Иванов Антон. Загадка случайного попутчика

   Темыч угрюмо молчал. Олег с задумчивым видом протер носовым платком очки и, вновь водрузив их на нос, обратился к Лешке:
   – Интересно, каким это образом вы собираетесь съездить в Питер и обратно, если ты говоришь, что денег не нужно.
   – Деньги вообще-то нужны, – отозвался Лешка.
   – Начинается, – мрачно произнес Темыч. – Типичный рекламный трюк. Сперва вроде все на халяву. А потом выкладывай денежки.
   – Ты меня недослушал, – с укором изрек Пашков. – Деньги нужны, но только на еду. Не можем же мы два дня голодать.
   – Жрать обязательно нужно! – немедленно выкрикнул вечно голодный Женька. – Кстати, Олег, может, чего похаваем, а? – добавил он вкрадчивым голосом.
   – Этому бы только есть, – сказал Тема. – Ты на большой перемене, по-моему, полбуфета скупил.
   – Подумаешь, каких-то шесть булочек с соком! – отмахнулся Женька.
   – Потерпишь, – строго поглядел на него Олег. – Вот с Лешкой разберемся, тогда и перекусим.
   Женька покорно уселся в кресло.
   – Ну, что ты там напридумал? – вновь обратился Олег к Пашкову.
   – Сейчас увидишь, – пошел в переднюю Лешка.
   Вернулся он со сложенной во много раз плотной бумагой.
   – Что это? – полюбопытствовали друзья.
   – Освобождайте журнальный столик, – распорядился Лешка. – Сейчас все сами поймете.
   – Освобождаем! – Женька хотел разом смахнуть на пол все, что находилось на столике.
   – Не вздумай! – успел помешать ему Олег. – Мало ты мне всего тут переколотил.
   За долгие годы дружбы Женька и впрямь успел лишить Беляевых-старших множества дорогих их сердцам предметов, типа цветочных ваз, чашек, глиняных статуэток, которые заботливо расставила по гостиной Нина Ивановна, и даже любимого торшера Бориса Олеговича. Доставалось, конечно, за все разбитые вещи Олегу.
   – Сейчас тут нет ничего бьющегося, – невозмутимо ответил Женька. – А книгам ничего не сделается, если их на пол смахнуть.
   Впрочем, девочки уже аккуратно переложили журналы и книги на стенку. Лешка развернул лист. Он занял весь журнальный столик.
   – Ого! – изумленно вгляделись друзья во множество стрелок, извилистых линий и каких-то значков.
   – Фирма веников не вяжет, – легонько стукнул себя кулаком по груди Лешка.
   – Похоже на генеральный план какого-нибудь сражения, – тихо проговорила Таня.
   – Смотри, не накликай, – поежился Темыч.
   – Это лучше сражения, – с любовью поглядывал Лешка на результаты собственного труда. – Потому что рассчитано, как у лучших полководцев, то есть до секунды, но в мирных целях.
   – Знаем мы твои мирные цели, – не удержался Темыч.
   – На этот раз все четко, – повторил Лешка. – В лучших традициях рода Пашковых.
   Он очень гордился своим старинным дворянским родом.
   Если верить Лешке, он происходил именно из тех Пашковых, которые жили когда-то в знаменитом Доме на горе, в котором сейчас располагается Российская Государственная библиотека. Отец Лешки и Сашка тоже не подкачал. Он был очень известным нейрохирургом.
   – В лучших традициях рода Пашковых, – ткнув пальцем в план, повторил Лешка. – Эксперимент века. Путешествие из Москвы в Петербург и обратно на перекладных электричках. Риск минимальный. Выгода несравненная.
   – Это еще как получится, – никогда не принимал ничего на веру Темыч.
   – Тут можете на меня положиться, – без тени сомнения проговорил Пашков. – В пятницу выезжаем из Москвы. Тут пересадка, – принялся тыкать он пальцем в схему. – Потом тут, – передвинул он палец, – опять пересадка. Ночью четыре часа ночуем на станции. Перерыв в электричках пережидаем. Ничего, Темыч, – увидал Лешка, что тот собирается высказать какие-то опасения. – У Мичмана команда большая. С ними нигде не страшно. Значит, пережидаем, и снова вперед. В общем, в двенадцать дня мы в Питере. С вокзала пилим на стадион.
   – А поесть? – спросил Женька.
   – На стадионе поешь, – отозвался Пашков.
   – Я лично с утра привык умываться и чистить зубы, – сказал Тема.
   – Перетопчешься, – замахал на него сразу двумя руками Женька. – Ну, что за человек! Тут, можно сказать, эксперимент века, а он, видите ли, всего один день не может без умывания обойтись.
   – Бери пример с Женечки, – встряла Катя. – Видишь, – кинула она взгляд на его растрепанную шевелюру. – Он вообще раз в месяц причесывается.
   – А вместо чистки зубов можешь пожевать «Дирол» с ксилитом и карбомидом, – подал дельный совет Пашков.
   – Пожалуй, я так и сделаю, – сдался, наконец, Тема.
   – После матча, – снова заговорил Лешка, – у нас еще четыре часа останется. По Питеру побродим.
   – И перекусим как следует, – подхватил Женька.
   – Я ему сделаю бутерброд, – направилась в кухню Таня. – А то он ни о чем, кроме еды, уже думать не может.
   Услышав о бутерброде, Вульф тоже поспешил на кухню.
   – Ой! – хлопнул себя Олег по лбу. – Мы же его не покормили.
   – Хорош, – покачала головой Таня. – Сейчас я ему насыплю в мисочку собачий корм.
   Вскоре уже Вульф и Женька жевали каждый свое. Главное, оба были довольны. Лешка воодушевленно расписывал заманчивые перспективы путешествия. Даже девочкам стало жаль, что они не могут присоединиться к фанатам «Динамо» во главе с бывалым Мичманом. Пашков умел завораживать своими планами.
   Олег с завистью поглядывал на Женьку и Темыча. Он с удовольствием бы тоже поехал. Но суббота у него уже была занята. Они с Таней договорились отправиться вдвоем в Сокольники.
   – Ты-то, Олег, чего? – словно прочел его мысли Пашков.
   – Я не могу, – украдкой перемигнулся Олег с Таней. – Мы…
   – Меня больше вот что интересует, – перебил его Темыч. – В пятницу мы уедем, а возвратимся только в субботу вечером.
   – Не в субботу вечером, а в воскресенье утром, – внес ясность Пашков. – Ночью мы еще ехать будем.
   – Класс! – восхитился Женька.
   – Если две ночи, то меня тем более интересует, – каким-то очень занудным голосом проговорил Тема. – Не знаю, как вас, а меня, лично, предки в первую же ночь хватятся.
   – А меня если даже и хватятся, то ничего страшного, – отмахнулся Женька. – Вы же знаете: у меня предки спокойные.
   Васильевы-старшие и впрямь отличались завидной невозмутимостью. Это их спасало. Будь они натурами хоть немного более нервозными, Женька давно бы свел их с ума. Дело в том, что еще в детском саду он имел обыкновение закатываться на полдня к кому-нибудь из друзей. Родителей он при этом не предупреждал. Сперва те ужасно волновались. И обзванивали в поисках «блудного сына» чуть ли не весь микрорайон. Вернувшись домой, Женька неизменно обещал им, что «в следующий раз будет умнее» и обязательно позвонит, если где-то задержится. Однако потом все повторялось сызнова. В результате у Васильевых-старших выработался иммунитет. Теперь они раньше одиннадцати-двенадцати ночи о сыне тревожиться не начинали.
   – Полагаю, что двое суток даже для твоих предков многовато, – сказал Олег.
   – А для моих и подавно, – снова вмешался Темыч.
   – Вы что же, меня совсем за тупого держите? – поглядел на ребят Пашков. – Забыли, как у меня голова работает! В плане наше отсутствие предусмотрено. Скажем, что директор с Арсением ведут нас в поход на три дня.
   – Ну, ты даешь! – уважительно похлопал Лешку по плечу Олег.
   Остальные тоже поглядели на Пашкова с нескрываемым восхищением. Ничего проще, и в то же время гениальнее, придумать было невозможно. Все родители питомцев две тысячи первой школы знали: директор Михаил Петрович и его доблестный заместитель по хозяйственной части Арсений Владимирович обожают походы с кострами и ночевками в лесу. Поэтому сообщение ребят ни в одном из трех семейств не вызовет удивления.
   – Ты только вот говорил, что мы едем бесплатно, – оставался всего лишь один вопрос у Темыча. – А на электрички тоже ведь надо билеты покупать.
   – Мичман никогда на билеты не тратится, – возразил Пашков. – Он даже в метро без жетонов проходит, а тут всего-навсего какие-то электрички. Тем более с ним фанатов человек двадцать. Да еще нас трое. Если даже на контролера нарвемся, он с нами связываться не станет.
   На этом обсуждение было закрыто. Весь остаток недели ребята только и говорили о предстоящей поездке. В четверг вечером у путешественников возникли большие осложнения. Заботливые родители как следует подготовили детей к походу. В особенности расстаралась Темина мама Надежда Васильевна. Обсудив по телефону проблемы похода с закадычной подругой Верунчиком, она до такой степени нагрузила сыну рюкзак, что тот едва его смог поднять. Другие родители ненамного отстали от Надежды Васильевны. Троих ребят снабдили таким количеством продуктов, что они при желании могли питаться этими припасами месяц.
   В пятницу после уроков ребята притащили рюкзаки к Олегу. Тот скрепя сердце согласился подержать их до воскресенья у себя на антресолях. Правда, прежде, чем их туда запихнуть, ребята несколько рассортировали груз. Часть еды, не требующей готовки, по совету практичного Темы взяли с собой. Остальное вместе с теплыми вещами, одеялами, запасными носками и прочими трогательными знаками родительской заботы отправилось на антресоли…
   Всю субботу до поздней ночи Олег провозился с папой на антресолях. Борис Олегович остался очень доволен.
   – Вот видишь, сынок, как хорошо мы сегодня провели время, – оглядев тщательно разобранные бумаги, сказал он. – Теперь позвони своей Таньке. Можете погулять.
   – Не можем, – отвечал ему сын. – Уже половина двенадцатого.
   – Ну, тогда завтра погуляете, – немного смутился отец.
   Олег ушел в свою комнату. «Лучше бы я поехал вместе с ребятами, – думал он с сожалением. – А то сиди тут теперь в хлеву». Добрая четверть комнаты была завалена походными принадлежностями троих путешественников. Поговорив на ночь с Таней, которая была с ним совершенно согласна, что «предки стали в последнее время просто невыносимыми», мальчик улегся спать.
   Весь следующий день тоже прошел для Олега совершенно впустую. Ребята не появлялись. Ни в двенадцать, как обещал Пашков. Ни в час. Ни в два. Прогулка в Сокольники с Таней окончательно отпадала. «Хорошо, у Таньки еще легкий характер, и она все понимает», – с благодарностью думал Олег. Зато его совершенно извел собственный папа. Поднявшись в великолепном настроении, Борис Олегович сперва выяснял у сына, почему он в такую хорошую погоду сидит дома. Затем глава семейства Беляевых принялся с упорством, достойным лучшего применения, звать Олега к каким-то знакомым на дачу, где они с матерью решили провести воскресенье. Олегу пришлось сказать, что им задали на понедельник очень много уроков.
   – Чего же ты вчера весь день проваландался без дела? – строгим тоном осведомился Борис Олегович.
   – Вчера ты меня антресоли свои разбирать заставил, – укоряюще произнес сын.
   – Вот видишь, Боренька, – скорбно покачала головой Нина Ивановна. – Лишил Олежку воздуха.
   – Вас послушать, так я все делаю плохо, – обиделся Борис Олегович. – И вообще, нам ехать пора, – торопливо добавил он. – Нас, между прочим, к обеду ждут.
   Вскоре, к большому облегчению Олега, родители отбыли в гости. По крайней мере теперь они не увидят, как вернутся ребята. Однако путешественники так и не появлялись. Олег вызвал Таню. Они стали ждать вместе. Вульф с беспокойным видом метался по квартире. Мальчик и девочка поневоле встревожились. Пес Олега никогда понапрасну не волновался.
   – Боюсь, Танька, – поправил мальчик очки на переносице, – что вчерашняя история с рюкзаками и предком – это только начало.
   – Что ты имеешь в виду? – посмотрела на него девочка.
   Тут раздались три настойчивых звонка в дверь.
   – Кто? – спросил Олег.
   – Мы, – послышался в ответ голос Темыча.
   Олег распахнул дверь и от неожиданности попятился. Вид у троих путешественников был жуткий. У Темыча левый глаз совершенно заплыл, а под ним красовался на полщеки синяк.
   – Что случилось? – спросил Олег.
   – Д-доездились, – заикаясь, произнес Тема.

Глава II
Происшествие в электричке

   Где это тебя так? – быстро впустив троих путешественников в квартиру, обратился Олег к Темычу.
   – Н-на стадионе, – продолжал заикаться тот. – Ф-фанаты ч-чертовы.
   – Сам виноват! – выкрикнул Женька. – Сидит среди фанатов «Динамо», а болеет за «Спартак».
   – Чокнулся, что ли? – с удивлением посмотрел Олег на Темыча.
   – Я с-случайно, – признался Темыч. – А п-потом еще труп.
   – Какой труп? – изумленно уставился на него Олег.
   – Мужской, – отозвался Тема.
   – На стадионе? – широко раскрыла Таня и без того огромные голубые глаза.
   – На каком стадионе! – выкрикнул Женька. – Откуда на стадионе труп?
   – Труп был в милиции! – вмешался Лешка Пашков.
   – Со мной рядом, – мрачно добавил Тема.
   – После электрички! – вновь вклинился в разговор Женька.
   – Он сперва был живой, а потом уже мертвый, – сказал Пашков.
   – Мы с ним про футбол разговаривали! – выпалил Женька. – Он тоже за «Динамо» болеет.
   – С тысяча девятьсот шестьдесят пятого года! – пояснил Лешка. – Вот такой мужик! – он поднял вверх указательный палец.
   – Кто? – схватился Олег за голову.
   – Труп! – немедленно пояснил Женька.
   – Наверное, Олег, это кличка такая, – высказала предположение Таня. – Ну, вроде Мичмана.
   – Какая кличка! – подпрыгнул чуть ли не до потолка Женька. – Самый настоящий труп!
   – Как же вы с ним тогда разговаривали? – больше прежнего изумился Олег.
   – Мы с ним разговаривали, пока он еще не был трупом, – пояснил Тема.
   – Сперва разговаривали, а потом… – носился, как угорелый, по комнате Женька.
   – Как билеты проверять стали, тогда уж… – подал голос Пашков.
   – Нет, сначала мы все-таки вышли, – вмешался Темыч.
   – А ну, тихо! – прикрикнул на них Олег. – Давайте-ка по порядку.
   – Ты лучше сперва хотя бы воды дай попить, – потребовали путешественники.
   – Сейчас принесу, – побежала на кухню Таня.
   Минуть через пятнадцать трое странников не только попили, но и умылись. А Темычу даже была приложена к глазу свинцовая примочка. Затем Олег позвонил Кате, но у той никого не оказалось дома.
   – Видно, опять на дачу поехали, – высказал предположение Тема.
   – Правильно, – подтвердила Таня. – Катька же мне вчера вечером говорила: у них там опять какая-то авария.
   – Такой дом нужно или капитально ремонтировать, или скорей продавать, пока окончательно не рухнул, – важно изрек хозяйственный Темыч.
   – Чем Катькину дачу обсуждать, лучше рассказывайте, что случилось, – посмотрел на троих друзей Олег.
   – Да уж случилось, – старательно ощупал Темыч подбитую скулу. – Хорошо еще, кость цела.
   – Сам виноват, – покрутил пальцем возле виска Женька. – На фига тебе нужно было болеть за «Спартак».
   – За кого хочу, за того и болею, – отвечал ему Тема. – Мне стиль «Спартака» понравился больше.
   – Раньше надо было думать, – вмешался Пашков. – И вообще, при чем тут стиль, когда едешь на матч в составе фанатов «Динамо»!
   Ответа у Темыча не нашлось. Верней, ответ был, однако ни Женьке, ни Пашкову, ни остальным Темыч нипочем не решился бы признаться, что просто запутался и бурно приветствовал гол «Спартака», думая, что забило «Динамо».
   – Молчишь, да? – укоряюще поглядел Пашков на Темыча. – А нам с Женькой, между прочим, тоже по твоей милости чуть не влетело. И Мичман нас больше с собой никогда не возьмет.
   – Я и сам больше не поеду, – с решительным видом произнес Тема.
   – О спорте потом, – вмешался Олег. – Лучше скажите, откуда труп.
   – Так мы и говорим! – заорал Женька. – Если бы Темычу в глаз не заехали, трупа никакого бы не было.
   – То есть? – в полном недоумении воскликнули Олег и Таня.
   – Верней, труп бы был, но нас бы не было, – сказал Пашков.
   – Что? – уставился на него Олег.
   – Слушайте, а немного понятней нельзя? – взмолилась Таня.
   – Действительно, – поддержал ее Олег.
   Трое путешественников к этому времени уже несколько успокоились и сумели более внятно изложить все, что с ними произошло.
   До Питера они добрались без особенных приключений. План Мичмана – Пашкова работал достаточно четко. Некоторую досаду вызывали несостыковки с расписанием, из-за которых команде фанатов «Динамо» пришлось провести лишних часа полтора-два на очень неуютных ночных полустанках. Но так как команду Мичман набрал большую, то и во время вынужденных простоев никто особенно не скучал. Страшно тоже не было. Словом, когда очередная электричка доставила ребят в Петербург, Лешка не преминул заметить Женьке и Темычу:
   – Говорил же: на этот раз отлично сработает!
   На стадион тоже поспели вовремя, за двадцать минут до начала матча. Так что у особо ярых фанатов из команды Мичмана оставалось достаточно времени для «обмена любезностями» с фанатами «Спартака». Несколько раз словесные перебранки, к ужасу Темыча, едва не переходили в драки. Однако Мичман, не любивший конфликтов с милицией, достаточно ловко утихомиривал обе стороны.
   Словом, как уверяли Пашков и Женька, поездка прошла бы отлично, не выступи так невовремя Темыч на стороне «Спартака». Главное, что его угораздило это сделать именно в тот момент, когда спартаковцы забили второй гол, и счет стал два – один в их пользу.
   Едва Тема выразил бурный восторг по поводу красивого, по его мнению, гола, как с ходу получил в глаз от одного из фанатов. Мичман и тут постарался вмешаться. Это спасло Тему от более тяжких увечий. Однако так как «Спартак» умудрился забить в ворота «Динамо» еще один гол, Мичман честно предупредил: или Темыч немедленно убирается подальше от стадиона, или за его сохранность никто поручиться не сможет.
   Темыча уговаривать не пришлось. В следующее мгновение он развел столь бурную деятельность по эвакуации со стадиона, что Женька с Пашковым едва за ним поспевали.
   – Если бы он так не спешил, все прошло бы нормально, – поглядев на Олега и Таню, сказал Пашков.
   – Если бы я не спешил, мне бы вообще каюк, – возразил Темыч. Его до сих пор бросало в дрожь при одном лишь воспоминании о жестоких фанатах «Динамо».
   – Ничего бы с тобой особенного не случилось, – возразил Женька. – Ну, дали бы еще раз по морде. Делов-то. Чего было так бежать.
   – Вот сам бы и не бежал, – буркнул Тема.
   – Я и не бежал, – отозвался Женька. – Мы просто тебя одного оставлять не хотели.
   – И план поэтому остался у Мичмана, – подхватил Пашков. – А в нем размечено расписание электричек на обратную дорогу.
   – Ясно, – тихо произнесла Таня.
   – Мне, кажется, тоже, – с большим сочувствием поглядел Олег на троих путешественников.
   Однако они с Таней не представляли себе даже малой части тех бедствий, с которыми пришлось столкнуться Женьке, Теме и Лешке. План этой поездки и впрямь вобрал в себя опыт двух незаурядных личностей, коими, без сомнения, были Пашков и Мичман. Пашкову принадлежала аналитическая часть. Мичман же вложил в разработку проекта богатый житейский опыт. Теперь, без плана, Темычу, Женьке и Лешке приходилось выбирать время электричек наугад. Пашков напрочь забыл, каким поездом следует отправляться в обратную дорогу.
   Вообще-то Мичман говорил Пашкову, когда всем нужно встретиться на вокзале. Но по причине поспешного бегства Лешка уточнить время и место встречи забыл. Спохватился он только после того, как они вместе с Женькою и Темычем сперва как следует погуляли по Невскому проспекту. Затем Темыч хотел зайти в Эрмитаж, но Женька принялся возражать, что они все равно ничего как следует там посмотреть не успеют. Поэтому, по его мнению, было куда разумней еще прогуляться по городу.
   Друзья нашли возражения Женьки резонными. Тот потащил их к киоску, где они приобрели на практически последние деньги карту города. Женька крайне внимательно изучил ее. Затем объявил, что, если уж и есть смысл что-то осматривать в Питере, то это, конечно, кунсткамера. Пашков горячо поддержал идею, добавив, что в кунсткамере есть много заспиртованных уродов, которые там хранятся еще со времен Петра Первого. Темыч, всегда увлекавшийся медициной и биологией, тоже против кунсткамеры не имел возражений.
   Сверившись с картой, друзья добрались до Университетской набережной. Там их ждало разочарование. Кунсткамера оказалась закрыта. Темыч по этому поводу проворчал, что «вечно все самое интересное проходит мимо». Женька с Пашковым были настроены не столь мрачно. Впрочем, и Темыч вскоре приободрился. Еще раз изучив карту города, он решил идти в Александро-Невскую лавру, где есть некрополь великих людей. Тут Женька с Пашковым решительно воспротивились. Они сказали, что «ненавидят могилы». Темыч философски заметил, что «все мы в конце концов там будем», но и это не произвело впечатления на друзей. Зато Женька обнаружил на карте Петропавловскую крепость.
   Пашкову немедленно вспомнилось, что один из его дальних предков однажды там сидел в каземате за какую-то дуэль. Поэтому он счел посещение Петропавловки для себя делом чести. Он таким образом отдавал дань памяти предку.
   – Тем более, – провел Лешка указательным пальцем по карте, – что идти-то недалеко.
   Ребята двинулись в путь. Дорога оказалась куда более длинной, чем они предполагали. Ступив на мостовую Петропавловки, Темыч заявил, что нужно сразу идти в усыпальницу русских царей, про которую им рассказывал на уроках истории любимый классный руководитель Андрей Станиславович. Пашков с Темычем не согласился. Он сказал, что цари подождут. А перво-наперво надо осмотреть казематы. Должен же он, Пашков, знать, в каких условиях содержали его далекого предка.
   Тогда Темыч сказал, что один пойдет в усыпальницу русских царей. Пашков отправился искать свои казематы. Женька, поколебавшись, составил ему компанию. Казематы им не понравились. Больше всего Пашкова возмутило, что нет мемориальной доски.
   – Про декабристов, пожалуйста, – с негодованием говорил он Женьке. – А Пашковы что, хуже? Зря мой предок тут сидел!
   – Да перестань ты, – утешал его Женька. – Хочешь, можем фломастером мемориальную надпись оставить, – полез он в карман, где у него всегда было наготове несколько разноцветных фломастеров.
   Идея Пашкову пришлась по душе.
   – Действительно! – хлопнул он по плечу Женьку. – Сейчас восстановим историческую справедливость.
   Женька уже занес руку с черным фломастером возле одной из мрачных темниц.
   – Чего писать-то будем? – повернулся он к Пашкову.
   Лешка в нерешительности потоптался на месте.
   – Не знаю, Женька. Надо сначала определить, в каком из казематов мог сидеть мой предок.
   – Какая разница, – отмахнулся долговязый мальчик. – Они тут все одинаковые.
   – Одинаковые-то одинаковые, – ответил Пашков. – А если мы напишем, а как раз в этой камере содержали какого-нибудь врага моего предка.
   – Ты лучше скажи имя-отчество, – потребовал Женька.
   Пашков задумался.
   – Не помню, – наконец изрек он.
   – Тогда просто напишем… – принялся выбирать местечко получше Женька. – «Тут был зверски замучен пламенный русский дворянин Пашков».
   – Вообще-то он просто тут немножечко побыл под арестом, а потом его выпустили, – сообщил Лешка. – Так что «зверски замучен» не подходит.
   – А ты думаешь, все остальные, про которых написано «зверски замучены», и впрямь замучены? – отстаивал свой вариант текста Женька. – Главное, чтобы красиво звучало. Тогда этот твой далекий предок обязательно останется в памяти потомков. И там, у себя на небе, будет нам благодарен.
   Последний аргумент показался Лешке крайне весомым.
   – Пиши, – разрешил он Женьке.
   Не успел, однако, тот вывести даже первой буквы, как перед ними возникла разъяренная смотрительница музея-крепости.
   – Вы что это тут хулиганите? – вцепилась она в Женькино плечо.
   – Мы не хулиганим, – тщетно пытался вырваться Женька.
   – Просто осматриваем, – подхватил Лешка.
   – У него тут далекий предок сидел! – выкрикнул Женька.
   – Знаем мы ваших предков, – не отпускала Женьку смотрительница. – Такие хулиганы, как вы, скоро всю нашу крепость ругательствами испишут. Каждую ночь ваши художества соскребаем.
   – Я из рода Пашковых, – оскорбился Лешка. – И никакие ругательства мы не пишем.
   – Восстанавливаем эту… – заорал Женька. – Историческую справедливость.
   – Вот сейчас и пойдете ее со мной восстанавливать к директору в кабинет, – поднесла к губам свисток смотрительница.
   – Не надо! – повис на ее руке Пашков.
   – А вы, может, сюда вообще без билетов прошли? – охватили совсем небезосновательные подозрения смотрительницу.
   Положение складывалось угрожающее. Темыч, Женька и Лешка и впрямь просочились в крепость-музей безо всяких билетов. У входа они примкнули к толпе иностранцев, причем Лешка для пущей убедительности несколько раз проорал: «Ду ю спик инглиш?» Этим он поверг в полный шок делегацию смуглых черноволосых иностранцев, которая общалась между собой на каком-то птичьем языке.
   И вот теперь обман мог раскрыться. Этого допустить было никак нельзя.
   – Мы билеты на входе отдали, – нашелся Пашков.
   – Отпустите ребят. Они тут со мной, – вдруг пришел им на выручку какой-то мужчина лет сорока.
   – Дядя Вася! – немедленно сориентировался Женька. – А мы тебя ищем, ищем.
   – Вот хотели даже записку тебе тут на стене оставить, – радостно сообщил Пашков.