Илья Слобожанский. Груз 209-А

   – Придурок, – вымолвил Виктор Павлович, но решил, что этого мало, добавил: – Дебил. Лучше бы я пешком…
   – По коридору налево. Там пехтура. – Улыбаясь пояснил кар-пилот. – Удачи.
   – И тебе того же. – Подполковник забрал ранец и ушел, не поблагодарив.
 
   Взвод пехотинцев в зеленой полевой форме выстроился в одну шеренгу. За спинами короткоствольные бачзеры, у ног армейские ранцы. Виктор Павлович, хмуря брови и сцепив руки за спиной, прошелся перед строем.
   – Вольно! – рявкнул подполковник. – Разойдись, сержанты ко мне!
   Солдаты, искоса поглядывая на офицера в черной форме, взваливали на спины тяжелые ранцы, перешептывались. Трое рослых парней, дождавшись, когда палуба опустеет, подошли к гостю.
   – Ну, здорово, черти! – Виктор Павлович протянул руку. – Как вы тут? Сто лет не виделись.
   – Каких сто? – из-за спины брякнул один из сержантов. – Три месяца, ну… может, чуть больше.
   – Санек? Ты, как всегда… – подполковник улыбнулся. – Тебе от Сафролыча большой привет. Вчера виделись. Сказал: будешь у «кайдар», передавай остолопу…
   – А я от Сафролыча другого и не ожидал. – Санек почесал затылок. – Как он там, в госпитале?
   – Нормально. С палочкой ходит. Еще с месяц проваляется, а потом на «Угрюмый».
   – Отстояли старшину, не дали старика в обиду. Гайдуков сейчас в ставке, он-то и хлопотал за усатого. Генерал и вам привет передавал.
   – А что, Аласкурд не объявлялся? – спросил голубоглазый боец. Грубый шрам жирной линией шел от левой брови до подбородка. – Как там наш принц?
   – Скоро увидишь. Он себе новую машинку прикупил. Хороша яхта, «Романией» назвал. – Офицер подмигнул. – А ты, Андрюха, чего такой хмурый?
   – А чего я хмурый? – Андрей улыбнулся. – Нормальный.
   – Ну что, бойцы, отметим встречу?
   – Отметим, – просиял Сашка. – А есть чем?
   – Обижаешь. – Виктор Павлович пнул ранец. – Я с пустыми руками в гости не хожу. Куда пойдем?
   – К технарям, – брякнул Санек. – Мы у них…
   – Вот трепло. – Сергей отвесил Сашке легкий подзатыльник. – Язык как помело.
   – Вы чего, пацаны? – Виктор Павлович смотрел с укором. – Я же свой. Или нет?
   – Свой. – Сашка взвалил на плечо вещи подполковника. – Конечно, свой.
   – Вот и отлично. Пошли к технарям. У меня… – Офицер ладонью хлопнул по ранцу. – Три бутылочки аркаторы. Подарок, догадываетесь от кого?
   – А то! – Сашка растянул губы в широкой улыбке. – Ну что, пошли?
   – Одну минуту. – Сергей подозвал дневального, что-то шепнул на ухо. – Ну вот, теперь можно идти.
   Каморка, увешанная постерами с голыми девицами, пропахла табачным дымом и оружейным маслом. Пластиковый стол, такие же серые, потертые стулья, ряды шкафов и огромный экран голо-видео на дальней стене. Чистая, блестящая палуба и почти белый потолок.
   – Ну что, мужики? – Виктор Павлович встал. – Третий за тех, кто не вернулся. За ребят. – Офицер опустил голову, заскрипели стулья, сержанты тоже поднялись. – Считай, роту на Зета-четыре положили, – выдохнул подполковник. – Хорошие были парни.
   – За Петруху, Гангу, Луку, – пробасил Сашка.
   – Ерохина, Симоненко… – добавил Андрюха.
   – Шило, Скряга, Чвара… – Сергей тяжело вздохнул. – За…
   – Длинный список, всех не перечислишь. Давайте выпьем. – Виктор Павлович на одном дыхании опустошил кружку и уселся.
   Минут десять было тихо, бойцы курили, а Виктор Павлович отстукивал негромкую дробь по столешнице. – Ну что? – заговорил офицер. – За встречу пили, за друзей тоже. Теперь за нас.
   – Так точно! – Санек раздавил в пепельнице окурок и осторожно спросил: – А вы Аирини, лейт-пилота, не встречали?
   – Встречал, – лукаво улыбаясь, ответил подполковник. – Только она теперь не лейт-пилот.
   – А кто? – тут же спросил Сашка.
   – Видали, какой шустрый? Все-то ему расскажи. – Виктор Павлович взглянул на часы. – Ну что, мужики? Еще по одной – и вперед?
   – Что? – Сергей прищурился. – Куда вперед?
   – На погрузку, куда еще… Или вы думали, я к вам пьянствовать прибыл?
   – Не понял. – Санек переглянулся с друзьями. – Какая погрузка? Нам…
   – Отставить! – Бутылка опустела и благополучно пристроилась к ножке стола. – Все вопросы потом. Выпиваем, перекуриваем и на выход!

* * *

   Через час с небольшим трое сержантов и подполковник сидели в десантном боте. Страховочные ремни надежно удерживали бойцов в противоперегрузочных креслах, прижимая их к жестким спинкам. Ранцы лежали в ногах, пристегнутые к пайолам карабинами. Бот с несвойственной ему скоростью несся вперед, оставив далеко за кормой клин имперских кораблей.
   – Что за-а-а-а… при-и-и-дурок… за-а-а штурвалом? – жаловался Санек по каналу внутренней связи.
   – За-а-аткнись, – с большим трудом выдавил подполковник.
   Два с половиной часа продолжались тряска и гул в ушах. Бойцы раздували щеки, превозмогая тошноту и головную боль. Все без исключения сто раз пожалели, что пили аркатору. Подарок Аласкурда поднимался к горлу, бил в нос, рвался наружу. Тряска закончилась так же неожиданно, как и началась.
   – Вот черт, – выдохнул Андрей и облизал пересохшие губы. – Что это было?
   – Ускоритель Ю-5, – ответил женский голос. – Добро пожаловать на борт экспериментального бота «молния». – Послышалась легкая музыка.
   – Веселое начало… – Санек потер лицо, вынул из уха пробку связи. – Тут башка раскалывается, а она… – Сашка запнулся. Переборка ушла в пол, открыв кабину пилотов. Появилась девушка в плотно облегающем синем комбинезоне. Коротко стриженные волосы, узкие дуги бровей, зеленые глаза. Острый подбородок, пухлые губы и ямочки на щеках.
   – Аирини? – вымолвил Сашка и попытался встать. – Да что это такое? – сержант тщетно дергал неподдающийся замок страховочных ремней.
   – Вам помочь? – Пилот склонилась над бойцом, придавила кнопку фиксатора. – Это делается вот так, – пояснила Аирини, повернулась к пассажирам спиной, поцеловала Сашку в щеку и прошептала: – Здравствуй, милый.
   – Здравствуй… те, – в один голос ответили бойцы.
   – Ой! – Аирини замерла, не решаясь повернуться.
   – Прошу прощения, вы… – пробасил Виктор Павлович. – Забыли выключить связь. Но мы ничего не слышали.
   – Угу, – поддержал Андрей.
   – Так точно, – подтвердил Серега. – Совсем ничего.
   – Извините… – Девушка смутилась.
   – Да ладно вам, – Виктор Павлович помассировал шею. – Дело-то житейское.
   – Так мы… – Сашка уставился на друзей. – Ну… мы просто…
   – Правильно говорил Сафролыч. – Андрей выбрался из кресла. – Остолоп, он везде остолоп.
   – Отставить! – гаркнул подполковник. – Вы, голубки, ступайте в кабину. Мы тут сами. – Офицер посмотрел на часы. – Минут двадцать у вас есть, так что не теряйте времени. Как только «Романия» войдет в сектор… ладно, топайте отсюда, голубки.
   – Есть! – выпалил Сашка. – Нам только поговорить… мы…
   – Ты еще здесь?! – прикрикнул Виктор Павлович. – Брысь с моих глаз!

7

   Максим в сопровождении Анастасии подошел к краю большого озера. Метров на сто просматривалась тихая гладь, но дальше до самого неба поднимался туман. Взвод остался на поляне вблизи водоема, под надежной охраной кайских воинов.
   – Не нравится мне это. Ребята там, я здесь. Почему? – Офицер встал на колени и зачерпнул пригоршню прозрачной и очень холодной воды. Паутина-трава ровным ковром устилала дно, теряясь в глубине кристально чистого водоема. По берегам ни кустов, ни деревьев, одним словом, ничего, кроме травы койя. Да и само озеро выглядело как-то странно. Полная тишина и покой, даже легкий ветерок не трогал водной глади. Казалось, именно в этом месте время остановилось, замерло.
   – Да вы не волнуйтесь! – Девушка улыбнулась. – Солдат накормят, о них позаботятся.
   – Что? – Максим посмотрел на Настю. – Вы хотите сказать… только мы с вами отправимся к вождю? Остальные…
   – Ваших солдат переправят на дальнюю заставу. Туда же принесут оружие. Им не причинят вреда.
   – Вот еще… – Взводный умылся. – Как вам такое пришло в голову?
   – Все будет хорошо.
   – Я удивляюсь вашему спокойствию.
   – Почему? – Анастасия смотрела в ясное небо. Солнце было в зените, ни одного облачка, только сизая дымка и подрагивающая бесконечная даль.
   – Вы еще спрашиваете? – Офицер вытер руки о кожаные штаны.
   – Я родилась и выросла в этих краях. Когда началась война, попала к кайцам. Два года жила на острове – это там, – палец указал в сторону тумана.
   – Вы были в плену?
   – Я бы так не сказала. Плен – это насилие и все такое. Я была ребенком и росла в кайской семье. Меня никто не обижал. Потом, когда война окончилась, вернулась в город. Но не потеряла связь с кайцами. Они стали моей семьей.
   – Так вот откуда вы знаете язык? – Максим иначе посмотрел на девушку. В этом взгляде было сочувствие и что-то еще. Возможно, восхищение, уважение. – Вы два года прожили у дикарей?
   – Кайцы – далеко не дикари. Для них мы айкуны. Айкун в переводе с кайского белокожий. – Анастасия посмотрела на озеро. – А вот и лурайда. Это за нами. – Из тумана на самом краю молочной стены показалось серое пятнышко.
   – Странно, а почему вас не освободили? Может, не знали, что вы в плену?
   – Почему же, знали. Но тогда это было невозможно: кайцы убили на своих землях почти всех приставов и охотников. – Девушка вздохнула.
   – Если так, должны были вызвать армию. Это открытый конфликт, дикари…
   – Поверьте, воевать с кайцами не так просто, как кажется на первый взгляд. Вы видели нити узоров на их телах?
   – Да. Странные рисунки. Мне показалось, они повторяют траву… кажется, койя. – Максим взглянул под ноги. Паутина прогибалась под армейскими ботинками.
   – Это не рисунки. – Анастасия поправила волосы. – А у вас хорошая память. Вот только… койя не трава – это один большой организм, носитель и передатчик информации. Как вы думаете, откуда кайцы узнали, что мы пришли?
   – Дозоры, секреты, наблюдатели, – начал перечислять Максим. – А может…
   – Нет. Аборигены не столь многочисленны. Все, что вы перечислили, им не нужно. Это… – Анастасия погладила траву. – Это койя, она рассказывает обо всем, что видит и слышит. Это…
   – Вы хотите сказать…
   – Нет, это нельзя передать словами. Нужно чувствовать и слышать, как по тоненьким ниточкам передаются сигналы, импульсы. Любой воин, где бы он ни был, может узнать, кто и зачем пришел на земли, озера и реки племени.
   – Странно и непонятно. Трава и вдруг…
   – Совсем не вдруг.
   – Не понял. – Максим смотрел под ноги. Обыкновенная, зеленая трава, разве что не совсем похожа на ту, что росла у родного дома. Но от этого она не стала особенной.
   – Нужно прожить на этой планете не один десяток лет. Вот тогда и поймете. – Настя погрузила ладонь в холодную воду. – Шрайх – планета озер, рек и болот. А еще туманов, затяжных дождей и влажных ветров.
   – А так и не скажешь. – Взводный задрал голову. – Солнце, ни одного облачка.
   – Сейчас сезон цветения. А вот через месяц…
   – А вы говорили, климат хороший. Туманы, дожди, ветры. Что тут хорошего? – Максим отступил, тупой нос лурайды выполз на берег. Двое кайцев опустили трап, и по нему начали сходить полуголые девушки. Кайские красавицы несли большие раковины-блюда, доверху нагруженные фруктами и мясом. Черные длинные волосы, карие глаза. От шеи до кожаных коротких юбок узоры травы койя, сплетения тоненьких нитей.
   – Ну что? – Анастасия взяла Максима за руку. – Теперь вы понимаете, почему я спокойна за ваших солдат?
   – Теперь понимаю. – Взводный открыто таращился на пышные формы кайских девиц. – Очень даже понимаю.
   – Нам пора, – прошипела Анастасия и потянула Максима за собой.
   – Жаль, – выдохнул взводный, но поймал на себе колючий взгляд. – Ну… я хотел сказать…
   – Я знаю, что вы хотели, – отрезала девушка и первая взбежала по трапу.
 
   Сквозь плотный тяжелый туман пробивался размытый солнечный свет. Анастасия ушла на нос лодки и не торопилась возвращаться. Максим сидел на палубе один. Как только лурайда погрузилась в клубы не то пара, не то теплого тумана, стало невыносимо жарко, взводный снял бушлат, но когда гимнастерка стала мокрой, сбросил и ее. Минут двадцать рассматривал серую влажную древесину палубы, ковырял пальцем трещину в борту. Послышались шлепающие шаги, появился абориген. В руках деревянная плошка и длинное ярко-красное перо.
   – Кай офр, – заговорил кайец и ткнул пером себя в грудь. – Кай офр кайсал.
   – Ну… чего надо? – взводный поднялся.
   – Офр. – Воин показал плошку с коричневой жидкостью, макнул перо. – Кай чимто койя. – Острый конец пера уколол офицера в плечо. Появилась жирная точка.
   – Тебе что, нечем заняться? – Максим отступил, вытер плечо. – Топай отсюда.
   – Айкун чимто койя. – Абориген повысил голос и снова потянулся к гостю. – Кайсал Максим кай офр. – Кончик пера коснулся плеча, но в этот раз абориген был проворней и успел нарисовать небольшой узор.
   – Местный художник или придурок? – Максим зыркнул на дикаря. – Тебе что, рисовать больше негде? Отвали, идиот.
   – Кайсал Максим, – произнес художник и недвусмысленно провел пером себе по горлу. – Хак кайсал Максим, хак.
   – Да-а-а, угораздило, – выдохнул взводный и уселся. – Ладно, рисуй, ископаемое.
   В то время, когда абориген наносил рисунки на руки и грудь гостя, тот рассматривал кожу «художника». Как оказалось, паутина была живой, она изменялась, сжималась в комок, вытягивалась, превращалась в едва заметную, но все же видимую глазу нить. Местами глубоко впивалась в кожу, а кое-где, под мышками и на боках, открывала большие участки смуглого тела. «А говорят, чудес не бывает, – размышлял Максим. – Интересно, как она держится?»
   – Кха апат кайсал Максим, – немного отстранившись и любуясь со стороны на свою работу, заговорил абориген. – Кха апат, кха.
   – Что, превзошел самого себя? – Взводный поднялся, осматривая руки, живот. «А действительно, неплохо, – мысленно похвалил офицер. – Молодец, красиво». – А вслух спросил: – Эта хрень смывается?
   – Плохо, но при сильном желании… – за спиной совсем близко прозвучал знакомый голос. – Мылом и мочалкой. Потереть нужно, – пояснила Анастасия.
   – Мылом… – Максим повернулся и онемел. Слова застряли в горле, глаза стали вдвое больше. Перед ним в короткой кожаной юбке с голым торсом стояла Настя. Ее тело покрывали узоры койя. Но не рукотворные от пера-кисти художника, а настоящие, живые.
   – С вами все в порядке? – спросила девушка. – Хватит таращиться! В конце концов, это неприлично.
   – Я… мне… – Максим отвернулся и пробурчал: – Очень нужно на вас таращиться. Тоже мне, невидаль.
   – Да, невидаль, – в голосе девушки послышались нотки обиды. Она присела на палубу и дернула Максима за штанину. – Присаживайтесь, кайсал Максим. Мастер шахрат. Дылда.
   Максим рассматривал серые доски, трогал пальцем, ковырял. Анастасия сидела опасно близко, отчего глаза взводного непроизвольно косили в ее сторону.
   – Не надоело? – осведомилась девушка. – Вы можете хоть минуту посидеть спокойно? Ковыряет и ковыряет… сколько можно?
   – Сколько нужно. – Максим украдкой посмотрел на девичью грудь, но поймал на себе недовольный взгляд, смутился и тихонько спросил: – Долго нам еще плыть?
   – Нет, – буркнула Анастасия, ткнула в бок локтем и отвернулась.
   После часа путешествия в непроглядном тумане лодка вышла под чистое небо. Яркое солнце припекало плечи, а гомон птиц заглушал всплески волн. По эту сторону молочной стены все было иначе. Теплый ветер гнал волны, разбивал пенные шапки о борт лурайды. В небе парили птицы, а впереди, достаточно близко, чтобы хорошо рассмотреть, появились заросли высокой травы.
   – Слушайте внимательно, – через плечо заговорила девушка. – Мужчина с длинными волосами и ожерельем на шее – это главный вождь Уктуров. Его имя Басфар. Перед тем как с ним заговорить, добавляйте хай-сай Басфар. Или кайсал-отор Басфар.
   – А чего я с ним должен разговаривать? На каком языке? – пробурчал старший лейтенант. – Вы советник, вам и карты в руки. Валяйте, беседуйте, я-то тут при чем?
   – Что значит при чем? – Анастасия резко повернулась. – Вы все запомнили?
   – Ты чего ко мне прицепилась? – вспылил Максим, стараясь смотреть только в глаза и никуда больше. Но, как оказалось, это было не так просто. Взгляд непроизвольно опускался ниже. Формы притягивали, дразнили. – Прикройся. Сидишь тут, как девка из борделя.
   – Девка? Из борделя? – Звонкая пощечина, а за ней и вторая обожгли щеку, ухо, в глазах потемнело, Максим завалился на бок.
   Очнулся взводный только на берегу. Перед глазами прыгали белые пятна, голова гудела, а ухо и щека пекли, будто их ошпарили кипятком.
   – Что с ним? – заговорил пожилой кайец с черными волосами до пояса. На его шее в три ряда висели бусы из крупных прозрачных шариков и длинных красных шипов. – Айкун болен? – склонившись над гостем, спросил хай-сай Басфар.
   – Нет, отец, – ответила Анастасия. – Дарующая жизнь Кахта. – Палец указал на озеро. – И ласкающий нас своим теплом Орн. – Ладони поднялись к солнцу. – Вымотали, забрали силы. Чужеземец ослаб и…
   – Ослаб? – Басфар лукаво улыбнулся. – А не хочешь ли ты сказать… что это Орн и Кахта нанесли краску боли на его лицо?
   – Отец… – Анастасия опустила голову. – Чужеземец был не сдержан… я…
   – Он тебя обидел? – голос кайсал-отора стал резким. Двое воинов подхватили Максима и оттащили в сторону, усадили в тени раскидистого куста.
   – Нет, – тут же ответила девушка. – Он смотрел на меня. Рассматривал мою…
   – Разве это плохо? – глаза Басфара округлились, выражая непонимание. Кайсал-отор поднял руку, две девушки поспешили к гостю. Плошка с белой жидкостью прикоснулась к губам, Максим сделал глоток, закашлялся. – Дочь моя, – заговорил Басфар. – Ты стыдишься своего тела?
   – Нет.
   – Почему ты злишься? Этот юноша красив, хорошо сложен.
   – Да, это так, но…
   – Не отвечай. – Басфар заглянул Анастасии в глаза. – Когда Орн утонет в дыхании Кахты, ты узнаешь ответ. Гость под надежным присмотром. Можно начинать праздник.
 
   Максим с подпухшим глазом и все еще красным ухом сидел на ковре из мягкой теплой травы. Две кареглазые девицы, совершенно не стыдясь своей полунаготы, сидели по обе стороны, улыбались, что-то щебетали на родном языке.
   На большой раковине-тарелке, переливаясь в лучах солнечного света, лежали моллюски и синие ягоды. Рядом, на раковине вдвое больше первой – куски рыбы, а может, и не рыбы, но очень похоже. Изобилие фруктов, солений, мяса, овощей. Одним словом, стол ломился от снеди.
   – Кайта, – положив ладонь себе на грудь, вымолвила девица по правую руку.
   – Отта, – пропела вторая.
   – Максим, – все еще страдая глухотой на левое ухо, громко ответил взводный. – Мое имя Максим, можно просто Макс.
   – Кайсал Максим, – поправил Шкарис и взмахом руки прогнал девиц. – Ухт! – выкрикнул младший сын Басфара. На этот зов из-за кустов вышел воин, за ним две наголо бритые девушки, без узоров на смуглых телах. – Акат ук Максим. – Шкарис указал пальцем. – Максим тутх ши. Ак?
   – Ак, – в один голос ответили девушки и встали на колени за спиной гостя.
   – Не понял… – Максим уставился на Шкариса. Тот широко улыбнулся и показал штык.
   – Ук шахрат штар. Кикта шахрат. – Кайец проткнул выменянным ножом большой кусок мяса и перевалил себе на тарелку.
   – Я тебя не понимаю. – Взводный развел руками.
   – Мы часть обмена, – пояснил женский голос, и теплая ладонь легла Максиму на плечо. – Шкарис нас обменял на нож. Теперь мы твои кикта.
   – Кикта? – Максим растерянно посмотрел на Шкариса. На что щедрый хозяин расхохотался и громко объявил:
   – Ук шахрат апранти. Максим тутх ши кикта.
   – Он сказал – это был хороший, честный обмен. Шкарис очень доволен, – перевела одна из девиц.
   – Вы знаете галакто?
   – Да! – вразнобой ответили девушки. – Мы из племени Хайга. Наш народ работает у чужеземцев. На господ с белой кожей.
   – И что мне с вами делать? Зачем вы мне? – Максим пальцем поманил Шкариса. – Слышь! Мне не нужны кикта. Оставь себе.
   – Хин? Хин шит? – глядя на девушек с опасным прищуром, спросил кайец. – Хин кайсал.
   – Дыши ровно, – попросила Анастасия и склонилась над Максимом, чуть касаясь грудью его плеча. Девушка положила в раковину-тарелку что-то отдаленно похожее на большого белого паука или осьминога. – Кайсал Максим, апаха ук кикта. – Широко улыбаясь Шкарису, ответила Настя. – Апаха.
   – Черт знает что, – взводный принял угощение, кивнул. – И что ты сказала?
   – Вы очень довольны, – в самое ухо пояснила Анастасия. – Вы просто без ума от такого щедрого подарка. Апаха – это спасибо.
   – Что за ерунда? Мне не нужны рабыни. Так и передай этому…
   – Заткнись. Если ты откажешься, их убьют. – Настя легонько, большим пальцем ткнула Максима в бок. – А потом подарят других. Эй! Чего расселись? Ухаживайте за господином.
   – Апаха! – громко поблагодарили девушки и придвинулись ближе, настолько близко, что Максим почувствовал их дыхание и тепло смуглых тел.
   До самого вечера в кайском поселении было весело и шумно. Аборигены много ели, пили и громко переговаривались. Максима никто не трогал, разве что Шкарис несколько раз подсаживался ближе, нахваливал выменянный нож и спрашивал, доволен ли гость своими кикта? Ответ был один и тот же, взводный повторял заученное «апаха», и младший сын вождя искренне радовался, что угодил.
   С наступлением сумерек хай-сай Басфар в сопровождении Анастасии подошел к Максиму.
   – Кайсал атор, – заговорила Настя, – хочет знать, понравились ли тебе угощения, все ли были вежливы и учтивы?
   – Понравилось, все понравилось. Апаха. – Гость кивнул.
   – Ши ата Настя? – хмуря брови, спросил вождь. – Куш ата?
   – Что? – переспросил Максим, но Настя не стала переводить, отвернулась. – Почему ты молчишь? Что он сказал? – Максим обратился к кикта: – Переведи.
   – Кайсал отор спросил: собираешься ли ты смыть краску боли. Будешь с Настей…
   – С кем? – Рука непроизвольно потрогала подпухший глаз, щеку, ухо.
   – Хаак Настя. Тыд атота. – Басфар рассмеялся. – Атота будтук.
   – Он говорит – его приемная дочь с характером. Ей нужен сильный мужчина. Крепкий, как камень.
   – Амп тыр патикава Настя штар. Самито орт кикта Максим? – продолжил Басфар.
   – Если ты не камень, можешь довольствоваться лаской кикта. Но ты сильный и крепкий, вождь это чувствует, – перевела девушка. – Настя должна стать твоей женщиной.
   – И что я должен ответить?
   – Не знаю, – потупив взгляд, заговорила Анастасия. – Но ответить придется.
   – Я что-то не понял? Мы на задании или…
   – Это и есть часть задания. Не переводи. – Настя зыркнула на кикта. – Скажи, мы спорим, ссоримся.
   – Хорошо. Я скажу, ты очень обижена, взбешена… он улыбался другим девушкам.
   – Молодец. Только не переусердствуй. – Анастасия оттолкнула обеих кикта и схватила Максима за руку, потащила в сторону. За спиной послышалась кайская речь. Настя прижалась к взводному и громко заговорила: – Пока вы… ты развлекался, я кое-что узнала. – Девушка толкнула Максима в грудь. – Кайцы видели, как еще один транспортник свалился в болото. – Легкая пощечина, толчок в плечо, Максим упал. Анастасия склонилась и шлепнула ладонью по щеке. – Мы пойдем на болото.
   – А первая, что делать с первой машиной? – прошипел Максим, ощущая на своем лице совсем не женскую силу шлепков.
   – Разделим отряд на две группы. – Анастасия оглянулась. Басфар хмурил брови, наблюдал. – Ударь! Стукни! – Пощечина обожгла большую часть лица, взводный сжался в комок.
   – Ты что, спятила? – Улучив момент, Максим грубо оттолкнул мучительницу, вскочил. – Не все дома?! Дура.
   – Я тебя умоляю, ударь! – Настя стояла на расстоянии вытянутой руки. – Сильно ударь. Так нужно. Ну… бей же!
   – Сама напросилась. – Максим перехватил занесенную для очередной пощечины ладошку, сделал подсечку и уложил Анастасию на траву лицом вниз, придавил коленом.
   – Что ты делаешь? – Голос девушки дрогнул. – Это не то… я….
   – Ну держись! – Максим задрал короткую юбку. Быстрый взгляд в сторону вождя. Тот терпеливо ждал развязки. Похоже, такую картину наказания он наблюдал впервые. Отступать было поздно, широкая ладонь от всей души приложилась к ягодице. Настя вскрикнула, а Басфар, сотрясая кулаками воздух, издал громкий вопль. Раз пять, а может, и больше, ладонь обжигала упругий зад наказуемой. Настя горланила, трепыхалась, а кайсал-отор ликовал.
   – Хватит! – взмолилась Анастасия. – Прекрати, пожалуйста!