Страница:
---------------------------------------------------------------
OCR: Страмоусова Марина
---------------------------------------------------------------
Сколько в жизни интересного, любопытного и загадочного! Никогда не
соскучишься. Особенно с лучшим другом Сусликом. Он как-то спросил у Хомы:
- Почему солнце днем светит, а луна - ночью?
- Сам сообрази, - ответил Хома. - Что было бы, если бы солнце засветило
ночью?!
- Кошмар! - согласился лучший друг. - Из норы не выйди. Вмиг сцапают!
- Ночью даже луна-то бывает лишней, - заметил Хома. Со знанием дела.
- Верно. Я вкусное и во тьме найду.
Они сидели в норе. И потягивали березовый сок из чашек через соломинки.
Так удобней. Для хозяина - Суслика. Сразу много не выпьешь.
- А ты видел вчера, какой гриб старина ж на спине домой отвез? -
сказал
Суслик. - Большущий белый! Говорит, далеко его
учуял. Везет же, у кого острый нюх!
- Нет, не так. У кого нюх острый, тот и везет! -рассмеялся Хома. - А
слышал, позавчера у Лисы день рождения был?
- Откуда знаешь?
- Сама громко хвасталась. Издали. И спрашивает: "Ну как я выгляжу?" Я и
брякнул: "На все сто!"
- Зачем ты ее такой старухой обозвал? Теперь она еще больше взъестся!
- Я ее хвалил, а не обзывал, - огорчился Хома. - А поди докажи!
- Ну, сейчас она на тебя зубы точит, - утешил его лучший друг. -
Старые.
- А! Пусть. Она всю жизнь точит. Может, все сточит. А кстати, ты по
утрам зубы чистишь? -внезапно спросил Хома.
- Зачем? - изумился Суслик.
- Для здоровья.
- Для здоровья - я ем, - с достоинством ответил Суслик. - А зубы сами
собой от еды чистятся. Вкусной еды, - уточнил он.
- От еды они тупятся. От любой еды.
- Думаешь? - забеспокоился Суслик.
- И думать нечего. У стариков они вообще стираются. Посмотри у старины
Ежа. А все почему? Чистил плохо.
- А ты сам-то чистишь?
- Еще как! Толченым мелом. Раз в неделю.
И Хома широко улыбнулся, показывая белые зубы.
- Ночью заметно, - проворчал Суслик.
- А я ночью не улыбаюсь. Ночью страшно. Рот на замке, понял?
- Понял. А мел где берешь? - как бы ненароком справился лучший друг.
- Да в овраге. Там здоровенный меловой камень из земли выходит.
- Знаю, - оживился Суслик. - Спасибочки!
И начал с того дня зубы чистить. Мелом. По десять раз в день, а то и
чаще.
Зубы у него скоро стали как зеркало. Очень они ему нравились. Даже в
лужи смотрел. Любовался.
И вот что случилось. Пошел он ночью один на Дальнее поле. За горохом.
Привычное дело. Ночь как ночь. Луна.
Пришел. Стал тихонько горох рвать. И вдруг -Лиса! Она всегда - вдруг!
А Суслик ни с места. Запутался ногой в гороховых плетях. Стоит. Рот со
страху раскрыл. А Лиса как взвизгнет, тоже от страха, и деру!
Выпутался Суслик. Прибежал к Хоме, трясется.
Рассказал, наконец, о своем похождении. И спрашивает:
- Не пойму, почему она унеслась? Посмотрел на него Хома странно.
- Давай выйдем, - позвал. Вышли они из норы.
- Покажи, как ты стоял.
Суслик застыл на месте и рот раскрыл. Хома даже отшатнулся.
- Ну и зубки! - ахнул он.
При неверном свете луны зубы у Суслика сверкали, точно у новой пилы.
Такими страшными показались, что Хома на миг зажмурился.
- Вот видишь, - сказал он, будто Суслик мог себя видеть, - чистые зубы
не привлекают, а отпугивают врагов. По ночам!
Жуткое дело. Если бы Суслик не чистил свои зубы, попал бы в зубы чужие.
К Лисе.
Поэтому всяким неряхам такое не по зубам. Им спасенье не светит.
Особенно ночью.
Охоч был Суслик спорить. По любому поводу. И без повода. Пристал он
как-то к Хоме с мудрейшим вопросом:
- Что было раньше, курица или яйцо?
- Курица, - с ходу отгадал Хома. - Нет, яйцо, - потер ладошки Суслик. -
Курица ведь из яйца вылупилась!
- Запомни раз и навсегда, - твердо сказал Хома. - Вначале была первая
курица. Понял? Первая!
- А разве первого яйца не могло быть? - растерялся Суслик.
- Нет. Первого яйца и быть не могло без первой курицы. Вот и все.
Заяц-толстун и старина ж тоже поддержали Хому. Ясное дело. Странный
он, Суслик. В открытые ворота ломится.
В конце концов и сам Суслик согласился. И корил себя:
- Смотри-ка, а я и не догадывался. Так просто.
Но так просто не всегда бывало. Не всегда удавалось его легко убедить.
Нашли однажды Хома и Суслик на Дальнем поле арбуз. Случайно-случайный.
Случайно нашли, случайный вырос. Здоровенный. Больше их обоих!
- А ты знаешь, - торжественно произнес Хома, - арбуз - это ягода. А не
фрукт.
- Сам ты - фрукт, - тут же заспорил Суслик. - Скажешь тоже... Ягоды в
тебе самом помещаются, когда ты ешь. А здесь ты сам в арбузе поместишься. В
одном!
Говоря "ты", он имел в виду себя. Мигом прогрыз в полосатой корке
дырку. И, сладко чавкая, исчез внутри. Фрр! - только семечки наружу
полетели. Причем уже разгрызенные - шелуха одна. И мякоть ел, и семечками
заедал.
Хотел было Хома за ним нырнуть в сладкую норку, да вовремя остановился.
Услышал шаги чьи-то. И в гороховых зарослях спрятался.
И правильно сделал. Прямо к арбузу Лиса вышла!
- Ах! Ах! Ах! - восторженно разахалась она. - Какой арбузяка!
Суслик внутри арбуза сразу притих.
- Жаль только - порченый, - огорчилась Лиса, увидев дырку. - Но ничего.
Не каждый день нахожу. И такой сгодится.
Оторвала она арбуз и покатила домой.
Хорошо, что здесь, на месте, есть не стала. Если бы тут за него
принялась, вполне могла бы весь его съесть. Вместе с начинкой - Сусликом.
Невиданное блюдо!
Хома украдкой за ней двинулся. Не потому, что с находкой расстаться
жалко. Хотя и жалко. Но друга с арбузом потерять - вернее, арбуз с другом! -
жаль вдвойне.
Вскоре Лиса к оврагу вышла. И арбуз вниз столкнула. Не тащить же - сам
скатится. Не маленький.
А сама в обход заспешила.
Только Хома к оврагу подобрался - Суслик навстречу вылезает. Еле дышит.
Толстенный, почти круглый.
А снизу, из оврага, истошный Лисий голос донесся:
- Легкий какой!.. Да он же пустой!.. А откуда вторая дыра взялась?
Не терял, значит, Суслик времени даром. Насквозь арбуз прошел!
Кувыркался внутри, пока Лиса добычу катила, а брюхо свое набивал. Спелой
мякотью.
А напоследок, видать, все доел, когда в овраг его завертело!
Наверное, от страха ел. А то и просто решил вволю налопаться. Перед
неминуемой гибелью. Не помнит!..
- Она себе из арбуза может погремушку сделать, если обе дыры заткнуть,
- переваливаясь с ноги на ногу, сопел он. -- Я там немножко семечек оставил.
Гулко загремят!
Вернулись они домой. А Суслик в свою нору не пролезает. Да и куда там
-- внутри него арбуз здоровенный!
Пришлось отвести его к Зайцу. В его просторную, бывшую барсучью нору.
Сам бы он туда не дошел. Пропал бы, возможно. Случись тут снова Лиса,
она могла бы теперь Сусликом с арбузом закусить. А не арбузом с Сусликом,
как прежде.
Силен Суслик! А еще спорил, что арбуз не ягода. Ягоды, мол, внутри
едока помещаются. А сам уместил в себе весь арбуз. Как одну ягоду проглотил.
Не знаешь - не спорь!
Помните историю о скворце Скворушке? Он после внезапной бури всю родню
потерял, а Хома и Суслик его вырастили. И потом он осенью в Африку улетел. В
Северную.
Так вот, вернулся Скворушка на другой год. Весной. Не забыл приемных
родителей - Хому и Суслика. Хотя и отдельно от них поселился. В свободной
норке на Ласточкином обрыве над ручьем.
Нет-нет да и залетал он то к Хоме, то к Суслику. А то и к ним обоим,
если они вместе были. И милым скрипучим голоском рассказывал про опасное
Африканское путешествие. О невероятных зверях и птицах. Об удивительных
деревьях и вкусных плодах.
Хома и Суслик готовы были его целыми днями слушать. Неделями. И даже
годами, если б такое было возможно.
У взрослого Скворушки теперь была своя жизнь. Свой дом. Свои друзья.
Все реже и реже навещал он Хому и Суслика.
- Хорошо, хоть помнит, - успокаивал Суслик Хому. - У него и без нас
всяких птичьих забот хватает.
Все верно, все правильно. Да только грустно почему-то.
Ну, это ладно. На то и родители, пусть и приемные папы, чтобы по
взрослым детям скучать. Лишь бы с ними никакой беды не случилось!
А тут узнали они, что в последнее время Скворушка вдруг повадился в
деревню летать. Конечно, там прокормиться легче. Зерном в амбарах, крошками
в столовой.
Разных воробьев и ворон еще можно понять. Они вечно возле людей
пасутся. И даже зимой на юг не улетают.
А ведь Скворушка - вольная птица! Не какой-то бездельник и попрошайка.
Ему лодырничать не пристало. Он обязан сам о себе заботиться. А не то совсем
разучится корм добывать.
Да разве убедишь? Жизнь такая пошла. Несусветная! Даже гордые красавицы
чайки в последнее время перестали рыбу ловить. Больше на свалках тучами
колготятся. Объедки собирают.
А ведь это может плохо кончиться. Вон ручные коты, привыкшие жить на
всем готовом, перестают и мышей ловить.
Кстати, о котах. Вернее, об одном деревенском толстом Коте. Нахальном и
наглом. Хитрющем!
Мышей этот Кот никогда не ловил. Родился он в зажиточном доме. И жил
припеваючи. Пел. И сыто мурлыкал.
Зачем ему мыши? Зато он ловил глупых, доверчивых птиц. Он считал их
особенно вкусными. Вроде курятины. Хоть его и кормили разной домашней едой,
но всяких курей ему к обеду, конечно, не подавали.
Вот и стал он в деревне опасным охотником на пернатую дичь. Любую!
Поэтому Хома и Суслик еще и боялись, что лодырь Скворушка бесславно
погибнет в зубах у другого лодыря. Кота.
Но никакие просьбы и уговоры - в деревню не летай! - на Скворушку не
действовали. Не ваше, мол, дело. Сам знаю!
Молодой совсем. Непутевый. Чем больше его убеждаешь, тем упрямей
становится.
- Да вы и сами вроде бы вольные, - сказал он как-то. - А зерна с поля
таскаете? За горохом шастаете? Огороды теребите? И ваш дружок Заяц тоже
хорош! У людей морковку тырит.
- Но зато мы все не попрошайки, - гордо возразил Хома. - По деревне не
ходим с протянутой лапой!
- А набеги на поля и огороды -- это другое дело, - запальчиво подхватил
Суслик. -- Благородное!
- А разве и вам никакие опасности не грозят? -- не сдавался Скворушка.
- Лучше погибнуть от диких разбойников -- Волка, Лисы или Коршуна! --
чем от Кота домашнего, - убежденно заявил Хома.
А Суслик снова поддакнул:
- Нас на полях даже подстрелить могут из ружья. Двуствольного. Тоже
благородная, почти героическая смерть!
- А трепыхаться в зубах у деревенского Кота - просто унизительно, -
угрюмо добавил Хома. - Стыдно. Брр! Весь он какой-то рыхлый, дряблый...
- И смурной, - ввернул Суслик.
- Да ну вас! - и Скворушка улетел. Возможно, опять в деревню.
- В тебя лодырь, - вгорячах сказал Хома Суслику.
- Почему - в меня?
- А больше не в кого, - невозмутимо ответил Хома.
Он думал, что лучший друг спорить начнет, возмущаться. Но тот внезапно
ударил себя кулачком в грудь:
- Точно. Я один виноват. Не углядел я за ним.
Хоме сразу стыдно стало.
- И я виноват, - признался он. - Оба мы виноваты. - Всю вину на себя он
не взял. Не Суслик.
Вышли они из Хоминой норы. И вдаль посмотрели. В сторону деревни.
Неожиданно какой-то Воробей рядом сел.
- А там, - зачирикал он, - Кот вновь на охоту вышел. Вот с такой
булкой! - растопырил он крылья. - Ваш недотепа к ней подбирается!
- Недотепа? - вознегодовал Суслик.
- А то кто же? Он еще неопытный, порядков наших не знает.
- За мной! - оглянулся на Суслика Хома. Он уже во всю прыть несся к
деревне.
Первым, кого они увидали у околицы, был тот хитрый Кот. Он валялся,
мертвее мертвого, на зеленой травке. А между раскинутыми лапами у него лежал
большой огрызок булки. Где-то стянул.
Вовремя поспели Хома и Суслик.
Около Кота, пока еще на расстоянии, прохаживался внимательный
Скворушка. Кругами ходил, присматривался.
- Не подходи, родимый! - вскричал Хома. -Кот притворяется!
- На приманку ловит! - проголосил Суслик.
- Откуда знаете? - беззаботно откликнулся их питомец. - А по-моему,
давно готов. Мухи над ним вьются.
- Мухи над булкой вьются. Да ты глянь, ухо у него вверх торчит! -
завопил Хома.
- Наверно, уже окостенело, - отмахнулся крылом неслух.
- А почему ж оно подрагивает?
- От ветра, - небрежно отозвался скворец.
- Ветра нет! Не подходи!
Неслух опять отмахнулся. Другим крылом.
- Скажи ему, - беспомощно попросил Хома лучшего друга.
- Ты не знаешь Кота, как мы его знаем! -крикнул Суслик. - Ты с ним мало
знаком!
- Вот и узнаю поближе, - храбрился Скворушка, скакнув поближе.
Кот не шелохнулся. Хома поднял на обочине осколок стекла.
- Резать его собираешься? - ужаснулся Суслик.
- Отстань!
И Хома направил на Кота солнечный зайчик. На его большой закрытый глаз.
А Скворушка мелким подскоком все подбирался к лакомой булке.
И Хома тихонько подкрадывался к Коту. Солнечный зайчик становился
острей и острей. Вот-вот веко у Кота задымится!
- М-мяу! - взвыл Кот. И закрылся лапой.
- Живой, собака! - воскликнул Суслик. Словно еще сомневался.
Схватил Скворушка кусок булки и взмыл вверх.
- Пошли, - позвал Хома Суслика. - Дело сделано.
Скворец догнал друзей по дороге домой.
- Угощайтесь, - предложил он свою добычу. - На всех хватит!
- Хватит? - и Хома с размаху отшвырнул подачку. - С меня хватит!
- И с меня! - поддержал его Суслик.
- И с меня, - виновато признался Скворушка. - Я и правда думал, он
мертвый. Надо же, такое и в Африке не встретишь!
- Это тебе - Россия, - сурово произнес Хома.
- Правильно ты мне говорил: "Никогда глазам не верь!", - уважительно
напомнил ему Скворушка.
Хома важно посмотрел на лучшего друга.
- А ты не раз предупреждал: "Будь всегда начеку!" - обернулся к Суслику
поумневший скворец.
Теперь лучший друг свысока поглядел на Хому.
- Молодец! - похвалил Хома Скворушку. - Значит, больше в деревню ни
ногой? То есть, ни крылом?
- Договорились? - радостно подпрыгнул Суслик.
Им хотелось лишний раз услышать приятное от сынка.
- А разве мы об этом договаривались? - удивился Скворушка. - Я просто
сказал: хватит с Котом играться. А деревня тут ни при чем.
- Вот как! - резко остановился Хома. - Если ты будешь лодырем жить, мы
будем каждый день в деревню ходить. За тобой!
- Ага, - подтвердил Суслик. - Тебя спасать. И в столовой, и везде!
- Да вы что? - испугался за них Скворушка. - Я-то в любой миг улететь
могу, а вас, глядишь, коты схватят! Или собаки!..
- Хочешь этого? Будет! - мрачно сказал Хома. - Ты меня знаешь.
- И меня знаешь, - ревниво добавил Суслик.
- Угрожаете?!
- Предупреждаем, - спокойно заметил Хома. - Погибнем, но не отступимся.
И столько уверенности было в его голосе, что и Скворушка поверил. И
вздохнул.
- Ладно. А не то я за вас изведусь от страха.
- Давно бы так, - подобрел папаша Хома.
- Давай не изводиться вместе! - воскликнул папаша Суслик.
- Наградила меня судьба родителями... - снова вздохнул Скворушка. -
Пока!
И домой умчался. На Ласточкин обрыв.
- Слыхал, как он нас похвалил? - довольно спросил Хому Суслик. - Мы ему
как награда!
Больше скворец не летал в деревню. Не гонял лодыря, как говорится.
А вот на далекие Вишневые сады он, конечно, налетал. Вихрем. Со всеми
дружками. Спелые вишни ух какие сладкие!
Но это достойное увлечение. Хотя и очень опасное. Сады, уж точно, с
ружьями охраняют. Двуствольными!
Вишни клевать - никак не запретишь. Скворцы их страсть как любят!
Хлебом не корми - вишни подавай! Благородное занятие.
Брать в долг легко. А отдавать неохота. Тяжело. Зачастую и отдавать-то
нечего. А уж если есть кое-что, то вернуть трудно. Лучше как бы забыть. И
жить себе преспокойно, пока сто раз не напомнят.
А может, и вовсе не станут вспоминать. Был такой случай. Занял Хома у
Суслика полную кастрюлю гороха. И целый месяц ждал, что Суслик ему напомнит.
А Суслик ни гугу.
Не выдержал Хома. А кто бы выдержал!
- Чего горох назад не требуешь?
- Какой горох? - удивился Суслик.
- Я у тебя брал? - рассердился Хома. - Было, - наконец вспомнил Суслик.
- Я свой должок тебе отдавал.
Вот и пожалуйста. Оказалось Хома не брал, а забрал. А он и забыл давно,
что Суслик ему должен. Кастрюлю гороха.
Так что иногда забывают про долги. Поэтому и не спеши возвращать.
Глядишь, крепче забудут.
Но долг долгу рознь. Когда просто так берешь, по-соседски - это не в
счет. Они тоже забегают за какой-нибудь петрушкой. То и дело. А то и без
дела.
Долгом считается что-то серьезное, о чем приходится нехотя говорить:
"Дай мне, пожалуйста, я тебе верну". И хочется добавить: "Возможно".
Возможно, верну.
И берешь тогда - если дадут, конечно! - не чепуху какую-то, а пузатый
мешок харчей. Или хотя бы полмешка.
Зашел как-то Хома к запасливому Суслику:
- Дай мне, пожалуйста, гороху. Дождь зарядил. Кончится, схожу на поле и
верну.
- Дождь кончится или горох? - деловито спросил Суслик.
- И дождь, и горох.
- Много дать не могу. Запасы слабые. Но пару горстей дам.
- Твоих или моих горстей? - колко уточнил Хома.
- Твоих. Твои меньше, - улыбнулся Суслик.
- И на том спасибо, - сухо сказал Хома, пожалев, что говорил
"пожалуйста". - Завтра я тебе три отдам! - подчеркнул, что ничем ему не
обязан.
2 + 1 = 3
А дождь не прекращается...
Съел Хома горох. Снова пришел к Суслику.
- Дай еще три горсти, - гордо попросил он. - Отдам за них пять!
3 + 2 = 5
- А те три, вчерашние? - хорошая память у Суслика.
- И те отдам, - небрежно заметил Хома. - Будет - восемь! 5 + 3 = 8
- Но ведь ты сегодня три обещанных не вернул! Значит, за них - тоже
пять. Выходит, за тобой - десять.
5 + 5 = 10
Вот когда Хома пожалел о своей щедрости. Дернуло его за язык!
Дал ему Суслик еще три горсти гороха. Так и быть.
- Завтра десять вернешь, - предупредил. - А не вернешь, за тобой
двадцать будет.
10 + 10 = 20
И где он счету научился? Все время прикидывался - плохо считать умеет.
- Двадцать так двадцать, - пробормотал Хома, чувствуя, что его гордость
слишком уж расточительна.
И главное, Суслика ни в чем обвинить ев нельзя. Сам такое затеял. На
свое разорение.
А дождь все идет... Опять пришел Хома.
- Не могу я сейчас двадцать горстей отдать, -проворчал он. - Дай еще
три, станет за мной двадцать три.
20 + 3 = 23
- Ошибаешься! - возразил Суслик. - Двадцать ты не скоро вернешь.
Прибавим двадцать, и будет сорок.
20 + 20 = 40
Хома мрачно потупился.
- И на сегодняшние три, - продолжил Суслик, - пару горстей накинуть
надо. Как обычно. И получится сорок пять.
20 + 20 + 3 + 2 = 45
- Сорок пять! - схватился за голову Хома. - Да это ж мешок целый! За
твои жалкие горсти ты меня с протянутой лапой по миру пустишь! Ладно,
согласен, - буркнул он.
- Задавака! - рассмеялся Суслик. - Я не жадничал. Я поглядеть хотел, до
чего ты дойдешь. Гордый какой! Так никогда бы не рассчитался. А ты...
Попросил бы и получил. И все тут.
- А отдавать?.. - устыдился Хома.
- Отдал бы когда-нибудь. А не отдал - что ж теперь? И меня выручишь в
трудную минуту. А ты задаешься. Я, мол, не просто беру, а с большой отдачей.
Тоже мне благодетель!
Молчит Хома. Отвернулся. А Суслик по новой:
- Разве можно так с друзьями? Хорошенького ты мнения обо мне. Спасибо!
- А что ж ты меня не остановил?..
- Я думал, ты сам остановишься.
Вконец стало стыдно Хоме. Он готов был сквозь землю провалиться. Но он
и так под землей был - в норе у Суслика.
- Все! Прости меня за дурь, - виновато вымолвил он. - А за весь твой
горох я вдвое больше отдам, не беспоко...
И умолк.
А затем расхохотался. Дошло!
Нет, не исправишь Хому. А ведь на целых полгода старше Суслика.
- С тобою в любой дождь весело! - улыбнулся лучший друг.
Очень верно. Об этом можно хоть сто раз -и еще сто раз - повторить:
100 + 100 = 200!
Все друзья на месте.
Стихи такие. Стишата.
Суслику все время чего-то не хватало. То еды, то питья. То солнца, то
дождичка. То еще чего-то.
Хорошего - ему всегда мало. Даже если много. А плохого - ему всегда
много. Даже если мало. Не угодишь!
Зашел как-то утром Хома к Суслику. Лучший друг свои бутыли с березовым
соком пересчитывал.
У него от тех бутылей кладовка ломится. А он бурчит:
- Маловато весной заготовил.
- Пошли за орехами, - сказал Хома.
- Пошли, - оживился Суслик. - У меня их тоже мало. Всего три мешка.
Погода стояла теплая. Чудесная погода.
- Жарко, - привычно занудил Суслик. - Давай сначала на ручей завернем,
искупнемся.
- Давай, - согласился Хома.
Он и сам-то любил поворчать. Но не тогда, когда дельное предлагают.
Подошли к ручью. Суслик воду ногой попробовал.
- Брр! Холодная...
А затем Хома его из воды выгнать не мог. До посинения плавал Суслик. И
потом на берегу дрожал.
- Солнце с-совсем не греет! И уселся на самом солнцепеке. Сидел, пока
не задымился.
- Ну и печет! Прямо пекло какое-то! - заныл он. Для него все на свете
не так устроено.
Отправились, наконец, за орехами. Теперь уже и впрямь по самой жаре. И,
пока еще недалеко отошли, Суслик раза три бегом возвращался. Окунуться.
В орешнике он опять заныл:
- Лучшие орехи - очень высоко. Только для белок!
Вот чудила! Самые лучшие орехи - внизу. На ветках у земли. Там никто не
ищет. Все бросаются к тем, что на виду. А внизу-то их полным-полно!
Хотел было Хома ему показать, но...
- Лиса! - вскричал Суслик. Бухтеть бухтит, а начеку.
Чудом, как всегда, сумели удрать. Лишь клочок шерсти успела Лиса у
Суслика вырвать. На ходу.
- Семь шкур сняла! - ощупывал Суслик себя дома, в норе. А сам
жив-живехонек.
- Лиса и та тебе не угодила, - попенял Хома.
- Как? - оторопел лучший друг.
- Семь не семь, а одну шкуру вполне могла снять!
- Вон ты как! - обиделся Суслик. - Мне плохо, а тебе хорошо?
- И тебе хорошо! - подчеркнул Хома. - Это нам свыше дано, - загадочно
добавил он.
- Свыше?
- А то как же! Все свыше дается: и вишни, и горох, и орехи... Они же
вверху. Даже к тем орешкам, что внизу висят, нам тянуться надо.
- Верно, - озадачился Суслик.
- А солнце? Выгляни из норы. Оно сверху греет!
Суслик подумал.
- Ну а нора? - коварно заметил он.
- И нора. Она сверху вниз идет.
- Правда, - прошептал Суслик. И, расщедрившись, угостил Хому березовым
соком. Полную чашку налил. Большую.
- Гляди-ка, - вновь удивился он. - И сок сверху льется. А не снизу
вверх.
- Именно!
- Ну ладно. Все нам свыше дано. А кем?
- До чего же ты непонятливый! Я уже давно про это говорил, когда
Великую тайну открыл. Помнишь?.. Кто все на свете создал и устроил, Тот и
дает.
- Но Его же не видно!
- Как - не видно? - всплеснул лапами Хома. -Да ты выйди и оглянись
вокруг. А земля, вода, деревья и воздух - откуда взялись?
- Но Его-то не видно, - снова заметил Суслик.
- Погоди, ты разве никогда не заходил ко мне поболтать ночью? -
терпеливо спросил Хома.
- Заходил. И сразу уходил. Если ты спал.
- И ты меня видел?
- Не видел. Темно...
- А чувствовал, что я дома?
- Конечно.
- А как ты узнавал? - допытывался Хома.
- Ты дышал.
- А бывало так, что и дыхания моего не слышал?
- Бывало, - кивнул Суслик. - Сверчок заглушал.
- А без сверчка?
- Тоже, - растерялся лучший друг. - Странно. Помнится, вхожу, темно, не
слышно ничего. А все равно чувствую - здесь ты. Когда тебя нет, нора будто и
не та. Пустая, что ли.
- Вот! Не видно, не слышно, а ты все равно чувствуешь. А теперь широко
подумай, с размахом. У меня - всего-то нора, а у Него -весь мир! И это так
же чувствуется. Только настройся и сразу поймешь: Его неслышное дыхание -
повсюду, - проникновенно сказал Хома. -Во всем!
- Теперь понял, - притих лучший друг. - Повторить сможешь? -
встрепенулся он.
- Нет, - покачал головою Хома. - А вот другое скажу. Как Он о тебе,
дурашке, заботится!.. Живи и не скули. Радуйся.
- Говоришь, обо мне заботятся? А Лиса у меня шерсти клок выдрала.
Хороша забота!
- Глядите на него! - поразился Хома. - Вновь уцелел, ни разу его не
съели, а еще и жалуется!
- Я не жалуюсь, - спохватился Суслик. - Я просто так.
- Если б тебе, хоть иногда, не доставалось от Лисы, ты бы вконец
обнаглел и обленился, - убежденно произнес Хома.
Суслик вновь глубоко задумался. И затем вздохнул.
- Ты прав, пожалуй.
Глубокие мысли ему трудно давались. Очень.
- И как ты до всего этого додумался? - с уважением взглянул он на Хому.
- Много думал...
Они умолкли.
За входом в нору слабо посвистывал ветерок. Солнечные зайчики
мельтешили на пороге. В кладовке запел сверчок.
И было хорошо.
Мало того, что Медведь был самый большой и сильный. Он еще был и
Главный судья в их краю. Судил, рядил, все споры решал. Когда хотел. В
свободное, от поисков дикого меда, время. Или от иных, таких же важнейших
забот.
Обратилась Лиса к Медведю: осудить Хому. Строго наказать, чтобы другим
неповадно было. За что? А за все!
Мешает он ей, Лисе, на Зайца охотиться, на Суслика, и даже на Ежа. И на
него самого - Хому.
Это раз!
Насмехается над нею, Лисой. Рыжей называет. Рожи издали корчит. А
вблизи язык показывает. Большой язык. Хотя сам и маленький.
Это два!
И вообще его давно пора к порядку призвать. За нахальство и живучесть.
Это три!
Прямо неистребимый какой-то. Из любого положения выкручивается.
Основной закон нарушает: "Сильный всегда прав".
Это четыре!
Много себе воли взял. Много себе хомяк позволяет. Ну ладно, он всегда
удирает, спасается. А других зачем спасает? Что если все звери-зверьки
подражать ему станут?
Пять!
Пять обвинений, полагала Лиса, хватит с лихвой.
И так она надоела Медведю своим нытьем, что он в конце концов суд
созвал.
Большую поляну заполнили жители рощи, поля и луга. Пришли все кому не
лень. Кабану, например, было лень, и он не пришел.
- Глупое дело - по судам шляться, - прохрюкал он болтливой сороке. Она
приглашала всех на редкое зрелище.
Последний суд был месяц назад. Вернее, мог быть. Над коварным Шмелем.
На него случайно Медведь сел. Шмель успел-таки ужалить напоследок. И погиб.
OCR: Страмоусова Марина
---------------------------------------------------------------
Сколько в жизни интересного, любопытного и загадочного! Никогда не
соскучишься. Особенно с лучшим другом Сусликом. Он как-то спросил у Хомы:
- Почему солнце днем светит, а луна - ночью?
- Сам сообрази, - ответил Хома. - Что было бы, если бы солнце засветило
ночью?!
- Кошмар! - согласился лучший друг. - Из норы не выйди. Вмиг сцапают!
- Ночью даже луна-то бывает лишней, - заметил Хома. Со знанием дела.
- Верно. Я вкусное и во тьме найду.
Они сидели в норе. И потягивали березовый сок из чашек через соломинки.
Так удобней. Для хозяина - Суслика. Сразу много не выпьешь.
- А ты видел вчера, какой гриб старина ж на спине домой отвез? -
сказал
Суслик. - Большущий белый! Говорит, далеко его
учуял. Везет же, у кого острый нюх!
- Нет, не так. У кого нюх острый, тот и везет! -рассмеялся Хома. - А
слышал, позавчера у Лисы день рождения был?
- Откуда знаешь?
- Сама громко хвасталась. Издали. И спрашивает: "Ну как я выгляжу?" Я и
брякнул: "На все сто!"
- Зачем ты ее такой старухой обозвал? Теперь она еще больше взъестся!
- Я ее хвалил, а не обзывал, - огорчился Хома. - А поди докажи!
- Ну, сейчас она на тебя зубы точит, - утешил его лучший друг. -
Старые.
- А! Пусть. Она всю жизнь точит. Может, все сточит. А кстати, ты по
утрам зубы чистишь? -внезапно спросил Хома.
- Зачем? - изумился Суслик.
- Для здоровья.
- Для здоровья - я ем, - с достоинством ответил Суслик. - А зубы сами
собой от еды чистятся. Вкусной еды, - уточнил он.
- От еды они тупятся. От любой еды.
- Думаешь? - забеспокоился Суслик.
- И думать нечего. У стариков они вообще стираются. Посмотри у старины
Ежа. А все почему? Чистил плохо.
- А ты сам-то чистишь?
- Еще как! Толченым мелом. Раз в неделю.
И Хома широко улыбнулся, показывая белые зубы.
- Ночью заметно, - проворчал Суслик.
- А я ночью не улыбаюсь. Ночью страшно. Рот на замке, понял?
- Понял. А мел где берешь? - как бы ненароком справился лучший друг.
- Да в овраге. Там здоровенный меловой камень из земли выходит.
- Знаю, - оживился Суслик. - Спасибочки!
И начал с того дня зубы чистить. Мелом. По десять раз в день, а то и
чаще.
Зубы у него скоро стали как зеркало. Очень они ему нравились. Даже в
лужи смотрел. Любовался.
И вот что случилось. Пошел он ночью один на Дальнее поле. За горохом.
Привычное дело. Ночь как ночь. Луна.
Пришел. Стал тихонько горох рвать. И вдруг -Лиса! Она всегда - вдруг!
А Суслик ни с места. Запутался ногой в гороховых плетях. Стоит. Рот со
страху раскрыл. А Лиса как взвизгнет, тоже от страха, и деру!
Выпутался Суслик. Прибежал к Хоме, трясется.
Рассказал, наконец, о своем похождении. И спрашивает:
- Не пойму, почему она унеслась? Посмотрел на него Хома странно.
- Давай выйдем, - позвал. Вышли они из норы.
- Покажи, как ты стоял.
Суслик застыл на месте и рот раскрыл. Хома даже отшатнулся.
- Ну и зубки! - ахнул он.
При неверном свете луны зубы у Суслика сверкали, точно у новой пилы.
Такими страшными показались, что Хома на миг зажмурился.
- Вот видишь, - сказал он, будто Суслик мог себя видеть, - чистые зубы
не привлекают, а отпугивают врагов. По ночам!
Жуткое дело. Если бы Суслик не чистил свои зубы, попал бы в зубы чужие.
К Лисе.
Поэтому всяким неряхам такое не по зубам. Им спасенье не светит.
Особенно ночью.
Охоч был Суслик спорить. По любому поводу. И без повода. Пристал он
как-то к Хоме с мудрейшим вопросом:
- Что было раньше, курица или яйцо?
- Курица, - с ходу отгадал Хома. - Нет, яйцо, - потер ладошки Суслик. -
Курица ведь из яйца вылупилась!
- Запомни раз и навсегда, - твердо сказал Хома. - Вначале была первая
курица. Понял? Первая!
- А разве первого яйца не могло быть? - растерялся Суслик.
- Нет. Первого яйца и быть не могло без первой курицы. Вот и все.
Заяц-толстун и старина ж тоже поддержали Хому. Ясное дело. Странный
он, Суслик. В открытые ворота ломится.
В конце концов и сам Суслик согласился. И корил себя:
- Смотри-ка, а я и не догадывался. Так просто.
Но так просто не всегда бывало. Не всегда удавалось его легко убедить.
Нашли однажды Хома и Суслик на Дальнем поле арбуз. Случайно-случайный.
Случайно нашли, случайный вырос. Здоровенный. Больше их обоих!
- А ты знаешь, - торжественно произнес Хома, - арбуз - это ягода. А не
фрукт.
- Сам ты - фрукт, - тут же заспорил Суслик. - Скажешь тоже... Ягоды в
тебе самом помещаются, когда ты ешь. А здесь ты сам в арбузе поместишься. В
одном!
Говоря "ты", он имел в виду себя. Мигом прогрыз в полосатой корке
дырку. И, сладко чавкая, исчез внутри. Фрр! - только семечки наружу
полетели. Причем уже разгрызенные - шелуха одна. И мякоть ел, и семечками
заедал.
Хотел было Хома за ним нырнуть в сладкую норку, да вовремя остановился.
Услышал шаги чьи-то. И в гороховых зарослях спрятался.
И правильно сделал. Прямо к арбузу Лиса вышла!
- Ах! Ах! Ах! - восторженно разахалась она. - Какой арбузяка!
Суслик внутри арбуза сразу притих.
- Жаль только - порченый, - огорчилась Лиса, увидев дырку. - Но ничего.
Не каждый день нахожу. И такой сгодится.
Оторвала она арбуз и покатила домой.
Хорошо, что здесь, на месте, есть не стала. Если бы тут за него
принялась, вполне могла бы весь его съесть. Вместе с начинкой - Сусликом.
Невиданное блюдо!
Хома украдкой за ней двинулся. Не потому, что с находкой расстаться
жалко. Хотя и жалко. Но друга с арбузом потерять - вернее, арбуз с другом! -
жаль вдвойне.
Вскоре Лиса к оврагу вышла. И арбуз вниз столкнула. Не тащить же - сам
скатится. Не маленький.
А сама в обход заспешила.
Только Хома к оврагу подобрался - Суслик навстречу вылезает. Еле дышит.
Толстенный, почти круглый.
А снизу, из оврага, истошный Лисий голос донесся:
- Легкий какой!.. Да он же пустой!.. А откуда вторая дыра взялась?
Не терял, значит, Суслик времени даром. Насквозь арбуз прошел!
Кувыркался внутри, пока Лиса добычу катила, а брюхо свое набивал. Спелой
мякотью.
А напоследок, видать, все доел, когда в овраг его завертело!
Наверное, от страха ел. А то и просто решил вволю налопаться. Перед
неминуемой гибелью. Не помнит!..
- Она себе из арбуза может погремушку сделать, если обе дыры заткнуть,
- переваливаясь с ноги на ногу, сопел он. -- Я там немножко семечек оставил.
Гулко загремят!
Вернулись они домой. А Суслик в свою нору не пролезает. Да и куда там
-- внутри него арбуз здоровенный!
Пришлось отвести его к Зайцу. В его просторную, бывшую барсучью нору.
Сам бы он туда не дошел. Пропал бы, возможно. Случись тут снова Лиса,
она могла бы теперь Сусликом с арбузом закусить. А не арбузом с Сусликом,
как прежде.
Силен Суслик! А еще спорил, что арбуз не ягода. Ягоды, мол, внутри
едока помещаются. А сам уместил в себе весь арбуз. Как одну ягоду проглотил.
Не знаешь - не спорь!
Помните историю о скворце Скворушке? Он после внезапной бури всю родню
потерял, а Хома и Суслик его вырастили. И потом он осенью в Африку улетел. В
Северную.
Так вот, вернулся Скворушка на другой год. Весной. Не забыл приемных
родителей - Хому и Суслика. Хотя и отдельно от них поселился. В свободной
норке на Ласточкином обрыве над ручьем.
Нет-нет да и залетал он то к Хоме, то к Суслику. А то и к ним обоим,
если они вместе были. И милым скрипучим голоском рассказывал про опасное
Африканское путешествие. О невероятных зверях и птицах. Об удивительных
деревьях и вкусных плодах.
Хома и Суслик готовы были его целыми днями слушать. Неделями. И даже
годами, если б такое было возможно.
У взрослого Скворушки теперь была своя жизнь. Свой дом. Свои друзья.
Все реже и реже навещал он Хому и Суслика.
- Хорошо, хоть помнит, - успокаивал Суслик Хому. - У него и без нас
всяких птичьих забот хватает.
Все верно, все правильно. Да только грустно почему-то.
Ну, это ладно. На то и родители, пусть и приемные папы, чтобы по
взрослым детям скучать. Лишь бы с ними никакой беды не случилось!
А тут узнали они, что в последнее время Скворушка вдруг повадился в
деревню летать. Конечно, там прокормиться легче. Зерном в амбарах, крошками
в столовой.
Разных воробьев и ворон еще можно понять. Они вечно возле людей
пасутся. И даже зимой на юг не улетают.
А ведь Скворушка - вольная птица! Не какой-то бездельник и попрошайка.
Ему лодырничать не пристало. Он обязан сам о себе заботиться. А не то совсем
разучится корм добывать.
Да разве убедишь? Жизнь такая пошла. Несусветная! Даже гордые красавицы
чайки в последнее время перестали рыбу ловить. Больше на свалках тучами
колготятся. Объедки собирают.
А ведь это может плохо кончиться. Вон ручные коты, привыкшие жить на
всем готовом, перестают и мышей ловить.
Кстати, о котах. Вернее, об одном деревенском толстом Коте. Нахальном и
наглом. Хитрющем!
Мышей этот Кот никогда не ловил. Родился он в зажиточном доме. И жил
припеваючи. Пел. И сыто мурлыкал.
Зачем ему мыши? Зато он ловил глупых, доверчивых птиц. Он считал их
особенно вкусными. Вроде курятины. Хоть его и кормили разной домашней едой,
но всяких курей ему к обеду, конечно, не подавали.
Вот и стал он в деревне опасным охотником на пернатую дичь. Любую!
Поэтому Хома и Суслик еще и боялись, что лодырь Скворушка бесславно
погибнет в зубах у другого лодыря. Кота.
Но никакие просьбы и уговоры - в деревню не летай! - на Скворушку не
действовали. Не ваше, мол, дело. Сам знаю!
Молодой совсем. Непутевый. Чем больше его убеждаешь, тем упрямей
становится.
- Да вы и сами вроде бы вольные, - сказал он как-то. - А зерна с поля
таскаете? За горохом шастаете? Огороды теребите? И ваш дружок Заяц тоже
хорош! У людей морковку тырит.
- Но зато мы все не попрошайки, - гордо возразил Хома. - По деревне не
ходим с протянутой лапой!
- А набеги на поля и огороды -- это другое дело, - запальчиво подхватил
Суслик. -- Благородное!
- А разве и вам никакие опасности не грозят? -- не сдавался Скворушка.
- Лучше погибнуть от диких разбойников -- Волка, Лисы или Коршуна! --
чем от Кота домашнего, - убежденно заявил Хома.
А Суслик снова поддакнул:
- Нас на полях даже подстрелить могут из ружья. Двуствольного. Тоже
благородная, почти героическая смерть!
- А трепыхаться в зубах у деревенского Кота - просто унизительно, -
угрюмо добавил Хома. - Стыдно. Брр! Весь он какой-то рыхлый, дряблый...
- И смурной, - ввернул Суслик.
- Да ну вас! - и Скворушка улетел. Возможно, опять в деревню.
- В тебя лодырь, - вгорячах сказал Хома Суслику.
- Почему - в меня?
- А больше не в кого, - невозмутимо ответил Хома.
Он думал, что лучший друг спорить начнет, возмущаться. Но тот внезапно
ударил себя кулачком в грудь:
- Точно. Я один виноват. Не углядел я за ним.
Хоме сразу стыдно стало.
- И я виноват, - признался он. - Оба мы виноваты. - Всю вину на себя он
не взял. Не Суслик.
Вышли они из Хоминой норы. И вдаль посмотрели. В сторону деревни.
Неожиданно какой-то Воробей рядом сел.
- А там, - зачирикал он, - Кот вновь на охоту вышел. Вот с такой
булкой! - растопырил он крылья. - Ваш недотепа к ней подбирается!
- Недотепа? - вознегодовал Суслик.
- А то кто же? Он еще неопытный, порядков наших не знает.
- За мной! - оглянулся на Суслика Хома. Он уже во всю прыть несся к
деревне.
Первым, кого они увидали у околицы, был тот хитрый Кот. Он валялся,
мертвее мертвого, на зеленой травке. А между раскинутыми лапами у него лежал
большой огрызок булки. Где-то стянул.
Вовремя поспели Хома и Суслик.
Около Кота, пока еще на расстоянии, прохаживался внимательный
Скворушка. Кругами ходил, присматривался.
- Не подходи, родимый! - вскричал Хома. -Кот притворяется!
- На приманку ловит! - проголосил Суслик.
- Откуда знаете? - беззаботно откликнулся их питомец. - А по-моему,
давно готов. Мухи над ним вьются.
- Мухи над булкой вьются. Да ты глянь, ухо у него вверх торчит! -
завопил Хома.
- Наверно, уже окостенело, - отмахнулся крылом неслух.
- А почему ж оно подрагивает?
- От ветра, - небрежно отозвался скворец.
- Ветра нет! Не подходи!
Неслух опять отмахнулся. Другим крылом.
- Скажи ему, - беспомощно попросил Хома лучшего друга.
- Ты не знаешь Кота, как мы его знаем! -крикнул Суслик. - Ты с ним мало
знаком!
- Вот и узнаю поближе, - храбрился Скворушка, скакнув поближе.
Кот не шелохнулся. Хома поднял на обочине осколок стекла.
- Резать его собираешься? - ужаснулся Суслик.
- Отстань!
И Хома направил на Кота солнечный зайчик. На его большой закрытый глаз.
А Скворушка мелким подскоком все подбирался к лакомой булке.
И Хома тихонько подкрадывался к Коту. Солнечный зайчик становился
острей и острей. Вот-вот веко у Кота задымится!
- М-мяу! - взвыл Кот. И закрылся лапой.
- Живой, собака! - воскликнул Суслик. Словно еще сомневался.
Схватил Скворушка кусок булки и взмыл вверх.
- Пошли, - позвал Хома Суслика. - Дело сделано.
Скворец догнал друзей по дороге домой.
- Угощайтесь, - предложил он свою добычу. - На всех хватит!
- Хватит? - и Хома с размаху отшвырнул подачку. - С меня хватит!
- И с меня! - поддержал его Суслик.
- И с меня, - виновато признался Скворушка. - Я и правда думал, он
мертвый. Надо же, такое и в Африке не встретишь!
- Это тебе - Россия, - сурово произнес Хома.
- Правильно ты мне говорил: "Никогда глазам не верь!", - уважительно
напомнил ему Скворушка.
Хома важно посмотрел на лучшего друга.
- А ты не раз предупреждал: "Будь всегда начеку!" - обернулся к Суслику
поумневший скворец.
Теперь лучший друг свысока поглядел на Хому.
- Молодец! - похвалил Хома Скворушку. - Значит, больше в деревню ни
ногой? То есть, ни крылом?
- Договорились? - радостно подпрыгнул Суслик.
Им хотелось лишний раз услышать приятное от сынка.
- А разве мы об этом договаривались? - удивился Скворушка. - Я просто
сказал: хватит с Котом играться. А деревня тут ни при чем.
- Вот как! - резко остановился Хома. - Если ты будешь лодырем жить, мы
будем каждый день в деревню ходить. За тобой!
- Ага, - подтвердил Суслик. - Тебя спасать. И в столовой, и везде!
- Да вы что? - испугался за них Скворушка. - Я-то в любой миг улететь
могу, а вас, глядишь, коты схватят! Или собаки!..
- Хочешь этого? Будет! - мрачно сказал Хома. - Ты меня знаешь.
- И меня знаешь, - ревниво добавил Суслик.
- Угрожаете?!
- Предупреждаем, - спокойно заметил Хома. - Погибнем, но не отступимся.
И столько уверенности было в его голосе, что и Скворушка поверил. И
вздохнул.
- Ладно. А не то я за вас изведусь от страха.
- Давно бы так, - подобрел папаша Хома.
- Давай не изводиться вместе! - воскликнул папаша Суслик.
- Наградила меня судьба родителями... - снова вздохнул Скворушка. -
Пока!
И домой умчался. На Ласточкин обрыв.
- Слыхал, как он нас похвалил? - довольно спросил Хому Суслик. - Мы ему
как награда!
Больше скворец не летал в деревню. Не гонял лодыря, как говорится.
А вот на далекие Вишневые сады он, конечно, налетал. Вихрем. Со всеми
дружками. Спелые вишни ух какие сладкие!
Но это достойное увлечение. Хотя и очень опасное. Сады, уж точно, с
ружьями охраняют. Двуствольными!
Вишни клевать - никак не запретишь. Скворцы их страсть как любят!
Хлебом не корми - вишни подавай! Благородное занятие.
Брать в долг легко. А отдавать неохота. Тяжело. Зачастую и отдавать-то
нечего. А уж если есть кое-что, то вернуть трудно. Лучше как бы забыть. И
жить себе преспокойно, пока сто раз не напомнят.
А может, и вовсе не станут вспоминать. Был такой случай. Занял Хома у
Суслика полную кастрюлю гороха. И целый месяц ждал, что Суслик ему напомнит.
А Суслик ни гугу.
Не выдержал Хома. А кто бы выдержал!
- Чего горох назад не требуешь?
- Какой горох? - удивился Суслик.
- Я у тебя брал? - рассердился Хома. - Было, - наконец вспомнил Суслик.
- Я свой должок тебе отдавал.
Вот и пожалуйста. Оказалось Хома не брал, а забрал. А он и забыл давно,
что Суслик ему должен. Кастрюлю гороха.
Так что иногда забывают про долги. Поэтому и не спеши возвращать.
Глядишь, крепче забудут.
Но долг долгу рознь. Когда просто так берешь, по-соседски - это не в
счет. Они тоже забегают за какой-нибудь петрушкой. То и дело. А то и без
дела.
Долгом считается что-то серьезное, о чем приходится нехотя говорить:
"Дай мне, пожалуйста, я тебе верну". И хочется добавить: "Возможно".
Возможно, верну.
И берешь тогда - если дадут, конечно! - не чепуху какую-то, а пузатый
мешок харчей. Или хотя бы полмешка.
Зашел как-то Хома к запасливому Суслику:
- Дай мне, пожалуйста, гороху. Дождь зарядил. Кончится, схожу на поле и
верну.
- Дождь кончится или горох? - деловито спросил Суслик.
- И дождь, и горох.
- Много дать не могу. Запасы слабые. Но пару горстей дам.
- Твоих или моих горстей? - колко уточнил Хома.
- Твоих. Твои меньше, - улыбнулся Суслик.
- И на том спасибо, - сухо сказал Хома, пожалев, что говорил
"пожалуйста". - Завтра я тебе три отдам! - подчеркнул, что ничем ему не
обязан.
2 + 1 = 3
А дождь не прекращается...
Съел Хома горох. Снова пришел к Суслику.
- Дай еще три горсти, - гордо попросил он. - Отдам за них пять!
3 + 2 = 5
- А те три, вчерашние? - хорошая память у Суслика.
- И те отдам, - небрежно заметил Хома. - Будет - восемь! 5 + 3 = 8
- Но ведь ты сегодня три обещанных не вернул! Значит, за них - тоже
пять. Выходит, за тобой - десять.
5 + 5 = 10
Вот когда Хома пожалел о своей щедрости. Дернуло его за язык!
Дал ему Суслик еще три горсти гороха. Так и быть.
- Завтра десять вернешь, - предупредил. - А не вернешь, за тобой
двадцать будет.
10 + 10 = 20
И где он счету научился? Все время прикидывался - плохо считать умеет.
- Двадцать так двадцать, - пробормотал Хома, чувствуя, что его гордость
слишком уж расточительна.
И главное, Суслика ни в чем обвинить ев нельзя. Сам такое затеял. На
свое разорение.
А дождь все идет... Опять пришел Хома.
- Не могу я сейчас двадцать горстей отдать, -проворчал он. - Дай еще
три, станет за мной двадцать три.
20 + 3 = 23
- Ошибаешься! - возразил Суслик. - Двадцать ты не скоро вернешь.
Прибавим двадцать, и будет сорок.
20 + 20 = 40
Хома мрачно потупился.
- И на сегодняшние три, - продолжил Суслик, - пару горстей накинуть
надо. Как обычно. И получится сорок пять.
20 + 20 + 3 + 2 = 45
- Сорок пять! - схватился за голову Хома. - Да это ж мешок целый! За
твои жалкие горсти ты меня с протянутой лапой по миру пустишь! Ладно,
согласен, - буркнул он.
- Задавака! - рассмеялся Суслик. - Я не жадничал. Я поглядеть хотел, до
чего ты дойдешь. Гордый какой! Так никогда бы не рассчитался. А ты...
Попросил бы и получил. И все тут.
- А отдавать?.. - устыдился Хома.
- Отдал бы когда-нибудь. А не отдал - что ж теперь? И меня выручишь в
трудную минуту. А ты задаешься. Я, мол, не просто беру, а с большой отдачей.
Тоже мне благодетель!
Молчит Хома. Отвернулся. А Суслик по новой:
- Разве можно так с друзьями? Хорошенького ты мнения обо мне. Спасибо!
- А что ж ты меня не остановил?..
- Я думал, ты сам остановишься.
Вконец стало стыдно Хоме. Он готов был сквозь землю провалиться. Но он
и так под землей был - в норе у Суслика.
- Все! Прости меня за дурь, - виновато вымолвил он. - А за весь твой
горох я вдвое больше отдам, не беспоко...
И умолк.
А затем расхохотался. Дошло!
Нет, не исправишь Хому. А ведь на целых полгода старше Суслика.
- С тобою в любой дождь весело! - улыбнулся лучший друг.
Очень верно. Об этом можно хоть сто раз -и еще сто раз - повторить:
100 + 100 = 200!
Все друзья на месте.
Стихи такие. Стишата.
Суслику все время чего-то не хватало. То еды, то питья. То солнца, то
дождичка. То еще чего-то.
Хорошего - ему всегда мало. Даже если много. А плохого - ему всегда
много. Даже если мало. Не угодишь!
Зашел как-то утром Хома к Суслику. Лучший друг свои бутыли с березовым
соком пересчитывал.
У него от тех бутылей кладовка ломится. А он бурчит:
- Маловато весной заготовил.
- Пошли за орехами, - сказал Хома.
- Пошли, - оживился Суслик. - У меня их тоже мало. Всего три мешка.
Погода стояла теплая. Чудесная погода.
- Жарко, - привычно занудил Суслик. - Давай сначала на ручей завернем,
искупнемся.
- Давай, - согласился Хома.
Он и сам-то любил поворчать. Но не тогда, когда дельное предлагают.
Подошли к ручью. Суслик воду ногой попробовал.
- Брр! Холодная...
А затем Хома его из воды выгнать не мог. До посинения плавал Суслик. И
потом на берегу дрожал.
- Солнце с-совсем не греет! И уселся на самом солнцепеке. Сидел, пока
не задымился.
- Ну и печет! Прямо пекло какое-то! - заныл он. Для него все на свете
не так устроено.
Отправились, наконец, за орехами. Теперь уже и впрямь по самой жаре. И,
пока еще недалеко отошли, Суслик раза три бегом возвращался. Окунуться.
В орешнике он опять заныл:
- Лучшие орехи - очень высоко. Только для белок!
Вот чудила! Самые лучшие орехи - внизу. На ветках у земли. Там никто не
ищет. Все бросаются к тем, что на виду. А внизу-то их полным-полно!
Хотел было Хома ему показать, но...
- Лиса! - вскричал Суслик. Бухтеть бухтит, а начеку.
Чудом, как всегда, сумели удрать. Лишь клочок шерсти успела Лиса у
Суслика вырвать. На ходу.
- Семь шкур сняла! - ощупывал Суслик себя дома, в норе. А сам
жив-живехонек.
- Лиса и та тебе не угодила, - попенял Хома.
- Как? - оторопел лучший друг.
- Семь не семь, а одну шкуру вполне могла снять!
- Вон ты как! - обиделся Суслик. - Мне плохо, а тебе хорошо?
- И тебе хорошо! - подчеркнул Хома. - Это нам свыше дано, - загадочно
добавил он.
- Свыше?
- А то как же! Все свыше дается: и вишни, и горох, и орехи... Они же
вверху. Даже к тем орешкам, что внизу висят, нам тянуться надо.
- Верно, - озадачился Суслик.
- А солнце? Выгляни из норы. Оно сверху греет!
Суслик подумал.
- Ну а нора? - коварно заметил он.
- И нора. Она сверху вниз идет.
- Правда, - прошептал Суслик. И, расщедрившись, угостил Хому березовым
соком. Полную чашку налил. Большую.
- Гляди-ка, - вновь удивился он. - И сок сверху льется. А не снизу
вверх.
- Именно!
- Ну ладно. Все нам свыше дано. А кем?
- До чего же ты непонятливый! Я уже давно про это говорил, когда
Великую тайну открыл. Помнишь?.. Кто все на свете создал и устроил, Тот и
дает.
- Но Его же не видно!
- Как - не видно? - всплеснул лапами Хома. -Да ты выйди и оглянись
вокруг. А земля, вода, деревья и воздух - откуда взялись?
- Но Его-то не видно, - снова заметил Суслик.
- Погоди, ты разве никогда не заходил ко мне поболтать ночью? -
терпеливо спросил Хома.
- Заходил. И сразу уходил. Если ты спал.
- И ты меня видел?
- Не видел. Темно...
- А чувствовал, что я дома?
- Конечно.
- А как ты узнавал? - допытывался Хома.
- Ты дышал.
- А бывало так, что и дыхания моего не слышал?
- Бывало, - кивнул Суслик. - Сверчок заглушал.
- А без сверчка?
- Тоже, - растерялся лучший друг. - Странно. Помнится, вхожу, темно, не
слышно ничего. А все равно чувствую - здесь ты. Когда тебя нет, нора будто и
не та. Пустая, что ли.
- Вот! Не видно, не слышно, а ты все равно чувствуешь. А теперь широко
подумай, с размахом. У меня - всего-то нора, а у Него -весь мир! И это так
же чувствуется. Только настройся и сразу поймешь: Его неслышное дыхание -
повсюду, - проникновенно сказал Хома. -Во всем!
- Теперь понял, - притих лучший друг. - Повторить сможешь? -
встрепенулся он.
- Нет, - покачал головою Хома. - А вот другое скажу. Как Он о тебе,
дурашке, заботится!.. Живи и не скули. Радуйся.
- Говоришь, обо мне заботятся? А Лиса у меня шерсти клок выдрала.
Хороша забота!
- Глядите на него! - поразился Хома. - Вновь уцелел, ни разу его не
съели, а еще и жалуется!
- Я не жалуюсь, - спохватился Суслик. - Я просто так.
- Если б тебе, хоть иногда, не доставалось от Лисы, ты бы вконец
обнаглел и обленился, - убежденно произнес Хома.
Суслик вновь глубоко задумался. И затем вздохнул.
- Ты прав, пожалуй.
Глубокие мысли ему трудно давались. Очень.
- И как ты до всего этого додумался? - с уважением взглянул он на Хому.
- Много думал...
Они умолкли.
За входом в нору слабо посвистывал ветерок. Солнечные зайчики
мельтешили на пороге. В кладовке запел сверчок.
И было хорошо.
Мало того, что Медведь был самый большой и сильный. Он еще был и
Главный судья в их краю. Судил, рядил, все споры решал. Когда хотел. В
свободное, от поисков дикого меда, время. Или от иных, таких же важнейших
забот.
Обратилась Лиса к Медведю: осудить Хому. Строго наказать, чтобы другим
неповадно было. За что? А за все!
Мешает он ей, Лисе, на Зайца охотиться, на Суслика, и даже на Ежа. И на
него самого - Хому.
Это раз!
Насмехается над нею, Лисой. Рыжей называет. Рожи издали корчит. А
вблизи язык показывает. Большой язык. Хотя сам и маленький.
Это два!
И вообще его давно пора к порядку призвать. За нахальство и живучесть.
Это три!
Прямо неистребимый какой-то. Из любого положения выкручивается.
Основной закон нарушает: "Сильный всегда прав".
Это четыре!
Много себе воли взял. Много себе хомяк позволяет. Ну ладно, он всегда
удирает, спасается. А других зачем спасает? Что если все звери-зверьки
подражать ему станут?
Пять!
Пять обвинений, полагала Лиса, хватит с лихвой.
И так она надоела Медведю своим нытьем, что он в конце концов суд
созвал.
Большую поляну заполнили жители рощи, поля и луга. Пришли все кому не
лень. Кабану, например, было лень, и он не пришел.
- Глупое дело - по судам шляться, - прохрюкал он болтливой сороке. Она
приглашала всех на редкое зрелище.
Последний суд был месяц назад. Вернее, мог быть. Над коварным Шмелем.
На него случайно Медведь сел. Шмель успел-таки ужалить напоследок. И погиб.