– Василий, мы должны написать заявление в ЦК КПСС о реальном существовании параллельных вселенных. Ты будешь доказательством этого.
– Я?! – удивился Петровский. – Каким образом? Как я могу быть доказательством?
– Твой рассказ о том, что произошло, станет доказательством.
– Но факты. Какие факты подтвердят, что я говорю правду? Мало ли, что я могу понапридумывать. Я – писатель.
Астахов задумался. Упрямая работа мысли отражалась на челе. И вдруг взгляд прояснился.
– Деньги! Те деньги, которые у тебя остались от прежней вселенной.
Теперь настал черёд подумать для Василия. Ему вовсе не хотелось писать заявление в ЦК КПСС, признаваться в том, что он – не настоящий Петровский.
– А если я их подделал?
– Ну… Так легко не подделаешь. Там особая бумага, водяные знаки, микронадписи, металлические полоски. Уверен, специалисты определят их подлинность.
– Они что, видели оригинал?
Аргумент был весомый, но Астахов не желал сдаваться.
– Они же не новые. Были в хождении. Там следы многих рук.
– При желании можно сфальсифицировать и это.
Астахов по-прежнему рвался в бой.
– Пусть. А то, что ты знал про меня конкретные факты, хотя мы с тобой не встречались?
– А если мы с тобой сговорились? Как ты докажешь кому-то, что это было на самом деле? Как? – Василий помолчал, глядя на зал, на иногалактических поэтов, которые сидели на этот раз в другом конце зала, потом перевел задумчивый взгляд на Астахова. – Но главное совсем в другом. Допустим, нам с тобой поверили. Начнут выяснять, чем отличаются наши вселенные. Мне придётся рассказывать, как сложилась у нас история. И когда я расскажу, что у нас давно скинули коммунистов, как поведут себя Центральный Комитет КПСС и КГБ? Даю гарантию: они всё засекретят. А что со мной сделают? То же, что и с тобой. Нас посадят, чтобы мы не проболтались.
Мрачное выражение затвердело на лице Астахова. Для него всё было потеряно. Василию стало жаль приятеля.
– Не расстраивайся, – попытался он успокоить любителя космологии. – Самое главное – ты знаешь правду. И Бог с ними, со всеми остальными.
– Так хотелось сделать открытие, – раздался печальный голос.
– Ты сделал его.
– Но я не могу сообщить о нём научной общественности… – И тут словно солнце глянуло из-за облаков. Сколько надежды было в его взгляде. – А может быть, ты соврёшь? Ради науки. Скажи, что у вас там тоже КПСС и советская власть.
Василий тихо покачал головой – нет.
– Не получится. Ты забыл, что на деньгах, которые ты хочешь предъявить в доказательство, написано: Банк России. Не может же часть Советского Союза иметь свои деньги. Кстати, есть ещё свидетельства, которые можно предъявить. Я вспомнил о них только сейчас. – Петровский достал из внутреннего кармана документы, открыл их. Продемонстрировал. На водительском удостоверении значилось: «Российская Федерация». Как и на паспорте транспортного средства. – Та же самая ситуация. Никакого Советского Союза. Вместо него Российская Федерация. Соврать не удастся.
– Дай посмотреть.
Василий протянул ему документы. Астахов придирчиво изучил их, вернул. Мрачная апатия вновь охватила его.
– Не расстраивайся, – повторил Василий. – Лучше расскажи мне о Фреде Хойле.
– Ты на самом деле хочешь знать о Хойле? – сдержанно поинтересовался любитель космологии.
– Да.
Астахов немного оттаял. Слабая улыбка выпорхнула на лицо.
– Это был удивительный человек. Астрофизик, математик, писатель, драматург, успешный администратор. Вот сколько он совмещал в себе. Настоящий генератор идей. В молодости – вундеркинд, а в старости – затворник. Он в десять лет заинтересовался звездами, стал изучать небо. А потом учился, между прочим, у великого Поля Дирака, предсказавшего существование антивещества. Окончил колледж Эммануэля в Кембридже накануне второй мировой войны. Когда она началась, участвовал в создании радиолокаторов. Эта работа и свела его с математиком Германом Бонди и астрономом Томасом Голдом, которые бежали в Англию из Австрии. Их встреча – истинный подарок судьбы. В тысяча девятьсот сорок восьмом году Хойл, Бонди и Голд опубликовали теорию стационарной Вселенной. Получилась настоящая бомба, – с каким удовольствием Астахов произнёс эти слова. – Бурные дискуссии кипели несколько десятилетий… – Эмоции на его лице враз поутихли. – Да, сегодня в ходу теория Большого Взрыва, но прежде многие физики не хотели признавать идею рождения Вселенной, поскольку при этом неизбежно встает вопрос: а что было до этого? Хойл со своими коллегами предложил очень красивое решение: расширение Вселенной происходит, но у него не было начала – это вечный процесс. – Мечтательный взгляд Астахова был устремлён куда-то в сторону от Василия. – Для чего допускается самопроизвольное рождение вещества в пустоте с такой скоростью, что средняя плотность Вселенной всегда остается одинаковой. В шестидесятых годах, когда было открыто реликтовое излучение, предсказанное теорией Большого Взрыва, интерес к теории стационарной Вселенной пропал. Но только не у Хойла. Незадолго до смерти он выступил с новой стационарной моделью. В ней вселенная вечно пульсирует, а новое вещество рождается в ядрах галактик.
Лицо Астахова оставалось воодушевленным, праздничным, несмотря на смену оттенков по ходу рассказа. Василию нравилось такое преображение. Быть может, поэтому обилие новой и чаще всего непонятной информации не утомляло его. Наоборот, влекло.
– Надо же, знаешь, когда он и что делал.
– Я всегда хотел побольше узнать о жизни тех, кого почитаю. Сейчас я начал работать над книгой про Хойла. Мне предложили её написать.
– А почему ты сказал, что он, помимо прочего, писатель?
– Он сочинял романы. Настоящую научную фантастику. Я читал один из них. «Черное облако» называется. Увлекательная вещь. Представляешь, вблизи Земли появляется гигантское межзвездное облако. И выясняется, что оно обладает разумом, способностью к целеустремленному движению. Живой организм размеров с орбиту Венеры. Ему надо пополнять запас энергии, для этого он поглощает излучение звезд. Поэтому его и привлекло Солнце. И вдруг это облако открывает, что на одной из планет Солнечной системы есть разумные существа, живущие благодаря энергии Солнца. Написано прекрасно – трудно оторваться… – И тут озабоченность скользнула по его лицу. Будничным голосом он выговорил. – Василий, а что, если нам уехать за границу и там объявить о существовании параллельных вселенных?
Приехали. Петровский кисло усмехнулся.
– Как я уеду? У меня кроме тех документов, которые ты видел, ничего другого нет. Если я увижу, что задерживаюсь здесь, я подам заявление о том, что у меня украли все документы – паспорт, водительское удостоверение. Надеюсь, получу их. Но когда это будет?
Заговорщическое выражение появилось на лице Астахова.
– А что, если нам бежать за границу? – приглушенно проговорил он.
Петровский глянул на него с укоризной.
– Дима, ты был когда-нибудь антисоветчиком?
– Нет.
– Как ты себе это представляешь – бросить родину, бежать?
– Через Финляндию, – тихо сказал Астахов.
– И есть гарантия, что получится?
– Не знаю.
– А если влипнем?
– Ради науки я на всё готов. – Сколько решимости было в нём.
– Какой ты… неуёмный, – нашёл аккуратное слово Петровский. – Твой двойник, из моей вселенной – куда более взвешенный человек.
– В моём положении он вёл бы себя так же.
Ему нестерпимо хотелось как можно быстрее оповестить мир об удивительном открытии, а Василию – вернуться назад. И хотя одно, скорее всего, не связано было с другим, Василий не собирался предпринимать какие-либо шаги, и уж тем более бежать за границу. Следовало нейтрализовать на некоторое время Астахова.
– Я должен подумать. Дело чересчур серьёзное.
– Да… Конечно, – согласился физик.
– Мне пора. – Василий поднялся. Ему не терпелось вернуться к здешней жене. – Спешу.
– Когда мы увидимся?
– В понедельник после работы.
– А днём?
– Я буду трудиться.
– Ты узнал, где работаешь?! – восхитился Дмитрий.
– Да. Я – секретарь Союза писателей СССР. – С какой гордостью это было сказано.
– Ого! Ты – большая шишка.
– Да. Большая.
– И будешь исполнять эти обязанности?
– Буду. Если я здесь надолго, мне надо зарабатывать на жизнь… Всё. Больше не могу. Убегаю.
Сколько тоски было в прощальном взгляде Астахова.
7
– Я?! – удивился Петровский. – Каким образом? Как я могу быть доказательством?
– Твой рассказ о том, что произошло, станет доказательством.
– Но факты. Какие факты подтвердят, что я говорю правду? Мало ли, что я могу понапридумывать. Я – писатель.
Астахов задумался. Упрямая работа мысли отражалась на челе. И вдруг взгляд прояснился.
– Деньги! Те деньги, которые у тебя остались от прежней вселенной.
Теперь настал черёд подумать для Василия. Ему вовсе не хотелось писать заявление в ЦК КПСС, признаваться в том, что он – не настоящий Петровский.
– А если я их подделал?
– Ну… Так легко не подделаешь. Там особая бумага, водяные знаки, микронадписи, металлические полоски. Уверен, специалисты определят их подлинность.
– Они что, видели оригинал?
Аргумент был весомый, но Астахов не желал сдаваться.
– Они же не новые. Были в хождении. Там следы многих рук.
– При желании можно сфальсифицировать и это.
Астахов по-прежнему рвался в бой.
– Пусть. А то, что ты знал про меня конкретные факты, хотя мы с тобой не встречались?
– А если мы с тобой сговорились? Как ты докажешь кому-то, что это было на самом деле? Как? – Василий помолчал, глядя на зал, на иногалактических поэтов, которые сидели на этот раз в другом конце зала, потом перевел задумчивый взгляд на Астахова. – Но главное совсем в другом. Допустим, нам с тобой поверили. Начнут выяснять, чем отличаются наши вселенные. Мне придётся рассказывать, как сложилась у нас история. И когда я расскажу, что у нас давно скинули коммунистов, как поведут себя Центральный Комитет КПСС и КГБ? Даю гарантию: они всё засекретят. А что со мной сделают? То же, что и с тобой. Нас посадят, чтобы мы не проболтались.
Мрачное выражение затвердело на лице Астахова. Для него всё было потеряно. Василию стало жаль приятеля.
– Не расстраивайся, – попытался он успокоить любителя космологии. – Самое главное – ты знаешь правду. И Бог с ними, со всеми остальными.
– Так хотелось сделать открытие, – раздался печальный голос.
– Ты сделал его.
– Но я не могу сообщить о нём научной общественности… – И тут словно солнце глянуло из-за облаков. Сколько надежды было в его взгляде. – А может быть, ты соврёшь? Ради науки. Скажи, что у вас там тоже КПСС и советская власть.
Василий тихо покачал головой – нет.
– Не получится. Ты забыл, что на деньгах, которые ты хочешь предъявить в доказательство, написано: Банк России. Не может же часть Советского Союза иметь свои деньги. Кстати, есть ещё свидетельства, которые можно предъявить. Я вспомнил о них только сейчас. – Петровский достал из внутреннего кармана документы, открыл их. Продемонстрировал. На водительском удостоверении значилось: «Российская Федерация». Как и на паспорте транспортного средства. – Та же самая ситуация. Никакого Советского Союза. Вместо него Российская Федерация. Соврать не удастся.
– Дай посмотреть.
Василий протянул ему документы. Астахов придирчиво изучил их, вернул. Мрачная апатия вновь охватила его.
– Не расстраивайся, – повторил Василий. – Лучше расскажи мне о Фреде Хойле.
– Ты на самом деле хочешь знать о Хойле? – сдержанно поинтересовался любитель космологии.
– Да.
Астахов немного оттаял. Слабая улыбка выпорхнула на лицо.
– Это был удивительный человек. Астрофизик, математик, писатель, драматург, успешный администратор. Вот сколько он совмещал в себе. Настоящий генератор идей. В молодости – вундеркинд, а в старости – затворник. Он в десять лет заинтересовался звездами, стал изучать небо. А потом учился, между прочим, у великого Поля Дирака, предсказавшего существование антивещества. Окончил колледж Эммануэля в Кембридже накануне второй мировой войны. Когда она началась, участвовал в создании радиолокаторов. Эта работа и свела его с математиком Германом Бонди и астрономом Томасом Голдом, которые бежали в Англию из Австрии. Их встреча – истинный подарок судьбы. В тысяча девятьсот сорок восьмом году Хойл, Бонди и Голд опубликовали теорию стационарной Вселенной. Получилась настоящая бомба, – с каким удовольствием Астахов произнёс эти слова. – Бурные дискуссии кипели несколько десятилетий… – Эмоции на его лице враз поутихли. – Да, сегодня в ходу теория Большого Взрыва, но прежде многие физики не хотели признавать идею рождения Вселенной, поскольку при этом неизбежно встает вопрос: а что было до этого? Хойл со своими коллегами предложил очень красивое решение: расширение Вселенной происходит, но у него не было начала – это вечный процесс. – Мечтательный взгляд Астахова был устремлён куда-то в сторону от Василия. – Для чего допускается самопроизвольное рождение вещества в пустоте с такой скоростью, что средняя плотность Вселенной всегда остается одинаковой. В шестидесятых годах, когда было открыто реликтовое излучение, предсказанное теорией Большого Взрыва, интерес к теории стационарной Вселенной пропал. Но только не у Хойла. Незадолго до смерти он выступил с новой стационарной моделью. В ней вселенная вечно пульсирует, а новое вещество рождается в ядрах галактик.
Лицо Астахова оставалось воодушевленным, праздничным, несмотря на смену оттенков по ходу рассказа. Василию нравилось такое преображение. Быть может, поэтому обилие новой и чаще всего непонятной информации не утомляло его. Наоборот, влекло.
– Надо же, знаешь, когда он и что делал.
– Я всегда хотел побольше узнать о жизни тех, кого почитаю. Сейчас я начал работать над книгой про Хойла. Мне предложили её написать.
– А почему ты сказал, что он, помимо прочего, писатель?
– Он сочинял романы. Настоящую научную фантастику. Я читал один из них. «Черное облако» называется. Увлекательная вещь. Представляешь, вблизи Земли появляется гигантское межзвездное облако. И выясняется, что оно обладает разумом, способностью к целеустремленному движению. Живой организм размеров с орбиту Венеры. Ему надо пополнять запас энергии, для этого он поглощает излучение звезд. Поэтому его и привлекло Солнце. И вдруг это облако открывает, что на одной из планет Солнечной системы есть разумные существа, живущие благодаря энергии Солнца. Написано прекрасно – трудно оторваться… – И тут озабоченность скользнула по его лицу. Будничным голосом он выговорил. – Василий, а что, если нам уехать за границу и там объявить о существовании параллельных вселенных?
Приехали. Петровский кисло усмехнулся.
– Как я уеду? У меня кроме тех документов, которые ты видел, ничего другого нет. Если я увижу, что задерживаюсь здесь, я подам заявление о том, что у меня украли все документы – паспорт, водительское удостоверение. Надеюсь, получу их. Но когда это будет?
Заговорщическое выражение появилось на лице Астахова.
– А что, если нам бежать за границу? – приглушенно проговорил он.
Петровский глянул на него с укоризной.
– Дима, ты был когда-нибудь антисоветчиком?
– Нет.
– Как ты себе это представляешь – бросить родину, бежать?
– Через Финляндию, – тихо сказал Астахов.
– И есть гарантия, что получится?
– Не знаю.
– А если влипнем?
– Ради науки я на всё готов. – Сколько решимости было в нём.
– Какой ты… неуёмный, – нашёл аккуратное слово Петровский. – Твой двойник, из моей вселенной – куда более взвешенный человек.
– В моём положении он вёл бы себя так же.
Ему нестерпимо хотелось как можно быстрее оповестить мир об удивительном открытии, а Василию – вернуться назад. И хотя одно, скорее всего, не связано было с другим, Василий не собирался предпринимать какие-либо шаги, и уж тем более бежать за границу. Следовало нейтрализовать на некоторое время Астахова.
– Я должен подумать. Дело чересчур серьёзное.
– Да… Конечно, – согласился физик.
– Мне пора. – Василий поднялся. Ему не терпелось вернуться к здешней жене. – Спешу.
– Когда мы увидимся?
– В понедельник после работы.
– А днём?
– Я буду трудиться.
– Ты узнал, где работаешь?! – восхитился Дмитрий.
– Да. Я – секретарь Союза писателей СССР. – С какой гордостью это было сказано.
– Ого! Ты – большая шишка.
– Да. Большая.
– И будешь исполнять эти обязанности?
– Буду. Если я здесь надолго, мне надо зарабатывать на жизнь… Всё. Больше не могу. Убегаю.
Сколько тоски было в прощальном взгляде Астахова.
7
Высокое думское существование диктовало свои правила. Несмотря на субботу, Сергею пришлось появиться в нижней палате. Он принимал гостей, вёл переговоры, участвовал в совещании руководства самой мощной фракции.
Будучи занят делами, Потапов не забывал о своей заботе. Следовало переговорить с Василием. И как можно скорее. Вчера Сергей так и не смог разыскать школьного товарища – мобильный почему-то не отвечал, на работе Петровский не появился, а вечером, когда Сергей позвонил к приятелю домой, Света сообщила, что Василий вернулся чересчур усталый и тут же лёг спать.
«Как нас поделят? – размышлял Сергей, глядя на высокопоставленных коллег. – Кто возглавит? Пехтин? Слаб. Морозов? Маловероятно. Ему не доверяют. Володин? Или Катренко? Скорее всего, Катренко. Думаю, он. Надо прибиваться к нему.» Потапов уже пробовал углублять отношения с этим человеком. Пока что без необходимой настойчивости. Не получилось.
Покончив с думскими делами, Сергей тотчас поехал в Дом литераторов. Москва щедро подставляла свои улицы. Как прекрасна езда по свободной от машин столице. Конечно, водитель, возивший его, и в рабочие дни ухитрялся найти лазейки – где по встречной, где по тротуару. Но порой не помогали спецномера и мигалка с сиреной – коль застрял в пробке, включай сирену, не включай, быстрее не проедешь.
Покинув уютное средство передвижения, Потапов привычно проследовал в ресторан. Беглый осмотр показал – Петровского там нет. Всерьёз озадаченный, Сергей направился к выходу. Знавший его метрдотель состроил удивлённое лицо – так быстро? – но это было всё равно.
«Где его искать? – спрашивал себя Потапов, оглядывая просторный холл. – Где он ещё может быть? Неужто внизу?»
Потапов помнил, что в подвале находится какая-то забегаловка, и на всякий случай решил заглянуть туда. Спустившись по убогой лестнице, он проник в скромное пространство Нижнего буфета, оглядел сидевших за столиками людей. Справа от входа он увидел человека, солидного, но отчасти помятого, который пил кофе. Это был тот, кого он так хотел разыскать – его школьный товарищ Василий Петровский.
– Вася, привет!
– Привет, – понуро произнёс школьный товарищ.
– Что ты здесь делаешь? Нашёл место… Пошли, посидим в приличном заведении, там, наверху.
Петровский замялся, потом выдавил.
– Я бы с радостью. Но… у меня сейчас плохо с деньгами.
– Пошли, я плачу. Давай-давай, поднимайся.
Приятель неспешно покинул стол, поплелся за ним. В холле последовала нерешительная остановка.
– Смелее. – Сергей взял приятеля под локоть, подтолкнул вперёд, туда, где в конце зала, обставленного чучелами, был вход в ресторан. – Я плачу. Не боись, я при деньгах.
Приличное окружение приняло их. Это вам не какой-нибудь Нижний буфет – всё на должном уровне, солидно. Они расположились за столом, накрытым чистенькой скатертью.
– Что будешь пить? – поинтересовался у друга Сергей.
– Ничего.
– Как, ничего? Ты это брось. Несерьёзно.
– Серега, я пил все эти дни. Больше не могу. Надо передохнуть. Так пил, что допился – всякая чепуха стала мерещиться.
Сергей посмотрел на приятеля с сомнением, но давить не стал.
– Мы хотя бы поедим?
– Да. Поесть я готов, – охотно согласился Петровский.
– Чудненько. Давай отведаем что-нибудь стоящее.
Изучение меню заняло некоторое время. На первое Сергей отдал предпочтение крем-супу из мидий и шафрана «Панаше», Петровский – борщу «Черниховский», приготовленному с мочёными яблоками и белой фасолью. На второе Сергей выбрал оленину на кости с корочкой из грецкого ореха, которую обещали подать с тайскими тушёными овощами и базиликовым соусом; Петровский – вырезку из ягненка «Тбилиси», приготовленную на гриле, с пирожками из сулугуни и грецкого ореха, с запечёнными помидорами и чесночным соусом. Ещё решили взять горячей закуски и сладкого к кофе. Едва сделали заказ, Потапов проговорил, глядя на школьного товарища нежным взглядом:
– А мне захотелось тайских овощей. Ты был в Тайланде? Нет? Зря. Обязательно побывай. Я летал туда в позапрошлом году. Чудненько провёл время. Масса впечатлений. Экзотика. – Сладостное выражение появилось на его лице. – А девочки там – просто прелесть. Дешёвые… до невозможности. И красивые. Один раз взял троих. Можешь себе представить, что мы там вчетвером вытворяли… Хорошая страна. Вот где можно оттянуться. Те, кто хотели, нанимали мальчиков. Или совсем молоденьких девочек, лет по четырнадцать. Но я этого не люблю. А сразу с тремя – это класс.
Петровский слушал его оторопело, потом глухо спросил:
– Члены партии ездили?
– Нет. Я не по партийной линии. Это был специальный тур. Знакомый владелец туристического агентства устроил. Я и несколько бизнесменов. Одни мужчины. – Сергей выдержал паузу, подводя черту под тайландской темой, состроил озабоченный вид. – Василий, выручай. Нужна твоя помощь. Наша партия делится. Мне важно узнать, какая часть одержит победу на будущих выборах. Центристы или умеренные правые? Для меня это очень важно. Так сказать, вопрос жизни.
– Компартия делится? – насторожился Петровский.
Сергей в сердцах махнул рукой.
– Компартия не делится… Мне важно знать, кто победит на будущих выборах, центристы или умеренные? Ты спроси доброго ангела.
– Коммунистическая партия победит, – буднично выговорил приятель.
– Что ты чепуху несешь? Их можно списывать.
– Кого?
– Коммунистов.
Петровский посмотрел на него чересчур внимательно, потом изрёк нудным назидательным тоном:
– Странно слышать эти слова от секретаря Московского городского комитета партии. Если бы мы с тобой не дружили, я бы решил, что ты меня проверяешь. А так я понимаю, что дело совсем в другом. Ты должен уяснить одну вещь – главное, не загонять самого себя в угол. Поверь, в поговорке: «На Бога надейся, а сам не плошай» заложен великий смысл. Мы должны делать то, что зависит от нас, от каждого, живущего на Земле: выполнять Заповеди Моисеевы, зарабатывать хлеб свой в поте лица своего, жить в мире и согласии. А Бог определит каждому его судьбу. Глупо ничего не делать и полагать, что Бог поможет. Глупо делать что-то предосудительное или опасное и надеяться, что Бог спасёт. Если человек ставит себя в трудное или безвыходное положение, он сам будет виноват в последствиях и не должен ругать Бога, что Он не помог. Истина проста: Бог помогает тем, кто надеется на себя, кто старается не оплошать. И это ничем не противоречит линии партии, которая теперь всемерно опирается на православную церковь.
Потапов слушал его из вежливости. Да, «Единая Россия» вместе с президентом работает в тесном контакте с Патриархией, но при чём тут поговорки про то, чтобы не плошать, и про хлеб, который надо зарабатывать в поте своего лица? Однако, он воздержался от критических замечаний, продолжил прежнюю линию:
– Василий, всё, что ты сказал, очень верно. Тут я не спорю. У меня к тебе только одна просьба: помоги. Мне крайне важно узнать, какая часть одержит победу на будущих выборах. Центристы или умеренные правые? Спроси про это ангела.
– Коммунистическая партия победит, – упрямо повторил Василий.
– Чудненько. Но этого не может быть. Мы их почти придушили.
– Кого?
– Коммунистов.
– Чепуха. Победят коммунисты. Я тебе гарантирую.
Потапов смотрел на него с недоверием.
– Это тебе добрый ангел сказал?
Лицо Петровского приняло недовольный оттенок.
– Ангел-хранитель, – неохотно выговорил он.
В такое трудно было поверить, и потому Сергей адресовал приятелю ещё один вопрос:
– Ты его спрашивал?
– Спрашивал, – упрямо произнёс Петровский.
Потапов надолго задумался. С одной стороны, ему не верилось в такой исход. С другой – кто его знает, может быть, и на этот раз Василий не ошибался?
– А как же другие партии? – вырвалось у Потапова.
– Ты что, не знаешь, что они декоративные? Так, для видимости.
Сергей опять подался в размышления. Как теперь быть? Кинуться к коммунистам? Покаяться? Просить принять блудного сына? А власть? Президент? Суриков? Они что? Не в курсе? Или это хитрый ход?
Появилась горячая закуска, бутылки с «Боржоми». Еда требовала к себе некоторого внимания. Поэтому деловой разговор и умные мысли временно оказались невостребованными. Потом у Сергея возникло желание, вылившееся в такое предложение:
– Может, всё-таки выпьем?
– Нет. Извини, сегодня я не могу.
– Ну… как знаешь.
– А чего ты на меня смотришь? Ты выпей.
– Да как-то одному не хочется.
Официант аккуратно поставил перед Сергеем крем-суп «Панаше», рядом появились борщ «Черниховский» и пампушки с чесноком. Петровский, поколебавшись, отодвинул блюдце с пампушками.
– Я не буду. Если хочешь, возьми.
– С удовольствием. А ты что, на свидание идёшь?
– Просто не хочу… – невнятно пояснил Петровский.
Пампушки прекрасно дополняли крем-суп. Сергей не мог понять, почему их подают лишь к борщу. Что ни говори, а вкусная пища способствует более оптимистичному взгляду на мир.
– Что-нибудь новое пишешь? – благодушным голосом поинтересовался Потапов у приятеля.
– Пишу, – важно отвечал Петровский. – Роман о современной жизни.
– Молодец, – дежурно похвалил Сергей.
Вторые блюда в нужный момент сменили первые. Оленина с тайскими тушёными овощами и базиликовым соусом утверждала в мысли о правильном ходе развития цивилизации. В конце концов, еда – не последнее дело. Почему бы не получать от неё наслаждение?
– Видишь кого-нибудь из наших? – прозвучал рядом голос Василия.
– Нет. Времени совсем не хватает. Разве что с Виталием Кириченко изредка сталкиваемся. Он по-прежнему в правительстве работает, а я там регулярно бываю… Как твоя вырезка из ягненка?
– На должном уровне. Здесь умеют готовить.
– Моя оленина тоже превосходна.
– Я в этом не сомневался, – походя заметил Петровский.
– Чудненько…
Миниатюрные пирожные и кофе поставили хорошую точку в обеде. По окончании трапезы Потапов решил отвезти друга домой, но тот попросил подбросить его в совсем другое место – на Цветной бульвар.
– Ты что, на свидание? – игриво поинтересовался Потапов.
– Надо встретиться с одним человеком, – вкрадчиво ответил Петровский.
– Женщина?
– Вовсе нет… Деловая встреча.
– Деловая. А пампушки есть не стал. – Он погрозил приятелю пальцем. – Темнишь, Василий. Ой, темнишь. – Помолчав с довольным видом, подвёл черту. – Значит, компартия победит?
– Компартия.
– Так добрый ангел утверждает?
– Это можно понять и без доброго ангела.
«А ведь верно, – говорил себе Потапов сразу после того, как приятель покинул машину. – Зюганова должны скинуть. Сейчас всё для этого делается. Новая партия с лояльными руководителями вполне может опередить «Единую Россию» или то, что получится после деления. Такой, значит, план у Сурикова. Он хочет, чтобы лояльные коммунисты стали основной политической силой. А деление нынешней партии власти – отвлекающий манёвр. После тех социальных реформ, которые намечено провести, «Единая Россия» точно растеряет всю популярность. А тут вам новая партия власти… Ну и лиса Владислав Георгиевич. Хитер до невозможности. Ай да советчик: В какую половину хочешь, в такую и иди, – он воспроизвел в голове чиновный голос. – А выбор-то без выбора. Тупик. Но я тоже не лыком шит. Разгадал. Нет уж, Владислав Георгиевич, меня ты не проведешь. Интересно, кому ты предуготовил роль будущих коммунистических лидеров? Пусть. На первые места я не претендую, но в призовую десятку постараюсь попасть. – Ему виделись приятные картины многолюдных съездов, на коих он сидит в президиуме, выступает с высокой трибуны, обращаясь к залу, который внемлет ему. – Надо звонить, встречаться, налаживать контакты, – текла дальше мысль. – Бросить всё и заняться этим. Если упустишь, потом будет поздно.»
Виктория ждала его. Жаркий поцелуй был началом их общения.
– Идём. – Она потащила его в спальню.
Костюм и всё прочее было сброшено, просторная кровать приняла два тела. То, что им хотелось, вышло наилучшим образом. Следовало передохнуть.
– Как у тебя на работе? – заботливо спросила Виктория.
– Всё нормально. Опять сегодня совещались. Любимое дело – совещаться. Потом я с Василием обедал. Надо было один вопрос обсудить. – Про то, о чём говорили, и про свою гениальную догадку Сергей не считал возможным рассказать даже Виктории.
– От тебя пахнет чесноком.
– Сильно?
– Нет.
– Это пампушки. Не смог удержаться. Очень вкусно. Тебе неприятно?
– Почему? Я тоже хочу пампушек.
– Никаких проблем. – Он решительно поднялся. – Идёшь?
– Иду.
Естественно, Сергей не стал тащить её в Дом литераторов. Он знал неплохой ресторан неподалеку от дома Виктории. Вскоре они появились там. Были заказаны пампушки, графинчик хорошей водки, мясная и рыбная закуска.
– Чудненько. Хоть выпью, – добродушно проговорил Потапов. – Василий от спиртного отказался. Не знаю, что с ним? Какой-то… странный. Я в одиночку не стал… Что новенького? Рассказывай.
Виктория принялась пересказывать разговор с клиенткой, супругой недавнего министра, ставшего вице-президентом банка. Ей хотелось побывать на Гавайях, а муж боялся неуемного солнца, его тянуло в Норвегию. «Что я там не видела?» – обиженно спрашивала супруга нынешнего банкира. А перед этим другая клиентка, приходившаяся женой олигарху, приезжавшая в сопровождении двух охранников, проговорилась о покупке мужем акций в Германии. Это была весьма любопытная информация, она дорогого стоила.
Будучи занят делами, Потапов не забывал о своей заботе. Следовало переговорить с Василием. И как можно скорее. Вчера Сергей так и не смог разыскать школьного товарища – мобильный почему-то не отвечал, на работе Петровский не появился, а вечером, когда Сергей позвонил к приятелю домой, Света сообщила, что Василий вернулся чересчур усталый и тут же лёг спать.
«Как нас поделят? – размышлял Сергей, глядя на высокопоставленных коллег. – Кто возглавит? Пехтин? Слаб. Морозов? Маловероятно. Ему не доверяют. Володин? Или Катренко? Скорее всего, Катренко. Думаю, он. Надо прибиваться к нему.» Потапов уже пробовал углублять отношения с этим человеком. Пока что без необходимой настойчивости. Не получилось.
Покончив с думскими делами, Сергей тотчас поехал в Дом литераторов. Москва щедро подставляла свои улицы. Как прекрасна езда по свободной от машин столице. Конечно, водитель, возивший его, и в рабочие дни ухитрялся найти лазейки – где по встречной, где по тротуару. Но порой не помогали спецномера и мигалка с сиреной – коль застрял в пробке, включай сирену, не включай, быстрее не проедешь.
Покинув уютное средство передвижения, Потапов привычно проследовал в ресторан. Беглый осмотр показал – Петровского там нет. Всерьёз озадаченный, Сергей направился к выходу. Знавший его метрдотель состроил удивлённое лицо – так быстро? – но это было всё равно.
«Где его искать? – спрашивал себя Потапов, оглядывая просторный холл. – Где он ещё может быть? Неужто внизу?»
Потапов помнил, что в подвале находится какая-то забегаловка, и на всякий случай решил заглянуть туда. Спустившись по убогой лестнице, он проник в скромное пространство Нижнего буфета, оглядел сидевших за столиками людей. Справа от входа он увидел человека, солидного, но отчасти помятого, который пил кофе. Это был тот, кого он так хотел разыскать – его школьный товарищ Василий Петровский.
– Вася, привет!
– Привет, – понуро произнёс школьный товарищ.
– Что ты здесь делаешь? Нашёл место… Пошли, посидим в приличном заведении, там, наверху.
Петровский замялся, потом выдавил.
– Я бы с радостью. Но… у меня сейчас плохо с деньгами.
– Пошли, я плачу. Давай-давай, поднимайся.
Приятель неспешно покинул стол, поплелся за ним. В холле последовала нерешительная остановка.
– Смелее. – Сергей взял приятеля под локоть, подтолкнул вперёд, туда, где в конце зала, обставленного чучелами, был вход в ресторан. – Я плачу. Не боись, я при деньгах.
Приличное окружение приняло их. Это вам не какой-нибудь Нижний буфет – всё на должном уровне, солидно. Они расположились за столом, накрытым чистенькой скатертью.
– Что будешь пить? – поинтересовался у друга Сергей.
– Ничего.
– Как, ничего? Ты это брось. Несерьёзно.
– Серега, я пил все эти дни. Больше не могу. Надо передохнуть. Так пил, что допился – всякая чепуха стала мерещиться.
Сергей посмотрел на приятеля с сомнением, но давить не стал.
– Мы хотя бы поедим?
– Да. Поесть я готов, – охотно согласился Петровский.
– Чудненько. Давай отведаем что-нибудь стоящее.
Изучение меню заняло некоторое время. На первое Сергей отдал предпочтение крем-супу из мидий и шафрана «Панаше», Петровский – борщу «Черниховский», приготовленному с мочёными яблоками и белой фасолью. На второе Сергей выбрал оленину на кости с корочкой из грецкого ореха, которую обещали подать с тайскими тушёными овощами и базиликовым соусом; Петровский – вырезку из ягненка «Тбилиси», приготовленную на гриле, с пирожками из сулугуни и грецкого ореха, с запечёнными помидорами и чесночным соусом. Ещё решили взять горячей закуски и сладкого к кофе. Едва сделали заказ, Потапов проговорил, глядя на школьного товарища нежным взглядом:
– А мне захотелось тайских овощей. Ты был в Тайланде? Нет? Зря. Обязательно побывай. Я летал туда в позапрошлом году. Чудненько провёл время. Масса впечатлений. Экзотика. – Сладостное выражение появилось на его лице. – А девочки там – просто прелесть. Дешёвые… до невозможности. И красивые. Один раз взял троих. Можешь себе представить, что мы там вчетвером вытворяли… Хорошая страна. Вот где можно оттянуться. Те, кто хотели, нанимали мальчиков. Или совсем молоденьких девочек, лет по четырнадцать. Но я этого не люблю. А сразу с тремя – это класс.
Петровский слушал его оторопело, потом глухо спросил:
– Члены партии ездили?
– Нет. Я не по партийной линии. Это был специальный тур. Знакомый владелец туристического агентства устроил. Я и несколько бизнесменов. Одни мужчины. – Сергей выдержал паузу, подводя черту под тайландской темой, состроил озабоченный вид. – Василий, выручай. Нужна твоя помощь. Наша партия делится. Мне важно узнать, какая часть одержит победу на будущих выборах. Центристы или умеренные правые? Для меня это очень важно. Так сказать, вопрос жизни.
– Компартия делится? – насторожился Петровский.
Сергей в сердцах махнул рукой.
– Компартия не делится… Мне важно знать, кто победит на будущих выборах, центристы или умеренные? Ты спроси доброго ангела.
– Коммунистическая партия победит, – буднично выговорил приятель.
– Что ты чепуху несешь? Их можно списывать.
– Кого?
– Коммунистов.
Петровский посмотрел на него чересчур внимательно, потом изрёк нудным назидательным тоном:
– Странно слышать эти слова от секретаря Московского городского комитета партии. Если бы мы с тобой не дружили, я бы решил, что ты меня проверяешь. А так я понимаю, что дело совсем в другом. Ты должен уяснить одну вещь – главное, не загонять самого себя в угол. Поверь, в поговорке: «На Бога надейся, а сам не плошай» заложен великий смысл. Мы должны делать то, что зависит от нас, от каждого, живущего на Земле: выполнять Заповеди Моисеевы, зарабатывать хлеб свой в поте лица своего, жить в мире и согласии. А Бог определит каждому его судьбу. Глупо ничего не делать и полагать, что Бог поможет. Глупо делать что-то предосудительное или опасное и надеяться, что Бог спасёт. Если человек ставит себя в трудное или безвыходное положение, он сам будет виноват в последствиях и не должен ругать Бога, что Он не помог. Истина проста: Бог помогает тем, кто надеется на себя, кто старается не оплошать. И это ничем не противоречит линии партии, которая теперь всемерно опирается на православную церковь.
Потапов слушал его из вежливости. Да, «Единая Россия» вместе с президентом работает в тесном контакте с Патриархией, но при чём тут поговорки про то, чтобы не плошать, и про хлеб, который надо зарабатывать в поте своего лица? Однако, он воздержался от критических замечаний, продолжил прежнюю линию:
– Василий, всё, что ты сказал, очень верно. Тут я не спорю. У меня к тебе только одна просьба: помоги. Мне крайне важно узнать, какая часть одержит победу на будущих выборах. Центристы или умеренные правые? Спроси про это ангела.
– Коммунистическая партия победит, – упрямо повторил Василий.
– Чудненько. Но этого не может быть. Мы их почти придушили.
– Кого?
– Коммунистов.
– Чепуха. Победят коммунисты. Я тебе гарантирую.
Потапов смотрел на него с недоверием.
– Это тебе добрый ангел сказал?
Лицо Петровского приняло недовольный оттенок.
– Ангел-хранитель, – неохотно выговорил он.
В такое трудно было поверить, и потому Сергей адресовал приятелю ещё один вопрос:
– Ты его спрашивал?
– Спрашивал, – упрямо произнёс Петровский.
Потапов надолго задумался. С одной стороны, ему не верилось в такой исход. С другой – кто его знает, может быть, и на этот раз Василий не ошибался?
– А как же другие партии? – вырвалось у Потапова.
– Ты что, не знаешь, что они декоративные? Так, для видимости.
Сергей опять подался в размышления. Как теперь быть? Кинуться к коммунистам? Покаяться? Просить принять блудного сына? А власть? Президент? Суриков? Они что? Не в курсе? Или это хитрый ход?
Появилась горячая закуска, бутылки с «Боржоми». Еда требовала к себе некоторого внимания. Поэтому деловой разговор и умные мысли временно оказались невостребованными. Потом у Сергея возникло желание, вылившееся в такое предложение:
– Может, всё-таки выпьем?
– Нет. Извини, сегодня я не могу.
– Ну… как знаешь.
– А чего ты на меня смотришь? Ты выпей.
– Да как-то одному не хочется.
Официант аккуратно поставил перед Сергеем крем-суп «Панаше», рядом появились борщ «Черниховский» и пампушки с чесноком. Петровский, поколебавшись, отодвинул блюдце с пампушками.
– Я не буду. Если хочешь, возьми.
– С удовольствием. А ты что, на свидание идёшь?
– Просто не хочу… – невнятно пояснил Петровский.
Пампушки прекрасно дополняли крем-суп. Сергей не мог понять, почему их подают лишь к борщу. Что ни говори, а вкусная пища способствует более оптимистичному взгляду на мир.
– Что-нибудь новое пишешь? – благодушным голосом поинтересовался Потапов у приятеля.
– Пишу, – важно отвечал Петровский. – Роман о современной жизни.
– Молодец, – дежурно похвалил Сергей.
Вторые блюда в нужный момент сменили первые. Оленина с тайскими тушёными овощами и базиликовым соусом утверждала в мысли о правильном ходе развития цивилизации. В конце концов, еда – не последнее дело. Почему бы не получать от неё наслаждение?
– Видишь кого-нибудь из наших? – прозвучал рядом голос Василия.
– Нет. Времени совсем не хватает. Разве что с Виталием Кириченко изредка сталкиваемся. Он по-прежнему в правительстве работает, а я там регулярно бываю… Как твоя вырезка из ягненка?
– На должном уровне. Здесь умеют готовить.
– Моя оленина тоже превосходна.
– Я в этом не сомневался, – походя заметил Петровский.
– Чудненько…
Миниатюрные пирожные и кофе поставили хорошую точку в обеде. По окончании трапезы Потапов решил отвезти друга домой, но тот попросил подбросить его в совсем другое место – на Цветной бульвар.
– Ты что, на свидание? – игриво поинтересовался Потапов.
– Надо встретиться с одним человеком, – вкрадчиво ответил Петровский.
– Женщина?
– Вовсе нет… Деловая встреча.
– Деловая. А пампушки есть не стал. – Он погрозил приятелю пальцем. – Темнишь, Василий. Ой, темнишь. – Помолчав с довольным видом, подвёл черту. – Значит, компартия победит?
– Компартия.
– Так добрый ангел утверждает?
– Это можно понять и без доброго ангела.
«А ведь верно, – говорил себе Потапов сразу после того, как приятель покинул машину. – Зюганова должны скинуть. Сейчас всё для этого делается. Новая партия с лояльными руководителями вполне может опередить «Единую Россию» или то, что получится после деления. Такой, значит, план у Сурикова. Он хочет, чтобы лояльные коммунисты стали основной политической силой. А деление нынешней партии власти – отвлекающий манёвр. После тех социальных реформ, которые намечено провести, «Единая Россия» точно растеряет всю популярность. А тут вам новая партия власти… Ну и лиса Владислав Георгиевич. Хитер до невозможности. Ай да советчик: В какую половину хочешь, в такую и иди, – он воспроизвел в голове чиновный голос. – А выбор-то без выбора. Тупик. Но я тоже не лыком шит. Разгадал. Нет уж, Владислав Георгиевич, меня ты не проведешь. Интересно, кому ты предуготовил роль будущих коммунистических лидеров? Пусть. На первые места я не претендую, но в призовую десятку постараюсь попасть. – Ему виделись приятные картины многолюдных съездов, на коих он сидит в президиуме, выступает с высокой трибуны, обращаясь к залу, который внемлет ему. – Надо звонить, встречаться, налаживать контакты, – текла дальше мысль. – Бросить всё и заняться этим. Если упустишь, потом будет поздно.»
Виктория ждала его. Жаркий поцелуй был началом их общения.
– Идём. – Она потащила его в спальню.
Костюм и всё прочее было сброшено, просторная кровать приняла два тела. То, что им хотелось, вышло наилучшим образом. Следовало передохнуть.
– Как у тебя на работе? – заботливо спросила Виктория.
– Всё нормально. Опять сегодня совещались. Любимое дело – совещаться. Потом я с Василием обедал. Надо было один вопрос обсудить. – Про то, о чём говорили, и про свою гениальную догадку Сергей не считал возможным рассказать даже Виктории.
– От тебя пахнет чесноком.
– Сильно?
– Нет.
– Это пампушки. Не смог удержаться. Очень вкусно. Тебе неприятно?
– Почему? Я тоже хочу пампушек.
– Никаких проблем. – Он решительно поднялся. – Идёшь?
– Иду.
Естественно, Сергей не стал тащить её в Дом литераторов. Он знал неплохой ресторан неподалеку от дома Виктории. Вскоре они появились там. Были заказаны пампушки, графинчик хорошей водки, мясная и рыбная закуска.
– Чудненько. Хоть выпью, – добродушно проговорил Потапов. – Василий от спиртного отказался. Не знаю, что с ним? Какой-то… странный. Я в одиночку не стал… Что новенького? Рассказывай.
Виктория принялась пересказывать разговор с клиенткой, супругой недавнего министра, ставшего вице-президентом банка. Ей хотелось побывать на Гавайях, а муж боялся неуемного солнца, его тянуло в Норвегию. «Что я там не видела?» – обиженно спрашивала супруга нынешнего банкира. А перед этим другая клиентка, приходившаяся женой олигарху, приезжавшая в сопровождении двух охранников, проговорилась о покупке мужем акций в Германии. Это была весьма любопытная информация, она дорогого стоила.
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента