Иванов Альберт. Всемирные следопыты Хома и Суслик

   Большую поляну заполнили жители рощи, поля и луга. Пришли все кому не лень. Кабану, например, было лень, и он не пришел.
   - Глупое дело - по судам шляться, - прохрюкал он болтливой сороке. Она приглашала всех на редкое зрелище.
   Последний суд был месяц назад. Вернее, мог быть. Над коварным Шмелем. На него случайно Медведь сел. Шмель успел-таки ужалить напоследок. И погиб. Поэтому дело замяли. Поскольку тяжелый Медведь его задавил.
   Итак, назначили суд над Хомой.
   На суд его не привели. Он храбро явился сам. И взобрался на пенек, чтобы все видели.
   Медведь же восседал на поваленном дереве. И важничал. Большую голову то одной, то другой лапой подпирал.
   - Пощады не будет, - бормотал Медведь, скорый на расправу. - Я сердитый, но справедливый.
   Сначала дали слово Лисе.
   Она бегло перечислила все обвинения. Бегло -потому что бегала вокруг подсудимого, пока зло обвиняла.
   И закончила так:
   - А еще - непочтителен со старшими!
   - Отметаю, - тут же прогудел сердитый, но справедливый Медведь. - Со мною он почтителен.
   - Почти почтителен, - лукаво ввернула Лиса.
   - Почти почтите... - не сумел повторить Медведь. - Ты нам голову скороговорками не забивай! - возмутился он. - Ты не дома!
   Затем разрешили выступить Хоме.
   - Я спорить не буду, а то надолго затянется. Лишь об одном прошу. Можно я судей сам выберу? - спокойно сказал он. А глазки хитрые-хитрые.
   - Тебе меня мало? - пробурчал Медведь. - Ну хорошо, согласен.
   Такое, в общем, бывало.
   - Но только дружков не выбирай, - подчеркнул Медведь, сурово посмотрев на всех. - Знаю я их!
   - Вы всех знаете, - услужливо поддакнул Волк. Он сидел справа от него. На подхвате.
   - Пусть решат мою судьбу, - звонко начал Хома, - пусть решат... муравьи.
   А вот такого еще не бывало. Никогда. Все засуетились, зашумели. Кто-то выкрикнул:
   - Слишком маленькие!
   - Цыц! - пробасил Медведь. - Муравьи - маленькие, зато кусачие. Мало не покажется! -мрачно взглянул он на Хому. - Выбрал, потом не жалуйся.
   Приказал он как Главный судья муравьев позвать. Пятерых, по числу обвинений.
   Объяснил им, что к чему.
   - Действуйте!
   Они, конечно, подчинились. И давай стараться. Ползали по Хоме. Заглядывали ему в глаза. Тихонько совещались между собой.
   - Строго судите! Пожалеете подсудимого, себя пожалеете, - пригрозил Медведь, - я тогда весь ваш муравейник растопчу!
   Наконец муравьи объявили решение. Приговорить Хому к штрафу: один лесной орех - Лисе, одну каплю меда - Медведю! Лисе - за убытки, Медведю за беспокойство.
   - Чего-чего?! - взвизгнула Лиса.
   - Каплю меду?! - оторопел Медведь. На что маленькие муравьи смущенно ответили:
   - Сами понимаем, штраф ого какой! Огромный! Но мы ведь строго его судили.
   - Все! - рявкнул в сердцах Главный судья. Тем и закончился суд.
   Хома сразу сорвал с ветки орешек. И с поклоном вручил остолбенелой Лисе. А Медведю меду пообещал. Целую каплю.
   - Знал, кого в судьи выбрать! - восхищался Суслик по пути домой с осужденным.
   - Для муравьев все, что ни возьми, огромно! -ликовал Заяц-толстун.
   А старина Ёж солидно заметил:
   - Справедливое решение. Ни за что судили, ничего и не получили.
   Как Хома своей голове доверял
   - Я однажды ушам своим не поверил, - рассказывал Суслик Хоме. - Иду в рощу, слышу - позади паровоз шумит. Чук-чук-чук-чук!.. Хотел я удрать, но не стал. Не поверил. И правда, мимо меня всего лишь мальчишка пронесся. Он паровозу подражал: локтями дергал и громко чучукал!
   - Зря не поверил, - ответил Хома. - Все равно задавить мог.
   - Но не задавил же!.. Слышь, а можно и глазам своим не поверить?
   - Можно, - солидно кивнул Хома. - В темноте. Кромешной.
   - Еще неизвестно, - уклончиво заметил Хома. Но вскоре довелось им это узнать. Убедиться воочию. Светлым солнечным днем. Светлее не бывает! Пришли Хома и Суслик в рощу. За орехами. И видят... Глазам не верят. Сидит под дубом Медведь. И кочан капусты ест. Суслик ахнул.
   - Неужели медведи капусту едят? Не верю!
   - Тут что-то не так, - произнес Хома.
   - Как - не так? - разволновался лучший друг. - Слепой, да? Сам не видишь? Хорошо, что Зайца с нами нет. Он бы умер от огорчения. Еще один охотник до капусты - и какой!
   - Не тарахти, - прервал его Хома. И подошел к Медведю:
   - Приятного аппетита!
   - Скажешь тоже! - пробурчал Медведь. - Только сверху - приятно. Принюхался Хома:
   - Медом пахнет.
   - Слабо пахнет, - поморщился Медведь. - Меду мало, капусты много. Медом не наешься, а капусту не люблю. А есть-то охота. Пришлось ее медом обмазать.
   - И пошла?
   - Идет помаленьку, - вздохнул Медведь. Уловил Хома пальцем упавшую с кочана капельку меду. И мазнул ее обратно на капусту.
   - Спасибо, - буркнул Медведь.
   - Должок за недавний суд возвращаю, - ухмыльнулся Хома.
   - Ну-у, - разочарованно протянул Суслик. - А светлым днем? Солнечным? Наверняка нет!
   А Суслик лишь головой покачал:
   - Вот и верь глазам своим!
   - А что я тебе говорил? - хмыкнул Хома.
   - Ты сказал: "Еще неизвестно". И все. Значит, не знал.
   - Зато ты сейчас знаешь.
   - А вы не поверили, что я капусту наворачиваю? - расхохотался Медведь. - Ну, уморы!
   - Я теперь не поверю, даже если увижу Лису с морковкой, - проворчал Суслик.
   - А я поверю, - подмигнул Хома. - Подумаю и решу: неспроста она с морковкой выставляется. Видать, Зайца подманивает. Думать надо!
   И Хома звонко-презвонко постучал кулачком по лбу Суслика. Не один бедняга Суслик, но и Медведь удивился странному звону.
   - Слышал? - осторожно потрогал свой лоб Суслик. - Выходит, у меня голова пустая? - расстроился он.
   - Силен звон! - пробасил Медведь.
   - И ушам не верьте, - Хома разжал кулачок. В нем оказались спелые, твердые орешки. Они-то и звенели.
   - Во! - поразился лучший друг.
   - Сам же вчера говорил, что ушам верить нельзя, - напомнил, смеясь, Хома.
   - А чему же верить? - упал духом Суслик. - Вместо паровоза мальчишка бегает, вместо меда Медведь капусту ест, вместо головы орешки звенят. Сплошная путаница!
   - Нюху тоже нельзя доверять, - прогудел Медведь. - Я знавал хорька, который в жилетке из куриных перьев на охоту в курятник ходил. Там его по запаху за своего принимали!
   - Ничему верить нельзя, - вконец ошалел Суслик. - Ни тонкому слуху, ни зоркому зрению, ни сильному нюху...
   - Верить можно только своей умной голове, - мудро сказал Хома.
   - И моей, - скромно добавил Медведь.
   - А моей? - жалобно прошептал Суслик.
   Они промолчали.
   А ведь и правда: голова - всему Голова. И зрению, и слуху, и нюху.
   Все на ней держится. Не только глаза, уши и нос.
   Как Хома главное слово подсказал
   Прибежал Хома к ручью. Окунулся пару раз. В их местах это называется "искупнуться". Искупаться - другое дело. Может, и долгое. А "искупнуться" раз, два, и готово!
   Тут и дождик заморосил. Он был такой мелкий, что казалось: над самым ручьем прыскают, мельтешат бесчисленные комарики.
   Вдруг на том берегу Хорек появился. Любитель кур. Давненько его не было видно. Даже слух прошел, что его как-то в курятнике заловили. В капкан, мол, попал. Да, видать, капкан на него еще не изготовили.
   - Ты домой? - спросил Хорек Хому.
   - А куда же? - ответил Хома. Они, конечно, ни друзьями, ни приятелями не были. И потому не здоровались.
   - Ты уходишь, а Хорек остается, - капризно сказал Хорек. Он всегда говорил о себе как о постороннем.
   - Дождь сейчас всерьез зарядит! - передернул плечами Хома.
   - Вот-вот, ты домой, а Хорек будет здесь мокнуть.
   - У тебя же шубка - водонепроницаемая, - с усмешкой заметил Хома.
   - Ты-то уходишь, а Хорек должен свою шубку под дождем портить, - снова заныл Хорек. - Единственную.
   - Чего ты хочешь? Не пойму.
   - Поговорить охота. Давно не виделись. Хорек давно ни с кем не виделся, - вздохнул Хорек.
   - А получше погоду не мог выбрать?
   - Погоду не выбирают. Погода сама нас выбирает, - умно определил Хорек.
   - Ладно, говори. Да побыстрей. - и Хома голову от дождя лопушком прикрыл.
   - А о чем? - спросил Хорек.
   - Ты же поговорить хотел, а не я.
   - Вот так сразу Хорек не может, - обиделся Хорек. - Ты меня расспроси: где был, что видел, что со мною случилось.
   - Где был? Что видел? Что случилось? - нетерпеливо спросил Хома.
   - Слишком много вопросов, - покачал головою Хорек. - С ходу на них Хорек не ответит.
   - Да брось ты! - рассердился Хома. - Коротко можно ответить. Ты одно, самое главное, слово скажи.
   - Какое? - заинтересовался Хорек. - Хорек такое слово не знает.
   - Нет, знаешь.
   - Не знает Хорек! - горячо убеждал Хорек.
   - Знает!
   - Ну какое? Ну какое главное слово? Ну скажи, пожалуйста, Хорьку! взмолился любопытный Хорек.
   Он был страсть какой любопытный. И говорили, что даже в курятники он лазит только затем, чтобы убедиться, есть ли там куры.
   - Сказать? - набивал себе цену Хома.
   - Скажи! Скажи Хорьку!
   - Про все: где был, что видел, что случилось, -можно ответить просто. Легко!
   - Как? Как?
   - Живой! - сказал Хома. Легко и просто.
   - Ве-е-рно... - изумился Хорек. - Именно это я и хотел тебе сказать. Живой! - воскликнул он.
   И пошел себе прочь, своей дорогой, восхищенно покачивая головой.
   - До чего же точно, - бормотал он. - Изумительно.
   И уже уходя, Хома услышал, как Хорька Выдра окликнула:
   - Привет! Как дела, пропащий?
   - Живой! - гордо ответил Хорек. Не удержался и добавил: - Хорек живой.
   И впрямь до чего же точное слово! Главное!
   Как Хома и его друзья Орлика вспоминали
   Вот ведь какая история. Появился в их роще один голубь-голубок. Почти весь белый, с сереньким отливом.
   Звали его - Орлик. Когда-то всех диких голубей орликами называли. Об этом старина Ёж от древнего Ворона слышал.
   Орлик был особенным голубем. Соберет, созовет малых зверьков на поляне. И говорит им кротко: чтобы не обижали друг друга, в беде помогали и обиды прощали. Уж больно зла много!
   - А как со злом бороться? - спрашивали у него.
   - Чем больше будет доброго, тем меньше будет злого, - чистым голосом отвечал Орлик. - И тогда для недоброго и места не останется. Злое -- не
   главное. Поглядите на орешник. И тень в жару дает, и плоды-орехи. Все вокруг милое: и солнце, и роща, и ручей... И вы станьте добрыми, добрые звери. Учитесь у детей, зверюшек ваших. Всякое дыхание да славит Благое!..
   По-разному все к Орлику отнеслись. Белки и мышки - сочувственно. Волк и Лиса - насмешливо. А Коршун - раздраженно.
   Хома и его друзья тоже по-своему приняли Орлика. Им нравилось то, что он говорил. Они и сами вроде бы так жили. Старались не обижать друг дружку, помогать и прощать.
   Но они считали, что это пока лишь с друзьями возможно. А со всеми как?..
   Любопытно себя Медведь повел. По-медвежьи. Как самый главный.
   Прослышал он о задушевных беседах Орлика. И к себе его вызвал.
   - Будешь загодя к моей берлоге прилетать и докладывать, о чем со зверями говорить собираешься. Слово в слово!
   Он, верно, боялся, что Орлик обидно его затронет. Властителя.
   А впрочем, какая там власть? Всякий жил как хотел. Вернее, как мог. Но все-таки!..
   Вскоре Медведь устал каждое утро выслушивать Орлика. Почувствовал вдруг, что сам от этого как-то меняется. Добрее становится, мягче. А потому, какая-никакая, а власть слабеет. Нельзя без строгости со здешним зверьем. Да и с любым нездешним.
   - Ну тебя! - наконец сказал он кроткому Орлику. - Больше ко мне не прилетай, - и чуть не всплакнул. - А то я управлять не смогу. Жалко теперь мне всех. А затем сурово добавил:
   - Можешь говорить что хочешь. Разрешаю. Но если что скажешь не так, связать тебя прикажу. И на земле, и в воздухе, - выразительно взглянул он на Лису под сосной и на Коршуна на сосне.
   - Ничего злого я никогда не скажу, - своим чистым голосом ответил Орлик. - А что до меня... Меня ты можешь связать, а доброе слово ни за что не свяжешь.
   И полетел себе дальше, в другие края, неся с небес доброе слово с добром.
   Не раз потом вспоминали Орлика Хома с друзьями.
   - Долго ему придется летать, - сокрушался однажды Суслик, - и убеждать нас, бесчувственных.
   - Тебя! - не удержался Хома.
   - Все хорошее, доброе долго делается, - сказал им старина Ёж, - только злое - быстро.
   - Доброе долго делается, - задумчиво согласился Хома, - зато надолго остается.
   - Навечно, - застенчиво улыбнулся Заяц-толстун. - Сами подумайте: сделал что-то плохо, взял и переделал. А когда оно хорошо, оно и вечно. Доброе переделывать не надо.
   - Как орешник, - прислушалась к их разговору Белка с дерева. - Всем свои орешки дает. Его никак не приукрасишь!
   И ускакала, раскачивая ветки.
   - Как орешник... - проворчал Суслик. - Как я! - И посмотрел на Хому. С тобой.
   Добрый он, Суслик. Не забыл и про Хому.
   - Ну, что такое - злое? - внезапно сказал рассудительный Ёж. - Проверь наоборот и будет - незлое. Еще не значит, что доброе. Выходит, никакое. Ненастоящее.
   - И чего?.. - навострил уши Заяц.
   - Теперь проверь доброе. Получишь - недоброе. Значит, злое! Доброе самое главное. Основное. Настоящее!
   - А помнишь, Хома, как ты Коршуна из капкана спас? - встрепенулся Суслик. - Хоть он и злой, зато жив остался, по-доброму!
   Так они говорили. И Орлик был незримо с ними.
   Непросто понять... Все на Земле временно. Было и прошло. Есть и проходит. Будет и пройдет.
   А все доброе останется. Доброе сильнее всего.
   Как Хома и Суслик по следу шли
   - Заяц пропал! - внезапно сообщил Хоме Суслик. Поздно вечером.
   Не впервые пропадал Заяц. Всяко было. То Волку, то Лисе удавалось схватить толстуна. Везло ему, что они каждый раз сытые были. Про запас в кладовой у себя держали.
   Находили его друзья, спасали. Да и сам он, бывало, удирал оттуда. А вот опять пропал!
   Утром куда-то ушел. А уже темно и дома, в бывшей барсучьей норе, пусто. Хоть тыквой, а не шаром покати!
   А ведь Заяц-толстун почти всегда засветло возвращался. Косой он все-таки. Темноты не любил. Впотьмах налететь можно - на низкое деревце или на высокий пень.
   Нет и нет Зайца! Значит, новая беда случилась.
   Надо искать. Хорошо, что луна светит.
   - Найдем, - уверял Хому Суслик, когда они на поиски вышли. - Мы с тобой - всемирные следопыты.
   Эк его разобрало!
   - Всемирные? - приглядывался Хома к росистой тропе.
   - А то какие! Все вокруг знаем: и луг, и рощу, и поле. Мало тебе?
   - Меньше болтай, следы ищи.
   - Нашел! - неожиданно замер лучший друг. -Смотри, Зайца след.
   - Недавний, - задумчиво определил Хома.
   - Почему думаешь?..
   - Роса стерта. Глянь, а за ним - лисьи следы! - ахнул Хома.
   - Тоже недавние.
   - Так, так, так... Заяц бежит себе спокойно, а Лиса за ним крадется, прошелся на четвереньках по тропе Хома.
   - Как узнал, что он бежал спокойно? - придирчиво спросил Суслик.
   - Ровные, одинаковые прыжки.
   - А если б он ее заметил?
   - Прыжки были бы другие. Большие. И вдобавок - из стороны в сторону, разъяснил следопыт Хома.
   - Теперь и сам вижу, - пропыхтел следопыт Суслик.
   - Гляди-ка! - снова склонился Хома. - А за Лисой старина Ёж появился.
   - Его следы, - приник к земле Суслик. - Так и семенит!
   - Что же выходит? - устремился дальше Хома. - Заяц бежит сам по себе, Лиса - за ним, а Ёж - за ней. Думаешь, случайно?
   - Не случайно. Ох, нет!
   - Ох, да! - передразнил Хома друга. - Старина Ёж ничего случайно не делает. Он случайно только в гости заходит.
   - На обед, - хихикнул Суслик.
   - Тихо ты! Спугнешь!
   - Кого - Лису?
   - Ежа, - загадочно ответил Хома.
   И они вновь двинулись по тропе. По следам: быстрым - у Ежа, вкрадчивым - у Лисы, беззаботным - у Зайца.
   - К орешнику идем, - приподнял голову Суслик.
   - Теперь я понял, - вздохнул Хома. - Заяц недавно вернулся, к нам заглянул, а нас нет. Мы вечером в орешник ходили? Вот и отправился он нас искать. Тоже по нашим следам. Прежним.
   - А где же они - наши?..
   - Затоптали, - коротко ответил Хома.
   - И ты их под другими не заметил? - сердито сказал Суслик.
   - Я за нашими следами никогда не слежу, - отмахнулся Хома, убыстряя шаг.
   - А чего ж мы Зайца на обратном пути не встретили?
   - Забыл? Мы другим путем домой пошли.
   - Точно. А почему Заяц так расхрабрился? Он же темноты боится.
   - Он вечером за нами отправился, а не ночью. И, видать, заплутал. И еще, мы тогда не торопясь шли, и ему спокойно было от наших спокойных следов. Тсс, - снова предупредил Хома. -- Орешник. Всемирные следопыты закружили по опушке. Судя по всему, Заяц погоню заметил. И заметался от Лисы. Туда-сюда, туда-сюда!..
   Следы Ежа неотрывно тянулись за ними: за Лисой и Зайцем.
   Но за орешником Зайцев путь оборвался. Вдруг. Бесследно. У Лисы и Ежа есть отметинки, а у него совсем исчезли. Значит, плохо дело.
   - Сцапала Лиса, - выдохнул Суслик. - Я не ошибся?
   - Лучше б ты ошибся! - в сердцах заявил Хома.
   - Впервые от тебя это слышу, - уныло произнес лучший друг. - Может, прямо здесь его и съела?
   - Косточек нет, - огляделся Хома.
   - А если целиком проглотила?!
   - Подавилась бы. Заяц у нас толстый, - повеселел Хома. - А раз не съела, то не все потеряно.
   - Не все, - тоже приободрился Суслик. -- Уж Лиса-то его не потеряет. Лишь бы уцелел!
   И они опять пошли. Теперь -- за Ежом и Лисой.
   Лисьи следы стали заметней. Как бы поглубже. Понятно, добычу несет. Упитанную. Недаром Заяц-толстун вскормлен на больших морковках и капустных кочанах.
   - Глянь! Еж от Лисы оторвался. И свернул в сторону.
   - Куда это он?.. -- встревожился Суслик.
   - В обход, - почему-то довольно ответил Хома.
   - А может испугался?
   - Скоро узнаем, кто испугался! Что-то будет...
   И они по лисьему следу направились. На пути им попалась канава.
   - Гляди, - прошептал Хома. - Лиса не перепрыгнула, а пошла через нее. Тяжеленько с нашим Зайцем прыгать!
   Миновали они канаву. И углубились в чащу.
   - Что-то будет... - повторил Хома. И верно. Вдруг неподалеку раздался лисий визг, а затем - ее злое собачье тявканье.
   - Караул! Ограбили! Среди бела дня... Тьфу, среди темной ночи! заголосила она.
   - Пошли обратно, - спокойно сказал Хома лучшему другу. - Заяц уже домой спешит. Раньше всех будет.
   - Откуда знаешь? - изумился Суслик.
   - Чего тут знать! Сначала Заяц дома окажется, а Ёж позже нас придет.
   - Позже?
   - А у него ноги короткие. Зато иголки длинные, - странно заметил Хома.
   Когда заявились они в бывшую барсучью нору, Заяц уже за столом сидел. И уплетал капустные кочерыжки. С хрустом!
   - Это у него нервное, - определил Хома, подсаживаясь рядом.
   - И у меня - нервное, - сел с ними Суслик. И безошибочно ухватил самую крупную кочерыжку.
   Затем старина Ёж притопал. И тоже удобно устроился за столом. Будто только что вышел.
   Так они молча целую гору вкуснятины уплели.
   - Сам капусту крошил? - огляделся Ёж. - И где она?
   - В кадке, в кладовочке, - отвалился от стола Заяц-толстун. - Ой, спасибо тебе, Ёжик, спасибо! - опомнился он. - Если б ты не подкатился к Лисе под ноги...
   - Ладно-ладно, - фыркнул Ёж. - Привычное дело.
   - Твой коронный номер? - восхитился Хома. -Подкат слева и подкол справа! В прошлый раз и меня выручил.
   Ёж полыценно улыбнулся.
   - А мы за вами шли, - затараторил Суслик. -Если бы не он, мы бы и сами... Все засмеялись.
   - А что! - напыжился Суслик. - Ёж у меня Зайца перехватил.
   Все снова засмеялись.
   - А вы пойдите и посмотрите, - расшумелся Суслик. - Там все нашими носами перепахано. По следам ползали! Сами увидите!
   - Сегодня я не пойду, - наотрез отказался Заяц. - Устал.
   И на радостях откупорил заветную бутыль - с морковным соком.
   - Да здравствует дружба!
   - И острый глаз друзей! - добавил старина Ёж.
   2001