Игорь Середенко. Кар

Игорь Середенко
Кар

   Каждый прожитый день – победа.

Максим

   В прихожей доктор снял верхнюю одежду, аккуратно поставил ботинки, с прилипшим снегом на подошве, и надел тапочки, предложенные взволнованной хозяйкой.
   – Где больной? – спросил доктор, протирая стекла очков от покрывшейся влаги.
   – Идите за мной, – сказала женщина. – Почему так долго?
   – Много снега, дальняя дорога, – оправдывался доктор.
   В одной из комнат, мимо которой шел доктор, заблестела пара глаз. Детишки с любопытством и тревогой поглядывали на доктора.
   В комнате было темно. Доктор сел на табурет, рядом со столом, и положил небольшой докторский чемоданчик с красным крестом на стол. У стены, скрываемой мрачными тенями, находилась кровать. На ней лежал больной.
   – Откройте шторы, – скомандовал доктор, – и форточку тоже. Застоявшийся воздух.
   Женщина потянулась к окну. Густые тени уползли в стороны и попрятались за немногочисленной мебелью.
   – Ну вот, уже лучше, больному нужен кислород, – сказал доктор, раскрывая чемоданчик. Он вынул тетрадь и несколько листов бумаги. Затем подошел к кровати и посмотрел на больного.
   Женщина с тревожными глазами глядела на доктора и хотела что-то сказать, но не решалась.
   – Как зовут больного? – спросил доктор.
   – Архипенков Максим, – выстрелила женщина.
   Доктор оглядел лицо рыжеволосого мальчика, исхудалые и впалые щеки, синяки под глазами, желтоватые оттенки кожи. Мальчик прерывисто дышал и слегка вздрагивал.
   Доктор достал из чемоданчика аппарат для прослушивания дыхания и определения давления. Затем приподнял гольфик на мальчике и начал слушать. Тяжело вздохнув, он проверил давление. Потом взял тетрадь и сделал запись.
   – Сколько лет?
   – Мне? – переспросила женщина.
   – Нет, сыну.
   – Ему двенадцать исполнилось, – ответила женщина, теребя руки от волнения. – Он не сын мне, – тихо добавила она.
   – Усыновленный? – спросил доктор.
   – Нет. Он племянник моего мужа.
   – А где родители мальчика?
   – Я не знаю, где их черт носит, – проговорила она почти в повышенном тоне.
   Доктор повернулся в ее сторону.
   – Семья мальчика проживает с вами? – спросил доктор.
   – Прописаны, но здесь их, как правило, не бывает. Они то уезжают, то являются на несколько недель.
   – А мальчик все время здесь находится?
   – Только последние полгода, – ответила женщина. – Родители всегда с ним уезжали, но он заболел и поэтому они его оставили. Должны были вернуться три месяца назад.
   – И что? – спросил доктор, что-то записывая.
   – Нет никаких вестей. Они геологи. Постоянно в экспедициях пропадают, а мальчику нужно учиться, поэтому они его здесь оставляли, а сами…
   – Понятно. Скажите, ваш муж есть дома?
   – Нет, он на работе. Он позвонил в скорую, чтобы вас вызвать и отправился на работу. Я сама могу сделать, что необходимо.
   – Завтра выходной. Он смог бы приехать в больницу?
   – Да, конечно. А что с Максимом? Ночью у него был приступ, он жутко орал. Детей разбудил.
   – У вас двое детей?
   – Да, вы их видели, – ответила женщина.
   – Максима мы заберем в больницу. Ему нужно обследование, – произнес доктор.
   – Что у него? – тревожно спросила женщина.
   – Пока не знаю? Нужно обследование. Здесь он находиться не может. Приступ у него прошел. Как часто это происходило с ним.
   – Вообще-то первый раз, – сказала женщина и с беспокойством поглядела на мальчика. – Ну, он жаловался на головные боли. Несколько раз рвал. Но потом все проходило. Я думала, что это временно, может, съел чего-то. А когда у него появилась температура…
   – Сколько градусов? – перебил доктор.
   – Тридцать девять. Я хотела скорую вызывать, но на утро все прошло. Я перевела его в эту комнату. Раньше он спал в одной комнате с моими детьми. Я опасаюсь.
   – Понятно. Вы перевели детей, чтобы они не заразились.
   – Да, ну, конечно, вы же понимаете, если они…
   – Почему же вы сразу врача не вызвали?
   – Потому что все прошло. Максим даже ходить начал. А потом вновь лег. «Слабость», – говорит.
   – Вы запустили его болезнь.
   – Но, я же не знала, что все так будет, – оправдывалась женщина.
   – Соберите его вещи, ему понадобятся в больнице, и пусть ваш муж приедет завтра, коль родителей нет. Он его родственник все-таки. А другие родственники имеются?
   – Ну, вообще-то, да. Его дед. Но он живет в Тайге. Далеко. Мы ему месяц назад письмо отправили. Может, приедет.
   На следующий день дядя мальчика прибыл в городскую больницу. Главврача не было в кабинете и ему пришлось несколько часов простоять в приемной. В очереди стояли четверо посетителей. Дядя Максима был четвертым. Появился главврач и вместе с женщиной, стоящей в очереди первой, исчез за дверью. Прошло еще минут пятьдесят, пока не настала очередь дяди Максима.
   Доктор сидел за столом и что-то писал.
   – Вы заходите и присаживайтесь, – сказал доктор, не отрываясь от записей.
   Спустя несколько минут, он приподнял голову и отложил испещренные каракулями листы.
   – Рассказывайте, что у вас? – спросил главврач.
   – Я, дядя Максима Архипенкова. Мне в приемной в регистратуре сообщили, что я должен подойти к вам.
   – Ах, да, – задумчиво ответил доктор. – Ночью мальчика доставили к нам. Он живет далеко в поселке. Долго наша группа ехала. Много снега на улице. Еще держится. Сейчас должны принести анализы. – Он взял трубку телефона и набрал внутренний номер. – Ну, кто там. А, это ты. У тебя должны быть анализы Архипенкова Максима, его ночью доставили к нам. Дежурный врач… Да, да понял. – Доктор положил трубку и порылся в бумагах, лежащих на столе. – Вот они. Не заметил.
   Он внимательно просмотрел листы.
   – Да что ж вы, братец, раньше его не привезли? – спросил доктор.
   – Я не знаю, – засмущался дядя Максима. – Детьми занимается моя жена. Я весь день на работе.
   – Понятно, – доктор закусил губу, – мальчика нужно срочно положить в онкологическое отделение.
   – Что у него? Чем он болен? – спросил дядя и на его глазах застыл страх. – Это не заразно? Это моя жена спрашивает. Она волнуется за детей. У нас еще двое.
   – Судя по результатам, нет. Подозрение…
   – Что? Какое подозрение?
   Доктор тяжело вздохнул.
   – Родители мальчика или вы курите?
   – Нет, ну так, иногда. Я курю. А что?
   – Родители когда-либо работали на предприятиях химической промышленности?
   – Нет, думаю, что нет. Да что с ним? – взволнованно спросил дядя.
   Доктор поднял глаза и тяжело посмотрел на него.
   – Это пока лишь подозрение. Нужно еще обследование. Наш городок маленький и здесь мы сделать этого не можем. Вам придется перевезти мальчика в большой город. Там…
   Слова доктора были прерваны открывшейся дверью.
   – Можно к вам? – спросил голос старого человека.
   – Кто вы? – спросил доктор.
   – А, это дедушка мальчика, – сказал дядя, привстав, – садись.
   Старик проследовал к столу. Он посмотрел на сына, потом на доктора.
   – Вы дедушка? – спросил доктор. – Хорошо, присаживайтесь.
   – Ты из дому? – спросил дядя Максима.
   – Да, Маша мне все рассказала, – ответил старик.
   – Жаль, что родителей мальчика нет с нами, – сказал доктор.
   – Они не приедут, – ответил дед.
   – Как не приедут? – удивился дядя.
   – Они погибли, – тихо сказал дед.
   – Что? – удивился дядя.
   – Давай потом поговорим, – предложил старик.
   – Когда погибли? Где? – уже с заметным беспокойством спросил дядя.
   – Давно, с месяц будет, а может и больше, – ответил старик.
   Врач внимательно слушал и тревожно переводил взгляд с одного посетителя на другого.
   – Давай сейчас о Максиме беспокоится, – предложил старик, – о мертвых мы успеем поговорить.
   Дядя Максима тяжело опустил взгляд, затем перевел его на доктора, и прочитал в его глазах не меньшее беспокойство.
   – Это хорошо, что вы тоже пришли, – наконец решил заговорить доктор. – Смерть родителей мальчика – это еще не все беды, обрушившиеся на вас.
   – Что с ним? – спросил старик.
   – Мы пока не уверены, у нас не хватает специалистов и оборудования для исследования. Но могу сказать, что у Максима есть все симптомы, из которых я могу вместе со своим коллегой, который доставил мальчика к нам, заключить подозрения на опухоль. Пока еще не ясно, в какой степени поражение. Для этого и нужны исследования.
   – Что еще за опухоль? – спросил дядя.
   – У мальчика рак – злокачественная опухоль. Его состояние критическое. Его срочно нужно доставить в клинику, где можно точно обследовать и содержать в достаточных для этого специальных условиях. Пока еще не ясно, какая это стадия заболевания, но предполагаю, что болезнь запущена и прогрессирует.
   Отец и сын вышли из кабинета с тяжестью на сердце. Им было разрешено посетить мальчика. Молодая медсестра подбежала к ним.
   – Вы родственники Архипенкова Максима?
   – Да, – ответил дядя. – Это его дедушка, я дядя мальчика. Родители…
   – Они не смогут приехать, – добавил старик.
   – Наша больница может перевезти мальчика. Но нам нужно… Ну, в общем, сколько вы сможете дать в качестве благотворительности…
   Старик вынул деньги и дал несколько бумажек. Они растворились в руках медсестры.
   – Спасибо, этого достаточно, – сказала медсестра и бойко удалилась.
   Они сели на стулья, расположенные в коридоре.
   – Ты сможешь поехать? – спросил сын.
   – Да, я поеду.
   – Меня жена не отпустит, да еще и работа, понимаешь, – оправдывался сын.
   – Да, конечно, – ответил отец.
   – Как они погибли? – спросил сын.
   – Твой брат и его жена не вернулись из экспедиции. Северный буран забрал их жизни. Так мне сообщили в институте. Даже тел не нашли.
   – Да, говорил я ему, надо было работать в институте в городе. А он хотел путешествовать, открывать новые породы, залежи нефти и еще черт знает чего. Вот и допутешествовался.
   – Это его жизнь. Он любил ее такой.
   – Это его жена… – обвинительно сказал сын.
   – Нет, они вместе. Он писал мне о себе. Где находится, что ищет. А вот ты редко пишешь.
   Сын виновато опустил голову.
   – Что, жена не позволяет, – спросил старик. – Знаю, сварливая она у тебя. Я когда к вам приехал, так такого наслушался. Одни упреки.
   – Ладно, отец. Что будем делать?
   – Я поеду с мальчиком, а ты возвращайся к жене и детям. Подкаблучник, ты у меня. Ничего не поделаешь. Я и квартиру вам отдал, что ей надо еще.
   – Да, ты прав. Но дети. Я должен их поставить на ноги.
   – Обвиняет она меня, что я не помогаю вам. Я стар уже. Это дети помогать должны.
   – Ладно, отец, – сын тяжело вздохнул. – Мои средства все уходят на семью.
   – Понятно. Жизнь – штука тяжелая, твой брат хотел скопить денег и купить квартиру. Но теперь…
   – Мальчик с нами будет, не волнуйся.
   – Она и про мальчика сказала. Не хочет она, чтобы он у вас оставался. Как узнала о гибели твоего брата, так предложила Максима мне.
   – Нет, нет. Что за глупости. Даже если его родителей уже нет в живых, он все равно будет жить с нами. У него есть своя комната.
   – Она и рассчитывает заполучить все. А теперь, когда его родители умерли, ему покоя не будет у вас.
   – Нет, отец. Я прослежу, чтобы его не обижали.
   – Ладно, посмотрим, – сказал отец. – Ты езжай домой, я поеду с Максимом. Приеду, расскажу.
   В палате было четыре кровати. Три застеленных, на четвертой у окна лежал Максим. Старик подошел к стулу, стоящему у стены, и взял его. Он поставил стул к кровати Максима. На бледном лице мальчика появилась улыбка.
   – Деда, – произнес Максим, – ты приехал.
   Дед сел на стул и взял исхудавшую руку внука.
   – Ты не уедешь? – спросил мальчик.
   – Нет, я буду с тобой.
   – Они не приехали еще. Я так ждал их.
   – Они… – дед не решился рассказать Максиму о гибели родителей. – Они передали тебе привет и горячие поцелуи. Они еще задержатся на Севере.
   – А что они пишут? – не унимался мальчик.
   – Твои мама и папа купили тебе подарок.
   – Какой? – в бледных детских глазах появился огонек.
   – Я пока не знаю. Они пришлют его по почте.
   – Так долго, – протяжно произнес мальчик.
   – А что ты хочешь больше всего?
   – Я хочу их увидеть. Я соскучился.
   На тумбочке рядом с кроватью лежала серая папка.
   – Что там? – спросил дед, стараясь перевести тему. Боль от утраты сына уже давно поселилась в его сердце и осколками уселась на дно, заставляя душу страдать всякий раз, когда в сознании появлялись мысли о трагической гибели старшего сына.
   – Это же мои рисунки, ты забыл? – мальчик посмотрел на деда с укором.
   – Нет, нет, не забыл. Я помню, ты всегда рисовал. Я помню все твои рисунки. Твоя картина, что ты мне подарил прошлым летом, до сих пор украшает мою скромную комнату. Три березы, кажется, так ты назвал ее?
   – Да, верно. Папа, мама и я. Мы вместе. Папа – большая береза, мама – чуть поменьше, а самая маленькая —…
   Максима прервал кашель. Сначала глухой и прерывистый, затем глубокий, казалось, кашель не отпустит мальчика. Дед пытался взять полотенце, чтобы вытереть капли слюны, появившиеся на бледных губах, но с ужасом увидел багровые пятна. Кровь. Мальчик кашлял, наружу вылетали капли крови. Дед громко позвал санитара. В коридоре что-то зашевелилось, послышались беспокойные шаги. В палату зашла немолодая полная женщина. В этот момент мальчик наклонил голову, и вырвал какой-то черной жижей. Все белье запачкалось.
   – Не волнуйтесь, я все уберу, – добродушно сказала женщина.
   На следующий день вечером мальчик и дед находились в одноместной палате в городской онкологической больнице.
   – Наконец-то, деда, – обрадовался Максим, на его бледном исхудавшем лице появилось подобие улыбки. Она не была похожа на сияющую солнцем детскую улыбку. Но дед увидел радость и почувствовал ее тепло в своем сердце, словно детская радость наполнила его сознание детскими мечтами, какие посещают каждого человека в юные годы и о каких все вспоминают с сожалением в старости.
   – Я купил тебе продукты, – ответил деде с порога. – Тебе не все можно.
   – А там, что? – поинтересовался мальчик, поглядывая на кулек.
   – Это сюрприз.
   – Ну что там, – почти с нескрываемым детским интересом спросил Максим.
   – Это краски и кисти. – Он достал из кулька красную коробочку и дал ее внуку.
   Максим открыл коробку и увидел в ней набор кистей.
   – Профессиональные, – раздался глухой голос мальчика. – Теперь я могу рисовать Тайгу.
   – У тебя талант, я всегда говорил твоим родителям об этом.
   – А они что? – спросил мальчик, разглядывая краски.
   – Они хотят отдать тебя в художественную школу. Там, где учатся все будущие художники, – старик выдумал это, чтобы поднять настроение мальчика. Он вспомнил слова доктора, нужно создать вокруг мальчика хорошую эмоциональную атмосферу. Болезнь часто прогрессирует на фоне угнетения психо-эмоциональной сферы.
   – Я теперь нарисую всех животных, что в Тайге обитают, – спасибо, деда.
   – Максим, ты тут хозяйничай, а я пока поговорю с доктором.
   – И ты вернешься? – мальчик не хотел, что бы дед уходил от него, он боялся, что тот не вернется.
   – Я обещаю, как только я поговорю с доктором, я сразу же к тебе.
   Стены кабинета были завешаны десятками дипломов и похвальных грамот. Дорогая обстановка, позолоченные канцелярские принадлежности отсвечивали лучи солнца, больно ударившие по глазам старика.
   – Вы сядьте здесь, – учтиво предложил доктор. – Сегодня яркая погода, солнце так и норовит внутрь пробраться. Весна на пороге. – Доктор прикрыл занавеской пол окна, чтобы солнечные лучи не слепили глаза старика, затем сел в мягкое кожаное кресло, приятно прошипела кожа черного кресла с замшевыми подлокотниками.
   Старик сел на край такого же глубокого кожаного кресла, чтобы легче было вставать, когда уходить будет.
   – Я уже в курсе, – начал доктор, на его шеи блеснула желтая цепочка, сделанная из чистого золота. Видя, что старик как-то неуютно себя чувствует, он сказал приятным голосом. – Вы чувствуйте себя, как дома. Мы сделаем все, что от нас зависит. Наша клиника лучшая в городе. Мне незачем водить вас за нос, поэтому я вам сразу все расскажу. Утешить нечем. Лишь надежда есть.
   – Что у него. Он будет жить? – спросил старик.
   – Мы обнаружили обширные метастазы в отдельных органах.
   Старик угрюмо молчал.
   – У мальчика запущенная болезнь. Рак четвертой степени. Злокачественная опухоль в мозге. Невриномы – это опухоли черепно-мозговых нервов.
   – Что вы можете сделать? – старик с надеждой посмотрел на доктора.
   – Хирургия здесь бессильна, попробуем лучевой терапией и химиотерапией. Остановить процесс мы не можем, лишь замедлить.
   От волнения старик потерял контроль над собой, ему казалось, что он в кабинете один и разговаривает сам с собой.
   – Но все-таки я должен что-то сделать для него. Этого не может быть. Так нельзя, – бормотал старик, не слушая доктора. Внезапно, он словно вышел из глубокого оцепенения и громко произнес, – но все-таки, что вы можете сделать?
   – Я? – удивился доктор, почесывая подбородок. – Могу лишь погладить его по голове.
   – Что? Вы что-то сказали? – словно не слушая, произнес старик.
   – Я говорю, что процесс необратим. Мы попытаемся лишь замедлить проникновение раковых клеток в другие органы. В основном, это лишь летальный исход. Мы можем говорить только об оставшихся днях или месяцах жизни пациента. Метастазы уже начали появляться в капиллярах, они дошли до кровеносного русла. Ему нужен уход, качественный уход. Вы понимаете.
   – Что? – от волнения, старик не все слышал. Он хотел помочь внуку даже ценой собственной жизни, его мысли переплетались, а сознание туманилось.
   – Я говорю, что и этот уход за пациентом – его последние дни жизни стоят денег.
   – Сколько он сможет прожить? – спросил старик.
   – Не знаю, – почти равнодушно сказал доктор, поглядывая на дорогие наручные часы. – По-разному, от нескольких дней до года. У нас хорошая клиника, каждый прожитый здесь день нужно оплачивать, дорогое оборудование и медикаменты.
   – Я понимаю. Сколько нужно? – спросил старик, заглядывая в глаза доктора, пытаясь найти там хоть миллиметр надежды, доброты, сострадания, но встретил он лишь холодное расчетливое равнодушие.
   – У нас много пациентов, врачей мало, не хватает…
   – Все понятно, сколько?
   – Тысяча в неделю.
   На душе у старика появилось облегчение. Он рассчитывал на значительную сумму. А теперь появилась надежда, хоть и незначительная.
   – Я смогу оплатить, – ответил старик и вышел, не обращая внимания на довольное сияющее лицо доктора.
   Старик продал на рынке несколько шкурок песца, которые привез с собой из Тайги, и сразу же поспешил к доктору в клинику. Так, как его приветствовал доктор на этот раз, можно было встречать лишь президента страны. Доктор подскочил с кресла и буквально подлетел к старику. Он усадил его на мягкое кожаное кресло и заказал молоденькой секретарше две чашки дорогого кофе, что он держал для солидных клиентов. Усевшись в свое кресло, он довольно, с нескрываемой радостью, произнес:
   – Вы готовы внести сумму?
   – А насколько недель я должен оплатить вперед? – спросил старик.
   – Вы не волнуйтесь, если пациент умирает раньше, то все оставшиеся деньги мы вернем.
   – На полгода хватит?
   От этих слов доктор чуть не подпрыгнул вместе с креслом. Его задержал лишь стол из красного дерева, который он заказал два года назад из Италии.
   – Да, да вполне. Мы определим вашего сына…
   – Внука, – поправил его старик.
   – Прошу прощения, внука, в лучшую вип палату.
   – Старик открыл внутренний карман куртки и достал толстый бумажник. Он вынул двадцать четыре тысячи рублей и выложил их перед доктором на стол.
   Молчание длилось недолго. Сияющая улыбка, которой он щедро одаривал старика, испарилась. А вместо нее появилось три борозды на лбу, придав лицу возмущенный и недоуменный вид.
   – Что это? – спросил доктор, словно его обидели или что-то украли.
   – Деньги, вы же сами сказали, тысяча в неделю, – недоумевая, произнес старик.
   – Долларов, американских долларов, – пояснил доктор, с нескрываемым недовольством.
   Старик задумался, его печальный взгляд опустился и потух. Доктор заерзал на кожаном сидении, его глаза судорожно бегали по сторонам, что бы не встретится со взглядом старика.
   – Сейчас могу предложить несколько дней пребывания, плюс химиотерапию, – сказал доктор, немного помолчав, он добавил. – Это вряд ли поможет, во всяком случае, начнется процесс торможения болезни. Лучше, чем ничего. А вы пока подумайте, где можно раздобыть еще денег. Может, родственники помогут.
   Старик вспомнил о младшем сыне и его ворчливой жене. «Нет, они не смогут помочь», – думал он.
   – Мальчика мы пока переведем на курс лечения, – продолжал доктор…
   – Хорошо, я согласен, – неожиданно заявил старик.
   Он и сам не понял до конца, почему так сказал, наверное, в глубине души он желал начать хоть какой-то процесс по защите организма маленького Максима. Ведь, если не он, то кто подумает об этом.
   Оставив Максима в больнице позади себя и унося большую тяжесть и тревогу в сердце, старик направился в банк. Неужто, он не сможет одолжить денег в банке, ведь, сейчас двадцать первый век. Многие занимают под проценты и выплачивают частями. Старик знал, что вряд ли сможет рассчитаться по всему долгу, ведь, ему осталось то жить немного, стар он уже.
   – Мы не сможем вам дать требуемую сумму, – заявил банковский служащий, выслушав старика.
   – Почему? Я буду выплачивать…
   – Вы, поймите, ваш кредит для нас рискованный. Вы уже немолодой, квартиры в городе у вас нет. Кто мог бы за вас поручиться?
   – Поручиться? – переспросил старик и уставился большими мутными глазами на клерка.
   – Да, кого бы вы могли назвать своим поручителем? Кто бы за вас мог бы выплачивать кредит в случае невыплаты его вами?
   Старки вновь вспомнил о младшем сыне.
   – Можно я позвоню? – спросил старик.
   – Хорошо, телефон в соседней комнате, – холодно ответил клерк.
   Старик набрал номер через код. После гудков в аппарате раздался женский голос.
   – Это я, – старческим голосом произнес старик. – Маша, а Григорий дома?
   – Нет, он на работе. Как там Максим? Что говорят врачи?
   – Врачи говорят, что у Максима опухоль головного мозга.
   – Боже… – тревожно раздался голос. – Он жить будет?
   – Доктор сказал, что это дело времени. Пациенты с таким диагнозом живут от трех дней до….
   – О, Боже… То-то я смотрю, что он бледный такой.
   – Его нельзя вылечить, но есть возможность отсрочить смерть, – произнес старик.
   – Мне очень жаль…
   – Я хочу попробовать подлечить его здесь, в клинике. Это поможет, – у старика от волнения сжалось горло, преодолев спазм, он продолжил. – Нужны деньги для лечения в больнице.
   – У нас нет денег, – твердо заявила женщина.
   – Мне нужен лишь…
   И тут старик подумал, как будет его младший сын выплачивать долг, когда настанет такой случай.
   Она еще долго что-то говорила, иногда в повышенном тоне, но старик всего этого не слышал, он думал лишь о Максиме. Старик повесил трубку. Он тяжело подошел к столу клерка и томно опустился на стул.
   – Ну что? – спросил клерк
   – Нет у меня поручителя, – печально заявил старик.
   – Вы указали пенсию. Я мог бы дать вам незначительную сумму.
   – Сколько?
   – Около тысячи долларов. Вы сможете ее выплачивать из своей пенсии, – сказал клерк.
   «Пусть будет хоть так», – подумал старик.
   – Хорошо. Я согласен.
   – Вам нужно заполнить некоторые бумаги.
   Проезжая мимом супермаркета, где люди, словно сотни муравьев, облепили огромное здание, схожее с муравейником, старик обратил внимание на небольшое красочное объявление. На цветном флаере красовался солидный молодой человек, лет тридцати. Депутат.
   «Скоро выборы», – подумал старик, – «может это судьба, что он увидел этот флаер». Он слышал, что депутаты помогают людям.
   В приемной никого не было, и старик вошел в кабинет депутата.
   – Вы ко мне? – поинтересовался депутат, точь-в-точь выглядевший как на картинке флаера.
   – Да, мне нужна ваша помощь.
   Депутат сделал внимательное лицо и предложил сесть.
   – Вы не стесняйтесь, вы, ведь, мой избиратель. Я всегда прихожу на помощь. Такая у меня работа, – сказал депутат. – Вы с какого района?
   – Я с вашего, – солгал старик, опасаясь, что ему откажут. – Я всегда голосую за вас.
   – Это приятно слышать. Я вас не подведу. Какой вы вопрос хотели рассмотреть. Я сейчас спешу на встречу. Вы вкратце расскажите.
   И старик поведал о своей беде. Депутат внимательно слушал, его брови то сужались, то расходились, на лбу появились три борозды. Когда речь зашла о недостающих деньгах, то борозды вмиг распрямились и исчезли, словно их и не было.
   – Угу, – промычал депутат. – Сейчас плохо с деньгами, нет финансирования, – пояснил он. – Но вы не отчаивайтесь, я кое-что придумаю. Обязательно. Вы оставьте о себе данные моему секретарю. Он сейчас придет, вы ему все изложите. Извините, я должен бежать.
   Старик остался ждать в приемной. Он посмотрел на часы, было около часа. На улице за окном прохожие куда-то торопились, каждый со своими делами и хлопотами. Время шло, а его так мало было, может, и совсем не было. Каждая пройденная минута, казалась старику мучительно долгой. Вскоре появился секретарь, им оказалась молоденькая девушка. Она записала данные старика, вежливо пообещав, что все будет в порядке.