Страница:
Спешит к закату день Шекспира
С тех пор, как хмель
Его мечты не строит лира,—
Смолк Ариель.
Ужели гений — волхв могучий,
Ты ж, Ариель,
Лишь посланец его певучий,—
Лишь эльф ужель?
Иль, в гордую вошед обитель
Из шалаша,
Ты сам владыки повелитель,
Его душа?
30 марта
АПРЕЛЬ
1 «За ветром, в первый день Апреля…»
2 LETHAEA
[11]
Упав на Лету,
В утробе тучной тьмы,
Проснулись к свету,
Лучу в ответ струим
Благоуханье,
Доколь не истощим,
Цветя, дыханье.
И поздний блещет день,
И бродят светы,
И сонно плещет лень
Начальной Леты.
5 апреля
Потомки, ближе,
Сходя по ступеням
В потемки ниже.
Осветит узкий свод
Свеча, мигая;
Что в снах белело — вот:
Плита нагая.
Спадает лен долой,
И цепь сомкнулась:
Душа с собой, былой,
Соприкоснулась.
7 апреля
И камень моет.
Недвижим, тот молчит:
Его покоит
Беспамятство, «Ты жив!»—
Веселый спорщик
Бурлит, нетерпелив:
«Проснись, притворщик!»
Но плеск и звон струя
Напрасно множит…
Так, жизнь небытия
Понять не может.
13 апреля
3 «Ясмины дышат, белые левкои…»
4 «Когда б не развязались чресла…»
5 «Рассеян скудно по вселенной…»
6 «Если белый цвет и черный…»
7 «Зверь щетинится с испугу…»
8 «Различны прежде были меры…»
9 «Тебя, кого всю жизнь я славил…»
10 «Твоих мелодий и созвучий…»
Твоих мелодий и созвучий
Люблю я необычный строй.
С какой небесною сестрой,
С какою Музою певучей
От ранних лет сдружилась ты?
Святой Цецилии черты,
К тебе склоненной, из тумана
Мерцают мне, когда органа
Твои касаются персты.
24 апреля
11 «Гляжу с любовию на Вас…»
Гляжу с любовию на Вас,
Дочь льва пустынного, с которым,
Всю жизнь мою наполнив спором,
Заспорю и в последний час.
Завет подвижника высокий
В душе свободной сохраня,
Не провожаете Вы дня
Без думы строгой и глубокой.
Чист Ваш рисунок, свят рассказ,
Прям неподкупный ум суждений;
Но мне всего дороже гений,
Разлитый в жизни Ваших глаз:
Как будто Вам отец оставил
Луч тех магических зерцал,
В каких поэт все то восславил,
Что столпник духа отрицал.
27 апреля
12 «Как быстрых мыслью ионян…»
Как быстрых мыслью ионян,
Пытливых родичей Фалеса,
Гомера гордых сограждан,
Средь мачт Милета и Ефеса
Пленял рассказ финикиян,
Сирены с горестью избегших,
О мореходных чудесах,—
Так о Бразилии лесах
Друзей, экватор пересекших,
Беседа всех бесед милей —
Что белке о заморских векшах —
Мечте завистливой моей,
Древес подруге, чья услада —
Гадать по .шелесту ветвей,
О чем задумалась Дриада.
30 апреля
МАЙ
1 «В розах Май Тебе, Мария…»
2 «Так, вся на полосе подвижной…»
3 «Оракул муз который век…»
4 «Зачем, о дали, голубея…»
5 «Есть в жизни крестные мгновенья…»
6 «Широкие реки текут…»
7 «Кому речь эллинов темна…»
8 «Ты жив ли, друг? Зачем во сне…»
Ты жив ли, друг? Зачем во сне
Приходишь, частый гость, ко мне?
Мы молча жмем друг другу руку,
Ликуя сердцем в тишине,
И на безвестье, на разлуку,
Вздохнув, пеняем, Свеж твой лик,
Но грустен. Что же? Смят, поник,
Иль не увял твой робкий гений,
Златого века ученик
Среди железных поколений?
Священных ставленник теней,
Ты снес ли для грядущих дней
Под неутишной скифской бурей
Родник преемственных огней,
Светильник муз, мой бедный Юрий?
22 мая
9 «Европа — утра хмурый холод…»
10 «Затем ли в полумрак древесный…»
ИЮНЬ
1 «Нисходят в душу лики чуждых сил…»
2 НЕМЦЫ УШЛИ
3 «Затаеннее Природа…»
4 «Аль и впрямь вернулись лета…»
Аль и впрямь вернулись лета
Аларика, Гензерика,
Коль подарок от поэта
Из Мирандолы (прославлен
Тихий город славой Пика)
В день десятый нам доставлен
Пешей странницею, мимо
Проскользнувшей невредимо
Через готский стан, чья сила
Силой ангельской гонима
(Так от Льва бежал Атилла)
Прочь от стен священных Рима.
22 июня
5 «События массивные, из тех…»
6 «И правоверный Кальдерон…»
7 «Вечный город! Снова танки…»
8 «Звезды, тайные магниты…»
ИЮЛЬ
1 «Чу, жаркий рык… Созвездье Льва…»
2 «Я зябок, хил: переживу ль…»
3 «Укромной кельи домосед…»
4 «Слепительный срезает серп…»
5 «Разрушил в бегстве Гот злорадный…»
6 «Титан, распятый в колесе…»
7 «Глубь воды меня во сне манила…»
8 «Жил царь в далекой Фуле…»
«Жил царь в далекой Фуле,
Он милой верен был…»
Как ярок звезд в Июле
Неугасимый пыл.
Незыблемые светы:
Двенадцати царей
Горящие обеты
У замкнутых дверей…
«Жил царь в далекой Фуле,
Был верен до конца…»
Как пламенна в Июле
Игра Ее венца.
Осиротели светы
Двенадцати царей,
Но ярче их обеты
Ушедшей в Эмпирей.
В мечте святой лелея
О дальней Фуле весть,
Я к небу Водолея
Забуду ль взор возвесть,
Когда взыграют светы
Двенадцати царей
И повторят обеты
Владычице своей?
27 июля
9 «Четыредесять и четыре…»
Четыредесять и четыре
В войне, гражданских смутах, мире
Промчалось года с дня того,
Как над Невой мы с ним простились,
И вскоре в Киеве постились
Два богомольца, за него,
В церковном послушаньи русском
Утверждены. У друга, в Узком,
Меж тем встречал он смертный час.
Вмещен был узкою могилой,
Кто мыслию ширококрылой
Вмещал Софию. Он угас;
Но все рука его святая
И смертию не отнятая
Вела, благословляя, нас.
15/28 июля
10 «Каникула… Голубизной…»
11 «Каникула, иль песья бесь…»
АВГУСТ
1 «В ночь звездопад днем солнце парит…»
2 «Едва медовый справлен Спас…»
3 «С тех пор как путник у креста…»
4 «Все никнут — ропщут на широкко…»
С тех пор, как хмель
Его мечты не строит лира,—
Смолк Ариель.
Ужели гений — волхв могучий,
Ты ж, Ариель,
Лишь посланец его певучий,—
Лишь эльф ужель?
Иль, в гордую вошед обитель
Из шалаша,
Ты сам владыки повелитель,
Его душа?
30 марта
АПРЕЛЬ
1 «За ветром, в первый день Апреля…»
За ветром, в первый день Апреля,
Ты слышишь арфу Ариеля?
Откуда звон? Оттоль? Отсель?
Ау, воздушный Ариель!
Весны, еще сердитой, нега
В чертогах воздуха звучит…
А Красного Креста телега
Груз окровавленный влачит.
Эльф нежный, страшный, многоликий!
Дохни на стан их бурей дикой,
Завей их в шалые огни,
И распутай, и прогони!
1 апреля
Ты слышишь арфу Ариеля?
Откуда звон? Оттоль? Отсель?
Ау, воздушный Ариель!
Весны, еще сердитой, нега
В чертогах воздуха звучит…
А Красного Креста телега
Груз окровавленный влачит.
Эльф нежный, страшный, многоликий!
Дохни на стан их бурей дикой,
Завей их в шалые огни,
И распутай, и прогони!
1 апреля
2 LETHAEA
[11]
1 «Из пазух ветра мы…»
Из пазух ветра мы,Упав на Лету,
В утробе тучной тьмы,
Проснулись к свету,
Лучу в ответ струим
Благоуханье,
Доколь не истощим,
Цветя, дыханье.
И поздний блещет день,
И бродят светы,
И сонно плещет лень
Начальной Леты.
5 апреля
2 «Склоняйте слух к теням…»
Склоняйте слух к теням,Потомки, ближе,
Сходя по ступеням
В потемки ниже.
Осветит узкий свод
Свеча, мигая;
Что в снах белело — вот:
Плита нагая.
Спадает лен долой,
И цепь сомкнулась:
Душа с собой, былой,
Соприкоснулась.
7 апреля
3 «„Ты жив!“— ручей журчит…»
«Ты жив!»— ручей журчитИ камень моет.
Недвижим, тот молчит:
Его покоит
Беспамятство, «Ты жив!»—
Веселый спорщик
Бурлит, нетерпелив:
«Проснись, притворщик!»
Но плеск и звон струя
Напрасно множит…
Так, жизнь небытия
Понять не может.
13 апреля
3 «Ясмины дышат, белые левкои…»
Ясмины дышат, белые левкои.
Луг белых коней — тешится лазурь
Заоблачной гульбой апрельских бурь.
Гудят, звенят воздушных сосен хвои.
На ветренный зазыв бровей не хмурь.
Стремительней летучая стихия —
Прозрачней, чище глуби голубые,
И светит уверительней лазурь.
15 апреля
Луг белых коней — тешится лазурь
Заоблачной гульбой апрельских бурь.
Гудят, звенят воздушных сосен хвои.
На ветренный зазыв бровей не хмурь.
Стремительней летучая стихия —
Прозрачней, чище глуби голубые,
И светит уверительней лазурь.
15 апреля
4 «Когда б не развязались чресла…»
Когда б не развязались чресла,
Колено не изнемогло,
Отдохновительные кресла
Я променял бы на седло.
Когда бы взбалмошную старость
Хранительный не прятал кров,
Мой вольный бег делил бы ярость
Голубоглазую ветров.
Теперь же мне одно осталось:
Невидимым, как дух иль тать,
Скитаньем обманув усталость,
С вожатой Музою — мечтать.
15 апреля
Колено не изнемогло,
Отдохновительные кресла
Я променял бы на седло.
Когда бы взбалмошную старость
Хранительный не прятал кров,
Мой вольный бег делил бы ярость
Голубоглазую ветров.
Теперь же мне одно осталось:
Невидимым, как дух иль тать,
Скитаньем обманув усталость,
С вожатой Музою — мечтать.
15 апреля
5 «Рассеян скудно по вселенной…»
«Рассеян скудно по вселенной
В пустынях темноты
Свет, весть сознанья»… Ум надменный,
Почто смутился ты?
Будь ты не ночь, не стало б ночи,
Ни морока жены:
От вожделений страстных очи
Эдиповы темны.
Открылась чистому напеву
Владычица теней:
За матерным обличьем Деву
Узрел, дивясь, Орфей.
Дабы не рабствовать Омфале,
Мужскую мощь, Алкид,
Склонить пред Девой в покрывале
Алкмена, мать, велит,
Чей брак небесный — не измена:
Уснул Амфитрион,
Проснулась девою Алкмена —
И девой сын рожден.
18 апреля
В пустынях темноты
Свет, весть сознанья»… Ум надменный,
Почто смутился ты?
Будь ты не ночь, не стало б ночи,
Ни морока жены:
От вожделений страстных очи
Эдиповы темны.
Открылась чистому напеву
Владычица теней:
За матерным обличьем Деву
Узрел, дивясь, Орфей.
Дабы не рабствовать Омфале,
Мужскую мощь, Алкид,
Склонить пред Девой в покрывале
Алкмена, мать, велит,
Чей брак небесный — не измена:
Уснул Амфитрион,
Проснулась девою Алкмена —
И девой сын рожден.
18 апреля
6 «Если белый цвет и черный…»
Если белый цвет и черный —
Два врага, как Да и Нет,—
С умиленностью притворной
Тянут жалобный дуэт,
Я в тоске недоумелой
Отвожу стыдливый взор:
Ханжеством прикрыв раздор,
Лгут и черный цвет, и белый.
Есть в их споре красота,
Коль один одолевает:
Уголь — за чертой черта —
На бумаге оживает;
Кость слоновую эбен
Сторожит, как евнух неги;
Храмовых в Тоскане стен
Мраморы, как зебра, пеги.
Есть в их ласках острота,
Если страсть их дико сводит
(Знак, что в дебрях знойных бродит
Смертоносная мечта);
И «младая Дездемона»
Близ «Арапа своего»
(Суд поэта самого)
Учит: нет любви закона.
20 апреля
Два врага, как Да и Нет,—
С умиленностью притворной
Тянут жалобный дуэт,
Я в тоске недоумелой
Отвожу стыдливый взор:
Ханжеством прикрыв раздор,
Лгут и черный цвет, и белый.
Есть в их споре красота,
Коль один одолевает:
Уголь — за чертой черта —
На бумаге оживает;
Кость слоновую эбен
Сторожит, как евнух неги;
Храмовых в Тоскане стен
Мраморы, как зебра, пеги.
Есть в их ласках острота,
Если страсть их дико сводит
(Знак, что в дебрях знойных бродит
Смертоносная мечта);
И «младая Дездемона»
Близ «Арапа своего»
(Суд поэта самого)
Учит: нет любви закона.
20 апреля
7 «Зверь щетинится с испугу…»
Зверь щетинится с испугу
В холе, неге шерсть гладка.
Входит злобы ветр в лачугу,
И постель забот жестка.
Страх и скорбь, нужда, разруха,
Опыт бегства и конца
Вс ж участливей сердца
Делают и чутким — ухо.
Темен дух. Быть может, в нас
Только трубы роковые
Родники любви, впервые,
Разомкнут — в последний час.
22 апреля
В холе, неге шерсть гладка.
Входит злобы ветр в лачугу,
И постель забот жестка.
Страх и скорбь, нужда, разруха,
Опыт бегства и конца
Вс ж участливей сердца
Делают и чутким — ухо.
Темен дух. Быть может, в нас
Только трубы роковые
Родники любви, впервые,
Разомкнут — в последний час.
22 апреля
8 «Различны прежде были меры…»
Различны прежде были меры
Владыки, воина, жреца,
Пирата, мастера, гетеры
И земледельца, и купца.
Теперь один запас понятий,
Один разменочный язык
Равняют всех в гражданстве братий;
Обличья заменил ярлык.
Бьют тем же шаром те же кегли
Бунтарь, епископ и король,
Клейма фабричного избегли
Вы, чья не обуяла соль!
Мир плоско выровнен, а духа
Единомысленного нет;
Летит Эринния — Разруха —
За колесницею побед.
24 апреля
Владыки, воина, жреца,
Пирата, мастера, гетеры
И земледельца, и купца.
Теперь один запас понятий,
Один разменочный язык
Равняют всех в гражданстве братий;
Обличья заменил ярлык.
Бьют тем же шаром те же кегли
Бунтарь, епископ и король,
Клейма фабричного избегли
Вы, чья не обуяла соль!
Мир плоско выровнен, а духа
Единомысленного нет;
Летит Эринния — Разруха —
За колесницею побед.
24 апреля
9 «Тебя, кого всю жизнь я славил…»
Тебя, кого всю жизнь я славил,
Кто стал отечеством моим,
Со днем рожденья не поздравил
Я в срочную годину, Рим!
Но так друзей Иова фраза
На седины твои лгала,
Когда лихих гостей проказа
По телу скорбному ползла,
Что двадцать первый день Апреля
Мне днем поминок был скорей,
Чем поэтического хмеля
В округе древних алтарей.
24 апреля
Кто стал отечеством моим,
Со днем рожденья не поздравил
Я в срочную годину, Рим!
Но так друзей Иова фраза
На седины твои лгала,
Когда лихих гостей проказа
По телу скорбному ползла,
Что двадцать первый день Апреля
Мне днем поминок был скорей,
Чем поэтического хмеля
В округе древних алтарей.
24 апреля
10 «Твоих мелодий и созвучий…»
Моей дочери Лидии
Твоих мелодий и созвучий
Люблю я необычный строй.
С какой небесною сестрой,
С какою Музою певучей
От ранних лет сдружилась ты?
Святой Цецилии черты,
К тебе склоненной, из тумана
Мерцают мне, когда органа
Твои касаются персты.
24 апреля
11 «Гляжу с любовию на Вас…»
Татьяне Львовне Сухотиной — гр. Толстой.
Гляжу с любовию на Вас,
Дочь льва пустынного, с которым,
Всю жизнь мою наполнив спором,
Заспорю и в последний час.
Завет подвижника высокий
В душе свободной сохраня,
Не провожаете Вы дня
Без думы строгой и глубокой.
Чист Ваш рисунок, свят рассказ,
Прям неподкупный ум суждений;
Но мне всего дороже гений,
Разлитый в жизни Ваших глаз:
Как будто Вам отец оставил
Луч тех магических зерцал,
В каких поэт все то восславил,
Что столпник духа отрицал.
27 апреля
12 «Как быстрых мыслью ионян…»
Франческо и Елене Пикколо
Как быстрых мыслью ионян,
Пытливых родичей Фалеса,
Гомера гордых сограждан,
Средь мачт Милета и Ефеса
Пленял рассказ финикиян,
Сирены с горестью избегших,
О мореходных чудесах,—
Так о Бразилии лесах
Друзей, экватор пересекших,
Беседа всех бесед милей —
Что белке о заморских векшах —
Мечте завистливой моей,
Древес подруге, чья услада —
Гадать по .шелесту ветвей,
О чем задумалась Дриада.
30 апреля
МАЙ
1 «В розах Май Тебе, Мария…»
В розах Май Тебе, Мария,
Поселян сердца простые
Посвящают искони.
Радуйся, за все творенье
Отвечавшая в смиренье:
Ессе Ancilla Domini. [12]
В розах Май сиял печален —
Как пустых опочивален
Похоронные огни
В доме суженой Товии —
До согласия Марии:
Ессе Ancilla Domini.
В розах Май, потупив очи,
Слышал зов подземной Ночи:
«Все венки сложив, усни…»
Помирила Небо с долом
Благодатная глаголом:
Ессе Ancilla Domini.
Пресвятая, жар молений,—
Дева, нищий дар хвалений —
В час мой смертный помяни.
1 мая
Поселян сердца простые
Посвящают искони.
Радуйся, за все творенье
Отвечавшая в смиренье:
Ессе Ancilla Domini. [12]
В розах Май сиял печален —
Как пустых опочивален
Похоронные огни
В доме суженой Товии —
До согласия Марии:
Ессе Ancilla Domini.
В розах Май, потупив очи,
Слышал зов подземной Ночи:
«Все венки сложив, усни…»
Помирила Небо с долом
Благодатная глаголом:
Ессе Ancilla Domini.
Пресвятая, жар молений,—
Дева, нищий дар хвалений —
В час мой смертный помяни.
1 мая
2 «Так, вся на полосе подвижной…»
Так, вся на полосе подвижной
Отпечатлелась жизнь моя
Прямой уликой, необлыжной
Мной сыгранного жития.
Но на себя, на лицедея,
Взглянуть разок из темноты,
Вмешаться в действие не смея,
Полюбопытствовал бы ты?
Аль жутко?.. А гляди, в начале
Мытарств и демонских расправ
Нас ожидает в темной зале
Загробный кинематограф.
11 мая
Отпечатлелась жизнь моя
Прямой уликой, необлыжной
Мной сыгранного жития.
Но на себя, на лицедея,
Взглянуть разок из темноты,
Вмешаться в действие не смея,
Полюбопытствовал бы ты?
Аль жутко?.. А гляди, в начале
Мытарств и демонских расправ
Нас ожидает в темной зале
Загробный кинематограф.
11 мая
3 «Оракул муз который век…»
Оракул муз который век
Осуществляет человек:
«Одно прекрасное и мило,
А непрекрасное постыло».
Но, непрекрасного, себя,
Живу — стыдясь, а всё ж любя.
Не потому ль и Божье слово
Внушает нам: «Люби другого,
Как любишь самого себя»?
12 мая
Осуществляет человек:
«Одно прекрасное и мило,
А непрекрасное постыло».
Но, непрекрасного, себя,
Живу — стыдясь, а всё ж любя.
Не потому ль и Божье слово
Внушает нам: «Люби другого,
Как любишь самого себя»?
12 мая
4 «Зачем, о дали, голубея…»
Зачем, о дали, голубея,
Вы мне сулите чудеса,
Что там, за краем, нежно млея,
Дол претворился в небеса?
Куда бы дух ни узывало
Желанье инобытия,
В лазоревое покрывало
Облачена любовь моя.
Земля все ту же власяницу
Влачит, и моря гул уныл —
Везде, какую б ты границу
Ни перешел, ни переплыл.
А вы, на грани голубея,
Сулите, дали, впереди
Успокоенье Элизея
И небо на земной груди.
13 мая
Вы мне сулите чудеса,
Что там, за краем, нежно млея,
Дол претворился в небеса?
Куда бы дух ни узывало
Желанье инобытия,
В лазоревое покрывало
Облачена любовь моя.
Земля все ту же власяницу
Влачит, и моря гул уныл —
Везде, какую б ты границу
Ни перешел, ни переплыл.
А вы, на грани голубея,
Сулите, дали, впереди
Успокоенье Элизея
И небо на земной груди.
13 мая
5 «Есть в жизни крестные мгновенья…»
Есть в жизни крестные мгновенья;
Их избегаю вспоминать —
Из малодушного ль забвенья?
Нет! — чтобы вновь не распинать
Небесным милосердьем снятых
С креста лохмотьев плоти той,
Какою был в кругах заклятых
Одет бессмертный пламень мой.
И, не будя, не воззывая
С очами сомкнутыми тень,
Я жду войдет она, живая,
Под сень мою в прощеный день.
15 мая
Их избегаю вспоминать —
Из малодушного ль забвенья?
Нет! — чтобы вновь не распинать
Небесным милосердьем снятых
С креста лохмотьев плоти той,
Какою был в кругах заклятых
Одет бессмертный пламень мой.
И, не будя, не воззывая
С очами сомкнутыми тень,
Я жду войдет она, живая,
Под сень мою в прощеный день.
15 мая
6 «Широкие реки текут…»
Широкие реки текут
Чем к устию ближе, тем шире;
Светила звучат и плывут,
Послушны божественной Лире.
Верь музам! В нестрое земли
Гармония строится мира,
И в буре к нам боги сошли
Из сфер мусикийских эфира.
А темных слепые вожди
Заводят в безводные дали,
И пряжи Судеб впереди
Гадатели не разгадали.
16 мая
Чем к устию ближе, тем шире;
Светила звучат и плывут,
Послушны божественной Лире.
Верь музам! В нестрое земли
Гармония строится мира,
И в буре к нам боги сошли
Из сфер мусикийских эфира.
А темных слепые вожди
Заводят в безводные дали,
И пряжи Судеб впереди
Гадатели не разгадали.
16 мая
7 «Кому речь эллинов темна…»
Кому речь эллинов темна,
Услышьте в символах библейских
Ту весть, что Музой внушена
Раздумью струн пифагорейских.
Надейся! Видимый нестрой —
Свидетельство, что Некто строит,
Хоть преисподняя игрой
Кромешных сил от взора кроет
Лик ангелов, какие встарь
Сходили к спящему в Вефиле
По лестнице небес и, тварь
Смыкая с небом, восходили.
А мы не знаем про Вефиль;
Мы видим, что царюет Ирод,
О чадах сетует Рахиль,
И ров у ног пред каждым вырыт.
17 мая 8
Услышьте в символах библейских
Ту весть, что Музой внушена
Раздумью струн пифагорейских.
Надейся! Видимый нестрой —
Свидетельство, что Некто строит,
Хоть преисподняя игрой
Кромешных сил от взора кроет
Лик ангелов, какие встарь
Сходили к спящему в Вефиле
По лестнице небес и, тварь
Смыкая с небом, восходили.
А мы не знаем про Вефиль;
Мы видим, что царюет Ирод,
О чадах сетует Рахиль,
И ров у ног пред каждым вырыт.
17 мая 8
8 «Ты жив ли, друг? Зачем во сне…»
Юрию Верховскому
Ты жив ли, друг? Зачем во сне
Приходишь, частый гость, ко мне?
Мы молча жмем друг другу руку,
Ликуя сердцем в тишине,
И на безвестье, на разлуку,
Вздохнув, пеняем, Свеж твой лик,
Но грустен. Что же? Смят, поник,
Иль не увял твой робкий гений,
Златого века ученик
Среди железных поколений?
Священных ставленник теней,
Ты снес ли для грядущих дней
Под неутишной скифской бурей
Родник преемственных огней,
Светильник муз, мой бедный Юрий?
22 мая
9 «Европа — утра хмурый холод…»
Европа — утра хмурый холод,
И хмурь содвинутых бровей,
И в серой мгле Циклопов молот,
И тень готических церквей.
Россия — рельсовый широкий
По снегу путь, мешки, узлы;
На странничьей тропе далекой
Вериги или кандалы.
Земля — седые океаны,
И горных белизна костей,
И — как расползшиеся раны
По телу — города людей.
23 мая
И хмурь содвинутых бровей,
И в серой мгле Циклопов молот,
И тень готических церквей.
Россия — рельсовый широкий
По снегу путь, мешки, узлы;
На странничьей тропе далекой
Вериги или кандалы.
Земля — седые океаны,
И горных белизна костей,
И — как расползшиеся раны
По телу — города людей.
23 мая
10 «Затем ли в полумрак древесный…»
Затем ли в полумрак древесный,
О Муза, — где, как мед небесный,
Сочится полдень сквозь листву, —
Звала ты грезить наяву,
Чтоб дух мой дикою и дивной
Наполнить музыкою? В ней
Гул недр земных, ночных корней
Перекликается, призывный,
Со ржаньем солнечных коней.
Узды я вижу в звучной пене…
Милей в тиши стеречь и в лени,
Под шепот лиственной реки:
Вот вспыхнут из зеленой тени
Рыб златоперых плавники.
29 мая
О Муза, — где, как мед небесный,
Сочится полдень сквозь листву, —
Звала ты грезить наяву,
Чтоб дух мой дикою и дивной
Наполнить музыкою? В ней
Гул недр земных, ночных корней
Перекликается, призывный,
Со ржаньем солнечных коней.
Узды я вижу в звучной пене…
Милей в тиши стеречь и в лени,
Под шепот лиственной реки:
Вот вспыхнут из зеленой тени
Рыб златоперых плавники.
29 мая
ИЮНЬ
1 «Нисходят в душу лики чуждых сил…»
Нисходят в душу лики чуждых сил
И говорят послушными устами,
Так вещими зашелестит листами
Вселенской жизни древо, Игдразил.
Одетое всечувственной листвою,
Одно и всё во всех — в тебе, во мне,—
Оно растет, еще дремля в зерне,
Корнями в ночь и в небеса главою.
Ты ж отделиться хочешь, быть лицом…
Блажен, чей лик Архангел ограждает
И, молвив: «Сыном будь, не беглецом!»—
Тебя ко Древу Жизни пригвождает.
4 июня
И говорят послушными устами,
Так вещими зашелестит листами
Вселенской жизни древо, Игдразил.
Одетое всечувственной листвою,
Одно и всё во всех — в тебе, во мне,—
Оно растет, еще дремля в зерне,
Корнями в ночь и в небеса главою.
Ты ж отделиться хочешь, быть лицом…
Блажен, чей лик Архангел ограждает
И, молвив: «Сыном будь, не беглецом!»—
Тебя ко Древу Жизни пригвождает.
4 июня
2 НЕМЦЫ УШЛИ
Несутся Чаянья, как птицы,
Нетерпеливые, вперед,
Событий обгоняя ход,
Пока тяжелой колесницы
Крутой, внезапный поворот
Тебя, щебечущая стая,
По зеленям не распугнет.
Вот какова была простая
Развязка мрачной кутерьмы.
Глядим оторопело мы.
Сам астролог, кем предозначен
Единый был исход всего,
Негаданною озадачен
Гаданья правдой своего.
5 июня
Нетерпеливые, вперед,
Событий обгоняя ход,
Пока тяжелой колесницы
Крутой, внезапный поворот
Тебя, щебечущая стая,
По зеленям не распугнет.
Вот какова была простая
Развязка мрачной кутерьмы.
Глядим оторопело мы.
Сам астролог, кем предозначен
Единый был исход всего,
Негаданною озадачен
Гаданья правдой своего.
5 июня
3 «Затаеннее Природа…»
Затаеннее Природа,
Глуше плещется волна:
Человеческого рода
Тяжба все не решена.
Не ропщи ты на годину,
Не гадай и по звездам,
Как решит свою судьбину
Расколовшийся Адам.
Ты — ловитва; мощный — Рыбарь
Волочит по морю сеть:
На песке ль — не твой то выбор,—
В неводу ли умереть.
15 июня
Глуше плещется волна:
Человеческого рода
Тяжба все не решена.
Не ропщи ты на годину,
Не гадай и по звездам,
Как решит свою судьбину
Расколовшийся Адам.
Ты — ловитва; мощный — Рыбарь
Волочит по морю сеть:
На песке ль — не твой то выбор,—
В неводу ли умереть.
15 июня
4 «Аль и впрямь вернулись лета…»
Поэту Джованни Кавикиоли
Аль и впрямь вернулись лета
Аларика, Гензерика,
Коль подарок от поэта
Из Мирандолы (прославлен
Тихий город славой Пика)
В день десятый нам доставлен
Пешей странницею, мимо
Проскользнувшей невредимо
Через готский стан, чья сила
Силой ангельской гонима
(Так от Льва бежал Атилла)
Прочь от стен священных Рима.
22 июня
5 «События массивные, из тех…»
События массивные, из тех,
Что надолго лицо земли меняют,
Во времени теснятся и доспех
Тяжелый свой на города роняют.
Как? Это ли действительность? Металл
Падучих лав и подвижных вулканов?
Как некий бред, нам лик ее предстал
Чудовищней всех колдовских обманов.
А все ж, чем жизнь вещественней долит,
Тем легче, взвившись жаворонком, бремя
Душе стряхнуть. Скользит лениво время —
Забвенья хмель ей вежды тяжелит.
27 июня
Что надолго лицо земли меняют,
Во времени теснятся и доспех
Тяжелый свой на города роняют.
Как? Это ли действительность? Металл
Падучих лав и подвижных вулканов?
Как некий бред, нам лик ее предстал
Чудовищней всех колдовских обманов.
А все ж, чем жизнь вещественней долит,
Тем легче, взвившись жаворонком, бремя
Душе стряхнуть. Скользит лениво время —
Забвенья хмель ей вежды тяжелит.
27 июня
6 «И правоверный Кальдерон…»
И правоверный Кальдерон
Провозгласил, что жизнь есть сон.
Жизнь — сон, с тех пор как взял на веру
Адам,что скользкий мистагог
Сулил, и, вверясь Люциферу,
Мир вызвал из себя, как бог.
И нежный рай, земле присущий,
Марой покрылся, в смерть бегущей.
27 июня
Провозгласил, что жизнь есть сон.
Жизнь — сон, с тех пор как взял на веру
Адам,что скользкий мистагог
Сулил, и, вверясь Люциферу,
Мир вызвал из себя, как бог.
И нежный рай, земле присущий,
Марой покрылся, в смерть бегущей.
27 июня
7 «Вечный город! Снова танки…»
Вечный город! Снова танки,
Хоть и дружеские ныне,
У дверей твоей святыни,
И на стогнах древних янки
Пьянствуют, и полнит рынки
Клект гортанный мусульмана,
И шотландские волынки
Под столпом дудят Траяна.
Волей неба сокровенной
Так, на клич мирской тревоги,
Все ведут в тебя дороги,
Средоточие вселенной!
28 июня
Хоть и дружеские ныне,
У дверей твоей святыни,
И на стогнах древних янки
Пьянствуют, и полнит рынки
Клект гортанный мусульмана,
И шотландские волынки
Под столпом дудят Траяна.
Волей неба сокровенной
Так, на клич мирской тревоги,
Все ведут в тебя дороги,
Средоточие вселенной!
28 июня
8 «Звезды, тайные магниты…»
Звезды, тайные магниты,—
Светы, ужасом повиты
И молчанием святыни, —
Вы почто сердца и взоры
Привлекаете в просторы
Нам убийственной пустыни
За копейные защиты?
К вам смертельно приближенье;
Что же ваше притяженье
Возвещает, знаменует?
Не по смерти ль жизнь тоскует?
Но не смерть сей пир венчала:
Праздник вечного начала —
Небеса многоочиты.
Дальних, чуждых, вас мы славим
И по вам кормила правим;
Вам же немы сны земные.
Вы свои ведете кола
У незримого престола,
Бденья правите ночные,
Лавры Божьей киновиты.
Будит звездное служенье
В нас ответное движенье.
Миг — и в нашей келье тесной
Свод вращается небесный,
Запредельные пустыни
Веют ужасом святыни,
Ночь браздят светил орбиты…
30 июня
Светы, ужасом повиты
И молчанием святыни, —
Вы почто сердца и взоры
Привлекаете в просторы
Нам убийственной пустыни
За копейные защиты?
К вам смертельно приближенье;
Что же ваше притяженье
Возвещает, знаменует?
Не по смерти ль жизнь тоскует?
Но не смерть сей пир венчала:
Праздник вечного начала —
Небеса многоочиты.
Дальних, чуждых, вас мы славим
И по вам кормила правим;
Вам же немы сны земные.
Вы свои ведете кола
У незримого престола,
Бденья правите ночные,
Лавры Божьей киновиты.
Будит звездное служенье
В нас ответное движенье.
Миг — и в нашей келье тесной
Свод вращается небесный,
Запредельные пустыни
Веют ужасом святыни,
Ночь браздят светил орбиты…
30 июня
ИЮЛЬ
1 «Чу, жаркий рык… Созвездье Льва…»
Чу, жаркий рык… Созвездье Льва
Уже владычествует в небе.
Как злато, плавятся слова,
Служа поэтовой потребе.
И предопределенный стих
Достиг, еще не прянув, цели:
Так лев следит скачки газели;
Драконов душит так двоих
Алкид-младенец в колыбели.
2 июля
Уже владычествует в небе.
Как злато, плавятся слова,
Служа поэтовой потребе.
И предопределенный стих
Достиг, еще не прянув, цели:
Так лев следит скачки газели;
Драконов душит так двоих
Алкид-младенец в колыбели.
2 июля
2 «Я зябок, хил: переживу ль…»
Я зябок, хил: переживу ль
Возврат недальний зимней злости?
Согрей на долгий срок, Июль,
Мои хладеющие кости.
Сбери мне топлива запас
Под клетью продувной лачуги,
Чтоб музам отдал я досуги,
Когда небесный Волопас
Закрутит северные вьюги.
3 июля
Возврат недальний зимней злости?
Согрей на долгий срок, Июль,
Мои хладеющие кости.
Сбери мне топлива запас
Под клетью продувной лачуги,
Чтоб музам отдал я досуги,
Когда небесный Волопас
Закрутит северные вьюги.
3 июля
3 «Укромной кельи домосед…»
Укромной кельи домосед,
За книжным поставцом отшельник,
Будь песен общник и бесед,
Сверчок, невидимый присельник!
Соперник мой! Твой гимн, звеня,
Как степь, мое надменье малит,
«Сверчок распелся — Бога хвалит»—
Не всуе молвится. Родня
Домашним духам, стрекот мирный
С моей сливая ленью лирной,
Живи в почете близь меня.
4 июля
За книжным поставцом отшельник,
Будь песен общник и бесед,
Сверчок, невидимый присельник!
Соперник мой! Твой гимн, звеня,
Как степь, мое надменье малит,
«Сверчок распелся — Бога хвалит»—
Не всуе молвится. Родня
Домашним духам, стрекот мирный
С моей сливая ленью лирной,
Живи в почете близь меня.
4 июля
4 «Слепительный срезает серп…»
Слепительный срезает серп
Полуденную жатву года.
В разгаре лето. Но природа
Уже предчувствует ущерб.
Остановись, небесный серп!
Или, как Аттис распаленный,
Серпом пожавший колос свой,
Жар сил, добела накаленный,
Охлады хочет ключевой?
14 июля
Полуденную жатву года.
В разгаре лето. Но природа
Уже предчувствует ущерб.
Остановись, небесный серп!
Или, как Аттис распаленный,
Серпом пожавший колос свой,
Жар сил, добела накаленный,
Охлады хочет ключевой?
14 июля
5 «Разрушил в бегстве Гот злорадный…»
Разрушил в бегстве Гот злорадный
Нам акведуки, выпил свет,
Что, как маяк, в ночи прохладной
Звал муз под кров мой на совет:
Я с небом слепну, света жадный.
Живым я замкнут в темный гроб,
Как в чрево китово Иона
Иль как за дар хмельной Марона
Отдавший глаз во лбу Циклоп.
Лежи, сплетая в арабески
Волокна тьмы, отзвучья слов,
Пока не выйдет в новом блеске
Июльский Лев на жаркий лов.
15 июля
Нам акведуки, выпил свет,
Что, как маяк, в ночи прохладной
Звал муз под кров мой на совет:
Я с небом слепну, света жадный.
Живым я замкнут в темный гроб,
Как в чрево китово Иона
Иль как за дар хмельной Марона
Отдавший глаз во лбу Циклоп.
Лежи, сплетая в арабески
Волокна тьмы, отзвучья слов,
Пока не выйдет в новом блеске
Июльский Лев на жаркий лов.
15 июля
6 «Титан, распятый в колесе…»
Титан, распятый в колесе,
Зажженном яростью круженья,
Дух человека, дух движенья,
Пройти ты должен через все
Преображенья, искаженья
И снятым быть, обуглен, наг,
С креста времен; прочь взят из ножен
Твой светлый меч, и в саркофаг
Твой пепл дымящийся положен.
21 июля
Зажженном яростью круженья,
Дух человека, дух движенья,
Пройти ты должен через все
Преображенья, искаженья
И снятым быть, обуглен, наг,
С креста времен; прочь взят из ножен
Твой светлый меч, и в саркофаг
Твой пепл дымящийся положен.
21 июля
7 «Глубь воды меня во сне манила…»
Глубь воды меня во сне манила;
Спорить с ней не стало в теле сил:
К омуту я с берега скользил…
Морок сна дневная явь сменила
Сном своим… Дух бодр, и не властна
Темная над зрящим глубина,
Но и явь — завеса: пьют зеницы
(Пальму так поит из недр волна)
В белый полдень звездный свет Царицы.
24 июля
Спорить с ней не стало в теле сил:
К омуту я с берега скользил…
Морок сна дневная явь сменила
Сном своим… Дух бодр, и не властна
Темная над зрящим глубина,
Но и явь — завеса: пьют зеницы
(Пальму так поит из недр волна)
В белый полдень звездный свет Царицы.
24 июля
8 «Жил царь в далекой Фуле…»
И на главе Ее венец из двенадцати звезд.
Откров. Иоанна. 12, 1
«Жил царь в далекой Фуле,
Он милой верен был…»
Как ярок звезд в Июле
Неугасимый пыл.
Незыблемые светы:
Двенадцати царей
Горящие обеты
У замкнутых дверей…
«Жил царь в далекой Фуле,
Был верен до конца…»
Как пламенна в Июле
Игра Ее венца.
Осиротели светы
Двенадцати царей,
Но ярче их обеты
Ушедшей в Эмпирей.
В мечте святой лелея
О дальней Фуле весть,
Я к небу Водолея
Забуду ль взор возвесть,
Когда взыграют светы
Двенадцати царей
И повторят обеты
Владычице своей?
27 июля
9 «Четыредесять и четыре…»
Памяти Владимира Соловьева
Четыредесять и четыре
В войне, гражданских смутах, мире
Промчалось года с дня того,
Как над Невой мы с ним простились,
И вскоре в Киеве постились
Два богомольца, за него,
В церковном послушаньи русском
Утверждены. У друга, в Узком,
Меж тем встречал он смертный час.
Вмещен был узкою могилой,
Кто мыслию ширококрылой
Вмещал Софию. Он угас;
Но все рука его святая
И смертию не отнятая
Вела, благословляя, нас.
15/28 июля
10 «Каникула… Голубизной…»
Каникула… Голубизной
Гора блаженного Дженнара
Не ворожит: сухого жара
Замглилась тусклой пеленой,
Сквозит из рощ Челимонтана.
За Каракалловой стеной
Ковчег белеет Латерана
С иглой Тутмеса выписной.
Вблизи — Бальбины остов древний.
И кипарисы, как цари,—
Подсолнечники, пустыри:
Глядит окраина деревней.
Кольцом соседского жилья
Пусть на закат простор застроен —
Все ж из-за кровель и белья
Я видеть Купол удостоен.
29 июля
Гора блаженного Дженнара
Не ворожит: сухого жара
Замглилась тусклой пеленой,
Сквозит из рощ Челимонтана.
За Каракалловой стеной
Ковчег белеет Латерана
С иглой Тутмеса выписной.
Вблизи — Бальбины остов древний.
И кипарисы, как цари,—
Подсолнечники, пустыри:
Глядит окраина деревней.
Кольцом соседского жилья
Пусть на закат простор застроен —
Все ж из-за кровель и белья
Я видеть Купол удостоен.
29 июля
11 «Каникула, иль песья бесь…»
Каникула, иль песья бесь…
Стадами скучились народы:
Не до приволья, не до моды.
А встарь изнеженную спесь
Она гнала в Эдем природы.
Лишь ящерице любо здесь,
В камнях растреснутых и зное,
Да мне. О ласковом прибое
Волны к отлогому песку
Я не мечтаю в уголку
Моей террасы отененной,
На град взирая воспаленный.
29 июля
Стадами скучились народы:
Не до приволья, не до моды.
А встарь изнеженную спесь
Она гнала в Эдем природы.
Лишь ящерице любо здесь,
В камнях растреснутых и зное,
Да мне. О ласковом прибое
Волны к отлогому песку
Я не мечтаю в уголку
Моей террасы отененной,
На град взирая воспаленный.
29 июля
АВГУСТ
1 «В ночь звездопад днем солнце парит…»
В ночь звездопад днем солнце парит,
Предсмертным пылом пышет Лев.
Спрячь голову: стрелой ударит
Любовь небесная — иль гнев.
Был небу мил, кто дали мерил
Кометным бегом — и сгорел;
Кто «золотому блеску верил»,
Поэт,— и пал от жарких стрел.
В бестенный полдень столько милых
Теней глядится через смерть!
И сколько глаз в твоих светилах
Сверкнет, полуночная твердь!
И скольких душ в огнях падучих
Мгновенный промелькнет привет!
Угаснет пламень искр летучих,
Начальный не иссякнет свет.
А времена в извечном чуде
Текут. За гриву Дева Льва
С небес влачит, На лунном блюде
Хладеет мертвая глава.
2 августа
Предсмертным пылом пышет Лев.
Спрячь голову: стрелой ударит
Любовь небесная — иль гнев.
Был небу мил, кто дали мерил
Кометным бегом — и сгорел;
Кто «золотому блеску верил»,
Поэт,— и пал от жарких стрел.
В бестенный полдень столько милых
Теней глядится через смерть!
И сколько глаз в твоих светилах
Сверкнет, полуночная твердь!
И скольких душ в огнях падучих
Мгновенный промелькнет привет!
Угаснет пламень искр летучих,
Начальный не иссякнет свет.
А времена в извечном чуде
Текут. За гриву Дева Льва
С небес влачит, На лунном блюде
Хладеет мертвая глава.
2 августа
2 «Едва медовый справлен Спас…»
Едва медовый справлен Спас,
Светает Спас преображенский.
Спас третий — с вечери успенской.
Иванов день: всему свой час.
Крест, свет нагорный, Лика чудо,
С главой усекновенной блюдо:
Страстных святынь иконостас.
Мед с краю, горечь в сердце кубка.
Путь к обновленью естества
Доколе будет — с оцтом губка,
Усекновенная глава?
В юдоли слез трех райских кущей,
Как Петр восторженный, ищу,
Покинутый, к Мимоидущей
Тянусь и — сирота — ропщу,
Что, лишь в нетварном убеленье
Земля завидит свой Фавор,
Над полым гробом уж Успенье
Величит ангельский собор,
Преображенью праздник смежный,
Ты, риза белая души,
Ты, в зное вихрь Марии Снежной,
Пожар чистилища туши
И, след стопы лелея нежной,
Остылый пепл запороши.
5 августа
Светает Спас преображенский.
Спас третий — с вечери успенской.
Иванов день: всему свой час.
Крест, свет нагорный, Лика чудо,
С главой усекновенной блюдо:
Страстных святынь иконостас.
Мед с краю, горечь в сердце кубка.
Путь к обновленью естества
Доколе будет — с оцтом губка,
Усекновенная глава?
В юдоли слез трех райских кущей,
Как Петр восторженный, ищу,
Покинутый, к Мимоидущей
Тянусь и — сирота — ропщу,
Что, лишь в нетварном убеленье
Земля завидит свой Фавор,
Над полым гробом уж Успенье
Величит ангельский собор,
Преображенью праздник смежный,
Ты, риза белая души,
Ты, в зное вихрь Марии Снежной,
Пожар чистилища туши
И, след стопы лелея нежной,
Остылый пепл запороши.
5 августа
3 «С тех пор как путник у креста…»
С тех пор как путник у креста
Пел «De Profundis», [13]— и печали,
И гимнам чужды, одичали
В безлирной засухе уста.
Благословенный, вожделенный
Я вновь увидел Вечный Град,
И римским водометам в лад
Взыграл родник запечатленный.
Не надолго, Был духу мил
Отказ суровый палинодий:
Прочь от языческих угодий
Он замысл творческий стремил.
Но в час, когда закат оденет
Полнеба в злато, хоровод
Взовьется ласточек,— вот, вот
Одна, другая вдруг заденет
Тебя крылом, в простор спеша:
Так ныне каждый миг летучий
Волной лирических отзвучий
Спешит напутствовать душа.
8 августа
Пел «De Profundis», [13]— и печали,
И гимнам чужды, одичали
В безлирной засухе уста.
Благословенный, вожделенный
Я вновь увидел Вечный Град,
И римским водометам в лад
Взыграл родник запечатленный.
Не надолго, Был духу мил
Отказ суровый палинодий:
Прочь от языческих угодий
Он замысл творческий стремил.
Но в час, когда закат оденет
Полнеба в злато, хоровод
Взовьется ласточек,— вот, вот
Одна, другая вдруг заденет
Тебя крылом, в простор спеша:
Так ныне каждый миг летучий
Волной лирических отзвучий
Спешит напутствовать душа.
8 августа
4 «Все никнут — ропщут на широкко…»
Все никнут — ропщут на широкко:
Он давит грудь и воздух мглит.
А мой пристрастный суд велит
Его хвалить, хвалить барокко,
Трастеверинцев соль и спесь,
Их р раскатистое, твердо
Меняющее сольдо в сордо,
Цвет Тибра, Рима облик весь,—
Чуть не малярию, с которой,
Бредя «вне стен» из веси в весь,
Я встарь спознался и доднесь
Не развяжусь, полвека хворый.
Он давит грудь и воздух мглит.
А мой пристрастный суд велит
Его хвалить, хвалить барокко,
Трастеверинцев соль и спесь,
Их р раскатистое, твердо
Меняющее сольдо в сордо,
Цвет Тибра, Рима облик весь,—
Чуть не малярию, с которой,
Бредя «вне стен» из веси в весь,
Я встарь спознался и доднесь
Не развяжусь, полвека хворый.