Иванов Антон. Загадка школьного подвала

   – Как хорошо, что вы живы! – выпалил Женька.
   – Где наша не пропадала! – ответила Екатерина Тимофеевна.
   Затем она принялась шарить по карманам пальто.
   – Кончились, – разочарованно проговорила она. Затем, с надеждой глянув на Мою Длину и Пашкова, снова принялась шарить в карманах.
   – Угощайтесь, – протянул ей Лешка предусмотрительно купленную как раз для такого случая пачку сигарет.
   Школьникова почти синхронно с Лешкой извлекла из сумки большую и нарядную коробку конфет.
   – Это вам, Екатерина Тимофеевна.
   – Все мне? – явно не верила собственному счастью сторожиха. – И коробка эта огромная?
   – Именно, – подтвердила Моя Длина.
   – Так сказать, компенсация за моральный ущерб в борьбе с грабителями, – мигом нашелся Пашков.
   – Уже, значит, прослышали, – покачала головой сторожиха. – Вот дела… Вообще-то, конечно, мне ничего говорить не велено, – заговорщицки подмигнула ребятам она. – Но вы же свои и вообще почти родные. Пойдемте-ка в школу.
   И ласково прижимая к груди конфеты, Екатерина Тимофеевна распахнула свободной рукой дверь. Ребята проскользнули в вестибюль. Екатерина Тимофеевна тут же заперла дверь на замок.
   – Живешь, как на Везувии или Этне, – пожаловалась она. – Вот-вот превращусь в какую-нибудь Помпею.
   – В наше время запросто, – мрачным голосом подтвердил Темыч.
   – Ну жизнь, – продолжала сетовать сторожиха. – Хуже, чем в Штатах.
   – Естественно хуже, – вторил ей Темыч. – Там хоть и преступность, зато экономика устоявшаяся.
   – Экономику нам сегодня ночью такую устроили! – продолжала Екатерина Тимофеевна. – Мне еще, считайте, повезло. Жива осталась.
   – А разве кого-то прибили? – спросил Женька.
   – Типун тебе на язык! – воскликнула женщина. – Пока все живы.
   – Как это случилось-то, расскажите, – обратилась к женщине Катя.
   – Вообще-то мне не велели, – начала та и умолкла.
   Ребята терпеливо ждали. Чувствовалось, что Екатерина Тимофеевна ведет нешуточную внутреннюю борьбу с собой. Из рассказа Моей Длины друзьям стало ясно, что милиция и директор школы пока решили не разглашать историю ограбления. Однако ребята понимали и другое. Екатерине Тимофеевне безумно хотелось поделиться хоть с кем-нибудь пережитым. К тому же Компанию с Большой Спасской она знала давно и относилась к этой семерке с доверием. Ну и, естественно, итальянские конфеты тоже сыграли свою положительную роль.
   Поколебавшись еще какое-то время, Екатерина Тимофеевна порывисто распечатала коробку и, сунув конфету в рот, наконец, сказала:
   – Только сугубо между нами. Потому как Петрович мне не велел. И Андрюша, ваш классный, тоже сильно тревожится.
   Услыхав это, ребята обменялись выразительными взглядами. Они давно уже знали, что Екатерина Тимофеевна, несмотря на скромную свою должность, всегда полностью осведомлена о любом слове, произнесенном в стенах родной две тысячи первой школы. Видимо, сказывался богатый опыт работы в штабе дальнего военного округа.
   – Мы никому ничего не скажем! – хором воскликнули семеро друзей.
   – Могила! – ткнул себя в грудь Женька.
   – Это ты-то могила? – с сомнением покачала головой Екатерина Тимофеевна.
   – Ну! – радостно улыбнулся Женька.
   – Вы не беспокойтесь. Мы за ним проследим, – заверила сторожиху Катя.
   – Ну, тогда слушайте, – уже не в силах была молчать та. – В общем, я ровно в двенадцать ночи обход пошла сделать. У меня ведь обычно как? Обойду все, проверю, а после – на боковую. Обошла. Все тихо. Являюсь к себе. Ложусь, а мне чего-то не спится. На душе, знаете, словно кошки скребут.
   – Со мной так тоже бывает, – вклинился Женька. – Когда плохо поужинаешь и потом есть хочется. Способ только один: пойти на кухню и залезть в холодильник. Ой!
   Это Олег, изловчившись, ткнул Женьку в бок.
   – На ночь есть вредно, – возразила Екатерина Тимофеевна. – Вот покурить – другое дело.
   – Курить в постели еще вреднее, – вставил реплику Темыч. – Можно пожар устроить.
   – Вот я тебе сейчас, Микроспора, пожалуй, устрою самосожжение! – рявкнула на него Моя Длина.
   – Вы слушать-то будете? – недовольно произнесла сторожиха. – А то, если неинтересно…
   – Да что вы! – пылко воскликнула Катя. – Нам так интересно!
   И сторожиха продолжила свой рассказ:
   – В общем, и покурила я, и водички выпила, а сна так и нет. Потом вроде бы полежала и как бы забылась. Вдруг меня словно какая сила подкинула на кровати. Я села, прислушалась. Вроде тихо. А внутри прямо все дрожит.
   – Вот это да-а, – подыграла ей Катя.
   – Я – к двери. Открыла и снова слушаю. И такая вокруг тишина… И мне вдруг как бы что стукнуло: не к добру это. Думаю: «Может, свет в коридоре зажечь?» – а руку мою будто кто не пускает.
   – Как это не пускает? – уставился на сторожиху Женька.
   – Молодой ты еще, не понять тебе, – с сочувствием посмотрела на него Екатерина Тимофеевна. – Ну, такое вдруг у меня чувство, что никак нельзя мне дотрагиваться до выключателя. Я шасть в свою комнату. Халат накинула и фонарик взяла. А потом вновь в коридор подалась. Прошла по нему, огляделась. Все как обычно. Потом гардероб фонарем осветила. И там полная норма. Я уж к себе решила вернуться, а тут вроде из кабинета Петровича послышались шорохи.
   – Из директорского, что ли? – решил уточнить Пашков.
   – А у нас, по-твоему, еще есть Петровичи? – ответила вопросом на вопрос Екатерина Тимофеевна. – Я подкралась на цыпочках, а тут дверь в канцелярию прямо передо мной тихонечко открывается. С таким, знаете, тоненьким скрипом. Тут я и сомлела.

Глава 2
Ботинки с быком

   – Сомлели? Почему сомлели? Зачем сомлели? – одновременно воскликнули Пашков, Катя и Таня.
   – Что значит – сомлели? – выкрикнул Женька.
   – Чувств я лишилась. Вот что это значит, – пояснила Екатерина Тимофеевна. – Не приведи вам бог никому испытать такое.
   – Значит, вы ничего не видели? – разочарованно произнес Олег.
   – Если бы, – вздохнула женщина-сторож. – Сомлела-то я ненадолго. А потом открываю глаза – и прямо ужас. Навис надо мной такой огромный… На лице маска. И к горлу мне нож приставил. «Молчи, – шепчет, – бабка, иначе конец тебе». Но у меня и без его слов со страху все отнялось.
   – Еще бы, – посочувствовала Таня.
   – Ну и чего потом? – пожирал взглядом сторожиху Женька.
   – Я-то лежала в канцелярии, – продолжала та. – Прямо возле двери. И парень этот от меня ни на шаг не отходил. И, главное, нож свой так и держит. Того и гляди пырнет. А в директорском кабинете еще двое в таких же масках орудовали.
   – Как же вы их заметили, если говорите, что лежали возле двери канцелярии? – поинтересовался дотошный Темыч.
   – Я их после заметила, когда они уже вышли, – откликнулась Екатерина Тимофеевна. – Ну вот, значит, они появились, а парень, который с ножом, мне скомандовал: «Открывай, бабка, дверь, если жить хочешь». А мне что делать? – посмотрела на ребят сторожиха. – Я же не камикадзе какая-нибудь. А потом я еще вот что подумала. Ладно, жизнью, к примеру, пожертвую и не открою. Но они все равно ведь как-то сюда пробрались. Значит, тем же путем и уйдут.
   – Правильно, – поддержал Темыч. – Человеческая жизнь дороже любых призов.
   – Это смотря какие призы и чья жизнь, – заспорила Школьникова.
   – Значит, ты намекаешь, что те призы дороже, чем моя жизнь? – обиделась Екатерина Тимофеевна.
   – Нет, нет, что вы! – торопливо вмешалась Катя. – Это она просто теоретически рассуждает.
   – Если теоретически, то ладно, – смягчилась Екатерина Тимофеевна. – Но мне нынче ночью было не до теории. У меня, можно сказать, самая практика шла. В общем, открыла я дверь. И они тут же меня связали. Верней, отвели к Михаилу Петровичу в кабинет и привязали к его рабочему креслу. Гляжу, а у них уже все готово. Посреди кабинета две раскладные тележки стоят, а к ним все призы привязаны. Мне еще этот, который с ножом, напоследок сказал: «Извини, бабка, за беспокойство». Ну и ушли они вместе с призами. А чуть погодя я услыхала машину. Видно, бандиты на ней и отъехали.
   – А потом что? – спросил Пашков.
   – Потом – хуже некуда, – с грустью произнесла Екатерина Тимофеевна. – Я за столом нахожусь. Телефон у меня прямо под носом. Но как им воспользуешься? Эти парни так крепко связать меня постарались, что даже дышать было тяжело. А главное, дверь-то в школу стоит нараспашку. На дворе – ночь. Кто угодно может войти.
   – Ситуация, – буркнул Темыч.
   – Что же вы, так до утра и сидели привязанная? – полюбопытствовала Моя Длина.
   – Если бы не каникулы, то, может, и просидела, – невесело усмехнулась Екатерина Тимофеевна. – Утром бы все равно и учителя, и школьники пожаловали. Но сегодня день-то еще выходной. Вот я поняла: сама себя не спасу, так до понедельника прокукую в директорском кресле.
   – В таких случаях надо кричать, – заметила Моя Длина.
   – Тут кричи не кричи, – отмахнулась сторожиха. – Никто ночью меня не услышал бы. Или кто-нибудь совсем не тот бы откликнулся. Мало ли по ночам всякого сброда шатается. Поэтому, вместо того чтобы кричать, я стала вертеться. Долго вертелась, – тяжело вздохнула от неприятного воспоминания Екатерина Тимофеевна.
   – Если грамотно привязать, вертеться тоже бесполезно, – с большим знанием дела изрек Лешка Пашков.
   – Значит, видать, эти парни были по части веревок не слишком грамотные, – продолжала Екатерина Тимофеевна. – Через некоторое время мне удалось подвинуться вместе с креслом поближе к столу. Ну, я зубами и дотянулась до трубки. А носом на кнопках ноль-два набрала.
   – Молодец, тетя Катя! – похвалил Пашков. – С вами не пропадешь.
   – Какое не пропадешь, – покачала головой сторожиха. – Вот ведь не уберегла имущества. Милиция приехала, а парней этих и след давно простыл.
   – Совсем ничего не обнаружили? – обратился к сторожихе Олег.
   – Нет, не совсем, – внесла ясность та. – Они обнаружили, что из кабинета все украдено.
   – Как это все? – решила уточнить Моя Длина.
   – Ну, все ценное, – продолжала Екатерина Тимофеевна. – Конечно, наши школьные документы не тронули. И личные вещи Михаила Петровича – тоже. А вот спонсорские призы пропали все до единого. И сейф в кабинете вычистили.
   – Сейф? – уставился на сторожиху Женька. – Нам Машка ничего не говорила про сейф.
   – Откуда ж ей знать, – посмотрела Екатерина Тимофеевна на Машку. – Она ведь все от вашего Андрея Станиславовича проведала. А ему и другим учителям про сейф распространяться категорически воспрещено. Эх, – хлопнула себя по лбу пожилая женщина. – И зачем я вам проболталась!
   – Да вы не волнуйтесь. Мы – могила! – снова заверил Женька.
   – Мы правда никому не скажем! – со всей искренностью, на какую только были способны, заверили остальные.
   – Надеюсь, – ответила Екатерина Тимофеевна.
   Тут Олег пошел на хитрость. Было совершенно ясно: если начать допытываться впрямую, что взяли в сейфе грабители, сторожиха наверняка не скажет. Поэтому Олег словно бы невзначай произнес:
   – А говорили, что преступников не интересовали школьные документы.
   – Да зачем они сдались им, – подтвердила сторожиха.
   – Наверное, зачем-то все-таки сдались, если грабители в сейф полезли, – гнул свое Олег.
   – Держи карман шире. Нужны им наши документы, – прошептала Екатерина Тимофеевна. – Все они там на месте лежат. Целехонькие. А вот деньги – тю-тю.
   – Деньги? – разинули рты ребята.
   – Фу ты. Опять проболталась. Ах я, дура старая, – растерянно пролепетала сторожиха.
   Олег едва сдерживал ликование. Кажется, ему удалось вытянуть из собеседницы самое главное. Такого ни он, ни его друзья даже предположить не могли.
   – Много денег? – решил он не дожидаться, пока сторожиха окончательно придет в себя.
   – Не скажу, – заупрямилась та.
   – Да уж и так почти все сказали! – вмешался Пашков.
   – Екатерина Тимофеевна, – вкрадчиво произнесла Катя, – мы ведь действительно ни одной живой душе не проболтаемся.
   – Это не в наших интересах, – солидно добавил Темыч.
   – И вообще, мы – люди надежные, – подхватила Моя Длина. – Откуда вы знаете, может, мы этих бандитов раньше милиции словим.
   Екатерина Тимофеевна задумалась. Она была достаточно наслышана о прежних подвигах Компании с Большой Спасской. К тому же ее не переставало мучить чувство вины. Как-никак, ограбление произошло в ночь ее дежурства. Естественно, ей хотелось, чтобы бандитов как можно скорее поймали.
   – А-а, ладно, – решилась она. – Слушайте. В сейфе лежала крупная сумма.
   – В рублях или в гринчиках? – осведомился Темыч.
   – Про это не знаю, – пожала плечами сторожиха. – Но сумма большая. Арендная плата за наш флигель. Арсений Владимирович с Михаилом Петровичем на ремонт школы копили.
   – И сколько же они скопили? – не унимался Темыч.
   – Не знаю, сколько, но убивались сильно, – сообщила Екатерина Тимофеевна. – Тем более как-то так выходит, что они такие суммы не имели права держать в кабинете. Деньги следовало положить в банк. На счет нашей школы. Но Арсений попросил Михаила Петровича не класть. Потому что нанял какую-то бригаду, которая согласилась делать ремонт только за наличные.
   – Естественно, – кивнул Темыч. – Кто ж сейчас за другие работает. Вон как правительство всех налогами-то обложило. Скоро не то что работать, а дышать будет невыгодно.
   – Темочка у нас трудится-трудится, а все денежки у него в налог уходят, – не удержалась от очередной колкости Катя.
   – Я, конечно, пока не работаю, – проворчал Темыч. – Но мне за других обидно.
   – А кстати, – фыркнула Катя. – Личные копилки налогами облагаются? Тогда наш Темочка попух.
   Все, кроме сторожихи и Темыча, засмеялись. Экономный Тема давно уже копил деньги на собственный компьютер, чтобы, по его словам, «получить автономию от отца».
   – Не к добру вы развеселились, – осуждающе посмотрела на Компанию с Большой Спасской сторожиха.
   – Ой, извините, – немедленно спохватилась Таня.
   – Это мы на нервной почве, – исторгла театральный вздох Катя.
   – Нервы ни к черту, – кивнув, подтвердила Моя Длина.
   – В общем, сумма была большая, – повторила сторожиха. – И увели ее всю до последнего рублика. Михаил Петрович с Арсением Владимировичем как узнали, так их чуть инфаркт не хватил. Теперь получается, что они флигель будто зря сдавали. И ремонт снова отложен. А школа-то наша… сами знаете.
   Ребята понимающе кивнули. Здание две тысячи первой школы давно уже находилось в аварийном состоянии. Тут постоянно что-нибудь рушилось, прорывало или замыкало. Лишь титанические усилия директора и его доблестного заместителя по хозяйственной части не давали зданию окончательно развалиться. Выкраивая какие-то крохи из скудных государственных дотаций, Михаил Петрович и Арсений Владимирович ремонтировали школу по частям. А в прошлом году Арсения Владимировича осенила идея сдать старый флигель, находящийся на краю школьного двора, под офис. И вот деньги, полученные за аренду, исчезли.
   – А еще что-нибудь из сейфа пропало? – внимательно посмотрел на сторожиху Олег.
   – Совсем ничего! – уверенно проговорила та. – Михаил Петрович все до малейшей бумажки проверил.
   – Сейф взломан? – полюбопытствовал Пашков.
   – В том-то и дело, что нет, – ответила Екатерина Тимофеевна. – Открыли замок, деньги вычистили и оставили сейф нараспашку.
   – Понятно, – отозвались ребята.
   – А как же они пролезли в школу? – спросил Олег.
   – Вот этого-то никто и не может понять, – сказала сторожиха. – Ни директор с Арсением, ни милиция. Они тут все облазили со своими служебными собаками. Даже до чердака добрались. Думали, может, через крышу как-нибудь можно пролезть.
   – У нас тоже один думал, – покосилась Катя на Пашкова.
   – Но там никак не пролезть, – внесла ясность сторожиха. – Люк заперт на висячий замок. Решетки на окнах первого этажа тоже все целы…
   – Это мы знаем. Только что проверяли, – услужливо сообщил Женька.
   – Вот и милиция проверяла, – продолжала Екатерина Тимофеевна. – В общем, следователь пришел к выводу, что один из преступников проник в школу днем. Потом где-то спрятался. А ночью пустил сообщников.
   – Как же он их пустил? – широко раскрыла глаза Таня. – Дверь-то вы, Екатерина Тимофеевна, на ночь заперли.
   – И впрямь, – хлопнула себя по лбу сторожиха. – Как же они вошли-то?
   – Ну, может, отмычкой открыли? – предположил Пашков.
   – Ума палата, Ребенок! – громко расхохоталась Моя Длина. – С какой же им тогда радости было требовать, чтобы тетя Катя им дверь отперла?
   – Ни с какой, – вынужден был признать Пашков.
   – А даже если бы они к двери и подобрали какую отмычку, то я все равно на ночь засов задвигаю, – внесла еще один важный штрих Екатерина Тимофеевна. – Снаружи его нипочем не открыть.
   – Ну, положим, если сообщник загодя спрятался в школе, то он бы и засов отодвинул, – медленно проговорил Олег. – Но если так, зачем им понадобилась помощь Екатерины Тимофеевны.
   – Знаю, зачем, – с хитрым видом заявил Лешка. – Они, конечно, ребята умные, но Пашкова не проведешь.
   – Чего ты там можешь знать? – поглядел на него исподлобья Темыч.
   – У Пашковых ведь голова, – с гордостью постучал себя пальцем по лбу Лешка. – Вы прикиньте, какой расклад получается. Тетя Катя сама к преступникам сунулась, правда ведь?
   – Допустим, – еще не понимали, куда он клонит, друзья.
   – По-моему, это ничего не меняет, – сказал Темыч. – Факт остается фактом. Бандиты заставили ее дверь отпереть.
   – Эх, Темыч, учи тебя, – покровительственно похлопал его по плечу Пашков. – Если бы бандитам позарез потребовалось, чтобы им отперли дверь, они сами бы тетю Катю нашли, а не дожидались, пока она засечет их в канцелярии. Значит, скорее всего им вообще ее помощь не требовалась.
   – Ну да, – кивнул Олег. – Полагаю, они думали, что она спит.
   – Именно! – глядя на Машку, воскликнул Пашков. – Нужна им была тетя Катя как собаке пятая нога.
   – Ты, парень, ври да не завирайся, – обиделась Екатерина Тимофеевна. – Мне, между прочим, охрана школы поручена. И я всем тут нужна.
   – Да вы, тетя Катя, не так меня поняли, – растянулся рот до ушей у Лешки. – Вы, конечно, всем нам нужны. Но бандиты надеялись, что вы уже заснули. Скорее всего они именно потому и дожидались до поздней ночи.
   – Ну, это вполне возможно, – смягчилась сторожиха.
   – А когда вы пришли в канцелярию, – продолжал Лешка, – они решили использовать вас в своих целях.
   – В каких это еще целях? – уставилась сторожиха на Пашкова.
   – Они заставили вас отпереть дверь, чтобы все думали, что они сами ее не могут открыть, а на самом деле они ее перед этим открыли, потом снова заперли, а потом вас заставили…
   – Погоди, Леша! – взмолилась сторожиха. – Что-то ты мне совсем голову заморочил.
   – Это не я, а они заморочили, – ничуть не смутился Лешка. – Я просто сейчас воссоздал ход их мыслей.
   – Уж не знаю, чего ты там воссоздал, – ошалело вращала глазами сторожиха, – но я уже ничего не понимаю.
   – Так именно этого они и добивались! – вновь растянулся рот до ушей у Пашкова. – Вот мы же теперь не знаем, как они вошли и как вышли. И следователь, вы говорите, тоже голову ломал.
   – Ломал, – подтвердила Екатерина Тимофеевна.
   – В том-то и хитрость, – снова заговорил Лешка. – А в действительности они вошли через дверь и собирались потом из нее же самостоятельно выйти вместе с награбленным, но так как вы им открыли, то они вроде бы вышли не самостоятельно, а с вашей помощью, а сами вроде бы как не могли…
   Тут у Лешки кончился запас воздуха, и он вынужден был умолкнуть. Произошло это очень вовремя, ибо Екатерина Тимофеевна, судя по ее виду, уже находилась на грани помешательства.
   – Да-а, – растерянно протянула она.
   – Кажется, Лешка прав, – спешно вмешался Олег. – Видите ли, Екатерина Тимофеевна, по всей видимости, эти бандиты сообразили, как можно использовать ваше неожиданное появление себе на пользу. Заставив вас отпереть дверь, они запутали следствие. Теперь остается лишь гадать, каким образом они проникли в школу.
   – А проникли они скорее всего именно через эту дверь, пока она еще не была на засове, – подхватил Пашков. – А потом на всякий случай ее за собой заперли, чтобы никто не просек, что школа открыта.
   – Верно, – согласилась Катя.
   – Странно, – очень тихо проговорила Таня. – Зачем им было скрывать, что у них есть ключи от двери?
   – Вот именно, зачем? – блеснули за стеклами очков глаза у Олега. – Думаю, они не хотели подставлять сообщника.
   – Какого еще сообщника? – спросил Женька.
   – Если мы узнаем, какого, – продолжал Олег, – считайте, что грабители практически пойманы. Потому что сообщник у них был из нашей школы.
   – Ну да, – с волнением произнесла Катя. – У кого еще могут быть ключи от двери.
   – Бери круче! – заорал Женька. – От сейфа – тоже. Его же не взламывали.
   – Да вы никак меня подозреваете, – побледнела Екатерина Тимофеевна.
   – Спокуха, тетя Катя! – грянула Моя Длина. – Вы у нас, так сказать, человек без страха и упрека.
   Пожилая женщина улыбнулась. Затем с беспокойством спросила:
   – Где же тогда этот ирод, паралик его раздери, ключи раздобыл?
   – Екатерина Тимофеевна, – сделался очень серьезный вид у Олега. – Пожалуйста, постарайтесь вспомнить, у кого, кроме вас, есть ключи от школы. Это очень важно.
   – У Михаила Петровича есть, – начала сторожиха. – И у Арсения Владимировича – тоже. Только ежели я изнутри на засов запрусь, даже они в школу не попадут. Так что снаружи бандитам нипочем в школу бы не попасть.
   – Ну а если один из них и впрямь днем проник в школу, где-нибудь спрятался, а ночью впустил сообщников? – вспомнилась версия следователя Олегу. – Тогда ведь они могли войти.
   – Вообще-то могли, – подтвердила сторожиха. – Но я сомневаюсь.
   – Я тоже, – вечно все подвергал сомнению Темыч.
   – Вот и правильно, – одобрила сторожиха. – Все классы заперты. Дверь я тоже после семи заперла. Как Арсений Владимирович удалился…
   – А кто вообще вчера ушел из школы последним? – спросила Катя.
   – Арсений и ушел, – ответила Екатерина Тимофеевна.
   – А чего он в школе вчера сидел? – удивился Пашков. – Ведь была суббота. Да еще и каникулы.
   – Фронт работ намечал для ремонта, – объяснила сторожиха. – Что уже совсем падает, а что еще постоит.
   – Ясно, – усмехнулись ребята.
   – Ну, как он ушел, я все и заперла, – продолжила Екатерина Тимофеевна. – Тут не только человеку, даже кошке не прошмыгнуть.
   – А если он еще до ухода Арсения прошмыгнул? – спросила Таня. – Дверь-то была открыта.
   – Была, – откликнулась сторожиха. – Да только я сидела во дворе на лавочке и курила. А то Арсений у нас табачного дыма не любит. Все ко мне пристает: «Бросай, Тимофеевна, курить».
   – Отрава не может быть удовольствием, – убежденно изрек Темыч.
   – Еще как может! – мигом вступила с ним в спор Моя Длина.
   – Значит, вы сидели на лавочке и курили, – вернул разговор в деловое русло Олег. – Но неужели вы ни разу никуда не отлучились?
   – Куда мне в мои годы отлучаться, – покачала головой Екатерина Тимофеевна. – Сидела, сидела…
   – Так холодно ведь, – сказал Женька.
   – А я потеплее оделась. Люблю на холодке посидеть, – объяснила Екатерина Тимофеевна.
   – И в школу никто не приходил? – еще раз решила уточнить Таня.
   – Ни единой души, – повторила Екатерина Тимофеевна. – А потом я, как Арсений ушел, заперлась и всю школу проверила. И в полночь снова с обходом прошлась.
   – И ничего подозрительного не заметили? – осведомился Олег.
   – Если бы заметила, то в канцелярии у нас кнопка есть, – сказала сторожиха.
   – Какая кнопка? – не поняли ребята.
   – Экстренного вызова милиции, – ответил Пашков за Екатерину Тимофеевну. Подобные вещи ему всегда откуда-то были известны.
   – Молодец, парень, – похвалила сторожиха. – Эту кнопку только стоит нажать, и через десять минут уже приедут. Но в этот вечер она мне не требовалась. Все было тихо.
   – Затишье перед бурей, – многозначительно произнес Темыч.
   – Чудеса в решете, – пожал плечами Олег. – Получается, что преступники появились неизвестно откуда.
   – Можно подумать, ты знаешь, куда они скрылись, – хохотнула Моя Длина.
   – И этого я не знаю, – развел руками Олег.
   – Гиблое дело, – проворчал Темыч. – Зря только время потратим и все равно ничего не найдем.
   – Ну, началось, – закатила глаза Катя. – Которое дело расследуем, и каждый раз Темочка обязательно говорит, что у нас ничего не получится.
   – Отстань, – насупился Темыч.
   – Екатерина Тимофеевна, – скороговоркой произнес Олег. – А вы совсем ничего не запомнили? Ну, какими они были, эти преступники?
   – Ты что, глупый? – изучающе поглядела на него сторожиха. – У них ведь у всех троих были маски на рожах. Чего ж я могла запомнить?
   – Ну, может, руки или ноги, – ляпнул наобум Женька. – Они ведь тоже у всех разные.
   – На руках у них были перчатки, – без колебания сообщила Екатерина Тимофеевна. – А ноги… – она на секунду задумалась и добавила: – Ноги в ботинках.
   – А ботинки какие? – на всякий случай поинтересовался Олег. – Ну, там размер или еще что-нибудь.
   – Так ведь темно было, – ответила сторожиха. – Хотя нет, – спохватилась она. – Одни ботинки я хорошо разглядела. Как раз у того, который меня стерег. Когда он ко мне с ножом наклонился, луч фонаря упал на ботинок. Такой высокий, на шнуровке. Темный. То ли черного цвета, то ли темно-коричневого. А вот тут, сбоку, где косточка, – указала на внешнюю часть ноги Екатерина Тимофеевна, – у него бык выдавлен. А под быком что-то написано по-иностранному.