Страница:
27 января, после неудачной попытки покушения на командующего Черноморским флотом адмирала Г.П. Чухнина, в Севастополе была расстреляна Екатерина Измайлович.
В 1905 году от ряда эсеровских организаций откололись наиболее радикально настроенные члены, считавшие, что в дальнейшей борьбе необходимо стремиться к немедленному и полному преобразованию общества на социалистических началах. Средствами для достижения этой цели признавались как террористические действия (в особенности на подготовительной стадии), так и общее восстание. В октябре 1906 года на учредительной конференции в городе Або[40] М.И. Соколов, К.М. Бродская, И.А. Терентьева и др., всего более тридцати представителей максималистских групп из Москвы, Петербурга, Северо-Западного края и Урала, организовали Союз социалистов-революционеров максималистов (ССРМ). В состав Петербургской боевой организации входили «максималисты» из Петербурга, Белостока, Екатеринослава, Москвы и некоторых других городов. К июлю 1906 года в ней состояли около шестидесяти человек: М.И. Соколов, В.Д. Виноградов, М.Д. Закгейм, К.С. Мыльников и др.
Только за период 1906–1907 гг. «максималистами» было совершено более пятидесяти терактов, направленных главным образом против представителей органов правопорядка и деятелей правых партий. В частности, они организовали взрыв дачи П.А. Столыпина на Аптекарском острове.
«Максималисты» хотели путем тотального (но адресного) террора дезорганизовать правительственный аппарат и поднять массы на всеобщее восстание. Экспроприацию они рассматривали как форму борьбы, уничтожающую «фетиш собственности». В итоге максимализм выродился в безыдейный бандитизм и был открыто осужден практически всеми социалистическими партиями.
В 1906–1907 годах многие участники боевых структур стали выходить из повиновения своим лидерам и проводить «эксы» в корыстных целях. Один из боевиков-эсдеков, Л.М. Прохоров, свидетельствовал:
«Эсдековские боевики, не довольствуясь хождением на лекции, стремились проявить себя в террористических актах или в грабежах. Но так как этого инструктор не разрешал, то нередко дружинники тайком от партии устраивали грабежи и взятые такими путями деньги брали в личное распоряжение. Так, например, в июле 1906 года во время работ на Невском судостроительном заводе был ограблен артельщик на 15 000 рублей. <…> Вскоре после этого… происходило собрание дружинников, на котором присутствовали и участники ограбления. На собрание приехал некий Савельев (он же Сибиряк) и сделал предложение дружинникам объединиться в автономную группу. [На] другое… такое же собрание… приехал инструктор „Лазарь“ и, узнав участников ограбления, стал требовать от них как от членов партии отдачи этих 15 000 рублей в пользу партии, но на это ему ответили, что совершившие ограбление выходят из партии и выдают ему партийное оружие, а взятые деньги… пойдут на новую беспартийную группу террористов-экспроприаторов»[41].
Наиболее крупными и опасными из «новых» объединений террористов-экспроприаторов были отряды Г.И. Котовского, Н.И. Махно и А.М. Лбова. Количество небольших групп анархистов, «максималистов», «безмотивников» и т.п. доходило до трех сотен. Постепенно члены этих групп все более и более скатывались к обыкновенной уголовщине. Однако в отличие от «традиционных» уголовников политизированные криминальные группы при разбойных нападениях широко использовали взрывчатку и стрелковое оружие. К тому же они грамотно использовала полученный опыт по тактике уличных боев.
Здесь следует отметить, что на первых порах и боевые группы революционных партий, и правительственные войска осваивали тактику уличных боев более на практике, чем в теории. Практически абсолютная уверенность верховной власти в невозможности восстаний в России до 1905 года была чрезвычайно велика. Когда в 1898 году русский военный агент в Италии представил военному министру обстоятельный секретный доклад о тактике уличных боев в дни Миланского восстания[42], его отстранили от должности. Увольнение мотивировалось тем, что данный офицер уделяет внимание «никому не нужной ерунде и, следовательно, не имеет правильного представления о своих действительных служебных обязанностях».
Философия и психология чванливой административной машины, не способной вовремя реагировать на изменения, тупая самонадеянность высокопоставленных чиновников всегда играли злую шутку с теми, кто не хотел и не мог видеть дальше собственного носа. Таковы неизбежные законы исторического развития российского общества, да и цивилизации в целом.
В 1905 году ситуация в корне изменилась: практику стали подкреплять теорией. Поскольку в отечественной литературе соответствующих руководств не было, спешно была переведена и издана глава «Уличный бой» из немецкой «Тактики» В. Балка. Офицеров стали подробно учить методам и способам уличной борьбы. Дело о Миланском восстании извлекли из архива и сделали предметом изучения. Под председательством великого князя Николая Николаевича был организован Комитет Государственной обороны, куда привлекли весь цвет военной профессуры того времени, признанных авторитетов в области теории и практики военного дела. По указаниям Комитета в полках читались лекции по тактике, аналогичные тем, что читались боевикам революционных партий. Примечательно, что основой лекций нередко были захваченные полицией в ходе обысков учебные пособия революционеров.
Одно из первых таких пособий под названием «Приложение тактики и фортификации к народному восстанию» составил В. Северцов (Н.М. Филатов). Оно было издание в Женеве в типографии ЦК РСДРП в 1905 году. В этой работе имелись следующие разделы.
1. Вооружение.
2. Постройка баррикад и укрепление домов, стен и т.п.
3. Расположение наших сил.
4. Атака:
а) разведка;
б) атака кавалерии;
в) атака пехоты;
г) атака артиллерии.
5. Наступление восставших.
6. Общий план восстания.
В 1906 году руководство по тактике под названием «Уличные бои. Конспект лекций, читанных начальникам дружин Боевого рабочего союза» подготовил один из руководителей Всероссийского офицерского союза и одновременно председатель Боевого рабочего союза, офицер Академии Генерального штаба С.Д. Масловский (Мстиславский).
После поражения Первой русской революции руководство большевистского крыла РСДРП начало уделять серьезное внимание организации конспиративной боевой подготовки. Уже в 1906 году в работе «Русская революция и задачи пролетариата» В.И. Ленин писал, что в основе партии рабочего класса должна быть «сильная тайная организация», располагающая особым аппаратом «открытых выступлений»[43].
В сентябре 1906 года в статье «Партизанская война» В.И. Ленин сделал вывод: «Партизанская борьба есть неизбежная форма борьбы и в такое время, когда массовое движение уже дошло на деле до восстания и когда наступают более или менее крупные промежутки между „большими сражениями“ в гражданской войне»[44]. Главными проблемами партизанской войны он назвал неорганизованность, а также попытки навязать практикам искусственно сочиненные формы вооруженной борьбы. С учетом неудачной попытки вооруженного восстания 1905 года диверсионно-террористические действия ударных боевых групп были признаны необходимыми в борьбе за власть.
Наряду со структурами, работающими внутри и против царской полиции и корпуса жандармов, получавшими информацию из недр Генерального штаба и правительственных кулуаров, появляются и крепнут структуры, предназначенные для ведения военно-диверсионных действий, причем как внутри трещавшей по швам империи, так и за ее пределами. В 1906–1907 гг. в России и за границей была создана сеть секретных школ, в которых тщательно отобранные партийные функционеры проходили специальную военную подготовку.
В качестве примера назовем школу боевых инструкторов в Киеве, школу бомбистов в Лемберге[45], школу боевиков в Болонье. Всего в трехстах метрах от знаменитого императорского комплекса Шённбрюнн в Вене висит мемориальная доска с информацией, что в этом здании в 1908 году во время пребывания и изгнании в Австрийской империи И.В. Сталин написал работу «Национальный вопрос и революция». На самом деле на этом месте находилась одна из особо засекреченных резидентур РСДРП(б), боевики которой занимались подготовкой боевых кадров партии и международными «эксами». Напомним, что знаменитый Камо (С.А. Тер-Петросян) как раз и входил в ту самую группу, возглавляемую Сталиным.
Группы боевиков четко структурировались по регионам и странам. Так, будущие приверженцы Троцкого осваивали американский континент, а сторонники Ленина активно разрабатывали «Старый Свет и азиатские рынки». Впоследствии именно на основе отработанных в специальных структурах РСДРП методик будет вестись подготовка диверсантов и партизан в специальных школах Коминтерна – как в нашей стране, так и за рубежом. Именно этот бесценный опыт станет фундаментом будущих успехов Я.И. Серебрянского и его товарищей из советской разведки.
Осенью 1907 года на конференции большевиков в Финляндии обсуждался вопрос о терроре. В отличие от эсеров, анархистов и других революционных групп руководство РСДРП(б) приняло решение о прекращении террористических актов. Большинство из 32 делегатов считали, что усилить террор необходимо. Однако В.И. Ленин и Н.А. Рожков (как будто давая возможность не только партии, но и героям нашей книги вырасти и окрепнуть) сделали следующее заявление: «Ввиду того что в настоящее время мы считаем метод террора недостигающим цели, так как сейчас единственным методом борьбы должны являться научная пропаганда и Государственная дума как агитационная трибуна, мы оставляем за собой право, оставаясь в партии, не гарантировать постановления о терроре и в случае, если и ЦК партии одобрит постановление конференции, – совсем уйти из партии»[46].
Но многие молодые люди – наверное, в силу возраста – предпочитали участвовать в боевых операциях, а не в скучных агитационных и организационных мероприятиях. Именно на этой романтической волне в 1907 году Яков Серебрянский стал участником ученического эсеровского кружка. А уже через год, окончив училище и вступив в Партию социалистов-революционеров, вскоре примкнул к группе минских эсеров-«максималистов», или, иначе говоря, стал боевиком одного из отрядов. Об этом периоде его жизни известно немного. По воспоминаниям П.А. Судоплатова[47]: «До революции Серебрянский был членом партии эсеров. Он принимал личное участие в ликвидации чинов охранки, организовавших еврейские погромы в Могилеве (Белоруссия)»[48].
В мае 1909 года (в возрасте шестнадцати с половиной лет) Яков был арестован за хранение переписки «преступного содержания» и по подозрению в соучастии в убийстве начальника Минской тюрьмы. В 1909–1910 гг. он находился в заключении, затем был выслан в Витебск под гласный надзор полиции. С апреля 1910-го по октябрь 1911 года Серебрянский работал электромонтером на Витебской электростанции, затем, отбыв наказание, вернулся в Минск.
Полиция контролировала каждый шаг Серебрянского, причем не только во время высылки, но и по ее окончании.
Например, начальник Витебского губернского жандармского управления (ГЖУ) докладывает в Особый отдел Департамента полиции следующее (Исх. № 340 от 18 марта 1910 г., секретно; Вх. № 1046 от 22 марта 1910 г.):
«Представляя при сем выписку из письма, полученного агентурным путем, доношу Вашему Превосходительству, что адресат письма – минский мещанин Яков Ицков Серебрянский, высланный из г. Минска в г. Витебск под гласный надзор полиции на два года, за принадлежность к партии С.Р. Упоминаемые в письме Ицка – витебский мещанин Ицка Менделеев Лейкин, 25 л., проживающий в одном доме с Серебрянским, наблюдаемый в Витебске по партии С.Р., и Эстерка, родная сестра Ицки Лейкина, девица 15 л., ни в чем предосудительном в политическом отношении пока не замеченная.
Первая страница секретного документа Особого отдела Витебской жандармского управления от 18 марта 1910 г.
Копия выписки означенного письма мною сего числа за № 341 препровождена начальнику Минского губернского жандармского управления»[49].
Через полгода после окончания срока ссылки начальник Минского ГЖУ докладывает в Особый отдел Департамента полиции следующее:
«Уведомляю, что упомянутый в агентурных сообщениях № 343 Я. Серебрянский есть минский мещанин Яков Ицков Серебрянский, в 1909 г. привлекавшийся при вверенном мне Управлении к переписке в порядке Положения о Государственной охране в качестве обвиняемого по делу о задержании соучастников в убийстве начальника минской тюрьмы Александром Ивановым Сецом. По каковому делу, как видно из отношения минского губернатора от 26 октября 1909 г. за № 1419, названный Серебрянский за принадлежность его к партии социалистов-революционеров административным порядком подчинен гласному надзору полиции в избранном им месте жительства, за исключением столиц, столичных городов и Минской губернии, на два года, считая срок с 13 октября 1909 г. Из отношения же начальника витебского Губернского жандармского управления от 15 октября 1911 г. за № 8318 видно, что Яков Серебрянский 13 октября того же года окончил срок гласного надзора полиции и выбыл из Витебска на родину в гор. Минск, где и в настоящее время проживает по Ново-Московской улице в доме № 31, кв. 5.
Ваня есть крестьянин деревни Матвеевич Омельянской волости Игуменского уезда Иван Алексеев Радзюк, называвшийся минским мещанином Николаем Александровым Орловым, в 1906 году привлекавшимся при вверенном мне Управлении к дознанию в качестве обвиняемого по однородному делу с Серебрянским, за что и был выслан административно под гласный надзор полиции на два года.
Первая страница секретного документа Особого отдела Минского жандармского управления от 7 мая 1912 г.
Выяснить личность „Максима“ не представляется возможным» (Исх. № 68 от 7 мая 1912 г., совершенно секретно; Вх. № 13 193 от 10 мая 1912 г.)[50].
В дополнение к предыдущему начальник минского ГЖУ сообщает в Особый отдел:
«Имею честь донести, что Ваня есть крестьянин деревни Матвеевич Омельянской волости Игуменского уезда Иван Алексеев Радзюк, называвшийся при задержании минским мещанином Николаем Александровым Орловым, в 1906 г. привлекавшийся при вверенном мне Управлении к дознанию в качестве обвиняемого в преступлении, предусмотренном ч. 2 132 ст. Угол. улож., и в 1909 г. к переписке в порядке Положения о Государственной охране в качестве обвиняемого по делу о задержании соучастников в убийстве начальника минской тюрьмы Александром Ивановым Сецом; по каковому делу, как видно из отношения минского губернатора от 26 октября 1909 г. за № 1419, названный Радзюк за принадлежность его к партии социалистов-революционеров административным порядком подчинен гласному надзору полиции в избранном им месте жительства, за исключением столиц, столичных городов и Минской губернии, на два года, считая срок с 13 октября 1909 г. Первоначально Радзюк избрал местом жительства гор. Одессу, а затем перешел в гор. Черкассы Киевской губернии, где и окончил срок надзора. Где в настоящее время проживает, сведений не имеется. К обнаружению места его жительства приняты меры. Хотя в городе Минске и проживают отдельные члены партии социалистов-революционеров: Яков Ицков Серебрянский, Соня Абрамова Левина, Деля Мордухова Бродская, Абрам Овсеев Вольман, Иосиф Абрамов Клапер, Давид Абелев Соломонов и Игнатий Иванов Галимский, но никакой активной деятельности [они] не проявляют; несмотря же на это, я в скором времени произведу обыски у этих лиц, о результатах которых донесу дополнительно» (Исх. № 732 от 10 мая 1912 г., секретно; Вх. № 13 652 от 15 мая 1912 г.)[51].
Последнее сообщение минского ГЖУ, в котором фигурирует имя Якова Серебрянского, датировано 28 августа 1912 года (Исх. № 104 404, совершенно секретно). В этом месяце Яков поступил на действительную военную службу, хотя мог, как многие революционеры в России, избежать призыва. До июня 1914 года он служил рядовым 122-го Тамбовского пехотного полка, дислоцированного в Харькове.
Рекрутская повинность на иудеев была распространена с 1827 года, когда они стали поступать в батальоны кантонистов вместе со своими одногодками – детьми русских военных поселенцев, а с 1831 года – и с поляками католиками.
Уволенные в запас иудеи приобретали право жительства за пределами черты оседлости, и в среднем их социальный статус значительно повышался.
В 1874 году рекрутский набор был отменен, вместо него государство ввело всеобщую воинскую обязанность. Призыву в армию подлежали все молодые мужчины, которым к 1 января исполнилось 20 лет. Призывная кампания начиналась в ноябре и проводилась ежегодно. От солдатской службы освобождались священники и медики; до 28 лет давалась отсрочка лицам, проходящим обучение в учебных заведениях. Количество подлежащих призыву в те годы намного превышало потребности армии, и те, кто не подпадал под освобождение от службы, тянули жребий. Кому выпал жребий (примерно один из пяти), шли в армию. Остальные зачислялись в ополчение и подлежали призыву в военное время или по необходимости. В ополчении состояли до сорока лет. Срок солдатской службы составлял три года.
Вольноопределяющийся (доброволец) мог поступить на службу с семнадцати лет, после получения высшего или среднего (незаконченного среднего) образования. Желающие стать вольноопределяющимися должны были обладать крепким здоровьем и сдать специальный экзамен. Они несли военную службу на льготных основаниях: сокращенный срок службы, сокращенный срок выслуги в чинах, право жить вне казармы на собственные средства. По окончании срока службы можно было держать экзамен на звание прапорщика запаса. Яков Серебрянский начал службу до достижения 20-летнего возраста, имея соответствующее образование. Исходя из этого, можно предположить, что он поступил в армию именно в качестве вольноопределяющегося.
В 1910–1911 гг. началась планомерная работа по подготовке к свержению самодержавия. На примере РСДРП попробуем рассмотреть, каким образом осуществлялась нелегальная антиправительственная деятельность политических партий.
Прежде всего, партии внедряли своих людей во все легальные общества и учреждения, начиная с профессиональных союзов и заканчивая подзаконной печатью. В целом работа велась одновременно по нескольким направлениям, но основным считалось формирование партийного кадрового ядра: организаторов, пропагандистов, боевиков, связных, содержателей конспиративных квартир и т.д.
Поскольку РСДРП действовала в условиях подполья, основным принципом ее успешной работы было соблюдение строжайшей конспирации. Под конспирацией понималась совокупность методов, используемых нелегальной организацией для сохранения в тайне своей деятельности. Забота о безопасности партийных структур начиналась с момента отбора кандидатов в революционеры. Прежде чем пригласить кандидата на собрание или ввести в круг партийцев, за ним пристально наблюдали на работе, изучали его настроения, давали сначала небольшие, а затем и более ответственные поручения. Таким образом, параллельно происходило изучение личности кандидата и его первичное обучение навыкам подпольной работы.
Практически с самого начала революционной деятельности РСДРП, подобно другим нелегальным организациям, стремилась минимизировать ущерб от возможных провалов. В работе «Задачи русских социал-демократов» В.И. Ленин писал: «Чем дробнее, мельче будет то дело, которое возьмет на себя отдельное лицо или отдельная группа, тем больше шансов, что ему удастся обдуманно поставить это дело и наиболее гарантировать его от краха, обсудить все конспиративные частности, применив все возможные способы обмануть бдительность жандармов и ввести их в заблуждение, тем надежнее успех дела, тем труднее для полиции и жандармов проследить революционера и связь его с организацией, тем легче будет для революционной партии заменять погибших агентов и членов другими без ущерба для всего дела»[52].
Процесс воспитания и обучения партийных активистов являлся непрерывным. После того как они приобретали первичные практические навыки и становились полноправными членами партии, им давались новые знания. Ленин считал, что, когда в партии будут отряды специально подготовленных и прошедших практическую школу рабочих-революционеров, с этими отрядами не справится никакая политическая полиция. В Италии, Франции и Швейцарии работали специальные школы по подготовке профессиональных революционеров. В программу входили политэкономия, история рабочего движения и история РСДРП, государственное право и ряд других теоретических дисциплин; одновременно проводились практические занятия.
Настоящими университетами подпольной работы были тюрьмы и ссылки. В заключении революционеры изучали различные предметы – от азбуки и арифметики до основ марксизма и приемов конспирации. Принципы конспирации изучались особенно тщательно, с учетом личного опыта, постоянно меняющихся методов работы полиции, жандармерии, отечественной и иностранной контрразведки.
Большое внимание уделялось конспиративным квартирам, которые имели строго определенное назначение. Одни использовались для проживания нелегалов, другие – как явочные, третьи – для проведения собраний, хранения литературы или оружия, размещения типографий и т.п. Наиболее засекреченными были партийные типографии, о расположении которых знали единицы. Даже типография «Искры» в Швейцарии фактически находилась на нелегальном положении. Многие активисты знали, где находится редакция газеты, и лишь единицы – где печатают тираж.
Прием того или иного лица на явочной квартире был возможен только при наличии особого пароля. Степень доверия к прибывшему нередко определялась содержанием пароля. Фразы «Я от Вани», «Я от дяди Вани», «Я от дяди Вани, он шлет вам поклон» многое говорили держателю конспиративной квартиры.
Система явок, действовавшая по принципу «обезьяньего моста», нередко дублировалась. При провале вступала в работу «спящая сеть», которая в случае провала основной явки мгновенно расконсервировалась.
Для обеспечения конспирации широко применялась шифрованная переписка. В текст письма вставляли заранее разработанные условные фразы, содержание которых могли понять только лица, имевшие соответствующую кодовую таблицу. Широко использовались симпатические (невидимые) чернила, проступавшие поверх обычного текста после специальной обработки. Текст, написанный симпатическими чернилами, мог быть еще и зашифрован. Для большей надежности в партийной переписке использовалась также система контейнеров и тайников.
В 1905 году от ряда эсеровских организаций откололись наиболее радикально настроенные члены, считавшие, что в дальнейшей борьбе необходимо стремиться к немедленному и полному преобразованию общества на социалистических началах. Средствами для достижения этой цели признавались как террористические действия (в особенности на подготовительной стадии), так и общее восстание. В октябре 1906 года на учредительной конференции в городе Або[40] М.И. Соколов, К.М. Бродская, И.А. Терентьева и др., всего более тридцати представителей максималистских групп из Москвы, Петербурга, Северо-Западного края и Урала, организовали Союз социалистов-революционеров максималистов (ССРМ). В состав Петербургской боевой организации входили «максималисты» из Петербурга, Белостока, Екатеринослава, Москвы и некоторых других городов. К июлю 1906 года в ней состояли около шестидесяти человек: М.И. Соколов, В.Д. Виноградов, М.Д. Закгейм, К.С. Мыльников и др.
Только за период 1906–1907 гг. «максималистами» было совершено более пятидесяти терактов, направленных главным образом против представителей органов правопорядка и деятелей правых партий. В частности, они организовали взрыв дачи П.А. Столыпина на Аптекарском острове.
«Максималисты» хотели путем тотального (но адресного) террора дезорганизовать правительственный аппарат и поднять массы на всеобщее восстание. Экспроприацию они рассматривали как форму борьбы, уничтожающую «фетиш собственности». В итоге максимализм выродился в безыдейный бандитизм и был открыто осужден практически всеми социалистическими партиями.
В 1906–1907 годах многие участники боевых структур стали выходить из повиновения своим лидерам и проводить «эксы» в корыстных целях. Один из боевиков-эсдеков, Л.М. Прохоров, свидетельствовал:
«Эсдековские боевики, не довольствуясь хождением на лекции, стремились проявить себя в террористических актах или в грабежах. Но так как этого инструктор не разрешал, то нередко дружинники тайком от партии устраивали грабежи и взятые такими путями деньги брали в личное распоряжение. Так, например, в июле 1906 года во время работ на Невском судостроительном заводе был ограблен артельщик на 15 000 рублей. <…> Вскоре после этого… происходило собрание дружинников, на котором присутствовали и участники ограбления. На собрание приехал некий Савельев (он же Сибиряк) и сделал предложение дружинникам объединиться в автономную группу. [На] другое… такое же собрание… приехал инструктор „Лазарь“ и, узнав участников ограбления, стал требовать от них как от членов партии отдачи этих 15 000 рублей в пользу партии, но на это ему ответили, что совершившие ограбление выходят из партии и выдают ему партийное оружие, а взятые деньги… пойдут на новую беспартийную группу террористов-экспроприаторов»[41].
Наиболее крупными и опасными из «новых» объединений террористов-экспроприаторов были отряды Г.И. Котовского, Н.И. Махно и А.М. Лбова. Количество небольших групп анархистов, «максималистов», «безмотивников» и т.п. доходило до трех сотен. Постепенно члены этих групп все более и более скатывались к обыкновенной уголовщине. Однако в отличие от «традиционных» уголовников политизированные криминальные группы при разбойных нападениях широко использовали взрывчатку и стрелковое оружие. К тому же они грамотно использовала полученный опыт по тактике уличных боев.
Здесь следует отметить, что на первых порах и боевые группы революционных партий, и правительственные войска осваивали тактику уличных боев более на практике, чем в теории. Практически абсолютная уверенность верховной власти в невозможности восстаний в России до 1905 года была чрезвычайно велика. Когда в 1898 году русский военный агент в Италии представил военному министру обстоятельный секретный доклад о тактике уличных боев в дни Миланского восстания[42], его отстранили от должности. Увольнение мотивировалось тем, что данный офицер уделяет внимание «никому не нужной ерунде и, следовательно, не имеет правильного представления о своих действительных служебных обязанностях».
Философия и психология чванливой административной машины, не способной вовремя реагировать на изменения, тупая самонадеянность высокопоставленных чиновников всегда играли злую шутку с теми, кто не хотел и не мог видеть дальше собственного носа. Таковы неизбежные законы исторического развития российского общества, да и цивилизации в целом.
В 1905 году ситуация в корне изменилась: практику стали подкреплять теорией. Поскольку в отечественной литературе соответствующих руководств не было, спешно была переведена и издана глава «Уличный бой» из немецкой «Тактики» В. Балка. Офицеров стали подробно учить методам и способам уличной борьбы. Дело о Миланском восстании извлекли из архива и сделали предметом изучения. Под председательством великого князя Николая Николаевича был организован Комитет Государственной обороны, куда привлекли весь цвет военной профессуры того времени, признанных авторитетов в области теории и практики военного дела. По указаниям Комитета в полках читались лекции по тактике, аналогичные тем, что читались боевикам революционных партий. Примечательно, что основой лекций нередко были захваченные полицией в ходе обысков учебные пособия революционеров.
Одно из первых таких пособий под названием «Приложение тактики и фортификации к народному восстанию» составил В. Северцов (Н.М. Филатов). Оно было издание в Женеве в типографии ЦК РСДРП в 1905 году. В этой работе имелись следующие разделы.
1. Вооружение.
2. Постройка баррикад и укрепление домов, стен и т.п.
3. Расположение наших сил.
4. Атака:
а) разведка;
б) атака кавалерии;
в) атака пехоты;
г) атака артиллерии.
5. Наступление восставших.
6. Общий план восстания.
В 1906 году руководство по тактике под названием «Уличные бои. Конспект лекций, читанных начальникам дружин Боевого рабочего союза» подготовил один из руководителей Всероссийского офицерского союза и одновременно председатель Боевого рабочего союза, офицер Академии Генерального штаба С.Д. Масловский (Мстиславский).
После поражения Первой русской революции руководство большевистского крыла РСДРП начало уделять серьезное внимание организации конспиративной боевой подготовки. Уже в 1906 году в работе «Русская революция и задачи пролетариата» В.И. Ленин писал, что в основе партии рабочего класса должна быть «сильная тайная организация», располагающая особым аппаратом «открытых выступлений»[43].
В сентябре 1906 года в статье «Партизанская война» В.И. Ленин сделал вывод: «Партизанская борьба есть неизбежная форма борьбы и в такое время, когда массовое движение уже дошло на деле до восстания и когда наступают более или менее крупные промежутки между „большими сражениями“ в гражданской войне»[44]. Главными проблемами партизанской войны он назвал неорганизованность, а также попытки навязать практикам искусственно сочиненные формы вооруженной борьбы. С учетом неудачной попытки вооруженного восстания 1905 года диверсионно-террористические действия ударных боевых групп были признаны необходимыми в борьбе за власть.
Наряду со структурами, работающими внутри и против царской полиции и корпуса жандармов, получавшими информацию из недр Генерального штаба и правительственных кулуаров, появляются и крепнут структуры, предназначенные для ведения военно-диверсионных действий, причем как внутри трещавшей по швам империи, так и за ее пределами. В 1906–1907 гг. в России и за границей была создана сеть секретных школ, в которых тщательно отобранные партийные функционеры проходили специальную военную подготовку.
В качестве примера назовем школу боевых инструкторов в Киеве, школу бомбистов в Лемберге[45], школу боевиков в Болонье. Всего в трехстах метрах от знаменитого императорского комплекса Шённбрюнн в Вене висит мемориальная доска с информацией, что в этом здании в 1908 году во время пребывания и изгнании в Австрийской империи И.В. Сталин написал работу «Национальный вопрос и революция». На самом деле на этом месте находилась одна из особо засекреченных резидентур РСДРП(б), боевики которой занимались подготовкой боевых кадров партии и международными «эксами». Напомним, что знаменитый Камо (С.А. Тер-Петросян) как раз и входил в ту самую группу, возглавляемую Сталиным.
Группы боевиков четко структурировались по регионам и странам. Так, будущие приверженцы Троцкого осваивали американский континент, а сторонники Ленина активно разрабатывали «Старый Свет и азиатские рынки». Впоследствии именно на основе отработанных в специальных структурах РСДРП методик будет вестись подготовка диверсантов и партизан в специальных школах Коминтерна – как в нашей стране, так и за рубежом. Именно этот бесценный опыт станет фундаментом будущих успехов Я.И. Серебрянского и его товарищей из советской разведки.
Осенью 1907 года на конференции большевиков в Финляндии обсуждался вопрос о терроре. В отличие от эсеров, анархистов и других революционных групп руководство РСДРП(б) приняло решение о прекращении террористических актов. Большинство из 32 делегатов считали, что усилить террор необходимо. Однако В.И. Ленин и Н.А. Рожков (как будто давая возможность не только партии, но и героям нашей книги вырасти и окрепнуть) сделали следующее заявление: «Ввиду того что в настоящее время мы считаем метод террора недостигающим цели, так как сейчас единственным методом борьбы должны являться научная пропаганда и Государственная дума как агитационная трибуна, мы оставляем за собой право, оставаясь в партии, не гарантировать постановления о терроре и в случае, если и ЦК партии одобрит постановление конференции, – совсем уйти из партии»[46].
Но многие молодые люди – наверное, в силу возраста – предпочитали участвовать в боевых операциях, а не в скучных агитационных и организационных мероприятиях. Именно на этой романтической волне в 1907 году Яков Серебрянский стал участником ученического эсеровского кружка. А уже через год, окончив училище и вступив в Партию социалистов-революционеров, вскоре примкнул к группе минских эсеров-«максималистов», или, иначе говоря, стал боевиком одного из отрядов. Об этом периоде его жизни известно немного. По воспоминаниям П.А. Судоплатова[47]: «До революции Серебрянский был членом партии эсеров. Он принимал личное участие в ликвидации чинов охранки, организовавших еврейские погромы в Могилеве (Белоруссия)»[48].
В мае 1909 года (в возрасте шестнадцати с половиной лет) Яков был арестован за хранение переписки «преступного содержания» и по подозрению в соучастии в убийстве начальника Минской тюрьмы. В 1909–1910 гг. он находился в заключении, затем был выслан в Витебск под гласный надзор полиции. С апреля 1910-го по октябрь 1911 года Серебрянский работал электромонтером на Витебской электростанции, затем, отбыв наказание, вернулся в Минск.
Полиция контролировала каждый шаг Серебрянского, причем не только во время высылки, но и по ее окончании.
Например, начальник Витебского губернского жандармского управления (ГЖУ) докладывает в Особый отдел Департамента полиции следующее (Исх. № 340 от 18 марта 1910 г., секретно; Вх. № 1046 от 22 марта 1910 г.):
«Представляя при сем выписку из письма, полученного агентурным путем, доношу Вашему Превосходительству, что адресат письма – минский мещанин Яков Ицков Серебрянский, высланный из г. Минска в г. Витебск под гласный надзор полиции на два года, за принадлежность к партии С.Р. Упоминаемые в письме Ицка – витебский мещанин Ицка Менделеев Лейкин, 25 л., проживающий в одном доме с Серебрянским, наблюдаемый в Витебске по партии С.Р., и Эстерка, родная сестра Ицки Лейкина, девица 15 л., ни в чем предосудительном в политическом отношении пока не замеченная.
Копия выписки означенного письма мною сего числа за № 341 препровождена начальнику Минского губернского жандармского управления»[49].
Через полгода после окончания срока ссылки начальник Минского ГЖУ докладывает в Особый отдел Департамента полиции следующее:
«Уведомляю, что упомянутый в агентурных сообщениях № 343 Я. Серебрянский есть минский мещанин Яков Ицков Серебрянский, в 1909 г. привлекавшийся при вверенном мне Управлении к переписке в порядке Положения о Государственной охране в качестве обвиняемого по делу о задержании соучастников в убийстве начальника минской тюрьмы Александром Ивановым Сецом. По каковому делу, как видно из отношения минского губернатора от 26 октября 1909 г. за № 1419, названный Серебрянский за принадлежность его к партии социалистов-революционеров административным порядком подчинен гласному надзору полиции в избранном им месте жительства, за исключением столиц, столичных городов и Минской губернии, на два года, считая срок с 13 октября 1909 г. Из отношения же начальника витебского Губернского жандармского управления от 15 октября 1911 г. за № 8318 видно, что Яков Серебрянский 13 октября того же года окончил срок гласного надзора полиции и выбыл из Витебска на родину в гор. Минск, где и в настоящее время проживает по Ново-Московской улице в доме № 31, кв. 5.
Ваня есть крестьянин деревни Матвеевич Омельянской волости Игуменского уезда Иван Алексеев Радзюк, называвшийся минским мещанином Николаем Александровым Орловым, в 1906 году привлекавшимся при вверенном мне Управлении к дознанию в качестве обвиняемого по однородному делу с Серебрянским, за что и был выслан административно под гласный надзор полиции на два года.
Выяснить личность „Максима“ не представляется возможным» (Исх. № 68 от 7 мая 1912 г., совершенно секретно; Вх. № 13 193 от 10 мая 1912 г.)[50].
В дополнение к предыдущему начальник минского ГЖУ сообщает в Особый отдел:
«Имею честь донести, что Ваня есть крестьянин деревни Матвеевич Омельянской волости Игуменского уезда Иван Алексеев Радзюк, называвшийся при задержании минским мещанином Николаем Александровым Орловым, в 1906 г. привлекавшийся при вверенном мне Управлении к дознанию в качестве обвиняемого в преступлении, предусмотренном ч. 2 132 ст. Угол. улож., и в 1909 г. к переписке в порядке Положения о Государственной охране в качестве обвиняемого по делу о задержании соучастников в убийстве начальника минской тюрьмы Александром Ивановым Сецом; по каковому делу, как видно из отношения минского губернатора от 26 октября 1909 г. за № 1419, названный Радзюк за принадлежность его к партии социалистов-революционеров административным порядком подчинен гласному надзору полиции в избранном им месте жительства, за исключением столиц, столичных городов и Минской губернии, на два года, считая срок с 13 октября 1909 г. Первоначально Радзюк избрал местом жительства гор. Одессу, а затем перешел в гор. Черкассы Киевской губернии, где и окончил срок надзора. Где в настоящее время проживает, сведений не имеется. К обнаружению места его жительства приняты меры. Хотя в городе Минске и проживают отдельные члены партии социалистов-революционеров: Яков Ицков Серебрянский, Соня Абрамова Левина, Деля Мордухова Бродская, Абрам Овсеев Вольман, Иосиф Абрамов Клапер, Давид Абелев Соломонов и Игнатий Иванов Галимский, но никакой активной деятельности [они] не проявляют; несмотря же на это, я в скором времени произведу обыски у этих лиц, о результатах которых донесу дополнительно» (Исх. № 732 от 10 мая 1912 г., секретно; Вх. № 13 652 от 15 мая 1912 г.)[51].
Последнее сообщение минского ГЖУ, в котором фигурирует имя Якова Серебрянского, датировано 28 августа 1912 года (Исх. № 104 404, совершенно секретно). В этом месяце Яков поступил на действительную военную службу, хотя мог, как многие революционеры в России, избежать призыва. До июня 1914 года он служил рядовым 122-го Тамбовского пехотного полка, дислоцированного в Харькове.
Рекрутская повинность на иудеев была распространена с 1827 года, когда они стали поступать в батальоны кантонистов вместе со своими одногодками – детьми русских военных поселенцев, а с 1831 года – и с поляками католиками.
Уволенные в запас иудеи приобретали право жительства за пределами черты оседлости, и в среднем их социальный статус значительно повышался.
В 1874 году рекрутский набор был отменен, вместо него государство ввело всеобщую воинскую обязанность. Призыву в армию подлежали все молодые мужчины, которым к 1 января исполнилось 20 лет. Призывная кампания начиналась в ноябре и проводилась ежегодно. От солдатской службы освобождались священники и медики; до 28 лет давалась отсрочка лицам, проходящим обучение в учебных заведениях. Количество подлежащих призыву в те годы намного превышало потребности армии, и те, кто не подпадал под освобождение от службы, тянули жребий. Кому выпал жребий (примерно один из пяти), шли в армию. Остальные зачислялись в ополчение и подлежали призыву в военное время или по необходимости. В ополчении состояли до сорока лет. Срок солдатской службы составлял три года.
Вольноопределяющийся (доброволец) мог поступить на службу с семнадцати лет, после получения высшего или среднего (незаконченного среднего) образования. Желающие стать вольноопределяющимися должны были обладать крепким здоровьем и сдать специальный экзамен. Они несли военную службу на льготных основаниях: сокращенный срок службы, сокращенный срок выслуги в чинах, право жить вне казармы на собственные средства. По окончании срока службы можно было держать экзамен на звание прапорщика запаса. Яков Серебрянский начал службу до достижения 20-летнего возраста, имея соответствующее образование. Исходя из этого, можно предположить, что он поступил в армию именно в качестве вольноопределяющегося.
В 1910–1911 гг. началась планомерная работа по подготовке к свержению самодержавия. На примере РСДРП попробуем рассмотреть, каким образом осуществлялась нелегальная антиправительственная деятельность политических партий.
Прежде всего, партии внедряли своих людей во все легальные общества и учреждения, начиная с профессиональных союзов и заканчивая подзаконной печатью. В целом работа велась одновременно по нескольким направлениям, но основным считалось формирование партийного кадрового ядра: организаторов, пропагандистов, боевиков, связных, содержателей конспиративных квартир и т.д.
Поскольку РСДРП действовала в условиях подполья, основным принципом ее успешной работы было соблюдение строжайшей конспирации. Под конспирацией понималась совокупность методов, используемых нелегальной организацией для сохранения в тайне своей деятельности. Забота о безопасности партийных структур начиналась с момента отбора кандидатов в революционеры. Прежде чем пригласить кандидата на собрание или ввести в круг партийцев, за ним пристально наблюдали на работе, изучали его настроения, давали сначала небольшие, а затем и более ответственные поручения. Таким образом, параллельно происходило изучение личности кандидата и его первичное обучение навыкам подпольной работы.
Практически с самого начала революционной деятельности РСДРП, подобно другим нелегальным организациям, стремилась минимизировать ущерб от возможных провалов. В работе «Задачи русских социал-демократов» В.И. Ленин писал: «Чем дробнее, мельче будет то дело, которое возьмет на себя отдельное лицо или отдельная группа, тем больше шансов, что ему удастся обдуманно поставить это дело и наиболее гарантировать его от краха, обсудить все конспиративные частности, применив все возможные способы обмануть бдительность жандармов и ввести их в заблуждение, тем надежнее успех дела, тем труднее для полиции и жандармов проследить революционера и связь его с организацией, тем легче будет для революционной партии заменять погибших агентов и членов другими без ущерба для всего дела»[52].
Процесс воспитания и обучения партийных активистов являлся непрерывным. После того как они приобретали первичные практические навыки и становились полноправными членами партии, им давались новые знания. Ленин считал, что, когда в партии будут отряды специально подготовленных и прошедших практическую школу рабочих-революционеров, с этими отрядами не справится никакая политическая полиция. В Италии, Франции и Швейцарии работали специальные школы по подготовке профессиональных революционеров. В программу входили политэкономия, история рабочего движения и история РСДРП, государственное право и ряд других теоретических дисциплин; одновременно проводились практические занятия.
Настоящими университетами подпольной работы были тюрьмы и ссылки. В заключении революционеры изучали различные предметы – от азбуки и арифметики до основ марксизма и приемов конспирации. Принципы конспирации изучались особенно тщательно, с учетом личного опыта, постоянно меняющихся методов работы полиции, жандармерии, отечественной и иностранной контрразведки.
Большое внимание уделялось конспиративным квартирам, которые имели строго определенное назначение. Одни использовались для проживания нелегалов, другие – как явочные, третьи – для проведения собраний, хранения литературы или оружия, размещения типографий и т.п. Наиболее засекреченными были партийные типографии, о расположении которых знали единицы. Даже типография «Искры» в Швейцарии фактически находилась на нелегальном положении. Многие активисты знали, где находится редакция газеты, и лишь единицы – где печатают тираж.
Прием того или иного лица на явочной квартире был возможен только при наличии особого пароля. Степень доверия к прибывшему нередко определялась содержанием пароля. Фразы «Я от Вани», «Я от дяди Вани», «Я от дяди Вани, он шлет вам поклон» многое говорили держателю конспиративной квартиры.
Система явок, действовавшая по принципу «обезьяньего моста», нередко дублировалась. При провале вступала в работу «спящая сеть», которая в случае провала основной явки мгновенно расконсервировалась.
Для обеспечения конспирации широко применялась шифрованная переписка. В текст письма вставляли заранее разработанные условные фразы, содержание которых могли понять только лица, имевшие соответствующую кодовую таблицу. Широко использовались симпатические (невидимые) чернила, проступавшие поверх обычного текста после специальной обработки. Текст, написанный симпатическими чернилами, мог быть еще и зашифрован. Для большей надежности в партийной переписке использовалась также система контейнеров и тайников.