Ирзабеков Василий. Тайны русского слова

кормушка для скота,где мирно дремала некогда Величайшая Драгоценность мира.
   А столь же привычный для всех нас детский садсловно вырос из стихотворения А. Плещеева, так замечательно напетого на народный мотив неподражаемой исполнительницей русских духовных песен Евгенией Смольяниновой:

 
Был у Христа-Младенца сад,
И много роз взрастил Он в нем.
Он трижды в день их поливал,
Чтобы сплести венок потом.
 
 
Когда же розы расцвели,
Собрал детей еврейских Он.
Они сорвали по цветку,
И сад был весь опустошен.
 
 
«С чего сплетем Тебе венок?
В Твоем саду не видно роз».
«А вы забыли, что шипы
Остались Мне», — сказал Христос.
 
 
И из шипов они сплели
Венок колючий для Него,
И капли крови вместо роз
Чело украсили Его...
 

   Христос непостижимым образом пронизывает всю нашу жизнь — от младенческих яслей до смертного одра, а потому тысячу раз прав Александр Семенович Шишков, утверждая, что «народ российский всегда крепок был языком и верою: язык делал его единомысленным, вера — единосущным».Что касается загадочной русской души,амплитуда мнений о которой колеблется от высокопарных славословий до откровенного зубоскальства, то, по мнению автора этих строк, разгадка ее проста и сложна одновременно — смотря для кого. Думается, в истинно русской душе живет Христос, не понятый, а потому не принятый многими, а более всего — «просвещенной» Европой. И душа эта загадочна и непонятна им в той же мере, в каковой загадочен и непонятен для них Сам Спаситель, Который и поныне «для Иудеев соблазн, а для Еллинов безумие»(1 Кор. 1, 23). В Россию, как и во Христа, и в самом деле, по словам поэта, «можно только верить».
   Так и слышу разумное, на первый взгляд, возражение: но ведь язык для русского народа куда более древнее понятие, нежели христианская вера. И что на это возразить? Выходит, и вправду чудо. А впрочем, пытливому читателю предлагаю поразмыслить: очень ли напоминает аскетический по форме и пока лишенный запаха бутон розы — распустившийся цветок, поражающий взгляд каким-то неземным совершенством? Так и первозданный язык был похож на бутон, в котором промыслительно было заложено то, чему предстояло дивно распуститься. И еще. Давным-давно прочел о том, как археологи обнаружили в одной из египетских пирамид закупоренные в древних сосудах зерна пшеницы. Рискнули высадить их в грунт — и они проросли!
   Так и язык русский. Изначально был он дарован людям, населяющим эти необозримые просторы, как те потаенные зерна будущего хлеба. Оставалось лишь ожидать божественных солнца и влаги, которыми и стала Православная вера. И явлена она была этому народу вовсе не тысячу лет назад, а гораздо раньше. Вспомним, еще святой апостол Господень Андрей приходил в эти земли, которые позже назовут Киевской Русью, приходил на Валаам, где водрузил в память об этом событии свой каменный крест и предрек процветание здесь христианской веры. И все это проявилось, проросло удивительными по красоте и силе всходами — живым великорусским языком, в котором всё проповедует нам Самого Христа. Не дадим же вытоптать заветную ниву!

Ответим за каждое слово

   Искренне убежден, что в неотвратимом для каждого из нас финале, когда надлежит, помимо всего иного, держать ответ и за каждое слово (при условии, что нас вообще сочтут достойными диалога!), с нами будут говорить на русском языке. Так какого же качества, какой чистоты язык предъявим, на каком русском,вверенном нам для сохранения и умножения, будем ответствовать пред Судией?!
   Как важно нам осознать это сейчас, пока еще есть время и возможность хоть что-то исправить. Нам, терпящим одно за другим поражения в стремительно сужающемся геополитическом и духовном пространстве. Нам, стремительно уменьшающимся в своей численности, в том числе и матерям, в ужасающем количестве убивающим собственных нерожденных детей. Нам, задыхающимся от табачного дыма и спиртового перегара, неизменно впадающим в уныние и отчаяние. Нам надлежит, наконец, осознать, что русский язык — один из последних форпостов самости народа — по-прежнему свидетельствует о высокой миссии,возложенной на русскую нацию, так чудно запечатленной в нем самом.
   Подтверждение богоизбранности нации находим и в событии вселенского масштаба, происшедшего на берегу реки Свирь, куда в 1485 году, повинуясь божественному гласу, пришел из Валаама для совершения духовного подвига инок Александр. Здесь был «бор красен зело, место сие было леса и озеро исполнено и красно отвсюду и никтоже там от человек прежде живяще»,здесь святой провел несколько лет в полном уединении, не вкушая даже хлеба, а питаясь лишь «зелием зде растущим»,здесь позже основал он обитель, здесь на двадцать третьем году поселения явился ему Большой Свет — и он услышал исходящее из уст Трех лучезарных Мужей, вошедших к нему в храм, повеление: «Возлюбленный, якоже видиши в Триех Лицах Глаголющего с тобою, созижди церковь свою во имя Отца и Сына и Святаго Духа, Единосущной Троицы... Аз же ти мир Мой оставлю и мир Мой подам ти».
   И если впервые в истории человечества Троичный Бог явлен был человеческому взору в ветхозаветные времена святому праотцу Аврааму у Мамврийского дуба, то второй раз — на русской земле, русскому святому, русскому человеку (хотя и вепсу по национальности).
   В своем знаменитом дневнике святой праведный Иоанн Кронштадтский в 1904 году запишет: «Что значило это явление новозаветному святому — не будем дерзать отвечать. Только будем стремиться почтить эту землю, тот монастырь, который был воздвигнут на севере русской земли по велению Бога-Троицы и самого "новозаветного Авраама " — преподобного отца нашего и чудотворца Александра».
   Воистину смирение, как одна из доминирующих черт русского национального характера, нередко именуемая в миру скромностью, — тема для отдельного повествования.

Иваны, помнящие родство

   Всякий раз вздрагиваю внутренне, услышав или даже прочитав имя Господа нашего Христа, которым так щедро награждают своих мальчиков некоторые наши братья по вере — те же греки и болгары. Уточняю — не осуждаю, а просто не могу привыкнуть к этому и принять. Может, они так буквально услышали призыв Христа быть как дети (Мф. 18,3)? В конце концов, подбежать к уважаемому всеми взрослому человеку и дернуть его за бороду — привилегия малышей, не так ли?
   Русским же людям нарекать своих чад именем Иисуса и в голову не придет. По сей день они привычно называют своих мальцов Иванами, и уже не первое столетие всех здешних мужчин именно так кличут за ближними и дальними пределами их необъятной сказочной земли. Правда, за глаза вкладывая почему-то в это имя некий уничижительный оттенок. И напрасно.
   Издавна размышляя над феноменом исторического пристрастия русского человека именно к этому мужскому имени, автор этих строк пришел к выводу, которым, похоже, и утешился.
   Вспомним, в Евангелии от Матфея Господь, говоря народу об Иоанне Крестителе, дает ему высочайшую характеристику, какую только мог заслужить земной человек: «Истинно говорю вам: из рожденных женами не восставал больший Иоанна Крестителя...»(Мф. 11,11).
   Как часто под словом послушаниепонимаем мы немедленное и буквальное исполнение воли того, кого признали для себя авторитетом, в том числе и духовным. Вот и младшая моя дочь, только лишь начинаю я фразу, обращенную к ней, уже бежит, торопыга моя, — ты ведь не дослушала меня, привычно сокрушаюсь я. И впрямь, для того чтобы правильно исполнить, вначале следует правильно услышать.Какое удивительное послушание(именно послушание — так услышатьслова Христа!) проявил русский человек. Ведь это такая радость — называть своих сыновей, дорогих своих мальчиков, продолжателей рода и фамилии именем, освященным пречистыми устами Самого Спасителя! А потому дерзну предположить, что число Иванов, Ванечек и Ванюшек в нашей стране не просто статистика, а некий показатель духовного состояния, духовного роста, духовной мощи русской нации.
   В записках о. Павла Флоренского за 1915 год прочел: «Знаю, что самое русское имя — Иван. Кротость, простоватость (или простота). У меня ноет желание, "желание чрева моего", иметь сына Ивана. Хочется родить сына Ивана. .. Удивительно, как среди студентов мало Иванов. Это худо. Очевидно, в духовной среде мало Иванов, а потому нет и ивановства: простоты и кротости».

9. Долгое прощание

Борьба за язык — это борьба за веру

   Из уст московского священника с самым простым русским именем, совершившего в свое время надо мною Таинство Святого Крещения, довелось как-то услышать слова, сказанные с амвона и глубоко поразившие. С той проповеди, с мысли о родственной, корневой нерасторжимости в языке и в жизни нашей радости и страдания, неразрывной их связи с несением Креста, и началась, наверное, в душе моей эта книга. Обращаясь к пастве, батюшка сказал тогда еще и о том, что, пожалуй, единственное место в мире, где один говорит, а другие молча внимают ему, при этом нисколько не чувствуя себя ущемленными, — Православный храм.
   С этих слов батюшки я начинаю, как правило, свои выступления в различных аудиториях, припомнил о них и сейчас. И именно потому, что не стремлюсь никого удивить лингвистическими изысками или, не приведи Господи, кого-то поучать. Наверняка некоторые рассуждения мои покажутся кому-то наивными, что тоже не лишено смысла, ведь я писал не научный трактат. Да и желание, водившее рукой моею, было иным: прежде всего и более всего — поделиться радостью. Великой, не проходящей с годами, а только усиливающейся радостью о замечательном, не имеющем себе равных русском языке. А также болью от лицезрения того, что творится ныне с языком нашим, на что его пытаются обречь, какую скорбную ему уготовляют судьбу.
   Наблюдать, как оказалось, можно не только за погодой и животными, но и за языком. Свидетельствую, что занятие это не менее увлекательное, нежели следить за ходом небесных светил. Что-то удивительное и таинственное происходит в такие моменты с собственной твоей душой. И как хотелось бы поэтому, чтобы книга эта не прерывалась, а была продолжена многими и многими радостными озарениями ее будущих читателей. Ведь как важно — научиться слышать.Гордое слово наука —это и означает, по сути, на ухо.И тогда за каждым простым исконным русским словом увидим пусть небольшое, но чудо. А чудо —это и есть чути,то есть слышание.Потому так близки и понятны слова святого Апостола: «Итак вера от слышания, а слышание от слова Божия»(Рим. 10,17).
   И как бы я был обрадован и вознагражден, если бы в ком-то размышления мои воспламенили ревность о родной речи, так жестоко попираемой ныне. А если возникнет ревность — появится боль. Ну, а где боль,там, глядишь, рядышком и любовь —это ведь сестры-близняшки.
   Не случайно в один из трех эпиграфов к этой книге мною вынесен отрывок из стихотворения Анны Ахматовой «Мужество». Оно было написано ею в 1942 году в эвакуации, вдали от любимого города, находящегося в жестком кольце вражеской блокады. Поразительно, но посвящено оно именно родному языку как самой великой ценности, перед которой меркнут все иные, в том числе и жизнь.
   В очередной раз перечитывая заключительные строки стихотворения, вдруг с содроганием сердца обнаружил, что слова: «И внукам дадим, и от плена спасем...» —обращены непосредственно к нам, к моему поколению. Анна Ахматова была одной из тех, кто сберег и передал русский язык нам — моим сверстникам, непосредственно мне. Дальше — дело за нами. Всё отныне будет зависеть от нашего мужества. Моего личного мужества. И чем дальше, тем настойчивее ощущение, что недалек, похоже, тот час, когда борьба за чистоту русской речи будет сродни исповеданию своей Православной веры.

Языкознание — точная наука

   Многим я обязан языку. В том числе и честным знанием об истории народа, из среды которого я вышел. Когда-то приходилось уже писать о том, что наука о языке по точности и глубине не уступит математике. Если даже, последовав совету известного грибоедовского героя «собрать все книги да и сжечь»,а вдобавок переврать или вовсе замолчать подлинную историю народа, останется-таки — пока он еще жив — его устное творчество. Те же пословицы и поговорки не только украшают язык, они обогащают нашу с вами повседневную речь. Более того, они еще и аккумулируют — для умеющего слышать — тончайшие нюансы этнопсихологии. Иная из них, взятая в отдельности, порой хранит, как в некоем загадочном тайнике, пронеся сквозь нескончаемую вереницу веков, куда больше бесценной информации о людях, выпестовавших ее, нежели иной многотомный высоконаучный изыск.
   Так, моя покойная бабушка, укрощая природную вспыльчивость своего внука, нередко переходящую в гневливость, по обыкновению своему урезонивала меня поговоркой, передаваемой в Азербайджане из поколения в поколение, которая буквально звучит так: «Враг тебя камнем, а ты его — пловом».Разве не в этих поразительных словах, как в капле воды океан, отражено то главное, ради чего явлен был миру и принял крестные муки Богочеловек Иисус?!
   Не мог не обратить внимание и на то, как, обращаясь к своим счастливым собратьям — будь то удачная женитьба, отлично сданный экзамен или постройка собственного дома с пожеланием того же для себя, мои соплеменники непременно попросят везунчика: «Возложи правую руку мне на голову!»Странная традиция, не правда ли? Однако она вам ничего не напоминает? Вот и я, только придя в Церковь, догадался, откуда и как возникла эта древняя поговорка. Зная отныне, в каком направлении следует искать ответ, я нашел его. Воистину: «ищите, и найдете»(Мф. 7, 7).
   Поразительная эта вещь — память, на каком бы уровне она ни проявлялась — будь то слух, зрение, обоняние. А еще есть память генетическая. Она продолжает жить в людях даже тогда, когда о ней и не помышляют, незримо влияя на слова и поступки, порой вопреки здравому смыслу и безупречной логике. Ведь даже травинка — и та растет на корнях, как любила говаривать моя мудрая бабушка.

Понимать себя

    Преодоление множества кризисных явлений сегодняшнего периода российской истории невозможно без духовно-нравственного очищения и подъема общества, без опоры на классическую и народную, выдержавшую испытание временем русскую культуру и культуру народов России.
    Россия живет тяжело. В раздорах, чиновничьем произволе, бедности. Но она живет и в Вере, и в Надежде, и в жажде созидания. Давайте же созидать ее вместе — под знаком русской классической литературы и великого Русского Слова.

Из резолюция XI Всемирного Русского Народного Собора

   Подлинное взросление человека нередко наступает с момента, когда он начинает понимать себя,подлинную мотивацию собственных мыслей и поступков, их происхождение.Наверняка родословные древа заключают в себе, помимо иных, еще и эту функцию. Насколько же важно в этом контексте осознание своих подлинных корней — а значит, и духовныхкорней целой нации.
   Замечательный этнолог Лев Николаевич Гумилев в известном трактате «Тысячелетия вокруг Каспия» в этой связи замечает: «Часто люди искренне полагают, что прошлое, как бы грандиозно оно ни было, исчезло безвозвратно и, следовательно, никакого значения для сегодняшней, а тем более будущей действительности иметь не может. "Нам нужны современность и знание о ней!" — этот тезис приходится слышать и в беседах за чаем, и в случайных разговорах в поездах, и на научных заседаниях, причем каждый раз с нескрываемым апломбом. Да и как не быть апломбу, если мнение столь очевидно и оспаривать его может только чудак?! Однако, если подумать, большинство очевидностей ложно. То, что солнце обходит плоскую землю очевидно, но ведь уже некому доказывать, сколь это неправильно... Тоже и в нашем случае. Достаточно спросить себя, откуда начинается так называемая "современность"? Пять минут тому назад? Или месяц? Или десятилетие? Или век, но если так, то почему не несколько веков? На этот вопрос еще никто не мог ответить. Это первое. И второе, ведь даже момент, любое переживаемое мгновение тут же становится прошлым. А раз так, то оно ничем не отличается от аналогичных же моментов до новой эры или после нее...»
   ...Потоками слез и крови орошены эти омываемые Каспием благодатные земли, заманчиво простирающиеся для бесчисленных орд завоевателей на важнейшем перекрестке Великого шелкового пути. Не миновали их армии Александра Македонского и татаро-монгольская Орда, полчища Тамерлана. Но именно здесь, в древней Албании, наряду с Персией, также являющейся родиной предков современных азербайджанцев, восемнадцать веков назад воссиял свет Христовой веры.
   Первым проповедником христианства в Албании явился святой Елисей, который был рукоположен первым Патриархом Иерусалима, братом Господним Иаковом, получившим себе в удел восточные страны. Ему же приписывают и строительство первой церкви в Албании в местечке Гис, которая была «первоматерью всех церквей на Востоке».По мнению историков, основные районы его проповеди были на территории нынешнего Азербайджана: Огузского района и Карабаха. Таким образом, католикосы Албании получили рукоположение из самого Иерусалима, начиная со II века по Рождестве Христовом.
   Но уже в середине V века на пути дальнейшей христианизации Албании, Армении и Иберии встал персидский царь Йездигерд II, который хотел насильно навязать народам Закавказья огнепоклонство. Однако вера в этих краях к тому времени настолько окрепла, что после кровопролитной войны он вынужден был изречь: «Кто чему желает поклоняться — пусть и поклоняется».
   Пройдет еще два века — и в этот край хлынут лавиной арабские воины, неся новое учение на острие своих копий. Но соплеменники мои, и ныне упоминая о своей религиозной принадлежности, неизменно добавляют слово «гылындж»,что значит меч, памятуя таким образом о способе своего обращения в эту веру.
   А ведь к тому времени Албания была процветающим государством с высокоразвитыми культурой и искусством, сформировавшейся и устоявшейся письменностью, которая продолжала долго существовать и после покорения страны арабами. И лишь в XII в. албанский алфавит, насчитывающий 52 буквы, предается забвению.
   Минует еще два столетия — и в ходе возникшего здесь крупного народно-освободительного движения под руководством Бабека, беспримерно противостоящего иноземным захватчикам в течение целых двадцати лет, арабским армиям будут нанесены три страшных поражения; только в Азербайджане число его сторонников достигло 300 000 человек.
   Бесстрашного воина сгубило предательство — и ему после четвертования отрубили голову. Затем руки, ноги и голову впихнули в живот, облили нефтью и подожгли. Таким же образом поступили и с его братом. Оба при этом не вскрикнули и не проронили ни единого вздоха. А потом, уже мертвого, прибили ко кресту в Самарре. Почему ко кресту? Незадолго до смерти Бабек крестился в Православие, и схвачен был, когда пробирался к своим единоверцам в Византию, чтобы собраться там с силами. «Крест Бабека» — так называлось это место в течение столетий.
   И сейчас можно услышать, как на Востоке расшалившихся не на шутку детей пугают «бабайкой»,который «придет и накажет».Из тысячелетней глубины дошла до нас эта угроза, ибо так стращали своих непослушных чад арабские матери, на свой манер называя легендарного азербайджанского полководца. Вот и древний историк Ибн Тагриберди свидетельствует, что «Бабек был героем своего времени и храбрецом, которого страшились в Халифате».
   И поныне имя его свято чтится на его родине: оно воспето во множестве стихов и поэм, ему посвящены научные исследования и симфонические произведения, исторические романы и поэмы. О великом воине снят также грандиозный постановочный фильм, его имя присвоено ряду административно-территориальных единиц, его гордым именем продолжают называть новорожденных.
   Но разве это не вопиющий парадокс, когда у народа, традиционно относимого к магометанству, общепризнанным национальным героем первой величины является историческая личность, мученически погибшая в непримиримой борьбе с теми, кто... принес на его землю эту самую веру?! Возможно, будущие национальные исследователи, вооружившись прежде мужеством, найдут вразумительный ответ на эту историческую загадку. И не в этой ли критической точке вершится мучительный психологический контрапункт народа, не здесь ли следует искать некий код к разгадке подлинных истоков целой череды его прошлых и нынешних трагических нестроений?
   Азербайджанцы — разделенная нация. В нынешнем Иране их и сегодня проживает втрое больше, нежели на территории собственного суверенного государства. А ведь два тысячелетия назад отсюда, из этой земли, пришли восточные цари, те самые библейские волхвы, чтобы поклониться Предвечному Младенцу и преподнести Ему драгоценные дары, которые по сию пору хранятся в монастыре Святого Павла на Святой горе Афон в Греции. В свое время к народам, населяющим эти земли, направится для проповеди Евангелия один из учеников Христа — святой апостол Фома. И именно от него те самые волхвы: Мельхиор, Каспар и Валтазар, которых называют еще восточными царями и чьи святые мощи покоятся ныне в Кельнском соборе, — примут Святое Крещение. Другой же святой апостол и ученик Спасителя, Варфоломей, будет распят и примет мученическую кончину от рук язычников в Баку.
   Для автора этих строк и его соотечественников, большинство которых, возможно, впервые узнает об этой стороне известных событий, которые принято называть библейскими, существует и еще один важный аспект. И дело тут не только в том, что мы, в который раз вторя Пушкину, «ленивы и нелюбопытны»,а от себя добавлю — порой еще и трусоваты. Чрезвычайно важно, что предки наши отнюдь не находились на обочине мировой истории, как это пытаются представить порой иные лукавые литераторы и историки от политики. Более того, они приходили в непосредственное соприкосновение с ее величайшими вехами, положившими начало отсчету новой Христовой эры.
   А потому на вопрос, задаваемый мне чаще всех иных, о котором терпеливый читатель, надеюсь, догадался и который поначалу ставил меня в тупик, с годами, кажется, пришел ответ. Полагаю, что среди давних предков моих были — не могли не быть — мученики за веру Христову. И это их святыми молитвами дан мне шанс (но только шанс!) перейти из непроглядной тьмы, в которой я так долго и мучительно копошился, к Свету. Иного объяснения у меня попросту нет, потому как в моей прошлой страшной жизни не нахожу ничего, чем заслужил бы явленную мне милость. И когда десять с половиной лет назад сказал почему-то жене своей, что если не покрещусь, наконец, то умру, даже и тогда не сознавал я того, насколько был близок к истине.
   Ныне же прошу святого мученика Уара, имеющего дерзновение предстательствовать пред Христом об умерших в безверии и некрещеными, молиться Спасителю Нашему:
   о прадеде моем Али Султанбеке Ирзабекове, который верой и правдой служил русскому Царю, дослужился до чина надворного советника, однако после отставки своей совершил хадж в Мекку; кстати, он первый в нашем роду получил высшее образование на русском языке;
   о сыне его Шир Алибеке, участнике трех войн, который окончил классическую гимназию, преподавал в ней, а позже окончил университет, Школу красных командиров, дослужился до звания генерал-майора; заведовал отделом ЦК Компартии республики, был репрессирован и четыре года томился в тюремных застенках в ожидании смертного приговора по сфабрикованному политическому обвинению, каким-то чудом был оправдан; до пенсии трудился скромным школьным учителем, знал множество языков, больше всего на свете любил книги, обладал энциклопедической эрудицией и был убежденным атеистом;
   о бабушке моей Бадам-ханум, которая еще в младенчестве моем (так уж сложилось) заменила мне мать; она была старшей дочерью купца первой гильдии Сеид Мамеда Ахундова, вложившего весь свой капитал в приобретение нефтеносного участка земли в бакинском пригороде, экспроприированного позже большевиками; единственная в нашем роду она получила высшее образование на национальном языке, будучи великой труженицей, до последнего своего часа учила в школе малышей; которая все жалела казненного царя и время от времени перепрятывала тетрадь с переписанными ею от руки стихами «запрещенного» поэта Сергея Есенина;
   о деде моем Исрафиле Ибрагимове, отце моей матери, профессиональном революционере, заместителе председателя подпольной большевистской организации Закавказья, по заданию которой работал в руководстве жандармского управления края; после революции он стал народным комиссаром, возглавив в республике борьбу с бандитизмом и контрреволюцией; в сорок лет после страшных пыток и издевательств — ему живому выкололи глаза и сожгли бороду его бывшие соратники; он был казнен своей же властью и сброшен в безвестный нефтяной колодец, так что и могилы его нет; позже тою же властью он был реабилитирован и назван ею