Страница:
Поэтому дело замяли. Поскольку тяжелый Медведь его задавил.
Итак, назначили суд над Хомой.
На суд его не привели. Он храбро явился сам. И взобрался на пенек,
чтобы все видели.
Медведь же восседал на поваленном дереве. И важничал. Большую голову то
одной, то другой лапой подпирал.
- Пощады не будет, - бормотал Медведь, скорый на расправу. - Я
сердитый, но справедливый.
Сначала дали слово Лисе.
Она бегло перечислила все обвинения. Бегло -потому что бегала вокруг
подсудимого, пока зло обвиняла.
И закончила так:
- А еще - непочтителен со старшими!
- Отметаю, - тут же прогудел сердитый, но справедливый Медведь. - Со
мною он почтителен.
- Почти почтителен, - лукаво ввернула Лиса.
- Почти почтите... - не сумел повторить Медведь. - Ты нам голову
скороговорками не забивай! - возмутился он. - Ты не дома!
Затем разрешили выступить Хоме.
- Я спорить не буду, а то надолго затянется. Лишь об одном прошу. Можно
я судей сам выберу? - спокойно сказал он. А глазки хитрые-хитрые.
- Тебе меня мало? - пробурчал Медведь. - Ну хорошо, согласен.
Такое, в общем, бывало.
- Но только дружков не выбирай, - подчеркнул Медведь, сурово посмотрев
на всех. - Знаю я их!
- Вы всех знаете, - услужливо поддакнул Волк. Он сидел справа от него.
На подхвате.
- Пусть решат мою судьбу, - звонко начал Хома, - пусть решат...
муравьи.
А вот такого еще не бывало. Никогда. Все засуетились, зашумели. Кто-то
выкрикнул:
- Слишком маленькие!
- Цыц! - пробасил Медведь. - Муравьи - маленькие, зато кусачие. Мало не
покажется! -мрачно взглянул он на Хому. - Выбрал, потом не жалуйся.
Приказал он как Главный судья муравьев позвать. Пятерых, по числу
обвинений.
Объяснил им, что к чему.
- Действуйте!
Они, конечно, подчинились. И давай стараться. Ползали по Хоме.
Заглядывали ему в глаза. Тихонько совещались между собой.
- Строго судите! Пожалеете подсудимого, себя пожалеете, - пригрозил
Медведь, - я тогда весь ваш муравейник растопчу!
Наконец муравьи объявили решение. Приговорить Хому к штрафу: один
лесной орех - Лисе, одну каплю меда - Медведю! Лисе - за убытки, Медведю -
за беспокойство.
- Чего-чего?! - взвизгнула Лиса.
- Каплю меду?! - оторопел Медведь. На что маленькие муравьи смущенно
ответили:
- Сами понимаем, штраф ого какой! Огромный! Но мы ведь строго его
судили.
- Все! - рявкнул в сердцах Главный судья. Тем и закончился суд.
Хома сразу сорвал с ветки орешек. И с поклоном вручил остолбенелой
Лисе. А Медведю меду пообещал. Целую каплю.
- Знал, кого в судьи выбрать! - восхищался Суслик по пути домой с
осужденным.
- Для муравьев все, что ни возьми, огромно! -ликовал Заяц-толстун.
А старина ж солидно заметил:
- Справедливое решение. Ни за что судили, ничего и не получили.
- Я однажды ушам своим не поверил, - рассказывал Суслик Хоме. - Иду в
рощу, слышу - позади паровоз шумит. Чук-чук-чук-чук!.. Хотел я удрать, но не
стал. Не поверил. И правда, мимо меня всего лишь мальчишка пронесся. Он
паровозу подражал: локтями дергал и громко чучукал!
- Зря не поверил, - ответил Хома. - Все равно задавить мог.
- Но не задавил же!.. Слышь, а можно и глазам своим не поверить?
- Можно, - солидно кивнул Хома. - В темноте. Кромешной.
- Еще неизвестно, - уклончиво заметил Хома. Но вскоре довелось им это
узнать. Убедиться воочию. Светлым солнечным днем. Светлее не бывает! Пришли
Хома и Суслик в рощу. За орехами. И видят... Глазам не верят. Сидит под
дубом Медведь. И кочан капусты ест. Суслик ахнул.
- Неужели медведи капусту едят? Не верю!
- Тут что-то не так, - произнес Хома.
- Как - не так? - разволновался лучший друг. - Слепой, да? Сам не
видишь? Хорошо, что Зайца с нами нет. Он бы умер от огорчения. Еще один
охотник до капусты - и какой!
- Не тарахти, - прервал его Хома. И подошел к Медведю:
- Приятного аппетита!
- Скажешь тоже! - пробурчал Медведь. - Только сверху - приятно.
Принюхался Хома:
- Медом пахнет.
- Слабо пахнет, - поморщился Медведь. - Меду мало, капусты много. Медом
не наешься, а капусту не люблю. А есть-то охота. Пришлось ее медом обмазать.
- И пошла?
- Идет помаленьку, - вздохнул Медведь. Уловил Хома пальцем упавшую с
кочана капельку меду. И мазнул ее обратно на капусту.
- Спасибо, - буркнул Медведь.
- Должок за недавний суд возвращаю, - ухмыльнулся Хома.
- Ну-у, - разочарованно протянул Суслик. - А светлым днем? Солнечным?
Наверняка нет!
А Суслик лишь головой покачал:
- Вот и верь глазам своим!
- А что я тебе говорил? - хмыкнул Хома.
- Ты сказал: "Еще неизвестно". И все. Значит, не знал.
- Зато ты сейчас знаешь.
- А вы не поверили, что я капусту наворачиваю? - расхохотался Медведь.
- Ну, уморы!
- Я теперь не поверю, даже если увижу Лису с морковкой, - проворчал
Суслик.
- А я поверю, - подмигнул Хома. - Подумаю и решу: неспроста она с
морковкой выставляется. Видать, Зайца подманивает. Думать надо!
И Хома звонко-презвонко постучал кулачком по лбу Суслика. Не один
бедняга Суслик, но и Медведь удивился странному звону.
- Слышал? - осторожно потрогал свой лоб Суслик. - Выходит, у меня
голова пустая? - расстроился он.
- Силен звон! - пробасил Медведь.
- И ушам не верьте, - Хома разжал кулачок. В нем оказались спелые,
твердые орешки. Они-то и звенели.
- Во! - поразился лучший друг.
- Сам же вчера говорил, что ушам верить нельзя, - напомнил, смеясь,
Хома.
- А чему же верить? - упал духом Суслик. - Вместо паровоза мальчишка
бегает, вместо меда Медведь капусту ест, вместо головы орешки звенят.
Сплошная путаница!
- Нюху тоже нельзя доверять, - прогудел Медведь. - Я знавал хорька,
который в жилетке из куриных перьев на охоту в курятник ходил. Там его по
запаху за своего принимали!
- Ничему верить нельзя, - вконец ошалел Суслик. - Ни тонкому слуху, ни
зоркому зрению, ни сильному нюху...
- Верить можно только своей умной голове, - мудро сказал Хома.
- И моей, - скромно добавил Медведь.
- А моей? - жалобно прошептал Суслик.
Они промолчали.
А ведь и правда: голова - всему Голова. И зрению, и слуху, и нюху.
Все на ней держится. Не только глаза, уши и нос.
Прибежал Хома к ручью. Окунулся пару раз. В их местах это называется -
"искупнуться". Искупаться - другое дело. Может, и долгое. А "искупнуться" -
раз, два, и готово!
Тут и дождик заморосил. Он был такой мелкий, что казалось: над самым
ручьем прыскают, мельтешат бесчисленные комарики.
Вдруг на том берегу Хорек появился. Любитель кур. Давненько его не было
видно. Даже слух прошел, что его как-то в курятнике заловили. В капкан, мол,
попал. Да, видать, капкан на него еще не изготовили.
- Ты домой? - спросил Хорек Хому.
- А куда же? - ответил Хома. Они, конечно, ни друзьями, ни приятелями
не были. И потому не здоровались.
- Ты уходишь, а Хорек остается, - капризно сказал Хорек. Он всегда
говорил о себе как о постороннем.
- Дождь сейчас всерьез зарядит! - передернул плечами Хома.
- Вот-вот, ты домой, а Хорек будет здесь мокнуть.
- У тебя же шубка - водонепроницаемая, - с усмешкой заметил Хома.
- Ты-то уходишь, а Хорек должен свою шубку под дождем портить, - снова
заныл Хорек. - Единственную.
- Чего ты хочешь? Не пойму.
- Поговорить охота. Давно не виделись. Хорек давно ни с кем не виделся,
- вздохнул Хорек.
- А получше погоду не мог выбрать?
- Погоду не выбирают. Погода сама нас выбирает, - умно определил Хорек.
- Ладно, говори. Да побыстрей. - и Хома голову от дождя лопушком
прикрыл.
- А о чем? - спросил Хорек.
- Ты же поговорить хотел, а не я.
- Вот так сразу Хорек не может, - обиделся Хорек. - Ты меня расспроси:
где был, что видел, что со мною случилось.
- Где был? Что видел? Что случилось? - нетерпеливо спросил Хома.
- Слишком много вопросов, - покачал головою Хорек. - С ходу на них
Хорек не ответит.
- Да брось ты! - рассердился Хома. - Коротко можно ответить. Ты одно,
самое главное, слово скажи.
- Какое? - заинтересовался Хорек. - Хорек такое слово не знает.
- Нет, знаешь.
- Не знает Хорек! - горячо убеждал Хорек.
- Знает!
- Ну какое? Ну какое главное слово? Ну скажи, пожалуйста, Хорьку! -
взмолился любопытный Хорек.
Он был страсть какой любопытный. И говорили, что даже в курятники он
лазит только затем, чтобы убедиться, есть ли там куры.
- Сказать? - набивал себе цену Хома.
- Скажи! Скажи Хорьку!
- Про все: где был, что видел, что случилось, -можно ответить просто.
Легко!
- Как? Как?
- Живой! - сказал Хома. Легко и просто.
- Ве-е-рно... - изумился Хорек. - Именно это я и хотел тебе сказать.
Живой! - воскликнул он.
И пошел себе прочь, своей дорогой, восхищенно покачивая головой.
- До чего же точно, - бормотал он. - Изумительно.
И уже уходя, Хома услышал, как Хорька Выдра окликнула:
- Привет! Как дела, пропащий?
- Живой! - гордо ответил Хорек. Не удержался и добавил: - Хорек живой.
И впрямь до чего же точное слово! Главное!
Вот ведь какая история. Появился в их роще один голубь-голубок. Почти
весь белый, с сереньким отливом.
Звали его - Орлик. Когда-то всех диких голубей орликами называли. Об
этом старина ж от древнего Ворона слышал.
Орлик был особенным голубем. Соберет, созовет малых зверьков на поляне.
И говорит им кротко: чтобы не обижали друг друга, в беде помогали и обиды
прощали. Уж больно зла много!
- А как со злом бороться? - спрашивали у него.
- Чем больше будет доброго, тем меньше будет злого, - чистым голосом
отвечал Орлик. - И тогда для недоброго и места не останется. Злое -- не
главное. Поглядите на орешник. И тень в жару дает, и плоды-орехи. Все
вокруг милое: и солнце, и роща, и ручей... И вы станьте добрыми, добрые
звери. Учитесь у детей, зверюшек ваших. Всякое дыхание да славит Благое!..
По-разному все к Орлику отнеслись. Белки и мышки - сочувственно. Волк и
Лиса - насмешливо. А Коршун - раздраженно.
Хома и его друзья тоже по-своему приняли Орлика. Им нравилось то, что
он говорил. Они и сами вроде бы так жили. Старались не обижать друг дружку,
помогать и прощать.
Но они считали, что это пока лишь с друзьями возможно. А со всеми
как?..
Любопытно себя Медведь повел. По-медвежьи. Как самый главный.
Прослышал он о задушевных беседах Орлика. И к себе его вызвал.
- Будешь загодя к моей берлоге прилетать и докладывать, о чем со
зверями говорить собираешься. Слово в слово!
Он, верно, боялся, что Орлик обидно его затронет. Властителя.
А впрочем, какая там власть? Всякий жил как хотел. Вернее, как мог. Но
все-таки!..
Вскоре Медведь устал каждое утро выслушивать Орлика. Почувствовал
вдруг, что сам от этого как-то меняется. Добрее становится, мягче. А потому,
какая-никакая, а власть слабеет. Нельзя без строгости со здешним зверьем. Да
и с любым нездешним.
- Ну тебя! - наконец сказал он кроткому Орлику. - Больше ко мне не
прилетай, - и чуть не всплакнул. - А то я управлять не смогу. Жалко теперь
мне всех. А затем сурово добавил:
- Можешь говорить что хочешь. Разрешаю. Но если что скажешь не так,
связать тебя прикажу. И на земле, и в воздухе, - выразительно взглянул он на
Лису под сосной и на Коршуна на сосне.
- Ничего злого я никогда не скажу, - своим чистым голосом ответил
Орлик. - А что до меня... Меня ты можешь связать, а доброе слово ни за что
не свяжешь.
И полетел себе дальше, в другие края, неся с небес доброе слово с
добром.
Не раз потом вспоминали Орлика Хома с друзьями.
- Долго ему придется летать, - сокрушался однажды Суслик, - и убеждать
нас, бесчувственных.
- Тебя! - не удержался Хома.
- Все хорошее, доброе долго делается, - сказал им старина ж, - только
злое - быстро.
- Доброе долго делается, - задумчиво согласился Хома, - зато надолго
остается.
- Навечно, - застенчиво улыбнулся Заяц-толстун. - Сами подумайте:
сделал что-то плохо, взял и переделал. А когда оно хорошо, оно и вечно.
Доброе переделывать не надо.
- Как орешник, - прислушалась к их разговору Белка с дерева. - Всем
свои орешки дает. Его никак не приукрасишь!
И ускакала, раскачивая ветки.
- Как орешник... - проворчал Суслик. - Как я! - И посмотрел на Хому. -
С тобой.
Добрый он, Суслик. Не забыл и про Хому.
- Ну, что такое - злое? - внезапно сказал рассудительный ж. - Проверь
наоборот и будет - незлое. Еще не значит, что доброе. Выходит, никакое.
Ненастоящее.
- И чего?.. - навострил уши Заяц.
- Теперь проверь доброе. Получишь - недоброе. Значит, злое! Доброе -
самое главное. Основное. Настоящее!
- А помнишь, Хома, как ты Коршуна из капкана спас? - встрепенулся
Суслик. - Хоть он и злой, зато жив остался, по-доброму!
Так они говорили. И Орлик был незримо с ними.
Непросто понять... Все на Земле временно. Было и прошло. Есть и
проходит. Будет и пройдет.
А все доброе останется. Доброе сильнее всего.
- Заяц пропал! - внезапно сообщил Хоме Суслик. Поздно вечером.
Не впервые пропадал Заяц. Всяко было. То Волку, то Лисе удавалось
схватить толстуна. Везло ему, что они каждый раз сытые были. Про запас в
кладовой у себя держали.
Находили его друзья, спасали. Да и сам он, бывало, удирал оттуда. А вот
опять пропал!
Утром куда-то ушел. А уже темно и дома, в бывшей барсучьей норе, пусто.
Хоть тыквой, а не шаром покати!
А ведь Заяц-толстун почти всегда засветло возвращался. Косой он
все-таки. Темноты не любил. Впотьмах налететь можно - на низкое деревце или
на высокий пень.
Нет и нет Зайца! Значит, новая беда случилась.
Надо искать. Хорошо, что луна светит.
- Найдем, - уверял Хому Суслик, когда они на поиски вышли. - Мы с тобой
- всемирные следопыты.
Эк его разобрало!
- Всемирные? - приглядывался Хома к росистой тропе.
- А то какие! Все вокруг знаем: и луг, и рощу, и поле. Мало тебе?
- Меньше болтай, следы ищи.
- Нашел! - неожиданно замер лучший друг. -Смотри, Зайца след.
- Недавний, - задумчиво определил Хома.
- Почему думаешь?..
- Роса стерта. Глянь, а за ним - лисьи следы! - ахнул Хома.
- Тоже недавние.
- Так, так, так... Заяц бежит себе спокойно, а Лиса за ним крадется, -
прошелся на четвереньках по тропе Хома.
- Как узнал, что он бежал спокойно? - придирчиво спросил Суслик.
- Ровные, одинаковые прыжки.
- А если б он ее заметил?
- Прыжки были бы другие. Большие. И вдобавок - из стороны в сторону, -
разъяснил следопыт Хома.
- Теперь и сам вижу, - пропыхтел следопыт Суслик.
- Гляди-ка! - снова склонился Хома. - А за Лисой старина ж появился.
- Его следы, - приник к земле Суслик. - Так и семенит!
- Что же выходит? - устремился дальше Хома. - Заяц бежит сам по себе,
Лиса - за ним, а ж - за ней. Думаешь, случайно?
- Не случайно. Ох, нет!
- Ох, да! - передразнил Хома друга. - Старина ж ничего случайно не
делает. Он случайно только в гости заходит.
- На обед, - хихикнул Суслик.
- Тихо ты! Спугнешь!
- Кого - Лису?
- Ежа, - загадочно ответил Хома.
И они вновь двинулись по тропе. По следам: быстрым - у Ежа, вкрадчивым
- у Лисы, беззаботным - у Зайца.
- К орешнику идем, - приподнял голову Суслик.
- Теперь я понял, - вздохнул Хома. - Заяц недавно вернулся, к нам
заглянул, а нас нет. Мы вечером в орешник ходили? Вот и отправился он нас
искать. Тоже по нашим следам. Прежним.
- А где же они - наши?..
- Затоптали, - коротко ответил Хома.
- И ты их под другими не заметил? - сердито сказал Суслик.
- Я за нашими следами никогда не слежу, - отмахнулся Хома, убыстряя
шаг.
- А чего ж мы Зайца на обратном пути не встретили?
- Забыл? Мы другим путем домой пошли.
- Точно. А почему Заяц так расхрабрился? Он же темноты боится.
- Он вечером за нами отправился, а не ночью. И, видать, заплутал. И
еще, мы тогда не торопясь шли, и ему спокойно было от наших спокойных
следов. Тсс, - снова предупредил Хома. -- Орешник. Всемирные следопыты
закружили по опушке. Судя по всему, Заяц погоню заметил. И заметался от
Лисы. Туда-сюда, туда-сюда!..
Следы Ежа неотрывно тянулись за ними: за Лисой и Зайцем.
Но за орешником Зайцев путь оборвался. Вдруг. Бесследно. У Лисы и Ежа
есть отметинки, а у него совсем исчезли. Значит, плохо дело.
- Сцапала Лиса, - выдохнул Суслик. - Я не ошибся?
- Лучше б ты ошибся! - в сердцах заявил Хома.
- Впервые от тебя это слышу, - уныло произнес лучший друг. - Может,
прямо здесь его и съела?
- Косточек нет, - огляделся Хома.
- А если целиком проглотила?!
- Подавилась бы. Заяц у нас толстый, - повеселел Хома. - А раз не
съела, то не все потеряно.
- Не все, - тоже приободрился Суслик. -- Уж Лиса-то его не потеряет.
Лишь бы уцелел!
И они опять пошли. Теперь -- за Ежом и Лисой.
Лисьи следы стали заметней. Как бы поглубже. Понятно, добычу несет.
Упитанную. Недаром Заяц-толстун вскормлен на больших морковках и капустных
кочанах.
- Глянь! Еж от Лисы оторвался. И свернул в сторону.
- Куда это он?.. -- встревожился Суслик.
- В обход, - почему-то довольно ответил Хома.
- А может испугался?
- Скоро узнаем, кто испугался! Что-то будет...
И они по лисьему следу направились. На пути им попалась канава.
- Гляди, - прошептал Хома. - Лиса не перепрыгнула, а пошла через нее.
Тяжеленько с нашим Зайцем прыгать!
Миновали они канаву. И углубились в чащу.
- Что-то будет... - повторил Хома. И верно. Вдруг неподалеку раздался
лисий визг, а затем - ее злое собачье тявканье.
- Караул! Ограбили! Среди бела дня... Тьфу, среди темной ночи! -
заголосила она.
- Пошли обратно, - спокойно сказал Хома лучшему другу. - Заяц уже домой
спешит. Раньше всех будет.
- Откуда знаешь? - изумился Суслик.
- Чего тут знать! Сначала Заяц дома окажется, а ж позже нас придет.
- Позже?
- А у него ноги короткие. Зато иголки длинные, - странно заметил Хома.
Когда заявились они в бывшую барсучью нору, Заяц уже за столом сидел. И
уплетал капустные кочерыжки. С хрустом!
- Это у него нервное, - определил Хома, подсаживаясь рядом.
- И у меня - нервное, - сел с ними Суслик. И безошибочно ухватил самую
крупную кочерыжку.
Затем старина ж притопал. И тоже удобно устроился за столом. Будто
только что вышел.
Так они молча целую гору вкуснятины уплели.
- Сам капусту крошил? - огляделся ж. - И где она?
- В кадке, в кладовочке, - отвалился от стола Заяц-толстун. - Ой,
спасибо тебе, жик, спасибо! - опомнился он. - Если б ты не подкатился к
Лисе под ноги...
- Ладно-ладно, - фыркнул ж. - Привычное дело.
- Твой коронный номер? - восхитился Хома. -Подкат слева и подкол
справа! В прошлый раз и меня выручил.
ж полыценно улыбнулся.
- А мы за вами шли, - затараторил Суслик. -Если бы не он, мы бы и
сами... Все засмеялись.
- А что! - напыжился Суслик. - ж у меня Зайца перехватил.
Все снова засмеялись.
- А вы пойдите и посмотрите, - расшумелся Суслик. - Там все нашими
носами перепахано. По следам ползали! Сами увидите!
- Сегодня я не пойду, - наотрез отказался Заяц. - Устал.
И на радостях откупорил заветную бутыль - с морковным соком.
- Да здравствует дружба!
- И острый глаз друзей! - добавил старина ж.
2001
Итак, назначили суд над Хомой.
На суд его не привели. Он храбро явился сам. И взобрался на пенек,
чтобы все видели.
Медведь же восседал на поваленном дереве. И важничал. Большую голову то
одной, то другой лапой подпирал.
- Пощады не будет, - бормотал Медведь, скорый на расправу. - Я
сердитый, но справедливый.
Сначала дали слово Лисе.
Она бегло перечислила все обвинения. Бегло -потому что бегала вокруг
подсудимого, пока зло обвиняла.
И закончила так:
- А еще - непочтителен со старшими!
- Отметаю, - тут же прогудел сердитый, но справедливый Медведь. - Со
мною он почтителен.
- Почти почтителен, - лукаво ввернула Лиса.
- Почти почтите... - не сумел повторить Медведь. - Ты нам голову
скороговорками не забивай! - возмутился он. - Ты не дома!
Затем разрешили выступить Хоме.
- Я спорить не буду, а то надолго затянется. Лишь об одном прошу. Можно
я судей сам выберу? - спокойно сказал он. А глазки хитрые-хитрые.
- Тебе меня мало? - пробурчал Медведь. - Ну хорошо, согласен.
Такое, в общем, бывало.
- Но только дружков не выбирай, - подчеркнул Медведь, сурово посмотрев
на всех. - Знаю я их!
- Вы всех знаете, - услужливо поддакнул Волк. Он сидел справа от него.
На подхвате.
- Пусть решат мою судьбу, - звонко начал Хома, - пусть решат...
муравьи.
А вот такого еще не бывало. Никогда. Все засуетились, зашумели. Кто-то
выкрикнул:
- Слишком маленькие!
- Цыц! - пробасил Медведь. - Муравьи - маленькие, зато кусачие. Мало не
покажется! -мрачно взглянул он на Хому. - Выбрал, потом не жалуйся.
Приказал он как Главный судья муравьев позвать. Пятерых, по числу
обвинений.
Объяснил им, что к чему.
- Действуйте!
Они, конечно, подчинились. И давай стараться. Ползали по Хоме.
Заглядывали ему в глаза. Тихонько совещались между собой.
- Строго судите! Пожалеете подсудимого, себя пожалеете, - пригрозил
Медведь, - я тогда весь ваш муравейник растопчу!
Наконец муравьи объявили решение. Приговорить Хому к штрафу: один
лесной орех - Лисе, одну каплю меда - Медведю! Лисе - за убытки, Медведю -
за беспокойство.
- Чего-чего?! - взвизгнула Лиса.
- Каплю меду?! - оторопел Медведь. На что маленькие муравьи смущенно
ответили:
- Сами понимаем, штраф ого какой! Огромный! Но мы ведь строго его
судили.
- Все! - рявкнул в сердцах Главный судья. Тем и закончился суд.
Хома сразу сорвал с ветки орешек. И с поклоном вручил остолбенелой
Лисе. А Медведю меду пообещал. Целую каплю.
- Знал, кого в судьи выбрать! - восхищался Суслик по пути домой с
осужденным.
- Для муравьев все, что ни возьми, огромно! -ликовал Заяц-толстун.
А старина ж солидно заметил:
- Справедливое решение. Ни за что судили, ничего и не получили.
- Я однажды ушам своим не поверил, - рассказывал Суслик Хоме. - Иду в
рощу, слышу - позади паровоз шумит. Чук-чук-чук-чук!.. Хотел я удрать, но не
стал. Не поверил. И правда, мимо меня всего лишь мальчишка пронесся. Он
паровозу подражал: локтями дергал и громко чучукал!
- Зря не поверил, - ответил Хома. - Все равно задавить мог.
- Но не задавил же!.. Слышь, а можно и глазам своим не поверить?
- Можно, - солидно кивнул Хома. - В темноте. Кромешной.
- Еще неизвестно, - уклончиво заметил Хома. Но вскоре довелось им это
узнать. Убедиться воочию. Светлым солнечным днем. Светлее не бывает! Пришли
Хома и Суслик в рощу. За орехами. И видят... Глазам не верят. Сидит под
дубом Медведь. И кочан капусты ест. Суслик ахнул.
- Неужели медведи капусту едят? Не верю!
- Тут что-то не так, - произнес Хома.
- Как - не так? - разволновался лучший друг. - Слепой, да? Сам не
видишь? Хорошо, что Зайца с нами нет. Он бы умер от огорчения. Еще один
охотник до капусты - и какой!
- Не тарахти, - прервал его Хома. И подошел к Медведю:
- Приятного аппетита!
- Скажешь тоже! - пробурчал Медведь. - Только сверху - приятно.
Принюхался Хома:
- Медом пахнет.
- Слабо пахнет, - поморщился Медведь. - Меду мало, капусты много. Медом
не наешься, а капусту не люблю. А есть-то охота. Пришлось ее медом обмазать.
- И пошла?
- Идет помаленьку, - вздохнул Медведь. Уловил Хома пальцем упавшую с
кочана капельку меду. И мазнул ее обратно на капусту.
- Спасибо, - буркнул Медведь.
- Должок за недавний суд возвращаю, - ухмыльнулся Хома.
- Ну-у, - разочарованно протянул Суслик. - А светлым днем? Солнечным?
Наверняка нет!
А Суслик лишь головой покачал:
- Вот и верь глазам своим!
- А что я тебе говорил? - хмыкнул Хома.
- Ты сказал: "Еще неизвестно". И все. Значит, не знал.
- Зато ты сейчас знаешь.
- А вы не поверили, что я капусту наворачиваю? - расхохотался Медведь.
- Ну, уморы!
- Я теперь не поверю, даже если увижу Лису с морковкой, - проворчал
Суслик.
- А я поверю, - подмигнул Хома. - Подумаю и решу: неспроста она с
морковкой выставляется. Видать, Зайца подманивает. Думать надо!
И Хома звонко-презвонко постучал кулачком по лбу Суслика. Не один
бедняга Суслик, но и Медведь удивился странному звону.
- Слышал? - осторожно потрогал свой лоб Суслик. - Выходит, у меня
голова пустая? - расстроился он.
- Силен звон! - пробасил Медведь.
- И ушам не верьте, - Хома разжал кулачок. В нем оказались спелые,
твердые орешки. Они-то и звенели.
- Во! - поразился лучший друг.
- Сам же вчера говорил, что ушам верить нельзя, - напомнил, смеясь,
Хома.
- А чему же верить? - упал духом Суслик. - Вместо паровоза мальчишка
бегает, вместо меда Медведь капусту ест, вместо головы орешки звенят.
Сплошная путаница!
- Нюху тоже нельзя доверять, - прогудел Медведь. - Я знавал хорька,
который в жилетке из куриных перьев на охоту в курятник ходил. Там его по
запаху за своего принимали!
- Ничему верить нельзя, - вконец ошалел Суслик. - Ни тонкому слуху, ни
зоркому зрению, ни сильному нюху...
- Верить можно только своей умной голове, - мудро сказал Хома.
- И моей, - скромно добавил Медведь.
- А моей? - жалобно прошептал Суслик.
Они промолчали.
А ведь и правда: голова - всему Голова. И зрению, и слуху, и нюху.
Все на ней держится. Не только глаза, уши и нос.
Прибежал Хома к ручью. Окунулся пару раз. В их местах это называется -
"искупнуться". Искупаться - другое дело. Может, и долгое. А "искупнуться" -
раз, два, и готово!
Тут и дождик заморосил. Он был такой мелкий, что казалось: над самым
ручьем прыскают, мельтешат бесчисленные комарики.
Вдруг на том берегу Хорек появился. Любитель кур. Давненько его не было
видно. Даже слух прошел, что его как-то в курятнике заловили. В капкан, мол,
попал. Да, видать, капкан на него еще не изготовили.
- Ты домой? - спросил Хорек Хому.
- А куда же? - ответил Хома. Они, конечно, ни друзьями, ни приятелями
не были. И потому не здоровались.
- Ты уходишь, а Хорек остается, - капризно сказал Хорек. Он всегда
говорил о себе как о постороннем.
- Дождь сейчас всерьез зарядит! - передернул плечами Хома.
- Вот-вот, ты домой, а Хорек будет здесь мокнуть.
- У тебя же шубка - водонепроницаемая, - с усмешкой заметил Хома.
- Ты-то уходишь, а Хорек должен свою шубку под дождем портить, - снова
заныл Хорек. - Единственную.
- Чего ты хочешь? Не пойму.
- Поговорить охота. Давно не виделись. Хорек давно ни с кем не виделся,
- вздохнул Хорек.
- А получше погоду не мог выбрать?
- Погоду не выбирают. Погода сама нас выбирает, - умно определил Хорек.
- Ладно, говори. Да побыстрей. - и Хома голову от дождя лопушком
прикрыл.
- А о чем? - спросил Хорек.
- Ты же поговорить хотел, а не я.
- Вот так сразу Хорек не может, - обиделся Хорек. - Ты меня расспроси:
где был, что видел, что со мною случилось.
- Где был? Что видел? Что случилось? - нетерпеливо спросил Хома.
- Слишком много вопросов, - покачал головою Хорек. - С ходу на них
Хорек не ответит.
- Да брось ты! - рассердился Хома. - Коротко можно ответить. Ты одно,
самое главное, слово скажи.
- Какое? - заинтересовался Хорек. - Хорек такое слово не знает.
- Нет, знаешь.
- Не знает Хорек! - горячо убеждал Хорек.
- Знает!
- Ну какое? Ну какое главное слово? Ну скажи, пожалуйста, Хорьку! -
взмолился любопытный Хорек.
Он был страсть какой любопытный. И говорили, что даже в курятники он
лазит только затем, чтобы убедиться, есть ли там куры.
- Сказать? - набивал себе цену Хома.
- Скажи! Скажи Хорьку!
- Про все: где был, что видел, что случилось, -можно ответить просто.
Легко!
- Как? Как?
- Живой! - сказал Хома. Легко и просто.
- Ве-е-рно... - изумился Хорек. - Именно это я и хотел тебе сказать.
Живой! - воскликнул он.
И пошел себе прочь, своей дорогой, восхищенно покачивая головой.
- До чего же точно, - бормотал он. - Изумительно.
И уже уходя, Хома услышал, как Хорька Выдра окликнула:
- Привет! Как дела, пропащий?
- Живой! - гордо ответил Хорек. Не удержался и добавил: - Хорек живой.
И впрямь до чего же точное слово! Главное!
Вот ведь какая история. Появился в их роще один голубь-голубок. Почти
весь белый, с сереньким отливом.
Звали его - Орлик. Когда-то всех диких голубей орликами называли. Об
этом старина ж от древнего Ворона слышал.
Орлик был особенным голубем. Соберет, созовет малых зверьков на поляне.
И говорит им кротко: чтобы не обижали друг друга, в беде помогали и обиды
прощали. Уж больно зла много!
- А как со злом бороться? - спрашивали у него.
- Чем больше будет доброго, тем меньше будет злого, - чистым голосом
отвечал Орлик. - И тогда для недоброго и места не останется. Злое -- не
главное. Поглядите на орешник. И тень в жару дает, и плоды-орехи. Все
вокруг милое: и солнце, и роща, и ручей... И вы станьте добрыми, добрые
звери. Учитесь у детей, зверюшек ваших. Всякое дыхание да славит Благое!..
По-разному все к Орлику отнеслись. Белки и мышки - сочувственно. Волк и
Лиса - насмешливо. А Коршун - раздраженно.
Хома и его друзья тоже по-своему приняли Орлика. Им нравилось то, что
он говорил. Они и сами вроде бы так жили. Старались не обижать друг дружку,
помогать и прощать.
Но они считали, что это пока лишь с друзьями возможно. А со всеми
как?..
Любопытно себя Медведь повел. По-медвежьи. Как самый главный.
Прослышал он о задушевных беседах Орлика. И к себе его вызвал.
- Будешь загодя к моей берлоге прилетать и докладывать, о чем со
зверями говорить собираешься. Слово в слово!
Он, верно, боялся, что Орлик обидно его затронет. Властителя.
А впрочем, какая там власть? Всякий жил как хотел. Вернее, как мог. Но
все-таки!..
Вскоре Медведь устал каждое утро выслушивать Орлика. Почувствовал
вдруг, что сам от этого как-то меняется. Добрее становится, мягче. А потому,
какая-никакая, а власть слабеет. Нельзя без строгости со здешним зверьем. Да
и с любым нездешним.
- Ну тебя! - наконец сказал он кроткому Орлику. - Больше ко мне не
прилетай, - и чуть не всплакнул. - А то я управлять не смогу. Жалко теперь
мне всех. А затем сурово добавил:
- Можешь говорить что хочешь. Разрешаю. Но если что скажешь не так,
связать тебя прикажу. И на земле, и в воздухе, - выразительно взглянул он на
Лису под сосной и на Коршуна на сосне.
- Ничего злого я никогда не скажу, - своим чистым голосом ответил
Орлик. - А что до меня... Меня ты можешь связать, а доброе слово ни за что
не свяжешь.
И полетел себе дальше, в другие края, неся с небес доброе слово с
добром.
Не раз потом вспоминали Орлика Хома с друзьями.
- Долго ему придется летать, - сокрушался однажды Суслик, - и убеждать
нас, бесчувственных.
- Тебя! - не удержался Хома.
- Все хорошее, доброе долго делается, - сказал им старина ж, - только
злое - быстро.
- Доброе долго делается, - задумчиво согласился Хома, - зато надолго
остается.
- Навечно, - застенчиво улыбнулся Заяц-толстун. - Сами подумайте:
сделал что-то плохо, взял и переделал. А когда оно хорошо, оно и вечно.
Доброе переделывать не надо.
- Как орешник, - прислушалась к их разговору Белка с дерева. - Всем
свои орешки дает. Его никак не приукрасишь!
И ускакала, раскачивая ветки.
- Как орешник... - проворчал Суслик. - Как я! - И посмотрел на Хому. -
С тобой.
Добрый он, Суслик. Не забыл и про Хому.
- Ну, что такое - злое? - внезапно сказал рассудительный ж. - Проверь
наоборот и будет - незлое. Еще не значит, что доброе. Выходит, никакое.
Ненастоящее.
- И чего?.. - навострил уши Заяц.
- Теперь проверь доброе. Получишь - недоброе. Значит, злое! Доброе -
самое главное. Основное. Настоящее!
- А помнишь, Хома, как ты Коршуна из капкана спас? - встрепенулся
Суслик. - Хоть он и злой, зато жив остался, по-доброму!
Так они говорили. И Орлик был незримо с ними.
Непросто понять... Все на Земле временно. Было и прошло. Есть и
проходит. Будет и пройдет.
А все доброе останется. Доброе сильнее всего.
- Заяц пропал! - внезапно сообщил Хоме Суслик. Поздно вечером.
Не впервые пропадал Заяц. Всяко было. То Волку, то Лисе удавалось
схватить толстуна. Везло ему, что они каждый раз сытые были. Про запас в
кладовой у себя держали.
Находили его друзья, спасали. Да и сам он, бывало, удирал оттуда. А вот
опять пропал!
Утром куда-то ушел. А уже темно и дома, в бывшей барсучьей норе, пусто.
Хоть тыквой, а не шаром покати!
А ведь Заяц-толстун почти всегда засветло возвращался. Косой он
все-таки. Темноты не любил. Впотьмах налететь можно - на низкое деревце или
на высокий пень.
Нет и нет Зайца! Значит, новая беда случилась.
Надо искать. Хорошо, что луна светит.
- Найдем, - уверял Хому Суслик, когда они на поиски вышли. - Мы с тобой
- всемирные следопыты.
Эк его разобрало!
- Всемирные? - приглядывался Хома к росистой тропе.
- А то какие! Все вокруг знаем: и луг, и рощу, и поле. Мало тебе?
- Меньше болтай, следы ищи.
- Нашел! - неожиданно замер лучший друг. -Смотри, Зайца след.
- Недавний, - задумчиво определил Хома.
- Почему думаешь?..
- Роса стерта. Глянь, а за ним - лисьи следы! - ахнул Хома.
- Тоже недавние.
- Так, так, так... Заяц бежит себе спокойно, а Лиса за ним крадется, -
прошелся на четвереньках по тропе Хома.
- Как узнал, что он бежал спокойно? - придирчиво спросил Суслик.
- Ровные, одинаковые прыжки.
- А если б он ее заметил?
- Прыжки были бы другие. Большие. И вдобавок - из стороны в сторону, -
разъяснил следопыт Хома.
- Теперь и сам вижу, - пропыхтел следопыт Суслик.
- Гляди-ка! - снова склонился Хома. - А за Лисой старина ж появился.
- Его следы, - приник к земле Суслик. - Так и семенит!
- Что же выходит? - устремился дальше Хома. - Заяц бежит сам по себе,
Лиса - за ним, а ж - за ней. Думаешь, случайно?
- Не случайно. Ох, нет!
- Ох, да! - передразнил Хома друга. - Старина ж ничего случайно не
делает. Он случайно только в гости заходит.
- На обед, - хихикнул Суслик.
- Тихо ты! Спугнешь!
- Кого - Лису?
- Ежа, - загадочно ответил Хома.
И они вновь двинулись по тропе. По следам: быстрым - у Ежа, вкрадчивым
- у Лисы, беззаботным - у Зайца.
- К орешнику идем, - приподнял голову Суслик.
- Теперь я понял, - вздохнул Хома. - Заяц недавно вернулся, к нам
заглянул, а нас нет. Мы вечером в орешник ходили? Вот и отправился он нас
искать. Тоже по нашим следам. Прежним.
- А где же они - наши?..
- Затоптали, - коротко ответил Хома.
- И ты их под другими не заметил? - сердито сказал Суслик.
- Я за нашими следами никогда не слежу, - отмахнулся Хома, убыстряя
шаг.
- А чего ж мы Зайца на обратном пути не встретили?
- Забыл? Мы другим путем домой пошли.
- Точно. А почему Заяц так расхрабрился? Он же темноты боится.
- Он вечером за нами отправился, а не ночью. И, видать, заплутал. И
еще, мы тогда не торопясь шли, и ему спокойно было от наших спокойных
следов. Тсс, - снова предупредил Хома. -- Орешник. Всемирные следопыты
закружили по опушке. Судя по всему, Заяц погоню заметил. И заметался от
Лисы. Туда-сюда, туда-сюда!..
Следы Ежа неотрывно тянулись за ними: за Лисой и Зайцем.
Но за орешником Зайцев путь оборвался. Вдруг. Бесследно. У Лисы и Ежа
есть отметинки, а у него совсем исчезли. Значит, плохо дело.
- Сцапала Лиса, - выдохнул Суслик. - Я не ошибся?
- Лучше б ты ошибся! - в сердцах заявил Хома.
- Впервые от тебя это слышу, - уныло произнес лучший друг. - Может,
прямо здесь его и съела?
- Косточек нет, - огляделся Хома.
- А если целиком проглотила?!
- Подавилась бы. Заяц у нас толстый, - повеселел Хома. - А раз не
съела, то не все потеряно.
- Не все, - тоже приободрился Суслик. -- Уж Лиса-то его не потеряет.
Лишь бы уцелел!
И они опять пошли. Теперь -- за Ежом и Лисой.
Лисьи следы стали заметней. Как бы поглубже. Понятно, добычу несет.
Упитанную. Недаром Заяц-толстун вскормлен на больших морковках и капустных
кочанах.
- Глянь! Еж от Лисы оторвался. И свернул в сторону.
- Куда это он?.. -- встревожился Суслик.
- В обход, - почему-то довольно ответил Хома.
- А может испугался?
- Скоро узнаем, кто испугался! Что-то будет...
И они по лисьему следу направились. На пути им попалась канава.
- Гляди, - прошептал Хома. - Лиса не перепрыгнула, а пошла через нее.
Тяжеленько с нашим Зайцем прыгать!
Миновали они канаву. И углубились в чащу.
- Что-то будет... - повторил Хома. И верно. Вдруг неподалеку раздался
лисий визг, а затем - ее злое собачье тявканье.
- Караул! Ограбили! Среди бела дня... Тьфу, среди темной ночи! -
заголосила она.
- Пошли обратно, - спокойно сказал Хома лучшему другу. - Заяц уже домой
спешит. Раньше всех будет.
- Откуда знаешь? - изумился Суслик.
- Чего тут знать! Сначала Заяц дома окажется, а ж позже нас придет.
- Позже?
- А у него ноги короткие. Зато иголки длинные, - странно заметил Хома.
Когда заявились они в бывшую барсучью нору, Заяц уже за столом сидел. И
уплетал капустные кочерыжки. С хрустом!
- Это у него нервное, - определил Хома, подсаживаясь рядом.
- И у меня - нервное, - сел с ними Суслик. И безошибочно ухватил самую
крупную кочерыжку.
Затем старина ж притопал. И тоже удобно устроился за столом. Будто
только что вышел.
Так они молча целую гору вкуснятины уплели.
- Сам капусту крошил? - огляделся ж. - И где она?
- В кадке, в кладовочке, - отвалился от стола Заяц-толстун. - Ой,
спасибо тебе, жик, спасибо! - опомнился он. - Если б ты не подкатился к
Лисе под ноги...
- Ладно-ладно, - фыркнул ж. - Привычное дело.
- Твой коронный номер? - восхитился Хома. -Подкат слева и подкол
справа! В прошлый раз и меня выручил.
ж полыценно улыбнулся.
- А мы за вами шли, - затараторил Суслик. -Если бы не он, мы бы и
сами... Все засмеялись.
- А что! - напыжился Суслик. - ж у меня Зайца перехватил.
Все снова засмеялись.
- А вы пойдите и посмотрите, - расшумелся Суслик. - Там все нашими
носами перепахано. По следам ползали! Сами увидите!
- Сегодня я не пойду, - наотрез отказался Заяц. - Устал.
И на радостях откупорил заветную бутыль - с морковным соком.
- Да здравствует дружба!
- И острый глаз друзей! - добавил старина ж.
2001