, сообщи. У меня письмо от двоюродного племянника, Макбаффа, лэрда Карры.
Два дня спустя дворецкий заметил Зеленую и Красную леди в бельевом шкафу. Увидев, что к ним приближается леди Троттл, дамы попытались испариться, но их хозяйка при желании умела напустить на себя строгость.