Страница:
Илья Слобожанский
Груз 209-А
Воздух горчил порохом, подванивал дымом. Враг рвался к провинциальному городку Заречье, но застрял, увяз в затяжных боях, не дойдя каких-то сорок километров до цели. Защитники города вторые сутки удерживали последний рубеж обороны на северном берегу, несли большие потери, испытывали нехватку боеприпасов и техники, но держались.
Широкая, полноводная река, как заботливая мать руками, обняла рукавами небольшой город-остров, скрывая его под плотным туманом. Зенитно-ракетные комплексы охраняли подступы, а в самом Заречье возводились баррикады, блокировались дороги.
Набережную и порт бомбили, но это было ничто по сравнению с тем, что творилось за рекой, в промышленной зоне Кункайс. Бесчисленные атаки бронетехники, пехоты и артиллерии глорианцев уничтожали все и вся на северном берегу. Клубы дыма, запах гари, распаханная земля и разрушенные здания. Фермы, молокозавод, складские постройки – все превратилось в горы битого кирпича и смрадные пепелища.
Штаб второй пехотной дивизии расположился глубоко под землей, в подвале сепараторного цеха. Круглые цистерны, баки из нержавеющей стали и трубы, бесконечные магистрали бездействующих трубопроводов и толстые кабели мертвой электропроводки. Задыхаясь, кашляя и чихая, тарахтел старенький раритетный генератор. Светились лампы под потолком, а большой голограф у дальней стены развернул карту промзоны Кункайс.
– Господа! – прикрикнул офицер с майорскими нашивками. – Попрошу минуту внимания. Начальник разведки дивизии вкратце доложит обстановку по всей линии фронта. – Экран разделился на четыре одинаковых квадрата, появились аэрокосмоснимки. Кривые линии окопов, разрушенные здания, речной порт и желтая полоса береговой линии. Гул разговоров поутих, но офицеры все еще переговаривались шепотом. К голографу вышел немолодой подполковник с указкой в руках.
– Господа офицеры! – хорошо поставленным голосом заговорил гость. – Не мне вам рассказывать, как обстоят дела на вашем участке. Именно левый фланг, на котором находится ваш полк, открыл брешь в обороне. И мне не понятно…
– Слыхали? Ему не понятно, – прошипел капитан в черной форме танкиста. – А вот мне все понятно. Из двух корпусов осталось пять машин. Где обещанные резервы, где танки?
– Егор Семенович, – так же тихо отозвался рыжеволосый полковник. – О чем ты говоришь? У меня и того меньше. Два дальнобойных орудия и это из шести-то артдивизионов. И как прикажете воевать – ни снарядов, ни орудий? Мне что, своей задницей прикрывать пехоту? Что они в генштабе думают?
– А что они могут думать? – прикуривая, заговорил офицер без знаков различия. Коротко стриженные волосы, грязное лицо, свежие ссадины на лбу и левой щеке. На коленях шлем-каска легкой брони, короткоствольный бачзер, на ремнях разгрузки два подсумка и шесть цилиндрических гранат. Пехотинец выдохнул облако дыма и прошептал: – Людей нужно спасать, уходить за реку. Отрежут, и все, крышка.
– Как уходить? На чем? – Егор Семенович, «артиллерист», придвинулся к пехотинцу. – Глорианцы хозяйничают в небе. Город бомбят. Летунов похуже нашего прижали. А мы только и можем, как… – Артиллерист махнул рукой. – Летуны не пробьются. По воде? Паромы уничтожены. Как уходить?
– Господа! Я вам не мешаю? – Начальник разведки повысил голос. – Александр Павлович?!
– Я! – выкрикнул пехотинец, вскочил, пряча за спину сигарету.
– Сколько у вас бойцов?
– Неполных три батальона.
– От спецов были новости?
– Так точно. Наблюдатели засекли три подрыва в квадратах пять и двенадцать. – Пехотинец бросил окурок, а Егор Семенович, «танкист», его растоптал.
– Да-а-а, не густо, – подполковник взглянул на зеленое пятно верхнего снимка. – Пятый квадрат, взлетно-посадочная площадка. Двенадцатый… – Взгляд сместился левее. – Центр связи. Будем надеяться, что оставшиеся две группы выйдут к объектам и…
– Никак нет! – выкрикнул пехотинец. – Не выйдут.
– Что? – подполковник зыркнул из-под бровей. – Почему?
– Радиоперехват, – пояснил офицер. – Накрыли спецов. Обе группы.
– Да, уж. – Гость внимательно смотрел на пехотинца. – Плохо, очень плохо… для вас, господин майор, точнее, для ваших людей будет одно, очень ответственное задание. Но об этом чуть позже и наедине. А сейчас – о главном. Через сутки ударный вымпел арц-адмирала Ширганова войдет в сектор Ю-24, прорвет блокаду. Помощь близка, нужно выстоять сутки, максимум двое. Я понимаю, задача сложновыполнимая, но любой ценой держать позиции. Держаться и еще раз держаться. Враг не должен захватить город. Надеюсь, не нужно объяснять, что произойдет, если глорианцы закрепятся на том берегу?
Широкая, полноводная река, как заботливая мать руками, обняла рукавами небольшой город-остров, скрывая его под плотным туманом. Зенитно-ракетные комплексы охраняли подступы, а в самом Заречье возводились баррикады, блокировались дороги.
Набережную и порт бомбили, но это было ничто по сравнению с тем, что творилось за рекой, в промышленной зоне Кункайс. Бесчисленные атаки бронетехники, пехоты и артиллерии глорианцев уничтожали все и вся на северном берегу. Клубы дыма, запах гари, распаханная земля и разрушенные здания. Фермы, молокозавод, складские постройки – все превратилось в горы битого кирпича и смрадные пепелища.
Штаб второй пехотной дивизии расположился глубоко под землей, в подвале сепараторного цеха. Круглые цистерны, баки из нержавеющей стали и трубы, бесконечные магистрали бездействующих трубопроводов и толстые кабели мертвой электропроводки. Задыхаясь, кашляя и чихая, тарахтел старенький раритетный генератор. Светились лампы под потолком, а большой голограф у дальней стены развернул карту промзоны Кункайс.
– Господа! – прикрикнул офицер с майорскими нашивками. – Попрошу минуту внимания. Начальник разведки дивизии вкратце доложит обстановку по всей линии фронта. – Экран разделился на четыре одинаковых квадрата, появились аэрокосмоснимки. Кривые линии окопов, разрушенные здания, речной порт и желтая полоса береговой линии. Гул разговоров поутих, но офицеры все еще переговаривались шепотом. К голографу вышел немолодой подполковник с указкой в руках.
– Господа офицеры! – хорошо поставленным голосом заговорил гость. – Не мне вам рассказывать, как обстоят дела на вашем участке. Именно левый фланг, на котором находится ваш полк, открыл брешь в обороне. И мне не понятно…
– Слыхали? Ему не понятно, – прошипел капитан в черной форме танкиста. – А вот мне все понятно. Из двух корпусов осталось пять машин. Где обещанные резервы, где танки?
– Егор Семенович, – так же тихо отозвался рыжеволосый полковник. – О чем ты говоришь? У меня и того меньше. Два дальнобойных орудия и это из шести-то артдивизионов. И как прикажете воевать – ни снарядов, ни орудий? Мне что, своей задницей прикрывать пехоту? Что они в генштабе думают?
– А что они могут думать? – прикуривая, заговорил офицер без знаков различия. Коротко стриженные волосы, грязное лицо, свежие ссадины на лбу и левой щеке. На коленях шлем-каска легкой брони, короткоствольный бачзер, на ремнях разгрузки два подсумка и шесть цилиндрических гранат. Пехотинец выдохнул облако дыма и прошептал: – Людей нужно спасать, уходить за реку. Отрежут, и все, крышка.
– Как уходить? На чем? – Егор Семенович, «артиллерист», придвинулся к пехотинцу. – Глорианцы хозяйничают в небе. Город бомбят. Летунов похуже нашего прижали. А мы только и можем, как… – Артиллерист махнул рукой. – Летуны не пробьются. По воде? Паромы уничтожены. Как уходить?
– Господа! Я вам не мешаю? – Начальник разведки повысил голос. – Александр Павлович?!
– Я! – выкрикнул пехотинец, вскочил, пряча за спину сигарету.
– Сколько у вас бойцов?
– Неполных три батальона.
– От спецов были новости?
– Так точно. Наблюдатели засекли три подрыва в квадратах пять и двенадцать. – Пехотинец бросил окурок, а Егор Семенович, «танкист», его растоптал.
– Да-а-а, не густо, – подполковник взглянул на зеленое пятно верхнего снимка. – Пятый квадрат, взлетно-посадочная площадка. Двенадцатый… – Взгляд сместился левее. – Центр связи. Будем надеяться, что оставшиеся две группы выйдут к объектам и…
– Никак нет! – выкрикнул пехотинец. – Не выйдут.
– Что? – подполковник зыркнул из-под бровей. – Почему?
– Радиоперехват, – пояснил офицер. – Накрыли спецов. Обе группы.
– Да, уж. – Гость внимательно смотрел на пехотинца. – Плохо, очень плохо… для вас, господин майор, точнее, для ваших людей будет одно, очень ответственное задание. Но об этом чуть позже и наедине. А сейчас – о главном. Через сутки ударный вымпел арц-адмирала Ширганова войдет в сектор Ю-24, прорвет блокаду. Помощь близка, нужно выстоять сутки, максимум двое. Я понимаю, задача сложновыполнимая, но любой ценой держать позиции. Держаться и еще раз держаться. Враг не должен захватить город. Надеюсь, не нужно объяснять, что произойдет, если глорианцы закрепятся на том берегу?
1
Ухнул снаряд, поднял к небу столб грязной воды. Взвод пехотинцев сутулясь, пригибаясь, но не кланяясь разрывам, шел по берегу, удаляясь от передовой. Тридцать бойцов налегке, растянувшись цепочкой, направлялись в район речного порта. Грязно-зеленая полевая форма, шлемы легкой брони, короткоствольные автоматы и ничего лишнего. Ни переносных ракетных комплексов, ни громоздких ранцев и броненакладок.
Впереди замаячили мачты узла связи речного порта. Еще два разрыва разбросали песок далеко за спинами ближе к лесу.
– Босонец! – позвал офицер с нашивками старшего лейтенанта. – Дуй вон к тем коробочкам, – палец указал на ряды транспортных контейнеров и покосившийся козловой кран. – Похоже, это и есть порт. Посмотри, что там, и бегом обратно.
– Ага, – кивнул солдат. – По-тихому или…
– Как получится. Но желательно без шума – по-тихому.
– Как скажешь. – Солдат перехватил автомат и припустил в указанном направлении.
– Командир?! – окликнули сзади.
– Ну? – высокий, широкоплечий офицер потер руки. – Что у тебя?
– База запрашивает координаты. – Боец протянул блок-карту.
– База? – командир уставился на связиста. – С чего вдруг?
– Не знаю, – солдат пожал плечами. – Ротный, его код доступа.
– Ротный говоришь? – офицер хищно улыбнулся. – Хорошо. Сбрось «ротному» двойку и три ноля.
– Как двойку? – связист выпучил глаза. – Старлей, ты чего? Да этот квадрат за десять километров от нас?
– Выполняй, – взводный подмигнул. – Давай, Толян, не заставляй «ротного» ждать.
– Слушаюсь. – Толян отстучал координаты. – Готово.
– Вот и хорошо. – Офицер уселся на желтый песок, набрал пригоршню и медленно высыпал. – Перекур. Ждем Женьку.
– Слышь, командир. – Черноглазый солдат бережно прижимал к груди снайперскую винтовку. – А куда мы топчем?
– Туда, – командир указал пальцем в сторону контейнеров. – Чего суетишься, Санчо?
– Почему с передка ушли? – Скуластый сержант отстегнул с ремня флягу. – Отступаем?
– Много будешь знать, засветишь дембель.
– Да какой тут дембель? – Сержант пополоскал рот. – Дожить бы до вечера. – Скуластый посмотрел на реку, туда, где на самом горизонте, в тумане прятался город.
– Доживешь, – командир улыбнулся. – Что, Димон, в Заречье потянуло?
– А что там делать? – сержант зыркнул на солнце и скривился.
– Ну да, – выдохнул взводный. – Кого-кого, а нас там не ждут.
– Слышь, старлей, – не унимался Санчо. – Колись, чего с передка ушли? Порт прикрывать?
– Нет, – офицер прислушался. – А вот и «ротный». Смотри, Толян, как двойку накроют. – Командир взял бинокль. С десяток черных точек показались на горизонте, послышался гул. – Летят красавцы. Щас как жахнут! Ты б утопил блок связи, вычислят.
– Командир? – Связист щурился от яркого солнца. – Что-то я не врубаюсь. Ротный…
– Толян, выключай тупильник. – Сержант забрал блок и забросил далеко в реку. – Какой к черту ротный? Не догоняешь?
– Нет.
– Ну ты даешь! – Сержант уселся на песок. – Под колпаком мы, дурик! Частоты прослушиваются. Врубаешься?
– А код доступа?
– И коды, и личные номера. Эти ушлепки все про нас знают. Даже то, что ты хавал на завтрак. Ух, и дурик же ты…
– Сам ты дурик. – Толян смотрел вдаль. За леском рвались бомбы, поднимался дым. – Выходит, нас засветили?
– А ты как думаешь? – Сержант поскреб щеку. – А вон и Женька. Гляди, взводный, Босонец возвращается.
– Уходим. – Взводный убрал бинокль. – Нужно поторопиться, просекут, что мы им дезу втулили. Начнут квадрат за квадратом обрабатывать. Поднимай бойцов.
– Странные они какие-то, – заметил Женька. – В карты режутся. Охранения ноль. Бардак.
– Бардак, – согласился взводный. – Резервисты – что с них взять? Шел бы ты к нашим. Отдохни, может, вздремнешь, пока я тут…
– Успею, – отмахнулся солдат. – Слышь, Макс. А давай охрану выставим? Стремно как-то.
– Отдыхай. – Офицер протянул шлем-каску. – Держи, пойду, прогуляюсь.
– А где здесь гулять? Разве что… да и нет тут никого. Кроме этих… – Женька зыркнул на резервистов.
– Может, здесь нет. А там… – офицер указал на дыру в стене. – Схожу, посмотрю.
– Я с тобой?
– Отставить. Топай к ребятам, отдохни. Вторые сутки на ногах.
– Да ладно тебе. Пошли. Мне тоже интересно, что здесь за тихушники живут. Попрятались в норах, как…
– Ладно, пошли. – Взводный забросил на плечо автомат и полез к пролому.
После яркого солнца перед глазами забегали пятна. Потянуло сквознячком, в носы ударил стойкий запах отхожего места. С трудом преодолев баррикаду из кусков бетона, арматуры и пустых ящиков, военные попали в просторное, плохо освещенное помещение. Внутри, как, впрочем, и снаружи, валялись пустые консервные банки и помятые пластиковые коробки от солдатских сухпайков.
– Бардак, – в который раз заметил Женька, перелезая через мешки, этакую рукотворную преграду, возможно, еще один рубеж обороны. – Эй! – выкрикнул солдат. – Есть кто живой?!
– Да, дела, – заговорил взводный. – И тут никого.
– Ага. – Женька пнул мешок, тот завалился, и на грязный пол высыпались коричневые зерна. – Во… смотри. – Солдат взял пригоршню трехгранных орешков. – Интересно, а их есть можно?
– Можно, если желудок крепкий, – пробасили из дальнего угла.
– Покажись, – рявкнул Женька и вскинул автомат. – Кто тут?
– Я, – ответили из темноты.
– Кто я? – Солдат передернул затвор. – Вылезай, а то…
– Остынь. – Взводный вышел вперед. – Мне нужен, мы ищем старшего!
– И мне нужен… хухушок-кукушок. Только где его взять-то, старшего? Сбежал гаденыш. – Что-то скрипнуло, послышалась возня. – А вы часом не те вояки, что на «чертову гриву» собрались?
– Может, и те. – Командир выглянул из-за железобетонной колоны. – Вы бы показались. Разговариваем, как с призраком.
– Так я и есть Призрак. Фамилия у меня такая. А звать Вахалий. – Зажегся огонек, Призрак закурил. – Топайте сюда, служивые. Тут что-то вроде ночлежки. Кровати да матрацы.
– А может, на свежий воздух? – Офицер пнул консервную банку, та затарахтела по неровностям пола и плюхнулась в смрадную лужу.
– И то правда! Пошли на воздух. – Вахалий выбрался из темноты на полосу слабого света, что падала из узкого окошка под самым потолком.
– Мать моя женщина. – Женька отступил. – Да ты не призрак. Ты, дядя, леший. Настоящий лешак. Ночью увидишь…
– А ты не смотри. – Вахалий поскреб затылок. Косматая борода, копна черных волос и огромные глазищи. – Ну что, хухушок-кукушок, будем таращиться или пойдем?
– Слышь, взводный? Как бы беды не вышло. Вылезем, а наши… как шарахнут, ну… с перепугу. – Женька глазел на Призрака. Мешковатый серый бушлат, сапоги выше колен и большое охотничье ружье, на поясном ремне тесак. Да и сам Вахалий был далеко не малого роста, на голову выше Женьки, вровень взводному, но вдвое шире в плечах. – Ты, мужик, это… ну… ружье прибери, – посоветовал солдат, вдоволь наглядевшись на Вахалия Призрака.
– С какой радости?
– На всякий случай. – Женька протянул руку. – Давай свою гаубицу.
– Слышь, ты, козявка… – Вахалий выдохнул облако дыма. – Не по силенкам ноша, пупок развяжется.
– Ну ты… – Женька отступил. – Сам козявка.
– Отставить. – Взводный указал на выход. – Ты, Женька, ступай… предупреди наших. А вы, господин Вахалий, действительно похожи на лешего. И одежда вполне подходящая.
– Да какой я господин. – Вахалий плюнул на окурок самокрутки, бросил на пол и безжалостно растоптал сапожищем. – Охотник я. Живу в глуши, зверя бью. Оттого и похож на лешего.
– И много в этих местах зверья? – Взводный не торопился на свежий воздух, разумно опасаясь реакции бойцов на такого вот детину, да еще с большим ружьем и тесаком.
– Раньше было много. А теперь… – Призрак горестно вздохнул. – Зверье шума боится.
– Да… шума многовато.
– А чего мы на месте топчемся? – Вахалий с легкостью взвалил на плечо мешок и направился к пролому в стене. – Пошли, служивый, да гляди в оба! Тут в дерьме не измараться – как сухим из реки выйти. Понагадили хухушки… чтоб им! Ты под ноги смотри… лурайду испоганишь, не погляжу, что в чинах. Драить заставлю.
– С чего вы взяли, что я в чине? – офицер побрел за Призраком.
– А то нет? Слышь, служивый, а как тебя вели-чать-то?
– Максим, – брякнул взводный и чуть тише добавил: – Старший лейтенант Даниленко.
– Да-а-а, чин не велик. А годков тебе сколько, старший лейтенант Даниленко?
– Двадцать пять. Почти двадцать пять.
– Как и моей племяшке. – Вахалий выбросил в пролом мешок, плюнул на ладони и побрел назад в темноту. – Видал бы ты, лейтенант, какая она у меня красавица. А хозяйка… – В темноте что-то загремело, и на свет вышел Вахалий с мешком на плече. – Она у меня тоже при чине. Закон-упредитель, важная птица. Ты это… – Призрак указал на мешок с орехами, что лежал у ног взводного. – Оттащи в сторонку, я и второй прилажу.
– Ага… – Максим схватился за мешок, потянул и уселся на камни. Ноша оказалась неподъемной.
– Что, кишка тонка? – Призрак широко улыбнулся. – Не рви пупок. Посторонись. – Второй мешок грохнулся метра на два дальше первого. – Зови своих охламонов. Пусть к пирсу тянут – хороший товар, отборный. По всему видать, кто-то для себя приготовил.
– А по чему видать?
– Так… сам погляди, мешки кожаные, новые. Под самые завязки ореха насыпали.
– Ореха?
– Ну да. Вот только непонятно, зачем турлики в сырой подвал снесли? Не место им в сырости. Пропадут, испортятся. Отменные орешки, первый сорт. – Вахалий вылез из дыры, осмотрелся. – Да-а-а, Максим. Похоже, самому придется тащить. Ладно, топай за мной. Пошли, укажу дорогу к лурайде.
– Куда, к чему?
– Ну… – Вахалий поскреб затылок. – Лодка такая. У нас их лурайдами обзывают.
– Подождите. – Взводный взобрался на камни и гаркнул: – Босонец! Где взвод? Сержант, все ко мне.
Лурайда на первый взгляд больше походила на плот, чем на лодку, но это только на первый. Был в ней и трюм, неглубокий, метр, может, чуть меньше. Был и полуторатонный балласт, какой же это плот? Да и корма на добрый метр возвышалась над водой, а тупой нос был вздернут – сантиметров на пятьдесят, как у лодки. Но вот размеры – десять шагов от борта до борта и все двадцать от носа до кормы – чем не плот? Наверное, именно поэтому и называлось это чудо не плотом и не лодкой, лурайда, и весь сказ.
– Ну что, отчаливаем? – скорее сообщил, нежели спросил Вахалий. – В добрый путь. – Кормчий перекрестился, а Женька схватился за шест и оттолкнул лурайду от бетонной стены пирса.
Вахалий уселся на лавку кормчего, взялся за румпель. Лурайда вышла на стремнину и, покачиваясь на волнах, развернулась кормой к берегу.
– Что, приехали? – потирая глаза спросил Женька. – Мне бы отлить?
– Цыц… – Вахалий пригрозил пальцем. Где-то в зарослях трижды крякнули. – Сиди тихо, хухушок-кукушок. Причалим, там и отольешь. – Кормчий взялся за шест.
– А когда причалим-то? – Солдат поежился. – Долго еще?
– Ползи на левый борт. Да гляди у меня… кранцы не обгадь.
– Чего остановились? – Взводный передернул плечами, широко зевнул. Женька полз на четвереньках, цеплял ногами спящих солдат. – Куда это он?
– Прижало хухушка. Что, и тебе приспичило?
– Так точно. Холодно как-то, вот и…
– Сыро. – Кормчий хмурил брови. Женька справлял малую нужду именно на кранец. – Вот охламон, предупредил же!
– Вы это о чем? – Офицер потер плечи. – А долго еще? Я бы тоже…
– Отставить, – отрезал Вахалий. – Терпи, уже скоро.
Скоро оказалось совсем не скорым – час, а то и больше. Бойцы сидели на палубе, ерзали, мысленно ругая несговорчивого Призрака. Всех объединяло одно желание – поскорее покинуть лодку. И только Женька сидел молча, таращился в туман за кормой. Лурайда замедлила ход, остановилась, чуть задрав нос. Люди, не дожидаясь команды, похватали оружие, рванули на берег, к высокой стене речной травы.
– Ну, кому сидим? – Вахалий зыркнул на Женьку.
– А что?
– Кранец в воду и приступай. Гадить все мастаки, а вот прибраться за собой…
– И где ты, дядя, кранец увидал? – солдат криво улыбнулся. – С каких пор покрышка от легковушки стала кранцем? Ну ты даешь…
– Ты мне зубы не заговаривай. Схватил тряпку и…
– Привет! – На борт взобралась девушка. – Что ж ты, дядюшка, над людьми измываешься? – зеленоглазая широко улыбнулась. – Ну здравствуй, отшельник.
– Настюха! – просиял Вахалий и обнял племянницу. – Вот, принимай пополнение. Доставил, как и велела. В целости и сохранности.
– Здрасте, – глупо улыбаясь, заговорил Женька. – А мы тут…
– Какой – здрасте? Хватай тряпку, хухушок… – Вахалий зыркнул на солдата. – Ты, племяшка, за этим хухушком приглядывай. Какой-то он не такой.
– Самый обыкновенный, – проворчал Женька.
– Тряпку бери, обыкновенный.
– Извини. – Девушка поправила ворот армейской куртки. – Торопимся.
– Жаль, – выдохнул Призрак. – Повезло тебе, хухушок. Ну да ничего. На обратном пути наверстаешь.
– Подумаешь! – Женька поплелся на нос лурайды. – Напугал ежа…
– Слыхала? – Вахалий пригладил усы. – Хухушок с характером. Слышь, Настена? Мне тут на первой заставе трижды крякнули. Что, неспокойно?
– Угу, – делая невинное лицо, ответила Настена. – Ну я пошла?
– Ступай с богом! – Призрак поцеловал племянницу в лоб и перекрестил. – Побереги себя. Если что случится… ну, сама знаешь.
– Да что со мной будет? – Настена спрыгнула на берег. – Спасибо за помощь.
– Эй! – окликнул Вахалий, на песок грохнулся кожаный мешок. – Орехи возьмите.
– Спасибо! – поблагодарила девушка и помахала рукой. – Пока, отшельник!
– Помогай вам бог. – Вахалий тяжело вздохнул. Двое бойцов схватили мешок и потащили. Поволокли как-то неуклюже, сутулясь и спотыкаясь. – Обмельчал народец, – заключил кормчий, шест уперся в податливый берег, и лурайда отчалила.
Впереди замаячили мачты узла связи речного порта. Еще два разрыва разбросали песок далеко за спинами ближе к лесу.
– Босонец! – позвал офицер с нашивками старшего лейтенанта. – Дуй вон к тем коробочкам, – палец указал на ряды транспортных контейнеров и покосившийся козловой кран. – Похоже, это и есть порт. Посмотри, что там, и бегом обратно.
– Ага, – кивнул солдат. – По-тихому или…
– Как получится. Но желательно без шума – по-тихому.
– Как скажешь. – Солдат перехватил автомат и припустил в указанном направлении.
– Командир?! – окликнули сзади.
– Ну? – высокий, широкоплечий офицер потер руки. – Что у тебя?
– База запрашивает координаты. – Боец протянул блок-карту.
– База? – командир уставился на связиста. – С чего вдруг?
– Не знаю, – солдат пожал плечами. – Ротный, его код доступа.
– Ротный говоришь? – офицер хищно улыбнулся. – Хорошо. Сбрось «ротному» двойку и три ноля.
– Как двойку? – связист выпучил глаза. – Старлей, ты чего? Да этот квадрат за десять километров от нас?
– Выполняй, – взводный подмигнул. – Давай, Толян, не заставляй «ротного» ждать.
– Слушаюсь. – Толян отстучал координаты. – Готово.
– Вот и хорошо. – Офицер уселся на желтый песок, набрал пригоршню и медленно высыпал. – Перекур. Ждем Женьку.
– Слышь, командир. – Черноглазый солдат бережно прижимал к груди снайперскую винтовку. – А куда мы топчем?
– Туда, – командир указал пальцем в сторону контейнеров. – Чего суетишься, Санчо?
– Почему с передка ушли? – Скуластый сержант отстегнул с ремня флягу. – Отступаем?
– Много будешь знать, засветишь дембель.
– Да какой тут дембель? – Сержант пополоскал рот. – Дожить бы до вечера. – Скуластый посмотрел на реку, туда, где на самом горизонте, в тумане прятался город.
– Доживешь, – командир улыбнулся. – Что, Димон, в Заречье потянуло?
– А что там делать? – сержант зыркнул на солнце и скривился.
– Ну да, – выдохнул взводный. – Кого-кого, а нас там не ждут.
– Слышь, старлей, – не унимался Санчо. – Колись, чего с передка ушли? Порт прикрывать?
– Нет, – офицер прислушался. – А вот и «ротный». Смотри, Толян, как двойку накроют. – Командир взял бинокль. С десяток черных точек показались на горизонте, послышался гул. – Летят красавцы. Щас как жахнут! Ты б утопил блок связи, вычислят.
– Командир? – Связист щурился от яркого солнца. – Что-то я не врубаюсь. Ротный…
– Толян, выключай тупильник. – Сержант забрал блок и забросил далеко в реку. – Какой к черту ротный? Не догоняешь?
– Нет.
– Ну ты даешь! – Сержант уселся на песок. – Под колпаком мы, дурик! Частоты прослушиваются. Врубаешься?
– А код доступа?
– И коды, и личные номера. Эти ушлепки все про нас знают. Даже то, что ты хавал на завтрак. Ух, и дурик же ты…
– Сам ты дурик. – Толян смотрел вдаль. За леском рвались бомбы, поднимался дым. – Выходит, нас засветили?
– А ты как думаешь? – Сержант поскреб щеку. – А вон и Женька. Гляди, взводный, Босонец возвращается.
– Уходим. – Взводный убрал бинокль. – Нужно поторопиться, просекут, что мы им дезу втулили. Начнут квадрат за квадратом обрабатывать. Поднимай бойцов.
* * *
Взвод расположился в тени маскировочной сетки за полуразрушенной стеной административного здания. Зенитное орудие терлось стволами о синее небо, пряча станину за ящиками с песком и горой рваных, грязных матрацев. Орудийный расчет коротал время за игрой в карты, не обращая внимания на вновь прибывших.– Странные они какие-то, – заметил Женька. – В карты режутся. Охранения ноль. Бардак.
– Бардак, – согласился взводный. – Резервисты – что с них взять? Шел бы ты к нашим. Отдохни, может, вздремнешь, пока я тут…
– Успею, – отмахнулся солдат. – Слышь, Макс. А давай охрану выставим? Стремно как-то.
– Отдыхай. – Офицер протянул шлем-каску. – Держи, пойду, прогуляюсь.
– А где здесь гулять? Разве что… да и нет тут никого. Кроме этих… – Женька зыркнул на резервистов.
– Может, здесь нет. А там… – офицер указал на дыру в стене. – Схожу, посмотрю.
– Я с тобой?
– Отставить. Топай к ребятам, отдохни. Вторые сутки на ногах.
– Да ладно тебе. Пошли. Мне тоже интересно, что здесь за тихушники живут. Попрятались в норах, как…
– Ладно, пошли. – Взводный забросил на плечо автомат и полез к пролому.
После яркого солнца перед глазами забегали пятна. Потянуло сквознячком, в носы ударил стойкий запах отхожего места. С трудом преодолев баррикаду из кусков бетона, арматуры и пустых ящиков, военные попали в просторное, плохо освещенное помещение. Внутри, как, впрочем, и снаружи, валялись пустые консервные банки и помятые пластиковые коробки от солдатских сухпайков.
– Бардак, – в который раз заметил Женька, перелезая через мешки, этакую рукотворную преграду, возможно, еще один рубеж обороны. – Эй! – выкрикнул солдат. – Есть кто живой?!
– Да, дела, – заговорил взводный. – И тут никого.
– Ага. – Женька пнул мешок, тот завалился, и на грязный пол высыпались коричневые зерна. – Во… смотри. – Солдат взял пригоршню трехгранных орешков. – Интересно, а их есть можно?
– Можно, если желудок крепкий, – пробасили из дальнего угла.
– Покажись, – рявкнул Женька и вскинул автомат. – Кто тут?
– Я, – ответили из темноты.
– Кто я? – Солдат передернул затвор. – Вылезай, а то…
– Остынь. – Взводный вышел вперед. – Мне нужен, мы ищем старшего!
– И мне нужен… хухушок-кукушок. Только где его взять-то, старшего? Сбежал гаденыш. – Что-то скрипнуло, послышалась возня. – А вы часом не те вояки, что на «чертову гриву» собрались?
– Может, и те. – Командир выглянул из-за железобетонной колоны. – Вы бы показались. Разговариваем, как с призраком.
– Так я и есть Призрак. Фамилия у меня такая. А звать Вахалий. – Зажегся огонек, Призрак закурил. – Топайте сюда, служивые. Тут что-то вроде ночлежки. Кровати да матрацы.
– А может, на свежий воздух? – Офицер пнул консервную банку, та затарахтела по неровностям пола и плюхнулась в смрадную лужу.
– И то правда! Пошли на воздух. – Вахалий выбрался из темноты на полосу слабого света, что падала из узкого окошка под самым потолком.
– Мать моя женщина. – Женька отступил. – Да ты не призрак. Ты, дядя, леший. Настоящий лешак. Ночью увидишь…
– А ты не смотри. – Вахалий поскреб затылок. Косматая борода, копна черных волос и огромные глазищи. – Ну что, хухушок-кукушок, будем таращиться или пойдем?
– Слышь, взводный? Как бы беды не вышло. Вылезем, а наши… как шарахнут, ну… с перепугу. – Женька глазел на Призрака. Мешковатый серый бушлат, сапоги выше колен и большое охотничье ружье, на поясном ремне тесак. Да и сам Вахалий был далеко не малого роста, на голову выше Женьки, вровень взводному, но вдвое шире в плечах. – Ты, мужик, это… ну… ружье прибери, – посоветовал солдат, вдоволь наглядевшись на Вахалия Призрака.
– С какой радости?
– На всякий случай. – Женька протянул руку. – Давай свою гаубицу.
– Слышь, ты, козявка… – Вахалий выдохнул облако дыма. – Не по силенкам ноша, пупок развяжется.
– Ну ты… – Женька отступил. – Сам козявка.
– Отставить. – Взводный указал на выход. – Ты, Женька, ступай… предупреди наших. А вы, господин Вахалий, действительно похожи на лешего. И одежда вполне подходящая.
– Да какой я господин. – Вахалий плюнул на окурок самокрутки, бросил на пол и безжалостно растоптал сапожищем. – Охотник я. Живу в глуши, зверя бью. Оттого и похож на лешего.
– И много в этих местах зверья? – Взводный не торопился на свежий воздух, разумно опасаясь реакции бойцов на такого вот детину, да еще с большим ружьем и тесаком.
– Раньше было много. А теперь… – Призрак горестно вздохнул. – Зверье шума боится.
– Да… шума многовато.
– А чего мы на месте топчемся? – Вахалий с легкостью взвалил на плечо мешок и направился к пролому в стене. – Пошли, служивый, да гляди в оба! Тут в дерьме не измараться – как сухим из реки выйти. Понагадили хухушки… чтоб им! Ты под ноги смотри… лурайду испоганишь, не погляжу, что в чинах. Драить заставлю.
– С чего вы взяли, что я в чине? – офицер побрел за Призраком.
– А то нет? Слышь, служивый, а как тебя вели-чать-то?
– Максим, – брякнул взводный и чуть тише добавил: – Старший лейтенант Даниленко.
– Да-а-а, чин не велик. А годков тебе сколько, старший лейтенант Даниленко?
– Двадцать пять. Почти двадцать пять.
– Как и моей племяшке. – Вахалий выбросил в пролом мешок, плюнул на ладони и побрел назад в темноту. – Видал бы ты, лейтенант, какая она у меня красавица. А хозяйка… – В темноте что-то загремело, и на свет вышел Вахалий с мешком на плече. – Она у меня тоже при чине. Закон-упредитель, важная птица. Ты это… – Призрак указал на мешок с орехами, что лежал у ног взводного. – Оттащи в сторонку, я и второй прилажу.
– Ага… – Максим схватился за мешок, потянул и уселся на камни. Ноша оказалась неподъемной.
– Что, кишка тонка? – Призрак широко улыбнулся. – Не рви пупок. Посторонись. – Второй мешок грохнулся метра на два дальше первого. – Зови своих охламонов. Пусть к пирсу тянут – хороший товар, отборный. По всему видать, кто-то для себя приготовил.
– А по чему видать?
– Так… сам погляди, мешки кожаные, новые. Под самые завязки ореха насыпали.
– Ореха?
– Ну да. Вот только непонятно, зачем турлики в сырой подвал снесли? Не место им в сырости. Пропадут, испортятся. Отменные орешки, первый сорт. – Вахалий вылез из дыры, осмотрелся. – Да-а-а, Максим. Похоже, самому придется тащить. Ладно, топай за мной. Пошли, укажу дорогу к лурайде.
– Куда, к чему?
– Ну… – Вахалий поскреб затылок. – Лодка такая. У нас их лурайдами обзывают.
– Подождите. – Взводный взобрался на камни и гаркнул: – Босонец! Где взвод? Сержант, все ко мне.
Лурайда на первый взгляд больше походила на плот, чем на лодку, но это только на первый. Был в ней и трюм, неглубокий, метр, может, чуть меньше. Был и полуторатонный балласт, какой же это плот? Да и корма на добрый метр возвышалась над водой, а тупой нос был вздернут – сантиметров на пятьдесят, как у лодки. Но вот размеры – десять шагов от борта до борта и все двадцать от носа до кормы – чем не плот? Наверное, именно поэтому и называлось это чудо не плотом и не лодкой, лурайда, и весь сказ.
– Ну что, отчаливаем? – скорее сообщил, нежели спросил Вахалий. – В добрый путь. – Кормчий перекрестился, а Женька схватился за шест и оттолкнул лурайду от бетонной стены пирса.
Вахалий уселся на лавку кормчего, взялся за румпель. Лурайда вышла на стремнину и, покачиваясь на волнах, развернулась кормой к берегу.
* * *
Ближе к вечеру, когда солнце спряталось в густом тумане, лурайда уткнулась носом в песок. Пассажиры крепко спали, а кормчий не торопился на берег, сидел, поглаживал бороду. Вахалий ловко скрутил самокрутку, оперся на румпель и уставился на высокую стену речной травы.– Что, приехали? – потирая глаза спросил Женька. – Мне бы отлить?
– Цыц… – Вахалий пригрозил пальцем. Где-то в зарослях трижды крякнули. – Сиди тихо, хухушок-кукушок. Причалим, там и отольешь. – Кормчий взялся за шест.
– А когда причалим-то? – Солдат поежился. – Долго еще?
– Ползи на левый борт. Да гляди у меня… кранцы не обгадь.
– Чего остановились? – Взводный передернул плечами, широко зевнул. Женька полз на четвереньках, цеплял ногами спящих солдат. – Куда это он?
– Прижало хухушка. Что, и тебе приспичило?
– Так точно. Холодно как-то, вот и…
– Сыро. – Кормчий хмурил брови. Женька справлял малую нужду именно на кранец. – Вот охламон, предупредил же!
– Вы это о чем? – Офицер потер плечи. – А долго еще? Я бы тоже…
– Отставить, – отрезал Вахалий. – Терпи, уже скоро.
Скоро оказалось совсем не скорым – час, а то и больше. Бойцы сидели на палубе, ерзали, мысленно ругая несговорчивого Призрака. Всех объединяло одно желание – поскорее покинуть лодку. И только Женька сидел молча, таращился в туман за кормой. Лурайда замедлила ход, остановилась, чуть задрав нос. Люди, не дожидаясь команды, похватали оружие, рванули на берег, к высокой стене речной травы.
– Ну, кому сидим? – Вахалий зыркнул на Женьку.
– А что?
– Кранец в воду и приступай. Гадить все мастаки, а вот прибраться за собой…
– И где ты, дядя, кранец увидал? – солдат криво улыбнулся. – С каких пор покрышка от легковушки стала кранцем? Ну ты даешь…
– Ты мне зубы не заговаривай. Схватил тряпку и…
– Привет! – На борт взобралась девушка. – Что ж ты, дядюшка, над людьми измываешься? – зеленоглазая широко улыбнулась. – Ну здравствуй, отшельник.
– Настюха! – просиял Вахалий и обнял племянницу. – Вот, принимай пополнение. Доставил, как и велела. В целости и сохранности.
– Здрасте, – глупо улыбаясь, заговорил Женька. – А мы тут…
– Какой – здрасте? Хватай тряпку, хухушок… – Вахалий зыркнул на солдата. – Ты, племяшка, за этим хухушком приглядывай. Какой-то он не такой.
– Самый обыкновенный, – проворчал Женька.
– Тряпку бери, обыкновенный.
– Извини. – Девушка поправила ворот армейской куртки. – Торопимся.
– Жаль, – выдохнул Призрак. – Повезло тебе, хухушок. Ну да ничего. На обратном пути наверстаешь.
– Подумаешь! – Женька поплелся на нос лурайды. – Напугал ежа…
– Слыхала? – Вахалий пригладил усы. – Хухушок с характером. Слышь, Настена? Мне тут на первой заставе трижды крякнули. Что, неспокойно?
– Угу, – делая невинное лицо, ответила Настена. – Ну я пошла?
– Ступай с богом! – Призрак поцеловал племянницу в лоб и перекрестил. – Побереги себя. Если что случится… ну, сама знаешь.
– Да что со мной будет? – Настена спрыгнула на берег. – Спасибо за помощь.
– Эй! – окликнул Вахалий, на песок грохнулся кожаный мешок. – Орехи возьмите.
– Спасибо! – поблагодарила девушка и помахала рукой. – Пока, отшельник!
– Помогай вам бог. – Вахалий тяжело вздохнул. Двое бойцов схватили мешок и потащили. Поволокли как-то неуклюже, сутулясь и спотыкаясь. – Обмельчал народец, – заключил кормчий, шест уперся в податливый берег, и лурайда отчалила.
2
Далеко за полночь отряд вышел к окраине леса. Красная луна цеплялась за макушки деревьев, размыто, но надежно указывала направление. Люди выбирались из низины, молча и безропотно следовали за проводницей. Вездесущий туман стал грязно-розовым, и в этом подрагивающем, живом мареве проклюнулась бревенчатая избушка.
Подарок Призрака вымотал бойцов похуже, чем непролазные кусты, ямы и канавы с протухшей водой. Мало того, что он был неудобный и неподъемный. Теперь благодаря туману он стал скользким.
– Вот зараза! – громко выругался боец. Подарок Вахалия бросили внутри избушки у самых дверей, и любой желающий мог его пнуть. – Вот тебе, гад. Получи, получи, сволочь. За что мне это наказание? Я пальцев не чувствую. А может, в нем песок?
– Сам ты песок. Орешки там. – Женька тоже ударил по мешку кулаком от души. – Пробовал я эти орешки. Гадость, да и только. На вкус как прелые сухари. Чего мы с ними таскаемся?
– Пригодятся. – Девушка-проводник зажгла переносную лампу, улыбнулась. – Там, у печи, продукты и теплые вещи.
– А патроны? – Командир оперся на дверной косяк, осмотрелся. Просторная бревенчатая изба, почему-то без окон, длинные лавки, большой стол у дальней стены и каменная печь в центре. – Так что с патронами? – Взводный посмотрел на девушку.
– Все необходимое у печи. – Настена присела, сунула в поддувало руку, достала железную коробку. – Вот, это вам.
– Оставьте себе. – Максим поскреб затылок.
– Вы откройте. Там приказ командующего. Вашего командующего.
– Даже так? – Взводный принял коробку, стряхнул сажу. – Интересный способ передачи приказов. – А вы уверены?.. – Без особого труда вскрыв коробку, Максим достал конверт. – Здесь точно приказ моего командования? Вы ничего не путаете?
– Может, и путаю. – Девушка пожала плечами. – Вы бы прочли, чего гадать?
– Ну да. – Офицер прочитал, скомкал бумагу и чиркнул зажигалкой. – Как я понимаю, вы и есть Кочура Анастасия Владимировна. Закон-упредитель колонии.
– Так точно. – Анастасия взглянула на взводного большими, зелеными глазами. – Можно просто Настя. Вы командир, я…
– Вы проводник и советник. – Сгорающий приказ отправился в печь, а взводный продолжил: – Представитель совета колонии с неограниченными полномочиями на подконтрольных территориях. Штатный сотрудник, офицер госбезопасности округа Заречье.
– Так точно! – выпалила закон-упредитель.
– Извините, Анастасия Владимировна, – старший лейтенант как-то сурово взглянул на девушку. – Наше место на передовой. Зачем мы вам?
– Господин старший лейтенант! – Анастасия повысила голос. – Мне показалось или вы не совсем хорошо ознакомились с документом?
– Может быть. – Офицер присел на лавку. – И что мы ищем?
– Транспортную машину, аэрогрузовик. В кабине пилотов – несгораемый контейнер весом полтора-два килограмма. Груз 209-А.
– Что в нем?
– Не знаю. Могу сказать только одно, если груз попадет к глорианцам, последствия будут самые…
– Противник знает о существовании контейнера?
– Сложно сказать. Возможно, машину сбили случайно. Мы отправляли группу, но она пропала.
– Что требуется от нас? Какие дальнейшие действия? – Взводный зыркнул на сержанта. Тот курил.
– Виноват. – Сержант погасил окурок, разогнал дым.
– Переночуем, – девушка улыбнулась. – На рассвете пойдем к месту падения.
– Санчо и Женка в караул. – Взводный потер ладони. – Сержант, надо бы перекусить.
– Господин старший лейтенант! – позвала девушка. – Караул не нужен. У нас договоренность с кайцами.
– С кем?
– Местное население. – Закон-упредитель проводила взглядом караульных. – Кайцы не сунутся.
– При чем здесь кайцы? Меня беспокоят глорианцы. А может, вы и с ними договорились?
– Нет. Но…
– Отдыхайте. – Командир направился к выходу. – Женька! Подожди, есть разговор.
Подарок Призрака вымотал бойцов похуже, чем непролазные кусты, ямы и канавы с протухшей водой. Мало того, что он был неудобный и неподъемный. Теперь благодаря туману он стал скользким.
– Вот зараза! – громко выругался боец. Подарок Вахалия бросили внутри избушки у самых дверей, и любой желающий мог его пнуть. – Вот тебе, гад. Получи, получи, сволочь. За что мне это наказание? Я пальцев не чувствую. А может, в нем песок?
– Сам ты песок. Орешки там. – Женька тоже ударил по мешку кулаком от души. – Пробовал я эти орешки. Гадость, да и только. На вкус как прелые сухари. Чего мы с ними таскаемся?
– Пригодятся. – Девушка-проводник зажгла переносную лампу, улыбнулась. – Там, у печи, продукты и теплые вещи.
– А патроны? – Командир оперся на дверной косяк, осмотрелся. Просторная бревенчатая изба, почему-то без окон, длинные лавки, большой стол у дальней стены и каменная печь в центре. – Так что с патронами? – Взводный посмотрел на девушку.
– Все необходимое у печи. – Настена присела, сунула в поддувало руку, достала железную коробку. – Вот, это вам.
– Оставьте себе. – Максим поскреб затылок.
– Вы откройте. Там приказ командующего. Вашего командующего.
– Даже так? – Взводный принял коробку, стряхнул сажу. – Интересный способ передачи приказов. – А вы уверены?.. – Без особого труда вскрыв коробку, Максим достал конверт. – Здесь точно приказ моего командования? Вы ничего не путаете?
– Может, и путаю. – Девушка пожала плечами. – Вы бы прочли, чего гадать?
– Ну да. – Офицер прочитал, скомкал бумагу и чиркнул зажигалкой. – Как я понимаю, вы и есть Кочура Анастасия Владимировна. Закон-упредитель колонии.
– Так точно. – Анастасия взглянула на взводного большими, зелеными глазами. – Можно просто Настя. Вы командир, я…
– Вы проводник и советник. – Сгорающий приказ отправился в печь, а взводный продолжил: – Представитель совета колонии с неограниченными полномочиями на подконтрольных территориях. Штатный сотрудник, офицер госбезопасности округа Заречье.
– Так точно! – выпалила закон-упредитель.
– Извините, Анастасия Владимировна, – старший лейтенант как-то сурово взглянул на девушку. – Наше место на передовой. Зачем мы вам?
– Господин старший лейтенант! – Анастасия повысила голос. – Мне показалось или вы не совсем хорошо ознакомились с документом?
– Может быть. – Офицер присел на лавку. – И что мы ищем?
– Транспортную машину, аэрогрузовик. В кабине пилотов – несгораемый контейнер весом полтора-два килограмма. Груз 209-А.
– Что в нем?
– Не знаю. Могу сказать только одно, если груз попадет к глорианцам, последствия будут самые…
– Противник знает о существовании контейнера?
– Сложно сказать. Возможно, машину сбили случайно. Мы отправляли группу, но она пропала.
– Что требуется от нас? Какие дальнейшие действия? – Взводный зыркнул на сержанта. Тот курил.
– Виноват. – Сержант погасил окурок, разогнал дым.
– Переночуем, – девушка улыбнулась. – На рассвете пойдем к месту падения.
– Санчо и Женка в караул. – Взводный потер ладони. – Сержант, надо бы перекусить.
– Господин старший лейтенант! – позвала девушка. – Караул не нужен. У нас договоренность с кайцами.
– С кем?
– Местное население. – Закон-упредитель проводила взглядом караульных. – Кайцы не сунутся.
– При чем здесь кайцы? Меня беспокоят глорианцы. А может, вы и с ними договорились?
– Нет. Но…
– Отдыхайте. – Командир направился к выходу. – Женька! Подожди, есть разговор.
3
Вахалий прислушивался, глядел на воду. Тихие всплески по правому борту заставили охотника опустить кормовой якорь. В этом месте река замедляла ход и даже днем пряталась под тяжелым, непроглядным туманом. Но сейчас была ночь, и туман стал еще гуще, тяжелее.
«Может, Семен за костицами пожаловал? – размышлял Призрак. – Нет, Семен ловушки снял. Три дня как снял». – Послышался скрип уключины, где-то близко, по левому борту. Вахалий шарил рукой под лавкой, достал ружье. Легкий тычок, лурайда качнулась, подалась вправо.
– Эй! Кто здесь? – тихо спросил грубый, с легкой хрипотцой голос.
– А ты кто? – ответил Вахалий, лег на палубу, взвел оба курка.
– Призрак, ты, что ли? – неизвестный взобрался на борт, послышались шаги.
– Идиот, – выдохнул Вахалий. – Ты что здесь делаешь? Хухушок-кукушок, чтоб тебя… – Негромкая брань всколыхнула тишину. – Тебе что, Семен, жить надоело? Сбрендил, Колода?
– Ну ты даешь! – В тумане показался бородатый угрюмый здоровяк в длинном кожаном плаще. – Сам позвал, а теперь обзываешься? Спасибо.
– А там кто? – Вахалий махнул в туман.
– Наверное, Беззубый с брательниками. Да и Тофик где-то рядом.
– Ты чего на лодке приперся, хоть бы уключины смазал. – Вахалий сунул под лавку ружье. – Где лурайда?
– Сперли. В Заречье, у сухих доков. Узнаю кто, убью. Ей-богу, убью! – Колода уселся на мешок с орехами. – Чего звал?
– Я звал? Зачем?
– Это ты скажи зачем? – Семен вынул кисет.
– Глухой или прикидываешься? – Вахалий повысил голос. – Дела у меня, не до тебя, Сема.
– Решил пошутить. Ха-ха-ха.
– Очень смешно. Ты чего приперся, заняться нечем?
– Это мне нечем? Ты зачем пырскуна прислал? Твой почтарь, белая метка на крыле. Вместе метили или забыл?
– Стащили почтарей, – пожаловался Вахалий. – Три дня как стащили. Пошел сети проверять, вернулся – в хибаре все верх дном, шкурки вместе с рамками утащили. Шесть капканов забрали, пешню и сухари. Целый мешок сухарей. Я бы им…
– Может, дикари? Зареченские побоятся. Точно кайцы… шкурки, сухари…
«Может, Семен за костицами пожаловал? – размышлял Призрак. – Нет, Семен ловушки снял. Три дня как снял». – Послышался скрип уключины, где-то близко, по левому борту. Вахалий шарил рукой под лавкой, достал ружье. Легкий тычок, лурайда качнулась, подалась вправо.
– Эй! Кто здесь? – тихо спросил грубый, с легкой хрипотцой голос.
– А ты кто? – ответил Вахалий, лег на палубу, взвел оба курка.
– Призрак, ты, что ли? – неизвестный взобрался на борт, послышались шаги.
– Идиот, – выдохнул Вахалий. – Ты что здесь делаешь? Хухушок-кукушок, чтоб тебя… – Негромкая брань всколыхнула тишину. – Тебе что, Семен, жить надоело? Сбрендил, Колода?
– Ну ты даешь! – В тумане показался бородатый угрюмый здоровяк в длинном кожаном плаще. – Сам позвал, а теперь обзываешься? Спасибо.
– А там кто? – Вахалий махнул в туман.
– Наверное, Беззубый с брательниками. Да и Тофик где-то рядом.
– Ты чего на лодке приперся, хоть бы уключины смазал. – Вахалий сунул под лавку ружье. – Где лурайда?
– Сперли. В Заречье, у сухих доков. Узнаю кто, убью. Ей-богу, убью! – Колода уселся на мешок с орехами. – Чего звал?
– Я звал? Зачем?
– Это ты скажи зачем? – Семен вынул кисет.
– Глухой или прикидываешься? – Вахалий повысил голос. – Дела у меня, не до тебя, Сема.
– Решил пошутить. Ха-ха-ха.
– Очень смешно. Ты чего приперся, заняться нечем?
– Это мне нечем? Ты зачем пырскуна прислал? Твой почтарь, белая метка на крыле. Вместе метили или забыл?
– Стащили почтарей, – пожаловался Вахалий. – Три дня как стащили. Пошел сети проверять, вернулся – в хибаре все верх дном, шкурки вместе с рамками утащили. Шесть капканов забрали, пешню и сухари. Целый мешок сухарей. Я бы им…
– Может, дикари? Зареченские побоятся. Точно кайцы… шкурки, сухари…