Страница:
Целительница косо глянула на гостя, чтобы убедиться, что тот понял суть сказанного ему. Потом закончила:
— Так что здесь Пришлому подходящих подручных себе было не найти... Скорее уж он сам мог оказаться чьим-то рабом. Ни он один мог быть носителем Дара Власти. А вот там, Извне... Вас не должно удивлять, что Наделенные Даром в Мирах Федерации часто встречаются не поодиночке. Где есть один, там ищи и других... Где-то рядом. Потому что это не врожденное. Это как инфекция. Это можно подцепить, общаясь с магией Предтеч. Я это знаю не понаслышке. Ведь и вам приходилось сталкиваться с чем-то таким? Не так ли? Форрест кивнул:
— Да. Наш с Мэри бизнес был основан на торговле магическим антиквариатом... Вы думаете...
— Тут думать особенно не о чем, — ответила Цинь. — Точнее, думать следует о том, какого рода Дар достался вам, Форрест Дю Тампль. И о том, как вам избежать участи жертвы Заклятия Власти.
— Но... вы-то, Пятеро, устояли против его Дара. Значит... На вас не действует это самое Заклятие?
Цинь посмотрела на него с некоторой жалостью. Как на безнадежного ученика, которому выше удовлетворительной оценки не подняться никогда.
— Заклятие Власти, Гость, это не пуля, которую можно выпустить из-за угла. И не отрава, которую можно подмешать в вино или подсыпать в пищу. Это нечто вроде прививки. Посвящение в рабы. Оно требует выполнения особого обряда. Чтобы наложить Заклятие, надо, чтобы жертва позволила это сделать. Под действием убеждения, уговоров, обмана, дурманящей отравы. Реже этого можно добиться угрозами. Хотя, судя по хроникам Сумеречных Земель, и такое бывало. Мы — Пятеро — прикрываем друг друга от подобных вещей. И постараемся прикрыть и вас, Гость. Но вы — в очень уязвимой позиции.
Форрест помрачнел.
— И много у Криса теперь таких вот... пешек вроде Мэри-Энн? И какой Дар у нее-то прорезался? Если не секрет?
Цинь покрутила в пальцах так и оставшийся нетронутым бокал с молодым вином.
— Нет... Их не так много. С полдюжины — не больше. Сила Заклятия не может охватить слишком многих. Но зато Неназываемый выбирает себе в рабы тех, кто обладает наиболее эффективным Даром. А Дар Одиночки более чем эффективен. Она дарит Смерть.
— И... И она им пользовалась — этим своим Даром?
— Увы — да. — Цинь исподлобья глянула на собеседника. — Не столь много, сколь устрашающе. Но нельзя ее винить за это. Кстати, это ведь она оставила вам тот блокнот... Путеводитель по Сумеречным Землям?
Форрест кивнул.
— Я вижу — он сильно устарел, этот путеводитель. Пятерка сменила состав. И... И многое другое.
Он замолчал на секунду.
— Скажите, а... А другие... Остальные его «камушки пирамиды» тоже заточены под такие вещи?
Цинь поморщилась.
— Да нет... В расчет можно принимать только одного. Неназываемый даже добился того, чтобы этому парню здешний государь пожаловал мистический титул. Князь Миров Обреченных. Это очень древний титул. И о многом свидетельствует. Но обычно его называют просто — Посланец. Его Неназываемый направляет вместо себя туда, где не желает появляться. Не желает или не может.
— И что за особый Дар у этого парня? — осведомился Форрест.
— Самый опасный для Неназываемого, — усмехнулась Целительница. — Самый для него опасный. Посланец — второй обладатель Дара Власти. Причем его Дар гораздо более силен, чем тот, который обнаружил в себе Кристофер Денджерфилд. С этим связаны некоторые сложности. Но об этом потом.
Она поднялась, давая понять, что все главное уже сказано. Ее завтрак остался нетронутым.
— Сейчас настала пора перемен. Многое указывает на это. Поэтому с вами, Гость, и с вашим Даром надо определиться как можно более быстро и более точно. Для этого нам надо встретиться как минимум еще с одним из Пятерых. С тем, кто лучше меня разбирается в таких вещах... Если вы чувствуете себя в силах, то готовьтесь отправиться в путь. Мне тоже надо сделать необходимые приготовления. У нас очень мало времени, Гость.
Парре невесело улыбнулся в ответ.
— Можете действительно считать это спецификой местного гостеприимства. Ведь нам, проводникам, открыты некоторые тропинки не только между Мирами. Здесь и на Шараде, и на Джее есть места, не так уж далеко друг от друга расположенные — в пределах одного Мира сосредоточенные. Но между собой соединенные такими вот особенными тропинками. Мы их «переулками» называем. Только для того, чтобы эти места найти, надо иметь некоторые особые качества.
— Дар? — спросил Рус.
— Вам знакомо это понятие? — не столько спросил, сколько с облегчением констатировал Парре. — В таком случае нам будет легче понять друг друга. Да, для того чтобы пройти «переулком» туда, куда хочешь, надо или самому обладать Даром, или походить в учениках у того, кто или сам Даром наделен, или тоже выучился в свое время... Вот таким «переулком» я вас и провел к своему дому. Для обычных людей — таких, как вы, — эти тропинки тоже не закрыты. Но вы — да и любой другой из Обитаемых Миров — не смогли бы правильно сориентироваться в пути. Поэтому я и попросил вас держаться за мое стремя.
Изредка в такие места забредают и простые смертные. И долго потом не могут понять, что же, в конце концов, с ними приключилось. Не всегда это для них кончается просто легким испугом. В этих «переулках» иногда попадаются и вполне кондиционные скелеты. Не всюду, куда заводят наши тропинки, есть пища и вода.
Он поморщился и добавил:
— Но не всегда в этом дело...
Странная досада охватила Руса. Он даже не сразу понял ее причину. И только через минуту-другую сообразил, что впервые над ним злую шутку сыграла привычка всегда знать все нужные ему направления в окружающем пространстве. Впервые он понял, что это его «шестое чувство» не сработало. Ему показалось, что он ослеп. Но ослеп незаметно для окружающих. Внутреннее зрение перестало служить ему.
Еще несколько секунд у него заняло осознание того, что слепота, неожиданно доставшаяся ему, вовсе не абсолютна. Да и не слепота то была, а некое странное состояние, в котором оказывается человек, забредший в места, ему совсем незнакомые и непонятные. В которых, однако, ему теперь приходилось обживаться. Это ощущение породило в его душе надежду.
— Итак, — произнес он, отворачиваясь от окна, — мне остается ждать, к чему приведут ваши разговоры с тем, к кому я пришел? И как долго продлится это ожидание? Не проще ли будет...
— Не проще! — тихо, но с резким раздражением, проскользнувшим в голосе, оборвал его Парре. — Что бы вы ни предложили, вы не можете изменить принятой нами для таких случаев схемы действий. И поверьте, мы не заинтересованы в том, чтобы держать вас взаперти на полном пансионе до скончания века. И в том, чтобы пославшие вас принялись отправлять вам в помощь подкрепление.
Он подошел к своей конторке и начал перебирать сложенные там бумаги.
— Вам не придется скучать, — бросил он, не оборачиваясь к Русу. — С вами побеседуют еще несколько моих... друзей. У каждого из них свой интерес в ваших делах... Впрочем, ваша свобода здесь практически ничем не ограничена...
— Я могу, например, выйти за пределы вашего дома? — поинтересовался Рус. — Побродить по окрестностям?
— Мне не хотелось бы, чтобы потом пришлось вас разыскивать в этих скалах. Местность здесь пустынная. Водятся всяческие твари. Укусы некоторых здешних ящериц и змей не смертельны, но весьма неприятны...
— Я постараюсь не доставлять вам хлопот, — сказал Рус. — К тому же мне еще ни разу в жизни не приходилось заблудиться...
— Вот как?
Парре обернулся к нему. Лицо его было неподвижно. Только в светлых, словно выгоревших глазах, читалось цепкое любопытство.
— Ну что ж... Если вы так любите прогулки, то не стану вам в этом препятствовать. Вы не будете возражать, если Лорри будет вашим попутчиком?
Он кивнул в сторону небольшой ниши в стене, где устроилась — оставшись незамеченной — ночная пушистая тварь.
— Это... — недоуменно начал Рус.
— Это тоже Разум, — улыбнулся сухой, выцветшей улыбкой хозяин. — Только другой. Совсем другой...
Глава 8
— Так что здесь Пришлому подходящих подручных себе было не найти... Скорее уж он сам мог оказаться чьим-то рабом. Ни он один мог быть носителем Дара Власти. А вот там, Извне... Вас не должно удивлять, что Наделенные Даром в Мирах Федерации часто встречаются не поодиночке. Где есть один, там ищи и других... Где-то рядом. Потому что это не врожденное. Это как инфекция. Это можно подцепить, общаясь с магией Предтеч. Я это знаю не понаслышке. Ведь и вам приходилось сталкиваться с чем-то таким? Не так ли? Форрест кивнул:
— Да. Наш с Мэри бизнес был основан на торговле магическим антиквариатом... Вы думаете...
— Тут думать особенно не о чем, — ответила Цинь. — Точнее, думать следует о том, какого рода Дар достался вам, Форрест Дю Тампль. И о том, как вам избежать участи жертвы Заклятия Власти.
— Но... вы-то, Пятеро, устояли против его Дара. Значит... На вас не действует это самое Заклятие?
Цинь посмотрела на него с некоторой жалостью. Как на безнадежного ученика, которому выше удовлетворительной оценки не подняться никогда.
— Заклятие Власти, Гость, это не пуля, которую можно выпустить из-за угла. И не отрава, которую можно подмешать в вино или подсыпать в пищу. Это нечто вроде прививки. Посвящение в рабы. Оно требует выполнения особого обряда. Чтобы наложить Заклятие, надо, чтобы жертва позволила это сделать. Под действием убеждения, уговоров, обмана, дурманящей отравы. Реже этого можно добиться угрозами. Хотя, судя по хроникам Сумеречных Земель, и такое бывало. Мы — Пятеро — прикрываем друг друга от подобных вещей. И постараемся прикрыть и вас, Гость. Но вы — в очень уязвимой позиции.
Форрест помрачнел.
— И много у Криса теперь таких вот... пешек вроде Мэри-Энн? И какой Дар у нее-то прорезался? Если не секрет?
Цинь покрутила в пальцах так и оставшийся нетронутым бокал с молодым вином.
— Нет... Их не так много. С полдюжины — не больше. Сила Заклятия не может охватить слишком многих. Но зато Неназываемый выбирает себе в рабы тех, кто обладает наиболее эффективным Даром. А Дар Одиночки более чем эффективен. Она дарит Смерть.
* * *
Форрест стал и вовсе уж мрачен.— И... И она им пользовалась — этим своим Даром?
— Увы — да. — Цинь исподлобья глянула на собеседника. — Не столь много, сколь устрашающе. Но нельзя ее винить за это. Кстати, это ведь она оставила вам тот блокнот... Путеводитель по Сумеречным Землям?
Форрест кивнул.
— Я вижу — он сильно устарел, этот путеводитель. Пятерка сменила состав. И... И многое другое.
Он замолчал на секунду.
— Скажите, а... А другие... Остальные его «камушки пирамиды» тоже заточены под такие вещи?
Цинь поморщилась.
— Да нет... В расчет можно принимать только одного. Неназываемый даже добился того, чтобы этому парню здешний государь пожаловал мистический титул. Князь Миров Обреченных. Это очень древний титул. И о многом свидетельствует. Но обычно его называют просто — Посланец. Его Неназываемый направляет вместо себя туда, где не желает появляться. Не желает или не может.
— И что за особый Дар у этого парня? — осведомился Форрест.
— Самый опасный для Неназываемого, — усмехнулась Целительница. — Самый для него опасный. Посланец — второй обладатель Дара Власти. Причем его Дар гораздо более силен, чем тот, который обнаружил в себе Кристофер Денджерфилд. С этим связаны некоторые сложности. Но об этом потом.
Она поднялась, давая понять, что все главное уже сказано. Ее завтрак остался нетронутым.
— Сейчас настала пора перемен. Многое указывает на это. Поэтому с вами, Гость, и с вашим Даром надо определиться как можно более быстро и более точно. Для этого нам надо встретиться как минимум еще с одним из Пятерых. С тем, кто лучше меня разбирается в таких вещах... Если вы чувствуете себя в силах, то готовьтесь отправиться в путь. Мне тоже надо сделать необходимые приготовления. У нас очень мало времени, Гость.
* * *
— Это ваш фирменный фокус? — с деланным равнодушием поинтересовался Рус, разглядывая неожиданно представший перед ним пейзаж: — Наведенная галлюцинация или просто гипноз? Или так у вас вообще принято?Парре невесело улыбнулся в ответ.
— Можете действительно считать это спецификой местного гостеприимства. Ведь нам, проводникам, открыты некоторые тропинки не только между Мирами. Здесь и на Шараде, и на Джее есть места, не так уж далеко друг от друга расположенные — в пределах одного Мира сосредоточенные. Но между собой соединенные такими вот особенными тропинками. Мы их «переулками» называем. Только для того, чтобы эти места найти, надо иметь некоторые особые качества.
— Дар? — спросил Рус.
— Вам знакомо это понятие? — не столько спросил, сколько с облегчением констатировал Парре. — В таком случае нам будет легче понять друг друга. Да, для того чтобы пройти «переулком» туда, куда хочешь, надо или самому обладать Даром, или походить в учениках у того, кто или сам Даром наделен, или тоже выучился в свое время... Вот таким «переулком» я вас и провел к своему дому. Для обычных людей — таких, как вы, — эти тропинки тоже не закрыты. Но вы — да и любой другой из Обитаемых Миров — не смогли бы правильно сориентироваться в пути. Поэтому я и попросил вас держаться за мое стремя.
Изредка в такие места забредают и простые смертные. И долго потом не могут понять, что же, в конце концов, с ними приключилось. Не всегда это для них кончается просто легким испугом. В этих «переулках» иногда попадаются и вполне кондиционные скелеты. Не всюду, куда заводят наши тропинки, есть пища и вода.
Он поморщился и добавил:
— Но не всегда в этом дело...
Странная досада охватила Руса. Он даже не сразу понял ее причину. И только через минуту-другую сообразил, что впервые над ним злую шутку сыграла привычка всегда знать все нужные ему направления в окружающем пространстве. Впервые он понял, что это его «шестое чувство» не сработало. Ему показалось, что он ослеп. Но ослеп незаметно для окружающих. Внутреннее зрение перестало служить ему.
Еще несколько секунд у него заняло осознание того, что слепота, неожиданно доставшаяся ему, вовсе не абсолютна. Да и не слепота то была, а некое странное состояние, в котором оказывается человек, забредший в места, ему совсем незнакомые и непонятные. В которых, однако, ему теперь приходилось обживаться. Это ощущение породило в его душе надежду.
— Итак, — произнес он, отворачиваясь от окна, — мне остается ждать, к чему приведут ваши разговоры с тем, к кому я пришел? И как долго продлится это ожидание? Не проще ли будет...
— Не проще! — тихо, но с резким раздражением, проскользнувшим в голосе, оборвал его Парре. — Что бы вы ни предложили, вы не можете изменить принятой нами для таких случаев схемы действий. И поверьте, мы не заинтересованы в том, чтобы держать вас взаперти на полном пансионе до скончания века. И в том, чтобы пославшие вас принялись отправлять вам в помощь подкрепление.
Он подошел к своей конторке и начал перебирать сложенные там бумаги.
— Вам не придется скучать, — бросил он, не оборачиваясь к Русу. — С вами побеседуют еще несколько моих... друзей. У каждого из них свой интерес в ваших делах... Впрочем, ваша свобода здесь практически ничем не ограничена...
— Я могу, например, выйти за пределы вашего дома? — поинтересовался Рус. — Побродить по окрестностям?
— Мне не хотелось бы, чтобы потом пришлось вас разыскивать в этих скалах. Местность здесь пустынная. Водятся всяческие твари. Укусы некоторых здешних ящериц и змей не смертельны, но весьма неприятны...
— Я постараюсь не доставлять вам хлопот, — сказал Рус. — К тому же мне еще ни разу в жизни не приходилось заблудиться...
— Вот как?
Парре обернулся к нему. Лицо его было неподвижно. Только в светлых, словно выгоревших глазах, читалось цепкое любопытство.
— Ну что ж... Если вы так любите прогулки, то не стану вам в этом препятствовать. Вы не будете возражать, если Лорри будет вашим попутчиком?
Он кивнул в сторону небольшой ниши в стене, где устроилась — оставшись незамеченной — ночная пушистая тварь.
— Это... — недоуменно начал Рус.
— Это тоже Разум, — улыбнулся сухой, выцветшей улыбкой хозяин. — Только другой. Совсем другой...
Глава 8
ТОМ МЕНЯЛА ДУШ
На залитой трепещущим, как всегда здесь, но так похожим на солнечный, светом полянке, казалось, царило безмятежное позднее утро. Собственно, по понятиям людей Земли, так оно и было.
Только жужжание, да трескотня здешних насекомых, да шуршание обитающих в траве и кустарнике зверьков нарушали тишину этого уголка Худых лесов.
Вдруг поляну огласили тихое ржание, звук шагов и хруст приминаемого ногами и копытами валежника. Из уходящего вглубь чащи «туннеля», в который превратилась некогда проложенная здесь дорога, на поляну вышла девушка, почти еще девочка, одетая в пестрое рванье и ведущая под уздцы буланую лошадку. А следом появилась девушка постарше — одетая так, как одеваются совсем в других местах — далеко отсюда — люди, собирающиеся в путь.
— Ну вот и все, — сообщила ей младшая спутница. — Дальше я с тобой не могу... Тракт начинается вон там. Ты легко спустишься к нему по этой тропинке.
Она указала направление движением острого, чумазого подбородка и протянула спутнице поводья.
— Жаль, Кончита, что ты не остаешься с нами. Но раз ты уж так решила... Ты здорово в карты режешься и на коне держишься неплохо. Так что Чертомета выиграла честно. Постарайся не попасть в ловушку. Здесь их немало.
Она помолчала. Потом вытянула перед собой ладонь, на которой сверкнул тусклый серебряный диск нездешней чеканки.
— Это просил тебе передать тот... Смешной, что заблудился в Лесу. Он сказал, что это приносит счастье. Какой-то древнеамериканский талер. Или доллар... Если ты встретишь его друга... Он просил, чтобы он его нашел, если сможет. Так вот — он, этот смешной, будет с нами. Ему некуда идти. И он ничего не знает об этом Мире. Но он понравился старику Пэлу. Старик говорит, что от него может быть какой-то прок...
— Спасибо, Каэра!
Конча подбросила монету в воздух, поймала в полете и, не взглянув даже — орел выпал или решка, сунула ее в карман.
— Ты еще что-то хочешь сказать? — спросила она, уловив, как по лицу спутницы пробежала тревожная тень.
Каэра молчала, словно не зная, стоит ли говорить о том, что ее тревожило, или лучше промолчать об этом. Потом все-таки заговорила — сбивчиво и отрывисто.
— Ты ничего не узнаешь у магов, Кончита. Это народ корыстный и жуликоватый. И на самом деле они ничего не знают. Даже если ты сумеешь заработать какие-то деньги, они их просто вытянут из тебя. И ничего не дадут взамен. Лучше тебе идти к кому-нибудь из тех... Из Пятерых... Каждому из них свой народ служит. Так что они часто без всякой корысти Пришлому помочь могут. Только... Только рисково это все... Знаешь... Если ты своих друзей найти хочешь — так это лучше к Меняле Душ напрямую идти. Я ведь тебе уже рассказывала про такого?
Конча кивнула.
— Да, когда мы говорили про Пятерых.
Каэра еще помедлила.
— Понимаешь, сам он, говорят, многим может помочь. Душу, в Мире потерявшуюся, найти может, вычислить. Но вот народец, ему вверенный... Шепчущее Племя... Они опасные очень. Есть такие, что за ним не пошли, а при Неназываемом остались... А без него на Менялу не выйдешь... В общем, так. К Темной поре ближе постарайся осторожно к Горным колодцам выйти. Лучше если б не в одиночку, да кто ж тебе в таком деле попутчик?
— Ты думаешь, я знаю, где у вас тут эти самые Горные колодцы? — улыбнулась Конча.
— А ты не побоишься туда идти? — исподлобья глянула на нее провожатая. — Если я покажу тебе дорогу, а ты попадешься Шепчущим Неназываемого, то получится, что я тебя им отдала...
— Эти... Шепчущие — они убивают?
— Н-нет... — Голос Каэры потерял уверенность. — Они превращают... Все говорят, что это хуже смерти... Но, может, с Пришлыми у них все по-другому... В общем, так, — повторила девчонка, и голос ее окреп. — До сумерек ты туда успеешь добраться. Это по Тракту вверх. К Отрогам. И приглядывайся — по правой стороне будет знак. Когда уже подальше от реки заберешься... Камень такой — красноватый... В мой рост высотою. И на нем — птичий глаз вычернен. С мое лицо. Даже больше немного.
— Птичий?
— Все говорят — птичий... И действительно похоже... Это очень старый камень. От него дорога вверх пойдет. Там только до половины — до озерца малого — на коне добраться можно. Постарайся Чертомета понадежнее упрятать. Там Леса почти нет, но камни торчат высокие. Почти как деревья. Вот поводья привязать там трудно будет... А дальше развалины увидишь. Высоко. К ним тропинка есть. Только — трудная, крутая. А за развалинами и будут Колодцы. Над одним колокол висит. Позвонишь в него — много раз звонить нужно, — и жди. За тобой придут Шепчущие. Ты их, вообще, не пугайся, но близко лучше не подходи. Эти, что там обитают, они с Менялой в дружбе. Они тебя к нему и проводят. Они всех, кто в колокол звонит, к нему отводят. А уж с ним, может, у тебя и получится — в смысле договориться... Он же ведь тоже из ваших. Из Пришлых...
— Спасибо... — задумчиво наклонив голову набок, произнесла Конча. — Ну, тебе, наверное, пора возвращаться. Твой отец...
— Отец мне по первое число врежет. И за то, что тебя с Чертометом не устерегла, и за всякое-разное... На этот счет ты не волнуйся...
Конча посмотрела на загорелые босые ноги Каэры. На стройных девчоночьих ногах красовались рубцы, оставленные кнутом буйного нравом родителя. Ее новая подруга явно была не самой покорной дочерью Лоскутного Племени...
Каэра подняла руку в жесте прощания. Кончита Фарга взлетела в потертое седло, отсалютовала ей точно таким же жестом и исчезла в калейдоскопе теней, созданном склонившимися над Заброшенным Трактом кронами причудливых деревьев.
Размышления фактического главы Гильдии Магов — номинально Книжник был лишь одним из ее Постоянных Секретарей — были, впрочем, сугубо мирскими. Посвящены они были предстоящему визиту его сиятельства князя Черни в его — Робина-Книжника — владения.
Владения эти были велики, богаты и, вообще говоря, сравнимы как по площади, так и по числу населяющих их душ с личными владениями августейшей фамилии. Собственно, именно личное богатство, а отнюдь не особые познания и умения в области магического ремесла сделали Магнуса Равновеликого формально вторым, а по сути — первым человеком в Гильдии Магов.
Дело, впрочем, было не во владениях этих. Размышления касались именно князя. Ни для кого из людей сведущих не было тайной, что под именем князя Черни скрывался обычно Его Величество Тан Алексис — законный государь Сумеречных Земель — в тех случаях, когда находил нужным посетить тот или иной удел своих владений инкогнито.
О том, что князь, следуя по своим неотложным делам, рассчитывает на ночлег и гостеприимство в замке Магнуса Равновеликого, Книжника известил специально высланный с этой целью герольд. Словно «сиятельство» и не подозревало, что члены Гильдии имеют и другие — более скорые и совершенные — способы связи. Сие было знаком высочайшего неудовольствия. К чему, впрочем, следовало быть готовым после решения, принятого Верховной Коллегией Гильдии на ее последнем заседании.
Вот почему мысли Равновеликого были мрачны. Как мрачен был и взгляд, который он обратил на потревожившего его покой ученика.
— В чем дело, Жан? — осведомился он. — Их светлость пожаловали?
— Вы всегда знаете наперед любую новость, Учитель...
Не удостоив склонившегося в льстивом поклоне Жана даже взглядом, маг поднялся из кресла и стремительным шагом покинул свой кабинет. Во двор замка он вышел уже не столь стремительно, но с полной достоинства поспешностью простирая руки для приветствия формального главы Гильдии.
Свита князя состояла всего из полудюжины телохранителей, пары слуг и неизменного «дорожного камердинера» — графа Нолля, который в момент появления Книжника на месте действия помогал «сиятельству» спешиться. Вся эта кавалькада почти полностью заняла собой не такой уж большой внутренний двор Магнусового замка. При мысли о том, в какие расходы ввергнет его необходимость кормить эту ораву и давать ей кров в течение, быть может, не одних суток, маг помрачнел окончательно.
Что, впрочем, не помешало ему расцвести самой радушной из своих улыбок и устремиться навстречу высокому гостю, рассыпаясь в дежурных приветствиях.
Гость, однако, не спешил выражать ответную радость. С кислой улыбкой он позволил Робину приложиться к небрежно поданной руке, на безымянном пальце которой поверх перчатки был надет массивный серебряный перстень с узором из рун — атрибут Верховного мага и знак того, что прибыл гость сюда именно в этом качестве.
— Ваши люди, сир, наверное, устали с дороги... — начал было Робин.
— Я не сомневаюсь, что о них здесь позаботятся, — оборвал его Тан Алексис, вполне по-хозяйски направляясь к парадному крыльцу замка. — Надеюсь, и для нас, грешных, найдется, что подать на стол, за которым нам придется скоротать время за одной весьма интересной беседой...
В этом гость, разумеется, не ошибался. В особом кабинете, на верхнем этаже замковой башни был уже накрыт стол. Все кулинарные пристрастия гостя были приняты во внимание. Вид из не слишком узких окон-бойниц открывался прекрасный. Слуги не стали отягощать господина и его высокого гостя своим присутствием и, сделав свое дело, удалились.
— Как я понимаю, Мудрейший, я удостоился чести принимать вас в своем доме в виду неких... э-э... надвигающихся событий? — взял на себя труд сделать первый ход в предстоящей им партии Робин-Книжник.
Он решил использовать принятое в Гильдии обращение к Верховному магу. «Мудрейший» — и все тут. Никакой путаницы с «сиятельствами» и «величествами». Тем более что Тан Алексис сам дал понять, что находится здесь именно в таком качестве. Предупредительно наполнив бокалы, хозяин склонил голову чуть набок, показывая, что с нетерпением ждет ответа собеседника.
Собеседник и не думал сейчас — за закрытыми дверьми — придерживаться правил этикета. Он в два глотка осушил свой бокал, отставил его подальше и грохнул кулаком по столу.
— Робин! Не будем валять дурака! Я не страдаю манией величия и прекрасно знаю, что в нашей маленькой лавочке всеми делами заправляешь ты! Мое дело — только сидеть во время заседаний в кресле председателя и милостиво улыбаться. Но это не означает, что ты не должен учитывать моих интересов! И интересов тех, кто стоит за мной!
— Я, как никто, далек от этого... — расстроенно молвил Робин.
— Тогда объясни мне, почему ты устроил на Верховной Коллегии этакое представление?! Если пользоваться теми дерьмовыми словами, которые научились говорить мои сенаторы, мне был вынесен «вердикт недоверия»!
— Это не так, поверьте, Мудрейший...
— Я не заявлял, сторону какого решения намерен занять. И, как это положено по традиции, воздержался при голосовании. Но ведь вы все — как один! — знали, что для меня жизненно важно, чтобы Предсказание было истолковано в том смысле, что Новые Пятеро изгонят Старых Пятерых! Ну и все такое насчет откроющихся Врат и далее — по тексту. Почему бы не принять за основу политики Гильдии именно такую трактовку этой бредятины?
— Мудрейший...
Робин позволил и себе отхлебнуть вина.
— Позвольте мне напомнить вам, Мудрейший, что я могу, допустим, заставить людей увидеть в небе летящего дракона. Я могу сделать куклу из дерева и заставить ее двигаться, говорить и даже гадать по картам. Я могу вызвать дождь или засуху. Но я не могу заставить девятерых членов Коллегии проголосовать против собственных интересов.
— А они, эти девять членов, хорошо понимают, в чем на самом деле состоит их интерес?
Взгляд Тана Алексиса стал буравящим. Это не сулило ничего хорошего.
— Думаю, что да.
Робин выдержал этот взгляд не моргнув глазом. Не того калибра был он маг, чтобы бояться государева гнева.
— Тогда — во время пришествия Неназываемого — Коллегия взяла его сторону. Будем называть вещи своими именами. Мы применили магию, чтобы поссорить две Пятерки. И последовала схватка. Сначала Пять Старых бились с Пятью Новыми. А потом уже все бились со всеми. И чем это кончилось для магов? Пятеро договорились с Пятерыми. Старые ушли с миром, а Новые воцарились надолго. И теперь союз Пяти простирает свою власть над половиной Сумеречных Земель и над третью народов, их населяющих. И магам закрыт путь туда, где властвует хоть один из Пяти. Отсюда и результаты последнего голосования. Никто не хочет снова оказаться в дураках...
— Лучше быть дураком, Робин...
Тан налил себе еще вина, сделал большой глоток и, брезгуя роскошными разносолами, закусил солеными орешками.
— Лучше быть дураком, Робин, чем покойником...
Равновеликий напрягся.
— Такие слова я слышу от тебя впервые, Мудрейший... Поясни свою мысль, если это не затруднит тебя.
— Не затруднит, — заверил его Тан. — Боюсь, что те, кто будет против пересмотра нашего последнего решения, рискуют встретиться с одной очень одинокой женщиной... С которой почему-то никто не хочет встречаться. А некоторых из них очень хочет повидать Князь Миров Обреченных. Он соскучился без кое-кого...
Губы Мудрейшего сложились в подобие злой улыбки. Робин потрясение смотрел в лицо высокого гостя.
— До сих пор, Мудрейший, ты свято исполнял свой долг и всячески защищал Гильдию и каждого из ее членов... Я не могу поверить тому, что услышал...
— Тебе придется в это поверить. И убедить в этом, по крайней мере, пятерых из девяти ослов, заседающих в Высшей Коллегии. Последнее решение должно быть отозвано и пересмотрено. Такое уже бывало.
Робин наконец отвел глаза от щучьей физиономии Тана.
— Вам известно непреложное правило, Мудрейший. Решение Коллегии может быть пересмотрено только по просьбе того, кто предложил проект этого решения. В данном случае речь идет о том, кого трудно переубедить. Озрик Мегал не станет... Не станет бояться угроз, — наконец нашел нужные слова Робин-Книжник.
Лицо государя дернулось.
— Ты не до конца изложил наше правило, Робин, — тихо произнес он. — Да, решение Верховной Коллегии не может быть пересмотрено без воли на то члена Коллегии, предложившего проект решения. Если он жив. Если только он жив, Робин...
Вопреки предупреждению Каэры, проблем с «припарковкой» коня не возникло. Побродив немного в лабиринте, образованном гигантскими, шершавыми столбами скал, она неожиданно наткнулась на самую настоящую коновязь — вбитую в камень стальную скобу — прямо у ручейка, из которого Чертомет мог утолить свою жажду. И даже ниша для сена располагалась рядышком. В нее Конча вывалила запас сена из небольшого вьюка, прихваченного на всякий пожарный случай. Конь не был слишком голоден — по дороге через Лес он отдал должное подножному корму. И Конча не мешала ему в этом.
Вообще-то, она не представляла, что ей делать с выигранным в карты скакуном теперь, когда она покинула становище Лоскутного Племени. «Если в ближайшее время не удастся выйти на Форреста, — прикинула она, — то надо подороже сбыть конягу — тем же Лоскутным. Чтобы просто с голоду не сдохнуть...»
Передохнув немного и поужинав взятой в дорогу снедью, она решительно тронулась вверх по той самой — обещанной ей Каэрой — крутой тропке. Темнело гораздо быстрее, чем она рассчитывала.
«Забавно, — подумала Кончита. — Все время забываю, что здесь не вращение вокруг оси определяет ночь и день. А пульсации интенсивности разрядов на границе стратосферы. И ночь наступает по всей планете сразу. И утро — тоже...»
В сгущающемся сумраке она пару раз едва не сорвалась вниз по склону. И когда вышла к площадке, точнее — к скальной ступени, на которой возвышались Развалины, чувствовала себя уже снова выжатой как лимон.
Трудно сказать, развалинами чего были представшие перед ней руины. Это вполне мог быть и храм, и замок, и монастырь. А может, что-то индустриальное... Трудно было судить и о причине, по которой это раскинувшееся на многие сотни метров, некогда величественное сооружение пришло в запустение и было предано разрухе. На оставшемся свободном участке скальной «полки» действительно громоздилось великое множество колодцев. Наклонившись над одним из них, Конча услышала смутный гул — грозный голос подземных рек...
Только жужжание, да трескотня здешних насекомых, да шуршание обитающих в траве и кустарнике зверьков нарушали тишину этого уголка Худых лесов.
Вдруг поляну огласили тихое ржание, звук шагов и хруст приминаемого ногами и копытами валежника. Из уходящего вглубь чащи «туннеля», в который превратилась некогда проложенная здесь дорога, на поляну вышла девушка, почти еще девочка, одетая в пестрое рванье и ведущая под уздцы буланую лошадку. А следом появилась девушка постарше — одетая так, как одеваются совсем в других местах — далеко отсюда — люди, собирающиеся в путь.
— Ну вот и все, — сообщила ей младшая спутница. — Дальше я с тобой не могу... Тракт начинается вон там. Ты легко спустишься к нему по этой тропинке.
Она указала направление движением острого, чумазого подбородка и протянула спутнице поводья.
— Жаль, Кончита, что ты не остаешься с нами. Но раз ты уж так решила... Ты здорово в карты режешься и на коне держишься неплохо. Так что Чертомета выиграла честно. Постарайся не попасть в ловушку. Здесь их немало.
Она помолчала. Потом вытянула перед собой ладонь, на которой сверкнул тусклый серебряный диск нездешней чеканки.
— Это просил тебе передать тот... Смешной, что заблудился в Лесу. Он сказал, что это приносит счастье. Какой-то древнеамериканский талер. Или доллар... Если ты встретишь его друга... Он просил, чтобы он его нашел, если сможет. Так вот — он, этот смешной, будет с нами. Ему некуда идти. И он ничего не знает об этом Мире. Но он понравился старику Пэлу. Старик говорит, что от него может быть какой-то прок...
— Спасибо, Каэра!
Конча подбросила монету в воздух, поймала в полете и, не взглянув даже — орел выпал или решка, сунула ее в карман.
— Ты еще что-то хочешь сказать? — спросила она, уловив, как по лицу спутницы пробежала тревожная тень.
Каэра молчала, словно не зная, стоит ли говорить о том, что ее тревожило, или лучше промолчать об этом. Потом все-таки заговорила — сбивчиво и отрывисто.
— Ты ничего не узнаешь у магов, Кончита. Это народ корыстный и жуликоватый. И на самом деле они ничего не знают. Даже если ты сумеешь заработать какие-то деньги, они их просто вытянут из тебя. И ничего не дадут взамен. Лучше тебе идти к кому-нибудь из тех... Из Пятерых... Каждому из них свой народ служит. Так что они часто без всякой корысти Пришлому помочь могут. Только... Только рисково это все... Знаешь... Если ты своих друзей найти хочешь — так это лучше к Меняле Душ напрямую идти. Я ведь тебе уже рассказывала про такого?
Конча кивнула.
— Да, когда мы говорили про Пятерых.
Каэра еще помедлила.
— Понимаешь, сам он, говорят, многим может помочь. Душу, в Мире потерявшуюся, найти может, вычислить. Но вот народец, ему вверенный... Шепчущее Племя... Они опасные очень. Есть такие, что за ним не пошли, а при Неназываемом остались... А без него на Менялу не выйдешь... В общем, так. К Темной поре ближе постарайся осторожно к Горным колодцам выйти. Лучше если б не в одиночку, да кто ж тебе в таком деле попутчик?
— Ты думаешь, я знаю, где у вас тут эти самые Горные колодцы? — улыбнулась Конча.
— А ты не побоишься туда идти? — исподлобья глянула на нее провожатая. — Если я покажу тебе дорогу, а ты попадешься Шепчущим Неназываемого, то получится, что я тебя им отдала...
— Эти... Шепчущие — они убивают?
— Н-нет... — Голос Каэры потерял уверенность. — Они превращают... Все говорят, что это хуже смерти... Но, может, с Пришлыми у них все по-другому... В общем, так, — повторила девчонка, и голос ее окреп. — До сумерек ты туда успеешь добраться. Это по Тракту вверх. К Отрогам. И приглядывайся — по правой стороне будет знак. Когда уже подальше от реки заберешься... Камень такой — красноватый... В мой рост высотою. И на нем — птичий глаз вычернен. С мое лицо. Даже больше немного.
— Птичий?
— Все говорят — птичий... И действительно похоже... Это очень старый камень. От него дорога вверх пойдет. Там только до половины — до озерца малого — на коне добраться можно. Постарайся Чертомета понадежнее упрятать. Там Леса почти нет, но камни торчат высокие. Почти как деревья. Вот поводья привязать там трудно будет... А дальше развалины увидишь. Высоко. К ним тропинка есть. Только — трудная, крутая. А за развалинами и будут Колодцы. Над одним колокол висит. Позвонишь в него — много раз звонить нужно, — и жди. За тобой придут Шепчущие. Ты их, вообще, не пугайся, но близко лучше не подходи. Эти, что там обитают, они с Менялой в дружбе. Они тебя к нему и проводят. Они всех, кто в колокол звонит, к нему отводят. А уж с ним, может, у тебя и получится — в смысле договориться... Он же ведь тоже из ваших. Из Пришлых...
— Спасибо... — задумчиво наклонив голову набок, произнесла Конча. — Ну, тебе, наверное, пора возвращаться. Твой отец...
— Отец мне по первое число врежет. И за то, что тебя с Чертометом не устерегла, и за всякое-разное... На этот счет ты не волнуйся...
Конча посмотрела на загорелые босые ноги Каэры. На стройных девчоночьих ногах красовались рубцы, оставленные кнутом буйного нравом родителя. Ее новая подруга явно была не самой покорной дочерью Лоскутного Племени...
Каэра подняла руку в жесте прощания. Кончита Фарга взлетела в потертое седло, отсалютовала ей точно таким же жестом и исчезла в калейдоскопе теней, созданном склонившимися над Заброшенным Трактом кронами причудливых деревьев.
* * *
Легкое покашливание за спиной отвлекло Магнуса Равновеликого, более известного среди коллег по Гильдии как Робин-Книжник, от размышлений, которым он уже третий час предавался над шестьсот десятой страницей труда Иосифа Краткого «О триединстве и трех исходах Великой Мудрости».Размышления фактического главы Гильдии Магов — номинально Книжник был лишь одним из ее Постоянных Секретарей — были, впрочем, сугубо мирскими. Посвящены они были предстоящему визиту его сиятельства князя Черни в его — Робина-Книжника — владения.
Владения эти были велики, богаты и, вообще говоря, сравнимы как по площади, так и по числу населяющих их душ с личными владениями августейшей фамилии. Собственно, именно личное богатство, а отнюдь не особые познания и умения в области магического ремесла сделали Магнуса Равновеликого формально вторым, а по сути — первым человеком в Гильдии Магов.
Дело, впрочем, было не во владениях этих. Размышления касались именно князя. Ни для кого из людей сведущих не было тайной, что под именем князя Черни скрывался обычно Его Величество Тан Алексис — законный государь Сумеречных Земель — в тех случаях, когда находил нужным посетить тот или иной удел своих владений инкогнито.
О том, что князь, следуя по своим неотложным делам, рассчитывает на ночлег и гостеприимство в замке Магнуса Равновеликого, Книжника известил специально высланный с этой целью герольд. Словно «сиятельство» и не подозревало, что члены Гильдии имеют и другие — более скорые и совершенные — способы связи. Сие было знаком высочайшего неудовольствия. К чему, впрочем, следовало быть готовым после решения, принятого Верховной Коллегией Гильдии на ее последнем заседании.
Вот почему мысли Равновеликого были мрачны. Как мрачен был и взгляд, который он обратил на потревожившего его покой ученика.
— В чем дело, Жан? — осведомился он. — Их светлость пожаловали?
— Вы всегда знаете наперед любую новость, Учитель...
Не удостоив склонившегося в льстивом поклоне Жана даже взглядом, маг поднялся из кресла и стремительным шагом покинул свой кабинет. Во двор замка он вышел уже не столь стремительно, но с полной достоинства поспешностью простирая руки для приветствия формального главы Гильдии.
Свита князя состояла всего из полудюжины телохранителей, пары слуг и неизменного «дорожного камердинера» — графа Нолля, который в момент появления Книжника на месте действия помогал «сиятельству» спешиться. Вся эта кавалькада почти полностью заняла собой не такой уж большой внутренний двор Магнусового замка. При мысли о том, в какие расходы ввергнет его необходимость кормить эту ораву и давать ей кров в течение, быть может, не одних суток, маг помрачнел окончательно.
Что, впрочем, не помешало ему расцвести самой радушной из своих улыбок и устремиться навстречу высокому гостю, рассыпаясь в дежурных приветствиях.
Гость, однако, не спешил выражать ответную радость. С кислой улыбкой он позволил Робину приложиться к небрежно поданной руке, на безымянном пальце которой поверх перчатки был надет массивный серебряный перстень с узором из рун — атрибут Верховного мага и знак того, что прибыл гость сюда именно в этом качестве.
— Ваши люди, сир, наверное, устали с дороги... — начал было Робин.
— Я не сомневаюсь, что о них здесь позаботятся, — оборвал его Тан Алексис, вполне по-хозяйски направляясь к парадному крыльцу замка. — Надеюсь, и для нас, грешных, найдется, что подать на стол, за которым нам придется скоротать время за одной весьма интересной беседой...
В этом гость, разумеется, не ошибался. В особом кабинете, на верхнем этаже замковой башни был уже накрыт стол. Все кулинарные пристрастия гостя были приняты во внимание. Вид из не слишком узких окон-бойниц открывался прекрасный. Слуги не стали отягощать господина и его высокого гостя своим присутствием и, сделав свое дело, удалились.
— Как я понимаю, Мудрейший, я удостоился чести принимать вас в своем доме в виду неких... э-э... надвигающихся событий? — взял на себя труд сделать первый ход в предстоящей им партии Робин-Книжник.
Он решил использовать принятое в Гильдии обращение к Верховному магу. «Мудрейший» — и все тут. Никакой путаницы с «сиятельствами» и «величествами». Тем более что Тан Алексис сам дал понять, что находится здесь именно в таком качестве. Предупредительно наполнив бокалы, хозяин склонил голову чуть набок, показывая, что с нетерпением ждет ответа собеседника.
Собеседник и не думал сейчас — за закрытыми дверьми — придерживаться правил этикета. Он в два глотка осушил свой бокал, отставил его подальше и грохнул кулаком по столу.
— Робин! Не будем валять дурака! Я не страдаю манией величия и прекрасно знаю, что в нашей маленькой лавочке всеми делами заправляешь ты! Мое дело — только сидеть во время заседаний в кресле председателя и милостиво улыбаться. Но это не означает, что ты не должен учитывать моих интересов! И интересов тех, кто стоит за мной!
— Я, как никто, далек от этого... — расстроенно молвил Робин.
— Тогда объясни мне, почему ты устроил на Верховной Коллегии этакое представление?! Если пользоваться теми дерьмовыми словами, которые научились говорить мои сенаторы, мне был вынесен «вердикт недоверия»!
— Это не так, поверьте, Мудрейший...
— Я не заявлял, сторону какого решения намерен занять. И, как это положено по традиции, воздержался при голосовании. Но ведь вы все — как один! — знали, что для меня жизненно важно, чтобы Предсказание было истолковано в том смысле, что Новые Пятеро изгонят Старых Пятерых! Ну и все такое насчет откроющихся Врат и далее — по тексту. Почему бы не принять за основу политики Гильдии именно такую трактовку этой бредятины?
— Мудрейший...
Робин позволил и себе отхлебнуть вина.
— Позвольте мне напомнить вам, Мудрейший, что я могу, допустим, заставить людей увидеть в небе летящего дракона. Я могу сделать куклу из дерева и заставить ее двигаться, говорить и даже гадать по картам. Я могу вызвать дождь или засуху. Но я не могу заставить девятерых членов Коллегии проголосовать против собственных интересов.
— А они, эти девять членов, хорошо понимают, в чем на самом деле состоит их интерес?
Взгляд Тана Алексиса стал буравящим. Это не сулило ничего хорошего.
— Думаю, что да.
Робин выдержал этот взгляд не моргнув глазом. Не того калибра был он маг, чтобы бояться государева гнева.
— Тогда — во время пришествия Неназываемого — Коллегия взяла его сторону. Будем называть вещи своими именами. Мы применили магию, чтобы поссорить две Пятерки. И последовала схватка. Сначала Пять Старых бились с Пятью Новыми. А потом уже все бились со всеми. И чем это кончилось для магов? Пятеро договорились с Пятерыми. Старые ушли с миром, а Новые воцарились надолго. И теперь союз Пяти простирает свою власть над половиной Сумеречных Земель и над третью народов, их населяющих. И магам закрыт путь туда, где властвует хоть один из Пяти. Отсюда и результаты последнего голосования. Никто не хочет снова оказаться в дураках...
— Лучше быть дураком, Робин...
Тан налил себе еще вина, сделал большой глоток и, брезгуя роскошными разносолами, закусил солеными орешками.
— Лучше быть дураком, Робин, чем покойником...
Равновеликий напрягся.
— Такие слова я слышу от тебя впервые, Мудрейший... Поясни свою мысль, если это не затруднит тебя.
— Не затруднит, — заверил его Тан. — Боюсь, что те, кто будет против пересмотра нашего последнего решения, рискуют встретиться с одной очень одинокой женщиной... С которой почему-то никто не хочет встречаться. А некоторых из них очень хочет повидать Князь Миров Обреченных. Он соскучился без кое-кого...
Губы Мудрейшего сложились в подобие злой улыбки. Робин потрясение смотрел в лицо высокого гостя.
— До сих пор, Мудрейший, ты свято исполнял свой долг и всячески защищал Гильдию и каждого из ее членов... Я не могу поверить тому, что услышал...
— Тебе придется в это поверить. И убедить в этом, по крайней мере, пятерых из девяти ослов, заседающих в Высшей Коллегии. Последнее решение должно быть отозвано и пересмотрено. Такое уже бывало.
Робин наконец отвел глаза от щучьей физиономии Тана.
— Вам известно непреложное правило, Мудрейший. Решение Коллегии может быть пересмотрено только по просьбе того, кто предложил проект этого решения. В данном случае речь идет о том, кого трудно переубедить. Озрик Мегал не станет... Не станет бояться угроз, — наконец нашел нужные слова Робин-Книжник.
Лицо государя дернулось.
— Ты не до конца изложил наше правило, Робин, — тихо произнес он. — Да, решение Верховной Коллегии не может быть пересмотрено без воли на то члена Коллегии, предложившего проект решения. Если он жив. Если только он жив, Робин...
* * *
Конечно, регулярные посещения клуба верховой езды пригодились Кончите Фарга в Мире Молний. Но до здешних наездников ей было далеко. Дорогу от меченного знаком Птичьего глаза камня, изысканно уродливого и непонятно откуда взявшегося среди желто-серых скал, раскинувшихся вокруг, она преодолела с трудом. Чертомет за время пути несколько раз вполне успешно доказывал справедливость данного ему имени. Поэтому Конча почувствовала себя несказанно счастливой, покинув наконец седло.Вопреки предупреждению Каэры, проблем с «припарковкой» коня не возникло. Побродив немного в лабиринте, образованном гигантскими, шершавыми столбами скал, она неожиданно наткнулась на самую настоящую коновязь — вбитую в камень стальную скобу — прямо у ручейка, из которого Чертомет мог утолить свою жажду. И даже ниша для сена располагалась рядышком. В нее Конча вывалила запас сена из небольшого вьюка, прихваченного на всякий пожарный случай. Конь не был слишком голоден — по дороге через Лес он отдал должное подножному корму. И Конча не мешала ему в этом.
Вообще-то, она не представляла, что ей делать с выигранным в карты скакуном теперь, когда она покинула становище Лоскутного Племени. «Если в ближайшее время не удастся выйти на Форреста, — прикинула она, — то надо подороже сбыть конягу — тем же Лоскутным. Чтобы просто с голоду не сдохнуть...»
Передохнув немного и поужинав взятой в дорогу снедью, она решительно тронулась вверх по той самой — обещанной ей Каэрой — крутой тропке. Темнело гораздо быстрее, чем она рассчитывала.
«Забавно, — подумала Кончита. — Все время забываю, что здесь не вращение вокруг оси определяет ночь и день. А пульсации интенсивности разрядов на границе стратосферы. И ночь наступает по всей планете сразу. И утро — тоже...»
В сгущающемся сумраке она пару раз едва не сорвалась вниз по склону. И когда вышла к площадке, точнее — к скальной ступени, на которой возвышались Развалины, чувствовала себя уже снова выжатой как лимон.
Трудно сказать, развалинами чего были представшие перед ней руины. Это вполне мог быть и храм, и замок, и монастырь. А может, что-то индустриальное... Трудно было судить и о причине, по которой это раскинувшееся на многие сотни метров, некогда величественное сооружение пришло в запустение и было предано разрухе. На оставшемся свободном участке скальной «полки» действительно громоздилось великое множество колодцев. Наклонившись над одним из них, Конча услышала смутный гул — грозный голос подземных рек...