Игнатова Наталья Владимировна. Змееборец

 
   Лойза очень любил охоту. Йорик мог бы сказать, что Лойза слишком любит охоту, если бы сам в силах был устоять перед азартом бешеной скачки по полям и рощам. Запертые в рамки мирных договоров и законов воеводства, здешняя знать, люди, рожденные для того, чтобы воевать, только на охоте могли дать выход врожденной жажде схватки. Йорик был рожден для того, чтобы стать жрецом в храме Светлого Владыки, воевать он научился гораздо позже, и, однако, тоже привык. И так же чувствовал, как застаивается в жилах кровь, если долго, слишком долго не происходит ничего, что заставило бы ее вскипеть в предчувствии битвы.
   Конечно, при его-то должности, драться время от времени приходилось, но все же охота, особенно, настоящая – на медведя, пуму или свирепого вепря, оставалась одной из любимых забав. Лойза, надо заметить, тоже предпочитал сходиться в поединках со зверьем, способным постоять за себя.
   А эта охота, первая по осени, была затеяна, в основном, для развлечения придворных дам. Скорее уж красочный выезд, продолжение новогодних праздников. Егеря подняли оленя, и выгнали его, как положено, прямо на воеводу с супругой. Зверь был так себе, водились в лесах под столицей олени и покрупнее, но глаза Лойзы все равно вспыхнули знакомым азартом. Он пришпорил коня, мельком оглянулся на Легенду – такую красивую, разгоряченную скачкой – и понесся вперед, по-степняцки пригнувшись к луке седла.
   Да, в Удентале ездили верхом не так, как к западу от хребта. В прежние времена сюда частенько захаживали войска султана и просто разбойничьи банды из Эзиских степей, в таких условиях взаимное проникновение культур было неизбежным. И сейчас воевода Удентальский, разодетый по моде Десятиградья, летел верхом, подобравшись, как дикий кот, и бешеным свистом подгоняя и без того несущегося наметом скакуна.
   Легенда держалась за ним, отстав на полкорпуса. А между конями ее и Лойзы направил своего жеребца Йорик. Успел на ходу поймать злой и насмешливый взгляд зеленых глаз, даже понадеялся мельком, что сейчас скакун Легенды дернется в сторону, испугавшись вторжения, и эльфийка вылетит из седла, свернет себе шею… Куда там! Эльфы, как известно, с лошадей не падают.
   Так они и неслись через лес следом за оленем, мчащимся как по невидимой струне, прямо и прямо. Зверь не петлял, не сворачивал, проламывался сквозь подлесок, вскинув увенчанную рогами голову. Йорику не было дела до оленя, он держался между Лойзой и Легендой, что было нелегко, поскольку эльфийка ездила верхом даже лучше чем он. А вот Лойза, по меркам Уденталя – отличный наездник – с ними потягаться не мог. Но Легенда зачем-то оставалась позади, не обгоняла мужа. И Йорик матерился сквозь зубы, не чувствуя с ее стороны никакой опасности для Лойзы, но понимая, разумом понимая, что Легенда давно уже замыслила что-то, и сегодня ей, похоже, представился удобный случай…
   Первый нож он отклонил магией. Крикнул, приказывая Лойзе свернуть с проложенной оленем тропы, но воевода даже не понял его, увлеченный погоней. Второй и третий ножи Йорик сбил руками. Выхватил сабли, осадил своего жеребца, загораживая Легенде дорогу. Ее конь взвился на дыбы, а она, с двух рук, метнула подряд еще четыре ножа. Где только прятала их, сука! Еще один Йорик успел отбить, второй просто поймал, подставив собственное плечо. Два других свистнули рядом. Йорик рубанул левой рукой наотмашь, чтобы разом снести эльфийке голову, но она, верткая как ящерица, ушла от удара. Лойза упал на шею коня, сполз с седла, скакун его прянул в сторону и воевода упал на землю, зацепившись ногой за стремя.
   Он умер раньше, чем испуганный конь понес через подлесок. Он умер… Это Йорик почувствовал, даже не оборачиваясь. И еще можно было представить все так, будто с Лойзой произошел несчастный случай. Обычное дело на охоте. Не удержался в седле, зацепился за стремя… Можно было замять дело. Но Йорик, не слыша собственного звериного рыка, набросился на Легенду. Зарубить ее! Стерву! Убийцу! Распластать на десятки окровавленных лохмотьев. Нож выпал, из раны на плече как-то сразу и обильно потекла кровь. А Легенда, истошно визжа от страха, погнала своего коня в сторону доносящегося сюда треска и гомона, в сторону отставших охотников. Она орала так громко и так пронзительно, что Йорик почти поверил в то, что она действительно напугана.
   Почти.
   Разумеется, Легенда и не думала бояться. Вряд ли она рассчитывала на то, что смерть Лойзы удастся выдать за несчастный случай. И, похоже, она ожидала того, что Йорик потеряет голову от злости. Очень уж гладко все у нее вышло. Капитан гвардейцев убил воеводу и хотел убить ее. Будь она проклята… так все и выглядело. Когда первые подоспевшие охотники взяли Йорика в клинки, он еще готов был дать бой им всем, сколько бы их там ни было. Ясно было, что слушать его не станут. Ясно было, что его не пощадят. И он убил четверых, прежде чем его окружили и начали методично расстреливать из охотничьих арбалетов.
   Они легкие были, эти арбалеты, но мощные. Лучшее удентальское оружие, Йорик сам позаботился о том, чтобы «модернизировать» его должным образом.
 
   – Там действительно были и мои гвардейцы, – сказал он мрачно, отводя взгляд от пристальных, очень внимательных алых глаз. – Но не те парни, которых я защищал от чар Легенды. И я не убил никого из них, тут тебе наврали.
   Де Фокс кивнул.
   – Ты все-таки смог уйти.
   – Как видишь. Честно говоря, меня конь вынес. Иногда полезно быть наполовину эльфом. Я даже не помню, когда вырубился, и не понимаю, как выжил. Когда отключился, чары личины тоже исчезли, а когда в себя пришел, кругом уже мои ребята были. Можешь себе представить, чудовище такое: клыки, уши, морда зверообразная, кровища черная кругом… а им похрен, будто так и надо, не трепыхайся, говорят, пан капитан, а то раны снова откроются, придется нам лекарю голову отрывать, как обещали. Они, видишь ли, поймали какого-то монаха-лекаря и пригрозили ему, что, если он все как надо не сделает, голову оторвать.
   – Сколько их у тебя? – спросил де Фокс.
   Вопрос прозвучал настолько естественно и легко, что Йорик чуть было не ответил сходу. Опомнился, хмыкнул и покрутил головой, не то с удивлением, не то с восторгом:
   – Ты никогда не задумывался о карьере лазутчика?
   – Я купец, – серьезно напомнил де Фокс, – любой купец – лазутчик.
   – Гвардия воеводы удентальского насчитывала двести человек, – сообщил Йорик, – все до одного, как это принято говорить у вас, на западе, благородного происхождения, и каждый, моими стараниями, отличный боец. Тебя ведь не это интересует?
   – Об этом и так все знают.
   – Со мной ушла сотня. В конечном итоге – сотня. Не сразу, конечно. Те парни, что отыскали меня в лесу, были первыми, остальные подтянулись потом.
   – У вас есть какой-то способ быстро связаться друг с другом?
   – Помимо голубиной почты?
   – Йорик, – шефанго растянул губы в очень и очень неприятной улыбке, – не рассказывай мне о голубиной почте… или, лучше, расскажи о «модернизированных» голубях.
   – О, – Йорик мечтательно вздохнул, – ты и об этом знаешь? Старые разработки человеческих, между прочим, ученых, к тому же засекреченные. Подобное воздействие на животных запрещено законом.
   Де Фокс лишь презрительно фыркнул. И был абсолютно прав. В их родном мире магическое изменение животных, с целью использования их в военных и разведывательных целях запретили только потому, что довольно быстро придумали более эффективные способы разведки. А здесь, в лишенной магов реальности, Йорик, не нарушая никаких законов, мог поставить себе на службу великое множество зверья. И никто не заподозрил бы шпионов в птицах, крысах, собаках и прочих тварях, обитающих среди людей.
   – Легенда чуяла их, – признался Йорик. – Но следить-то мне нужно было не только за Легендой, так что, да, моя тайная полиция работала по-настоящему незаметно. А для связи со своими людьми я предпочел бы, конечно, использовать не животных, а… шонээ^[26], да только хрен там. Здесь, как ты говоришь, еще и слов таких не придумали. Какую-нибудь птицу с запиской эти парни воспринимают гораздо проще, чем магию. В магию-то они не верят, и страшно ее боятся. Даже из той сотни, что в итоге собралась под моим командованием в Картале, никто до сих пор не подозревает о том, что я маг. Считают меня то ли чудищем лесным, то ли духом каким-то, шут их поймет. Они со мной связались потому только, что присягали Уденталю, а не Лене Удентальской.
   Тема по-прежнему оставалась болезненной. Сам Йорик так и не решил для себя, в чем же подлинное соблюдение присяги: в том, чтобы служить своему государству, невзирая на то, кто стоит у власти, или в том, чтобы пытаться спасти свою страну от плохого правителя. На Ямах Собаки, его Земле Обетованной, подданные служили Торанго, а не Империи. Там все было ясно и просто. Здесь… здесь сам Йорик служил Лойзе Удентальскому, он при всем желании не смог бы служить Легенде и для него все по-прежнему оставалось ясным и простым. Настолько же ясным и простым, насколько смутным и сложным представлялись ему обстоятельства, в которые он втянул своих гвардейцев.
   Легенда не была плохим правителем. Наоборот, Уденталю ее владычество пошло бы только на пользу, и победоносная война, и расширение территорий, и установление единого порядка на всех землях нынешнего Загорья – все это было бы хорошо. Если бы Йорик этому не препятствовал.
   Его парни сражались за независимость воеводств. Не только Уденталя – всех воеводств, захваченных Легендой. А сам он? Неужели всего лишь тешил свое самолюбие? Легенда переиграла его, но это ведь жизнь, а не игра, пусть даже события все больше напоминают затянувшуюся шахматную партию.
   – С тех пор, конечно, многое изменилось, – подытожил Йорик, – но для Легенды, я надеюсь, все выглядит так же, как пять лет назад. Она гоняет меня по лесам, а я, соответственно, бегаю и прячусь. Ну, и гажу в тапки… о чем она, я так понимаю, даже не догадывается. Я предложил бы ей еще одну сделку: пусть бы она оставила в покое эти земли в обмен на возможность вернуться домой, ведь разберусь же я когда-нибудь с этой книгой. Но Легенда врет даже тогда, когда от вранья больше вреда, чем пользы. А при таком раскладе, какие сделки? Никаких.
   – Что-то я тебя не пойму, – озадаченно произнес де Фокс, – почему ты до сих пор не выкрал книжку? Моим людям охрана оказалась не по зубам, но ты-то знаешь в Удентале все ходы и выходы.
   – Интересно, чего это я буду её красть, если она и так моя? Крадут, знаешь ли, чужое. А, кроме того, с чего ты взял, что книга у Легенды? Я ее спер сразу, как оклемался.
   – Ага. Свое, значит, не крадут, а прут? – уточнил де Фокс.
   И вдруг подпрыгнул, уставившись на Йорика, как будто только что прозрел:
   – Подожди-подожди… так книга у тебя?! Хрена ж ты мне тогда голову морочишь?
   – Я? – изумился Йорик.
   – Я думал, книга у Легенды.
   – Это пример так называемой женской логики? – уточнил командор Хасг, – ты думал, что книга у Легенды, а я при чем?
   – А ты не сказал, что она у тебя, – буркнул де Фокс, пропустив мимо ушей «женскую логику». – Впрочем, я и не спрашивал. Так, все-таки, сколько у тебя людей? Тысяч десять, я полагаю.
   – Восемь тысяч сто четырнадцать человек, – сдался Йорик, – это, считая тех, кто сидит в Картале и осуществляет общее руководство.
   – И не считая сочувствующих тебе мирных жителей. Ты их как-то организовал, или они сами по себе?
   – Разумеется, я их организовал. И продолжаю организовывать. Местные отряды самообороны уже неплохо выполняют боевые задачи. Я только не пойму, зачем тебе-то все это знать? Будь ты лазутчиком Легенды, проще было бы меня целиком к ней доставить.
   – Да, кстати, а почему ты не сидишь в Картале? Разве не ты тут самый главный?
   – Ты не поверишь, – Йорик вздохнул, – но обычно я сижу в Картале, а в Загорье выбираюсь только по делу и только со спецназовцами. Я и Краджеса на границу отправил потому лишь, что Легенда собиралась гонца к готам послать, с просьбой о помощи. Допекло ее, видать.
   – Стало быть, мне повезло, а?
   – Я думаю, нам обоим повезло, – осторожно заметил Йорик, и получил в ответ еще одну неприятную ухмылку.
   – Что думаешь делать дальше?
   – Пойду, проведаю раненых, – Йорик встал и направился к выходу.
   Ясно было, что де Фокс спрашивает не о том, что он собирается делать прямо сейчас, но Йорик еще и сам не решил, что же он думает делать дальше. Он уже был в дверях, когда шефанго, бесшумно скользнув через покой, оказался вдруг рядом.
   Слишком быстрый для такого большого парня…
   – Что ты думаешь делать дальше, командор? – он уперся рукой в косяк, перекрывая Йорику путь, – решай сейчас, или мне придется решать вместо тебя.
   – А ты сможешь? – Хасг бестрепетно взглянул в пронзительные, черные глаза.
   Бестрепетность эта потребовала некоторого усилия: командор не привык смотреть на кого-то снизу вверх, а де Фокс был выше него почти на полголовы. И он пугал. Пугал, несмотря на старательно наведенную личину.
   – Ты поедешь к Легенде, – сказал Йорик, тщательно следя за интонациями, чтобы не выдать своего страха, – попробуешь договориться с ней. Если она, как и мы, хочет выбраться из этого мира, в ее интересах дать мне возможность закончить дела здесь, и вплотную заняться изучением книги.
   – А если она не хочет выбираться? Если вы оба не хотите?
   – То есть?
   Де Фокс опустил руку, отступив на полшага.
   – Вы с Легендой… – он хмыкнул, – да, хорошо звучит. Командор, у тебя восемь тысяч бойцов, у тебя есть свои люди в каждом городе королевства, и чуть не в каждой деревне. Подумай в этом направлении, пока мы еще ничего не предприняли. Пять навигаций – это, на мой взгляд, как-то слишком уж долго. Всё, иди.
   И Йорик пошел. Только за порогом, закрыв за собой дверь, он, наконец-то, выдохнул и передернул плечами. Кажется, за прошедшие годы он успел основательно отвыкнуть от шефанго.

* * *

   Пять лет не были таким уж большим сроком для подготовки сразу пяти государственных переворотов. По году на каждый… надо быть гением, чтобы управиться. А ведь все пять нужно провести одновременно. Легенда истребила почти всех, кто мог претендовать на престолы бывших воеводств. Смену правителям пришлось растить с нуля, и выбор кандидатов был самым незначительным пунктом в долгосрочной программе действий. Йорик нашел людей, выбрал пятерых из нескольких десятков, и сейчас учил их, заставлял учиться самостоятельно, готовил к предстоящей работе. Разумеется, у всех пятерых были дублеры, о которых, когда в них отпадет нужда, придется позаботиться отдельно. Кроме подготовки правителей, необходимо было учить полевых командиров, начиная с тысячников и заканчивая десятниками, нужно было вести идеологическую работу, время от времени проводить незаметные «чистки» в рядах своих же людей. И это – лишь малая часть того, чем занимался Йорик Хасг, командир повстанцев.
   А, кроме того, он ждал. Терпеливо ждал, пока можно будет ввести в игру одну из ключевых фигур. Ядвига Гиеньская – единственная из наследников, кого удалось спасти от рук удентальских убийц, должна была достигнуть совершеннолетия, чтобы заявить свои права на престол воеводства.
   И он почти дождался.
   Йорик мог бы решить проблему гораздо проще, возможно, де Фокс именно это и имел в виду. Бросить бойцов на штурм одной из резиденций Легенды, захватить эльфийку живой и убираться из обезглавленного Загорья, предоставив местным жителям погрязнуть в неизбежной гражданской войне. Что делать с Легендой он уже знал, сработало в первый раз, сработало бы и во второй. Однако с тем же успехом он мог с самого начала, как только отыскал книгу среди множества других, вывезенных из барбакитской библиотеки, уйти со службы и заняться расшифровкой магических формул. Лойза нуждался в нем, но, если бы Йорик действительно стремился вернуться домой, он поступился бы ради этого и Лойзой, и благополучием Уденталя. И тогда, наверняка, воевода остался бы жив, ведь никто не довел бы Легенду до последней черты, за которой она начала убивать.
   Йорик такую возможность даже не рассматривал. Он стал причиной немирья в бывших воеводствах, и он же намеревался положить конец смутным временам. Без лишней крови. Без войны. Или, по крайней мере, без затяжной войны.
   Ему хватало людей и хватало денег, но, к сожалению, Легенда тоже пока не бедствовала, и сохраняла достаточно влияния, чтобы сильно усложнить Йорику задачу. Нужно было еще несколько лет. Еще несколько шагов к общему недовольству королевской властью, беспорядками, налогами и тем, что жизнь никак не войдет в привычную, довоенную колею. Легенда, она ведь не сама по себе, у нее есть верные сторонники, люди влиятельные, уважаемые… Де Фокс сказал бы, что он снова сбивается на зароллаш, но на ум само пришло слово «мэйнир», включающее в себя и влияние, и уважение, и еще многое другое, что характеризовало нынешнее окружение Легенды. Проблема не только в королеве, но и в этих людях.
   Йорику очень недоставало каких-нибудь еще средств массовой информации, кроме менестрелей, разносивших слухи, и купцов, слухи продававших. Тем более что его стараниями, купцов в Загорье за последние годы поубавилось. Показать бы в новостях по центральному ви-каналу что-нибудь порочащее и, желательно, шокирующее про ближайшее окружение ее величества, да от души помусолить тему, глядишь, и жить стало бы легче.
   В прошлой жизни – то есть, в позапрошлой, если прошлой считать жизнь на Острове – в позапрошлой жизни Йорик ненавидел журналистов. И генералам и ученым положено неодобрительно относиться к репортерам. А уж генералу и ученому в одном лице приходилось не одобрять за двоих. В жизни нынешней Йорик всерьез задумывался о создании в Загорье какой-нибудь газетенки. Жаль только, что газетам нужны читатели, а уровень грамотности в королевстве оставлял желать лучшего. Ви-вещания здесь, правда, тоже пока не одобрят. Да что там говорить, местные умельцы совсем недавно додумались сверлить дыры в орудийных стволах, а не «окружать дыру» металлом. Единую систему калибров Йорик, потеряв терпение, разработал и ввел сам, как и «надернский затвор» – механизм, позволяющий заряжать оружие с казенной части. А теперь выясняется, что он слишком поспешил не только с этим, но и с модернизацией в области металлургии, и с изменениями системы налогообложения, и с кое-какими другими нововведениями. Потому что ориентировался, оказывается, не на восприимчивых и лояльных ко всему новому десятиградцев, а на десятиградского правителя. Тот уж, конечно, восприимчив и лоялен. И сам, в свою очередь, проявляя интерес к очередным полезным диковинам, оглядывался на Уденталь. Вот, мол, там же сделали шажок вперед, так отчего бы и нам не шагнуть? Оба при этом нарушали правило, запрещающее привносить в чужие миры принципиально новые культурные и технические изобретения. И оба не подозревали о нарушении.
   Молодцы! Хорошо устроились.
   Но ведь ничего же на самом деле не нарушили… Для Йорика, как и для де Фокса – для него, кстати, особенно – все, новое, что привнесли они в жизнь этого мира, было такой же диковиной, как и для здешних обитателей. Взять хотя бы огнестрельное оружие, обещающее со временем стать по-настоящему грозным и разрушительным. У порохового заряда не слишком много сходства с капсулироваными сгустками чистой маны. А поражать противника каменными и металлическими снарядами, вылетающими из металлической трубки посредством этого самого порохового заряда – до такого ведь еще додуматься надо! Вот люди и додумались, спасибо им большое. А то, что человеческую мысль подхватили шибко умный генерал, и слишком много о себе воображающий пацан, так это просто досадное совпадение.
   Хотя, насчет де Фокса, это, пожалуй, зря. Парень воображает о себе ровно столько, сколько может себе позволить. Ему уже не шестнадцать, как на Острове, ему двадцать. Сто с лишним навигаций – за это время многому можно научиться, особенно, если пятнадцать лет из этой сотни тебя натаскивали легендарные барбакиты, а за следующие тридцать ты ухитрился встать во главе самого богатого государства на планете.
   Просто слишком уж он вырос. Во всех смыслах. Не только повзрослел, но и изрядно вытянулся. А сегодня оказался достаточно близко, чтобы разница в росте оказалась… неприятной. Для Йорика, привыкшего к тому, что его считают великаном – неприятной вдвойне. Это какой-то атавизм, не иначе, доставшийся от предков из Орочьих лесов: тот кто больше тебя, скорее всего, круче тебя, поэтому докажи ему свою крутость, пока он не доказал тебе свою. Та половина крови, которая от эльфов, как ни странно, не противится подобному подходу. И хорошо еще, что Тресса всего лишь сравнялась с Йориком ростом, а то, глядишь, взялся бы и ей крутость доказывать. Хм, а это мысль. Вернувшись домой, надо будет пообрубать к акулам каблуки на всех ее туфельках.
   Смех смехом, но мысль не показалась такой уж дурацкой. Может быть, потому что возвращение домой снова становилось реальностью. Йорик не верил в то, что де Фокс сумеет убедить Легенду оставить Загорье, но он знал, что ему ничего не грозит при дворе королевы. А еще знал, что этот визит заставит Легенду задуматься. Не потому даже, что когда-то Эльрик имел на нее очень большое влияние, а потому что вот этот, нынешний Эльрик способен повлиять на кого угодно.
   К добру или к худу, но что-то должно измениться.
   Стоило признать, что нынешняя ситуация во многом напоминала ту, что сложилась на Острове с появлением там Эфы. Йорик только теперь уловил сходство, и не знал, как к этому отнестись. Там они все ожидали исполнения пророчества, ждали «воина из народа воинов», который принесет им победу. И воин пришел – шестнадцатилетняя девочка, не помнящая прошлого, не думающая о будущем, девочка с черной кровью в жилах и мертвым взглядом алых глаз. Шефанго. Воин из народа воинов, жестокого племени, где приветствовали друг друга пожеланием славной войны. Где для «войны» и для «жизни» было одно слово.
   Тогда Йорик поверил в Эфу, несмотря на то, что она не знала о себе ничего, а хотела знать еще меньше. Он поверил, что Эфа приведет их к победе, он убедил в этом своих солдат и свою ненавидимую богиню, и его вера погубила всех.
   Сейчас под его командованием снова были солдаты, и снова он враждовал с прекрасной, волшебной женщиной. Что ж, только шефанго и недоставало для полного сходства с безнадежной войной тридцатилетней давности. Вот этого шефанго. Настоящего. Не такого, какой была Эфа.
   Йорик отдавал себе отчет в том, что очень скоро он смирится с главенством де Фокса. Потому что не смириться казалось противоестественным. Это обычная проблема, когда имеешь дело с шефанго. Им не отдают приказы, не потому, что они не выполняют приказов, а потому что кажется, будто приказывать им невозможно.
   И несмотря ни на что, наемников-шефанго мечтает увидеть в своих войсках любое государство. Полсотни – чаще всего полсотни, потому что нанимается обычно конунг или ярл с хиртазами – отличных бойцов, со своим снаряжением, стоящим как бюджет не самой маленькой страны, со своим кораблем, эсминцем, а то и тяжелым крейсером, не входящим в стоимость упомянутого снаряжения – это ли не подарок? Это за любые деньги подарком покажется. Берут они, кстати, ой как недешево.
   Йорику бы сейчас очень пригодилась полусотня шефанго, с Эльриком де Фоксом во главе. Пусть даже без корабля, даже без оружия и снаряжения. Такой команды все равно достаточно было бы, чтобы установить в Загорье свой порядок, и надолго отбить у людей охоту спорить с новой властью. Шефанго ушли бы рано или поздно, они всегда уходят, когда не с кем становится воевать, но память-то остается. А память – штука живучая.
   По всему выходит, что мысль отправить де Фокса к Легенде не такая уж дурацкая, как могло показаться на первый взгляд.

Мужчина и женщина

   Если мужчина в сложной ситуации пытается сохранить лицо, он нередко говорит и делает глупости. Тресса де Фокс знала это, поскольку ей, будучи Эльриком, доводилось оказываться в сложных ситуациях. Еще она знала, что если женщина в сложной ситуации хочет сохранить отношения с мужчиной, ей не нужно указывать на то, что он говорит или делает глупости. Это знание она тоже получила, будучи Эльриком. И ни в мужском обличье, ни в женском, не обмолвилась о том, что отправлять ее к Легенде – глупая идея. Тресса де Фокс ограничилась тем, что заявила Йорику:
   – Я не поеду в Надерну. Я поеду с тобой в Карталь.
   Тут ведь главное правильно выбрать момент. Услышь командор такое от нее-Эльрика, он наверняка вновь решил бы, что нужно самоутвердиться, и попытался настоять на визите к королеве. А так он только кивнул, ладно, мол, поедем в Карталь, и хрен бы с ней, с Надерной.
   Вот и договорились.
 
   Йорик днем и Йорик ночью – это два совершенно разных Йорика. Впрочем, ведь и Тресса-Эльрик де Фокс днем – мужчина, а ночью – женщина. Тоже есть разница. Для всех, кроме нее, и кроме других шефанго. Командор никогда не поймет, что на самом деле разницы нет, он будет твердить это снова и снова, но понять все равно не сможет. Жаль. Хотя, наверное, сумей он осознать, что мужская и женская ипостась шефанго, суть – один и тот же шефанго, жить ему стало бы гораздо сложнее. Все равно ведь, он понял бы все неправильно.