Исаков Геннадий. Семейные неприятности

   Вот открылась дверь и в комнату вошла она. Предчувствие его не обмануло.
   - Ая, - начал говорить, - Ася!
   Костя несколько остолбенел.
   Молодая женщина очаровательной наружности, свежая, как южный фрукт, затолкала в костины немеющие руки сумку, полную продуктов, небрежно сбросила на пол шикарное пальто, чуть-чуть задумалась и вдруг улыбнулась ясной белозубой улыбкой. Грациозно подошла к столу и опустилась на стул.
   - Итак, господа мужички, - сказала голосом контральто, - на чем вы остановились? Костя, поухаживай за дамой!
   Костя мгновенно подскочил и немного налил водки в стакан.
   - Это жадность или ложный этикет? Жизнь должна быть полной, сударь!
   Костя исправил оплошность. Он ничего не понимал.
   - Вы что, знакомы?
   - Совсем чуть-чуть. - Дама рассмеялась. - Не правда ли, забавно. Познакомься, Костя, - это мой муж
   Костю закачало. Он находился в шоке.
   - Ну, я пошел. - Нелепо промямлил он. Повернулся куклой и пошел к окну. Выглянул и заскучал.
   Сандалов тупо наблюдал. Он весь светился, как перекаленный утюг.
   - Ребята, что такое? - возмутилась Ася. - Не давайте повода для банальной ссоры. Собрались, так давайте устроим кутеж. Костя, возьми из сумки овощи, гастрономию, порежь, приготовь, будь хозяином! А мне надо пообщаться с Витей. Итак, - к мужу, - мой приход, надеюсь, никого не удивил, сами приглашали, раз ты оказался здесь. Ты, что, следил за мной?
   - Еще чего! Да мы на улице нечаянно познакомились. - Подозрение в такой низости было нетерпимым. - Ну, совсем случайно!
   - А правдоподобнее ничего нет?
   - Слесарь, скажи ей! Чего молчишь?
   - Я не молчу. Я киваю головой!
   - Сговорились. Ладно. Все а ажуре. Давайте пить! Все и по полной. Вижу, что поддатые, ничего, вы крепкие, я-то знаю. Хозяин, где ты?
   Костя появился ссутулившийся и сокращенный в размерах. В руках была тарелка с закуской. Он поставил ее на стол и покорно наполнил пустые стаканы. Приготовился свой сразу опрокинуть.
   - Подожди, - остановила Ася, - а тост? За что выпьем? Да что молчите, как чужие? Ну, хорошо, молчите. Тогда я так скажу. В жизни каждой женщины есть только один мужчина, которого она не выбирает. Это ее отец. Остальные все - участники игры на площадке в целый мир. Каждых ход - это ее выбор. У нас демократия или нет? Это только в тоталитарной стране выбор - драма, а в демократической - удовольствие. Вы знаете, чем они отличаются?
   - Ну расскажи. - Попросил Костя. - Давно не слышали.
   - Тем, что при диктатуре игра переходит в войну, а при демократии - в дружбу. В войне, как известно, победителей не бывает. Поэтому войны оканчиваются демократией и дружбой, а дружба переходит в любовь. Так выпьем за игру, которая сразу переходит в любовь!
   Сандалов отпил из стакана и бестолково осмотрел квартиру. Она таращила ему в ответ оконный глаз, углы расползлись, люстра висела торчком. В доме висело издевательство. Вот-вот начнется хохот. Поэтому он сам расхохотался.
   - А любовь переходит в дружбу. Ха-ха. Если не в войну. Может тебя сразу убить? Этим кухонным ножом?
   - Сандалов! Это ж бесполезно! - Она улыбнулась. - Ты от себя не убежишь.
   - Может быть не надо? - Таращил глазки белобрысый Костя. Он все еще стоял и демонстрировал полное отсутствие соображения, которое в неординарных ситуациях убегает раньше тела.
   - Да ты садись. - Снизошел к его проблеме Витя. - Дело не в тебе. Не ты, так другой. Дело в наших семейных отношениях. Ася, ты со своими веригами и идолом из труб мечтала о слесаре-сантехнике? А твои сектантские сеансы проходили здесь? Что ты находила в его постели такого, чего не было дома?
   - Видишь ли, Сандалов, нет людей глупых и умных, бывают разные оценки. Я у тебя всегда была дурой, потому что ты никогда не мог взлететь над точкой своего просмотра. Ты - раб своих оценок. Раб ситуации. Мне в доме было душно. Ты погрузился с головой в производство денег, а они не заменяют все. Где образы, фантазии, душа? Где восхищение друг другом? Где тонкие нюансы, парадоксы? Где, черт возьми, драки, ревность, наконец? Мелеют реки, русло занеслось. Нужны приливы и отливы. Я, как язычник, изобретала бога. Бога ветров, воды, высоты и бездны, а ты пил с подонками. На их деньги покупал черт знает какие вещи и снова пил. Волна шла за волной. Я нашла цепи и повесила перед тобой, как образ твоего проклятья. Мне нужно было, чтобы ты видел эти цепи. Но ты ничего не видел. Зрение оставило тебя. Ты продолжал тонуть, не ощущая этого. Не помогало колдовство, не помогало заклинанье. Мне нужна была поддержка Я выдыхалась. Я ощущала себя в этом мире совершенно одинокой. Ты тонешь. И помощи ждать неоткуда. А здесь я набиралась новых сил. Этот парень - чистая вода. Я напивалась из этого ручья.
   - Почему ты дома так никогда не говорила?
   - Потому что не хотела, чтоб ты смеялся надо мной. И тем показывался жалким и ничтожным.
   - Стало быть я для тебя был предметом жалости. Бедненький! А этот слесарь - источником силы. Вот это номер! А кормишь его на мои деньги. Колесо. Я для него, он для тебя, ты для меня. Послушай, а почему я в нем никакой силы не обнаружил? Просто какое-то горе луковое. Жена об него ноги вытирает, когда разрядка ей нужна.
   - Не хами, Сандалов. Сила не в том, чтобы получить, чего хочешь. Хватающий по определению слабак. Сила в том, чтобы дать. Сила в независимости от желаний, от внешних условий. В неуязвимости. В свободе от собственного рабства. Скажи: просторен ли твой внутренний мир? Можешь ли ты укрыться в нем от бреда окружения? Нет, не можешь. Нет у тебя внутри такого дома. Собачья конура. Весь твой дом в реальном мире. И прячешься в особняке за толстыми стенами и обставляешь дорогими предметами, сидишь в нем одинокий и пустой. Если ребенок появится в таком доме, - вырастит убийцей, циником, ханжой, женщина сойдет с ума. Он полон злобных привидений. Веселье, как истерика. Гигантские заботы в твоем доме. А у слесаря всего одна - поесть. Все остальное, о чем ты только лишь мечтаешь, как, например, - внутренний комфорт, у него давно есть. Главное, что в нем есть - уникальная способность выживания, известная как самодостаточность. Его простой мир светел и понятен. Разве это не место для отдыха? Его невозможно не любить. Он дает женщине возможность быть собой, открывает пространство для самовыражения.
   Костя:
   - Может быть, не надо так.
   Сандалов начал кипятиться.
   - Хорошо, это я - пустое место. - Он подскочил и зашагал по комнате. Неполноценный раб желаний. А их у тебя нет? Есть живой человек без желаний? Этот хмырь без желаний? Да он тебя боится! И не вякает о них! Счастлив, что такую красотку подцепил, и помалкивает твой герой. Скажи, рашпиль бархатистый, счастлив?
   Костя осоловел.
   - Ну, вы все сердитесь, хотите валерьянки?
   - Пошел ты, знаешь куда, со своей валерьянкой.
   Виктор подбежал к телефону, набрал какой-то номер.
   - Мусик? Это попа. Скажи, ты любишь меня? Вот, - компании, - меня, оказывается, любят. - Дальше в трубку. - Приезжай ко мне, устроим дурдом. Меня научили такой игре. А что жена? Жена у любовника отдыхает. Какого любовника? Милая, любовники все одинаковые. Какая разница!
   Бросил трубку и к жене:
   - Дай денег на такси!
   Ася вынула из сумочки деньги.
   - Это что еще за Мусик?
   - Оазис моего отдыха от тебя!
   - Перестань издеваться! Что за глупый розыгрыш?
   - Приезжай - увидишь. Привет, Аэлита!
   Сандалов величественно поднялся и зашагал на выход.
   Мубарашкин начал тихо смеяться.
   Ася не вытерпела.
   - Что это все значит, черт вас побери! Что это за спектакль? Костя, как он сюда попал? Ты решил сдать меня обратно? Предатель! Подлец!
   Стала Костю бить сумочкой, сумочка сломалась, тогда упала на кровать и разрыдалась. Побитый хозяин подал ее стакан, стал рассказывать про встречу с Витей на скамейке, она выпила, вытерла платочком слезы и заявила:
   - Ну хорошо. Все равно я должна отомстить вам обоим. Поехали к Сандалову!
   - Послушай, - тихо сказал Костя, поглаживая ее волосы, - Не кипятись. Потрогал губами розовое ушко. - "Видит киска мышку близко, та устала, сладко спит. Отошла тихонько к миске, очень тронул мышкин вид". Успокойся. Не надо тебе туда ехать. Кому нужна война? - Немного подумал, набрал воздуха и выдохнул. - Выходи за меня замуж!
   - Костенька, дорогой! И ты не заводись. Я подумаю, ладно?
   Она обняла его, стала гладить. "Мой цыпленок баю-бай, свои глазки закрывай, если есть ты у меня, значит, буду жить и я". Стало тихо и опустилось забытье.
   - Костя, милый, дорогой, поехали. - Встрепенулась Ася. - Поехали вместе, вдруг он не один.
   Через полчаса она открыла дверь своей квартиры. За ней таилась неизвестность. Увы, господа, вас не подводит ваша интуиция. Законы жанра только кристаллизуют законы жизни.
   Когда они вошли в комнату, Костя только разинул рот. Шторы были опущены, интимно светил торшер, мурлыкала мелодия "Маленький цветок". На персидском ковре галантно танцевала пара. Вальяжный Питерский в китайском халате бережно прижимал даму пышных форм и элегантных лет в неполном пляжном костюме. Это была Матильда, костина жена.
   "Ну и денек!" - Подумал Костя. - "Все-таки что-то здесь не так".
   При виде вошедших Матильда остолбенела, но тут же, качнув навесистую грудь, кошкой бросилась к дивану, на котором находились небрежно разбросанные одежды. Стала спешно облачаться. А Питерский радушно раскинул руки.
   - Ба, кого я вижу! Мусик, познакомься! Мои, можно сказать, родственники. Жена Ася и ее любовник Мубарашкин.
   Недоодевшаяся Мусик раскрыла рот. Она долго его не закрывала и было похоже, что на нее нашло некоторое помешательство. Костя тоже все еще стоял в той неудобной позе, в которой оказался в момент обнаружения жены. Это была поза инвалида с детства.
   - Друзья, вы слишком впечатлительны. - Пришел к заключению наблюдательный хозяин. - Прошу всех к столу. - Он жестом указал на сервированный стол.
   Матильда с Костей подкрались к предложенному месту, не отрывая глаз друг от друга, и сели. Уселись и хозяева.
   - Тебе не кажется, Асенька, что они скоро упадут? - Спросил супругу Питерский. - Это что? Любовь с первого взгляда? В таком случае нам светит полный перебор. Мы так совсем запутаемся.
   - Витя, - вдруг похолодела Ася, - как ее фамилия?
   - Как твоя фамилия? - Уставился на Мусика Витя.
   - Мубарашкина. - Прошептала та.
   Наступила тишина. Питерский побежал за мокрым полотенцем, потому что его жена начала падать со стула. То ли наступило тихое помешательство, то ли начиналась истерика. По дороге он причитал матерные слова.
   В это время Костя прошептал:
   - Почему ты здесь? Ты же в командировке?
   Но плюнул и не стал дожидаться ответа. Чего спрашивать? Раз здесь, значит не в командировке. Небось, приехала пораньше.
   - А ты почему здесь? - В свою очередь прошептала Матильда. - Какой такой любовник? Что за шутки? - И тоже не стала дожидаться ответа, а взяла рюмку и залпом выпила, сморщилась и закусила огурцом.
   Питерский обвязал полотенцем голову жены, похлопал по щекам, отчего та оживилась, и обратился к присутствующим.
   - Итак, господа, карты все выложены на стол. Будем их раскладывать по мастям. Всевышним силам понадобилось устроить нам всем концерт. Здесь собрались супруги, любовники и любовницы. Какие будут предложения?
   - Долго это тянется у вас? - Поинтересовался Костя у жены, кивнув на Витю.
   - А у вас? - Кивнула та на Асю.
   - Господа, - остановил их Сандалов, - наверно не так долго, как хотелось бы любовникам, и не так коротко, как хотелось бы супругам.
   - Первое предложение поступило от Кости. - Претенциозно об?явила Ася. Он предложил мне выйти замуж за него. Что вы на это скажете?
   Сандалов очень удивился и решил:
   - У него нет фантазии.
   Мусик рассмеялась.
   - Примитивный тип. Эта красотка всего лишь дорогая и избалованная игрушка. Он на ней мстит мне и убегает от меня. Глупый парень. Я - его тюрьма. Без этой тюрьмы он рассыплется на части.
   - Он не дурак! - Воспротивилась Ася. - Он ангел!
   - Ангелы не выживают на свободе! Ангел на свободе превратился в дьявола. Надо знать священное писание.
   - Испереживалась! За себя, поди, боишься? Сандалов, возьмешь ее в жены? Только не возьмет. Что он, ненормальный? Замучаешь поучениями. Чтоб ему лучше стало. Сопьется, наверное.
   - Не надо так говорить. - Вступился за жену Костя. - Просто Матильда масштабный человек с житейской интуицией. У нее богатая эрудиция. Она сумеет вывести из любого тупика.
   - Костя, не верь ей, она просто боится потерять и деньги, и хоромы.
   - Ну, Масик, предложи чего-нибудь. - Попросил Сандалов.
   - Вот что, дорогая, - обратилась та к Асе, - давай мы устроим нашим мужчинам испытание.
   Мужчины оживились, проявив интерес.
   - Устроим оргию вначале одному, а потом другому. И поведение каждого покажет его внутреннюю тягу. Надо верить чувствам, а не уму.
   - А что, мысль интересная. - Азартно поддержала Ася идею. - Только, может лучше наоборот? Пусть мужчины с каждой из нас проделают такие оргии.
   - Потом и это.
   - Согласимся, Костик? - Загорелся Сандалов. - Молодец, Масик! Похвалил подругу.
   - А любовь тут ни при чем? - Костя отчего-то покраснел, как бы извиняясь за нелепость.
   Виктор снисходительно улыбнулся.
   - Любовь, Костя, - это абсолютное подчинение. Ведь мы их обеих любим? Ну что тебя смущает? В конце концов мы же нормальные люди!
   - Это оценка уровня деградации?
   - Это оценка уровня цивилизации.
   Женщины подхватили упирающегося Мубарашкика и вытряхнули его из одежды. Тот стоял голый, худой и стеснительный, как мальчик перед медкомиссией. Сандалов умилялся. Испытательницы быстро обнажились, поскольку опасались за костину уверенность. Повалили на ковер и начали ласкать.
   - Чтоб я сдох! - Орал Сандалов. - Костя, не тушуйся. Нас не сломать!
   Белобрысые петушиные вихри утонули в четырех грудях. Два тела плотно сжали человека. Погибающий парень невероятным усилием вынырнул из них и стал жадно хватать воздух. Лицо было синюшным. Костя явно не тянул на героя. Он принялся яростно отбиваться. Сандалов упал от смеха.
   Тогда обе фурии налетели на него. Пристыженный Костя, озираясь, плазком благополучно перебрался за стол.
   Троица визжала, крутилась и затихла. Это было подозрительно. Вихри появились из-за стола и любопытные глаза осмотрели поле схватки. У Мубарашкина зачесалась кожа. Перед ним предстало зрелище дикого распутства, о котором и говорить-то просто неприлично. Испытание явно выходило за разумные пределы. Сандалов проявил любовь к обеим сразу, никого не обделив вниманием, отчего все погрузились в сладость непристойности. Костя не вытерпел, подполз к группе и вырвал из нее свою жену.
   - Ага! - Воскликнула Ася. - А говорил, что я лучше всех на свете! А ну-ка, иди ко мне, мой дорогой! - И потянула на себя лгуна.
   Отстраненная Матильда по-татарски уселась рядом. Наблюдался переход ко второй стадии испытаний. Ей стало смешно. Два дурака, недоумевая, экспериментально фантазировали, что вдвоем можно сделать с одной женщиной. Получалась какая-то бестолковщина. Ощущались легкомысленность и абсурдность представлений по данному вопросу.
   А бесстыдная женщина извивалась между ними грациозной кошкой, принимала неприличные позы и лицо ее сияло счастливой улыбкой. Она была увлечена своей игрой. Игра становилась все азартней и доступней для распаляющихся партнеров.
   - Все, хватит! - Поднимаясь, об?явила завершение Матильда. - Все уже понятно.
   Она оторвала своего мужа от женского тела и пинком в зад отправила в сторону ванной комнаты.
   - Ну как же мне повезло! - Ася не стеснялась странного открытия. Она теперь вообще ничего не стеснялась. - Это лучше, чем смотреть на трубы. Заключила она, чем невольно выявила смысл своей металлической композиции, скрывавшей, оказывается, изначальное стремление к массовой эротичности. После такого можно спокойно умирать!
   - Блудница ты паршивая. И муж твой такой же. - Незлобно подвела итог затейница спектакля.
   Она нашла в ванной совершенно одуревшего мужа, одела его и оделась сама. Подхватила под руку и повела на выход. Оставленные голые супруги утопали в жарких об?ятиях, в каких, пожалуй, никогда не пребывали.
   По дороге домой, сидя в автобусе друг напротив друга, сбежавшие гости всматривались в давно знакомые черты, глаза в глаза с таким благоговением и жадным любопытством, какое бывает только у страстно влюбленных людей, встретившихся после длительной разлуки.
   Костя вдруг запел:
   - Кто может сравниться с Матильдой моей!
   Жена счастливо засмеялась.
   Дома они предались таким же упоительным, неистовым схваткам, абсолютно не обращая внимания на черного кота, который в это время на столе умиротворенно жевал колбасу, посматривая на блаженных хитрым желтым глазом. Глаз говорил: "Когда всем хорошо, тогда все хорошо. Остерегайтесь разрушить этот хрупкий баланс".
   Квартира излучала теплоту и мягкие об?емные фантазии.
   Жизнь вступила в новую эпоху.