Страница:
- 1
- 2
- 3
- 4
- 5
- 6
- 7
- Следующая »
- Последняя >>
Иван Черников
Гибель империи казаков: поражение непобежденных
От автора
Эта книга, хронологически продолжив «Русские украйны», показывает гибель многополярной цивилизации блистательного Петербурга. Державный город, наследуя культуры Ганзы и Великого Новгорода, впитал технологии Европы и древнюю цивилизацию всадников, отраженную в крылатой фразе вельможи и дипломата Китая XIX в. Фен Ты Мина «границы России лежат на арчаке казачьего седла». Казаки, опровергнув стереотип цепных псов царизма, приняли Февральскую революцию 1917 г. Среди банд дезертиров деловито и спокойно стояла их грозная сила, способная предотвратить развал фронта. В рядах защитников либерализма и Учредительного собрания донцы генерала П. Н. Краснова мистически разделили грозную участь столицы империи. Советы разоружали станичников, возвращавшихся на свои земли лишь с одной винтовкой на эшелон.
Предательский мир в Бресте развязал Гражданскую войну. На юге России лежали древние земли казаков Дона, Кубани и Терека, развернувших самые крупные и надежные армии, жестоко и упорно воевавшие с красными.
Сейчас много печалятся о Севастополе и Крыме, целомудренно умалчивая, как отдали Украине и Казахстану древние земли Дона и Яика.
Казаки героически вели свою войну, с отчаянием обреченных не ожидая ни от кого помощи, как белый олень их предков скифов, погибая, они не падали на колени. Их трагическая история еще жива в преданиях и песнях. Эта работа будет полезна для людей иных народов, прежде всего русских и украинцев, считающих казаков своей неотъемлемой частью.
Книга создана как историческая публицистика, с цельным мировоззрением казаков XIX–XX вв., изложенным в «Казачьем словаре-справочнике» Г. В. Губарева и А. И. Скрылова, работах современных исследователей (А. И. Ёлкин, B. Жуменко, Д. Г. Симонов, М. Иевлев, В. И. Кравченко, C. Ю. Курганова, Д. Д. Пеньковский, В. А. Поляков, О. А. Полякова, А. А. Смирнов), а также в недосказанных рассказах моих родных и близких.
Предательский мир в Бресте развязал Гражданскую войну. На юге России лежали древние земли казаков Дона, Кубани и Терека, развернувших самые крупные и надежные армии, жестоко и упорно воевавшие с красными.
Сейчас много печалятся о Севастополе и Крыме, целомудренно умалчивая, как отдали Украине и Казахстану древние земли Дона и Яика.
Казаки героически вели свою войну, с отчаянием обреченных не ожидая ни от кого помощи, как белый олень их предков скифов, погибая, они не падали на колени. Их трагическая история еще жива в преданиях и песнях. Эта работа будет полезна для людей иных народов, прежде всего русских и украинцев, считающих казаков своей неотъемлемой частью.
Книга создана как историческая публицистика, с цельным мировоззрением казаков XIX–XX вв., изложенным в «Казачьем словаре-справочнике» Г. В. Губарева и А. И. Скрылова, работах современных исследователей (А. И. Ёлкин, B. Жуменко, Д. Г. Симонов, М. Иевлев, В. И. Кравченко, C. Ю. Курганова, Д. Д. Пеньковский, В. А. Поляков, О. А. Полякова, А. А. Смирнов), а также в недосказанных рассказах моих родных и близких.
Часть I. СОВЕТЫ
Глава 1
ХАОС
В Первой мировой войне Россия все поставила на карту. Быстрая мобилизация армий, их стремительный натиск на Германию и Австрию спасли Францию от разгрома. Несмотря на поражения и потери, империя, как верный и могущественный союзник, три года сдерживала на фронтах львиную часть дивизий Германии, потеряв убитыми больше, чем страны Антанты взятые вместе.
Казаки, составляя две трети конницы России, вели разведку, в жестокой рубке громили фланги и тылы противника, бросались в преследование. Одним из доблестных и грамотных командиров был генерал-майор П. Н. Краснов (1869–1946), отличившийся арьергардными боями и рейдами под Кухоцкой Волей и Вулькой Галузийской.
Грозная сила казаков стояла в Карпатах и на Кавказе. По горам шли пружинным шагом или ползли на локтях пластуны. В снегу по пояс, в жестокие морозы, они рубили просеки в снежных заносах и с боями занимали перевалы. В Персию ушли Закаспийская казачья бригада генерала Николаева и 12-й Кубанский батальон пластунов[1]. Их заменили 2-й Туркестанский армейский корпус и Отдельная Сибирская казачья бригада генерала Калитина. На горах Понтийского Тавра стояли кубанцы. В ноябре 1914 г. 90 000 турок ринулись на Кавказ и подошли к Батуму. Пехотная дивизия 1-го Константинопольского корпуса 9 декабря выбила пластунов из Ардагана. И тогда из Тифлиса двинулись стоявшие в резерве казаки Калитина. Сибиряки, словно вынырнув из-под земли, сомкнутым строем, с пиками наперевес, широким наметом, почти карьером, молниеносно атаковали турок. Было что-то особенное и даже страшное в этих воинах. Покололи пиками, потоптали конями, остальных забрали в плен. Потеряв 70 000 человек, войска Турции откатили, обрушив месть на христиан, уничтожая армян, ассирийцев, греков.
В апреле 1915 г. турецкие и курдские четники вырезали деревни армян Ванского вилайета, недалеко от Смирны (ныне Измир), перебили призванных в армию греков и окружили город Ван. Но в мае казаки сняли осаду. Морское министерство создало флотилию на озерах Урмия и Ван. Казаки шли вглубь Западной Армении. В Эрзруме выжили несколько армянок, содержавшихся в гаремах. От армян Трапезунда осталась лишь группа сирот и женщин, укрытых греками. Неся тяжелые потери, младотурки с остервенением уничтожали армян[2].
Россия имела все необходимые морские вооружения и боевые запасы. Командующий Балтийским флотом адмирал Н. О. Эссен (1860–1915) поднял боеготовность кораблей и соединений. Методы стрельбы и постановку мин затем переняли союзники, в Англии считали эти достижения верхом совершенства. Моряки, не допустив корабли противника в глубь Финского залива, защитили Петроград. Это позволило перебросить на фронт 4 армейских корпуса. В сентябре 1915 г. командование минной дивизией и морскими силами в Рижском заливе принял будущий лидер Белого дела, капитан 1 ранга А. В. Колчак (1873–1920).
Черноморский флот оборонял побережье и перевозки через проливы Турции (80 % грузопотока России шло водой, из них 60 % по Черному морю). Здесь оперировали корабли устарелых типов, с вполне достаточной мощью против флота Турции. Но 10 августа 1914 г. в проливы прорвались немецкие крейсера «Гебен» и «Бреслау», 23 октября они бомбардировали Севастополь. Блокада проливов тяжело отразилась на экономике России. Крейсера обстреливали побережья Кавказа, а наши тихоходные броненосцы не могли их настичь. Командующий Черноморским флотом адмирал А. А. Эбергард не принял меры по минированию Босфора, ссылаясь на отсутствие баз и нехватку мин заграждения. Получив назначение на его место в июле 1916 г., самый молодой адмирал России Колчак сформировал из эсминцев отряд капитана 1 ранга М. И. Смирнова, отправил корабли ставить мины, на которых подорвались «Гебен» и «Бреслау».
Захват Босфора оставался стратегической целью России. Для штурма выделили Черноморскую десантную дивизию. Установив господство флота на Черном море, Колчак готовил Босфорскую операцию. Военные, готовясь к параду победы в Стамбуле, по эскизам художника В. М. Васнецова, создали униформу былинных богатырей. Её пошили так много, что потом Красная армия долго щеголяла в островерхих шапках-васнецовках, переименованных в буденовки, и длиннополых шинелях с «разговорами».
Но мораль солдат и матросов падала, в октябре 1916 г. на новейшем линкоре «Императрица Мария» взорвались бомбовые погреба. Несмотря на страшную опасность, Колчак немедленно прибыл на корабль и лично руководил тушением пожара. Но «Мария» затонула, адмирал последним покинул её палубу.
Единение царя с народом продолжалось недолго. Престол только углублял возникшую пропасть. Весной 1915 г. армия Германии, прорвав фронт под Горлицей, быстро продвинулась на восток. Нехватка оружия и боеприпасов стала критической. Солдат отправляли на фронт без винтовок. В августе русские оставили Польшу.
Эксплуатация, дороговизна, продовольственный кризис, гибель на фронтах мужей и сыновей возмутили женщин. Летом 1915 г. в Иваново-Вознесенске и Костроме прошли голодные бунты.
Представления Николая II (1894–1918) о патриотизме стояли на принципах монархии и призывах Русской православной церкви (РПЦ). В самый трудный период войны император уволил многих министров, взял на себя верховное командование армией и уехал в Ставку в Могилев.
В 1916 г. армия наступала. Грандиозный прорыв генерала А. А. Брусилова (1853–1926) в Карпатах возродил надежду, что Петроград вернет Галицию, утраченную много веков назад. Но этот успех не связан с военными талантами царя. Операции планировал начальник штаба генерал М. В. Алексеев, которого капризный монарх доводил до нервного срыва своим некомпетентным вмешательством в дела армии. Еще более разрушительно Николай влиял на политику.
В Туркестане восстали киргизы, после их мобилизации на работы в тылу объявившие газават русским. В июле 1916 г. казаки полковника П. П. Иванова, разогнав мятежников и уничтожив несколько аулов, восстановили власть на огромной территории.
Царь не мог выполнять даже ту координирующую роль, которую играл прежде, его правительство стало ареной интриг. Неважно, какую роль в перетасовках министров играли императрица и друг семьи Распутин. «Немку» и её фаворита подозревали в интригах по заключению сепаратного мира с Германией. В декабре 1916 г. Распутин пал жертвой заговора великих князей и депутатов Думы. Эти деятели имели мало общего друг с другом, кроме единственной цели – спасти империю от монарха.
Убийство друга династии ничего не изменило, и на сессии Государственной думы в ноябре 1916 г. лидер партии кадетов П. Н. Милюков (1959–1943) высказал ряд горьких обвинений в адрес правительства, заключив их риторическим вопросом: «Это глупость или измена?» Самодержавие уже не могло объединять страну, как это было на протяжении многих веков.
Дискредитацию режима усилили невежество командования, инфляция, казнокрадство, низкая заработная плата и дефицит продовольствия для простых горожан. В феврале 1917 г. по Петрограду поползли слухи о нехватке хлеба. Бабы, выстаивая часами в длинных очередях у магазинов, вышли на улицу с лозунгами: «хлеба», «долой войну», «верните с фронта мужей». Столицу охватила забастовка. Усмирявшие казаки нехотя выполняли приказы командиров, а потом и вовсе перестали их слушать.
Из Ставки Николай II распустил Государственную думу и ввел в столице военное положение. Части гарнизона, открыв огонь по демонстрантам, убили и ранили несколько сот человек. Это накалило обстановку. Утром 27 февраля восстали 20 000 солдат, они заняли арсенал, сожгли штаб полиции, арестовали министров. Вечером в Таврическом дворце прошло первое заседание Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов. Заправляли там эсеры.
Лидеры Государственной думы 28 февраля создали Временный комитет М. В. Родзянко. Затем, 12 марта, генералы убедили царя отречься от престола, для установления в стране мира. Отречение предполагалось в пользу младшего брата Михаила, но он, напуганный настроем восставших против монархии, отказался от престола, заявив, что сделает это лишь по решению Учредительного собрания. Всюду реяли красные флаги и банты.
Петросовет 14 марта 1917 г. наделил Государственную думу правом сформировать, до созыва Учредительного собрания, Временное правительство, которое, уравняв женщин в избирательных правах с мужчинами, распустило полицию и жандармов, запятнанных жестокими насилиями.
Наряду с Временным правительством встала власть Советов, официально не признанная, но рожденная народом. Революция эсеров и анархистов вслед за Петроградом победила в Москве, а затем, «по телеграфу», и в других глубинках. Временное правительство, опасаясь Красной гвардии, создало Союз казачьих войск во главе с казачьим националистом, войсковым старшиной А. И. Дутовым, наделенным полномочиями министра. Под редакцией помощника военного министра эсера Б. В. Савинкова (1879–1925) выходил официальный орган «Союз казачьих войск». Казаки возрождали свою древнюю демократию[3].
Новым «верхам» пришлось думать о прекращении войны, наделении землей крестьян и национальных проблемах. Но новое правительство ссылалось на невозможность осуществлять реформы во время войны. По приказу Петросовета № 1 с 1 марта 1917 г. солдаты избирали комитеты, влиявшие на жизнь армии, за исключением боевых действий. Но бойцы, расширив свои полномочия, стали вершить все дела. Реформированная армия просуществовала лишь весну и лето. Перед выполнением приказа мужики долго спорили, затем отказывались воевать. Это фатально подорвало власть офицеров, воспитанных на безусловном подчинении старшим по званию.
Бои прекратились, ватаги солдат, оставив позиции, слонялись в тылу. Шли митинги, смены и назначения начальников. Часть офицеров, с красными бантами на груди, снимали головные уборы, кланялись и жали руки солдатам, которые от этого только наглели. Расцвели буйно разгильдяйство, вандализм и хамство.
Но как символ былого порядка, деловито и спокойно еще стояли полки казаков. Запуганные офицеры жались к станичникам, в глазах начальников они из «мародеров», «опричников», «нагаечников» или, в лучшем случае, «казачков» стали героями, верными долгу. Казаки с презрением смотрели на мужиков с ружьями, расползавшихся с фронта по деревням делить земли. Положение усугубили большевики, считавшие крестьян важной частью переворота. Картина погромов 1905 г. поражала воображение, лидер партии В. И. Ленин (1870–1924) провозгласил лозунг «диктатуры пролетариата и крестьянства».
Страна стояла на грани краха. Колчак, бессильный перед надвигавшимся переворотом, 10 июня 1917 г. ушел в отставку.
Главнокомандующий армией Л. Г. Корнилов (1870–1918) в июле 1917 г. комплектовал отборные ударные части. Керенский, агитируя за войну «до победного конца», создавал женские ударные батальоны и команды связи.
Но сплотить общество на волне агрессивного национализма не удалось. Воевать надоело всем. Англию и Францию также охватили мятежи солдат, но они воспринимали себя как часть нации. Когда офицеры, отведя войска, восстанавливали моральный дух и дисциплину, солдаты, вернувшись на фронт, продолжили борьбу. Русские же, не относя себя к «нации» Керенского, а более к сельским общинам, разбегались по домам.
Генерал Корнилов требовал упразднить комитеты солдат и ввести смертную казнь за саботаж приказов в бою. Это растоптало все деликатные компромиссы Керенского, и он спровоцировал Корнилова отправить конницу для усмирения бунта. В августе двинулась Ударная 1-я Донская казачья дивизия генерала Краснова. Кроме того, на Петроград через Ревель шла Уссурийская дивизия. К казакам присоединился барон Унгерн, но уссурийцы застряли под Ямбургом. Этот рейд неудачников лишь усилил позиции ленинцев. Красная гвардия остановила станичников, и Керенский, обвинив генерала в измене, приказал арестовать его[4]. Мужики в окопах вздохнули с облегчением. Так закончилось восстановление боеспособности армии. Дутов, не участвуя в мятеже, демонстративно не осудил главкома. О поддержке выступления Корнилова заявили Союз казачьих войск, Круги Донского, Оренбургского и некоторых других Войск (всего 76,2 % полков). Керенский терял казаков.
За обещание немедленно прекратить войну солдаты при выборе комитетов отдавали предпочтение большевикам. Бойцы стремились домой. Дезертиры грабили склады, захватывали железнодорожные эшелоны и ехали в глубинку, землю делить.
Большевики, захватив власть 7 ноября 1917 г., прекратили войну, передали земли крестьянам, а Женский международный коммунистический день 8 Марта стал праздником государства.
Атаман Каледин, в ответ на телеграмму из Петрограда с требованием признать власть Совнаркома (СНК), 8 ноября заявил о верности Временному правительству и разогнал советы в области Войска Донского. Сюда устремились политики из Петербурга, включая Родзянко, Милюкова и Гучкова. Затем подоспели генералы Корнилов, Алексеев, Деникин, Лукомский, бежавшие из тюрьмы в Могилеве, где они сидели за попытку государственного переворота.
Керенский, пытаясь противостоять перевороту, двинул 3-й конный корпус Краснова. Вечером 9 ноября в Гатчину пришли три эшелона казаков (480 шашек, 16 пушек, 8 пулеметов), утром следующего дня они, заняв Царское Село, вышли на ближние подступы к столице. Затем силы возросли (630 шашек, 18 пушек, броневик и бронепоезд). Но казаки не могли противостоять огромному Петрограду с гарнизоном в 300 000 солдат революции. В перестрелке кончались патроны. Красные потеряли 400 человек, казаки – 3 убитых, 28 раненых. Гарнизон Царского Села мог ударить с тыла. Краснов сдался. После этого Советы разоружили все казачьи части, которые возвращались на свои земли имея лишь одну винтовку на эшелон.
Судьба Петрограда, а затем и всей страны решилась бесповоротно. Власть взял политический режим с мессианскими идеями тысячелетнего царства, но атеистический по своему характеру, настроенный на ликвидацию всех форм веры в Бога.
Казаки, составляя две трети конницы России, вели разведку, в жестокой рубке громили фланги и тылы противника, бросались в преследование. Одним из доблестных и грамотных командиров был генерал-майор П. Н. Краснов (1869–1946), отличившийся арьергардными боями и рейдами под Кухоцкой Волей и Вулькой Галузийской.
Грозная сила казаков стояла в Карпатах и на Кавказе. По горам шли пружинным шагом или ползли на локтях пластуны. В снегу по пояс, в жестокие морозы, они рубили просеки в снежных заносах и с боями занимали перевалы. В Персию ушли Закаспийская казачья бригада генерала Николаева и 12-й Кубанский батальон пластунов[1]. Их заменили 2-й Туркестанский армейский корпус и Отдельная Сибирская казачья бригада генерала Калитина. На горах Понтийского Тавра стояли кубанцы. В ноябре 1914 г. 90 000 турок ринулись на Кавказ и подошли к Батуму. Пехотная дивизия 1-го Константинопольского корпуса 9 декабря выбила пластунов из Ардагана. И тогда из Тифлиса двинулись стоявшие в резерве казаки Калитина. Сибиряки, словно вынырнув из-под земли, сомкнутым строем, с пиками наперевес, широким наметом, почти карьером, молниеносно атаковали турок. Было что-то особенное и даже страшное в этих воинах. Покололи пиками, потоптали конями, остальных забрали в плен. Потеряв 70 000 человек, войска Турции откатили, обрушив месть на христиан, уничтожая армян, ассирийцев, греков.
В апреле 1915 г. турецкие и курдские четники вырезали деревни армян Ванского вилайета, недалеко от Смирны (ныне Измир), перебили призванных в армию греков и окружили город Ван. Но в мае казаки сняли осаду. Морское министерство создало флотилию на озерах Урмия и Ван. Казаки шли вглубь Западной Армении. В Эрзруме выжили несколько армянок, содержавшихся в гаремах. От армян Трапезунда осталась лишь группа сирот и женщин, укрытых греками. Неся тяжелые потери, младотурки с остервенением уничтожали армян[2].
Россия имела все необходимые морские вооружения и боевые запасы. Командующий Балтийским флотом адмирал Н. О. Эссен (1860–1915) поднял боеготовность кораблей и соединений. Методы стрельбы и постановку мин затем переняли союзники, в Англии считали эти достижения верхом совершенства. Моряки, не допустив корабли противника в глубь Финского залива, защитили Петроград. Это позволило перебросить на фронт 4 армейских корпуса. В сентябре 1915 г. командование минной дивизией и морскими силами в Рижском заливе принял будущий лидер Белого дела, капитан 1 ранга А. В. Колчак (1873–1920).
Черноморский флот оборонял побережье и перевозки через проливы Турции (80 % грузопотока России шло водой, из них 60 % по Черному морю). Здесь оперировали корабли устарелых типов, с вполне достаточной мощью против флота Турции. Но 10 августа 1914 г. в проливы прорвались немецкие крейсера «Гебен» и «Бреслау», 23 октября они бомбардировали Севастополь. Блокада проливов тяжело отразилась на экономике России. Крейсера обстреливали побережья Кавказа, а наши тихоходные броненосцы не могли их настичь. Командующий Черноморским флотом адмирал А. А. Эбергард не принял меры по минированию Босфора, ссылаясь на отсутствие баз и нехватку мин заграждения. Получив назначение на его место в июле 1916 г., самый молодой адмирал России Колчак сформировал из эсминцев отряд капитана 1 ранга М. И. Смирнова, отправил корабли ставить мины, на которых подорвались «Гебен» и «Бреслау».
Захват Босфора оставался стратегической целью России. Для штурма выделили Черноморскую десантную дивизию. Установив господство флота на Черном море, Колчак готовил Босфорскую операцию. Военные, готовясь к параду победы в Стамбуле, по эскизам художника В. М. Васнецова, создали униформу былинных богатырей. Её пошили так много, что потом Красная армия долго щеголяла в островерхих шапках-васнецовках, переименованных в буденовки, и длиннополых шинелях с «разговорами».
Но мораль солдат и матросов падала, в октябре 1916 г. на новейшем линкоре «Императрица Мария» взорвались бомбовые погреба. Несмотря на страшную опасность, Колчак немедленно прибыл на корабль и лично руководил тушением пожара. Но «Мария» затонула, адмирал последним покинул её палубу.
Единение царя с народом продолжалось недолго. Престол только углублял возникшую пропасть. Весной 1915 г. армия Германии, прорвав фронт под Горлицей, быстро продвинулась на восток. Нехватка оружия и боеприпасов стала критической. Солдат отправляли на фронт без винтовок. В августе русские оставили Польшу.
Эксплуатация, дороговизна, продовольственный кризис, гибель на фронтах мужей и сыновей возмутили женщин. Летом 1915 г. в Иваново-Вознесенске и Костроме прошли голодные бунты.
Представления Николая II (1894–1918) о патриотизме стояли на принципах монархии и призывах Русской православной церкви (РПЦ). В самый трудный период войны император уволил многих министров, взял на себя верховное командование армией и уехал в Ставку в Могилев.
В 1916 г. армия наступала. Грандиозный прорыв генерала А. А. Брусилова (1853–1926) в Карпатах возродил надежду, что Петроград вернет Галицию, утраченную много веков назад. Но этот успех не связан с военными талантами царя. Операции планировал начальник штаба генерал М. В. Алексеев, которого капризный монарх доводил до нервного срыва своим некомпетентным вмешательством в дела армии. Еще более разрушительно Николай влиял на политику.
В Туркестане восстали киргизы, после их мобилизации на работы в тылу объявившие газават русским. В июле 1916 г. казаки полковника П. П. Иванова, разогнав мятежников и уничтожив несколько аулов, восстановили власть на огромной территории.
Царь не мог выполнять даже ту координирующую роль, которую играл прежде, его правительство стало ареной интриг. Неважно, какую роль в перетасовках министров играли императрица и друг семьи Распутин. «Немку» и её фаворита подозревали в интригах по заключению сепаратного мира с Германией. В декабре 1916 г. Распутин пал жертвой заговора великих князей и депутатов Думы. Эти деятели имели мало общего друг с другом, кроме единственной цели – спасти империю от монарха.
Убийство друга династии ничего не изменило, и на сессии Государственной думы в ноябре 1916 г. лидер партии кадетов П. Н. Милюков (1959–1943) высказал ряд горьких обвинений в адрес правительства, заключив их риторическим вопросом: «Это глупость или измена?» Самодержавие уже не могло объединять страну, как это было на протяжении многих веков.
Дискредитацию режима усилили невежество командования, инфляция, казнокрадство, низкая заработная плата и дефицит продовольствия для простых горожан. В феврале 1917 г. по Петрограду поползли слухи о нехватке хлеба. Бабы, выстаивая часами в длинных очередях у магазинов, вышли на улицу с лозунгами: «хлеба», «долой войну», «верните с фронта мужей». Столицу охватила забастовка. Усмирявшие казаки нехотя выполняли приказы командиров, а потом и вовсе перестали их слушать.
Из Ставки Николай II распустил Государственную думу и ввел в столице военное положение. Части гарнизона, открыв огонь по демонстрантам, убили и ранили несколько сот человек. Это накалило обстановку. Утром 27 февраля восстали 20 000 солдат, они заняли арсенал, сожгли штаб полиции, арестовали министров. Вечером в Таврическом дворце прошло первое заседание Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов. Заправляли там эсеры.
Лидеры Государственной думы 28 февраля создали Временный комитет М. В. Родзянко. Затем, 12 марта, генералы убедили царя отречься от престола, для установления в стране мира. Отречение предполагалось в пользу младшего брата Михаила, но он, напуганный настроем восставших против монархии, отказался от престола, заявив, что сделает это лишь по решению Учредительного собрания. Всюду реяли красные флаги и банты.
Петросовет 14 марта 1917 г. наделил Государственную думу правом сформировать, до созыва Учредительного собрания, Временное правительство, которое, уравняв женщин в избирательных правах с мужчинами, распустило полицию и жандармов, запятнанных жестокими насилиями.
Наряду с Временным правительством встала власть Советов, официально не признанная, но рожденная народом. Революция эсеров и анархистов вслед за Петроградом победила в Москве, а затем, «по телеграфу», и в других глубинках. Временное правительство, опасаясь Красной гвардии, создало Союз казачьих войск во главе с казачьим националистом, войсковым старшиной А. И. Дутовым, наделенным полномочиями министра. Под редакцией помощника военного министра эсера Б. В. Савинкова (1879–1925) выходил официальный орган «Союз казачьих войск». Казаки возрождали свою древнюю демократию[3].
Новым «верхам» пришлось думать о прекращении войны, наделении землей крестьян и национальных проблемах. Но новое правительство ссылалось на невозможность осуществлять реформы во время войны. По приказу Петросовета № 1 с 1 марта 1917 г. солдаты избирали комитеты, влиявшие на жизнь армии, за исключением боевых действий. Но бойцы, расширив свои полномочия, стали вершить все дела. Реформированная армия просуществовала лишь весну и лето. Перед выполнением приказа мужики долго спорили, затем отказывались воевать. Это фатально подорвало власть офицеров, воспитанных на безусловном подчинении старшим по званию.
Бои прекратились, ватаги солдат, оставив позиции, слонялись в тылу. Шли митинги, смены и назначения начальников. Часть офицеров, с красными бантами на груди, снимали головные уборы, кланялись и жали руки солдатам, которые от этого только наглели. Расцвели буйно разгильдяйство, вандализм и хамство.
Но как символ былого порядка, деловито и спокойно еще стояли полки казаков. Запуганные офицеры жались к станичникам, в глазах начальников они из «мародеров», «опричников», «нагаечников» или, в лучшем случае, «казачков» стали героями, верными долгу. Казаки с презрением смотрели на мужиков с ружьями, расползавшихся с фронта по деревням делить земли. Положение усугубили большевики, считавшие крестьян важной частью переворота. Картина погромов 1905 г. поражала воображение, лидер партии В. И. Ленин (1870–1924) провозгласил лозунг «диктатуры пролетариата и крестьянства».
Страна стояла на грани краха. Колчак, бессильный перед надвигавшимся переворотом, 10 июня 1917 г. ушел в отставку.
Главнокомандующий армией Л. Г. Корнилов (1870–1918) в июле 1917 г. комплектовал отборные ударные части. Керенский, агитируя за войну «до победного конца», создавал женские ударные батальоны и команды связи.
Но сплотить общество на волне агрессивного национализма не удалось. Воевать надоело всем. Англию и Францию также охватили мятежи солдат, но они воспринимали себя как часть нации. Когда офицеры, отведя войска, восстанавливали моральный дух и дисциплину, солдаты, вернувшись на фронт, продолжили борьбу. Русские же, не относя себя к «нации» Керенского, а более к сельским общинам, разбегались по домам.
Генерал Корнилов требовал упразднить комитеты солдат и ввести смертную казнь за саботаж приказов в бою. Это растоптало все деликатные компромиссы Керенского, и он спровоцировал Корнилова отправить конницу для усмирения бунта. В августе двинулась Ударная 1-я Донская казачья дивизия генерала Краснова. Кроме того, на Петроград через Ревель шла Уссурийская дивизия. К казакам присоединился барон Унгерн, но уссурийцы застряли под Ямбургом. Этот рейд неудачников лишь усилил позиции ленинцев. Красная гвардия остановила станичников, и Керенский, обвинив генерала в измене, приказал арестовать его[4]. Мужики в окопах вздохнули с облегчением. Так закончилось восстановление боеспособности армии. Дутов, не участвуя в мятеже, демонстративно не осудил главкома. О поддержке выступления Корнилова заявили Союз казачьих войск, Круги Донского, Оренбургского и некоторых других Войск (всего 76,2 % полков). Керенский терял казаков.
За обещание немедленно прекратить войну солдаты при выборе комитетов отдавали предпочтение большевикам. Бойцы стремились домой. Дезертиры грабили склады, захватывали железнодорожные эшелоны и ехали в глубинку, землю делить.
Большевики, захватив власть 7 ноября 1917 г., прекратили войну, передали земли крестьянам, а Женский международный коммунистический день 8 Марта стал праздником государства.
Атаман Каледин, в ответ на телеграмму из Петрограда с требованием признать власть Совнаркома (СНК), 8 ноября заявил о верности Временному правительству и разогнал советы в области Войска Донского. Сюда устремились политики из Петербурга, включая Родзянко, Милюкова и Гучкова. Затем подоспели генералы Корнилов, Алексеев, Деникин, Лукомский, бежавшие из тюрьмы в Могилеве, где они сидели за попытку государственного переворота.
Керенский, пытаясь противостоять перевороту, двинул 3-й конный корпус Краснова. Вечером 9 ноября в Гатчину пришли три эшелона казаков (480 шашек, 16 пушек, 8 пулеметов), утром следующего дня они, заняв Царское Село, вышли на ближние подступы к столице. Затем силы возросли (630 шашек, 18 пушек, броневик и бронепоезд). Но казаки не могли противостоять огромному Петрограду с гарнизоном в 300 000 солдат революции. В перестрелке кончались патроны. Красные потеряли 400 человек, казаки – 3 убитых, 28 раненых. Гарнизон Царского Села мог ударить с тыла. Краснов сдался. После этого Советы разоружили все казачьи части, которые возвращались на свои земли имея лишь одну винтовку на эшелон.
Судьба Петрограда, а затем и всей страны решилась бесповоротно. Власть взял политический режим с мессианскими идеями тысячелетнего царства, но атеистический по своему характеру, настроенный на ликвидацию всех форм веры в Бога.
Глава 2
ПОЛИТИКИ
Когда миновал самый трудный период войны, и огромные жертвы сулили плоды скорой победы, пришло к власти предсказанное в преданиях безмолвное, безликое и «безыменное чудище». Русь, упав на полпути, изменила свой облик, встал питавшийся террором монстр без отечества, религии и Бога. Как совсем недавно пели дети: «Наша родина – Революция, ей единственной мы верны».
Погибли империя Санкт-Петербурга и либерализм, о котором мечтали депутаты Думы и Учредительного собрания. Вместе с царем и его министрами канули во тьму кромешную реформаторы, эсеры, либералы, меньшевики и прочие – всех их уничтожили ленинцы, с их четкой программой политики. Мужики не устояли перед лозунгами: «мир народам», «земля крестьянам» и «власть Советам». Хотя это вслух не говорили, но законы о гражданском браке и детях можно, условно, сформулировать как «алименты женщинам».
Красные не сразу отказались от идеи Учредительного собрания, 8 ноября 1917 г. II Всероссийский съезд Советов создал для управления страной Совет Народных Комиссаров (СНК) как «Временное рабочее и крестьянское правительство». Гимном стал «Интернационал»[5]. Но на первом же заседании Учредительного собрания 18 января 1918 г. большинство делегатов отвергли декреты Советов. Ночью 20 января матрос А. Г. Железняков (1895–1919) по приказу Ленина распустил «Учредилку». Часть депутатов собрались в Самаре в июне 1918 г. как Комитет членов Учредительного собрания (Комуч) и боролись с Советами.
Вначале ВЦИК комплектовали и представители других партий. Анархисты по своим убеждениям в правительство не вошли, а эсеры получили ряд важных постов, даже наркома юстиции. Но, несмотря на многочисленность эсеров, власть захватили ленинцы. Так что ЦИК всецело и неуклонно проводил в жизнь только программы большевиков. Их настойчивость, организаторские способности и колоссальная работоспособность, несмотря на первоначальную анархию в стране, сделали власть тоталитарной. О контрреволюции внутри России не могло быть и речи. В то время мало кто знал о так почитаемом сейчас батюшке Сталине. Но значение, которое имел Ленин, ставило его в положение диктатора. Об Ильиче, как о пророке, ходили легенды. Его портреты, рядом с Карлом Марксом, висели повсюду. К нему ехали ходоки. Крестьяне везли хлеб в подарок, печурку и дрова. И сейчас в Москве почитают мощи этой святыни.
Популярный и авторитетный тогда левый эсер Л. Д. Троцкий (председатель Реввоенсовета, нарком по военным и морским делам, главнокомандующий Красной армией) был лишь одним из смертных. Среди красных, захвативших власть в Петрограде, выделялись евреи, давшие необычную энергию русской революции. Эти люди, отвергнув религию отцов, обычаи, традиции и культуру своего народа, борясь с традиционным еврейством, постоянно заявляли, что принадлежность к нему не имеет для них никакого значения. «Я не еврей, я интернационалист, – повторял Троцкий. – Евреи меня интересуют не больше, чем болгары… Владея всеми европейскими языками, я мог бы возглавить революцию в любой стране Европы. Чистая случайность, что это произошло в России…» Как и многие, Троцкий считал ассимиляцию евреев исторически неизбежной: чем скорее они растворятся в окружающих народах, тем лучше будет для них и для всего человечества. Более того, Троцкий предлагал евреям стать авангардом в этом деле, чтобы на их примере и прочие народы потеряли свои национальные признаки и стали единым народом мира. Блистательный оратор, воодушевлявший массы, Троцкий говорил, что вопрос национальный вызывает у него «брезгливость и даже нравственную тошноту». Со всей страстью неофита Лев Давидович одинаково презирал национализм русских и евреев.
Бесчисленные Советы и Комитеты действовали вначале в собственных интересах. Затем, введя в их состав 5–10 % сотрудников внутреннего сыска, красные привели их к полному повиновению. Используя агитацию и деньги, они постепенно всюду установили доминирование компартии, а затем и её диктатуру.
Умело и искусно, во всех организациях, учреждениях и предприятиях, власть захватили комиссары, которые уже не избирались, а назначались. Это расходилось с декларированными тогда в России принципами демократии.
Каждый праздничный день в Петрограде шли многочисленные митинги, присутствие на которых солдат и матросов было строго обязательно. Это мощное психологическое воздействие формировало политический настрой простых людей, направляя их в железное русло.
Параллельно с Комиссариатами, действовавшими открыто, вели тайный сыск Чрезвычайные комиссии по борьбе с контрреволюцией и спекуляцией (ЧК). Расстреливая без суда и следствия, хватая всех и вся по малейшему подозрению, они так запугали население, что жизнь общества замерла, «контрреволюцию» подавили, и казалось, что арестовывать стало некого.
Но чекисты усилились настолько, что стали угрожать власти народных комиссаров. В декабре 1918 г. пошли слухи, что «чрезвычайки» себя изжили, пора их упразднить, а часть функций передать ревтрибуналам. Затем власть комиссаров также урезали и свели к контролю политической благонадежности при администрации.
Так понемногу создавалась явная диктатура уже не партии, а её вождей, которые, играя на темных инстинктах масс и членов якобы всесильных Советов, неуклонно шли к своей цели, в сущности всегда являясь тайными диктаторами.
В перевороте 1917 г. ленинцы использовали матросов и рабочих. Для привлечения низших социальных слоев провозгласили лозунги: «Вся власть Советам», «Грабь награбленное», «Все для рабочих» и так далее. Наемная Красная армия заменила дезорганизованные и политически разнородные части старой армии.
«Чрезвычайки», под видом борьбы с контрреволюцией, убрали всех нежелательных для ленинцев элементов. Провокации и тайный сыск, на которые не жалели денег, привели к сплошному террору.
С рабочими и матросами, после того как они сыграли свою роль, уже не считались и так называемую свободу понемногу обратили в суровый режим. Лозунг «Власть на местах», первоначально создав анархию в стране, сыграл роль приманки для честолюбивых членов всюду возникавших Советов, увеличивавших их желание работать на пользу большевизма. Хотя провинция иногда отказывалась подчиняться Москве, но понемногу уничтожили это многовластие.
Когда комиссары Новгорода стали действовать самостийно, из Москвы туда приехал отряд. Без единого выстрела были захвачены все учреждения и арестованы кого сочли нужным. Переворот, не замеченный местными, носил характер простой смены администрации.
Так создалась тотальная власть Л. Д. Троцкого, Г. Е. Зиновьева (глава Союза Коммун Северной области) и председателя ВЦИК Я. М. Свердлова. Ильич вел себя как-то неопределенно, вроде «почетного опекуна», в работу не вмешивался, речи говорил в особых случаях и больше занимался революцией в Европе. Титаническая фигура выдающегося менеджера И. В. Сталина тогда даже и не просматривалась.
Среди обывателей ходили слухи, что на VI Всероссийском съезде Советов 7 ноября 1918 г. Ленин якобы призывал соратников уйти из политики. На что Троцкий как бы предлагал арестовать Ильича и грозил хлопнуть дверью так, что «вся Европа содрогнется». После съезда ЧК подчинили ревтрибуналам, а на селе учредили комитеты бедноты (в городах – домовые комитеты), административный ресурс которых базировался на распределении жилой площади, продуктов питания и предметов первой необходимости. Живописный облик этих деятелей показан в романе М. Булгакова «Собачье сердце».
Власть держалась террором «чрезвычаек», пассивностью изголодавшегося, усталого населения и штыками Красной армии (ядро которой первоначально составляли наемные латыши и китайцы).
По деревням орудовали кучки ленинцев. Мужики их ненавидели, но подчинялись, наученные горьким опытом неудавшихся ранних попыток восстаний. Красноармейцы по году и более не показывались у себя дома, опасаясь мести родственников и знакомых.
Коммунисты однозначно видели в казаках «опору трона и реакции». Очень враждебно высказывался Троцкий: «Казачество всегда играло роль палача, усмирителя и прислужника императорского дома», «Казак – малоинтеллигентный человек, лгун, и доверять ему нельзя», «Приходится заметить сходство между психологией казачества и психологией некоторых представителей зоологического мира». Сталин считал казаков «исконным орудием русского империализма, которое издавна эксплуатирует „нерусские народы на окраинах”». Ленин называл казачество контрреволюционным: «…после 1905 г. оставшегося таким же монархическим, как прежде».
Погибли империя Санкт-Петербурга и либерализм, о котором мечтали депутаты Думы и Учредительного собрания. Вместе с царем и его министрами канули во тьму кромешную реформаторы, эсеры, либералы, меньшевики и прочие – всех их уничтожили ленинцы, с их четкой программой политики. Мужики не устояли перед лозунгами: «мир народам», «земля крестьянам» и «власть Советам». Хотя это вслух не говорили, но законы о гражданском браке и детях можно, условно, сформулировать как «алименты женщинам».
Красные не сразу отказались от идеи Учредительного собрания, 8 ноября 1917 г. II Всероссийский съезд Советов создал для управления страной Совет Народных Комиссаров (СНК) как «Временное рабочее и крестьянское правительство». Гимном стал «Интернационал»[5]. Но на первом же заседании Учредительного собрания 18 января 1918 г. большинство делегатов отвергли декреты Советов. Ночью 20 января матрос А. Г. Железняков (1895–1919) по приказу Ленина распустил «Учредилку». Часть депутатов собрались в Самаре в июне 1918 г. как Комитет членов Учредительного собрания (Комуч) и боролись с Советами.
Вначале ВЦИК комплектовали и представители других партий. Анархисты по своим убеждениям в правительство не вошли, а эсеры получили ряд важных постов, даже наркома юстиции. Но, несмотря на многочисленность эсеров, власть захватили ленинцы. Так что ЦИК всецело и неуклонно проводил в жизнь только программы большевиков. Их настойчивость, организаторские способности и колоссальная работоспособность, несмотря на первоначальную анархию в стране, сделали власть тоталитарной. О контрреволюции внутри России не могло быть и речи. В то время мало кто знал о так почитаемом сейчас батюшке Сталине. Но значение, которое имел Ленин, ставило его в положение диктатора. Об Ильиче, как о пророке, ходили легенды. Его портреты, рядом с Карлом Марксом, висели повсюду. К нему ехали ходоки. Крестьяне везли хлеб в подарок, печурку и дрова. И сейчас в Москве почитают мощи этой святыни.
Популярный и авторитетный тогда левый эсер Л. Д. Троцкий (председатель Реввоенсовета, нарком по военным и морским делам, главнокомандующий Красной армией) был лишь одним из смертных. Среди красных, захвативших власть в Петрограде, выделялись евреи, давшие необычную энергию русской революции. Эти люди, отвергнув религию отцов, обычаи, традиции и культуру своего народа, борясь с традиционным еврейством, постоянно заявляли, что принадлежность к нему не имеет для них никакого значения. «Я не еврей, я интернационалист, – повторял Троцкий. – Евреи меня интересуют не больше, чем болгары… Владея всеми европейскими языками, я мог бы возглавить революцию в любой стране Европы. Чистая случайность, что это произошло в России…» Как и многие, Троцкий считал ассимиляцию евреев исторически неизбежной: чем скорее они растворятся в окружающих народах, тем лучше будет для них и для всего человечества. Более того, Троцкий предлагал евреям стать авангардом в этом деле, чтобы на их примере и прочие народы потеряли свои национальные признаки и стали единым народом мира. Блистательный оратор, воодушевлявший массы, Троцкий говорил, что вопрос национальный вызывает у него «брезгливость и даже нравственную тошноту». Со всей страстью неофита Лев Давидович одинаково презирал национализм русских и евреев.
Бесчисленные Советы и Комитеты действовали вначале в собственных интересах. Затем, введя в их состав 5–10 % сотрудников внутреннего сыска, красные привели их к полному повиновению. Используя агитацию и деньги, они постепенно всюду установили доминирование компартии, а затем и её диктатуру.
Умело и искусно, во всех организациях, учреждениях и предприятиях, власть захватили комиссары, которые уже не избирались, а назначались. Это расходилось с декларированными тогда в России принципами демократии.
Каждый праздничный день в Петрограде шли многочисленные митинги, присутствие на которых солдат и матросов было строго обязательно. Это мощное психологическое воздействие формировало политический настрой простых людей, направляя их в железное русло.
Параллельно с Комиссариатами, действовавшими открыто, вели тайный сыск Чрезвычайные комиссии по борьбе с контрреволюцией и спекуляцией (ЧК). Расстреливая без суда и следствия, хватая всех и вся по малейшему подозрению, они так запугали население, что жизнь общества замерла, «контрреволюцию» подавили, и казалось, что арестовывать стало некого.
Но чекисты усилились настолько, что стали угрожать власти народных комиссаров. В декабре 1918 г. пошли слухи, что «чрезвычайки» себя изжили, пора их упразднить, а часть функций передать ревтрибуналам. Затем власть комиссаров также урезали и свели к контролю политической благонадежности при администрации.
Так понемногу создавалась явная диктатура уже не партии, а её вождей, которые, играя на темных инстинктах масс и членов якобы всесильных Советов, неуклонно шли к своей цели, в сущности всегда являясь тайными диктаторами.
В перевороте 1917 г. ленинцы использовали матросов и рабочих. Для привлечения низших социальных слоев провозгласили лозунги: «Вся власть Советам», «Грабь награбленное», «Все для рабочих» и так далее. Наемная Красная армия заменила дезорганизованные и политически разнородные части старой армии.
«Чрезвычайки», под видом борьбы с контрреволюцией, убрали всех нежелательных для ленинцев элементов. Провокации и тайный сыск, на которые не жалели денег, привели к сплошному террору.
С рабочими и матросами, после того как они сыграли свою роль, уже не считались и так называемую свободу понемногу обратили в суровый режим. Лозунг «Власть на местах», первоначально создав анархию в стране, сыграл роль приманки для честолюбивых членов всюду возникавших Советов, увеличивавших их желание работать на пользу большевизма. Хотя провинция иногда отказывалась подчиняться Москве, но понемногу уничтожили это многовластие.
Когда комиссары Новгорода стали действовать самостийно, из Москвы туда приехал отряд. Без единого выстрела были захвачены все учреждения и арестованы кого сочли нужным. Переворот, не замеченный местными, носил характер простой смены администрации.
Так создалась тотальная власть Л. Д. Троцкого, Г. Е. Зиновьева (глава Союза Коммун Северной области) и председателя ВЦИК Я. М. Свердлова. Ильич вел себя как-то неопределенно, вроде «почетного опекуна», в работу не вмешивался, речи говорил в особых случаях и больше занимался революцией в Европе. Титаническая фигура выдающегося менеджера И. В. Сталина тогда даже и не просматривалась.
Среди обывателей ходили слухи, что на VI Всероссийском съезде Советов 7 ноября 1918 г. Ленин якобы призывал соратников уйти из политики. На что Троцкий как бы предлагал арестовать Ильича и грозил хлопнуть дверью так, что «вся Европа содрогнется». После съезда ЧК подчинили ревтрибуналам, а на селе учредили комитеты бедноты (в городах – домовые комитеты), административный ресурс которых базировался на распределении жилой площади, продуктов питания и предметов первой необходимости. Живописный облик этих деятелей показан в романе М. Булгакова «Собачье сердце».
Власть держалась террором «чрезвычаек», пассивностью изголодавшегося, усталого населения и штыками Красной армии (ядро которой первоначально составляли наемные латыши и китайцы).
По деревням орудовали кучки ленинцев. Мужики их ненавидели, но подчинялись, наученные горьким опытом неудавшихся ранних попыток восстаний. Красноармейцы по году и более не показывались у себя дома, опасаясь мести родственников и знакомых.
Коммунисты однозначно видели в казаках «опору трона и реакции». Очень враждебно высказывался Троцкий: «Казачество всегда играло роль палача, усмирителя и прислужника императорского дома», «Казак – малоинтеллигентный человек, лгун, и доверять ему нельзя», «Приходится заметить сходство между психологией казачества и психологией некоторых представителей зоологического мира». Сталин считал казаков «исконным орудием русского империализма, которое издавна эксплуатирует „нерусские народы на окраинах”». Ленин называл казачество контрреволюционным: «…после 1905 г. оставшегося таким же монархическим, как прежде».