Игорь Недозор. Плацдарм

   – Я всегда, грешным делом считал, что астрономия наука точная.
   – Понимаете, – замялся Каиров, – дело в том, что обнаружились некоторые странности – несколько важнейших звезд находятся не совсем там, где им следовало бы, а движение планет Солнечной системы вообще весьма заметно отличается от того, что мы наблюдаем у нас. Видите ли, изменилось не только расчетное местоположение всех восьми наблюдаемых планет относительно здешней Земли, но и, кажется, орбиты некоторых… И кое-какие звезды тоже, повторюсь, как будто не на месте.
   – Нич-чего себе! – крякнул не сдержавшись Мезенцев. – Звезды у них, выходит, не на месте. Этак, чего доброго…
   Он не стал уточнять, к чему может привести самовольство небесных светил.
   – А Земля тут, у вас, надеюсь, на месте?
   – Нет, орбита Земли, слава Богу, не изменилась, – без тени улыбки ответил моряк. – Но вот угол наклона оси градусов на двадцать больше, чем в нашем мире. А с магнитными полюсами вообще жуткая картина – Северный приблизительно где-то в районе Мурманска, а Южный – в Тихом океане неподалеку от Новой Зеландии, если только…
   – Если только что? – цепко впился в него взглядом штатский при последней оговорке.
   – Если только и Тихий океан и Новая Зеландия тут наличествуют, – буркнул кавторанг. – И, наконец, еще одно. Здешняя Луна, как бы это сказать, не совсем в порядке.
   – То есть? Надеюсь, нам на голову она не свалится?
   – Нет, до этого, надеюсь, не дойдет, но факт есть факт. Орбита Луны без изменений, но ось вращения самого спутника, как и ось вращения Земли сильно наклонена. Фактически, наша бедная старушка Луна лежит на боку, повернувшись к нам южным полушарием. Да и магнитное поле тут ровно в один и восемь десятых раза больше, чем у нас.
   – Это все, что ваша наука может сказать по поводу здешнего мира? – поинтересовался Антон Карлович.
   Его мигрень не только не прошла, а наоборот, все усиливалась. Еще полчаса этого словоблудия, и голова взорвется, словно осколочная граната.
   – Это все, что удалось выяснить за столь короткое время, – закончил доклад кавторанг. – Извините, если мое сообщение мало что прояснило. Я знаю мореходную астрономию, и знаком в общих чертах с астрофизикой – на уровне журналов нашего Астрономического общества. Но что касается космогонических проблем и свойств Вселенной – еще раз говорю, это не по моей части.
   «Лет тридцать назад, товарищ подполковник, – мысленно погрозил моряку пальцем генерал, – вас за подобные разговорчики отдали бы пожалуй под трибунал».
   Каирова сменил начальник разведки – полковник Санин, развесив на стене за кафедрой большие полотнища фотоснимков и здоровенную карту, сияющую разноцветной краской.
   Это данные полученные с помощью съемок с метеорологической ракеты, благодаря которым нам удалось получить более менее-подробную карту окрестностей в радиусе тысячи с лишним километров.
   Повставав со стульев и лавок, высокое собрание сгрудилось у кафедры.
   Посмотреть было на что. Очертания морей и берегов, гор и рек, хотя и имели сходство с Земными, но выглядели так, так, как будто их сначала смяла какая-то сверхсила, а затем, вдоволь помесив и перекрутив, вновь разгладила.
   Ни Аральского моря, ни Каспия в наличии не имелось. Несколько стекающих с гор рек и множество речушек вливаются притоками в одну большую реку, текущую к северо-западу и исчезающую за пределами карты где-то в районе земной Астрахани. Еще одна большая река текла с гор куда-то к югу.
   С юга – там, где расположился вход в этот мир, – имелись огромные горы – не хуже Гималаев.
   Багряные и серо-желтые полотнища пустынь, бледные изумруды оазисов, яркая зелень речных долин. И либо ровные круги, либо прямоугольники то тут, то там – скорее всего, города.
   Что ж, – подвел итог Мезенцев. Единственное что мы можем сделать сейчас-это провести разведку непосредственно силами вверенных нам частей.
   Поэтому, – кивок в сторону Санина, – авиация и ракеты это конечно хорошо, но тем не менее – приказываю в течении суток разработать и подготовить глубокий рейд силами до одного разведбата, в направлении которое вы сочтете самым лучшим и целесообразным, на максимально возможную дальность. Доложить план операции завтра в девять ноль-ноль.
   И в главном я с товарищем Вольновским согласен – до того как мы определим – что это за мир, любые предложения считаю преждевременными.

* * *

   Аргуэрлайл. Год Синего Ветра. Месяц Звездопада, пятый день
   Окрестности Октябрьска
   – То есть? Там впереди что – люди?
   Так точно, товарищ командир – впереди судя по звуку происходит боестолкновение с применением холодного оружия и кавалерии, а также возможно огнестрельного оружия, – доложил еще раз сержант, по уставному пожирая глазами начальство. По крайней мере – что то там подозрительно грохнуло.
   Майор Макеев сжал челюсти. Да – чертовы летуны клялись что на полсотни камэ в радиусе нет ни единой живой души. И вот на тебе. Шел шестой час марша – в их задание входило пройти ближайшие окрестности по дуге, и вернуться. Ничего существенного им не попалось, и майор Макеев теперь знал – на что похожи другие миры – на высохший пыльный каменистый распадок, с редкой зеленью и жарким не по осеннем солнцем.
   Еще час – и им можно было бы поворачивать.
   Хорошо что когда его бронегруппа остановился на привал, он послал вперед пешую разведку – иначе бы они со всего маху въехали в местную драчку.
   Впрочем, драчка почти рядом с гарнизоном – это как ни крути – потенциальная угроза.
   Это могли быть два отряда местных феодалов, делящих какой-нибудь выпас или тесную долину, разбойники, отбивающие от стражи, наконец – стычка двух враждующих шаек из-за добычи.
   Но что им было делать? Трусливо отступать или, того лучше – спрятаться? Бессмысленно стоять, ожидая невесть чего? Не вмешиваться?
   Но, в конце концов, они зачем-то сюда пришли в этот мир? Уж во всяком случае, не за тем, чтобы пугливо отсиживаться в старой крепости, которой так не идет ее «революционное» название.
   «Все равно когда-то надо начинать воевать» – мысленно махнул рукой майор.
   Да и языка взять не мешает.
   Несколько минут интенсивного радиообмена с подчиненными, и колонна двинулась в бой – первый настоящий бой для всех ста двадцати с небольшим человек разведроты.
   Вперед выдвинулись три «коробочки» БРДМов, позади них на дистанции в сто метров двигались шесть БТР. Последними двигались грузовики с пехотой и минометчики, прикрываемые двумя бронемашинами.
   Колонна разведчиков уверенно продвигалась вперед, по старому тракту, пролегавшему между двух скальных уступов.
   Передовой БРДМ внезапно встал, и капитан Марков вместе с полудюжиной разведчиков спрыгнули с брони, сгрудившись вокруг чего-то. Потом один из разведчиков быстро отскочил на обочину, зажимая рот, за ним другой…
   Реакция ребят яснее ясного сообщила майору – что они там нашли. Он это видел уже – за речкой.
   Михаил Иванович! – прохрипел ларингафон, – на связи Марков, – тут у нас труп. Выскочив из газика Макеев подошел к машине ротного, и убедился – да, именно так. Поперек дороги лежал полусгоревший труп.
   Мертвец тянул к ним скрюченные почерневшие руки, напомнив майору ожившую мумию из какого-то американского фильма (в его родном Выборге финское телевидение ловилось временами не хуже нашего).
   Пахло подгоревшими котлетами, и Макеев тоже не без труда сдержал позыв сблевануть. Но пересилил себя, и не отводя глаз принялся изучать находку.
   При жизни, судя по всему, это было воином старого времени – рядом лежал обугленный щит и почерневший меч. Остатки доспеха были буквально вплавлены в почерневшую плоть.
   И что пожалуй самое неприятное – мертвец зажарили совсем недавно – пара часов от силы, если только опыт его не обманывал.
   – Ты это видел, Саня?! – с лихорадочным блеском в глазах почти выкрикнул Макеев, оборачиваясь к Маркову. – Нет, ты это видел?! Ну, консультанты! Ну, блин, гнилые интеллигенты! Тут е-мое, примитивная цивилизация!
   Над несчастным явно поработал огнемет, да еще заряженный какой-то особенно жгучей дрянью – иначе бы камень вокруг него не оплавился.
   – Ну, ученые мудилы! Ну…!!!
   Капитан вполне понимал ярость командира и товарища. Одно дело – чудики с луками или копьями, как сообщили им научные консультанты – демонстрируя найденное тут снаряжение какого-то жмурика. И совсем другое дело, если тут все же имеется что-то посерьезнее. Пусть даже у них огнеметы вроде византийских – с ручными мехами, плюющиеся струей метров на двадцать-тридцать, то и тогда им будет элементарно спалить броник из засады. Особенно учитывая, какого качества тут огнесмесь: почище напалма будет!
   – Двигаться с максимальной осторожностью! – отдал приказ Макеев.
   Однако добежать до своего БРДМа успели не все.
   Внезапно разведчиков накрыла волна неизвестно откуда выпушенных стрел.
   Две стрелы прошли мимо майора, хотя и что называется, в опасной близости.
   Третья попала в магазин автомата бежавшего рядом ефрейтора Коркина. Четвертая скользнула по ноге, распоров кожу бедра и заставив ефрейтора заорать от неожиданно сильной боли. И в тот самый момент, когда он широко раскрыл рот в крике, арбалетный болт, нацеленный точно в горло, ударил в его нижнюю челюсть, глубоко уйдя в кость.
   Багровая вспышка затопила окружающий мир, а затем подступивший шок милосердно погасил боль, буквально выжигающую мозги.
   Но в эти мгновения бессознательно Коркин сделал то, что должен был сделать, и выпущенная вслепую автоматная очередь смахнула с гребня и стрелков, и еще с полдюжины выскочивших из-за скал разбойников.
   Когда по тебе стреляют, с явным намерением – прикончить, все посторонние мысли уходят куда-то прочь, и включаются древние как мир инстинкты. Тем более, когда речь идет о солдатах, прошедших соответствующую дрессировку не где-нибудь, а в Афгане. Бойцы мгновенно залегли и открыли огонь, следом за ними начали палить выскочившие из грузовиков их товарищи.
   Солдаты вразнобой выпускали очереди, молотя по всему, что шевелится.
   Однако они не заметили, вернее, не обратили внимания на еще одного противника – высокого, грузного и краснолицего немолодого мужика, в длинном шитом золотом кафтане. Может быть потому, что тот был безоружным.
   Он медленно брел в их сторону и взявшие его на мушку бойцы опустили автоматы, шаря глазами в поисках других целей. И напрасно, как оказалось.
   Мужик приблизился настолько, что им хорошо стало видно его отекшее багровое лицо, искаженное судорогой.
   Затем произошло следующее.
   Вытянув перед собой руки, как слепец, он сделал неуверенный шаг по направлению к ним. Внезапно вокруг кистей рук бородача возникло лиловато-багровое свечение, он свел их вместе… И его сжатые кулаки извергли сдвоенную почти прямую молнию, соединившую его с ближайшей бронемашиной. Тут же из люков вырвались искры и дым, посыпались вопящие фигурки, отчаянно сбивающие пламя с маскхалатов. Затем плюнуло рыжим и черным, и на месте БТРа заполыхал костер. Человек торжествующе захохотал, воздев по-прежнему сведенные руки высоко над головой…
   Так он и умер, с торжествующей усмешкой на губах, разрубленный почти пополам очередью из ручного пулемета, выпущенной с двух десятков метров.
   Оказавшийся сбоку от него рядовой Анастсис Ламирявичус был одним из лучших пулеметчиков своего полка.
   Но затем произошло нечто не менее странное – откуда-то из за камней выскочил размытый силуэт какой-то невероятной твари. Хотя у создания было как потом выяснилось, шесть ног, но из за стремительного бега казалось что их вдвое больше. Тело его – тело какого-то леопарда-переростка, покрывали толстые роговые чешуи, а хищная вытянутая пасть скалилась клыками.
   К чести бойцов разведроты, они не испугались – вернее, даже не успели испугаться. Хотя вид у монстра был совершенно невероятный, они безошибочно сообразили что оно явно собралось ими позавтракать.
   По шестилапу ударило сразу с дюжину очередей.
   Половина пуль ушла мимо, оставшиеся срикошетировали от полотно прижатых костяных пластин – стреляли под неудачным углом.
   Но хотя пули калибра 5,56 и не пробили панцирь страшилища, все же свою роль они сыграли, ибо сила их удара была все равно весьма велика.
   Существо испытало примерно то же, как если бы целая толпа штангистов отмолотила его ломами.
   Жуткое создание замерло, притормозив сразу тремя парами лап, и принялось вертеться на месте, хрипло завывая, терзаемое болью в отбитых внутренностях и костях. И в этот момент рядовой Борисов не целясь выпустил в гадину гранату из подствольника, и что удивительно – попал.
   Глухой вскрик – как будто мяукнула исполинская кошка – и растопырившая ноги туша подброшенная в воздух рыжим пламенем взлетела вверх и шлепнулась на камни с развороченным брюхом.
   Солдатам однако некогда было праздновать победу – сразу за нападением шестилапа последовала новая атака – на этот раз из ущелья выкатилась прямо на них толпа грозно вопящих субъектов с луками и арбалетами.
   Воздух наполнили щелканье тетив и свист стрел.
   Но арбалетные болты почти все прошли мимо, выбив искры из камней вокруг солдат. Лишь несколько угодило в бронежилеты солдат, да еще один пробил лобовое стекло «Урала» и глубоко ушел в обивку кресла чуть левее виска водителя. Но дело было сделано.
   Когда по тебе стреляют, с явным намерением – прикончить, все посторонние мысли уходят куда-то прочь, и включаются древние как мир инстинкты.
   Тем более, когда речь идет о солдатах, прошедших соответствующую дрессировку. Солдаты мгновенно залегли и открыли огонь, следом за ними начали палить выскочившие из грузовиков их товарищи.
   В ответ почти никто не стрелял. Перезарядить арбалет – а тем более на бегу – занятие долгое, а вот времени у спасающихся бегством разбойников как раз и не было.
   Лишь один из них – невысокий и скуластый лучник, умудрился, прежде чем получить три пули в грудь, выпустить пять стрел, и все они попали точно в цель. А целился он – как его учили сызмальства, и как гласили вбитые уже в подсознание рефлексы, в самую уязвимую часть тела: в грудь и живот.
   И стрелы с обсидиановыми наконечниками – теми, что наносят особенно скверные раны, раскалываясь при ударе в кость на множество мелких осколков, безвредно сломались, попадая в бронежилеты.
   А потом пускать стрелы и болты стало некому.
   Половина пуль пролетела мимо целей, и пули АКМС-74 не имели той убойной силы, которой обладали пули его старшего брата модели сорок седьмого года, или старой английской винтовки «Бур» калибра девять миллиметров, силу которой кое-кто уже наблюдал побывав за рекой Пяндж.
   В магазинах автоматов не было ни запрещенных разрывных пуль, ни мало чем уступающих им шариковых или со смещенным центром тяжести, ни оставляющих жуткие ожоги трассеров, ни бронебойных с игольчатым сердечником.
   Но и этого хватило с избытком. Тем более, в полном соответствии с принятой здесь тактикой, прорывающиеся старались держаться сомкнутой массой, чтобы быстро прорвать вражескую цепь, не дав мечникам окружить себя и втянуть в рукопашную.
   Бежали не пригибаясь, в полный рост, воинственно вопя и размахивая клинками напоминая мишени на стрельбище.
   Все было кончено буквально в полминуты.
   Несколько смертельно раненных оглашало долину стонами в наступившей после грохота десятков стволов тишине, да осыпались камни за кем-то из счастливцев, чудом ускользнувшим от свинцового шквала.
   Бой был закончен.
   Оставалось выяснить – что здесь происходило и с кем дрались напавшие на них люди до того.
   Уже издали глазам Макеева предстало довольно странное зрелище: майор Макеев, стоящий на коленях, и настойчиво что-то ищущий в траве рядом с трупом краснолицего толстяка. Его командир не побрезговал даже несколько раз перевернуть окровавленную тушу.
   Подбежав, капитан тоже машинально принялся ворошить носком сапога редкую сухую траву горного склона.
   Через минуту комбат закончил свои поиски и остервенело сплюнул.
   – Ну и где же она??
   – Что? – не понял капитан.
   – Что-что! Та х…ня, которой этот урод спалил машину, что ж еще?!
   Еще какое-то время они оба обшаривали все в радиусе метров пяти от трупа, заглядывая под каждый камешек, под каждый кустик. Но ничего, похожего на оружие (да и вообще ничего) не нашли.
   – Что же это могло быть? – произнес, вновь сплюнув под ноги, Макеев, признав, наконец свое поражение. Да, что же это может быть? – повторил он. – Ведь саданет из такого в упор – и хоронить не надо будет!
   Мороз по коже продрал Александра, при мысли о том, что это могло быть… Разнообразные бластеры, лазеры, лайтнинги и скорчеры, о которых он прочитал в книгах или которые видел в кино пронеслись перед его мысленным взором.
   Тем не менее, он взял себя в руки.
   – У меня есть идея, – сообщил он. Когда-то здесь была высокоразвитая цивилизация вроде нашей. Затем она погибла – в атомной войне или еще как-нибудь, но кое-какие запасы с тех времен сохранились. Кстати – и зверушка тогда понятно откуда – мутант.
   – Мудант! – раздраженно бросил майор. Ты поменьше фантастику читай!
   Давай по машинам – выдвигаемся.
   В полной готовности они двинулись к выходу из ущелья – мало ли: может быть противники разбитых только что головорезов встретят их не более приветливо.
   С первого же взгляда было ясно – в этой безымянной долинке произошло старое как мир событие – разбойники напали на купеческий караван.
   В центре долины сгрудилась мешанина верблюдов, быков, коней, повозок – люди явно пытались защитить свой товар. И судя по разбросанным вокруг истыканным стрелами трупам людей и животных, по разбитым и сожженным повозкам, не очень успешно.
   Правда разбойникам тоже пришлось несладко – о чем говорило с полдюжины обугленных трупов, и такой же обгоревший сморщенный шестилапый урод, напоминающий сейчас прибитого таракана-переростка.
   Из за импровизированных баррикад, над которыми курился дымок, на нежданных гостей потрясенно взирали торговцы.
   Держа на всякий случай караван на прицеле, боевые машины медленным ходом двинулись к аборигенов.
   Те похоже пребывали в полной прострации переживая свое счастливое избавление.
   – а тут еще появление непонятных чужаков…
   Так что – рискнуть и вступить в контакт с братьями по разуму?
   В конце концов рано или поздно это придется сделать – опять же хоть Макеев историю средних веков знал больше по романам, но не слыхал чтобы в благодарность за спасение где-то полагалось резать и убивать спасителя (но даже если и так – ответить на это найдется чем).
   Первое что увидел майор, спрыгнув на землю, был дородный бородач в цветастом бурнусе, который ползал на четвереньках среди черепков и масляно блестящих луж, что-то жалобно причитая. Комбат подошел.
   Вблизи у него даже перехватило дыхание от густого сладкого аромата.
   Видимо, это и были те самые пресловутые благовония, которые так дорого ценились в древности. Вспомнив, пару исторических романов, прочитанных в школе, и то, что там писалось о стоимости ароматных снадобий, майор от души посочувствовал торговцу.
   Тут же лежали недвижные туши верблюдов, тащивших драгоценный груз.
   Подняв глаза на майора, тот что-то забормотал, смахнув слезу.
   Майор подумал, что может быть в этот товар были вложены все деньги купца, и теперь он нищий.
   Тут подскочил еще один караванщик, и что-то забормотал на незнакомом языке.
   Показывая на машину он несколько раз повторял слово «кукх» – то ли вопросительно, то ли утвердительно.
   Махотин виновато развел руками: мол, не понимаю. Но про себя отметил это, встревожившись. Неужели же этот тип видел что-то подобное?
   – Товарищ майор! – браво отрапортовал подлетевший к офицерам рядовой Чуб. – Там это, языков взяли. Пытались в «зеленке» спрятаться – он ткнул в небольшую рощицу на склоне.
   – Да ты что?! – обрадовался Макеев. – Ну-ка, ну-ка!
   Пленники покорно сбились в кучу, подняв руки кверху в, наверное, универсальном для всех миров и времен жесте, означающем безоговорочную сдачу в плен.
   Зрелище они представляли собой сейчас очень странное.
   Пожалуй, Макеев затруднился бы даже определить чувство, которое испытывал, глядя на них.
   Чувство некоей странности, и… неправильности, что ли? Как будто перед ним были ожившие сказочные персонажи. Али-Баба и сорок разбойников.
   Картинка и вправду была колоритней некуда.
   Выстроенные шеренгой мужики – всего десятка два. Все смуглые и обветренные, у многих хищноклювые носы вполне кавказского вида, хотя хватало и людей среднеевропейской внешности – встретишь на улице, и не обернешься.
   Правда, имелись и более экзотические личности.
   Один был темный, почти черный, но вместе с тем на негра явно не похожий. Со слегка вьющимися рыжеватыми волосами, прямым носом, тонкими губами и глазами блекло-желтого оттенка. Другой – с серой кожей, но при этом светловолосый и зеленоглазый. Еще один – медово желтый, но крупный, и вроде как с арабскими чертами лица.
   Все, как на подбор, обросшие косматыми бородами. У некоторых они даже были выкрашены в синий и темно-красный цвета (правда, изрядно вылинявшие). Только трое или четверо сводили растительность на лице, а еще у одного борода была выбрита только с одной стороны.
   Косматые сальные гривы соседствовали с более-менее аккуратными косичками (иногда по два десятка на голову), или даже узлами на темени – как у женщин в их мире. Или у японских самураев – припомнил майор картинки из старой книги. Некоторые заплели в косы даже бороды, украсив их игривого вида бантиками.
   На щеках и лбах – и даже на шеях и ладонях – у многих были выжжены клейма, иногда не одно.
   Одежда их вполне соответствовала тому, что писали о «работниках ножа и топора» в старых романах. По большей части на вид добротная и должно быть дорогая, но явно знавшая лучшие времена, грязная и рваная.
   На грязных мозолистых лапищах блестели перстни и браслеты – золота, правда, было маловато: все больше серебро и бронза с мелкими аметистами и бледной бирюзой. Причем, про кое-какие изделия можно было твердо сказать, что предназначались они для женщин. Вот взять хоть ту тонкую цепочку с фигурными висюльками, что в несколько рядов обвивается вокруг бычьей шеи «серого».
   У некоторых в ушах были серьги – иногда по две и даже три в каждом ухе, а у одного – Макеев сперва даже не поверил глазам – в носу было продето кольцо литого золота. Что любопытно, на вид то был не какой-нибудь папуас, а тип вполне нордического вида с русой бородой и синими глазами.
   В общем, пленники, несмотря на как будто грозный вид, не производили впечатления по настоящему опасных. Скорее уж, походили на каких-нибудь участников веселого карнавала, переодевшихся в «стр-р-р-ашных лесных разбойников».
   Взгляд майора невольно перешел на разложенные в ряд трупы, выглядевшие как… как попавшие под артобстрел артисты бродячего цирка.
   И тут только он понял – как же их много, этих павших.
   Не далее как час назад его разведчики отправили на тот свет больше полусотни живых душ. И это несмотря на строгий приказ начальства «без надобности не проливать лишней крови местного населения». А кто определит грань «надобности»?
   Впрочем – взгляд его обратился в сторону валяющихся поодаль тел караванщиков – местные бандиты получили то, что несли другим.
   – Ты посмотри, это же целая Третьяковская галантерея на мужике! – Чуб с интересом разглядывал татуировку на разбойнике.
   Огромный, заросший диким волосом буквально до глаз – даже из ушей и носа торчали пучки волос, он смотрелся рядом с Чубом (кстати, тоже не самым мелкорослым) как медведь рядом с человеком. Лоб украшал выжженный каленым железом прямоугольник с вписанным в него луком и стрелой. На левом виске – готовая к броску змея.
   Руки его смахивали каждая на добрый свиной окорок. Да что там говорить, даже толщина запястий просто поражала всякое воображение. Густая шерсть на этих ручищах не мешала разглядеть плохо зажившие широкие шрамы, браслетом опоясавшие запястья. Происхождение их не требовало пояснений.
   – Да, браток, и как для тебя кандалы-то подходящие подобрали? – бормотал прямо-таки восхищенно изучавший аборигена Чуб. – Этакого кабана надо на цепь привязывать, на какую бугаев сажают. У нас точно таких наручников не делают. Ну, разбойничья рожа, ну бандюган! Такого в темном переулке встретишь – помрешь со страху.
   – Погоди! – встрял кто-то из солдат. – А, может, это Робин Гуд местный?
   – Да ладно, с такой харей робингудов не бывает, – хмыкнул Чуб. – А, кстати, дядя, а что это ты там прячешь?
   Он подскочил к громиле, и извлек откуда-то из складок кожаного кафтана короткий узкий нож.
   – Ну, жук, – недобро осклабился парень.
   Он пнул сапогом по голени амбала, тот только скривился, да что-то жалобно пискнул.
   – Рядовой Чуб, как вы себя ведете?! – счел нужным вмешаться Макеев.
   – А что такого, товарищ майор, – послушно вытянулся по стойке «смирно» солдат. – Вот, сами видите, изъял «перо» у гражданина душмана.
   Надо было бы приструнить разошедшегося подчиненного, но тут комроты подумал, что, пожалуй, Чуб сделал доброе дело, и пленных следовало бы обыскать еще раз.
   Результатом повторного обыска стали полдюжины ножей, спрятанных в голенищах, рукавах и даже в специальных ножнах, привязанных в паху («Чуть мимо сунешь – и уже можно в гареме евнухом работать», – прокомментировал какой-то остроумный боец).