Ибрагимбеков Максуд. История с благополучным концом

   Ветер стих. Начало светать, прояснилось небо. Вспотевший Рауф протащил чемодан сквозь пролом в заборе и, отогнав собаку, которую после второго инцидента он окончательно запрезирал, остановился перевести дух перед трудным спуском. Собака смотрела на него из-за забора с любовью, но приблизиться не решалась.
   Видимо, из-за усталости, из-за бессонной ночи тропинка показалась Рауфу в два раза длиннее, на скользких поворотах, чтобы удержать равновесие, приходилось хвататься за кусты олеандра, и к концу пути он был совершенно измотан, но все это в одно мгновение вытеснилось теплым приливом радости, когда, миновав последний куст олеандра, он увидел свою машину.
   Движение было редким. Лишь время от времени мимо на большой скорости проносились машины.
   Нельзя сказать, что настроение Рауфа испортилось, просто радость его от благополучного завершения рейда в зоопарк несколько потускнела, когда, открывая багажник, он снова увидел птицу. В стремительном прыжке она попыталась вслед за чемоданом проскочить в багажник. Вместо того, чтобы захлопнуть крышку багажника над наглым пернатым, Рауф проявил постыдную растерянность - суматошно размахивая руками и ругаясь, вытолкнул ее наружу. Птица с сердитым кудахтаньем поднялась на ноги и, угрожающе выставив перед собой клюв, снова направилась к багажнику. Рауф на минутку отвлекся, когда мимо проехал мотоцикл ГАИ, для того, чтобы поздороваться с инспектором. Справедливо полагая, что вреда от этого не произойдет, он непременно здоровался со всеми работниками ГАИ. Большинство отвечало на его приветствие, а некоторые, из тех, что помоложе и понаивнее, со временем начинали при встрече здороваться первыми.
   А птица снова подобралась к машине с противоположной стороны и, судя по звуку, принялась клевать переднюю шину. Рауф оставил это без внимания, тихо закрыл дверь и, надавив на акселератор правой, пораненной птицей ногой, рванул с места.
   Его надежда на справедливое возмездие не оправдалась, обернувшись через несколько метров, он, вместо окровавленного комка перьев, увидел активно здравствующего врага, который, покачиваясь массивным телом цыпленка-мутанта, внимательно разглядывал номерной знак его машины.
   "Сумасшедшая, конечно, сумасшедшая, поэтому и не взяли ее в новый зоопарк", - напоследок, перед тем, как забыть о ней, подумал Рауф, решив при случае расспросить тестя, попадаются ли среди птиц душевнобольные.
   Главное дело сделано, и впереди его ждало только приятное.
   В соответствии с настроением Рауфа первые лучи солнца празднично отразились в свежевымытом асфальте, в прохладной листве, когда он, стараясь не разбудить соседей, открывал двери гаража.
   При ярком электрическом освещении рог выглядел чрезвычайно внушительно, и, если бы Рауф не добыл его собственноручно, никогда бы не догадался, что рассматриваемый им тяжелый отполированный предмет, напоминающий буксирный крюк пассажирского теплохода, на самом деле является частью тела живого существа.
   В следующую ночь, уединившись в гараже, Рауф приступил к изготовлению чудесного снадобья. Он растирал, взвешивал, переливал и нагревал в полном соответствии с лежащей перед ним копией древнего рецепта. Когда наступило утро, Рауф держал в руках большой семилитровый стеклянный баллон, доверху наполненный янтарным напитком.
   Через несколько дней Рауф открыл крышку, и все пространство гаража заполнил удивительно приятный, волнующий запах, от которого ощутимо закружилась голова, и он, чтобы ненароком не выронить, покрепче обхватил банку руками. Под действием неведомого аромата в голове Рауфа разом возник рой невнятных, во явно положительных приятных мыслей вперемежку с обрывками каких-то возбуждающих воспоминаний.
   Ему, привыкшему всегда удовлетворять свои разнообразные потребности, весьма экономно тратя каждый раз не больше двух-трех мыслей, этот роскошный всплеск интеллекта показался интересным, даже забавным, и он был не прочь продлить это впервые испытываемое состояние, но ему пришло в голову, что проникший в банку воздух может повредить нормальному созреванию напитка, и тогда, уже не раздумывая, он тщательно закрыл баллон притертой стеклянной пробкой и засунул свое сокровище в глубь тесно заставленной бутылками и банками в дальнем углу ямы, дав себе слово не притрагиваться к ней до истечения срока - "семь раз по семь дней".
   Он уже запирал дверь, когда увидел соседку, очень вредную, на редкость энергичную старуху, которая два года назад, когда во дворе началось строительство гаражей, писала, жалуясь на их будущих владельцев, в том числе и на Рауфа, десятки писем с требованием запретить стройку, упорно именуя ее незаконной, несмотря на то, что ей много раз с предъявлением справок объясняли, что возведение гаражей производится согласно официальному разрешению районного архитектурного управления.
   С Рауфом она с тех пор не разговаривала и подчеркнуто сухо отвечала на его поклоны. Поэтому он сразу же насторожился, когда она пожелала ему доброго утра и, встав со скамейки, пошла навстречу. По морщинистому лицу со слезящимися глазами, делающими ее похожей на больную кошку, блуждала какая-то странная, неуверенная улыбка.
   - Вот ведь как бывает, - назидательно сказал ей Рауф. - Последняя комиссия тоже признала, что гараж построен законно. Мне только интересно, кому вы теперь пожалуетесь?
   - Вы чувствуете? - спросила она. - Какой замечательный запах! Что-то невероятное. У меня даже голова закружилась.
   - Приятно пахнет, - добросовестно потянув носом воздух. сказал Рауф, в душе проклиная острый нюх настырной старухи.
   - Теперь уже не пахнет, - с грустью сказала старуха, - а минут десять назад этим ароматом был пропитан весь воздух. У меня до сих пор дрожат пальцы, посмотрите... Неужели вы ничего не почувствовали? А мне показалось, что запах доносится из вашего гаража.
   - Там пахнет только бензином и маслом, - возразил Рауф. Он послюнил палец и поднял над собой. - Все ясно, ветер дует со стороны карамельной фабрики. Был, наверно, сильный порыв, он и принес с собой этот запах. Вы никогда там не бывали? На этой фабрике столько разных эссенций.
   - Это было что-то невероятное, - слабым голосом повторила старуха и, уже не обращая внимания на Рауфа, побрела прочь.
   К звонку, последовавшему на следующий день, Рауф отнесся спокойно. Разговаривая с невидимым собеседником, назвавшимся следователем районной прокуратуры Аскеровым, он спросил, не ошибся ли тот номером, а вслед за тем внес в свой голос оттенок удивления, как сделал бы это, по его мнению, любой приличный человек, никогда не имевший дело, со следственными органами. Договорившись о времени встречи, Рауф положил трубку.
   ...Машину он оставил за углом, ему не хотелось, чтобы кто-нибудь из знакомых случайно увидел ее перед прокуратурой. Поздоровавшись с дежурным, Рауф сообщил ему свою фамилию, и тот, сверившись со списком, показал, где лифт.
   Перед тем, как постучать, Рауф поправил галстук и пригладил усы. Золотой перстень с пальца снял и опустил его в карман, благоразумно подумав, что на незнакомое должностное лицо он может произвести нехорошее впечатление.
   В кабинете следователя сидели два подполковника, но Аскеров - он был в темно-сером костюме с ярко-желтым галстуком - ни минуты не заставив ждать, пригласил Рауфа сесть и сразу же приступил к разговору. Когда он, здороваясь, встал, выяснилось, что следователь маленького роста, причем его худое лицо с густыми непричесанными бровями и маленькими глазами показалось Рауфу знакомым.
   Садясь, Рауф успел краем глаза заметить, что один из офицеров, грузный седой человек, почти неприметно качнул головой.
   - Извините за беспокойство, - начал следователь, обращаясь к Рауфу, но тот, не дав ему продолжить, ответил, что никакого беспокойства, и ему будет приятно, если он сумеет принести хоть какую-то пользу, и вообще он считает своим долгом отметить, что его первое в жизни посещение следователя, при этом слово "первое" он несколько выделил, произвело самое отрадное впечатление, начиная от внимательного дежурного у входа и чистоты в помещении и кончая знакомством с исключительно приятными людьми в этом кабинете. Справедливо полагая, что в любом деле сторонники не помешают, произнося последние слова, он перевел взгляд на подполковников, и каждый из них вежливо ответил ему улыбкой.
   - Тут такая история, - несколько смущенно продолжил Аскеров. - В ночь с 18-го на 19-е августа машину под номером 50 - 37 видели на Баилове. Эта ваша машина?
   - Серия? "Жигули"? Моя. Вполне может быть, что она там стояла, подтвердил Рауф. - Я бы вам точнее ответил, если бы вы назвали день недели.
   - С 18-го на 19-е, с субботы на воскресенье, - сказал Аскеров.
   - Совершенно верно, стояла, - почти не задумываясь, ответил Рауф. - А что?
   - Скажу... А почему она там стояла ночью? Ведь вы живете в другом конце города?
   Прежде чем ответить, Рауф помедлил. К тому времени он уже успел внимательно рассмотреть Аскерова и решил, что ему гораздо выгоднее отказаться от первоначального намерения.
   - Видите ли, - смущенно улыбнулся он. - Я нардист. Мало того, мой близкий друг тоже обожает нарды. Стоит нам встретиться, обо всем на свете забываем. Остановиться невозможно. Каждый раз под утро кончаем игру. Не поверите, у нас с женой даже из-за этого неприятности были. Тысячу раз ей объяснял, что нормальная женщина радоваться должна, что ее муж не бабник и не картежник, а нардами увлекается, народной игрой, - не действует. Извините, - как бы спохватился Рауф, - так вот, в ту ночь я был у своего друга, он живет совсем рядом, только машину у его дома оставлять опасно. Знаете, это Халиловский переулок, никогда света не бывает. - По выражению лица, да и по тому, что следователь не стал узнавать у него точный адрес и фамилию приятеля, Рауф понял, что никаких сомнений у того не осталось.
   - Вы один пользуетесь машиной? - чувствовалось, что этот вопрос Аскеров задает просто так, для порядка. - Я хочу сказать, не берут иногда машину ваши сыновья или племянники?
   - Нет, - твердо сказал Рауф. - За руль своей машины сажусь только я. И все мои друзья знают - Рауф последнюю рубашку отдаст, но машину у него лучше не просить. Для их же пользы!
   - Перед тем, как уехать, вы ничего подозрительного не заметили? Может быть, вспомните?
   - Да вы не представляете, какой в ту ночь шел дождь, - засмеялся Рауф. По сторонам смотреть было некогда, я весь насквозь промок, пока до машины добрался. Но вы мне не объяснили, что же все-таки случилось?
   - Да так, - рассеянно ответил Аскеров, кончив писать. - Той ночью в зоопарке кто-то набезобразничал, а мы с вами должны теперь на это тратить время. - Он вынул из ящика стола чистый бланк, посмотрел на часы, проставил время. - Вот вам пропуск на выход. Спасибо, и еще раз извините за беспокойство.
   Рауф со всеми по очереди обменялся рукопожатием и вышел, неплотно притворив за собой обитую черной кожей дверь.
   В коридоре никого не было, и он, держась за ручку, застыл в позе человека, собирающегося открыть дверь. Если бы в эту минуту из кабинета кто-нибудь вышел, то Рауф объяснил бы, что в связи с вынужденным прогулом вернулся получить у Аскерова соответствующую справку.
   Голоса из-за двери доносились невнятно, и он почти ничего не разобрал, кроме дважды повторенного слова "мальчишки", произнесенного кем-то, но не Аскеровым.
   Каждое утро, перед тем, как завести машину, Рауф спускался в яму и, откупорив баллон, несколько секунд жадно вдыхал живительный запах. До созревания янтарной массы оставалось еще больше месяца, и эти каждодневные сеансы могли бы превратиться в привычку, скорее всего вредную, как и подавляющее большинство привычек, доставляющих человеку наслаждение, если бы не почтальон, который, вручив в пятницу утром вышедшей на звонок Халиде-ханум газеты и одно-единственное письмо, расстроил сложившийся ритм постепенного привыкания. Держа перед собой кончиками пальцев повестку из прокуратуры, она прошла на кухню.
   - Это тебе! Все сходится, и фамилия, и адрес. Что случилось?
   - Схожу, узнаю! - с раздражением, которого он на самом деле не испытывал, ответил Рауф. - В прокуратуру могут вызвать каждого человека, ничего особенного в этом не вижу. - И, взяв газету, он дал понять, что разговор окончен.
   - Этого следовало ожидать, - как бы раздумывая вслух, сказала жена. - Тебе давно надо было уйти с работы.
   - Это когда же давно? - внешне миролюбиво подал голой из-за газеты Рауф.
   - Еще до того, как ты туда поступил! - отрезала жена. - Все тебя тогда предупреждали - и папа, и Ариф, о себе я уже не говорю, твоя деятельность там до добра не доведет. - Произнося имя Арифа, она невольно подсказала мысль проконсультироваться с адвокатом, и Рауф подумал, что умный человек может извлечь пользу даже из такого бессмысленного занятия, как утренний разговор с женой.
   - А я и не спорил, когда твой отец посоветовал уволиться из треста, слушал его с уважением и все ждал, что он мне предложит взамен. До сих пор жду. Давать советы у вас в семье все мастера, пока до дела не доходит, - сказал Рауф, с удовольствием наблюдая за выражением лица Халиды.
   - Неправда, - вспыхнула жена. - Папа тебе сразу предложил найти работу по специальности.
   - Ночным сторожем в Ботанический сад, - хмыкнул Рауф.
   - Младшим научным сотрудником. Ты бы сейчас...
   - Если академик направляет своего зятя с высшим образованием огребать листья в Ботаническом саду и делать деревьям прививки, то нормальные люди понимают: инвалид-зять работает ночным сторожем. А зять в помощи не нуждается. Он нуждается только в хорошем отношении. Вы этого не поняли. Слава богу, своими руками всего добился. Я, конечно, не академик и не космонавт, обычный служащий, но мне больше и не нужно. Свою семью обеспечиваю? Да или нет? То-то! А остальное тебя не касается. Как сказал один человек, всякий труд почетен.
   - Наджафова из твоего треста за почетный труд на десять лет посадили? Во всех газетах писали о его фокусах с цистернами коньячного спирта,
   - Жадность. Жадность его погубила, - объяснил Рауф. - С такими людьми и ничего общего не имел. Мое дело - распределять сырье. Проверь любую бумажку в моем отделе - все законно, за каждую тонну могу ответить. У меня все рассчитано, Так что можешь не беспокоиться. Я никогда не погорю.
   - Все так думают, а все-таки на чем-то попадаются. Не на том, так на другом, - сказала жена. - Послушайся моего совета.
   - Не надо, - рассеянно сказал Рауф, он, уже думал о другом, - Я ведь не Ариф, в своих делах уж как-нибудь сам разберусь.
   - В том, что Ариф считается с женой, ничего плохого нет, - начала Халда и засмеялась, вспомнив происшествие многолетней давности, после которого в Арифе, по его признанию, пробудилась почтительная вера в мудрость собственной супруги.
   Это случилось на глазах у Халиды и Рауфа, когда они после свадебного путешествия возвращались из Болгарии. От Москвы они ехали в одном купе с Арифом и его женой Симой, миловидной маленькой женщиной с тихим ровным голосом, который за трое суток удалось услышать лишь несколько раз. В разговор она не вмешивалась, слушала молча, никогда не задавая вопросов. Своей сдержанностью, ненавязчивой услужливостью Сима очень понравилась Рауфу, который даже счел полезным на второй день пути поставить ее в пример Халиде. Но один раз она заговорила громко.
   Сидящий напротив Рауф не успел даже удивиться, как она, резко вскочив с места, оказалась в коридоре, где Ариф, стоя у раскрытого окна, любовался пейзажем и, дотянувшись до плеча мужа, потребовала, чтобы тот не высовывался.
   Ариф подвинулся и предложил ей встать рядом. Но когда она тем же тоном повторила свое требование, он перестал улыбаться и вежливо, но твердо попросил оставить его в покое.
   - Слушай, убери голову, - и не подумав отойти, сказала она. - Я тебе советую!
   Это был прекрасный совет, в этом спустя минуту убедились все, кроме Арифа, сразу же потерявшего сознание после того, как о его голову вдребезги разбилась половина небольшого арбуза, выброшенного кем-то из окна соседнего вагона.
   Его перенесли в купе и уложили на полку, где благодаря заботе друзей и жены он постепенно пришел в себя.
   Столкновение с арбузом для здоровья Арифа последствий не имело, если не считать, что в результате он полностью вышел из-под безраздельного влияния единственного друга своей юности Рауфа и, начиная с того дня, не сделал в жизни ни одного шага, не посоветовавшись предварительно с дальновидной Симой.
   В дальнейшем выяснилось, что Сима и Рауф никакой радости при встречах не испытывают, и приятели это почувствовали: получилось как-то само собой, что постепенно они перестали бывать друг у друга.
   Последний раз они виделись года два назад, встретились случайно после долгого перерыва на улице, перед юридической консультацией, из которой выходил, направляясь к ожидавшей его машине Ариф. Рауф чуть было не прошел мимо, не сразу узнав в степенном седовласом человеке своего бывшего приятеля, но через несколько шагов спохватился и, обернувшись, окликнул его по имени, когда тот, уже сев рядом с водителем, собирался захлопнуть дверцу. Ариф неторопливо обернулся, и Рауф с удовольствием отметил, что на его крупном лице с высоким лбом сразу же возникло выражение неуверенности. Оно держалось совсем недолго - из машины Ариф вышел с приветливой улыбкой, но Рауф, пожимая ему руку, знал, что за независимым тоном и уверенным взглядом Арифа, за блестящими стеклами, в самой глубине темно-карих глаз прячется многолетняя привычная робость, которая, несмотря на все усилия преуспевающего человека, отлично понимающего бессмысленность теперешнего ее появления, останется в нем надолго.
   Встрече он обрадовался, и Рауфу это понравилось. Беседуя, Рауф чувствовал, что .дела его бывшего приятеля идут хорошо и, чтобы дать тому возможность продемонстрировать это, спросил, кем он сейчас работает. Кивнув на одноэтажное здание юридической консультации с внушительной черной вывеской, расписанной золотыми буквами, где на протяжении тридцати лет проходила его адвокатская деятельность, Ариф сообщил, что на днях его назначили заведующим. Держался Ариф очень скромно, но на всякий случай, чтобы тот все-таки не забывал, с кем он разговаривает, Рауф снисходительно усмехнулся и изобразил на лице сочувствие, когда бывший друг назвал сумму своего месячного заработка, состоящую из довольно-таки высокой зарплаты и адвокатского гонорара.
   После той, встречи прошло два года, и за это время об Арифе он вспомнил в первый раз сегодня, благодаря Халиде и сразу же решил, что именно Ариф самый подходящий юрист для неофициальной консультации перед встречей с Аскеровым.
   В большой приемной, светлой комнате с лепным потолком и высокими венецианскими окнами, сплошь увитыми плющом, за столом сидела юная секретарша и читала газету, которую она сразу же отложила, когда вошел Рауф.
   Разговаривала она, приветливо улыбаясь, но Рауфа в кабинет на деловое и одновременно дружеское свидание согласилась пропустить не раньше, чем минут через десять - пятнадцать.
   - У него много народу? - спросил Рауф.
   - Никого, но в это время он бывает занят. Я его даже по телефону ни с кем не соединяю. Он скоро освободится. Садитесь, пожалуйста. Куда же вы?
   Если бы Рауф застал Арифа в кабинете нагишом, то, наверное, удивился бы меньше. Сидя за массивным старинным столом, заведующий консультацией ел.
   Приход Рауфа его как будто не смутил, оставаясь на месте и продолжая жевать, он кивнул всего один раз, но так искусно, что сумел остановить взволнованную секретаршу и одновременно сдержанно поприветствовать некстати явившегося посетителя.
   Истолковав это движение как приглашение к столу, Рауф уселся поудобнее напротив Арифа и только тогда заметил некоторые изменения, происшедшие за то время, что они не виделись. Ариф сильно похудел, под тусклыми глазами появились темные мешки, а бледная кожа обвисла на скулах наподобие плавников. Унылая трапеза состояла из аккуратно разложенных на трех тарелочках тончайших ломтиков черного хлеба, голландского сыра и салата из овощей во впервые увиденном Рауфом сочетании мелко нарезанной моркови, помидоров и отварной свеклы.
   - А я-то думал, что он запирается в служебном кабинете! Всякие приятные мысли в голову полезли, - сказал Рауф.
   К шутке Ариф отнесся положительно, продолжая тщательно разжевывать бутерброд, он улыбнулся, показав ряд белоснежных зубов, что навело Рауфа, еще не забывшего, как тот улыбался раньше, на мысль об их сравнительно недавнем происхождении.
   - Думаю, заперся человек в служебном кабинете, ест лососину, в крайнем случае, осетрину на вертеле, запивает хорошим коньяком, а рядом на тахте курочка-секретарша. Кстати вкус у тебя отличный, как ее зовут?
   Ответа не последовало, мгновенно проглотив еду, Ариф испуганно посмотрел на дверь.
   - С ума сошел? Она нам в дочери годится!
   - Так удочери, - не вступая в спор, сказал Рауф. - Даже лучше... А с чего это тебя на морковку потянуло?
   - Диета, - неохотно объяснил Ариф. - Каждые полтора-два часа я обязательно должен что-то проглотить, кусочек, но должен. - Он кивнул на еду: - Что-нибудь вроде этого, одним словом, диабет у меня.
   - Никакого диабета у тебя нет, - энергично запротестовал Рауф, которому всегда становилось неприятно при известии о любой серьезной болезни людей своего возраста. - Ты меня послушай. Первым делом начни как следует питаться и перестань принимать лекарства, и все будет в порядке. А врачей не слушай. Знаешь, что они с отцом Назима Гиясбейли сделали? Он такой же был доверчивый, как и ты, что давали - не глядя совал в рот, и еще уколы делал, пока однажды у себя в парадном не свалился без сознания. Выяснилось, что его чуть на тот свет не отправили усиленным лечением диабета, которого у него никогда не было.
   - Погоди, погоди, - сказал Ариф. - Но мне кажется, отец Назима умер.
   - Не от диабета же. Спокойно скончался спустя три года после того случая от сердечного приступа, - не растерялся Рауф. - Я тебе серьезно говорю, брось заниматься чепухой, диета ни одного человека еще до добра не довела.
   - Анализы, - сказал Ариф. Он положил на тарелку вилку и нож и отодвинул ее от себя. - Со мной все ясно. Поговорим о тебе.
   - За этим я и пришел, - усмехнулся Рауф. - Мне нужно посоветоваться по поводу небольшого дельца. У вас здесь как полагается - гонорар заранее вносить или в конце?
   - На работе осложнения?
   - Стоп, - перебил его Рауф. - Знаю, сейчас начнется - "я тебе еще тогда говорил". Успокойся, на работе все нормально И нормально будет всегда.
   - Я бы за будущее не стал ручаться, - серьезно сказал Ариф. - Время сейчас очень сложное...
   - Подожди, подожди, - поморщился Рауф. - Так мы ни до чего не договоримся, а времени у меня мало. Через полтора часа я должен быть у Аскерова.
   Рассказ Рауфа Ариф выслушал внимательно, ни разу не перебивая, и еще некоторое время сидел молча.
   - А для чего тебе понадобился рог? - спросил Ариф. От квалифицированного юриста Рауф надеялся услышать вопрос поумнее.
   - Скажем, для коллекции. Ты можешь себе представить, что я собираю рога?
   - Какие?
   - Всяких животных, домашних, хищных... Какое это имеет значение?
   - По-моему, у хищников рогов не бывает, - подумав, сказал Ариф. - Когда идешь к следователю, все имеет значение. Тебя кто допрашивал? Аскеров? Худой, маленький?
   - Да. Аскеров, - сухо ответил Рауф, которому очень не понравилось слово "допрашивал". - Пойми, ничего серьезного нет, ты же меня знаешь. Я во всех своих делах заранее устраиваю все так, чтобы избежать случайностей. Просто мне хотелось кое-что с тобой уточнить.
   - Он очень въедливый, - Ариф задумчиво поглаживал поседевшие усы. - Это я к тому, что зря ты ему соврал. Врать нельзя в том смысле, что это невыгодно. Видишь, он тебя во второй раз вызвал. Значит, у него какие-то факты появились. Теперь он от тебя не отстанет.
   - Да ладно меня пугать, - рассердился Рауф. - Ну, соврал! Я и это предвидел, может быть, даже хорошо, в случае чего, скажу, что соврал по неопытности.
   - Не стал бы он тебя вызывать...
   - А теперь расскажу ему все, как было, и дело с концом! Я с тобой об этом и хочу посоветоваться. Значит, так: взлома не было - раз! Носорог совсем старый, песок из него сыплется - два! Знаешь, сколько лет носороги живут? Пятнадцать! А этому уже шестнадцать исполнилось. Даже если бы я его убил, особого вреда не было бы. И потом для нового зоопарка сразу двух молодых носорогов выписали. Ружье у меня законное, на мое имя - три! Судимостей не имею, приводов тоже - четыре! Я же все обдумал, все предусмотрел! Ну что мне могут сделать? Вот посмотришь, в самом крайнем случае оштрафуют!
   - Могут и осудить условно на год-два, - сказал Ариф. - Не так все просто, дорогой мой.
   - Согласен, - кивнул Рауф, чтобы не спорить. - Я все равно в выигрыше. Ты посоветуй, что можно сделать, чтобы у меня хлопот было поменьше.
   - Вообще-то я впервые с таким делом сталкиваюсь, - признался Ариф. Посмотрим, что ты натворил... Без билета ночью проник на территорию зоопарка и без разрешения присвоил часть тела животного, то есть имущества, находящегося на балансе государственного учреждения.
   - А где можно купить ночью билет в зоопарк? - возмутился Рауф. - Насчет билета ты брось!
   - Прежде всего в данном случае захотят выяснить, с какой целью подследственный совершил, действие...