Иванов Альберт. Всемирные следопыты Хома и Суслик

Иванов Альберт
Всемирные следопыты Хома и Суслик

   Альберт Иванов
   Всемирные следопыты Хома и Суслик
   Как Суслик в зубы к Лисе не попал
   Сколько в жизни интересного, любопытного и загадочного! Никогда не соскучишься. Особенно с лучшим другом Сусликом. Он как-то спросил у Хомы:
   - Почему солнце днем светит, а луна - ночью?
   - Сам сообрази, - ответил Хома. - Что было бы, если бы солнце засветило ночью?!
   - Кошмар! - согласился лучший друг. - Из норы не выйди. Вмиг сцапают!
   - Ночью даже луна-то бывает лишней, - заметил Хома. Со знанием дела.
   - Верно. Я вкусное и во тьме найду.
   Они сидели в норе. И потягивали березовый сок из чашек через соломинки. Так удобней. Для хозяина - Суслика. Сразу много не выпьешь.
   - А ты видел вчера, какой гриб старина Ёж на спине домой отвез? сказал
   Суслик. - Большущий белый! Говорит, далеко его
   учуял. Везет же, у кого острый нюх!
   - Нет, не так. У кого нюх острый, тот и везет! -рассмеялся Хома. - А слышал, позавчера у Лисы день рождения был?
   - Откуда знаешь?
   - Сама громко хвасталась. Издали. И спрашивает: "Ну как я выгляжу?" Я и брякнул: "На все сто!"
   - Зачем ты ее такой старухой обозвал? Теперь она еще больше взъестся!
   - Я ее хвалил, а не обзывал, - огорчился Хома. - А поди докажи!
   - Ну, сейчас она на тебя зубы точит, - утешил его лучший друг. Старые.
   - А! Пусть. Она всю жизнь точит. Может, все сточит. А кстати, ты по утрам зубы чистишь? -внезапно спросил Хома.
   - Зачем? - изумился Суслик.
   - Для здоровья.
   - Для здоровья - я ем, - с достоинством ответил Суслик. - А зубы сами собой от еды чистятся. Вкусной еды, - уточнил он.
   - От еды они тупятся. От любой еды.
   - Думаешь? - забеспокоился Суслик.
   - И думать нечего. У стариков они вообще стираются. Посмотри у старины Ежа. А все почему? Чистил плохо.
   - А ты сам-то чистишь?
   - Еще как! Толченым мелом. Раз в неделю.
   И Хома широко улыбнулся, показывая белые зубы.
   - Ночью заметно, - проворчал Суслик.
   - А я ночью не улыбаюсь. Ночью страшно. Рот на замке, понял?
   - Понял. А мел где берешь? - как бы ненароком справился лучший друг.
   - Да в овраге. Там здоровенный меловой камень из земли выходит.
   - Знаю, - оживился Суслик. - Спасибочки!
   И начал с того дня зубы чистить. Мелом. По десять раз в день, а то и чаще.
   Зубы у него скоро стали как зеркало. Очень они ему нравились. Даже в лужи смотрел. Любовался.
   И вот что случилось. Пошел он ночью один на Дальнее поле. За горохом.
   Привычное дело. Ночь как ночь. Луна.
   Пришел. Стал тихонько горох рвать. И вдруг -Лиса! Она всегда - вдруг!
   А Суслик ни с места. Запутался ногой в гороховых плетях. Стоит. Рот со страху раскрыл. А Лиса как взвизгнет, тоже от страха, и деру!
   Выпутался Суслик. Прибежал к Хоме, трясется.
   Рассказал, наконец, о своем похождении. И спрашивает:
   - Не пойму, почему она унеслась? Посмотрел на него Хома странно.
   - Давай выйдем, - позвал. Вышли они из норы.
   - Покажи, как ты стоял.
   Суслик застыл на месте и рот раскрыл. Хома даже отшатнулся.
   - Ну и зубки! - ахнул он.
   При неверном свете луны зубы у Суслика сверкали, точно у новой пилы. Такими страшными показались, что Хома на миг зажмурился.
   - Вот видишь, - сказал он, будто Суслик мог себя видеть, - чистые зубы не привлекают, а отпугивают врагов. По ночам!
   Жуткое дело. Если бы Суслик не чистил свои зубы, попал бы в зубы чужие. К Лисе.
   Поэтому всяким неряхам такое не по зубам. Им спасенье не светит.
   Особенно ночью.
   Как Суслик арбуз съел
   Охоч был Суслик спорить. По любому поводу. И без повода. Пристал он как-то к Хоме с мудрейшим вопросом:
   - Что было раньше, курица или яйцо?
   - Курица, - с ходу отгадал Хома. - Нет, яйцо, - потер ладошки Суслик. Курица ведь из яйца вылупилась!
   - Запомни раз и навсегда, - твердо сказал Хома. - Вначале была первая курица. Понял? Первая!
   - А разве первого яйца не могло быть? - растерялся Суслик.
   - Нет. Первого яйца и быть не могло без первой курицы. Вот и все.
   Заяц-толстун и старина Ёж тоже поддержали Хому. Ясное дело. Странный он, Суслик. В открытые ворота ломится.
   В конце концов и сам Суслик согласился. И корил себя:
   - Смотри-ка, а я и не догадывался. Так просто.
   Но так просто не всегда бывало. Не всегда удавалось его легко убедить.
   Нашли однажды Хома и Суслик на Дальнем поле арбуз. Случайно-случайный. Случайно нашли, случайный вырос. Здоровенный. Больше их обоих!
   - А ты знаешь, - торжественно произнес Хома, - арбуз - это ягода. А не фрукт.
   - Сам ты - фрукт, - тут же заспорил Суслик. - Скажешь тоже... Ягоды в тебе самом помещаются, когда ты ешь. А здесь ты сам в арбузе поместишься. В одном!
   Говоря "ты", он имел в виду себя. Мигом прогрыз в полосатой корке дырку. И, сладко чавкая, исчез внутри. Фрр! - только семечки наружу полетели. Причем уже разгрызенные - шелуха одна. И мякоть ел, и семечками заедал.
   Хотел было Хома за ним нырнуть в сладкую норку, да вовремя остановился. Услышал шаги чьи-то. И в гороховых зарослях спрятался.
   И правильно сделал. Прямо к арбузу Лиса вышла!
   - Ах! Ах! Ах! - восторженно разахалась она. - Какой арбузяка!
   Суслик внутри арбуза сразу притих.
   - Жаль только - порченый, - огорчилась Лиса, увидев дырку. - Но ничего. Не каждый день нахожу. И такой сгодится.
   Оторвала она арбуз и покатила домой.
   Хорошо, что здесь, на месте, есть не стала. Если бы тут за него принялась, вполне могла бы весь его съесть. Вместе с начинкой - Сусликом. Невиданное блюдо!
   Хома украдкой за ней двинулся. Не потому, что с находкой расстаться жалко. Хотя и жалко. Но друга с арбузом потерять - вернее, арбуз с другом! жаль вдвойне.
   Вскоре Лиса к оврагу вышла. И арбуз вниз столкнула. Не тащить же - сам скатится. Не маленький.
   А сама в обход заспешила.
   Только Хома к оврагу подобрался - Суслик навстречу вылезает. Еле дышит. Толстенный, почти круглый.
   А снизу, из оврага, истошный Лисий голос донесся:
   - Легкий какой!.. Да он же пустой!.. А откуда вторая дыра взялась?
   Не терял, значит, Суслик времени даром. Насквозь арбуз прошел! Кувыркался внутри, пока Лиса добычу катила, а брюхо свое набивал. Спелой мякотью.
   А напоследок, видать, все доел, когда в овраг его завертело!
   Наверное, от страха ел. А то и просто решил вволю налопаться. Перед неминуемой гибелью. Не помнит!..
   - Она себе из арбуза может погремушку сделать, если обе дыры заткнуть, - переваливаясь с ноги на ногу, сопел он. -- Я там немножко семечек оставил. Гулко загремят!
   Вернулись они домой. А Суслик в свою нору не пролезает. Да и куда там -- внутри него арбуз здоровенный!
   Пришлось отвести его к Зайцу. В его просторную, бывшую барсучью нору.
   Сам бы он туда не дошел. Пропал бы, возможно. Случись тут снова Лиса, она могла бы теперь Сусликом с арбузом закусить. А не арбузом с Сусликом, как прежде.
   Силен Суслик! А еще спорил, что арбуз не ягода. Ягоды, мол, внутри едока помещаются. А сам уместил в себе весь арбуз. Как одну ягоду проглотил.
   Не знаешь - не спорь!
   Как Хома и Суслик лодыря гоняли
   Помните историю о скворце Скворушке? Он после внезапной бури всю родню потерял, а Хома и Суслик его вырастили. И потом он осенью в Африку улетел. В Северную.
   Так вот, вернулся Скворушка на другой год. Весной. Не забыл приемных родителей - Хому и Суслика. Хотя и отдельно от них поселился. В свободной норке на Ласточкином обрыве над ручьем.
   Нет-нет да и залетал он то к Хоме, то к Суслику. А то и к ним обоим, если они вместе были. И милым скрипучим голоском рассказывал про опасное Африканское путешествие. О невероятных зверях и птицах. Об удивительных деревьях и вкусных плодах.
   Хома и Суслик готовы были его целыми днями слушать. Неделями. И даже годами, если б такое было возможно.
   У взрослого Скворушки теперь была своя жизнь. Свой дом. Свои друзья. Все реже и реже навещал он Хому и Суслика.
   - Хорошо, хоть помнит, - успокаивал Суслик Хому. - У него и без нас всяких птичьих забот хватает.
   Все верно, все правильно. Да только грустно почему-то.
   Ну, это ладно. На то и родители, пусть и приемные папы, чтобы по взрослым детям скучать. Лишь бы с ними никакой беды не случилось!
   А тут узнали они, что в последнее время Скворушка вдруг повадился в деревню летать. Конечно, там прокормиться легче. Зерном в амбарах, крошками в столовой.
   Разных воробьев и ворон еще можно понять. Они вечно возле людей пасутся. И даже зимой на юг не улетают.
   А ведь Скворушка - вольная птица! Не какой-то бездельник и попрошайка. Ему лодырничать не пристало. Он обязан сам о себе заботиться. А не то совсем разучится корм добывать.
   Да разве убедишь? Жизнь такая пошла. Несусветная! Даже гордые красавицы чайки в последнее время перестали рыбу ловить. Больше на свалках тучами колготятся. Объедки собирают.
   А ведь это может плохо кончиться. Вон ручные коты, привыкшие жить на всем готовом, перестают и мышей ловить.
   Кстати, о котах. Вернее, об одном деревенском толстом Коте. Нахальном и наглом. Хитрющем!
   Мышей этот Кот никогда не ловил. Родился он в зажиточном доме. И жил припеваючи. Пел. И сыто мурлыкал.
   Зачем ему мыши? Зато он ловил глупых, доверчивых птиц. Он считал их особенно вкусными. Вроде курятины. Хоть его и кормили разной домашней едой, но всяких курей ему к обеду, конечно, не подавали.
   Вот и стал он в деревне опасным охотником на пернатую дичь. Любую!
   Поэтому Хома и Суслик еще и боялись, что лодырь Скворушка бесславно погибнет в зубах у другого лодыря. Кота.
   Но никакие просьбы и уговоры - в деревню не летай! - на Скворушку не действовали. Не ваше, мол, дело. Сам знаю!
   Молодой совсем. Непутевый. Чем больше его убеждаешь, тем упрямей становится.
   - Да вы и сами вроде бы вольные, - сказал он как-то. - А зерна с поля таскаете? За горохом шастаете? Огороды теребите? И ваш дружок Заяц тоже хорош! У людей морковку тырит.
   - Но зато мы все не попрошайки, - гордо возразил Хома. - По деревне не ходим с протянутой лапой!
   - А набеги на поля и огороды -- это другое дело, - запальчиво подхватил Суслик. -- Благородное!
   - А разве и вам никакие опасности не грозят? -- не сдавался Скворушка.
   - Лучше погибнуть от диких разбойников -- Волка, Лисы или Коршуна! -чем от Кота домашнего, - убежденно заявил Хома.
   А Суслик снова поддакнул:
   - Нас на полях даже подстрелить могут из ружья. Двуствольного. Тоже благородная, почти героическая смерть!
   - А трепыхаться в зубах у деревенского Кота - просто унизительно, угрюмо добавил Хома. - Стыдно. Брр! Весь он какой-то рыхлый, дряблый...
   - И смурной, - ввернул Суслик.
   - Да ну вас! - и Скворушка улетел. Возможно, опять в деревню.
   - В тебя лодырь, - вгорячах сказал Хома Суслику.
   - Почему - в меня?
   - А больше не в кого, - невозмутимо ответил Хома.
   Он думал, что лучший друг спорить начнет, возмущаться. Но тот внезапно ударил себя кулачком в грудь:
   - Точно. Я один виноват. Не углядел я за ним.
   Хоме сразу стыдно стало.
   - И я виноват, - признался он. - Оба мы виноваты. - Всю вину на себя он не взял. Не Суслик.
   Вышли они из Хоминой норы. И вдаль посмотрели. В сторону деревни.
   Неожиданно какой-то Воробей рядом сел.
   - А там, - зачирикал он, - Кот вновь на охоту вышел. Вот с такой булкой! - растопырил он крылья. - Ваш недотепа к ней подбирается!
   - Недотепа? - вознегодовал Суслик.
   - А то кто же? Он еще неопытный, порядков наших не знает.
   - За мной! - оглянулся на Суслика Хома. Он уже во всю прыть несся к деревне.
   Первым, кого они увидали у околицы, был тот хитрый Кот. Он валялся, мертвее мертвого, на зеленой травке. А между раскинутыми лапами у него лежал большой огрызок булки. Где-то стянул.
   Вовремя поспели Хома и Суслик.
   Около Кота, пока еще на расстоянии, прохаживался внимательный Скворушка. Кругами ходил, присматривался.
   - Не подходи, родимый! - вскричал Хома. -Кот притворяется!
   - На приманку ловит! - проголосил Суслик.
   - Откуда знаете? - беззаботно откликнулся их питомец. - А по-моему, давно готов. Мухи над ним вьются.
   - Мухи над булкой вьются. Да ты глянь, ухо у него вверх торчит! завопил Хома.
   - Наверно, уже окостенело, - отмахнулся крылом неслух.
   - А почему ж оно подрагивает?
   - От ветра, - небрежно отозвался скворец.
   - Ветра нет! Не подходи!
   Неслух опять отмахнулся. Другим крылом.
   - Скажи ему, - беспомощно попросил Хома лучшего друга.
   - Ты не знаешь Кота, как мы его знаем! -крикнул Суслик. - Ты с ним мало знаком!
   - Вот и узнаю поближе, - храбрился Скворушка, скакнув поближе.
   Кот не шелохнулся. Хома поднял на обочине осколок стекла.
   - Резать его собираешься? - ужаснулся Суслик.
   - Отстань!
   И Хома направил на Кота солнечный зайчик. На его большой закрытый глаз.
   А Скворушка мелким подскоком все подбирался к лакомой булке.
   И Хома тихонько подкрадывался к Коту. Солнечный зайчик становился острей и острей. Вот-вот веко у Кота задымится!
   - М-мяу! - взвыл Кот. И закрылся лапой.
   - Живой, собака! - воскликнул Суслик. Словно еще сомневался.
   Схватил Скворушка кусок булки и взмыл вверх.
   - Пошли, - позвал Хома Суслика. - Дело сделано.
   Скворец догнал друзей по дороге домой.
   - Угощайтесь, - предложил он свою добычу. - На всех хватит!
   - Хватит? - и Хома с размаху отшвырнул подачку. - С меня хватит!
   - И с меня! - поддержал его Суслик.
   - И с меня, - виновато признался Скворушка. - Я и правда думал, он мертвый. Надо же, такое и в Африке не встретишь!
   - Это тебе - Россия, - сурово произнес Хома.
   - Правильно ты мне говорил: "Никогда глазам не верь!", - уважительно напомнил ему Скворушка.
   Хома важно посмотрел на лучшего друга.
   - А ты не раз предупреждал: "Будь всегда начеку!" - обернулся к Суслику поумневший скворец.
   Теперь лучший друг свысока поглядел на Хому.
   - Молодец! - похвалил Хома Скворушку. - Значит, больше в деревню ни ногой? То есть, ни крылом?
   - Договорились? - радостно подпрыгнул Суслик.
   Им хотелось лишний раз услышать приятное от сынка.
   - А разве мы об этом договаривались? - удивился Скворушка. - Я просто сказал: хватит с Котом играться. А деревня тут ни при чем.
   - Вот как! - резко остановился Хома. - Если ты будешь лодырем жить, мы будем каждый день в деревню ходить. За тобой!
   - Ага, - подтвердил Суслик. - Тебя спасать. И в столовой, и везде!
   - Да вы что? - испугался за них Скворушка. - Я-то в любой миг улететь могу, а вас, глядишь, коты схватят! Или собаки!..
   - Хочешь этого? Будет! - мрачно сказал Хома. - Ты меня знаешь.
   - И меня знаешь, - ревниво добавил Суслик.
   - Угрожаете?!
   - Предупреждаем, - спокойно заметил Хома. - Погибнем, но не отступимся.
   И столько уверенности было в его голосе, что и Скворушка поверил. И вздохнул.
   - Ладно. А не то я за вас изведусь от страха.
   - Давно бы так, - подобрел папаша Хома.
   - Давай не изводиться вместе! - воскликнул папаша Суслик.
   - Наградила меня судьба родителями... - снова вздохнул Скворушка. Пока!
   И домой умчался. На Ласточкин обрыв.
   - Слыхал, как он нас похвалил? - довольно спросил Хому Суслик. - Мы ему как награда!
   Больше скворец не летал в деревню. Не гонял лодыря, как говорится.
   А вот на далекие Вишневые сады он, конечно, налетал. Вихрем. Со всеми дружками. Спелые вишни ух какие сладкие!
   Но это достойное увлечение. Хотя и очень опасное. Сады, уж точно, с ружьями охраняют. Двуствольными!
   Вишни клевать - никак не запретишь. Скворцы их страсть как любят! Хлебом не корми - вишни подавай! Благородное занятие.
   Как Хома и Суслик считали
   Брать в долг легко. А отдавать неохота. Тяжело. Зачастую и отдавать-то нечего. А уж если есть кое-что, то вернуть трудно. Лучше как бы забыть. И жить себе преспокойно, пока сто раз не напомнят.
   А может, и вовсе не станут вспоминать. Был такой случай. Занял Хома у Суслика полную кастрюлю гороха. И целый месяц ждал, что Суслик ему напомнит.
   А Суслик ни гугу.
   Не выдержал Хома. А кто бы выдержал!
   - Чего горох назад не требуешь?
   - Какой горох? - удивился Суслик.
   - Я у тебя брал? - рассердился Хома. - Было, - наконец вспомнил Суслик. - Я свой должок тебе отдавал.
   Вот и пожалуйста. Оказалось Хома не брал, а забрал. А он и забыл давно, что Суслик ему должен. Кастрюлю гороха.
   Так что иногда забывают про долги. Поэтому и не спеши возвращать. Глядишь, крепче забудут.
   Но долг долгу рознь. Когда просто так берешь, по-соседски - это не в счет. Они тоже забегают за какой-нибудь петрушкой. То и дело. А то и без дела.
   Долгом считается что-то серьезное, о чем приходится нехотя говорить: "Дай мне, пожалуйста, я тебе верну". И хочется добавить: "Возможно". Возможно, верну.
   И берешь тогда - если дадут, конечно! - не чепуху какую-то, а пузатый мешок харчей. Или хотя бы полмешка.
   Зашел как-то Хома к запасливому Суслику:
   - Дай мне, пожалуйста, гороху. Дождь зарядил. Кончится, схожу на поле и верну.
   - Дождь кончится или горох? - деловито спросил Суслик.
   - И дождь, и горох.
   - Много дать не могу. Запасы слабые. Но пару горстей дам.
   - Твоих или моих горстей? - колко уточнил Хома.
   - Твоих. Твои меньше, - улыбнулся Суслик.
   - И на том спасибо, - сухо сказал Хома, пожалев, что говорил "пожалуйста". - Завтра я тебе три отдам! - подчеркнул, что ничем ему не обязан.
   2 + 1 3
   А дождь не прекращается...
   Съел Хома горох. Снова пришел к Суслику.
   - Дай еще три горсти, - гордо попросил он. - Отдам за них пять!
   3 + 2 5
   - А те три, вчерашние? - хорошая память у Суслика.
   - И те отдам, - небрежно заметил Хома. - Будет - восемь! 5 + 3 8
   - Но ведь ты сегодня три обещанных не вернул! Значит, за них - тоже пять. Выходит, за тобой - десять.
   5 + 5 10
   Вот когда Хома пожалел о своей щедрости. Дернуло его за язык!
   Дал ему Суслик еще три горсти гороха. Так и быть.
   - Завтра десять вернешь, - предупредил. - А не вернешь, за тобой двадцать будет.
   10 + 10 20
   И где он счету научился? Все время прикидывался - плохо считать умеет.
   - Двадцать так двадцать, - пробормотал Хома, чувствуя, что его гордость слишком уж расточительна.
   И главное, Суслика ни в чем обвинить ев нельзя. Сам такое затеял. На свое разорение.
   А дождь все идет... Опять пришел Хома.
   - Не могу я сейчас двадцать горстей отдать, -проворчал он. - Дай еще три, станет за мной двадцать три.
   20 + 3 23
   - Ошибаешься! - возразил Суслик. - Двадцать ты не скоро вернешь. Прибавим двадцать, и будет сорок.
   20 + 20 40
   Хома мрачно потупился.
   - И на сегодняшние три, - продолжил Суслик, - пару горстей накинуть надо. Как обычно. И получится сорок пять.
   20 + 20 + 3 + 2 45
   - Сорок пять! - схватился за голову Хома. - Да это ж мешок целый! За твои жалкие горсти ты меня с протянутой лапой по миру пустишь! Ладно, согласен, - буркнул он.
   - Задавака! - рассмеялся Суслик. - Я не жадничал. Я поглядеть хотел, до чего ты дойдешь. Гордый какой! Так никогда бы не рассчитался. А ты... Попросил бы и получил. И все тут.
   - А отдавать?.. - устыдился Хома.
   - Отдал бы когда-нибудь. А не отдал - что ж теперь? И меня выручишь в трудную минуту. А ты задаешься. Я, мол, не просто беру, а с большой отдачей. Тоже мне благодетель!
   Молчит Хома. Отвернулся. А Суслик по новой:
   - Разве можно так с друзьями? Хорошенького ты мнения обо мне. Спасибо!
   - А что ж ты меня не остановил?..
   - Я думал, ты сам остановишься.
   Вконец стало стыдно Хоме. Он готов был сквозь землю провалиться. Но он и так под землей был - в норе у Суслика.
   - Все! Прости меня за дурь, - виновато вымолвил он. - А за весь твой горох я вдвое больше отдам, не беспоко...
   И умолк.
   А затем расхохотался. Дошло!
   Нет, не исправишь Хому. А ведь на целых полгода старше Суслика.
   - С тобою в любой дождь весело! - улыбнулся лучший друг.
   Очень верно. Об этом можно хоть сто раз -и еще сто раз - повторить:
   100 + 100 200!
   Все друзья на месте.
   Стихи такие. Стишата.
   ========= Как Суслик многое понял
   Суслику все время чего-то не хватало. То еды, то питья. То солнца, то дождичка. То еще чего-то.
   Хорошего - ему всегда мало. Даже если много. А плохого - ему всегда много. Даже если мало. Не угодишь!
   Зашел как-то утром Хома к Суслику. Лучший друг свои бутыли с березовым соком пересчитывал.
   У него от тех бутылей кладовка ломится. А он бурчит:
   - Маловато весной заготовил.
   - Пошли за орехами, - сказал Хома.
   - Пошли, - оживился Суслик. - У меня их тоже мало. Всего три мешка.
   Погода стояла теплая. Чудесная погода.
   - Жарко, - привычно занудил Суслик. - Давай сначала на ручей завернем, искупнемся.
   - Давай, - согласился Хома.
   Он и сам-то любил поворчать. Но не тогда, когда дельное предлагают.
   Подошли к ручью. Суслик воду ногой попробовал.
   - Брр! Холодная...
   А затем Хома его из воды выгнать не мог. До посинения плавал Суслик. И потом на берегу дрожал.
   - Солнце с-совсем не греет! И уселся на самом солнцепеке. Сидел, пока не задымился.
   - Ну и печет! Прямо пекло какое-то! - заныл он. Для него все на свете не так устроено.
   Отправились, наконец, за орехами. Теперь уже и впрямь по самой жаре. И, пока еще недалеко отошли, Суслик раза три бегом возвращался. Окунуться.
   В орешнике он опять заныл:
   - Лучшие орехи - очень высоко. Только для белок!
   Вот чудила! Самые лучшие орехи - внизу. На ветках у земли. Там никто не ищет. Все бросаются к тем, что на виду. А внизу-то их полным-полно!
   Хотел было Хома ему показать, но...
   - Лиса! - вскричал Суслик. Бухтеть бухтит, а начеку.
   Чудом, как всегда, сумели удрать. Лишь клочок шерсти успела Лиса у Суслика вырвать. На ходу.
   - Семь шкур сняла! - ощупывал Суслик себя дома, в норе. А сам жив-живехонек.
   - Лиса и та тебе не угодила, - попенял Хома.
   - Как? - оторопел лучший друг.
   - Семь не семь, а одну шкуру вполне могла снять!
   - Вон ты как! - обиделся Суслик. - Мне плохо, а тебе хорошо?
   - И тебе хорошо! - подчеркнул Хома. - Это нам свыше дано, - загадочно добавил он.
   - Свыше?
   - А то как же! Все свыше дается: и вишни, и горох, и орехи... Они же вверху. Даже к тем орешкам, что внизу висят, нам тянуться надо.
   - Верно, - озадачился Суслик.
   - А солнце? Выгляни из норы. Оно сверху греет!
   Суслик подумал.
   - Ну а нора? - коварно заметил он.
   - И нора. Она сверху вниз идет.
   - Правда, - прошептал Суслик. И, расщедрившись, угостил Хому березовым соком. Полную чашку налил. Большую.
   - Гляди-ка, - вновь удивился он. - И сок сверху льется. А не снизу вверх.
   - Именно!
   - Ну ладно. Все нам свыше дано. А кем?
   - До чего же ты непонятливый! Я уже давно про это говорил, когда Великую тайну открыл. Помнишь?.. Кто все на свете создал и устроил, Тот и дает.
   - Но Его же не видно!
   - Как - не видно? - всплеснул лапами Хома. -Да ты выйди и оглянись вокруг. А земля, вода, деревья и воздух - откуда взялись?
   - Но Его-то не видно, - снова заметил Суслик.
   - Погоди, ты разве никогда не заходил ко мне поболтать ночью? терпеливо спросил Хома.
   - Заходил. И сразу уходил. Если ты спал.
   - И ты меня видел?
   - Не видел. Темно...
   - А чувствовал, что я дома?
   - Конечно.
   - А как ты узнавал? - допытывался Хома.
   - Ты дышал.
   - А бывало так, что и дыхания моего не слышал?
   - Бывало, - кивнул Суслик. - Сверчок заглушал.
   - А без сверчка?
   - Тоже, - растерялся лучший друг. - Странно. Помнится, вхожу, темно, не слышно ничего. А все равно чувствую - здесь ты. Когда тебя нет, нора будто и не та. Пустая, что ли.
   - Вот! Не видно, не слышно, а ты все равно чувствуешь. А теперь широко подумай, с размахом. У меня - всего-то нора, а у Него -весь мир! И это так же чувствуется. Только настройся и сразу поймешь: Его неслышное дыхание повсюду, - проникновенно сказал Хома. -Во всем!
   - Теперь понял, - притих лучший друг. - Повторить сможешь? встрепенулся он.
   - Нет, - покачал головою Хома. - А вот другое скажу. Как Он о тебе, дурашке, заботится!.. Живи и не скули. Радуйся.
   - Говоришь, обо мне заботятся? А Лиса у меня шерсти клок выдрала. Хороша забота!
   - Глядите на него! - поразился Хома. - Вновь уцелел, ни разу его не съели, а еще и жалуется!
   - Я не жалуюсь, - спохватился Суслик. - Я просто так.
   - Если б тебе, хоть иногда, не доставалось от Лисы, ты бы вконец обнаглел и обленился, - убежденно произнес Хома.
   Суслик вновь глубоко задумался. И затем вздохнул.
   - Ты прав, пожалуй.
   Глубокие мысли ему трудно давались. Очень.
   - И как ты до всего этого додумался? - с уважением взглянул он на Хому.
   - Много думал...
   Они умолкли.
   За входом в нору слабо посвистывал ветерок. Солнечные зайчики мельтешили на пороге. В кладовке запел сверчок.
   И было хорошо.
   Как Хому строго судили
   Мало того, что Медведь был самый большой и сильный. Он еще был и Главный судья в их краю. Судил, рядил, все споры решал. Когда хотел. В свободное, от поисков дикого меда, время. Или от иных, таких же важнейших забот.
   Обратилась Лиса к Медведю: осудить Хому. Строго наказать, чтобы другим неповадно было. За что? А за все!
   Мешает он ей, Лисе, на Зайца охотиться, на Суслика, и даже на Ежа. И на него самого - Хому.
   Это раз!
   Насмехается над нею, Лисой. Рыжей называет. Рожи издали корчит. А вблизи язык показывает. Большой язык. Хотя сам и маленький.
   Это два!
   И вообще его давно пора к порядку призвать. За нахальство и живучесть.
   Это три!
   Прямо неистребимый какой-то. Из любого положения выкручивается. Основной закон нарушает: "Сильный всегда прав".
   Это четыре!
   Много себе воли взял. Много себе хомяк позволяет. Ну ладно, он всегда удирает, спасается. А других зачем спасает? Что если все звери-зверьки подражать ему станут?
   Пять!
   Пять обвинений, полагала Лиса, хватит с лихвой.
   И так она надоела Медведю своим нытьем, что он в конце концов суд созвал.