- Товарищ майор! Лейтенант Лодвиков для дальнейшего прохождения службы...
   И голос был лодвиковский. Тот самый тенор, что прежде запевал в 611-м песни. Я сгреб лейтенанта в охапку:
   - Здравствуй!
   Взволнованно покашливали, о чем-то вразнобой говорили за моей спиной друзья Лодвикова по учебе в Сталинградской авиашколе Алексей Чурилин и Виктор Барахтин, однополчане Лодвикова, прибывшие на фронт вместе с ним,Батаров, Куксин, Волков и Оськин. Все они летали с Лодвиковым еще на "чайках", знали, что он сбил на "чайке" два вражеских самолета, и лучше других понимали, как нелегко это было сделать на "чайке"! Не раз ходили они с Лодвиковым на штурмовку противника, видели, как бесстрашно дерется Лодвиков, помнили, как лейтенанта сбили над Мысхако, в боях за легендарную Малую землю, как он, недолежав в госпитале, с еще большей ненавистью к врагу поднимал в воздух свой истребитель! Читатель не забыл, наверное, что поздней весной 1943 года 611-й ИАП "пересел" на Як-1. Пересел и Лодвиков. Он очень быстро овладел новой машиной под руководством капитана А. Машенкина, летчика из 3-го истребительного авиакорпуса генерала Е. Я. Савицкого, совершил с июля по 18 сентября 128 боевых вылетов, провел 40 воздушных боев, сбил еще три Ме-109! Тремя орденами отметило командование подвиги молодого летчика, а коммунисты полка приняли его в ряды партии. Спустились в землянку.
   За сколоченным из горбыля столом лейтенант Лодвиков рассказал обо всем случившемся с ним.
   ...Возвращаясь из разведки, он заметил на хуторе Воскресенка вражеские бронетранспортеры. Уменьшив скорость, отодвинув фонарь кабины и накренив самолет, чтобы лучше видеть врага, Лодвиков начал считать фашистские машины. Настигающую истребитель трассу зенитных снарядов заметил, но отвернуть не успел: раздался удар в правую плоскость, в кабину хлынуло пламя. При открытом фонаре и думать не приходилось о том, чтобы сбить пламя скольжением. Лодвиков расстегнул привязные ремни, перевалился через левый борт машины, оттолкнулся ногами от фюзеляжа пылающего истребителя, вытянул кольцо парашюта. Рывок при раскрытии парашюта был таким, что у Лодвикова сорвало перчатки, а с перчатками и кожу с обеих кистей. Приземлился в открытом поле. Погасить парашют руками уже не мог, лейтенанта волокло по стерне, по бороздам, пока не удалось зацепить стропы парашюта ногой. Сгоряча он сумел стащить парашют, добежал до видневшейся неподалеку лесопосадки, пробежал ее насквозь, вломился в неубранный подсолнух, снова бежал, думая только о том, как уйти подальше от места приземления, скрыться от фашистов, но, вскоре обессилев, упал. Он слышал шум подъехавшей машины, голоса и шаги гитлеровцев, пытался встать, дотянуться до кобуры - и не сумел. Его взяли под мышки, поставили на ноги, сняли ремень с пистолетом, наскоро обшарили карманы летного комбинезона, поволокли к машине. Осмотреть карманы лодвиковской гимнастерки гитлеровцы не догадались...
   В хуторе Воскресенка Лодвикову сделали сухую марганцевую перевязку лица, кистей рук и обожженной ноги. Из хутора снова куда-то повезли. Оказалось, в Мелитополь. На окраине города фашисты рассредоточили бронетранспортеры, а Лодвикова завели в полуподвал одного из домов. Началась бомбардировка. Немцы исчезли, лейтенант с трудом выбрался на улицу, увидел, как наши Пе-2 пикируют, бомбят, железнодорожную станцию. Лейтенант пытался спрятаться в подвале, но как только кончилась бомбардировка, за ним пришли... На этот раз Лодвикова увезли в село Веселое, за пятьдесят километров от Мелитополя, поместили под надзором солдата в доме местной жительницы. Хозяйка дома накормила Лодвикова, как маленького, с ложки молочной кашей, тихонько расспросила, кто он и откуда, как попал в плен.
   - У меня есть документы, их надо спрятать,- сказал лейтенант.
   - Дочку пришлю, как удобно будет. Доверьтесь ей. Вечером, когда Лодвиков лежал на полу за печкой, а охранявший его солдат беседовал с приятелями, в хату заглянула молоденькая девушка, дочь хозяйки. Лодвиков попросил взять из левого нагрудного кармана гимнастерки партийный билет, фотографии отца и матери, передать их, что бы ни случилось с ним самим, командованию советской части, которая первой войдет в Веселое. Девушка обещала надежно спрятать документы, ушла, не обысканная немцами. На душе лейтенанта стало посветлее.
   Лодвикова трижды допрашивал на плохом русском языке офицер в обычной армейской форме. Лодвиков отвечал, что" призван из запаса, на фронте находится всего несколько дней, не знает ни номера своей части, ни фамилии ее командира. Свою подлинную фамилию и подлинное звание скрыл.
   - Вы несговорчивы, вами займется гестапо! - пообещал офицер.
   Однако лейтенанта отправили не в гестапо, а в тюрьму города Кривой Рог: у Лодвикова началось гноение ран, поднялась температура, он бредил. Из тюрьмы "безнадежного" переправили в лагерь для военнопленных. Это и спасло Аркадия. В лагере был лазарет с медицинским персоналом из военнопленных. Они вылечили пилота.
   В лагере Лодвиков встретил еще двух летчиков. Одним из них оказался тот самый капитан Алексей Машенкин, что когда-то "вывозил" Лодвикова на Як-1. Вторым был Владимир Панажченко. И Машенкин, и Панажченко тоже были сбиты далеко за линией фронта, тоже сильно обгорели и ходили в лазарет на перевязки. 15 октября у всех троих сняли повязки с лиц, начали посылать их рыть окопы и траншеи. Тогда-то Лодвиков, Машенкин и Панажченко сговорились бежать, и 23 октября, ночью, побег совершили. Они выпросили в одном из домов гражданскую одежду, переоделись. Хотя и удалось летчикам целые сутки скрываться, но следующей ночью, уже вблизи переднего края, всего в какой-нибудь сотне метров от позиции советских войск, их окружили шестеро фашистских солдат, избили и вернули в лагерь. На следующий день пленных загнали в теплушки, повезли в Шепетовку, а из Шепетовки этапным порядком перегнали в город Славута. Оттуда в ночь на 4 января несколько групп военнопленных все же бежало. Группа, в которой находились три офицера из стрелковой части, а также А. Лодвиков, А. Машенкин, В. Панажченко, Ю. Осипов - штурман с Пе-2, ушла из лагеря первой. Ей повезло: на исходе ночи беглецы добрались до села Ногачевка, где их обсушили, накормили и отправили в партизанский отряд имени Ленина. В отряде Лодвиков стал вторым номером станкового пулемета, но пребывание в отряде не затянулось: 15 января партизанское командование переправило летчиков через линию фронта. Лодвиков и его спутники попали в расположение войск 1-го Украинского фронта, некоторое время находились в расположении штаба фронта, затем были направлены в запасной офицерский полк. Отсюда, получив обмундирование, разъехались по своим частям...
   "Сколько же вынес ты, какие мучения вытерпел! Какой мерой можно измерить твою преданность Родине и партии?" - думал я, слушая тогда, в феврале, рассказ Лодвикова.
   Так думал не я один. Так думали все товарищи Лодвикова. И точно также, как мы о Лодвикове, думал о летчике Машенкине командир 3-го ИАК генерал Е. Я. Савицкий. Когда Савицкому доложили о возвращении Машенкина из плена, генерал сказал:
   - Это какой Машенкин? Алексей? Командир эскадрильи из восемьсот двенадцатого полка? Отличный летчик и прекрасный командир! Подготовьте ходатайство на имя командующего восьмой воздушной армией о зачислении Машенкина на прежнюю должность!
   В последних числах февраля на Азовском море разразился небывалый шторм, в Сиваш нагнало много воды, сооруженные саперами переправы смыло, переброска войск на плацдарм за Сивашом приостановилась, а в марте начался небывалый для этой поры снегопад, снегу в Таврии навалило на метр, под ним скрылись окопы, траншеи, дороги, аэродромы.
   Наступление в Крыму откладывалось. Мы же в это время начали получать новые "яки". Правда, перегонять их приходилось в непогодь, и это доставило много хлопот и волнений.
   Пока я с группой товарищей из разных полков занимался перегоном новых машин, другие летчики дивизии вели разведку войск противника в Крыму, долетая до Джанкоя, до сел Раздольное и Первомайское, прикрывали железнодорожные станции, где разгружались свежие войска и прибывающая на фронт техника, охраняли восстановленные переправы через Сиваш.
   Снова отличался капитан Батаров. Он безошибочно определял, где сосредотачивает и тщательно маскирует свои войска и технику противник, обучал искусству находить замаскированные цели других летчиков. Постепенно становились прекрасными разведчиками лейтенанты В. С. Королев, Ю. Н. Панин, И. А. Клепко, за ними тянулись остальные пилоты батаровской эскадрильи,
   Не только Батаров, но и комэск капитан Волков, пользуясь относительным затишьем, старались как можно лучше обучить и поскорее ввести в строй молодых, прибывающих с пополнением летчиков. При этом применялся самый прогрессивный метод обучения - метод показа действий в бою, метод личного примера. Комэск капитан Чурилин, имевший на боевом счету 10 сбитых самолетов противника, признанный мастер воздушного боя, попеременно брал ведомыми разных молодых летчиков, учил их, как нужно сбивать "мессеры". На прикрытие войск в районе Погребы - Кашица Чурилин полетел сначала в паре с младшим лейтенантом Д. Г. Кириченко, в другом вылете взял ведомым младшего лейтенанта Н. И. Куценко. В обоих случаях капитан атаковал и сбивал "мессеры", увеличив счет сбитых самолетов до двенадцати и убедив молодежь, что фашистские истребители пасуют перед "яком".
   Между тем теплело. Снег стаял окончательно. Земля просыхала, зеленела. И наступило, наконец, 8 апреля- день, назначенный для начала наступления.
   Благодаря сведениям, полученным от крымских партизан, тщательной воздушной разведке с применением аэрофотосъемки, командование 4-го Украинского фронта сумело хорошо спланировать удары артиллерии, штурмовой и бомбардировочной авиации, что помогло стрелковым и танковым соединениям уже к исходу 9 апреля прорвать основные позиции врага на сивашском направлении, а к 11 апреля - и на перекопском. Отдельная Приморская армия, поддержанная Черноморским флотом, 13 апреля пробилась к Феодосии и в районе Карасубазар соединилась с войсками нашего фронта. 15 апреля начались бои за Севастополь.
   Враг надеялся, что' мы истечем под Севастополем кровью. -Фашисты рассчитывали на железобетонные укрепления, на большую огневую мощь гарнизона, состоящего из 72 000 солдат и офицеров, на поддержку флота и бомбардировочной авиации. Но ничто уже не могло помочь им.
   Я уже упоминал о первом налете бомбардировщиков Пе-2 на Севастопольский порт. Они нанесли удар страшной силы. Не менее мощные удары наносились и позже, в течение всего периода боев за город: сотни фашистских вояк, десятки их кораблей погибли под советскими бомбами. Штурмовики и бомбардировщики хорошо потрудились, и утром 7 мая, когда после боя на Мекензиевых высотах начался знаменитый штурм Сапун-горы. Вечером над Сапун-горой заполыхали алые флаги: путь на Севастополь был открыт! Во второй половине дня 8 мая в бой вступил второй эшелон советских войск, прорвался ко внутреннему оборонительному обводу Севастополя. Утром 9 мая наши бомбардировщики нанесли очередной сокрушительный удар по единственному аэродрому врага на Херсонесском мысу, по кораблям и войскам противника, и к вечеру 9 мая над зданием, где прежде размещалась Севастопольская панорама, взвилось красное знамя! Севастополь был освобожден!
   Во время боев за Крым полки 236-й ИАД и само управление дивизии подтянулись ближе к наступающим войскам. Со второй половины апреля наши аэродромы находились в районе Новопокровки. Сюда и поступали последние партии новых "яков", которые начали выделять дивизии еще в марте.
   Помню, как прибыла партия из двенадцати новеньких, пахнущих краской истребителей на аэродром в Новопокровке, где базировался 611-й полк.
   Обычно на фронтовых аэродромах прибывающие самолеты немедленно рассредоточивали, а тут почему-то был отдан приказ поставить их в линейку. Впрочем, ветераны недоумевали недолго: приземлился самолет комдива, последовала команда на построение всего личтого состава полка.
   После выноса знамени комдив произнес речь. Он говорил, что соединению оказана большая честь, что донецкие рабочие-металлурги передали летчикам-участникам освобождения Донбасса - эскадрилью самолетов, приобретенную на свои трудовые деньги, просили передать самолеты лучшей эскадрилье дивизии.
   - Командование дивизий определило такую эскадрилью! - сказал Кудряшов.Митинг, посвященный передаче эскадрилье самолетов "МЕТАЛЛУРГ ДОНБАССА" лучшей эскадрилье дивизии, считаю открытым... Капитан Чурилин, ко мне!
   Невысокий Чурилин, похожий на парнишку, только-только достигшего комсомольского возраста, развернул плечи и, четко печатая шаг, подошел к накрытому кумачом столу.
   - Поздравляю вас и летчиков вашей эскадрильи, товарищ капитан! - сказал Кудряшов.- Вот список номеров новых машин. Воюйте на них так же доблестно, беззаветно и успешно, как воевали над Мысхако, как сражались на Кубани и в Таврии! Будьте всегда достойны подарка рабочих!
   Приняв список самолетов, Чурилин повернулся лицом к строю. От волнения он сильно покраснел, говорил с трудом, словно слова нужно было экономить, как боеприпасы в нелегком бою:
   - Дорогие товарищи! Товарищи по оружию!.. Товарищ командир дивизии!.. Мы, летчики третьей эскадрильи и технический состав, принимаем... Мы принимаем самолеты и заверяем, что не пожалеем сил в борьбе с фашистской нечистью, с гадами-шакалами, оправдаем доверие! Доверие командования, доверие рабочих Донбасса! Клянусь!
   Оратором Алексей Чурилин, может, был неважным, но все его фразы были пронизаны силой, исполнены ненавистью к врагу и любовью к родной земле, к товарищам. Его земляки-казахи из далекого аула Ширяаский могли бы сейчас гордиться: большим джигитом, настоящим воином стал Чурилин, показал себя верным сыном социалистической Отчизны! В январе сорок третьего, сержантом, комсомольцем, он совершил первый боевой вылет, и вот сейчас, спустя всего год с небольшим, стоит перед родным полком уже коммунист, капитан, командир лучшей в дивизии эскадрильи!
   На митинге выступали старший летчик лейтенант В. П. Рыжов, командир звена лейтенант П. А. Гришин и старший техник 3-й эскадрильи С. А. Сорокин. Вслед за своим командиром они поклялись бить врага без пощады. А вечером в 611-й полк прибыли представители рабочих города Сталине. Привез их заместитель командующего 8-й воздушной армией генерал А. В. Златоцветов. Делегаты Донбасса познакомились с летчиками 3-й эскадрильи, которым предстояло воевать на истребителях эскадрильи "МЕТАЛЛУРГ ДОНБАССА". Рабочие рассказали, с каким трудом приходится восстанавливать разрушенное фашистами, как самоотверженно трудятся шахтеры и металлурги Донецкого бассейна, повышая добычу угля и выплавку стали в помощь фронту. Эта очень теплая встреча положила начало тесной дружбе между нашими летчиками и донецкими металлургами.
   Несколько позднее, в период подготовки к Ясско-Кишиневской операции, четыре экипажа - капитан А. П. Чурилин, старшие лейтенанты В. М. Барахтин, В. П.Рыжов и лейтенант А.М. Лодвиков-на самолетах Як-1, на бортах которых, нарушив для такого случая маскировку, четко написали "МЕТАЛЛУРГ ДОНБАССА", вылетали по просьбе рабочих Донбасса и областного комитета партии на встречу с рабочими города Сталине.
   Митинг трудящихся состоялся на пригородном аэродроме. Собралось пять тысяч человек. Всем хотелось подойти поближе к истребителям, коснуться боевых машин. Чурилин для начала поднял "як" в воздух, продемонстрировал пилотаж на малой высоте. Потом произнес короткую речь и зачитал письмо летного и технического состава своей эскадрильи к металлургам Донбасса. На следующий день Чурилин и Лодвиков выступали в цехах металлургического завода, работавшего тогда круглосуточно. Впоследствии летчики постоянно сообщали рабочим о своих боевых действиях, а рабочие писали им о трудовых достижениях.
   Одно из писем, полученных от коллектива завода, опубликовала газета 8-й воздушной армии "Защитник Отечества". Письмо рабочих было помещено под рубрикой "В эскадрилью пришла почта" под заголовком "Пущена новая домна". Вот его текст с небольшими сокращениями:
   Дорогие товарищи летчики, соколы нашей Родины! Передаем вам свой пламенный привет из индустриального Донбасса. Письмо ваше получили, на которое даем ответ. Хотим с вами поделиться своими успехами по восстановлению нашего металлургического завода.
   Вы были у нас в гостях на заводе в июне. Тогда еще доменную печь только начинали восстанавливать. Вы сами тогда видели раны, которые ей нанесли фашистские разбойники. Теперь с радостью можем вам сообщить, что домна восстановлена и дает уже стране тонны металла, которые вы обрушиваете на голову раненого фашистского зверя... Наказываем вам беспощадно бить фашистского зверя, не давайте ему уползать в свою берлогу. Передаем горячий привет капитану Чурилину, старшим лейтенантам Барахтину, Рыжову, лейтенанту Лодвикову, личному составу эскадрильи "МЕТАЛЛУРГ ДОНБАССА" и всему личному составу 611-го ИАП. По поручению коллектива работников металлургического завода парторг ЦК ВКП(б) Васняцкий.
   На таких письмах партийная и комсомольская организации полка умело воспитывали воинов. В трудные дни эти письма поддерживали высокий боевой дух летчиков, укрепляли их мужество, звали в бой.
   Днем 10 мая 1944 года во всех полках 236-й ИАД так же, как во всех других частях воздушных и наземных войск, проводились митинги. На митингах зачитывался приказ Верховного Главнокомандующего. В приказе объявлялась благодарность частям, освобождавшим Севастополь. Объявлялась она и 236-й истребительной авиационной дивизии. Это была шестая по счету благодарность Верховного Главнокомандующего, полученная нами.
   К 10 мая Крым еще не был полностью очищен от фашистов, Прижатая на мысе Херсонес к морю довольно значительная группировка врага оказывала бешеное сопротивление: гитлеровцы ожидали подхода кораблей из королевской Румынии, надеялись эвакуироваться. Кораблей они не дождались: бомбардировщики 8-й армии топили все вражеские транспорты, пытавшиеся приблизиться к Херсонесу. А утром 12 мая наши бомбардировщики и штурмовики под прикрытием истребителей в последний раз вылетали на Херсонес.
   К полудню на территории Крыма не осталось ни одного гитлеровца, кроме тех, которые брели под конвоем в плен.
   "ПРИНИМАЙТЕ ПОЛК!"
   Знойные стояли дни. Густой синевой были налиты море и небо под Одессой, куда перелетели полки 236-й ИАД,
   Дивизию вывели из состава 8-й воздушной армии и включили в состав 17-й воздушной, обеспечивавшей действия 3-го Украинского фронта. Командовал 17-й воздушной армией генерал-майор В. А. Судец, ныне маршал авиации, один из самых ярких в истории советских ВВС военачальников. Владимир Александрович Судец - это у нас знали все - начинал службу авиационным механиком, работал техником, был рядовым летчиком, командовал звеном, отрядом, эскадрильей, бригадой, дивизией и корпусом, короче говоря, прошел всю служебную лестницу, испытал все тяготы авиаторской жизни. Человеком он был мужественным, летчиком искусным. Участвовал в боях с японскими захватчиками и белофиннами, был награжден орденами Ленина и Красного Знамени, с июня по октябрь 1941 года, в наиболее тяжкую для нашей авиации пору, совершил 66 боевых вылетов.
   В. А. Судец принял 17-ю воздушную армию в марте 1943 года. Под его руководством она сражалась под Курском, громила танковые и моторизованные дивизии гитлеровцев под Прохоровкой и Понырями, под Мценском и Карачевым, сражалась крылом к крылу с 8-й воздушной армией в Донбассе, под Запорожьем, Никополем и Кривым Рогом, помогала освобождать Днепропетровск и Одессу. Кстати, В. А. Судец родом из Запорожья и по воле судьбы освобождал родной город.
   Еще в середине апреля войска 3-го Украинского фронта, развивая наступление, вышли на реку Днестр. Здесь они встретили организованное сопротивление противника и, выполняя директиву Ставки Верховного Главнокомандования, с б мая перешли к временной обороне.
   Известно, что по плану летне-осенней кампании 1944 года первый удар по гитлеровским армиям должны были нанести войска Ленинградского фронта. Затем должна была начаться решающая операция летней кампании - Белорусская наступательная. Предусматривались одновременные мощные удары на витебском, оршанском, могилевском и бобруйском направлениях. К Белоруссии на этом этапе стягивались главные стратегические резервы Красной Армии.
   Подготовка к Белорусской наступательной операции проводилась скрытно. Противник до последнего момента был убежден, что главный удар будет нанесен летом на юге, силами Украинских фронтов. Ставка Верховного Главнокомандования поддержала врага в этом убеждении. Все Украинские фронты демонстрировали передвижение войск, концентрацию сил, подготовку к прорыву фронта. Фронтовая газета и газеты армий писали о скором освобождении Советской Молдавии, об изгнании гитлеровцев и их приспешников из Румынии, о том, что близок час, когда фашистская техника останется без румынской нефти. Войска фронта вели упорные бои по захвату плацдармов на правом берегу Днестра в районах Дубоссары и южнее Тирасполя. Кстати, этим достигалась и частная, но важная для нашего соседа справа - 2-го Украинского фронта цель: привлечь на себя силы противника; заставить гитлеровцев ослабить ясское направление.
   Перебазировав полки на фронтовые аэродромы 17-й воздушной -армии, мы с ходу включились в боевые действия. Одновременно проводили учебно-тренировочные полеты с пилотами, прибывающими из училищ, совершенствовали боевые навыки молодых летчиков, имеющих недостаточный опыт. Штаб дивизии совместно со штабом 9-го ШАК, которым командовал генерал-лейтенант О. В. Толстиков, провел три летно-тактические конференции. Отработали порядок взаимодействия штабов по организации прикрытия штурмовиков истребителями.
   Три дня подряд, с 17 по 20 мая, наши "яки" группами по шесть-восемь машин прикрывали мнимое сосредоточение советских войск в районе Дубоссары Григориополь - Ташлык. В каждую 'группу вводили трех-четырех молодых пилотов. Не встречая истребителей противника, "яки" штурмовали живую силу и технику врага на его переднем крае.
   Противник поверил в намерение командования 3-го Украинского фронта немедленно форсировать Днестр. Гитлеровцы перебросили часть дивизий 8-й армии под Дубоссары, создали вблизи Кишинева танковый "кулак", подтянули к Днестру бомбардировочную и истребительную авиацию. Бои здесь приняли ожесточенный характер.
   С утра 20 мая я находился на выездном пункте управления 8-й гвардейской армии генерал-полковника В. И. Чуйкова. Командир дивизии приказал мне руководить действиями истребителей, прикрывающих наши войска на шерпенском плацдарме. Противник пытался во что бы то ни стало столкнуть армию Чуйкова в Днестр, ликвидировать плацдарм. Даже курган, где находился ВПУ 8-й гвардейской армии, подвергался обстрелу фашистских орудий. Я видел, как стоявшему в двух шагах от генерал-полковника Чуйкова командующему артиллерией армии осколком разорвавшегося снаряда перебило руку. Остальных генералов и офицеров то и дело обдавало каменистой землей, выброшенной взрывами снарядов. Случалось, курган бомбили. Передний же край ревел, сотрясаемый непрерывными разрывами снарядов и бомб.
   Примерно в полдень над шерпенским плацдармом появилась восьмерка "яков", которую вел капитан Юрий Тихонович Антипов. Ведомой у него была младший лейтенант Мария Ивановна Кулькина. С ними летели еще три пары. Антипов установил со мной связь. Сообщил, что видит приближающуюся к населенному пункту Кошица группу из двенадцати "фоккеров", идет в атаку.
   Мы наблюдали, как стремительно бросились на врага "яки". "Фоккеры" не дотянули до позиций наших войск, торопливо сбрасывали бомбы куда попало. Задымил один, окутался пламенем другой, развалился в воздухе третий гитлеровский самолет...
   - Так! Отлично! Герои? - приговаривал, щурясь, генерал-полковник Чуйков.
   Выскочившие из облаков два Ме-109 рыскнули к самолету Антипова. Я предупредил капитана о появлении врага. Меня услышал не только он. Услышала и Мария Кулькина. Не медля, не колеблясь, бросилась она на врагов, открыла огонь, и "мессеры" тотчас отвернули, взмыли. Антипов был спасен. А в хвост истребителя Марии Кулькиной вышла новая пара "мессеров", так же неожиданно выскочившая из облаков, как первая.
   Прикрыть Марию никто из летчиков группы не мог: они только-только выходили из атаки на "фоккеров", находились ниже "мессеров", уступали им в скорости.
   И гитлеровцы сделали свое черное дело: залпом из пушек и пулеметов ведущий Ме-109 поджег машину Марии.
   Самое горькое, что можно испытать на войне, это ощущение полной беспомощности, полной невозможности помочь попавшему в беду другу.
   До боли в пальцах стискивал я бесполезный микрофон. В моих наушниках слышался сначала тревожный, потом злой, потом отчаянный, повысившийся до крика голос Антипова:
   - Маша, прыгай!.. Под тобой свои!.. Прыгай, Маша!
   Мария не слышала. Может, была тяжело ранена, может убита наповал: ее самолет падал, совершенно неуправляемый. С ВПУ мы видели, как он врезался в землю.
   - Не повезло парню! - сказал генерал-полковник Чуйков.
   - Женщине, - поправил я.- Это была женщина, товарищ генерал.
   Командующий гвардейской армией повернулся в ту сторону, где упал самолет Кулькиной, снял фуражку...
   Разыскать самолет отважной летчицы мы не могли: он упал на территории, занимаемой врагом. Самолет был обнаружен в долине Тамашлык и поднят с глубины в двенадцать метров лишь много лет спустя, в 1972 году. Нашли "як" Марии "красные следопыты" Дубоссарского района. Прах Марии Ивановны Кулькиной захоронен на кургане Славы, на том самом кургане, откуда 20 мая 1944 года генерал-полковник Чуйков руководил боем.