Ильин Андрей. Бомба для братвы [= Мастер взрывного дела]

   То есть опять точно так же, как в официальной налоговой службе. Только гораздо действенней, со стопроцентным охватом обираемого контингента.
   В результате итоговые цифры официального и теневого бюджета сильно разнились. В пользу теневого. В конкурентной борьбе двух систем первая — явно проигрывала. И держалась на плаву исключительно за счет конфискационной, направленной против населения политики государства.
   Их бы, эти системы, местами поменять, для чего низовой рэкетирский аппарат переподчинить государственной налоговой службе. А государственных чиновников передать на баланс многочисленных «пап» города. И тогда в стране сразу бы случилось всеобщее процветание. Потому как недостающие бюджету деньги сразу бы нашлись. И для здравоохранения. И для заработной платы. И даже для культуры.
   Правда, при этом пострадали бы чиновники. И их «папы»… Вроде того, что в своем неброском для работников правоохранительных органов коттедже подсчитывал очередную собранную с города выручку.
   — А с колхозного рынка? — интересовался он у своих помощников.
   — Они без прибыли. У них вчера санэпидемстанция две трети прилавков закрыла. По медицинским показаниям.
   — А меня колышет? Это их проблемы.
   — Так и передать?
   — Так и передать. И предупредить. Действием. Чтобы знали, с кем имеют дело.
   — На директора наехать?
   — Нет. Для начала киоск поджечь. Или два. Для острастки. И санэпидемстанции объяснить что почем. Что это наша территория. А то, что они с нее кормятся, так это лишь из нашего к ним уважения, которое может вдруг закончиться. Что-то у них аппетиты в последнее время выросли.
   — Предупредить?
   — Предупредить. Только аккуратно. В доступной им форме. А то ни хрена не понимают в экономике. А суются. Давят производителя сельхозпродукции, как будто он дна не имеет. Рубят сук, на котором сидят.
   — Когда предупредить?
   — Сейчас и предупредить. Машина, слава богу, во дворе…
   Один из помощников вставал. И через пять минут в кабинет к главврачу городской санэпидемстанции являлся невзрачного вида посетитель. С целью проведения ускоренного экономического ликбеза.
   — Ты что это, трубка клистирная? Не понимаешь, что творишь? — говорил он с порога.
   — Как вы со мной разговариваете? Как вы смеете так со мной разговаривать? — возмущался главврач. — Немедленно выйдите вон!
   После чего посетитель разваливался на удобном диване и закуривал, сбрасывая пепел на соседнее кресло.
   — Чего ты орешь, примочка на задницу? Ты чего колхозный рынок закрыл?
   — Я звоню в милицию, — говорил главврач и тянулся к трубке телефона
   — Давай, звони. А я им расскажу, сколько ты в прошлом месяце получил с двух рынков. Сиди, козел, и не рыпайся, пока с тобой интеллигентно разговаривают.
   Главврач оставлял трубку телефона в покое.
   — В общем, так — печати свои дерьмовые снимай. Побыстрей. Лучше не позже, чем через десять минут после моего ухода. Для тебя лучше. И больше туда не суйся. На хрен давить производителя сельских продуктов который только-только на ноги встает. Сколько положено — бери. Мы не против. Но больше не смей. Это наша территория. Усек?
   — А если я откажусь? Снимать печати? Из-за царящей на рынке антисанитарии и потенциальной возможности вспышек эпидемиологических заболеваний. В любую следующую минуту…
   — Заботу о чистоте в голову не бери. Если надо, они там все языками вылижут. Базар не за них. За тебя.
   — И все же я не понимаю…
   — Не понимаешь? Тачка твоя? — показал в окно непрошеный визитер.
   — Ну моя.
   — А если ей по капоту пацанва неизвестная гвоздем слово нехорошее? Или кислоту азотную из банки на капот? Цвета мокрый асфальт. Или в лобовое стекло кирпичом? Или того хуже, в окно дачи бутылку с бензином? И зажигалку следом?..
   — Хорошо, я распоряжусь насчет печати. Если вы обещаете прибрать прилавки и подсобные помещения на рынке…
   — Какой базар…
   И посетитель, гася сигарету об обивку кресла, уходил.
   «Бардак! Совсем на шею сели! — думал про себя главврач. — Работать совершенно невозможно стало. Дочери на джип „Чероки“, который обещал к дню рождения, жене на бобровую шубу — заработать невозможно! Беспредел! Куда государство, куда милиция смотрит…»
   — Ну? — интересовался результатами визита хозяин коттеджа.
   — Все как надо. Печати снимут. Сегодня…
   — Что еще?
   — Милиция просит подбросить.
   — Милиции подбрось. С милицией нужно дружить. Еще?
   — Вас видеть хотят.
   — Кто такой?
   — Не знаю. Он не назвался. Сказал: от Косого.
   — Шмонали?
   — Шмонали. Пустой. Ничего нет. Просил, чтобы вы один были.
   — Один? Ну пусть заходит. Раз от Косого.
   Незнакомец зашел в комнату. Пересек ее и развалился на хозяйском диване.
   — Ты, что ли, Гнусавый?
   — Ну я, — осторожно, без интонаций ответил хозяин дома, пытаясь сообразить, по какому поводу прибыл визитер.
   — Ты почему беспредел творишь? — спросил тот.
   — Чего творю? — удивился хозяин дома. — Чего?!
   — Того… Ты почему положенные деньги не перегоняешь? В общак положенные. Или тебе правила не писаны?
   — Чего гонишь? Кто не перегоняет?
   — Ты! Мил человечек.
   — Врешь! Я чист. Я все, что с меня, — до копейки.
   — А в Центр?
   — В какой Центр?
   — В котором живешь!
   — Чего несешь? Какой Центр?!
   — Который в четыре стороны от Москвы. На полторы тысячи верст. В котором и твой паршивый городок. Согласно административному делению.
   — Не знаю я никакого деления. Я все — что положено! А больше — хрен!
   — А ты подумай. Что делают с теми, кто — на территории, но башлять отказывается? Что ты делаешь с теми киосками, которые не несут?
   — Ну?
   — Не ну, а думай. Что с тобой может произойти. Вдруг тебе какой-нибудь пацан пришлый кислоту азотную из банки плеснет. В глаза. Или в ветровое стекло бросит гранату. И попадет. Случайно. Думай!
   — Не пугай! Пуганый! В этом городе я ничего не боюсь!
   — Может быть. Но твой город расположен в Центральном регионе. А регион не твой. Регион тебе не сожрать. Поперхнешься.
   — Я в регион не лезу. И регион пусть ко мне не лезет! У каждого своя территория. По закону!
   — Твоя территория на нашей территории. А тот, кто на чужой территории, должен отстегивать! По закону!
   — Плевать мне на ваш закон. Я по другим живу. И все что требуется, отдаю. Сполна. А больше — это беспредел.
   — Это твое последнее слово. Гнусавый?
   — Последнее.
   — Ну, как знаешь…
   — Знаю…
   Визитер попрощался и ушел. Спокойно загасив об обивку кресла горящую сигарету.
   «Папа» городского масштаба схватил трубку радиотелефона еще раньше, чем тот вышел за ворота. И набрал номер.
   — Ты чего, Косой? Ты кого ко мне посылаешь?
   — Был?
   — Был.
   — Наехал?
   — Наехал. Борзо наехал. Как на лоха какого-нибудь. Кто это такие?
   — Хрен их знает. Но давят, что те танки. Только хруст стоит.
   — Тебя тоже давили?
   — Давили. И задавили…
   — Что, спекся?
   — Спекся.
   — И на меня навел?
   — На тебя не наводил. Ни на кого не наводил. У них и так все есть. Полный пакет. Со всеми адресами и регалиями. И ты есть. Я только согласился, чтобы на меня сослались.
   — Ну я и говорю — навел, гнида.
   — Да я же тебе толкую…
   — Хрен им, а не деньги.
   — Зря ты так. Они ребята серьезные. Дундука завалили.
   — Когда?!
   — Позавчера вечером. Нашпиговали свинцом, как утку дробью. Смотреть жутко.
   — Откуда ты знаешь, что они?
   — Говорят, что они.
   — Сказать можно все, что угодно…
   — Нет, они. Я тебе точно говорю — они. Я тоже вначале не верил.
   — И что?
   — И то! Сам скоро узнаешь! Когда тебя сожрут. С потрохами.
   — Не сожрут. Подавятся. Я здесь как в крепости. У меня тут все схвачено!
   — Ну смотри. Я предупредил…

Глава 4

   Президент распорядился вызвать Посредника, который отвечал за связь с Конторой. Она вообще-то называлась не Конторой. А совсем иначе. И совершенно непредсказуемо. То ли жэком номер 17, то ли лабораторией высокоточных метрических измерений, то ли НИИ квазитрофических поляризированных субстанций. Или еще как. Название не суть важно. Важно назначение.
   Назначением Конторы было помогать первым руководителям страны в затруднительных ситуациях, в которых все прочие законопослушные ведомства были бессильны. Потому что вынуждены были оглядываться на Конституцию и другие регламентирующие их деятельность законы, на прокуроров, журналистов, общественное и международное мнение и прочее.
   Контора единственная могла себе позволить роскошь не оглядываться ни на кого. Потому что официально ее не было. Была постоянно распадающаяся и в нужное время и в нужном месте соединяющаяся в единое разящее целое химера. Воображаемая, всегда проскакивающая между пальцев субстанция, состоящая из десятков мгновенно возникающих и распадающихся мелких хозяйственного назначения конторок. Организация не привязанная ни к недвижимости, ни к расходной графе бюджета, ни к конкретным людям, ни к занимаемым ими должностям.
   Контора была. И ее не было.
   Именно такой она была задумана много десятилетий тому назад. Чтобы управляться с гигантской Советской империей. С ее постоянно бунтующими и выходящими из-под контроля окраинами. С отдельными, недоступными МВД, КГБ и Прокуратуре высокопоставленными личностями. С которыми тем не менее надо было кому-то разбираться. И при необходимости расправляться.
   Контора была сродни масонским ложам. Всепроникающая и одновременно невидимая. И именно поэтому она единственная не раскрыла своих секретов в вихре не в меру разболтавшейся гласности. И не перестроилась в угоду и по образу и подобию новых правителей в горниле перестройки.
   Бюрократическая революция Контору пощадила, потому что она не оставляла никаких бумаг. И никаких живых свидетелей. Таковы были жесткие, но необходимые и раз и навсегда узаконенные правила игры. Желающий сохранить целое должен уметь жертвовать частностями…
   Президент знал Контору по очередному шифрономеру. Обновлявшемуся раз в несколько лет или недель. Его, вместе с ядерным чемоданчиком, передавал ему предшественник. Последние семь цифр обычно совпадали с телефонным номером общегородской АТС. Набрав данный номер, можно было услышать, что «Вы ошиблись телефоном» или «Протри глаза, когда набираешь цифры!». Это означало, что вызов принят и не позднее чем через несколько часов должен будет прибыть Посредник. О чем следует предупредить охрану. С Посредником можно разговаривать только Президенту.
   Посредник прибывал обычно под видом спецкурьера с целью вручить какой-то важный документ лично. или в руки Доверенного, тоже не последнего в иерархии государства лица, которому единственному позволялось знать то, что знал Президент. Иногда Посредник прибывал совершенно в непредсказуемом обличье.
   Но прибывал всегда. И всегда не позднее нескольких часов после вызова.
   — Здравствуйте. Я вас слушаю, — обращался он к Президенту или Доверенному лицу без обычных в таких случаях полуподобострастных приветствий. Потому что приходил испрашивать дела, а не должностей и денег.
   — Нам необходимо провести расследование по вопросу утечки с территории страны атомного оружия, — определял задачу Доверенное лицо. — Как минимум — ответить на вопрос: имели место такие факты или нет. Как максимум — указать виновных. И передать Прокуратуре доказательства их вины для последующего судебного разбирательства.
   — Мы не можем вести официальное следствие. А потому не можем ничего передать Прокуратуре.
   — А что вы можете?
   — Можем раскрыть каналы утечки. И ликвидировать их.
   — А виновные?
   — Если вы дадите соответствующие указания, можем наказать виновных.
   — Как так наказать?
   — Как они того заслуживают.
   Доверенное лицо поежился. Он не привык к подобным откровенным, где все называется своими именами, разговорам. Он привык к подобным, которые и есть политика, делам. Но обязательно прикрывающимся благообразно-витиеватыми фразами о благе народа, прогресса и цивилизации.
   — Нет. Ничего такого не требуется. Надо найти и ликвидировать предпосылки расползания ядерного оружия. Не более того. Что вам для этого требуется?
   — Информационная поддержка, в том числе по объектам возможной утечки.
   — То есть?
   — Места дислокации и складирования ядерного боезапаса.
   — Но это совершенно секретная информация. Даже Президент не в полной мере владеет всеми подробностями.
   — Мы не требуем точных координат местоположения ядерного оружия. Нам нужны районы базирования. С точностью до сотен километров. Мы не можем оберегать то, что не знаем, откуда утекает.
   — Хорошо. Что еще?
   — Деньги.
   Доверенное лицо поморщился. Это была самая неприятная, потому что самая распространенная, ежечасно звучащая и тем набившая оскомину просьба. Все просили денег. И никто их не предлагал.
   — Я не уполномочен решать вопрос о субсидиях.
   — А кто уполномочен?
   — Президент.
   — Значит, мне надо переговорить с Президентом.
   Вот так запросто — «переговорить с Президентом»! Словно он какой-нибудь начальник заштатного отдела кадров.
   — Я должен решать вопросы с теми, кто их может решать, — еще раз и очень уверенно повторил Посредник.
   Послать бы этого наглеца куда подальше! Но нельзя. Потому что придется отчитываться перед Хозяином, который очень озабочен решением данного вопроса.
   — Хорошо. Я попробую…
   Доверенное лицо потянулся к телефону.
   — Нет, — остановил его Посредник. — Без телефона. Только лично.
   — Это защищенная правительственная линия!
   — Тем более… Я вынужден напомнить, что речь идет об особом статусе нашей организации.
   — Хорошо. Я попробую.
   — И напомните, что Президент должен быть один. Без охраны. Чтобы только он, вы и я.
   Через двадцать минут Посредник получил аудиенцию у Президента.
   — О какой сумме идет речь? — спросил Президент.
   — В зависимости от сроков операции. Чем короче сроки — тем больше потребуется средств. Мы, конечно, можем решить финансовые проблемы сами, но на это уйдет время.
   — Как так сами? — не понял Президент. — Как это вы можете решить вопросы субсидирования самостоятельно, если вы бюджетная организация? Вы бюджетная организация?
   — Не вполне. Но мы постоянно пользуемся услугами бюджета для решения конкретных оперативных задач.
   Все-таки Президент мало понимал специфику работы организации, что работала на него. Или не очень хотел понимать, чтобы не вступать в противоречие с законом, гарантом которого он выступал на территории выбравшей его страны.
   Меньше знаешь — меньше отвечаешь. За то, что узнаешь.
   — Назовите необходимую сумму. Минимально необходимую.
   — Пятнадцать миллионов долларов.
   — Сколько?
   — Если бы вы просили расследовать утечку автоматов «АКМ», мы бы запросили меньше.
   — Хорошо. Укажите счет, на который следует перевести требуемую сумму.
   — Их не надо никуда переводить. Деньги нужны наличными.
   — А как же я, то есть государство сможет контролировать их расход?
   — Никак.
   — А как государство сможет убедиться в их использовании по назначению?
   — По итогам операции.
   Президент задумался. Запрашиваемая сумма была невелика. На выборную кампанию, на представительские расходы выбрасывалось больше. Но за те деньги он получал требуемые ему услуги. А здесь их предлагали просто отдать. Под честное слово, то есть выбросить на ветер. Потому что честное слово это самое ненадежное вложение капиталов. По крайней мере в нынешнее смутное время.
   — Как из этого положения выходили мои предшественники? — спросил он.
   — Так же, как вы. Давали. Или не давали. В зависимости от того, нужен был им результат или нет.
   — Хорошо. Вы получите названную сумму. Но только законным порядком, то есть безналичным перечислением. И только частями. По мере поступления денег. Позвоните Управляющему делами. Завтра. Вот по этому телефону. Я распоряжусь…
   — Позвоню.
   И даже спасибо не сказал. За пятнадцать миллионов долларов. Хоть и частями…
   Посредник ушел. О продолжении этой истории он уже догадывался. Но Управляющему на всякий случай позвонил.
   — Сколько? — переспросил Управляющий. — Но у меня на сегодняшний день нет таких денег.
   — Это распоряжение Президента. Можете справиться у него.
   — Хорошо. Куда перевести средства?
   — РСУ номер шесть в районном отделении Промстройбанка…
   — В какое РСУ?!
   — Номер шесть.
   — Вы что, с ума спятили? Какое РСУ?! Президент страны не может переводить такие деньги в какое-то РСУ!
   — Это распоряжение Президента.
   — Хорошо. Но пусть ваше начальство выйдет с письмом на мое имя с обоснованием данной суммы согласно приложенной смете, рассчитанной в соответствии с нормо-расценками, утвержденными…
   Посредник положил трубку.

Глава 5

   Неприятности у «папы» города Краснозареченска начались уже через четыре дня. Два мелкооптовых рынка отказались платить дань. Потому что ее у них уже изъяли. Неизвестные личности, зашедшие к директорам и потребовавшие отстегнуть известные им проценты.
   Директора не узнали гонцов и сказали, что не понимают, о чем идет речь.
   На них надавили. Физически.
   Тогда директора сослались на авторитет прикрывающей их «крыши». На то, что если отдадут деньги незнакомцам, то будут иметь дело с местными авторитетами, которые должны подойти с минуты на минуту.
   Незнакомцы кивнули головами и вышли. И зашли спустя несколько секунд. Предъявив избитых до полусмерти рэкетиров.
   — Эти? — спросили они.
   — Эти, — выдавили директора.
   Незнакомцы уронили рэкетиров на пол и сказали, что теперь дань следует платить им. Причем на пять процентов больше прежнего. И потребовали деньги. И получили.
   Гнусавый бросил на розыск незнакомцев свои лучшие силы. Но все было безрезультатно. Те словно в воздухе растворились.
   Утром следующего дня местное отделение по борьбе с организованной преступностью провело на рынке облаву, задержав десяток гонцов, собиравших с продавцов дань.
   «Папа» бросился в городской отдел милиции.
   — Ты что! — заорал он на заместителя начальника горотдела. — Почему трогают моих людей? Почему меня не предупредили? Или я вас не кормлю и не пою? Или я весь этот город не пою и не кормлю?
   — Кормишь, — согласно заметил заместитель начальника, — но сделать мы ничего не могли. Это операция не наша. Области. Они приехали с уже готовым планом. И мобилизовали наших людей.
   — Что значит мобилизовали? И почему я ничего не знал? Почему узнал, когда все случилось?
   — Ты пойми, если бы ты узнал и помешал, они вцепились бы в нас.
   — Почему они приехали? — уже чуть успокоившись, спросил Гнусавый.
   — По жалобе трудящихся бизнесменов. Насчет запрещенных законом поборов.
   — Ты чего гонишь? Каких запрещенных? Берут везде. И все. Если не мы — то другие. Но все равно берут. Они об этом знают. И не станут писать. Потому что все равно платить.
   Замначальника городского отделения милиции пожал плечами.
   — Кто их послал?
   — Откуда я знаю.
   — Знаешь. Не менжуйся. Все ты знаешь! И скажешь! Я не верю во внезапные наезды пришлых милиционеров. У них своя территория. На чужую они без согласования не сунутся. Кто их послал?
   — Хрен их знает, — вздохнул заместитель. — Сами ничего понять не можем. Мы в областном управлении всех, кого надо, знаем. На рыбалку вместе ездим, на охоту, в баньку, когда они к нам наезжают. Ну и вообще-в меру возможностей не обижаем. Ну ты сам понимаешь… Поэтому о всяких там рейдах и проверках узнаем заранее. А тут — молчок. Хоть бы кто слово сказал. Хоть бы намекнул. Как снег на голову…
   — Как снег…
   — Ну точно тебе говорю. Приехали, личный состав в красном уголке заперли и никого до самого начала операции за порог не выпустили. Так что сам понимаешь…
   — Что еще?
   — Больше ничего. В том-то и дело, что больше ничего. То есть совсем ничего! Ни одного допроса не провели. Ни одного протокола не заполнили. Ни одного задержанного в область не взяли! Всех передали нам. Зачем, спрашивается, было огород городить? Облавы устраивать. Если всех потом по домам распустить. Ерунда какая-то… А когда я спросил старшего, зачем они вообще приезжали, какую-то чушь сказали.
   — Какую чушь?
   — Что это распоряжение Центра. Я спрашиваю — какого Центра? А они отвечают — в который ваш город входит. И область.
   Местный «папа» нахмурился. И сжал пальцы в кулаки.
   Нет, это была не чушь. Это было предупреждение. Проведенное по всем правилам закулисных, ниже пояса, битв. Второе предупреждение. Первое — изъятие дани из двух оптовых рынков. И избиение гонцов.
   Второе предупреждение хоть и не принесло таких материальных убытков, как первое, было серьезней, потому что в нем были задействованы силы областной милиции. А их обычно от стульев бульдозером не отодрать. А тут они не поленились приехать за тридевять земель. Сделать облаву. И всех после той облавы отпустить…
   Видно, действительно крепкие ребята приезжали его под себя подминать. Со связями. И с желанием добиться своего любой ценой.
   Только и он не из слабаков! И за просто так не позволит из себя веревки вить. Каким-то пришлым незнакомцам!
   Гнусавый сыграл всеобщий аврал.
   — Переходим на казарменное положение, — поставил он в известность свое войско. — Гулянки и пьянки прекратить. Всем ставить в известность о своем местоположении, чтобы иметь возможность собраться по первому требованию. О любых происшествиях сообщать лично мне. О вновь объявившихся незнакомцах — тоже мне. О любых задержках выплат — тоже мне.
   — Есть задержки, — доложил один из гонцов.
   — Кто?
   — Хозяин фирмы «Возрождение». Он сказал, что пусть они, то есть мы, вначале разберутся, кто здесь хозяин, кому платить. Чтобы впустую не платить.
   Трон под городским «папой» зашатался. Совсем чуть-чуть. Как шатается первый камень, который, сорвавшись, может вызвать катастрофическую лавину, и погибнут все…
   В таких ситуациях надо действовать быстро. И жестоко.
   — Хозяина фирмы — в распыл, — распорядился Гнусавый. — И чтобы все об этом узнали. Остальных сомневающихся предупредить. Пригласить на похороны чтобы посмотрели, как ослушников в землю закапывают. Все. На сегодня все.
   Оставшись один, Гнусавый вызвал начальника охраны. Охраны коттеджа. Начальник охраны не был бандитом. Он был бывшим майором КГБ, отвечавшим в прежнем своем ведомстве за безопасность секретных объектов. В деле сохранности жизни лучше полагаться на профессионалов. Чем на толпу околоуголовных энтузиастов.
   — Что у тебя?
   — Все как вы просили. Усилил посты. Установил дополнительную сигнализацию. Телекамеры. На чердаке оборудовал НП с круглосуточным дежурным наблюдателем и приборами ночного видения. Заминировал потенциально опасные подходы.
   — Минами?
   — Сигнальными, светошумовыми минами. Автоматы завез. На всякий случай.
   — Уверен?
   — Мышь не проскочит.
   — Добро, — оценил работу хозяин дома и города. — Иди отдыхай.
   Начальник охраны ушел. Гнусавый открыл свой личный сейф. И вытащил бронежилет. И пистолет Стечкина, который не держал в руках со времен накопления первоначального капитала.
   Вытащил, загнал заряженную обойму в пистолет. И сел ждать. Ждать событий.
   Если война, так уж война. Значит, долго ждать не придется…
   Долго ждать не пришлось.
   Ранним утром над коттеджем завис вертолет. Без опознавательных знаков.
   — Что это? — спросил Гнусавый, услышав ровный рокот моторов над крышей.
   — Вертолет, — ответил начальник охраны.
   — Какой вертолет?
   — Обыкновенный вертолет. С винтами.
   — Что он здесь делает?
   — Не знаю. Пока не знаю.
   Вертолет сделал два круга по периметру внешнего забора, немного снизился и завис напротив въездных ворот, выполненных из толстого шестимиллиметрового листового железа.
   — Всем приготовиться, — скомандовал начальник охраны.
   Но все и так были готовы. И были на местах.
   — Пугают! — злобно сказал «папа» города. — На понт берут.
   Но вертолет не пугал. Вертолет развернулся бортом. И все увидели сидящего в открытом люке человека. Он поднял к плечу какую-то трубу и нажал на спуск. Из трубы вылетела огненная змея, упершаяся своим жалом в ворота. Раздался оглушительный взрыв. Ворота с грохотом раскрылись и слетели с петель.
   Вертолет набрал высоту, описал круг почета и отбыл восвояси. Человек в люке на прощание махнул рукой. И даже что-то крикнул.
   Начальник охраны внимательно осмотрел ворота и оставшуюся в них здоровенную, с выгнутыми внутрь зазубринами, пробоину. И то, что было за воротами. В том месте, куда на излете ударил снаряд.
   А потом очень внимательно посмотрел на небо. Туда, куда улетел неизвестный вертолет.
   Затем пошел к своему хозяину.
   — Я не могу гарантировать вам безопасность, — сказал он, — советую вам принять их условия.