Игорь Берег. Приказ есть приказ

   – Слушай, Сергей, ты откуда девиц этих притащил? – поинтересовался Миронов.
   Ступин с усмешкой посмотрел на него.
   – А что, не понравились?
   – Да нет, девки, вроде бы, в порядке. Вопрос в другом. Насколько далеко можно с ними заходить?
   Лейтенант пожал плечами.
   – Ну, я не знаю. Ты не извращенец какой-нибудь? Чего-нибудь уж очень дикого не хочешь?
   – Нет, вроде бы, – хмыкнул Евгений. – К женщинам я очень трепетно отношусь.
   – Ну и на здоровье! Тому я со второго захода уложил в постель. Думаю, что и у тебя с Наташей проблем возникнуть не должно. Нынешние студенты на эти вещи спокойно смотрят, без предрассудков.
   – Будем надеяться, – пробормотал Евгений, выбрасывая окурок в форточку. – Ну что, еще по одной, пока дамы наши делом заняты?
   – Свободно, – ответил Сергей, выщелкивая свой окурок.
   И они опрокинули по третьей.
   Потом Миронова запрягли чистить селедку, а Ступина картошку и все закрутилось-полетело. Много шутили, рассказывали анекдоты, истории из своей жизни. Для девушек оба парня были просто офицерами, послужившими уже изрядно и повидавшими тоже достаточно. О СОБе не упоминали. Незачем посторонним об этой структуре знать. Армейские байки рассказывали самые захватывающие, причем выставляли именно себя их героями. В положительном свете, естественно. Студентки смотрели на ребят во все глаза, слушали раскрыв рты и приходилось напоминать им, что пора бы уже заканчивать с приготовлениями и садиться за стол.
   Наконец подоспели закуски. Сначала простенькие салаты из огурцов и помидоров (но и под них было выпито), потом жареное мясо с картошкой и каким-то вкусным соусом. Было что-то еще, но к тому времени народ уже набрался изрядно, закуска интересовала мало, захотелось танцевать. Евгений сунул первую попавшуюся кассету, разобрался с кнопками, и в комнате загромыхали, завыли «Бонни М». Как раз то, что требовалось.
   Плясали, выпивали еще, Сергей уже в открытую целовался с Томой, а Евгений все никак не мог придумать, как же подъехать к Наташе. Магнитола играла что-то медленное и томное, они прижимались друг к другу, он чувствовал под своими ладонями ее упругое, молодое тело и хотелось ее страшно, чуть ли не до судорог. И то сказать, больше полугода у него не было женщины. Тяжелое испытание для молодого мужчины «в полном расцвете сил», как говорил Карлсон.
   А еще он чувствовал, что и в девушке поднимается желание, ее тело просто трепетало в его руках, дыхание становилось прерывистым, резким. Внезапно она остановилась, шепнула ему:
   – Пойдем, покурим на кухню.
   Оставив Сергея и Тому целоваться, они вышли. Наташа взяла протянутую ей сигарету, стала у форточки, глубоко затягиваясь. Евгений тоже закурил. Она хрипло сказала:
   – У тебя в холодильнике «Нарзана» нет?
   Он покачал головой:
   – Только какая-то московская минеральная.
   – Сойдет, налей, пожалуйста.
   Он выполнил ее просьбу и смотрел, как она жадно пьет из чайной чашки. Допила, улыбнулась и сказала:
   – Сейчас я Томку с кавалером отправлю и останусь у тебя. Не прогонишь?
   Евгений моргнул, проглотил комок, возникший в горле, и сумел наконец выдавить:
   – Н-нет…
   – Вот и хорошо, – она одернула юбку и вышла из кухни. А минут через пятнадцать – Евгений продолжал тупо стоять у окна и курить – заглянул Сергей.
   – Старик, мы с Томой уходим, Наташу на тебя оставляем. Не возражаешь?
   Евгений покачал головой.
   – Отлично! Не балуйтесь здесь сильно. Увидимся завтра, в Управлении. Смотри, не опаздывай. Начальство наше очен-но этого не любит.
   Девушки чмокнули друг друга у порога, мужчины пожали руки, и одна парочка ушла, а другая осталась. И стала исступленно целоваться, будто тоже прощаясь. Постепенно они переместились в комнату. Потом потушили свет.
 
   В Управление Евгений почти опоздал. То есть прибыл туда за три минуты до девяти. Хорошо, хоть вчера Ступин сделал ему постоянный пропуск и не пришлось проходить всю процедуру проверки документов, как накануне. Сергей уже дожидался его. Выглядел он свежо и бодро. А вот у Миронова голова немного побаливала: сказалось выпитое накануне и почти бессонная ночь, сопряженная с физическим нагрузками.
   – Ну, как оно? – сказал лейтенант, улыбаясь и протягивая ему руку.
   – Нормально, вроде бы, – ответствовал Евгений, отвечая на рукопожатие. – Наташка досыпать осталась. Ей на занятия сегодня поздно.
   – Ох, старикан, зря ты так сразу ее привечаешь, – покачал головой Сергей. – Девиц надо держать на разумном расстоянии, а то, не успеешь оглянуться, как окажешься под венцом с кольцом на пальце.
   – Ну и что? – пожал плечами Миронов. – Надо же когда-нибудь жениться?
   – Вот это ты даешь! – восхитился Ступин. – Ночь провел с дамой и, как честный человек, уже готов на ней жениться! Настоящий офицер! Только вот, – тут он посерьезнел, – при нашей работе жена – непозволительная роскошь. Учти.
   «А я ведь его так и не расспросил вчера, что же такого особенного в нашей работе? – с запоздалым сожалением подумал Евгений. – Да и вообще, черт побери, в чем эта работа заключается? Вот так нам женщины всегда и мешают».
   Одет он был сегодня по-прежнему в форму, решив, что раз являться нужно в Управление, то и обмундирование должно быть соответствующим. И ошибся. Первое, что сделал полковник Сундуков, была выволочка, которую он учинил сначала самому Миронову, а затем и Ступину. Первому – за то, что явился «не по форме одетым», а второму – за то, что не ввел в курс, не объяснил порядки и вообще отнесся к порученному спустя рукава. Лейтенанту он даже пригрозил отправкой «на полигон», если тот еще раз повторит подобное. Ступин угрозу выслушал, не моргнув глазом, вообще никак не отреагировав на разнос, из чего Евгений заключил, что «не так страшен черт, как его малютка», то есть, этого полигона бояться нечего, раз его и Ступин не боится.
   Наконец немного поостыв, полковник буркнул лейтенанту: «Свободен», а капитану предложил сесть поближе к столу. Что тот и выполнил.
   – Чтобы с завтрашнего дня ходили только в штатском, – сказал Сундуков, совсем успокаиваясь. – Пора отвыкать от военных привычек. Служба теперь вам предстоит сугубо гражданская. По крайней мере – так она выглядит снаружи. А что за фасадом делается – не чужого ума дело. Усекли?
   – Так точно! – кивнул Евгений.
   – Ну, а теперь слушайте внимательно.
   И капитан весь обратился в слух.
   – На первых порах дел самостоятельных, как вы понимаете, доверять вам нельзя, – заявил Сундуков. – Я прав?
   Миронов согласно кивнул. Какие уж тут самостоятельные дела, если он служебной структуры Управления не знает вовсе, а о целях, задачах и методах работы СОБ имеет лишь очень туманное представление. Да ему несколько лет на подхвате быть и набираться у опытных сотрудников ума-разума!
   – Это хорошо, что вы согласны, – Сундуков в отличие от многих и многих старших офицеров, норовящих, обращаясь к младшим по званию, постоянно «тыкать», говорил ему «вы». – А то приходят юноши пылкие, со взором горящим и начинают с первого же дня требовать особо важных и смертельно опасных заданий, чтобы живот свой положить на алтарь служения отечеству. Хорошо, что мы их быстренько окорачиваем и холодную воду за шиворот льем, а то смертность в нашей службе превышала бы поступление новых кадров. Вы не из таких?
   Евгений истово затряс головой.
   – Вижу, вижу. Вот и славно. Поработаете стажером, помощником, опыта наберетесь, поймете суть наших дел. А там посмотрим, насколько быстро вы адаптируетесь. Сейчас посажу вас за справочную документацию, а после обеда встретитесь со своим непосредственным начальником. На эту, готовящуюся операцию, я имею в виду. А вообще вашим начальником являюсь я, полковник Сундуков Федор Мефодьевич, прошу любить и жаловать, – он привстал и слегка наклонил голову.
   Ну, вот и представился полковник. А то Евгений чувствовал некоторое неудобство, хотя уже и знал, кто перед ним. Теперь же он с легким сердцем сказал, тоже привставая:
   – Весьма рад!
   – Отдел наш носит литеру «Л», – продолжил Сундуков и поднял ладонь, словно предупреждая вопрос Евгения. – «Л» значит – Латинская Америка. Стран там много и по большинству из них мы работаем. Когда на постоянной основе, а когда и эпизодически, по необходимости. Сейчас возникла необходимость кое-что сделать в Перу. Знакома вам эта страна?
   – В общих чертах, – состорожничал Евгений. – В пределах того, что давали во время подготовки.
   – Ну, сейчас будете свои познания углублять и расширять. О стране, в которой предстоит работать, всегда нужно узнавать как можно больше. Чтобы не случалось глупых проколов. В Южной Америке стран действительно много и отличаются они друг от друга порой, как небо и земля. Точнее, как два острова в океане. Климатические условия и природные богатства одни и те же, а народы, населяющие их, совсем разные, даже языка друг друга не понимают. Нам же не переделывать их под себя приходится, а под их специфику подстраиваться, чтобы не сиять, как голый в толпе одетых. Впрочем, коренного перуанца никто из вас делать не собирается, нужды пока в этом нет. Будете работать хотя и не под своей настоящей фамилией, но как гражданин Советского Союза со всеми вытекающими правами и последствиями. Командировка недолгая, в пределах недели. Наши товарищи занимаются сейчас там подготовкой к операции. Вам же здесь дается на все про все два дня, послезавтра – вылет. Так что – дерзайте. Ступин вас проводит.
   Сергей привел Миронова в небольшую комнатку, с парой столов и стульев, притащил кипу различных бумаг, пообещал зайти перед обедом и убежал по своим служебным делам. А Евгений вздохнул и взялся перебирать принесенные документы. К его разочарованию, ничего секретного в них не было. Обычные, доступные всем и каждому сведения о стране, людях, климате, обычаях и тому подобное. Почти все это давал им в Георгиевском отделении СОБ преподаватель, и сейчас нужно было только освежить память.
   Итак, что мы знаем о Перу? Государство на западе Южной Америки. Граничит с Колумбией, Эквадором, Бразилией, Боливией, Чили. Омывается водами Тихого океана. Площадь – миллион двести восемьдесят пять тысяч квадратных километров. Приличненько, можно уместить Францию, Испанию и Италию, вместе взятые. Есть где разгуляться. Население – около двадцати четырех миллионов человек. Примерно семь из них живут в столице – Лиме. Почти половина населения – индейцы кечуа. Как известно, эти кечуа живут не только в Перу, но также в Боливии, Эквадоре, Аргентине и Чили. А значит, наверняка связаны родственными узами и шляются друг к другу в гости, невзирая ни на какие границы. Дети природы. Кроме них в стране проживают испаноязычные перуанцы и аймара. Есть также японцы и китайцы. Беженцы, что ли? А, кроме того, в сельве насчитывается более семисот мелких племен. Ну, эти, наверное, совсем дикие. Государственные языки – испанский, кечуа и аймара. Английский язык распространен мало, понимают его в основном в больших отелях и дорогих магазинах. Девяносто процентов населения – католики, римский католицизм – официальная религия. Страна – одна из самых безопасных в Южной Америке, давно не было государственных переворотов, преступность на среднем уровне, много мелких мошенников.
   Средняя температура на побережье от плюс четырнадцати до плюс двадцати семи, в Сьерре большую часть года прохладно, сухо и солнечно. А что, вполне курортная страна. Наверняка туризм развит, если перуанцы не совсем дураки. В джунглях жарко и влажно, до двадцати восьми тепла. И дряни всякой водится наверняка в избытке.
   Вдоль побережья тянется узкая полоска суши – Коста, шириной от восьмидесяти до ста пятидесяти километров. А далее в глубине континента встают Анды, пики которых покрыты вечными снегами. Самый высокий, Уаскаран – почти семь тысяч метров высотой, ледники, каньоны, высокогорные плато. Это называется Сьерра (пила по-испански). Ну, да, «Эль кондор паса» – «Полет кондора», Саймон с Гарфанкелем оттуда мелодию спионерили. Там берет начало самая многоводная в мире река – Амазонка. Восточная часть страны покрыта густым влажно-экваториальным лесом и называется сельвой.
   Республика. Глава государства – президент, избирается на пять лет. Денежная единица – новый соль. А что случилось со старым? У французов, помнится, была такая примерно история, они долго галдели – «старый франк», «новый франк». Суть-то – одна.
   Невеликая кучка праздников, среди них Чистый Четверг (двенадцатого апреля, кстати, как у нас День космонавтики), День Святых Петра и Павла, День всех святых, Непорочное Зачатие, Рождество, конечно же. А вот День Независимости они в июле аж два дня отмечают. Ну, и так далее.
   Перуанские спецподразделения немногочисленны и представлены Силами специальных операций – FOES, предназначенными в основном для выполнения традиционных задач подводных диверсантов. Но способны проводить и наземные контртеррористические операции, вести разведку и осуществлять спасение заложников. Неплохо вооружены.
   Все четыре часа, остававшиеся до обеда, Евгений не то чтобы скучал, просто не напрягался. Прочитывал очередной листок, складывал его в аккуратную стопку справа от себя, а слева брал новый. Он не отпускал свою фантазию. В конце концов, о том, что придется ехать в Перу, он узнал еще в тренировочном лагере, от Симонова. Кстати, о Симонове! Нужно сегодня же найти время и отвезти по указанному адресу пакет. Обещал все-таки.
   Около часу дня в комнату заглянул Ступин.
   – Ну, ты как тут?
   Евгений встал со стула, потянулся.
   – Нормально вроде бы. Есть хочется. И курить. Я ведь тут, не отрываясь, все время просидел.
   – Тогда пошли, пельмешками перекусим.
   В Управлении, конечно же, была столовая, но, как признался Сергей, «надоедает целый день на одни и те же рожи смотреть, разнообразия хочется». Поэтому они вышли из здания, не забыв предъявить свои пропуска дежурному офицеру и не спеша отправились в расположенную неподалеку пельменную.
   Пельменная была шикарной. В том смысле, что не пришлось стоять за высокими столиками, а можно было даже сесть на хлипкие стульчики из металлических труб и толстой фанеры. Ступин держал для них два места, а Миронов таскал тарелки с «двойными» пельменями, хлебом и стаканы с компотом.
   Когда первый голод был утолен, Сергей вздохнул, покосился на соседа по столику, мужчину с интеллигентным лицом, но одетого в старенький костюм и такое же старое пальтецо, жадно поедавшего свою порцию, и сказал:
   – Если честно, завидую я тебе, Женя!
   Миронов поднял взгляд от тарелки.
   – Это в чем же?
   – Да видишь, ты только пришел – и сразу такое… поручение. Ехать далеко, настоящим делом заниматься.
   Говорил он намеками, чтобы посторонний человек не заинтересовался.
   – Тебе-то что жалеть? – хмыкнул Евгений. – За три года ты наверняка в сто раз больше моего повидал.
   – Не поверишь – нет! – с жаром отверг его предположение Ступин. – Никуда меня отсюда не выпускают! Оказывается, я хороший аналитик и задействовать меня на живой работе нецелесообразно!
   Сосед наконец уничтожил свои пельмени, в три глотка выхлебал компот и унесся, будто не заплатил и за ним сейчас погонятся.
   – Сто раз уже у Сундукова просился – пустите на задание, не подведу, умею! А вот хрен мне – сиди и не чирикай! Ты думаешь, он на Полигон меня всерьез грозился загнать? Черта с два! Буду и дальше сидеть целыми днями как проклятый и заниматься этим долбаным анализом!
   – Слушай, а что такое этот Полигон? – решил наконец просветиться Евгений, потому что слово это слышал не первый раз, и звучало оно с большой буквы.
   – Как тебе сказать… В Подмосковье, в лесу лагерь такой, где ребят в форме поддерживают. Ты, если вернешься с этого задания и застоишься в ожидании следующего, тоже туда попадешь. Это нас, штабных работников по штурмовой полосе не гоняют и до спецстрельб не допускают. А вам, оперативникам, это положено обязательно.
   – Сереж, ты бы мне хоть чуточку рассказал, чем мне заниматься предстоит! – взмолился Миронов. – А то все только намекают, дескать, в свое время узнаешь. Ведь каждый солдат должен знать свой маневр, иначе хреново воевать будет. Расскажи, будь другом!
   – Да что я тебе рассказать могу? – начал отнекиваться Ступин. – Я ведь, как уже сказал, на оперативной работе сам не был, только анализом занимаюсь.
   – Да не бреши ты, ради бога! Ни за что не поверю, что за три года ты так ничего и не узнал. Вот хотя бы предшественник мой, этот, как его… а, Завгородний! Кто он был, как погиб, где? Давай, колись, интересно же! Я ведь не американский шпион, а свой офицер-десантник.
   – Был ты десантником, – с коротким смешком сказал Ступин. – А ныне – специалист по операциям в Южной Америке.
   – Ну, ладно, не десантник, но ведь – свой? Расскажи про Завгороднего!
   – Чего про него рассказывать? Парень, как парень, чуть тебя постарше. Два года у нас прослужил. Как и ты, оперативник, причем очень хороший. Он на испанца походил: волосы черные, вьются, глаза – тоже черные, нос с горбинкой, подтянутый такой – вылитый тореадор. Кстати, кличка у него была – Эспада, шпага то есть.
   – А тут что, у всех клички есть? – подивился Евгений.
   – У всех оперативников, – уточнил Сергей.
   – А… у меня какая? – не без робости спросил Миронов.
   – У тебя – никакой. Получишь, если успешно вернешься с первого задания. Как вести себя в деле будешь, так и назовут. Старшие товарищи. Пока ты просто Новичок.
   Спрашивать о том, что будет, если он не вернется с первого задания или вернется не успешно, Евгений не стал. Спросил о другом.
   – Так что случилось с Завгородним?
   – Я точно не знаю, поговаривали, что его америкосы смогли ранить, а потом только взять в Чили. Он то ли не успел, то ли сил не хватило с собой покончить. Вот и попал живым. Америкосы умеют спрашивать, любой заговорит, если им нужно. Но, рассказывают, он сумел придумать, как себя убить, прежде чем его колоть начнут. Вот так и убежал от янкесов.
   – И что, его никак нельзя было вытащить оттуда, спасти?
   Ступин посмотрел на Евгения так, будто видел его в первый раз.
   – Ты что, совсем ничего не понимаешь? Или больной на голову? Кто же его спасать будет, вытаскивать? Если наш попадает в чужие лапы, необязательно американские, ему тут же прекращают всякую помощь, отказываются от него и по прошествии времени, если сам не загнулся, посылают к нему человечка с «приветом». Не то чтобы его самого боялись или сведений, которые он знал, а как профилактическую меру, в назидание всем оставшимся: «Не попадайтесь, сукины дети! А если уж попались, то сумейте умереть достойно и быстро, рта не раскрыв!».
   – Что, как в шпионских фильмах ампулу с ядом в воротник рубашки зашивают? – спросил Евгений, захваченный рассказом.
   – Ну, яд – это пережиток. Хотя и очень эффективно. Но ведь им не всегда можно успеть воспользоваться. Есть способы безо всяких ядов и оружия остановить сердце. Да мало ли как эту тонкую ниточку, на которой жизнь болтается, оборвать можно. Главное, что сделать это нужно обязательно, до того, как тебя потрошить начнут. Но ты не волнуйся, – успокаивающе положил Сергей руку на плечо Миронова, – тебе это пока не пригодится. Ты на первую операцию наверняка под мощным прикрытием пойдешь, и ничего особенно серьезного делать не будешь. Так, наблюдение, контроль. Даже если тебя возьмут, ничего тебе предъявить не смогут. Обычный советский инженер, приехал обслуживать обычную советскую технику. Да не знаю я точно, под видом кого тебя пошлют! – не выдержал наконец он. – Это я так, к примеру, про инженера. Специалистов готовят, как надо. Проколов практически не бывает, разве что, совсем уже сложное задание. И то большинство возвращается целыми и невредимыми. Такое как с Борей Завгородним очень редко случается. Я тебе как аналитик говорю! Не нервничай!
   Евгений осторожно убрал его руку со своего плеча, посмотрел в глаза.
   – А с чего ты взял, что я нервничаю? Я абсолютно спокоен. И хочется уже наконец до настоящего дела добраться. Полгода нас гоняли и в хвост, и в гриву. Пора бы применить то, чему учили. Мне в штабе сидеть совсем не хочется. Даже не где-нибудь в Урюпинске, а и в Москве. И расспрашиваю я тебя потому, что знать хочется, чем же заниматься придется, к чему быть готовым? – И увидев опять ставшее унылым лицо Ступина, добавил: – Это ты не переживай! Не уйдут от тебя твои приключения! Кто-то из великих сказал, что приключения ума гораздо интереснее и полезнее приключений тела. Вот и находи прелести в своей работе! Кому стрелять и бегать всегда найдется. А вот кому головой думать – еще поискать надо!
   В Управление они вернулись сытые и довольные друг другом. Евгений отправился дочитывать свои «туристические буклеты», а Сергей – заниматься анализом. Кстати, что он там анализировал, так и не рассказал.
   По второму разу проглядывать общие сведения о далекой южно-американской стране Миронову не пришлось. Внезапно отворилась дверь, и в комнату вошли Федор Мефодьевич и незнакомый мужчина в хорошо сидящем на нем сером костюме.
   – Вот, Юрий, – сказал полковник, – получи своего новичка. Миронов Евгений Викторович, капитан-десантник. Только что из Георгиевского отделения, так сказать, с пылу, с жару. И уже копытом землю роет от нетерпения. Я прав, капитан?
   Евгений стоял молча, не зная, что ответить.
   – Роет, роет, – засмеялся Сундуков. – Только признаться боится. Ты как, заберешь его сразу или здесь сначала побеседуете?
   Незнакомец внимательно рассматривал Миронова. Ну, точь-в-точь, как майор Симонов, когда вербовал тогда еще старшего лейтенанта на службу в СОБ. Наконец он сказал:
   – А что, здесь и поговорим, предварительно, разумеется. А потом, если не возражаете, Федор Мефодьевич, мы на Полигон поедем. Не беспокойтесь, вечером отпущу, а завтра с утра заберу уже окончательно. Хорошо?
   – Смотри сам, Юрий, – качнул согласно головой Сундуков. – Он на время операции переходит в твое полное подчинение. Капитан, вам все понятно?
   – Так точно!
   – Ну, беседуйте, – и Сундуков удалился.
   А незнакомец взял стул, присел к столу и молча стал перебирать лежавшие на нем бумаги. Евгений ждал. Наконец тот поднял на него взгляд.
   – Садись, садись, Евгений Викторович, что же ты стоишь? Нам беседа долгая предстоит, а в ногах, как говорится, правды нет. Для начала представлюсь. Майор Сидихин Юрий Германович, командир спецгруппы в предстоящей операции. Твое личное дело я изучил, так что рассказывать о себе не придется. Только мелкие подробности. В Ставрополе родился?
   – Так точно, – ответил Евгений.
   – А улица какая?
   – Была Армавирская, теперь Васякина. Переименовали.
   – Это в Октябрьском, что ли, районе?
   – Ну, да…
   – Бывал я в этом славном городке. И в Октябрьском районе тоже. Одноэтажные домики, почти станица. Но мне понравилось. А почему в десантное училище пошел?
   Н-да, неожиданный вопрос. Но, помнится, его задавали и при поступлении в Рязанское училище. Поэтому не стоит отходить от стереотипа.
   – Родину хотел защищать. А десантные войска самые боеспособные в нашей армии. С небес – на землю, и – в бой!
   Сидихин поморщился.
   – Ладно, патриотизм оставим на потом. А если честно – романтики захотелось? Чтобы все, как в кино, яростно и весело?
   Евгений замялся.
   – Н-ну, и это тоже…
   – Оправдались ожидания? – остро глянул на него майор.
   – Пока – не в полной мере, – честно признался Миронов. – Мечталось о большем. Может быть, теперь?
   – А теперь – тем более, – отрубил Сидихин. – Если думаешь, что наша работа – сплошная романтика, сразу готовься штаны в штабе просиживать. Поскольку из СОБ тебя уже не выпустят – слишком многое знаешь.
   – Так что, сидеть в засаде и годами сведения собирать? – вырвалось у Евгения. – Как шпион какой-нибудь?
   – Ну, во-первых, не шпион, а разведчик, – рассудительно ответил майор. – Разницу понимать надо. А во-вторых, не пугайся, никто тебя не собирается на годы за границу засылать и внедрять там. Даже если бы и захотели – не получится. Квалификация у тебя не та. Разведчика не полгода готовят, а гораздо, гораздо дольше. Так что, не обольщайся. Ты на первых порах, разумеется, будешь на подхвате, страховать станешь более опытных и надежных коллег. Ну и что, что тебя учили бегать, стрелять, убивать голыми руками. Все это тоже может пригодиться, да, в конце концов, и пригождается. Но оно – не главное. Специфике нашей работы тебя не обучали. Ей и невозможно обучить, поскольку понимать ее, жить в ней, менять ее можно научиться только с годами, накапливая опыт. Тебе это еще предстоит. Я понимаю, что тебе не терпится, так сказать, в бой, на передовые позиции. Но все со временем. Кто-то ведь должен находиться…
   – В тылу? – не удержался Евгений.
   – Нет, зачем же в тылу? Тыл у нас здесь, – майор похлопал ладонью по столу, затем обвел рукой стены комнаты. – Я имел в виду вторую линию обороны. На тот случай, если противник прорвет первую или потребуется восполнить потери на передовой. Вот и будешь постоянно наготове. Поверь, это если не труднее, чем непосредственно участвовать в оперативных мероприятиях, то вполне сопоставимо.