Страница:
Хеб от безысходности завыл, словно умирающий зверь, и со злостью ударил по пульту корабля. Тут же замахнулся еще для одного удара, более сильного, как вдруг компьютер сообщил:
– Положение корабля стабилизируется, совершаем аварийную посадку на расположенную под нами планету. Расчетное время до соприкосновения с грунтом сто сорок две минуты. Во всех отсеках начинают работать автоматические наладчики и роботы-ремонтники. В ближайшее время будет отреставрирована герметизация капитанской рубки, налажено отопление и освещение. Далее будет организована… – и голос, прерываемый иногда треском помех, продолжил перечень неисправностей, которые будут устранены в ближайшее время. Но Хеб уже не слушал. Он вскочил на ноги и бросился прыгать как сумасшедший от счастья. Даже запел какой-то гимн или кантату. Он вряд ли знал сам что поет, скорей кричал и повизгивал в такт своим несуразным прыжкам. Радость переполняла его неимоверно. Еще бы! Остаться в живых после того, как находился на волосок от гибели. И не просто остаться в живых, а получить реальный шанс стать самым прославленным Властелином в истории!
Дав выход своим эмоциям, Хеб опять вернулся к пульту управления и попытался сориентироваться в пространстве. Но все камеры наружного обозрения оказались полностью уничтожены взрывами, и для их починки необходимо было выйти за борт. В условиях аварийной посадки, да еще в космосе – это являлось более чем безрассудным шагом. Намного проще починку можно произвести на твердом грунте. А в том, что посадка произойдет удачно, сомнений не возникало. Если уж компьютер просчитал ее возможность, то можно было на него положиться.
Поэтому Хеб первым делом стал пробираться по деформированным коридорам в грузовые отсеки. Добравшись туда, он с восторгом обозрел контейнеры с капотралусом и убедился в их целостности и сохранности. Хоть многие емкости и сорвало с креплений во время прямых попаданий, и они загромождали проходы отсеков, валяясь как попало, это было уже не существенно. После посадки все вновь разложится по своим местам.
Хеб успел вернуться в рубку перед самым началом экстренного торможения. Пристегнувшись в кресле, он стойко перенес неимоверные перегрузки, совершенно не слушая продолжающиеся доклады компьютера. Самые оптимистические мысли приходили ему в голову, согревая своей сладостью и помогая преодолеть трудности.
«Спасен! И не просто спасен, а остался самым богатым человеком во Вселенной! Вот теперь я заживу! Теперь я напомню о себе всяким титулованным хамам и высокомерным выскочкам! Да так напомню, что другие вздрагивать будут при моем имени! Главное сейчас осмотреться после посадки. Затем отладить внешний обзор, сориентироваться, куда дальше лететь, и все! Начинаю новую жизнь! А кстати, интересно, есть на этой планете нечто достойное моего внимания? Если здесь есть дикари или первобытные племена, то неплохо бы объявить себя богом и зафиксировать свои права на владение их системой. Лишние подданные мне не помешают! С моим вооружением я их буду строить, как мне заблагорассудится. А если воспротивятся, то живо переполовиню их количество! Ведь богу можно все! Самое главное, что ни один контейнер с капотралусом не лопнул. И вещество не попало в атмосферу. Как ни велика планета, для всего ее населения хватит даже четверти одной-единственной емкости. И не важно, какие формы они имеют и какие размеры тела ограничивают их скудные мозги. Дикари бы вдыхали распыленный в атмосфере капотралус и через одно, два поколения совершили бы небывалый подъем в своем развитии. Ведь даже животные умнеют при вдыхании этих испарений. Тогда ими уже не покомандуешь. Даже не подступишься. Но этого не случилось, мнимая свобода моим подданным не грозит. Зато мои прямые потомки все станут богами! Все до единого! А я стану богом самым первым! Самым великим!»
Дюзы издали последнее напряженное рычание, и звездолет замер. Затем стал понемногу клониться в сторону и как бы сползать. Но вот и это движение прекратилось. Тот час раздался голос из динамиков:
– Посадка произведена успешно. Наличествует небольшое сползание грунта, состоящего из крупных кристаллических образований. Для последующего за восстановительными работами старта это не будет помехой. Берутся забортные пробы для полного анализа окружающего пространства. Сила тяжести в два с половиной раза больше нормативного. Шлюзовая камера с большими повреждениями, но открыть ее удалось. Снаружи уже самомонтируется робот-вездепроходец. Через две минуты он будет готов для транспортировки и наружных работ. По предварительным расчетам старт и дальнейшее перемещение в космосе возможны через четыреста тридцать пять минут.
Владелец корабля и будущий бог не стал слушать дальнейшие сообщения, а направился к выходу. Сила тяжести была выше обычной, но Хеб себя прекрасно чувствовал и при пятикратной тяжести. «Ведь это даже здорово, что есть еще столько времени. Можно прекрасно осмотреться, произвести разведку окружающей местности и решить участь этой планеты». На ходу он проверил исправность универсального переговорного устройства. Прибор позволял понимать речь любого разумного существа, в каких бы звуках та ни выражалась. Хоть сразу наткнуться на разумную жизнь было бы настоящей удачей, но Хеб не исключал этого. Раз уж ему стало везти, то удача будет преследовать его и дальше. До конца жизни.
За покореженным люком шлюза виднелся склон холма, состоящего из огромных кристаллических глыб почти одинакового размера. Они были желтоватого цвета и немного просвечивались. Хеб не стал спускаться на грунт, а дал команду подойти к шлюзу роботу-вездепроходцу. Тот находился рядом и, сделав всего пару шагов своими десятью многоступенчатыми ногами, подставил капсулу вплотную к люку. Подобные роботы считались самыми удобными и незаменимыми. Скупиться на приобретение такого помощника всегда было очень неразумно. И владелец корабля это понимал и никогда не скаредничал. Усевшись в кресло, он тронул рычаги управления, и вездепроходец плавно понесся по склону наверх. И сразу глазам Хеба открылась впечатляющая картина. Прямо перед ним весь горизонт закрывала огромная и высокая стена. Она уходила вправо и влево и там перпендикулярно смыкалась с двумя другими стенами. А те, в свою очередь, далеко сзади упирались в еще одну стену. То есть это был огромный квадрат. И квадрат явно рукотворный! Хеб прямо-таки затрясся от возбуждения и, не раздумывая, погнал робота к ближайшей стене. Ведь тому совсем не составит труда взобраться наверх. А уж оттуда можно отлично осмотреться!
Неожиданно свет сверху померк. Подняв голову, Хеб с ужасом увидел опускающуюся на него гигантскую летающую платформу. Она стремительно упала вниз и с хрустом вдавила вездепроходец в кристаллические глыбы. И все замерло.
Почти сразу же по стенкам сверхпрочной капсулы зазмеились трещины. Хоть и было темно, но явно ощущалось неимоверное давление. К тому же платформа не замерла, а продолжала ерзать и вздрагивать. Хеб попытался втянуть длинные ноги робота, и ему удалось их убрать. Но не все. Три так и остались не сложенными. Видимо, их поломало основательно.
«Что же дальше?! Кто это? Неужели у них такие сложные технологии, что они поднимают в воздух невесть что, а потом небрежно переставляют на иное место?!» Хеб в отчаянии пытался наладить связь с кораблем. Но в ту же секунду что-то загрохотало, и универсальный переводчик ожил:
– Ух, ты! Какой огромный молоток! Где взял?
– На балконе, под тумбочкой валялся.
– И зачем он тебе?
– Разбиваю все, что хочу! Стекло, машинки, солдатиков, даже камни.
– А железо? Смотри, здесь какая-то штуковина. Вроде из железа. Сможешь?
– Запросто!
В тот же момент Хеб услышал в наушниках голос корабельного компьютера:
– Необъяснимое перемещение корабля в пространстве, несогласованное с командиром. Какие будут ваши указания?
И только Хеб собрался спросить, кто же перемещает корабль, как раздался еще больший грохот. Словно выстрелили несколько тяжелых орудий. В наушниках послышался жуткий треск, и сквозь него прорвалось лишь три слова:
– …полная деформация! Вышли…
Залпы тяжелых орудий повторились еще несколько раз. В наушниках пропало даже шипение. Зато вновь ожил переводчик:
– Эй, чего это вы тут делаете в нашей песочнице? А ну кыш отсюда! Мелюзга зеленая! Совсем уже покурить негде!
В тот же момент гигантская платформа резко взлетела в воздух, и Хеб увидел свет через потрескавшееся покрытие капсулы. Какие-то огромные тени мелькали вокруг робота-вездепроходца, но трудно было понять, от кого они исходили. А универсальный переводчик продолжал вещать:
– Глянь, пацеки опять что-то раскурочили.
– Ага! Молотком какой-то прибор сплющили.
– Ого! Как удивительно пахнет! Волнующе…
«Капотралус!!! – в ужасе закричал Хеб. – Что-то случилось с контейнерами!»
– Действительно, приятный запах! Чуть ли не волшебный. Не то что наши вонючие сигареты. И чего мы этот никотин мерзкий вдыхаем?
– Правильно! Бросаем курить немедленно! Нам уже по двенадцать лет, а ведем себя как недоумки.
– И давай в школу поспешим, можем на математику опоздать.
– Точно… Математика – вещь полезная… О! Эврика! То решение теоремы, что учитель нам вчера показывал, – это же настоящий анахронизм! Ведь гораздо проще решение будет выглядеть так!
– Не пиши на весу. Давай лучше присядем на бортик песочницы.
Хеб, пытающийся поднять робота на уцелевшие ноги, опять успел заметить лишь глобальное затемнение и еще более огромную платформу, опустившуюся на его капсулу. Только теперь бронированная защита уже не выдержала и сплющилась, рассыпаясь полностью. Последнее, о чем успел подумать Хеб перед смертью, было:
«На эту планету моего капотралуса будет слишком много! Невероятно много…»
Раз в жизни
– Положение корабля стабилизируется, совершаем аварийную посадку на расположенную под нами планету. Расчетное время до соприкосновения с грунтом сто сорок две минуты. Во всех отсеках начинают работать автоматические наладчики и роботы-ремонтники. В ближайшее время будет отреставрирована герметизация капитанской рубки, налажено отопление и освещение. Далее будет организована… – и голос, прерываемый иногда треском помех, продолжил перечень неисправностей, которые будут устранены в ближайшее время. Но Хеб уже не слушал. Он вскочил на ноги и бросился прыгать как сумасшедший от счастья. Даже запел какой-то гимн или кантату. Он вряд ли знал сам что поет, скорей кричал и повизгивал в такт своим несуразным прыжкам. Радость переполняла его неимоверно. Еще бы! Остаться в живых после того, как находился на волосок от гибели. И не просто остаться в живых, а получить реальный шанс стать самым прославленным Властелином в истории!
Дав выход своим эмоциям, Хеб опять вернулся к пульту управления и попытался сориентироваться в пространстве. Но все камеры наружного обозрения оказались полностью уничтожены взрывами, и для их починки необходимо было выйти за борт. В условиях аварийной посадки, да еще в космосе – это являлось более чем безрассудным шагом. Намного проще починку можно произвести на твердом грунте. А в том, что посадка произойдет удачно, сомнений не возникало. Если уж компьютер просчитал ее возможность, то можно было на него положиться.
Поэтому Хеб первым делом стал пробираться по деформированным коридорам в грузовые отсеки. Добравшись туда, он с восторгом обозрел контейнеры с капотралусом и убедился в их целостности и сохранности. Хоть многие емкости и сорвало с креплений во время прямых попаданий, и они загромождали проходы отсеков, валяясь как попало, это было уже не существенно. После посадки все вновь разложится по своим местам.
Хеб успел вернуться в рубку перед самым началом экстренного торможения. Пристегнувшись в кресле, он стойко перенес неимоверные перегрузки, совершенно не слушая продолжающиеся доклады компьютера. Самые оптимистические мысли приходили ему в голову, согревая своей сладостью и помогая преодолеть трудности.
«Спасен! И не просто спасен, а остался самым богатым человеком во Вселенной! Вот теперь я заживу! Теперь я напомню о себе всяким титулованным хамам и высокомерным выскочкам! Да так напомню, что другие вздрагивать будут при моем имени! Главное сейчас осмотреться после посадки. Затем отладить внешний обзор, сориентироваться, куда дальше лететь, и все! Начинаю новую жизнь! А кстати, интересно, есть на этой планете нечто достойное моего внимания? Если здесь есть дикари или первобытные племена, то неплохо бы объявить себя богом и зафиксировать свои права на владение их системой. Лишние подданные мне не помешают! С моим вооружением я их буду строить, как мне заблагорассудится. А если воспротивятся, то живо переполовиню их количество! Ведь богу можно все! Самое главное, что ни один контейнер с капотралусом не лопнул. И вещество не попало в атмосферу. Как ни велика планета, для всего ее населения хватит даже четверти одной-единственной емкости. И не важно, какие формы они имеют и какие размеры тела ограничивают их скудные мозги. Дикари бы вдыхали распыленный в атмосфере капотралус и через одно, два поколения совершили бы небывалый подъем в своем развитии. Ведь даже животные умнеют при вдыхании этих испарений. Тогда ими уже не покомандуешь. Даже не подступишься. Но этого не случилось, мнимая свобода моим подданным не грозит. Зато мои прямые потомки все станут богами! Все до единого! А я стану богом самым первым! Самым великим!»
Дюзы издали последнее напряженное рычание, и звездолет замер. Затем стал понемногу клониться в сторону и как бы сползать. Но вот и это движение прекратилось. Тот час раздался голос из динамиков:
– Посадка произведена успешно. Наличествует небольшое сползание грунта, состоящего из крупных кристаллических образований. Для последующего за восстановительными работами старта это не будет помехой. Берутся забортные пробы для полного анализа окружающего пространства. Сила тяжести в два с половиной раза больше нормативного. Шлюзовая камера с большими повреждениями, но открыть ее удалось. Снаружи уже самомонтируется робот-вездепроходец. Через две минуты он будет готов для транспортировки и наружных работ. По предварительным расчетам старт и дальнейшее перемещение в космосе возможны через четыреста тридцать пять минут.
Владелец корабля и будущий бог не стал слушать дальнейшие сообщения, а направился к выходу. Сила тяжести была выше обычной, но Хеб себя прекрасно чувствовал и при пятикратной тяжести. «Ведь это даже здорово, что есть еще столько времени. Можно прекрасно осмотреться, произвести разведку окружающей местности и решить участь этой планеты». На ходу он проверил исправность универсального переговорного устройства. Прибор позволял понимать речь любого разумного существа, в каких бы звуках та ни выражалась. Хоть сразу наткнуться на разумную жизнь было бы настоящей удачей, но Хеб не исключал этого. Раз уж ему стало везти, то удача будет преследовать его и дальше. До конца жизни.
За покореженным люком шлюза виднелся склон холма, состоящего из огромных кристаллических глыб почти одинакового размера. Они были желтоватого цвета и немного просвечивались. Хеб не стал спускаться на грунт, а дал команду подойти к шлюзу роботу-вездепроходцу. Тот находился рядом и, сделав всего пару шагов своими десятью многоступенчатыми ногами, подставил капсулу вплотную к люку. Подобные роботы считались самыми удобными и незаменимыми. Скупиться на приобретение такого помощника всегда было очень неразумно. И владелец корабля это понимал и никогда не скаредничал. Усевшись в кресло, он тронул рычаги управления, и вездепроходец плавно понесся по склону наверх. И сразу глазам Хеба открылась впечатляющая картина. Прямо перед ним весь горизонт закрывала огромная и высокая стена. Она уходила вправо и влево и там перпендикулярно смыкалась с двумя другими стенами. А те, в свою очередь, далеко сзади упирались в еще одну стену. То есть это был огромный квадрат. И квадрат явно рукотворный! Хеб прямо-таки затрясся от возбуждения и, не раздумывая, погнал робота к ближайшей стене. Ведь тому совсем не составит труда взобраться наверх. А уж оттуда можно отлично осмотреться!
Неожиданно свет сверху померк. Подняв голову, Хеб с ужасом увидел опускающуюся на него гигантскую летающую платформу. Она стремительно упала вниз и с хрустом вдавила вездепроходец в кристаллические глыбы. И все замерло.
Почти сразу же по стенкам сверхпрочной капсулы зазмеились трещины. Хоть и было темно, но явно ощущалось неимоверное давление. К тому же платформа не замерла, а продолжала ерзать и вздрагивать. Хеб попытался втянуть длинные ноги робота, и ему удалось их убрать. Но не все. Три так и остались не сложенными. Видимо, их поломало основательно.
«Что же дальше?! Кто это? Неужели у них такие сложные технологии, что они поднимают в воздух невесть что, а потом небрежно переставляют на иное место?!» Хеб в отчаянии пытался наладить связь с кораблем. Но в ту же секунду что-то загрохотало, и универсальный переводчик ожил:
– Ух, ты! Какой огромный молоток! Где взял?
– На балконе, под тумбочкой валялся.
– И зачем он тебе?
– Разбиваю все, что хочу! Стекло, машинки, солдатиков, даже камни.
– А железо? Смотри, здесь какая-то штуковина. Вроде из железа. Сможешь?
– Запросто!
В тот же момент Хеб услышал в наушниках голос корабельного компьютера:
– Необъяснимое перемещение корабля в пространстве, несогласованное с командиром. Какие будут ваши указания?
И только Хеб собрался спросить, кто же перемещает корабль, как раздался еще больший грохот. Словно выстрелили несколько тяжелых орудий. В наушниках послышался жуткий треск, и сквозь него прорвалось лишь три слова:
– …полная деформация! Вышли…
Залпы тяжелых орудий повторились еще несколько раз. В наушниках пропало даже шипение. Зато вновь ожил переводчик:
– Эй, чего это вы тут делаете в нашей песочнице? А ну кыш отсюда! Мелюзга зеленая! Совсем уже покурить негде!
В тот же момент гигантская платформа резко взлетела в воздух, и Хеб увидел свет через потрескавшееся покрытие капсулы. Какие-то огромные тени мелькали вокруг робота-вездепроходца, но трудно было понять, от кого они исходили. А универсальный переводчик продолжал вещать:
– Глянь, пацеки опять что-то раскурочили.
– Ага! Молотком какой-то прибор сплющили.
– Ого! Как удивительно пахнет! Волнующе…
«Капотралус!!! – в ужасе закричал Хеб. – Что-то случилось с контейнерами!»
– Действительно, приятный запах! Чуть ли не волшебный. Не то что наши вонючие сигареты. И чего мы этот никотин мерзкий вдыхаем?
– Правильно! Бросаем курить немедленно! Нам уже по двенадцать лет, а ведем себя как недоумки.
– И давай в школу поспешим, можем на математику опоздать.
– Точно… Математика – вещь полезная… О! Эврика! То решение теоремы, что учитель нам вчера показывал, – это же настоящий анахронизм! Ведь гораздо проще решение будет выглядеть так!
– Не пиши на весу. Давай лучше присядем на бортик песочницы.
Хеб, пытающийся поднять робота на уцелевшие ноги, опять успел заметить лишь глобальное затемнение и еще более огромную платформу, опустившуюся на его капсулу. Только теперь бронированная защита уже не выдержала и сплющилась, рассыпаясь полностью. Последнее, о чем успел подумать Хеб перед смертью, было:
«На эту планету моего капотралуса будет слишком много! Невероятно много…»
Раз в жизни
Виталий Пролеткин был закоренелым лентяем. Но самым странным парадоксом в его лености было отлынивание от любых дел и работ, которые его не интересовали. Если же что-то его интересовало! О-о-о! Тогда он весь преображался: кипел энергией неуемной, выдавал идеи распрекраснейшие, делал все наибыстрейше и с отменным качеством. Но лишь только интерес угасал, Виталий моментально превращался в медведя-ленивца, и его организм замирал, даже мысли отсутствовали. Лишь изредка мозг усиливал свою деятельность. Да и то только для того, чтобы умудриться избежать новой работы и придумать отговорки поубедительнее.
Как-то, в порыве вдохновения, Пролеткин попытался проанализировать свое поведение, так сказать, дойти до первоисточников, сформировавших его характер. И докопался до истины.
Его первые четкие детские воспоминания были связаны с мытьем полов. Вернее, с двумя вариантами этого обыденного (но не для ребенка) занятия. Первый: это когда мама или бабушка (а чаще общими усилиями) закрывали входную дверь на ключ, ставили ведро у порога, кидали в него тряпку и грозно командовали: «Пока не помоешь полы, гулять не пойдешь!» А гулять маленький Виталик ох как любил! Ведь это жутко интересно! И поэтому со слезами на глазах возил мокрой тряпкой по шершавым доскам, ругаясь про себя непонятными словами, подслушанными у взрослых. И вариант второй: мытье полов у соседей, живших этажом выше. Там была иная схема. Тетя-соседка показывала Виталику из окна пряник – огромный, с завитками, невероятно вкусный и спрашивала: «Хочешь?» Видя в ответ блестящие глаза и утвердительное кивание головой, добавляла: «Но ты мне поможешь убраться в доме?»
И пацан уже мчался по лестнице, хватал тряпку, мыл полы и со счастливой улыбкой ждал торжественного момента вручения вожделенного объекта кулинарного искусства.
Это уже потом, став взрослым, Пролеткин узнал, что муж соседки работал на выпечке этих самых пряников и таскал их домой в немереных количествах.
Но факт остается фактом: именно в детстве у него выработался рефлекс работать только из корыстных соображений. И не каких-либо маленьких, сиюминутных. Нет! Только больших, неадекватных, самых ощутимых и приятно-желанных. Корысть – двигатель прогресса!
Став взрослым и устроившись на работу, Виталий быстро понял: при социализме хорошо трудиться нет смысла. Уравниловка безжалостно резала зарплату. Ну разве еще из-за премий будешь лизать зад парторгам и начальству. А этого он не переваривал. Поэтому нашел золотую середину: и не работал, и на сносное существование хватало. Курсируя по поликлиникам, заигрывая с медсестрами и регулярно получая деньги по больничным листам. Еще бы чуть-чуть, и выбил для себя мнимую инвалидность. Правда, и это ему было делать лень. И часто, особенно по ночам, в его ум приходила одна идея-мечта: как бы ничего не делать вообще, а деньги получать все равно. Увы! Даже когда на него снисходило наивысшее вдохновение, не получалось придумать нечто путное для осуществления этой мечты.
Шло время. «Единая и нерушимая» лопнула, как мыльный пузырь. Больничные листы перестали приносить пользу, фабрики и заводы закрылись, кушать стало нечего. И делать тоже.
Оставалось одно (по крайней мере, так сложилось у нашего героя): ехать работать на капиталистов. И Виталий Пролеткин выехал с родины с тургруппой и возвращаться заведомо не собирался.
А на новом месте, трудоустроившись, Пролеткин с удивлением обнаружил, что чем больше стараешься, тем больше зарабатываешь! И зарабатываешь очень неплохо! За день можно было пополнить свой бюджет на 30–40 евро. Что было адекватно целому месяцу ходьбы по поликлиникам на родине.
И Виталий «закипел», став жить бурно, интенсивно и деятельно. Это очень удивляло тех, кто знал его раньше; привлекало внимание работодателей; притягивало новых друзей. На своей работе он вытворял просто чудеса умения, проворства, усердия и сообразительности. Даже придумал некое новое приспособление, ускоряющее процесс и качество одного из видов работ. Шефу это пришлось по душе. Он тут же заставил Пролеткина запатентовать свою новинку. Как говорится, для успокоения совести. А вдруг кому и пригодится?! И стал недвусмысленно намекать на весьма существенное повышение.
Пролеткина это радовало и воодушевляло. Он стал выкладываться еще больше. Правда, его организм выдерживал с трудом. Хоть и окрепшее за время работы на чужбине, тело по вечерам разламывалось от боли и усталости. Мышцы порой сводило судорогой от непомерных нагрузок, заставляя просыпаться среди ночи и спасаться самомассажем. В эти минуты Виталий проклинал все на свете. Особенно работу. И с особой остротой вспоминал о своей мечте: средства получать, но не вкалывать. Ему думалось: «И не надо много денег! Хотя бы чуть-чуть… Нет! Хотя бы столько же, сколько получаю сейчас! Вот бы я тогда зажил! Вольготно, спокойно. Без этой напряги и метаний, суетной беготни. Красота!»
И хоть мечты не уходили, утро приходило все равно. Отдохнувший Виталий схватывался с кровати и с головой окунался в уже привычный водоворот трудового дня. Разве что был выходной. Или праздник. Их он ждал всегда с нетерпением. Можно было отдохнуть, расслабиться; осушить с друзьями по паре стаканчиков.
И вот наступил Новый год. Вернее, только собирался наступить. Был последний день старого, в который шеф устроил всем выходной. Отоспавшись с утра, пройдясь в обед по магазинам, Пролеткин накрыл стол и стал тщательно одеваться к праздничному ужину. Он ждал в гости нескольких друзей. И, что самое главное, с ними должна была прийти некая красотка, увидев которую однажды, Виталий на день лишился дара речи. Впоследствии оказалось, что это сестра его товарища по работе. Приложив определенные усилия, Пролеткин уговорил этого товарища отметить вместе встречу Нового года. Естественно, при наличии его сестры, так запавшей в душу Виталия. В общем, предстоящая ночь обещала быть веселой, желанной и радостной. А возможно, даже сказочной. И Пролеткин на это надеялся.
Поэтому не сильно-то и удивился, когда, выйдя из своей спальни в новом, элегантном костюме, увидел за столом салона крепко сбитого седобородого дедугана в костюме Деда Мороза. Гость радостно заулыбался и зычным басом прогудел:
– С наступающим!
– Взаимно! – Виталий с удивлением взглянул на закрытую изнутри входную дверь. – Но я вроде никого не заказывал…
– Хо-хо-хо! – засмеялся дедуган. – Меня никто не заказывает! Меня просто все ждут!
– Значит, вы настоящий?
– Естественно, настоящий! – даже обиделся гость и похлопал по рядом стоящему стулу. – Садись! Отметим это дело…. И поговорим… немного…
Затем, совершенно не смущаясь, открыл бутылку «Смирнова», налил водку в два стакана и вилкой поддел из вазочки маринованный огурчик, привезенный недавно земляками с далекой родины. После чего продолжил:
– Чего рот открыл? Никогда меня не видел? Да уж! Не к каждому я прихожу. Но иногда люблю подурачиться! – он зычно рассмеялся и поднял свой стакан. – Навещаю одного, двух в новогоднюю ночь. Ну! За наступающий!
– За него! – согласился Пролеткин, соприкасаясь стаканами в тосте и выпивая водку. Глядя, как старик тоже выпил и стал с аппетитом хрустеть огурчиком, ехидно спросил: – Дед Мороз тоже любитель выпить?
– А как же!? Хе-хе! Ничто человеческое мне не чуждо!
– Понятно! – Виталий внимательно осматривался по сторонам, пытаясь понять: кто и как его разыгрывает. Бросил взгляд на часы: приглашенные должны были явиться с минуты на минуту.
– Опаздывают они, минут на двадцать, – будто прочитал гость его мысли. – В пробку попали за два квартала отсюда.
– Ну конечно! – согласился Пролеткин. – Вы же все знаете!
– Зря улыбаешься… – упрекнул его старикан. – Я действительно все знаю. И мне захотелось выполнить одно твое желание.
– Любое?!
– Нет, конечно! Не любое. А самое заветное, сокровенное и давно желанное.
– Знаю, знаю я эти анекдоты! – засмеялся Виталий. – Про хитрого старика и доверчивого юношу.
– Опошляешь мой приход своим недоверием…
– Ну, тогда один миллион евро, крупными купюрами, в стопке, в том углу. И тут же, чтоб я видел, – выпалил Пролеткин и с сарказмом уставился на гостя. – Что? Слабо?
– Я ведь тебе говорил, – вздохнул седобородый. – Желание самое сокровенное… – он снова разлил водку по стаканам. – А ты хитришь, хочешь большего.
– Ну, и какое же оно, мое сокровенное? – Виталий все с большим вниманием вглядывался в бороду гостя, пытаясь заметить ее бутафорность. И не замечал. В одежду, надеясь найти огрехи в швах или заштопанную дырку. И не находил. – Если ты настоящий, то должен знать: я о нем никогда в жизни никому не рассказывал.
Они подняли свои стаканы, и Дед Мороз медленно проговорил:
– Перестать работать, но продолжать получать свой заработок.
Стакан чуть не выскользнул у Виталия из задрожавших пальцев, а в районе сердца как-то все сжалось и замерло.
– Что? Верно? – засмеялся гость, видя его растерянность. – Ну, тогда за его исполнение! – выпил первым и потянулся за огурчиком.
– Хорошо бы… – неуверенно выдавил из себя Пролеткин, понемногу восстанавливая дыхание. – Только как это все будет выглядеть?
– А очень просто! – тут же откликнулся Дед Мороз и стал объяснять: – Когда пробьет двенадцать ударов, после двенадцати виноградинок съешь еще тринадцатую и громко скажи: «Пусть исполнится». С этого момента каждое первое утро месяца, ровно в 9 часов, на твоем столе будет лежать твоя зарплата – 830 евро (ты ведь столько получил за декабрь?). И эти деньги ты будешь получать до конца жизни, с учетом инфляции, конечно. То есть ты на них всегда сможешь купить столько же товаров и услуг, сколько и сегодня.
– Так просто? – Виталий хмыкнул. – Одну лишнюю виноградинку? И могу не работать? Всегда?
– Да! Ты даже будешь обязан не работать. А если тебя и потянет на это дело… – Дед Мороз сделал паузу, наблюдая, как хозяин квартиры отрицательно мотает головой. – … То тебе за нее не заплатят ни сантима. Больше денег ты не заработаешь, не выиграешь и не найдешь. Тебе не перепадет никакого наследства, никто на тебя не оформит дарственную.
– Зато будет стабильность и не надо ходить на работу! – закончил Виталий за собеседника. Потом заметил, что до сих пор сжимает стакан. Выпил. Скривился: водка нагрелась от руки до противного. И в этот момент раздался звонок от двери.
– Бегу, бегу! – закричал Пролеткин, вскакивая со стула и добавил, обращаясь к Деду Морозу: – Одну минутку, сейчас я вас познакомлю.
Он открыл дверь, и друзья шумной ватагой ввалились в прихожую и загалдели:
– Здорово! С наступающим! О! Уже и стол готов!
Виталий поднял руку и театральным жестом указал в салон.
– А у меня здесь в гостях… – и замер на полуслове. Седобородый старикан пропал. От него не осталось и следа. Лишь влажный стакан да уменьшившаяся горка огурчиков. Виталий сорвался с места и заглянул в спальню. Там тоже никого не было.
– Так кто здесь у тебя? – недоуменно спросил товарищ.
– Дед Мороз… – растерянно ответил Пролеткин.
– А-а! Тогда понятно! – согласился приятель. – А у нас как раз Снегурочка есть. Так сказать, к комплекту! Знакомься, Светлана, – и из-за его спины вышла девушка, которую больше всего и ждал хозяин квартиры. У него тут же из головы вылетел Дед Мороз. Он заметался, помогая Светлане снять пальто и рассаживая гостей за столом. При этом девушка оказалась на стуле рядом с ним, и Пролеткин, уловив аромат ее духов, так мобилизовал свой умственный потенциал, что был непревзойденным гвоздем всей новогодней ночи. Лишь в момент двенадцатого удара в его мыслях промелькнуло воспоминание о Деде Морозе. Он схватил еще одну виноградинку, съел ее и, дурачась, выкрикнул: «Пусть исполнится!»
После застолья они гуляли по праздничному городу. И уже под утро Виталий проводил девушку до ее дома.
– Я хочу с тобой поговорить о самом главном, – неожиданно заговорила Светлана. – Мы с тобой пока мало знакомы, ты мне еще не дорог, я к тебе не привыкла. Поэтому давай объясню тебе все откровенно, – видя, что Виталий внимательно слушает, продолжила: – Знаю, что я очень привлекательна. Красота – это мое богатство. И, естественно, желаю, чтобы мое богатство находилось в соответствующем оформлении. Сможешь ли ты достаточно для этого зарабатывать? Минимум 1200 евро?
Хоть и несколько смущенный откровенностью ее рассуждений и вопроса, Виталий в душе признал их правоверность и логичность. Поэтому ответил без колебаний:
– Можешь быть уверена: со мной не пропадешь!
Их поцелуй был долгим, сладким и головокружительным.
Виталий после прощания со Светой мчался домой как на крыльях. Уже у подъезда резко остановился, достал мобильный телефон и набрал номер своего шефа.
– С Новым годом вас! Желаю всего самого наилучшего!
– Взаимно! И тебе того же! – загудел в динамике довольный баритон шефа. – Не хотел тебя вчера отвлекать, решил: обрадую в первый день Нового года. Мастера участка переводим на другой объект, а тебя ставим на его место. Со всеми вытекающими из этого последствиями и денежными окладами.
– Ой! – выдохнул ошарашенный Виталий. – … Даже не знаю, как благодарить…
– Отблагодаришь хорошей работой! – и, попрощавшись, выключился.
«Ну, надо же! – восхищенно думал Пролеткин, взбегая по ступеням к своей квартире. – Мой заработок почти удваивается!» Уже вставив ключ в замок двери, он услышал сигнал своего мобиля. Приложил его к уху, вошел в прихожую да так и замер, прислушиваясь. Звонил главный инженер фирмы, где он работал:
– С Новым годом и поздравляю с повышением! Уже наслышан. Но звоню по другому вопросу. Тем изобретением, которое ты недавно запатентовал, заинтересовался крупный американский концерн. Хотят заключить с тобой контракт на покупку патента. Невероятно! Предварительное предложение цены просто баснословное! Я такого еще не видел! Какая удача! Ты просто гений!
Виталий недоуменно посмотрел на выключившийся мобиль и несколько минут приходил в себя. Лишь одна мысль крутилась в его голове: «Вот это повезло!» Затем появились другие: «Фантастика! Сказка! А кстати, Дед Мороз мне примерещился? – он осмотрел стол с объедками и пустыми бутылками. – Денег нет! Наверняка какой-то розыгрыш! Не иначе! – он взглянул на часы: девять ноль две. – Ну, конечно! А я повелся и орал после тринадцатой… Вообще-то… Часы вроде спешат… – Он включил радио, и почти в тот же момент из динамика раздались сигналы точного времени. С екнувшим сердцем Виталий оглянулся на стол. Там, среди грязных тарелок, лежала пачка новеньких десяток. Ватными ногами он подошел и пересчитал: ровно 830 евро. Тут же зазвонил телефон. Вздрогнув, он автоматически поднес трубку к уху:
– Слушаю…
– Это опять я… – голос главного инженера был растерянным и грустным. – Ничего с патентом не получится: кто-то успел зарегистрировать нечто подобное раньше тебя… И это… Насчет повышения… Мастера возвращают на прежнее место… Шеф просил перед тобой извиниться…
Виталий Пролеткин медленно положил трубку на аппарат. Затем с яростью отбросил от себя пачку с деньгами, и десятки веером разлетелись по всей комнате. Подняв руки со сжатыми в бешенстве кулаками и глядя сквозь потолок, он заорал изо всех сил:
Как-то, в порыве вдохновения, Пролеткин попытался проанализировать свое поведение, так сказать, дойти до первоисточников, сформировавших его характер. И докопался до истины.
Его первые четкие детские воспоминания были связаны с мытьем полов. Вернее, с двумя вариантами этого обыденного (но не для ребенка) занятия. Первый: это когда мама или бабушка (а чаще общими усилиями) закрывали входную дверь на ключ, ставили ведро у порога, кидали в него тряпку и грозно командовали: «Пока не помоешь полы, гулять не пойдешь!» А гулять маленький Виталик ох как любил! Ведь это жутко интересно! И поэтому со слезами на глазах возил мокрой тряпкой по шершавым доскам, ругаясь про себя непонятными словами, подслушанными у взрослых. И вариант второй: мытье полов у соседей, живших этажом выше. Там была иная схема. Тетя-соседка показывала Виталику из окна пряник – огромный, с завитками, невероятно вкусный и спрашивала: «Хочешь?» Видя в ответ блестящие глаза и утвердительное кивание головой, добавляла: «Но ты мне поможешь убраться в доме?»
И пацан уже мчался по лестнице, хватал тряпку, мыл полы и со счастливой улыбкой ждал торжественного момента вручения вожделенного объекта кулинарного искусства.
Это уже потом, став взрослым, Пролеткин узнал, что муж соседки работал на выпечке этих самых пряников и таскал их домой в немереных количествах.
Но факт остается фактом: именно в детстве у него выработался рефлекс работать только из корыстных соображений. И не каких-либо маленьких, сиюминутных. Нет! Только больших, неадекватных, самых ощутимых и приятно-желанных. Корысть – двигатель прогресса!
Став взрослым и устроившись на работу, Виталий быстро понял: при социализме хорошо трудиться нет смысла. Уравниловка безжалостно резала зарплату. Ну разве еще из-за премий будешь лизать зад парторгам и начальству. А этого он не переваривал. Поэтому нашел золотую середину: и не работал, и на сносное существование хватало. Курсируя по поликлиникам, заигрывая с медсестрами и регулярно получая деньги по больничным листам. Еще бы чуть-чуть, и выбил для себя мнимую инвалидность. Правда, и это ему было делать лень. И часто, особенно по ночам, в его ум приходила одна идея-мечта: как бы ничего не делать вообще, а деньги получать все равно. Увы! Даже когда на него снисходило наивысшее вдохновение, не получалось придумать нечто путное для осуществления этой мечты.
Шло время. «Единая и нерушимая» лопнула, как мыльный пузырь. Больничные листы перестали приносить пользу, фабрики и заводы закрылись, кушать стало нечего. И делать тоже.
Оставалось одно (по крайней мере, так сложилось у нашего героя): ехать работать на капиталистов. И Виталий Пролеткин выехал с родины с тургруппой и возвращаться заведомо не собирался.
А на новом месте, трудоустроившись, Пролеткин с удивлением обнаружил, что чем больше стараешься, тем больше зарабатываешь! И зарабатываешь очень неплохо! За день можно было пополнить свой бюджет на 30–40 евро. Что было адекватно целому месяцу ходьбы по поликлиникам на родине.
И Виталий «закипел», став жить бурно, интенсивно и деятельно. Это очень удивляло тех, кто знал его раньше; привлекало внимание работодателей; притягивало новых друзей. На своей работе он вытворял просто чудеса умения, проворства, усердия и сообразительности. Даже придумал некое новое приспособление, ускоряющее процесс и качество одного из видов работ. Шефу это пришлось по душе. Он тут же заставил Пролеткина запатентовать свою новинку. Как говорится, для успокоения совести. А вдруг кому и пригодится?! И стал недвусмысленно намекать на весьма существенное повышение.
Пролеткина это радовало и воодушевляло. Он стал выкладываться еще больше. Правда, его организм выдерживал с трудом. Хоть и окрепшее за время работы на чужбине, тело по вечерам разламывалось от боли и усталости. Мышцы порой сводило судорогой от непомерных нагрузок, заставляя просыпаться среди ночи и спасаться самомассажем. В эти минуты Виталий проклинал все на свете. Особенно работу. И с особой остротой вспоминал о своей мечте: средства получать, но не вкалывать. Ему думалось: «И не надо много денег! Хотя бы чуть-чуть… Нет! Хотя бы столько же, сколько получаю сейчас! Вот бы я тогда зажил! Вольготно, спокойно. Без этой напряги и метаний, суетной беготни. Красота!»
И хоть мечты не уходили, утро приходило все равно. Отдохнувший Виталий схватывался с кровати и с головой окунался в уже привычный водоворот трудового дня. Разве что был выходной. Или праздник. Их он ждал всегда с нетерпением. Можно было отдохнуть, расслабиться; осушить с друзьями по паре стаканчиков.
И вот наступил Новый год. Вернее, только собирался наступить. Был последний день старого, в который шеф устроил всем выходной. Отоспавшись с утра, пройдясь в обед по магазинам, Пролеткин накрыл стол и стал тщательно одеваться к праздничному ужину. Он ждал в гости нескольких друзей. И, что самое главное, с ними должна была прийти некая красотка, увидев которую однажды, Виталий на день лишился дара речи. Впоследствии оказалось, что это сестра его товарища по работе. Приложив определенные усилия, Пролеткин уговорил этого товарища отметить вместе встречу Нового года. Естественно, при наличии его сестры, так запавшей в душу Виталия. В общем, предстоящая ночь обещала быть веселой, желанной и радостной. А возможно, даже сказочной. И Пролеткин на это надеялся.
Поэтому не сильно-то и удивился, когда, выйдя из своей спальни в новом, элегантном костюме, увидел за столом салона крепко сбитого седобородого дедугана в костюме Деда Мороза. Гость радостно заулыбался и зычным басом прогудел:
– С наступающим!
– Взаимно! – Виталий с удивлением взглянул на закрытую изнутри входную дверь. – Но я вроде никого не заказывал…
– Хо-хо-хо! – засмеялся дедуган. – Меня никто не заказывает! Меня просто все ждут!
– Значит, вы настоящий?
– Естественно, настоящий! – даже обиделся гость и похлопал по рядом стоящему стулу. – Садись! Отметим это дело…. И поговорим… немного…
Затем, совершенно не смущаясь, открыл бутылку «Смирнова», налил водку в два стакана и вилкой поддел из вазочки маринованный огурчик, привезенный недавно земляками с далекой родины. После чего продолжил:
– Чего рот открыл? Никогда меня не видел? Да уж! Не к каждому я прихожу. Но иногда люблю подурачиться! – он зычно рассмеялся и поднял свой стакан. – Навещаю одного, двух в новогоднюю ночь. Ну! За наступающий!
– За него! – согласился Пролеткин, соприкасаясь стаканами в тосте и выпивая водку. Глядя, как старик тоже выпил и стал с аппетитом хрустеть огурчиком, ехидно спросил: – Дед Мороз тоже любитель выпить?
– А как же!? Хе-хе! Ничто человеческое мне не чуждо!
– Понятно! – Виталий внимательно осматривался по сторонам, пытаясь понять: кто и как его разыгрывает. Бросил взгляд на часы: приглашенные должны были явиться с минуты на минуту.
– Опаздывают они, минут на двадцать, – будто прочитал гость его мысли. – В пробку попали за два квартала отсюда.
– Ну конечно! – согласился Пролеткин. – Вы же все знаете!
– Зря улыбаешься… – упрекнул его старикан. – Я действительно все знаю. И мне захотелось выполнить одно твое желание.
– Любое?!
– Нет, конечно! Не любое. А самое заветное, сокровенное и давно желанное.
– Знаю, знаю я эти анекдоты! – засмеялся Виталий. – Про хитрого старика и доверчивого юношу.
– Опошляешь мой приход своим недоверием…
– Ну, тогда один миллион евро, крупными купюрами, в стопке, в том углу. И тут же, чтоб я видел, – выпалил Пролеткин и с сарказмом уставился на гостя. – Что? Слабо?
– Я ведь тебе говорил, – вздохнул седобородый. – Желание самое сокровенное… – он снова разлил водку по стаканам. – А ты хитришь, хочешь большего.
– Ну, и какое же оно, мое сокровенное? – Виталий все с большим вниманием вглядывался в бороду гостя, пытаясь заметить ее бутафорность. И не замечал. В одежду, надеясь найти огрехи в швах или заштопанную дырку. И не находил. – Если ты настоящий, то должен знать: я о нем никогда в жизни никому не рассказывал.
Они подняли свои стаканы, и Дед Мороз медленно проговорил:
– Перестать работать, но продолжать получать свой заработок.
Стакан чуть не выскользнул у Виталия из задрожавших пальцев, а в районе сердца как-то все сжалось и замерло.
– Что? Верно? – засмеялся гость, видя его растерянность. – Ну, тогда за его исполнение! – выпил первым и потянулся за огурчиком.
– Хорошо бы… – неуверенно выдавил из себя Пролеткин, понемногу восстанавливая дыхание. – Только как это все будет выглядеть?
– А очень просто! – тут же откликнулся Дед Мороз и стал объяснять: – Когда пробьет двенадцать ударов, после двенадцати виноградинок съешь еще тринадцатую и громко скажи: «Пусть исполнится». С этого момента каждое первое утро месяца, ровно в 9 часов, на твоем столе будет лежать твоя зарплата – 830 евро (ты ведь столько получил за декабрь?). И эти деньги ты будешь получать до конца жизни, с учетом инфляции, конечно. То есть ты на них всегда сможешь купить столько же товаров и услуг, сколько и сегодня.
– Так просто? – Виталий хмыкнул. – Одну лишнюю виноградинку? И могу не работать? Всегда?
– Да! Ты даже будешь обязан не работать. А если тебя и потянет на это дело… – Дед Мороз сделал паузу, наблюдая, как хозяин квартиры отрицательно мотает головой. – … То тебе за нее не заплатят ни сантима. Больше денег ты не заработаешь, не выиграешь и не найдешь. Тебе не перепадет никакого наследства, никто на тебя не оформит дарственную.
– Зато будет стабильность и не надо ходить на работу! – закончил Виталий за собеседника. Потом заметил, что до сих пор сжимает стакан. Выпил. Скривился: водка нагрелась от руки до противного. И в этот момент раздался звонок от двери.
– Бегу, бегу! – закричал Пролеткин, вскакивая со стула и добавил, обращаясь к Деду Морозу: – Одну минутку, сейчас я вас познакомлю.
Он открыл дверь, и друзья шумной ватагой ввалились в прихожую и загалдели:
– Здорово! С наступающим! О! Уже и стол готов!
Виталий поднял руку и театральным жестом указал в салон.
– А у меня здесь в гостях… – и замер на полуслове. Седобородый старикан пропал. От него не осталось и следа. Лишь влажный стакан да уменьшившаяся горка огурчиков. Виталий сорвался с места и заглянул в спальню. Там тоже никого не было.
– Так кто здесь у тебя? – недоуменно спросил товарищ.
– Дед Мороз… – растерянно ответил Пролеткин.
– А-а! Тогда понятно! – согласился приятель. – А у нас как раз Снегурочка есть. Так сказать, к комплекту! Знакомься, Светлана, – и из-за его спины вышла девушка, которую больше всего и ждал хозяин квартиры. У него тут же из головы вылетел Дед Мороз. Он заметался, помогая Светлане снять пальто и рассаживая гостей за столом. При этом девушка оказалась на стуле рядом с ним, и Пролеткин, уловив аромат ее духов, так мобилизовал свой умственный потенциал, что был непревзойденным гвоздем всей новогодней ночи. Лишь в момент двенадцатого удара в его мыслях промелькнуло воспоминание о Деде Морозе. Он схватил еще одну виноградинку, съел ее и, дурачась, выкрикнул: «Пусть исполнится!»
После застолья они гуляли по праздничному городу. И уже под утро Виталий проводил девушку до ее дома.
– Я хочу с тобой поговорить о самом главном, – неожиданно заговорила Светлана. – Мы с тобой пока мало знакомы, ты мне еще не дорог, я к тебе не привыкла. Поэтому давай объясню тебе все откровенно, – видя, что Виталий внимательно слушает, продолжила: – Знаю, что я очень привлекательна. Красота – это мое богатство. И, естественно, желаю, чтобы мое богатство находилось в соответствующем оформлении. Сможешь ли ты достаточно для этого зарабатывать? Минимум 1200 евро?
Хоть и несколько смущенный откровенностью ее рассуждений и вопроса, Виталий в душе признал их правоверность и логичность. Поэтому ответил без колебаний:
– Можешь быть уверена: со мной не пропадешь!
Их поцелуй был долгим, сладким и головокружительным.
Виталий после прощания со Светой мчался домой как на крыльях. Уже у подъезда резко остановился, достал мобильный телефон и набрал номер своего шефа.
– С Новым годом вас! Желаю всего самого наилучшего!
– Взаимно! И тебе того же! – загудел в динамике довольный баритон шефа. – Не хотел тебя вчера отвлекать, решил: обрадую в первый день Нового года. Мастера участка переводим на другой объект, а тебя ставим на его место. Со всеми вытекающими из этого последствиями и денежными окладами.
– Ой! – выдохнул ошарашенный Виталий. – … Даже не знаю, как благодарить…
– Отблагодаришь хорошей работой! – и, попрощавшись, выключился.
«Ну, надо же! – восхищенно думал Пролеткин, взбегая по ступеням к своей квартире. – Мой заработок почти удваивается!» Уже вставив ключ в замок двери, он услышал сигнал своего мобиля. Приложил его к уху, вошел в прихожую да так и замер, прислушиваясь. Звонил главный инженер фирмы, где он работал:
– С Новым годом и поздравляю с повышением! Уже наслышан. Но звоню по другому вопросу. Тем изобретением, которое ты недавно запатентовал, заинтересовался крупный американский концерн. Хотят заключить с тобой контракт на покупку патента. Невероятно! Предварительное предложение цены просто баснословное! Я такого еще не видел! Какая удача! Ты просто гений!
Виталий недоуменно посмотрел на выключившийся мобиль и несколько минут приходил в себя. Лишь одна мысль крутилась в его голове: «Вот это повезло!» Затем появились другие: «Фантастика! Сказка! А кстати, Дед Мороз мне примерещился? – он осмотрел стол с объедками и пустыми бутылками. – Денег нет! Наверняка какой-то розыгрыш! Не иначе! – он взглянул на часы: девять ноль две. – Ну, конечно! А я повелся и орал после тринадцатой… Вообще-то… Часы вроде спешат… – Он включил радио, и почти в тот же момент из динамика раздались сигналы точного времени. С екнувшим сердцем Виталий оглянулся на стол. Там, среди грязных тарелок, лежала пачка новеньких десяток. Ватными ногами он подошел и пересчитал: ровно 830 евро. Тут же зазвонил телефон. Вздрогнув, он автоматически поднес трубку к уху:
– Слушаю…
– Это опять я… – голос главного инженера был растерянным и грустным. – Ничего с патентом не получится: кто-то успел зарегистрировать нечто подобное раньше тебя… И это… Насчет повышения… Мастера возвращают на прежнее место… Шеф просил перед тобой извиниться…
Виталий Пролеткин медленно положил трубку на аппарат. Затем с яростью отбросил от себя пачку с деньгами, и десятки веером разлетелись по всей комнате. Подняв руки со сжатыми в бешенстве кулаками и глядя сквозь потолок, он заорал изо всех сил: