Страница:
Элис встала, подхватила шубку и нарочито накинула ее на плечи.
— Хотя лично я, — сказала она, — не думаю, что Камилла где-то далеко, потому что она бы никогда не оставила такую шубу.
Все обратили на нее внимание. Элис закружилась, демонстрируя шубу.
— Красивая, правда? — спросила она. — И, должно быть, самая лучшая вещь Кэм. Почему же она уехала, не взяв ее? Она была тщательно уложена в сундук. Сперва я даже подумала, что там тело, но…
Элис замолчала, поскольку Кэтрин Торп побледнела и откинулась на спинку стула.
— Что вы подумали? — прошептала она.
Элис медленно села. Она заметила, что Маргарет также испугана. Ее рот слегка приоткрылся, сильные руки стиснуты, а в глазах — ужас.
Но внимательнее она наблюдала за тремя стоящими полукругом мужчинами. Три Д. Камиллы:
Дандас с бесцветными глазами, с внезапно потемневшими зрачками, как у кота ночью; Дэлтон с узким лицом, хорошо владеющий собой, своим гневом и страхом, и Феликс со сдвинутыми бровями — он обычно делал так, когда кто-то переигрывал или вел себя неинтеллигентно.
Вдруг Элис поняла, что все трое похожи на толстых настороженных хищных птиц, а дрожащие Кэтрин, Маргарет и она сама — на глупых и импульсивных, не очень смелых и очень беззащитных ягнят.
И Камилла тоже была ягненком, Камилла, оставившая все свои пожитки и даже новую красивую шубу.
Воцарилось странное напряженное молчание, которое нарушил Дэлтон Торп.
— Вообще все выглядит весьма странно. Но я ничего не знаю о так называемом побеге Камиллы. — Его тон был сух. — Я не посвящен в этот секрет.
— Похоже, никто из нас не был посвящен, — весело засмеялся Феликс. Дандас серьезно добавил:
— Это очень плохо, особенно что касается ее работы. Занятия начинаются на следующей неделе, и она должна была об этом подумать.
(Как странно, что Камилла не оставила Дандасу записку. Она всегда легкомысленно относилась к работе. Но чтобы так…).
Кэтрин Торп подалась к Элис. Теперь на ее щеках пылали красные пятна.
— А почему вы надели эту шубу? — прошептала она.
— Ну, просто так. Камилла никогда не была против, если я надевала ее вещи.
— Мне кажется, вы о ней что-то знаете. В конце концов, как получилось, что вы появились так вовремя…
Дэлтон подался вперед. Лицо его было тонким и смуглым.
— Кэтрин!
Выражение лица Кэтрин резко изменилось. В какой-то момент показалось, что девушка разрыдается. Она что-то невнятно пробормотала, когда Дэлтон заявил:
— Моя сестра очень взволнована. Она обожала Камиллу.
— Она была моей лучшей подругой, — прошептала Кэтрин.
— Не была, — сказал Дандас ровным голосом. — Вы употребили неверное время. Я не сомневаюсь, что Камилла вернется и расскажет нам обо всех своих прегрешениях. — Он мягко рассмеялся. — Во всяком случае, она вернется за шубой. И что все мы так беспокоимся?
Маргарет заерзала и пристально посмотрела на отца. Она была похожа на испуганного кролика. Но что ее так напугало? И что напугало Кэтрин? Уж если на то пошло, никто не взволнован, никто не выбит из колеи, даже Дандас, пытающийся поддержать непринужденную атмосферу, хотя на лбу у него выступили капли пота.
Несколько минут спустя все это уже казалось неудавшейся шуткой, и каждый размышлял, как Камилле удалось обмануть именно его.
Разумеется, никто не заметил напряженности и нервного срыва Кэтрин Торп. Дандас организовал ужин в приятной, веселой обстановке. А после ужина начались танцы. Элис сказала:
— Как весело!
Кэтрин оживленно повернулась к брату и, умоляя, словно рассчитывала на отказ, попросила:
— Ну, пожалуйста, давай останемся, Дэлтон. Здесь так мало молодежи для танцев. Для Маргарет это будет развлечением. Хотя, боюсь, она не сможет танцевать в этих туфлях.
Все посмотрели на грубые башмаки Маргарет. Они были на размер больше, чем надо.
Маргарет болезненно покраснела.
— Нет, все в порядке. Я не собираюсь танцевать.
Элис страдала от смущения девочки. Ей захотелось встряхнуть ее. Ну почему такая покорность? Что у нее не так? И это постоянно мрачное лицо, как у птиц.
— Маргарет, это совершенно ненормально, если тебе не хочется танцевать. Ты, может быть, встретишься с тем мальчиком, который хотел тебя пригласить. Почему бы не пойти домой и не переобуться?
— Ну конечно! — с горячностью подхватила Кэтрин. — А я дам тебе свой шарф. — Она сняла тонкий, как паутинка, шерстяной шарф, и он как бы поплыл вокруг ее головы. — Мы немножко взобьем тебе волосы, и ты будешь прекрасна!
— Я сказала, что меня не интересуют танцы, — угрюмо повторила Маргарет. На помощь пришел отец.
— Иди, моя дорогая, Элис и Кэтрин очень добры. Сделай так, как они говорят. Как это ни печально, но я понимаю, что ты выросла. — Он медленно развел руки, а потом сцепил их. — У нее нет матери, — сказала Дандас сам себе.
— Мы возьмем машину, — сказала Кэтрин. — А вы выпейте без нас.
В машине Маргарет вдруг выпалила:
— Папа не виноват, что я так одета. Просто фотографией сейчас очень трудно заработать, и нам приходится экономить.
Всю дорогу она молчала, потом повела их вверх по лестнице в маленькую строгую бедную комнатку. В отличие от тех, что внизу, эта была похожа на келью.
Элис вдруг пришло в голову, что Маргарет нравится такой аскетизм. Кэтрин оглядывалась, широко открыв глаза.
— Сначала макияж, — велела она и усадила Маргарет на стул перед зеркалом. На ее щеках горели яркие пятна. Кажется, Кэтрин получала огромное удовольствие от этого развлечения. — Сиди вот так, пока Элис тебя причешет. Мы сделаем из тебя королеву бала. Не смотри так угрюмо, дорогая. Тебя же не собираются убивать. Честное слово, мужчины ничего не понимают! У тебя замечательный отец, но он просто не знает, что нужно девушке. И нечего быть такой несчастной. А где у тебя туфли?
Маргарет попыталась встать. Она кусала губы и выглядела такой расстроенной, что Элис поняла — Маргарет жалеет, что привела их к себе.
— Нет, не вставай, — велела Кэтрин, — Элис займется волосами. ТЫ мне скажи, где туфли. Как в трансе, Маргарет ответила:
— В кухонном шкафу. В белом.
Кэтрин вышла, а Элис стала причесывать длинные волосы Маргарет. Она видела собственное отражение в зеркале поверх головы девушки. Ее волнистые волосы были небрежно завязаны на макушке голубой лентой, а оживленное лицо выглядело моложе, чем у семнадцатилетней Маргарет.
— Ну, признайся, что ты хотела бы встретить того парня и развлечься! — попросила Элис. — Твой отец пытается задержать тебя в детстве. Но это зря. Сколько тебе лет на самом деле?
— Восемнадцать. Отец просто забывает. Я ему говорила, но… — вырвалось у Маргарет, и, уставившись на отражение Элис в зеркале, она грубо добавила:
— Но вообще-то в любом случае это не ваше дело. Зачем вы хотите остаться здесь?
— А в чем дело? Мне нравится. И мне хочется, — ответила удивленно Элис.
— Вы приехали к Камилле. Ее здесь нет. Так какой смысл вам оставаться?
— Но мне хочется! Я тебе уже сказала, — повторила Элис.
— Но вы не знаете… — начала было Маргарет, и ее лицо вдруг запылало от избытка чувств. Но она замолчала и квадратными ладонями провела по бедрам.
Видимо, вспотели ладони, подумала Элис и вдруг без всякой причины вспомнила пот на лбу Дандаса, когда все рассматривали шубу.
— Не могу найти ничего подходящего, — раздался высокий голос Кэтрин из соседней комнаты.
— Не знаю чего? — спросила Элис у Маргарет.
— Ничего, — пробормотала та. — Но вам надо уехать.
— Боже мой! — снова раздался удивленный голос Кэтрин. — Боже мой. Что вы за люди? Ну зачем хранить такое старье?
— Не знаю, почему ты так говоришь, — продолжала Элис. — Неужели ты не понимаешь, что мы все должны быть друзьями — и ты, и Кэтрин, и я? Я чувствую, что только мы сможем выяснить, что случилось к Камиллой. У нас нет скрытых мотивов, как у мужчин, с которыми Камилла обходилась слишком небрежно. Но она хорошо относилась ко мне, когда я училась в школе. Я никогда этого не забуду. Я должна убедиться, прежде чем уеду, что с ней все в порядке.
Но Маргарет беспрестанно повторяла одно и то же:
— Вам не надо оставаться здесь.
— Ну объясни хоть что-то.
— Мой отец любит таких женщин, как вы. Маленьких.
Неожиданный ответ девушки был и странным, и удивительным. Элис стало легче. Бедняжка! Она ревнует.
Но прежде чем Элис успела что-то сказать, влетела Кэтрин с парой черных замшевых туфель на высоком каблуке.
— Ничего подходящего в том белом шкафу я не нашла. Заставь отца купить тебе новые туфли, дорогая. Но я нашла вот эти на дне старого шкафа. Ой, ну сколько же там всякого барахла! И все такое старомодное. Это вещи твоей матери?
Маргарет кивнула, не отрывая глаз от туфель в руках Кэтрин.
— Если бы ты умела шить, то могла бы кое-что переделать. Хотя я думаю, что вещи, пролежавшие несколько лет, никуда не годятся. Туфли тоже мамины? Примерь — может, подойдут.
Маргарет, как во сне, вытянула ногу. Несмотря на высокий рост, у нее были маленькие ножки, и изящные туфли подошли.
— Золушка?! — воскликнула Элис. — Прекрасно! Какие волосы, Кэтрин. Красивые, правда? И с вашим шарфом…
— И чуть-чуть губной помады, — оживленно добавила Кэтрин. — Мужчины ее просто не узнают.
Маргарет молчала. Она сидела, как кукла, которую наряжали. Элис беспокоили два момента. Первый — милое лицо Кэтрин походило на лицо маленькой девочки, которая наряжает куклу. И второй — туфли на ногах Маргарет были слишком современны, слишком новы… Они бы запылились и истрепались, если бы пролежали несколько лет…
Маргарет не отрывала глаз от своих ног. Потому вдруг, когда Кэтрин в последний раз прошлась пуховкой по ее лицу, разразилась слезами.
— Не хочу идти! Не хочу! Вы просто развлекаетесь, унижая меня!
Слезы катились по ее лицу, смывая весь макияж. Она не могла успокоиться, сбросила туфли и накинулась на девушек.
— Уходите! Оставьте меня! Нечего обращаться со мной, как с ребенком! Вы еще хуже отца! Я хочу, чтобы вы ушли!
Наконец они оставили Маргарет и вернулись в отель. Но танцевать уже расхотелось.
Кэтрин равнодушно сказала:
— Едем домой, Дэлтон. Я устала. Брат почувствовал облегчение. Дандас, оказалось, тоже рвется домой. Но это — из-за его странной и непонятной дочери. Он сунул свою руку Элис и поблагодарил:
— Очень мило с вашей стороны, что вы позаботились о Маргарет. Но она слишком эмоциональная девочка и, наверное, побоялась встретиться с тем мальчиком. Она слишком робка.
— Да нет, там что-то с туфлями, — пробормотала Элис как бы про себя. — Может, они вызывают у нее какие-то воспоминания?
— С туфлями? — переспросил Дандас. — Черные замшевые туфли? На высоком каблуке?
— Да.
— Да это же Камиллины. Она их оставила у нас на той неделе. Шел сильный дождь, и она ушла в резиновых сапогах Маргарет. Мне надо упаковать их вместе с остальными вещами.
Элис уставилась на него.
— Тогда почему Маргарет ничего не сказала об этом?
Дандас засмеялся.
— Я думаю, что с вами и Кэтрин — такими красавицами — девочка была скованна. — Он нежно потрепал Элис по руке. — Если Маргарет не ценит ваших усилий, их ценю я.
В его искренности невозможно было сомневаться. Элис нравился этот странный добрый маленький человек, она его просто обожала. Но она обрадовалась, когда Феликс взял ее под руку и хозяйским тоном заявил, что проводит ее домой.
— «О ты, несчастная, безрассудная, во все сующая нос девочка!» — процитировал он, когда они вышли на улицу.
— Почему? — невинно спросила Элис.
— Если ты считаешь, что наткнулась на что-то подозрительное, не бросай вот так вызов. Наблюдай и молчи.
Элис слегка испугалась. Ночь была очень теплая, деревья нависали над дорогой. Она была рада этой беседе с Феликсом, она чувствовала, что он ни в чем не виноват, и инстинктивно придвинулась к нему ближе.
— Ты имеешь в виду шубу? — спросила она. — Ты тоже думаешь — что-то происходит?
— Не знаю. Камилла очень любила животных. Она не могла обречь их на голодную смерть.
— Она собиралась вернуться, я уверена. Что-то случилось и остановило ее. Раз или два Дандас видел американский автомобиль возле ее домика.
— Правда? — В голосе Феликса послышался интерес. — Ну и тайны у этой маленькой чертовки!
— Она напишет и объяснит, — сказала Элис. — Но, честное слово, меня смущает, как она всех вас держала на крючке. Она ведь простенькое создание. И во мне говорит не ревность, поверь.
— Я не на крючке, — сказал он беззаботно. — Не я на крючке.
Элис собралась возразить, но вспомнила, как Феликс смотрел на Кэтрин Торп. Естественно, он сорвался с крючка Камиллы. Он должен быть благодарен ей даже за то, что она исчезла. Бедный обидчивый Феликс. Он не пустышка, как Камилла Мейсон, но не пропускал ни одной юной девушки.
— Ну ладно, — сказала Элис. — Мне любопытно побывать у Торпов. Я не удивлюсь, если Дэлтон знает о Камилле больше других. А Кэтрин — просто душка, правда?
Она спросила таким тоном, будто ей совершенно безразличен ответ Феликса.
Его осторожная реплика удивила ее.
— Но и глаза у Дандаса Хилла тоже блестели, не так ли?
— Ты имеешь в виду — из-за меня? Какой абсурд!
— Вовсе нет. Он любит маленьких женщин. Посмотри на его музей.
— Именно так сказала и Маргарет! — воскликнула Элис. — Но она ревнует, а что до тебя — я точно знаю: ничего подобного не было, — добавила она спокойно. — Я вот думаю, почему Маргарет так разволновалась, увидев те туфли? Интересно, почему она не сказала, что они принадлежат Камилле, если знала это? Наверное, девочке нравится таинственность. Напрасно отец так ее воспитывает. Она слишком эмоциональна.
Феликс засмеялся.
— Знаешь, что бывает, когда женщина начинает вторгаться в мужскую сферу? Я желаю тебе в этом удачи, крошка. Дандас действительно хороший человек, и если ты не хочешь возвращаться в Англию…
— Феликс! Как ты смеешь! — взорвалась Элис. Он всегда поворачивал дело так, что она оказывалась во всем виноватой.
— Маленькая Элис, — сказала Феликс ласково. Элис отпрянула от него.
— Когда-то я верила твоим словам.
— А теперь не веришь, и от этого тебе очень больно?
— Никакой боли.
— Хорошо. Вот мы и договорились. Только весьма одаренные люди способны договариваться.
Казалось, он пытается убедить себя в чем-то, как будто задето его драгоценное Я.
(О Феликс! Испытывай свою лесть на Кэтрин Торп. Или еще на какой-нибудь красивой женщине, которая появится рядом. В будущем я собираюсь влюбляться только в трезвых серьезных мужчин, которым смогу доверять.).
Они подошли в калитке. Феликс открыл ее и пропустил Элис вперед. Снова начинался дождь, падали первые тяжелые капли. Небо потемнело, а деревья шумели.
— Сними шубу и спрячь. И больше не надевай. Теперь, когда ты удовлетворила свое любопытство…
— Феликс, Камилла очень практична. Правда. И то, что шубу ей кто-то подарил, не помешало бы ей захватить ее с собой в замужнюю жизнь.
— Ну, кончай про Камиллу. Мы уже устали от нее. — Феликс обнял Элис и быстро поцеловал. — Это просто на счастье. Уезжай отсюда. Жаль, что ты приехала, а все обернулось вот так. Ради Бога, неужели ты не можешь вернуться в Англию? Ну когда только я перестану о тебе думать?
Он отстранил ее от себя и закрыл дверь. Элис стояла в темноте прихожей и дрожала. Затем она собралась с силами, зажгла свечу и осветила путь в спальню.
Вечер кончался. Феликс снова поцеловал ее, но то был прощальный поцелуй. С этим покончено. На его небосклоне взошла новая звезда. Его раздражает, что его удерживают старые звезды, засевшие в подсознании.
Элис почувствовала себя невыразимо несчастной. Она сняла шубку и швырнула ее на кровать. Как нечестно: у Камиллы любовников больше, чем надо. А Элис изнывает от тоски и одиночества.
Она была рада, что Феликс не остался и не увидел ее слез.
После того как Элис зажгла свечу и легла в кровать, она услышала снаружи мужской голос.
— Ну, давай, — говорил он, — давай, птица. Рассказывай. Скажи, что ты знаешь, или я откручу твою проклятую шею. — Раздался придушенный клекот, хлопанье крыльев и слова:
— Черт бы тебя побрал. — И шаги, удаляющиеся по дорожке.
Элис заворочалась в постели и полуистерично захохотала. Это, видимо, Феликс беседовал с Уэбстером. Глупый, он думает, что птица среди ночи будет с ним говорить. Да она же спит!
Утром Элис обнаружила, что ежедневники, которые она спрятала под матрасом (глупое место — это ясно), исчезли.
Их, конечно же, забрали, пока они с Кэтрин пытались нарядить Маргарет вчера вечером.
Украл их один из трех Д. — тот, кто больше всего боялся написанного.
Глава 6
— Хотя лично я, — сказала она, — не думаю, что Камилла где-то далеко, потому что она бы никогда не оставила такую шубу.
Все обратили на нее внимание. Элис закружилась, демонстрируя шубу.
— Красивая, правда? — спросила она. — И, должно быть, самая лучшая вещь Кэм. Почему же она уехала, не взяв ее? Она была тщательно уложена в сундук. Сперва я даже подумала, что там тело, но…
Элис замолчала, поскольку Кэтрин Торп побледнела и откинулась на спинку стула.
— Что вы подумали? — прошептала она.
Элис медленно села. Она заметила, что Маргарет также испугана. Ее рот слегка приоткрылся, сильные руки стиснуты, а в глазах — ужас.
Но внимательнее она наблюдала за тремя стоящими полукругом мужчинами. Три Д. Камиллы:
Дандас с бесцветными глазами, с внезапно потемневшими зрачками, как у кота ночью; Дэлтон с узким лицом, хорошо владеющий собой, своим гневом и страхом, и Феликс со сдвинутыми бровями — он обычно делал так, когда кто-то переигрывал или вел себя неинтеллигентно.
Вдруг Элис поняла, что все трое похожи на толстых настороженных хищных птиц, а дрожащие Кэтрин, Маргарет и она сама — на глупых и импульсивных, не очень смелых и очень беззащитных ягнят.
И Камилла тоже была ягненком, Камилла, оставившая все свои пожитки и даже новую красивую шубу.
Воцарилось странное напряженное молчание, которое нарушил Дэлтон Торп.
— Вообще все выглядит весьма странно. Но я ничего не знаю о так называемом побеге Камиллы. — Его тон был сух. — Я не посвящен в этот секрет.
— Похоже, никто из нас не был посвящен, — весело засмеялся Феликс. Дандас серьезно добавил:
— Это очень плохо, особенно что касается ее работы. Занятия начинаются на следующей неделе, и она должна была об этом подумать.
(Как странно, что Камилла не оставила Дандасу записку. Она всегда легкомысленно относилась к работе. Но чтобы так…).
Кэтрин Торп подалась к Элис. Теперь на ее щеках пылали красные пятна.
— А почему вы надели эту шубу? — прошептала она.
— Ну, просто так. Камилла никогда не была против, если я надевала ее вещи.
— Мне кажется, вы о ней что-то знаете. В конце концов, как получилось, что вы появились так вовремя…
Дэлтон подался вперед. Лицо его было тонким и смуглым.
— Кэтрин!
Выражение лица Кэтрин резко изменилось. В какой-то момент показалось, что девушка разрыдается. Она что-то невнятно пробормотала, когда Дэлтон заявил:
— Моя сестра очень взволнована. Она обожала Камиллу.
— Она была моей лучшей подругой, — прошептала Кэтрин.
— Не была, — сказал Дандас ровным голосом. — Вы употребили неверное время. Я не сомневаюсь, что Камилла вернется и расскажет нам обо всех своих прегрешениях. — Он мягко рассмеялся. — Во всяком случае, она вернется за шубой. И что все мы так беспокоимся?
Маргарет заерзала и пристально посмотрела на отца. Она была похожа на испуганного кролика. Но что ее так напугало? И что напугало Кэтрин? Уж если на то пошло, никто не взволнован, никто не выбит из колеи, даже Дандас, пытающийся поддержать непринужденную атмосферу, хотя на лбу у него выступили капли пота.
Несколько минут спустя все это уже казалось неудавшейся шуткой, и каждый размышлял, как Камилле удалось обмануть именно его.
Разумеется, никто не заметил напряженности и нервного срыва Кэтрин Торп. Дандас организовал ужин в приятной, веселой обстановке. А после ужина начались танцы. Элис сказала:
— Как весело!
Кэтрин оживленно повернулась к брату и, умоляя, словно рассчитывала на отказ, попросила:
— Ну, пожалуйста, давай останемся, Дэлтон. Здесь так мало молодежи для танцев. Для Маргарет это будет развлечением. Хотя, боюсь, она не сможет танцевать в этих туфлях.
Все посмотрели на грубые башмаки Маргарет. Они были на размер больше, чем надо.
Маргарет болезненно покраснела.
— Нет, все в порядке. Я не собираюсь танцевать.
Элис страдала от смущения девочки. Ей захотелось встряхнуть ее. Ну почему такая покорность? Что у нее не так? И это постоянно мрачное лицо, как у птиц.
— Маргарет, это совершенно ненормально, если тебе не хочется танцевать. Ты, может быть, встретишься с тем мальчиком, который хотел тебя пригласить. Почему бы не пойти домой и не переобуться?
— Ну конечно! — с горячностью подхватила Кэтрин. — А я дам тебе свой шарф. — Она сняла тонкий, как паутинка, шерстяной шарф, и он как бы поплыл вокруг ее головы. — Мы немножко взобьем тебе волосы, и ты будешь прекрасна!
— Я сказала, что меня не интересуют танцы, — угрюмо повторила Маргарет. На помощь пришел отец.
— Иди, моя дорогая, Элис и Кэтрин очень добры. Сделай так, как они говорят. Как это ни печально, но я понимаю, что ты выросла. — Он медленно развел руки, а потом сцепил их. — У нее нет матери, — сказала Дандас сам себе.
— Мы возьмем машину, — сказала Кэтрин. — А вы выпейте без нас.
В машине Маргарет вдруг выпалила:
— Папа не виноват, что я так одета. Просто фотографией сейчас очень трудно заработать, и нам приходится экономить.
Всю дорогу она молчала, потом повела их вверх по лестнице в маленькую строгую бедную комнатку. В отличие от тех, что внизу, эта была похожа на келью.
Элис вдруг пришло в голову, что Маргарет нравится такой аскетизм. Кэтрин оглядывалась, широко открыв глаза.
— Сначала макияж, — велела она и усадила Маргарет на стул перед зеркалом. На ее щеках горели яркие пятна. Кажется, Кэтрин получала огромное удовольствие от этого развлечения. — Сиди вот так, пока Элис тебя причешет. Мы сделаем из тебя королеву бала. Не смотри так угрюмо, дорогая. Тебя же не собираются убивать. Честное слово, мужчины ничего не понимают! У тебя замечательный отец, но он просто не знает, что нужно девушке. И нечего быть такой несчастной. А где у тебя туфли?
Маргарет попыталась встать. Она кусала губы и выглядела такой расстроенной, что Элис поняла — Маргарет жалеет, что привела их к себе.
— Нет, не вставай, — велела Кэтрин, — Элис займется волосами. ТЫ мне скажи, где туфли. Как в трансе, Маргарет ответила:
— В кухонном шкафу. В белом.
Кэтрин вышла, а Элис стала причесывать длинные волосы Маргарет. Она видела собственное отражение в зеркале поверх головы девушки. Ее волнистые волосы были небрежно завязаны на макушке голубой лентой, а оживленное лицо выглядело моложе, чем у семнадцатилетней Маргарет.
— Ну, признайся, что ты хотела бы встретить того парня и развлечься! — попросила Элис. — Твой отец пытается задержать тебя в детстве. Но это зря. Сколько тебе лет на самом деле?
— Восемнадцать. Отец просто забывает. Я ему говорила, но… — вырвалось у Маргарет, и, уставившись на отражение Элис в зеркале, она грубо добавила:
— Но вообще-то в любом случае это не ваше дело. Зачем вы хотите остаться здесь?
— А в чем дело? Мне нравится. И мне хочется, — ответила удивленно Элис.
— Вы приехали к Камилле. Ее здесь нет. Так какой смысл вам оставаться?
— Но мне хочется! Я тебе уже сказала, — повторила Элис.
— Но вы не знаете… — начала было Маргарет, и ее лицо вдруг запылало от избытка чувств. Но она замолчала и квадратными ладонями провела по бедрам.
Видимо, вспотели ладони, подумала Элис и вдруг без всякой причины вспомнила пот на лбу Дандаса, когда все рассматривали шубу.
— Не могу найти ничего подходящего, — раздался высокий голос Кэтрин из соседней комнаты.
— Не знаю чего? — спросила Элис у Маргарет.
— Ничего, — пробормотала та. — Но вам надо уехать.
— Боже мой! — снова раздался удивленный голос Кэтрин. — Боже мой. Что вы за люди? Ну зачем хранить такое старье?
— Не знаю, почему ты так говоришь, — продолжала Элис. — Неужели ты не понимаешь, что мы все должны быть друзьями — и ты, и Кэтрин, и я? Я чувствую, что только мы сможем выяснить, что случилось к Камиллой. У нас нет скрытых мотивов, как у мужчин, с которыми Камилла обходилась слишком небрежно. Но она хорошо относилась ко мне, когда я училась в школе. Я никогда этого не забуду. Я должна убедиться, прежде чем уеду, что с ней все в порядке.
Но Маргарет беспрестанно повторяла одно и то же:
— Вам не надо оставаться здесь.
— Ну объясни хоть что-то.
— Мой отец любит таких женщин, как вы. Маленьких.
Неожиданный ответ девушки был и странным, и удивительным. Элис стало легче. Бедняжка! Она ревнует.
Но прежде чем Элис успела что-то сказать, влетела Кэтрин с парой черных замшевых туфель на высоком каблуке.
— Ничего подходящего в том белом шкафу я не нашла. Заставь отца купить тебе новые туфли, дорогая. Но я нашла вот эти на дне старого шкафа. Ой, ну сколько же там всякого барахла! И все такое старомодное. Это вещи твоей матери?
Маргарет кивнула, не отрывая глаз от туфель в руках Кэтрин.
— Если бы ты умела шить, то могла бы кое-что переделать. Хотя я думаю, что вещи, пролежавшие несколько лет, никуда не годятся. Туфли тоже мамины? Примерь — может, подойдут.
Маргарет, как во сне, вытянула ногу. Несмотря на высокий рост, у нее были маленькие ножки, и изящные туфли подошли.
— Золушка?! — воскликнула Элис. — Прекрасно! Какие волосы, Кэтрин. Красивые, правда? И с вашим шарфом…
— И чуть-чуть губной помады, — оживленно добавила Кэтрин. — Мужчины ее просто не узнают.
Маргарет молчала. Она сидела, как кукла, которую наряжали. Элис беспокоили два момента. Первый — милое лицо Кэтрин походило на лицо маленькой девочки, которая наряжает куклу. И второй — туфли на ногах Маргарет были слишком современны, слишком новы… Они бы запылились и истрепались, если бы пролежали несколько лет…
Маргарет не отрывала глаз от своих ног. Потому вдруг, когда Кэтрин в последний раз прошлась пуховкой по ее лицу, разразилась слезами.
— Не хочу идти! Не хочу! Вы просто развлекаетесь, унижая меня!
Слезы катились по ее лицу, смывая весь макияж. Она не могла успокоиться, сбросила туфли и накинулась на девушек.
— Уходите! Оставьте меня! Нечего обращаться со мной, как с ребенком! Вы еще хуже отца! Я хочу, чтобы вы ушли!
Наконец они оставили Маргарет и вернулись в отель. Но танцевать уже расхотелось.
Кэтрин равнодушно сказала:
— Едем домой, Дэлтон. Я устала. Брат почувствовал облегчение. Дандас, оказалось, тоже рвется домой. Но это — из-за его странной и непонятной дочери. Он сунул свою руку Элис и поблагодарил:
— Очень мило с вашей стороны, что вы позаботились о Маргарет. Но она слишком эмоциональная девочка и, наверное, побоялась встретиться с тем мальчиком. Она слишком робка.
— Да нет, там что-то с туфлями, — пробормотала Элис как бы про себя. — Может, они вызывают у нее какие-то воспоминания?
— С туфлями? — переспросил Дандас. — Черные замшевые туфли? На высоком каблуке?
— Да.
— Да это же Камиллины. Она их оставила у нас на той неделе. Шел сильный дождь, и она ушла в резиновых сапогах Маргарет. Мне надо упаковать их вместе с остальными вещами.
Элис уставилась на него.
— Тогда почему Маргарет ничего не сказала об этом?
Дандас засмеялся.
— Я думаю, что с вами и Кэтрин — такими красавицами — девочка была скованна. — Он нежно потрепал Элис по руке. — Если Маргарет не ценит ваших усилий, их ценю я.
В его искренности невозможно было сомневаться. Элис нравился этот странный добрый маленький человек, она его просто обожала. Но она обрадовалась, когда Феликс взял ее под руку и хозяйским тоном заявил, что проводит ее домой.
— «О ты, несчастная, безрассудная, во все сующая нос девочка!» — процитировал он, когда они вышли на улицу.
— Почему? — невинно спросила Элис.
— Если ты считаешь, что наткнулась на что-то подозрительное, не бросай вот так вызов. Наблюдай и молчи.
Элис слегка испугалась. Ночь была очень теплая, деревья нависали над дорогой. Она была рада этой беседе с Феликсом, она чувствовала, что он ни в чем не виноват, и инстинктивно придвинулась к нему ближе.
— Ты имеешь в виду шубу? — спросила она. — Ты тоже думаешь — что-то происходит?
— Не знаю. Камилла очень любила животных. Она не могла обречь их на голодную смерть.
— Она собиралась вернуться, я уверена. Что-то случилось и остановило ее. Раз или два Дандас видел американский автомобиль возле ее домика.
— Правда? — В голосе Феликса послышался интерес. — Ну и тайны у этой маленькой чертовки!
— Она напишет и объяснит, — сказала Элис. — Но, честное слово, меня смущает, как она всех вас держала на крючке. Она ведь простенькое создание. И во мне говорит не ревность, поверь.
— Я не на крючке, — сказал он беззаботно. — Не я на крючке.
Элис собралась возразить, но вспомнила, как Феликс смотрел на Кэтрин Торп. Естественно, он сорвался с крючка Камиллы. Он должен быть благодарен ей даже за то, что она исчезла. Бедный обидчивый Феликс. Он не пустышка, как Камилла Мейсон, но не пропускал ни одной юной девушки.
— Ну ладно, — сказала Элис. — Мне любопытно побывать у Торпов. Я не удивлюсь, если Дэлтон знает о Камилле больше других. А Кэтрин — просто душка, правда?
Она спросила таким тоном, будто ей совершенно безразличен ответ Феликса.
Его осторожная реплика удивила ее.
— Но и глаза у Дандаса Хилла тоже блестели, не так ли?
— Ты имеешь в виду — из-за меня? Какой абсурд!
— Вовсе нет. Он любит маленьких женщин. Посмотри на его музей.
— Именно так сказала и Маргарет! — воскликнула Элис. — Но она ревнует, а что до тебя — я точно знаю: ничего подобного не было, — добавила она спокойно. — Я вот думаю, почему Маргарет так разволновалась, увидев те туфли? Интересно, почему она не сказала, что они принадлежат Камилле, если знала это? Наверное, девочке нравится таинственность. Напрасно отец так ее воспитывает. Она слишком эмоциональна.
Феликс засмеялся.
— Знаешь, что бывает, когда женщина начинает вторгаться в мужскую сферу? Я желаю тебе в этом удачи, крошка. Дандас действительно хороший человек, и если ты не хочешь возвращаться в Англию…
— Феликс! Как ты смеешь! — взорвалась Элис. Он всегда поворачивал дело так, что она оказывалась во всем виноватой.
— Маленькая Элис, — сказала Феликс ласково. Элис отпрянула от него.
— Когда-то я верила твоим словам.
— А теперь не веришь, и от этого тебе очень больно?
— Никакой боли.
— Хорошо. Вот мы и договорились. Только весьма одаренные люди способны договариваться.
Казалось, он пытается убедить себя в чем-то, как будто задето его драгоценное Я.
(О Феликс! Испытывай свою лесть на Кэтрин Торп. Или еще на какой-нибудь красивой женщине, которая появится рядом. В будущем я собираюсь влюбляться только в трезвых серьезных мужчин, которым смогу доверять.).
Они подошли в калитке. Феликс открыл ее и пропустил Элис вперед. Снова начинался дождь, падали первые тяжелые капли. Небо потемнело, а деревья шумели.
— Сними шубу и спрячь. И больше не надевай. Теперь, когда ты удовлетворила свое любопытство…
— Феликс, Камилла очень практична. Правда. И то, что шубу ей кто-то подарил, не помешало бы ей захватить ее с собой в замужнюю жизнь.
— Ну, кончай про Камиллу. Мы уже устали от нее. — Феликс обнял Элис и быстро поцеловал. — Это просто на счастье. Уезжай отсюда. Жаль, что ты приехала, а все обернулось вот так. Ради Бога, неужели ты не можешь вернуться в Англию? Ну когда только я перестану о тебе думать?
Он отстранил ее от себя и закрыл дверь. Элис стояла в темноте прихожей и дрожала. Затем она собралась с силами, зажгла свечу и осветила путь в спальню.
Вечер кончался. Феликс снова поцеловал ее, но то был прощальный поцелуй. С этим покончено. На его небосклоне взошла новая звезда. Его раздражает, что его удерживают старые звезды, засевшие в подсознании.
Элис почувствовала себя невыразимо несчастной. Она сняла шубку и швырнула ее на кровать. Как нечестно: у Камиллы любовников больше, чем надо. А Элис изнывает от тоски и одиночества.
Она была рада, что Феликс не остался и не увидел ее слез.
После того как Элис зажгла свечу и легла в кровать, она услышала снаружи мужской голос.
— Ну, давай, — говорил он, — давай, птица. Рассказывай. Скажи, что ты знаешь, или я откручу твою проклятую шею. — Раздался придушенный клекот, хлопанье крыльев и слова:
— Черт бы тебя побрал. — И шаги, удаляющиеся по дорожке.
Элис заворочалась в постели и полуистерично захохотала. Это, видимо, Феликс беседовал с Уэбстером. Глупый, он думает, что птица среди ночи будет с ним говорить. Да она же спит!
Утром Элис обнаружила, что ежедневники, которые она спрятала под матрасом (глупое место — это ясно), исчезли.
Их, конечно же, забрали, пока они с Кэтрин пытались нарядить Маргарет вчера вечером.
Украл их один из трех Д. — тот, кто больше всего боялся написанного.
Глава 6
На следующий день, когда Дэлтон Торп заехал за ней в длинном ярком автомобиле, Элис почувствовала себя как бы в другом мире. Не очень простом мире. Автомобиль сверкал среди мокрых, затененных деревьями дорог и казался совершенно неуместным в этой забытой Богом провинции. Да и человек за рулем — с длинным серьезным лицом, прекрасно одетый, холеный, как и его машина, — был не к месту. Элис обратила внимание на его чрезвычайно дорогие туфли из телячьей кожи. Как могло случиться, что фермер в горной деревушке похож на завсегдатая лондонского клуба?
Для Элис актерская игра всю жизнь была второй натурой. Она всегда пыталась убежать от себя, быть кем-то другим. То она изображала болтливую подругу матери, то сына садовника, очень застенчивого заику, то одноклассницу, то клоуна из цирка. А с того момента, как приехала сюда и оказалась среди друзей Камиллы, она стала как бы ею — веселой и кокетливой. Элис подсознательно пыталась вести себя, как Камилла. Ей казалось просто необходимым влезть в шкуру подруги и понять, кто украл записи.
«Кто же я сегодня?» — спрашивала она себя. Камилла, взволнованная до глубины души тем, что едет в такой шикарной машине с таким неотразимым мужчиной? Или Элис, которую не интересуют подобные люди? Нет, лучше быть Камиллой, решила Элис.
Она попыталась заговорить с водителем, но тот был молчалив. Камилла, вероятно, тоже находила его таким, но ее ничто не могло остановить. А значит, ничто не должно останавливать и Элис.
— У вас такая красивая сестра, мистер Торп. Я просто не могу забыть ее. И такая добрая. Пригласила меня, совершенно незнакомого человека, навестить ее.
— Кэтрин любит общество, — ответил коротко Торп.
— Она сказала, что редко видится с людьми. Вы живете в очень изолированном месте, мистер Торп?
— Да, сравнительно. Особенно когда начинаются дожди и реки поднимаются. Тогда мы отрезаны от всех.
Боковым зрением Элис заметила, как моросящий дождь покрывает каплями ветровое стекло. Тяжелые тучи повисли над горами. Внизу лежала плоская, пропитанная нескончаемым дождем долина. А над ней — пушистые облака.
— О, я думаю, Кэтрин ненавидит такое время, — сказала она оживленно. — И часто это случается?
— Четыре-пять раз в год. — Затем Дэлтон Торп добавил, не поворачивая ястребиного красивого профиля:
— Как долго вы собираетесь пробыть здесь, мисс Эштон? Жить в таком доме одной — не слишком привлекательно.
— Я должна признаться, что у меня зуб на Камиллу. За то, что она сбежала. Но она всегда была слишком импульсивна. Вы когда-нибудь видели таинственного незнакомца, которого она, вероятно, держала про запас?
Из ответа Торпа Элис не почерпнула ничего нового.
— Я редко выезжаю. Очень редко. Значит, его не видел никто.
— Я не думаю, что долго пробуду здесь. Я просто подожду и выясню, что с Камиллой, — для собственного спокойствия.
Он быстро посмотрел на нее.
— Что вы имеете в виду? Вы не верите, что она в безопасности, выйдя замуж? Элис засмеялась.
— Какое слово вы подобрали, мистер Торп, — безопасность. Знаете, оно мне часто приходит в голову.
Ей показалось, что его руки на руле напряглись, но она не была уверена. У Дэлтона такие же тонкие руки, как у сестры, и такие же косточки. Она понимала, что ему не нравится ее присутствие. Инстинкт подсказывал: этот человек что-то скрывает. Элис была уверена, что именно он прошлой ночью проскользнул в домик и выкрал записи Камиллы. Она почувствовала внутреннюю дрожь, но не от страха, а от возбуждения. Что-то должно произойти во время ее визита, и Элис думала, что едва ли это будет приятно. Или безопасно.
Следовало ожидать, что дом окажется столь же неординарным, как и машина или сами Торпы. Это был белый деревянный современный особняк с большими низкими окнами, улавливающими солнце, довольное редкое в этих местах. Его окружали хорошо подстриженные зеленые лужайки и кусты, росшие чуть поодаль. Другие постройки располагались так, чтобы не заслонять дом, сверкающий на темном фоне, как красота Кэтрин — в толпе.
— Какой красивый дом! — воскликнула возбужденно Элис.
Наверное, то же самое говорила и Камилла, всегда восхищающаяся явными признаками роскоши.
— Я построил его, — ответил Дэлтон.
— Недавно?
— Три года назад. — Он затормозил возле синей входной двери и обошел машину, чтобы открыть дверцу Элис.
— А почему вы приехали сюда? Я хочу сказать — здесь прекрасно, но если это не ваша родина, разве пейзаж не кажется вам мрачноватым?
Дэлтон нахмурился. Все-таки с ним очень трудно, подумала Элис. И как только Камилла отыскала путь к его сердцу? Но, видимо, она это сделала, ведь в записке было ясно сказано: «Я так по тебе скучаю, дорогая». Дэлтон Торп кажется слишком замкнутым, чтобы по кому-нибудь скучать. Быть может, под маской сдержанности скрывается очень страстная натура?
— Нам нравится, — коротко ответил он. В этот миг парадная дверь распахнулась и, возбужденная Кэтрин сбежала по ступенькам, крича:
— Элис! Дорогая! Как приятно тебя видеть! Я так ждала твоего приезда!
Она обняла Элис. Ее радость была так же подозрительна, как и сдержанность брата.
Потом она поднялась на крыльцо.
— Давай поскорее скроемся от этого ужасного дождя, не то я сойду от него с ума. А когда светит солнце, мне кажется, что на меня давят горы. Честно говоря, не знаю, что хуже.
Элис прошла за ней через просторный, отделанный панелями цвета слоновой кости коридор в прихожую, потом в каминную. Огонь уже пылал, было тепло и уютно. Она заметила, что Дэлтон Торп не пошел за ними.
— Твой брат говорит, что вам здесь нравится. Кэтрин повернулась. Ее глаза сверкали.
— О да. Он так говорит. Он всегда так говорит. Он, разумеется, так говорит. Разве мы плохо развлеклись с Маргарет вчера вечером? Но глупое маленькое создание под конец все испортило.
— Это из-за туфель, — намеренно подчеркнула Элис. — Оказывается, они принадлежат Камилле.
Кэтрин бесстрастно взглянула на нее.
— Разве? А я не знала. Ну и что из того? Она что, боялась заразиться от них чумой? А мне было так весело наряжать ее! (Странно, но, казалось, хозяйка туфель для нее уже ничего не значила. Ее мысли скакали, и она не могла сосредоточиться.).
— Сейчас мы попьем чаю, а потом поговорим. Я хочу все о тебе узнать, абсолютно все! Может быть, я кажусь слишком любопытной, но я так редко вижу людей! Дэлтон превратил нас в отшельников.
Чай подала пожилая женщина в черном платье, с большими руками и тяжелым лицом. Элис стало жалко Кэтрин, такую хорошенькую и вынужденную жить с молчаливым братом и этой женщиной. Юная хозяйка очень нервно сказала:
— Спасибо, миссис Джоббет. — И пока та не вышла, Кэтрин сидела, как каменная, а потом принялась снова болтать.
— Как долго ты здесь пробудешь? Пожалуйста, останься подольше, чтобы мы встречались. Чем ты занимаешься? Ты сможешь найти здесь работу? Можно преподавать в школе.
Элис засмеялась.
— Ну, я же не учительница. Кроме того, Камилла может скоро вернуться. Несмотря на то что она вышла замуж, она же не уволилась. Ты бы хотела этого, правда?
— О, Камилла! Не слишком-то ей можно доверять.
Казалось, все, что Кэтрин говорила вчера, улетучилось.
— Нет, я не хотела бы, чтобы она вернулась. И Дэлтон не хочет. Лучше, если останешься ты. — И она одарила Элис яркой улыбкой. — Ну, пожалуйста, оставайся, ну почему нет?
Впервые за все время Элис стало неловко.
Кэтрин надо что-то делать с руками. Слишком велики косточки на пальцах. Когда она постареет, ее руки превратятся в когтистые лапы. И не правда, что Дэлтон предпочел бы, чтобы Камиллы здесь не было. Это ясно из записки, которую привезла Тотти. Но, конечно, Дэлтон не расскажет сестре — такой болтушке — свои секреты.
Через несколько минут пришел Дэлтон. Он смотрел, как сестра наливает чай, а Элис казалось, что он наблюдает за ней. Он был по-прежнему сдержан, а глаза не пропускали ничего.
Дождь за окном усилился и барабанил по стеклу.
Кэтрин бодро сказала:
— Ну ладно, Элис. Если дождь так и будет лить, ты можешь остаться у нас на ночь. Мы бы этого очень хотели, правда, Дэлтон?
— Если дождь будет идти несколько часов, река разольется, — отозвался Дэлтон.
— Ну и пусть разольется. Элис может остаться в любом случае. Правда, дорогая?
Бедняжке явно было очень одиноко. Ее можно только пожалеть. Но мысль провести здесь ночь заставила Элис ощутить надвигающуюся беду.
— Я бы хотела вернуться. Будет странно, если из того маленького домика исчезнут подряд две женщины.
— А кто о тебе будет беспокоиться? Разве ты не одинока?
Для Элис актерская игра всю жизнь была второй натурой. Она всегда пыталась убежать от себя, быть кем-то другим. То она изображала болтливую подругу матери, то сына садовника, очень застенчивого заику, то одноклассницу, то клоуна из цирка. А с того момента, как приехала сюда и оказалась среди друзей Камиллы, она стала как бы ею — веселой и кокетливой. Элис подсознательно пыталась вести себя, как Камилла. Ей казалось просто необходимым влезть в шкуру подруги и понять, кто украл записи.
«Кто же я сегодня?» — спрашивала она себя. Камилла, взволнованная до глубины души тем, что едет в такой шикарной машине с таким неотразимым мужчиной? Или Элис, которую не интересуют подобные люди? Нет, лучше быть Камиллой, решила Элис.
Она попыталась заговорить с водителем, но тот был молчалив. Камилла, вероятно, тоже находила его таким, но ее ничто не могло остановить. А значит, ничто не должно останавливать и Элис.
— У вас такая красивая сестра, мистер Торп. Я просто не могу забыть ее. И такая добрая. Пригласила меня, совершенно незнакомого человека, навестить ее.
— Кэтрин любит общество, — ответил коротко Торп.
— Она сказала, что редко видится с людьми. Вы живете в очень изолированном месте, мистер Торп?
— Да, сравнительно. Особенно когда начинаются дожди и реки поднимаются. Тогда мы отрезаны от всех.
Боковым зрением Элис заметила, как моросящий дождь покрывает каплями ветровое стекло. Тяжелые тучи повисли над горами. Внизу лежала плоская, пропитанная нескончаемым дождем долина. А над ней — пушистые облака.
— О, я думаю, Кэтрин ненавидит такое время, — сказала она оживленно. — И часто это случается?
— Четыре-пять раз в год. — Затем Дэлтон Торп добавил, не поворачивая ястребиного красивого профиля:
— Как долго вы собираетесь пробыть здесь, мисс Эштон? Жить в таком доме одной — не слишком привлекательно.
— Я должна признаться, что у меня зуб на Камиллу. За то, что она сбежала. Но она всегда была слишком импульсивна. Вы когда-нибудь видели таинственного незнакомца, которого она, вероятно, держала про запас?
Из ответа Торпа Элис не почерпнула ничего нового.
— Я редко выезжаю. Очень редко. Значит, его не видел никто.
— Я не думаю, что долго пробуду здесь. Я просто подожду и выясню, что с Камиллой, — для собственного спокойствия.
Он быстро посмотрел на нее.
— Что вы имеете в виду? Вы не верите, что она в безопасности, выйдя замуж? Элис засмеялась.
— Какое слово вы подобрали, мистер Торп, — безопасность. Знаете, оно мне часто приходит в голову.
Ей показалось, что его руки на руле напряглись, но она не была уверена. У Дэлтона такие же тонкие руки, как у сестры, и такие же косточки. Она понимала, что ему не нравится ее присутствие. Инстинкт подсказывал: этот человек что-то скрывает. Элис была уверена, что именно он прошлой ночью проскользнул в домик и выкрал записи Камиллы. Она почувствовала внутреннюю дрожь, но не от страха, а от возбуждения. Что-то должно произойти во время ее визита, и Элис думала, что едва ли это будет приятно. Или безопасно.
Следовало ожидать, что дом окажется столь же неординарным, как и машина или сами Торпы. Это был белый деревянный современный особняк с большими низкими окнами, улавливающими солнце, довольное редкое в этих местах. Его окружали хорошо подстриженные зеленые лужайки и кусты, росшие чуть поодаль. Другие постройки располагались так, чтобы не заслонять дом, сверкающий на темном фоне, как красота Кэтрин — в толпе.
— Какой красивый дом! — воскликнула возбужденно Элис.
Наверное, то же самое говорила и Камилла, всегда восхищающаяся явными признаками роскоши.
— Я построил его, — ответил Дэлтон.
— Недавно?
— Три года назад. — Он затормозил возле синей входной двери и обошел машину, чтобы открыть дверцу Элис.
— А почему вы приехали сюда? Я хочу сказать — здесь прекрасно, но если это не ваша родина, разве пейзаж не кажется вам мрачноватым?
Дэлтон нахмурился. Все-таки с ним очень трудно, подумала Элис. И как только Камилла отыскала путь к его сердцу? Но, видимо, она это сделала, ведь в записке было ясно сказано: «Я так по тебе скучаю, дорогая». Дэлтон Торп кажется слишком замкнутым, чтобы по кому-нибудь скучать. Быть может, под маской сдержанности скрывается очень страстная натура?
— Нам нравится, — коротко ответил он. В этот миг парадная дверь распахнулась и, возбужденная Кэтрин сбежала по ступенькам, крича:
— Элис! Дорогая! Как приятно тебя видеть! Я так ждала твоего приезда!
Она обняла Элис. Ее радость была так же подозрительна, как и сдержанность брата.
Потом она поднялась на крыльцо.
— Давай поскорее скроемся от этого ужасного дождя, не то я сойду от него с ума. А когда светит солнце, мне кажется, что на меня давят горы. Честно говоря, не знаю, что хуже.
Элис прошла за ней через просторный, отделанный панелями цвета слоновой кости коридор в прихожую, потом в каминную. Огонь уже пылал, было тепло и уютно. Она заметила, что Дэлтон Торп не пошел за ними.
— Твой брат говорит, что вам здесь нравится. Кэтрин повернулась. Ее глаза сверкали.
— О да. Он так говорит. Он всегда так говорит. Он, разумеется, так говорит. Разве мы плохо развлеклись с Маргарет вчера вечером? Но глупое маленькое создание под конец все испортило.
— Это из-за туфель, — намеренно подчеркнула Элис. — Оказывается, они принадлежат Камилле.
Кэтрин бесстрастно взглянула на нее.
— Разве? А я не знала. Ну и что из того? Она что, боялась заразиться от них чумой? А мне было так весело наряжать ее! (Странно, но, казалось, хозяйка туфель для нее уже ничего не значила. Ее мысли скакали, и она не могла сосредоточиться.).
— Сейчас мы попьем чаю, а потом поговорим. Я хочу все о тебе узнать, абсолютно все! Может быть, я кажусь слишком любопытной, но я так редко вижу людей! Дэлтон превратил нас в отшельников.
Чай подала пожилая женщина в черном платье, с большими руками и тяжелым лицом. Элис стало жалко Кэтрин, такую хорошенькую и вынужденную жить с молчаливым братом и этой женщиной. Юная хозяйка очень нервно сказала:
— Спасибо, миссис Джоббет. — И пока та не вышла, Кэтрин сидела, как каменная, а потом принялась снова болтать.
— Как долго ты здесь пробудешь? Пожалуйста, останься подольше, чтобы мы встречались. Чем ты занимаешься? Ты сможешь найти здесь работу? Можно преподавать в школе.
Элис засмеялась.
— Ну, я же не учительница. Кроме того, Камилла может скоро вернуться. Несмотря на то что она вышла замуж, она же не уволилась. Ты бы хотела этого, правда?
— О, Камилла! Не слишком-то ей можно доверять.
Казалось, все, что Кэтрин говорила вчера, улетучилось.
— Нет, я не хотела бы, чтобы она вернулась. И Дэлтон не хочет. Лучше, если останешься ты. — И она одарила Элис яркой улыбкой. — Ну, пожалуйста, оставайся, ну почему нет?
Впервые за все время Элис стало неловко.
Кэтрин надо что-то делать с руками. Слишком велики косточки на пальцах. Когда она постареет, ее руки превратятся в когтистые лапы. И не правда, что Дэлтон предпочел бы, чтобы Камиллы здесь не было. Это ясно из записки, которую привезла Тотти. Но, конечно, Дэлтон не расскажет сестре — такой болтушке — свои секреты.
Через несколько минут пришел Дэлтон. Он смотрел, как сестра наливает чай, а Элис казалось, что он наблюдает за ней. Он был по-прежнему сдержан, а глаза не пропускали ничего.
Дождь за окном усилился и барабанил по стеклу.
Кэтрин бодро сказала:
— Ну ладно, Элис. Если дождь так и будет лить, ты можешь остаться у нас на ночь. Мы бы этого очень хотели, правда, Дэлтон?
— Если дождь будет идти несколько часов, река разольется, — отозвался Дэлтон.
— Ну и пусть разольется. Элис может остаться в любом случае. Правда, дорогая?
Бедняжке явно было очень одиноко. Ее можно только пожалеть. Но мысль провести здесь ночь заставила Элис ощутить надвигающуюся беду.
— Я бы хотела вернуться. Будет странно, если из того маленького домика исчезнут подряд две женщины.
— А кто о тебе будет беспокоиться? Разве ты не одинока?