Иванов Алексей. Охота на большую медведецу

   Бой был молниеносным.
   Бомбар обрушил дубину туда, где только что стоял Аравиль, и получил прикладом по затылку. Могучим прыжком Аравиль сокрушил Катарсиса, оставив вмятину на его корпусе. Бомбар лежа сделал круг дубиной над головой и поперек живота перегнул Аравиля. Тот выронил бластер. Бомбар сделал круг в другую сторону и ударом по симметричной части тела сбил Аравиля с ног. Через минуту, связанный по рукам и ногам, Аравиль лежал у шлюза. Во рту у него торчал кляп.
   Маэстро боком приблизился к Аравилю, дико вращающему глазами, постоял и присел рядом.
   - Может, вы оставите нас в покое? - робко спросил он.
   Аравиль наморщил нос.
   - Будьте же гуманны, умоляю вас, забудьте о нашем существовании, не возвращайтесь, не сообщайте никому о нас, а я даю вам обещание, что больше ни одно существо в Галактике не пострадает от нас, у вас ведь нет оснований не верить нам?
   Аравиль скривил рот.
   Маэстро затосковал.
   - Все мы рождаемся одинаковыми, все мы братья, все должны любить друг друга! Мы появляемся из любви, в нас основа - доброта, так обнажите ее, не прячьте, станьте человечными... Неужели беды должны сдирать с нас плоть нашей натуры, чтобы обнажить доброту, как кости под мясом? У вас были беды, а?
   Аравиль отвернул лицо.
   Маэстро помолчал и встал. В глазах у него было написано сострадание.
   - Тогда мы оставим вас так, - сказал он. - Катарсис, старина, пошли в рубку, я хочу увидеть, куда делись эти дети...
   Аравиль, протестуя, дернулся, но пираты не обратили внимания на его протест, направляясь к проходу. По пути к рубке Андраковский на миг почувствовал себя счастливым.
   И зря. Весь белый от упрямства и злости Даниил вытягивал рычаги на себя. "Аввакум-2" в пике несся к - ангару "Большой Медведицы".
   Катарсис первым вошел в рубку и первым обнаружил пропажу катера детей со звездной сферы.
   - Где это они, а? - тихо спросил Андраковский, и губы его задрожали. Катарсис навис над пультом и издал какой-то звук, напоминающий хрюк. Маэстро побледнел и стал, шатаясь, хвататься за ворот комбинезона.
   А дети, выбравшись из люка, уже стояли на палубе и перешептывались, издали глядя на связанного Аравиля. Тот их не видел.
   - Может, развязать?.. - робко спросил Артем.
   - Чтобы нас снова прогнали? - зло осведомилась Милора.
   - А пиратов сейчас не найти, - озадаченно произнес Даниил, не обращая внимания ни на слова Артема, ни на Аравиля. - Уж теперь-то они спрячутся получше...
   Даниил глубоко задумался, вцепившись себе в волосы.
   - Сделаем так, - решил он. - Мы уйдем на дальний конец станции и там подожжем ее. Вернемся сюда и будем ждать. Когда огонь припечет пиратов, они побегут на свой катер спасаться, тут-то их и загребем...
   - А станция... погибнет? - ошарашенно прошептал Артем.
   - А кому она нужна? Пиратов все равно в колонию...
   - Ну тогда идем! - сразу загорелась идеей Милора. Даниил закинул бластер за спину и сказал:
   - Погоди, давай захватим термос и курицу на обед... Спустя двадцать минут дети уже шагали по бесчисленным галереям огромной станции, а Бомбар и Катарсис, опасаясь выстрелов, прыжками и перебежками добрались до шлюза и штурмом взяли пустой катер.
   - Дети ушли, - огорченно сказал Катарсис подоспевшему Андраковскому.
   Маэстро прислонился к переборке и сгорбился. Пираты ума не могли приложить, куда подевались дети.
   Катарсис обнял маэстро за плечи и сочувственно предложил:
   - Пойдемте в рубку, я попробую мониторами обшарить помещения, может, и найдем их...
   А Даниил упрямо уводил товарищей в глубь станции. Не один десяток прямоугольных и круглых тоннелей, залитых светом, и зловеще-мрачных коридоров, застывших эскалаторов и пандусов миновали они, уже и сами забыв обратный путь. Даниил рассчитывал добраться до другого конца станции, к маневровым двигателям, но сам запутался в собственных расчетах.
   - Может, хватит? - нерешительно спросил Артем, но Даниил отмахнулся.
   Через десять минут Артем спросил снова, и теперь Даниил что-то прорычал в ответ, но на третий раз он уже и сам понял, что пора прекращать хождения.
   Он остановился посреди коридора, потер лоб и сказал:
   - Ладно, наверное, хватит. Сейчас всем привал, а потом начнем...
   Дети повалились на пол.
   Отдохнув, они покончили с обедом и снова растянулись на мягких ковриках. Даниил поднес к глазам руку с часами и решил, что есть еще время поваляться.
   Катарсис в это время безуспешно обшаривал телекамерами обитаемые отсеки. Маэстро, заперев дверь рубки, нервно бегал за спиной робота от стенки к стенке и кусал губы, прижимая руки к груди.
   - Нету их!.. - отчаявшись, сказал Катарсис.
   - Подъем! - бодро крикнул Даниил. Артем и Милора, вздыхая, встали.
   - Сейчас, значит, поджигаем этот коридор, - разъяснил Даниил. - Делаем круг, - Даниил неопределенно махнул рукой. - Поджигаем еще в нескольких местах и уходим. Только быстро. Надо успеть.
   Он отщелкнул крышку с контрольного щитка своего бластера и перевел оружие на веерный луч. Милора сделала то же самое. Артем отошел подальше. Даниил направил бластер на стену. Раскаленная струя окатила пластик, и он сразу пополз жирными потеками. Даниил поводил стволом справа налево и обратно, и первые робкие язычки полупрозрачного пламени вынырнули из пластиковой каши. Милора окольцевала коридор широкой полосой. Ядовито запахло паленой пластмассой, бурый дым бледными прядями струился под потолок. Даниил и Милора опустили бластеры и отошли. Костер разгорался, трещал, жар лизнул лица. Гулко лопнул длинный плафон, и в короткой зоне полумрака хищно и жадно замерцал живой кровавый свет.
   - Началось, - произнес Даниил, и Милора пододвинулась ближе к нему в каком-то еле ощутимом трепетном преклонении перед грядущим пожаром. Глаза ее, в которых разгорались угли, были похожи на две пробоины в будущее.
   - Надо идти, - позвал издали Артем, и Даниил, еще мгновение глядя в огонь, оторвался от гипнотического танца бестелесных невесомых змей, развернулся и пошагал прочь. Милора и Артем пошли за ним вслед и часто оглядывались, одна - с восхищением, другой - со страхом.
   Даниил спустился на четыре палубы ниже и приметил коридор для второго очага.
   - Хочешь? - спросил он, пододвинув бластер Артему, но тот суеверно закрылся руками.
   Милора радостно ударила огнем по стенам. Третьим очагом стала какая-то большая каюта с экранами по стенам. Обшивка и мебель вспыхнули, как бумага, и, уходя, дети слышали выстрелы лопающихся ламп.
   - Поехало дело! - сказал Даниил Милоре и получил в ответ блеснувшую на закопченном лице улыбку.
   У четвертого очага они напоролись на полуживую пожарную систему, которая, почуяв тепло, лишь бессильно вывалила из люков и воронок пару хлопьев ржавой пены и погнутые манипуляторы.
   У пятого очага они впервые услышали тревожный вой сирен.
   - Пора уходить, - полуутвердительно заметил Артем, но Даниил не согласился, желая организовать еще штук пять новых костров. Милора ничего не сказала, только засмеялась и утерлась рукавом.
   На повороте, где был устроен шестой очаг, они почувствовали запах дыма, а на седьмом очаге Артем ухватил Даниила за локоть. Даниил оглянулся - дым висел тучей - и согласно кивнул. Пожар, бесспорно, начался. Надо уходить.
   Дети побежали по коридорам.
   А пожар, как волк в овчарне, ворочался, рычал, клокотал. Он разбухал, выбрасывал прожорливые стаи по этажам и тоннелям. Ручьи пластика текли по палубам, дым клубился, лез во все щели, жар накатывал волнами. Один за другим отсеки и галереи, каюты и лестничные марши оказывались объяты пламенем. В переплетениях убивающего света и удушающей тьмы корчились стены и потолки, свивались в петли трубы и сворачивались кольцами кабели. Все, что было неподвижно, статично, вдруг ожило, как оживают мертвецы в крематориях, зашевелилось, задвигалось, обнажая черные балки и стропила опорных конструкций. Включались выжившие после долгих лет молчания и бездействия противопожарные посты; вспыхивали, чтобы тотчас взорваться, аварийные огни; разевали пасти сирены; рычащие потоки вскипающей белей пены рушились в пекло, где, крича, тотчас обращались в пар или переплавлялись в странную субстанцию, которая белыми булькающими сугробами ползла по умирающим коридорам.
   - Горим! - завопил в рубке Катарсис, увидев зловещий перелив аварийных огней на пульте, а маэстро, вцепившись побелевшими пальцами в спинку кресла, осевшим голосом шептал:
   - Это дети, Катарсис, слышишь, это дети!.. Ничего не знающий Аравиль Разарвидзе перетирал веревки о какой-то угол.
   Дети бежали по безлюдным помещениям, чувствуя, как близок посеянный ими огонь. Всюду уже плыли струи ядовитого дыма, Артем и Милора кашляли, а Даниил сплевывал тягучую зеленую слюну. Разбухшие сердца перекачивали тяжелую, жидкую кровь. В сжатых спазмами глотках хрипел отравленный воздух.
   - Сюда! - крикнул Даниил, сворачивая в проход слева.
   Даниил и сам не знал, куда надо бежать, он просто вел товарищей туда, где еще не появился огонь. Дважды им приходилось поворачивать назад, так как дорога впереди вдруг вспучивалась и выплескивала пламя; один раз от сотрясения из-за шагов сзади рухнула тлевшая изнутри пластиковая плита потолка. Ноги вынесли детей в черный, обугленный, уже прогоревший тоннель, и здесь Артем упал от изнеможения. Милора рухнула рядом, и Даниил, шатаясь, прислонился к балке. Было очень душно.
   - Много еще осталось? - едва слышно спросил Артем сдавленным голосом. Даниил без сил помотал головой, а сам подумал: "Мы в сгоревшем тоннеле значит, мы бегаем кругами... Мы заблудились. Бежать дальше - сгорим, останемся - задохнемся..."
   А пираты в это время рвались навстречу пожару. Катарсис за мгновение до того, как экран погас, увидел промелькнувшие живые тени в пелене дыма и шевелящемся зареве. Пожар встретил пиратов ревом, словно зверь, завидевший охотника. Катарсис пробивался напролом, ему был не страшен жар. Маэстро натянул на голову куртку, и Бомбар, который снова вооружился дубиной, охранял спину Андраковского.
   Стены тоннеля, подточенные огнем из других помещений, разваливались, и дети снова побежали неведомо куда. Воздух становился все горячее, от дыма в ушах звонили колокола. Это страшно, когда на закупоренных, как консервы, звездолетах начинается пожар. Здесь не выживает никто. И люди, и пламя гибнут от удушья. Станция напоминала модель кристаллической решетки с уроков химии, где стерженьки-балки вдруг оказались влиты в горящие плоскости потолков, полов и стен. Запнувшись обо что-то, Даниил полетел на пол и закричал, угодив рукой в раскаленную лужу. Милора вцепилась в комбинезон Даниила, а Артем, остановившись, прошептал:
   - Я не могу больше... Я не могу...
   Даниил, прижав обожженную руку к ребрам, другой рукой ухватил Артема под локоть.
   Пираты бежали спасать детей, длинный тоннель был пуст, только раскатами звучал топот, как вдруг Андраковский дико вскрикнул: "Стреляют!.." - и шарахнулся к стене, вжавшись в нее и задрав подбородок. Катарсис споткнулся от удивления.
   - Нету никого! - крикнул он в ответ, и где-то в переплетении проводов и схем в его груди что-то защемило и застонало при мысли о маэстро.
   А дети все брели куда-то во мгле и тумане. На их измазанных сажей лицах слезы от злого дыма промыли светлые полосы. Милора несла на плече два бластера, а Даниил тащил Артема, перекинув его руку себе на шею. Головы мучительно ныли от угара, а в глазах мерцали оранжевые кольца в белых звездах. Артем плакал, как малыш-трехлетка. Даниил наливался ртутной злобой, и будь он один, он пошел бы напролом, руками разрывая стены. Милора молчала, скрутив в узел боль, страх и отчаянье, только непривычно огромные глаза на ее осунувшемся лице выдавали жуткие немые переживания. Все вокруг было наполнено гулом, огнем, вспышками, копотью, треском, мраком и искореженным металлом в черной окалине.
   Четыре человека, клон и робот сближались друг с другом в рушащемся, горящем лабиринте космического пожарища. Пираты прокладывали себе дорогу сквозь воющий огонь, облака ядовитого газа, груды обломков и углей, сквозь горы пены и бурлящие озера пластика. Но внезапно маэстро снова оборвал общий бег. Как робот, которого отключили в прыжке, он пластом рухнул на пол. Катарсис снова затормозил и развернулся, но Андраковский уже пытался встать. Руку он прижимал к груди, а в лице не было ни кровинки.
   - Что случилось? - помертвев, спросил Катарсис.
   - Сердце, - сквозь боль виновато улыбнулся маэстро. И дети тоже едва не валились с ног. Артем висел на Данииле и просил бросить его, но Даниил дышал, как собака, и молчал, только Милора скосила глаза.
   Пираты уже достигли тех помещений, где должны были находиться дети. Маэстро, проглотив три таблетки, шел по галереям, держась за стены, а Катарсис и Бомбар носились по боковым ходам и каютам в поисках землян.
   - Пираты! - прошептал Даниил, увидев за дымом знакомые силуэты, опустил Артема на пол и потянулся к Милоре за бластером.
   - Маэстро! Вот они! - заорал Катарсис из темноты, и тотчас проблеск выстрела пронзил сумрак. Какой-то ком изнутри ткнулся в горло маэстро.
   - Не стреляйте! - отчаянно закричал Андраковский, устремляясь на выстрел. - Не стреляйте! Все люди братья!!
   Дети восприняли его крик как боевой клич.
   Андраковский налетел на Даниила и схватил его обеими руками. Даниил слабо трепыхался в объятиях пирата. Из дымового облака вынырнули Катарсис и Бомбар. Бомбар схватил Милору, а Катарсис - потерявшего сознание Артема.
   - Живы! - воскликнул маэстро, и по лицу его заструились радостные, прозрачные слезы.
   Даниил тускнеющим взглядом смотрел на Андраковского - сознание его медленно уплывало. И Милора, словно сговорившись с Даниилом, вдруг ослабла в лапах Бомбара, а тот, не поняв, что случилось, потряс ее, как копилку с монетами.
   - Уходим! - сказал Катарсис.
   Маэстро поудобнее перехватил мальчика.
   Пираты пустились в обратный путь по мертвым или умирающим коридорам. Света здесь не было. Угольная тьма расцвечивалась галактиками крошечных багровых, еле тлеющих огоньков. Едва видимая в полумраке дорога петляла, вся загроможденная погибшими конструкциями. Словно сети, путь преграждали лопнувшие кабели. Стены напоминали драные лохмотья, в полу зияли дыры. Один раз пиратам пришлось прыгать по балкам над пропастью огромного трюма, в котором переливалась алым живая скатерть пожара. Потом потянулись пространства, где было еще чем поживиться, и языки пламени, как мародеры, еще плясали над развалинами. Здесь пожар не обращал на людей внимания, как промчавшаяся конница не видит отставших лошадей с порубленными седоками. Пираты пробирались мимо костров, и тени их ломались на стенах, кривляясь, точно шаманы. А затем огонь вновь разросся, встал аркой над каждой дверью и бил людей протуберанцами пламени. Пираты то попадали в самое горнило, где начинала тлеть одежда, то вылетали на пустое, чистое пространство - островок покоя среди урагана. Прежнюю дорогу отрезала горящая лавина, ползущая вверх по лестнице, и пираты помчались обходными путями сквозь руины и перекрещивающиеся струи пены, сквозь душный пар и дым, по малознакомым тоннелям, где рушились потолки и огонь пожирал сразу обе стены. Маэстро думал, что все они обречены, что им никогда не выбраться из этого пылающего кишечника, но все равно бежал, прижимая к хрипящей груди ребенка. Маэстро казалось, что упади он или остановись - и вспыхнет сразу со всех сторон и изнутри, да так, что снопы пламени вырвутся изо рта и глазниц. Маэстро бежал, ориентируясь по квадратной спине Катарсиса, и вдруг осознал, что эта металлическая спина, окрашенная отраженным смертоносным светом, гаснет, как закат. Это пираты выходили из пожара.
   Качаясь, они добрались до шлюзов и бережно положили детей на пол. Маэстро сел, привалившись спиной к стене, и уронил голову.
   - Маэстро, у вас голова в пепле, - сказал Катарсис. Андраковский совершенно равнодушно провел рукой по волосам - ладонь осталась чистой.
   Минут пять длилась тишина, потом маэстро с трудом встал и спросил:
   - Послушай, старина, а где этот связанный горец? Катарсис оглянулся и ответил печально:
   - Значит, убежал...
   - Сгорит, дуралей... - тихонько пожалел маэстро.
   Но Аравиль Разарвидзе не сгорел.
   Аравиль Разарвидзе спасал картины.
   Глава 7
   Репрессоры
   Во время пожаров всегда горят картины - эту истину маэстро знал и раньше. Знал он и то, что гораздо чаще картины жгут. Случалось ему сталкиваться с жуткой, несокрушимой силой, тупо и беспощадно разрушающей все, что существует иначе. Но чтобы эта сила воплощалась в представителях той планеты, о которой в самых тайных из сокровеннейших своих мыслей маэстро мечтал как о наилучшем для себя пристанище и финише, - такого в его жизни не было.
   Андраковский, естественно, не мог знать, где Аравиль Разарвидзе. А тот, перепилив веревки, точно пес с цепи, рванулся к мастерской маэстро, ибо уже заметил, что именно ее пираты почему-то облюбовали для встреч, укрытий и, вероятно, мест дележа и оргий. Аравиль с трудом нашел дорогу, но не встретил вокруг мастерской никого. Тогда он осторожно приоткрыл дверь и просунул в щель голову. В лицо ему ударил клуб огня.
   Через три секунды Аравиль уже понял, что мастерская пуста, как выеденное яйцо. Но там, внутри, в неведомо как начавшемся пожаре гибли удивительные картины. Аравиль не знал таинственных живописцев, чья кисть породила это торжество чистых красок. Но картины гибли, и Аравиль, не раздумывая, яростно рванулся в пекло.
   Он срывал твердые полотна с подрамников, а вокруг пузырился пластик, и рыжий, ядовитый огонь копьями вонзался в одежду. Аравиль на ощупь искал в дыму картины и тащил их к выходу, а некоторые уже горели в его руках. После пятой атаки на Аравиле вспыхнула куртка, и он долго катался по коридорам, сбивая пламя. Когда он встал, спасать было больше нечего.
   В это же время, оставив детей на попечение Катарсиса и Бомбара, маэстро бежал к мастерской. Душа маэстро, скрученная, словно ее выжимали, и ветхая от страданий, как рубище паломника, истекала кровью. Андраковскому казалось, что мир уходит из-под ног, что само мироздание разваливается на куски. То, во что он верил, не признаваясь даже себе, оборачивалось стреляющей, жестокой изнанкой. То, что осталось бы от него, когда он в последний раз покажет звездам живое лицо, горело и умирало. Письма в будущее, точно почтовые голуби, были сбиты пулями. У маэстро тряслись руки, а самого его бросало на бегу от стены к стене, пока он вдруг не увидел Аравиля, и ноги его ослабли в коленях.
   Аравиль в прожженной рубашке стоял посреди коридора, держа в руках скрученные рулоном полотна. Маэстро сразу узнал их по торчащим краям "Альбедо беды", "Война глобул и цефеид", "Почему я боюсь надира", "Не хочу быть гномоном". Многих полотен здесь не было, но и эти остались бы для маэстро мостиком к своему времени. Окаменевшее было лицо Андраковского вдруг неуловимо сдвинулось, как плоскость Зодиака, и его медленно разрезала робкая улыбка, тонкая, словно первая трещина начинающегося ледохода. Маэстро, протянув руки, стал благоговейно приближаться к Аравилю.
   - Мои картины!.. - прошептал он.
   Аравиль выдвинул голову подбородком вперед, навстречу маэстро, и на шее вспухли вены. Пальцы маэстро легли на край рулона.
   - Отдай, - умоляюще попросил маэстро. И тут Аравиль выдернул из-под его рук рулон и другим концом ударил Андраковского. Тот повалился, цепляясь за картины.
   - Отдай?! - закричал Аравиль, став красным, как семафор. - Это ты за них лез в огонь, подонок?! Это ты их создал, а?!
   - Да!!! - отчаянно выкрикнул маэстро.
   - Ты грабитель!!! Ты разорял великих мастеров!!! Ты не можешь даже стоять рядом с искусством, потому что ты пират, слышишь, пират!!!
   Концом рулона Аравиль подцепил маэстро, как вилкой подцепляют спагетти, и отбросил его к стенке.
   - Но ведь все люди братья!.. - выдохнул маэстро.
   Это был уже не тот маэстро, что поднимал рабов на Урионе, бежал с каторги на Двужильном Тягуне и дрался со штурмовиками Пустого Тифона. Это был маэстро, который прижимался к стене и плакал, потому что Аравиль Разарвидзе по праву сильного не верил ему.
   - Воооон отсюда!!! - орал Аравиль. - Воооон, или я раздавлю тебя!!!
   И, получив третий удар, маэстро покатился по коридору, вскочил и побежал обратно. Внутри него не осталось ничего, кроме хрупкой, нежной, стеклянной веры, облитой слезами, как грибным дождем. "Улетим, мы улетим отсюда навсегда, - шептал себе маэстро. - Здесь люди не верят, что любят друг друга, и мы уйдем в другой, лучший мир, где я напишу новые картины, и меня никогда не будут убивать!.."
   А в это время Катарсис бился головой о дверцу шлюза. Делал это он осознанно и мощно, но в дикой тоске.
   Когда Андраковский побежал, дети уже приходили в себя после злосчастного пожара. Катарсис велел Бомбару притащить аптечку, и вскоре маленькие земляне уже могли сесть. Они сидели и из-под опущенных век глядели на Катарсиса.
   - Пираты... - тихо сказал Даниил.
   Артем совсем закрыл глаза.
   Милора незаметно обвела взглядом отсек и осторожно толкнула плечом Даниила. Бластеры стояли в углу.
   Катарсис возился с какими-то склянками, повернувшись к детям спиной. Бомбар восхищенно смотрел на руки Катарсиса и тоже ничего не замечал. Но тут по коммуникациям внутри робота словно ударили холодным током, и Катарсис медленно оглянулся.
   Дети на цыпочках крались к оружию.
   На мгновение все замерли, а затем Катарсис, Даниил, Милора и Артем одновременно прыгнули к бластерам, издав совместный дикий вопль. Они столкнулись в воздухе и упали на пол сплетенным, кричащим комом. Даниил рванулся из общей свалки, и ладони его легли на рукояти бластера. Катарсис неимоверным усилием вытянул одну руку и перехватил оружие. Они - Даниил и Катарсис - молча и свирепо боролись, и Даниил, почуяв грядущий проигрыш, нажал на гашетку. Алый луч вонзился в потолок и принялся выписывать узоры углем по белизне. Даниил висел на бластере, словно бульдог, и Катарсис, вырвав другую руку, сбил Даниила на пол ударом кулака. Луч погас, но внутри робота все тряслось и вибрировало.
   Дети медленно отползали от Катарсиса.
   Катарсис поднялся с пола. В нем что-то гулко гремело, как язык в колоколе.
   - Так, да? - спросил Катарсис и, набравшись сил, заорал с такой мощью, что замигали лампы: - Таааак, дааа?!! Стреляааааать?!!
   Дети побледнели.
   - Встать!!! - взревел Катарсис, и дети, изведав власть бластера, послушно поднялись, держась подальше от разъяренного, взбесившегося робота. - Руки за голову!!! Живо!!!
   Дети развернулись лицом к стене, подняли руки и уткнулись лбами и локтями в пластик.
   Но Катарсис и думать забыл о бластере. Он метнулся к Бомбару и вцепился в его ремень. Даниил оглянулся из-под руки, и взгляд его полоснул, как нож.
   - За это Земля не наградит вас амнистией, - зло сказал Даниил, и Катарсис замер с ремнем в руке.
   Бомбар держал штаны.
   Прошло пять секунд, и тут Катарсис, швырнув ремень, завопил, пальцем указывая на люк:
   - Прооооочь!!! В катер!!! Всееееее!!!
   Дети опрометью бросились к люку. Они попрыгали в шлюз, как горох, Артем захлопнул крышку и привалился к ней плечом. Катарсис со своей стороны так завинтил штурвал, что даже металл застонал, и тут же, не медля ни наносекунды, дернул рычаг. Дети упали от толчка - это стартовые устройства вышибли "Аввакум-2" в космос, как пробку из бутылки.
   Катарсис сел на пол и подумал, что теперь дети никогда, никогда, никогда не помирятся с пиратами и не оставят их в покое. Вот тут-то он и начал биться головой.
   Андраковский появился из коридора, как Христос во втором пришествии. Он обнял Катарсиса за плечи и приник к корпусу мокрым лицом.
   - Они пытались схватить бластеры, а я едва не побил их ремнем, сдавленно промолвил Катарсис и как-то по-водопроводному булькнул. - Я их выбросил на катер, и когда они вернутся, они нас убьют...
   Андраковский прижал к роботу другую сторону лица и, помолчав, сказал:
   - Я потерял свои картины, старина...
   У Катарсиса в груди горько заскрежетало, плечи маэстро запрыгали, Катарсис обнял его, и они стали качаться, слив свою тоску воедино.
   - Мы уйдем отсюда навсегда, - заговорил маэстро. - Станция на три четверти сгорела, наши координаты станут всем известны... Сейчас мы залезем в катер этого горца, а свою "Большую Медведицу" отстрелим пустую и взорвем ракетами на глазах у детей - пусть думают, что пираты погибли от руки горца. Горец сумеет выбраться со станции, но не скоро, и дети вернутся к родителям...
   - Лучше я сам полечу на нашей "Медведице", - сказал Катарсис. - Иначе дети поймут, что катер пуст, А потом я выброшусь за борт, и вы меня незаметно подберете...
   Андраковский помолчал, благодарно сжав Катарсиса.
   - Бомбар, - позвал он стоявшего в стороне Бомбара. - Беги, Бомбар, в наш арсенал и притащи четыре ракеты...
   Уже через десять минут с четырьмя длинными красными ракетами Бомбар вновь появился перед маэстро. Андраковский вытер лицо рукавом и взял пару ракет, как младенцев. Катарсис направился к люку, за которым находился переходник в катер Аравиля, и, открыв замок, распахнул дверцу. Маэстро, нагнувшись, вошел в тесный и низкий тамбур, еле освещенный потускневшими лампами, и, перешагнув комингс герметизационной муфты, толкнул головой другую дверь, что вела во внутренние помещения "Санскрита". Дверца открылась, и ракеты вдруг полетели из рук маэстро, а сам он вскрикнул, отшатнувшись назад: в коридоре стояла и глядела на него огромными, в темных кругах, глазами похожая на приведение Лала.