Иващенко Валерий. Воин и маг

   Дом было качнулся перед глазами, но затем послушно встал на своё место. Придерживаясь рукой, молодой маг зажёг свой магический светильник, осмотрелся ещё раз — вроде и знакомо, но всё равно ничего не понятно, а посему он потихоньку поплёлся на еле слышные голоса. Тем более, что бурчащий желудок уже требовал своего, а примерно с той же стороны доносились весьма аппетитные запахи.
   Пройдя по коридорчику, вымощенному добротными дубовыми плахами, Valle вспомнил наконец, где он всё это видел — и развешанное на стенах оружие вперемешку со связками луковиц и перца, и простую, но здоровую обстановку. Это был тот самый, летом сделанный охотничий домик в лесу, про который святое воинство попросту не успело разнюхать.
   В зале обнаружилось немало народу, в том числе и детей. Какая-то согбенная старушенция осторожно втирала мазь Гуго, левая половина лица которого представляла собой один большой ожог. Трент на столе у окна ладил арбалетные болты, а остальные — кто спал, кто тихонько шептался. Разговор в основном сводился к видению, подсмотренному Гуго-молчуном и Трентом, да к извечному вопросу, как таперича жить.
   — Ваша светлость проснуться изволили! — радостно воскликнула какая-то крестьянка, рябая бабища средних лет. Она тут же, умилённо глядя, подхватилась с тюфяка, постеленного у стены, и низко поклонилась вошедшему. Остальные последовали её примеру, разве что Трент отвесил более сдержанный поклон, а молодого парня с окровавленной повязкой на ноге баронет остановил сам.
   — Ладно, хватит, — поморщился баронет, непривычный к таким почестям, — Кто рассказывать будет?
   Рассказывал в основном Гуго, иногда забываясь и тут же подвывая от боли в обожжённых губах. Его рассказ свёлся к тому, что перед самым снегом налетели святоши, пожгли-пограбили, и ушли южнее, к перевалу, готовить на зиму оборону. Две единственные расчищенные дороги, по которым можно пробраться без боязни утонуть в снегу, плотно патрулируются усиленными отрядами, подкреплёнными монахами.
   Valle подумал немного, поглядывая на людей, глядящих на него со страхом и надеждой.
   — Что в деревнях?
   Трент виновато, словно именно он проштрафился, понурил голову.
   — Половину порезали, остальных, кто покрепче, в рабство угнали. В цепь по двое заковали, как скотину на базаре, и увели.
   — А как вы уцелели? — баронет уселся на освобождённый для него стул. В руку ему чья-то понятливая душа тут же сунула увесистый ломоть хлеба с грудинкой и стакан вина.
   — Кто как, — Гуго пожал плечами, — Кто в дороге был, кто в лес за дровами намерился. Мы вот с Трентом на Дальние озёра махнули. Там лёд стал, вот мы на рыбалку и съездили.
   — Сына вот старшего с собой взял, — вздохнул он тяжело, — А остальные мои…
   И, махнув рукой, отвернулся.
   Valle задумался. Конечно, людей жаль. А своих родных в особенности. Облокотившись на уютно-тёплую стену, он глядел на грязных, усталых оборванцев, преданно смотрящих на него.
   — Ещё несколько егерей, кто в лесу был, — добавил гном, собрав болты в пучок и аккуратно завернув в тряпицу, — Они сейчас вокруг дома посматривают. А по ночам на охоту ходим. На самых страшных зверей…
   И сделал зверское лицо.
   Гуго повернулся к свету, и Valle заметил, как предательски блестят его глаза.
   — Вы ведь теперь наш барон, ваша светлость. Командуйте.
   Вздохнув, молодой маг снова оглядел подавленно замолчавшую компанию. Все смотрели на него, только раненный парень забылся тяжёлым сном.
   — Мой покойный отец официально не называл меня своим наследником, — осторожно начал он, — И Император тоже не утвердил меня бароном. Но я позабочусь о вас — ведь вы люди моего отца.
   Глядя в радостно засветившиеся лица, Valle вдруг почувствовал, что это такое — ответственность. За людей, за их жизни и смерти. За их страхи и радости. За всё их будущее.
   Он встал, и люди с негромкими возгласами вскочили тоже. Градом посыпались вопросы. Баронет требовательно поднял руку, и тотчас же воцарилась тишина. Лишь сверчок в соседней команате продолжал свою песенку безо всякого почтения к дворянскому титулу.
   — В ближайшее время всех выведу к своим, в пределы Империи. Устрою, дам денег на первое время. Кто нуждается в целителе, получит любую помощь, что только возможно получить за деньги.
   Он выждал пару мигов, обдумывая свои слова.
   — А затем я хочу немного погулять в этих краях. Мне понадобятся добровольцы. И без покойников у святош не обойдётся.
   — Само собой, — довольно осклабившись, прогудел гном, — Я хоть присягал вашему батюшке, но и вам служить буду. Я доброволец!
   Вслед за ним вызвался и Гуго, и молодой парень, заявивший, что не прочь поквитаться за отца с матерью и сестрёнку. Старушенция, ловко сменившая повязку у бредящего во сне раненого, вызвалась тоже.
   — Готовить, стирать, хозяйство вести. Немного врачевать умею.
   Её, гордо задравшую сухонькое личико, баронет принял тоже.
   — С егерями поговорить надо, — подал дельную мысль Трент, — Их опыт ой как пригодится!
   Двое согласились сразу, а третий — молодой леани, только осенью нанявшийся на службу к покойному барону, отказался, глядя в глаза со странным выражением лица.
   — Не в обиду вам будь сказано, вы чёрный маг, и этого достаточно, чтобы не служить вам ни на каких условиях.
   — Жаль, — баронет опустил голову, — Я ведь собирался угнанных в рабство освободить. И очень на тебя рассчитывал.
   Леани заколебался, пожал плечами.
   — Тайные тропы перекрыты, один-два ещё пройдут, а больше никак.
   — А если я тебе свои тропы покажу, которые чуть поглубже — не испугаешься?
   Молодой человек задумался, почесав своё чуть заострённое кверху ухо. Наконец он принял решение, которое не замедлил озвучить.
   — Я помогу. Но не как слуга. А как доброволец. Закончим — уйду.
   — Хорошо, — устало кивнул баронет. От тепла и сытости глза его уже слипались. Он потом ещё что-то утрясал и согласовывал, отдавал какие-то приказы, с кем-то советовался, но на самом деле он уже спал.

Глава 21.

   Барон Дравен с самого утра был не в духе. Солдаты, едва завидев его хмурое лицо, сразу становились рьяными образчиками воинской службы, а слуги благоразумно старались не попадаться на пути. Зайдя в фамильную усыпальницу, где полгода как обосновалось последнее пристанище супруги, барон застал тут мрачного, как этот день, своего старшего сына. Вздохнув, отец понурил голову, вновь отдавая дань уважения своей баронессе. За последнее время это стало каким-то ритуалом.
   Немного постояв так, барон негромко обратился к сыну.
   — Пойдём, поговорить надо.
   Выйдя из склепа, притулившегося к маленькому замковому храму Хенноры, отец и сын несколько мигов постояли, вдыхая чистый морозный воздух. Молчание нарушил молодой баронет, который едва оправился после потери горячо любимой матери.
   — Что вы хотели сказать, батюшка?
   Барон помедлил, буравя невидящим взглядом слегка побледневшего солдата, стоящего на посту у ворот арсенала, затем мрачно посмотрел, как солдаты во дворе замка выполняют упражнения с копьём, и только потом ответил.
   — Как ты помнишь, я вчера вернулся из столицы, где мы имели честь слушать нашего Императора. Война будет очень тяжёлой, сынок.
   Барон задумался о чём-то, вдвоём с сыном поднимаясь по лестнице, ведущей изнутри замка на стену. И лишь поднявшись наверх, и примяв свежий, насыпавшийся за ночь снежок, продолжил.
   — Повелитель так и сказал — готовьтесь не к лёгким победам, но к суровым битвам, ибо враги наши посягают не только на жизни и земли наши, но и на души, и на всё наше будущее. И готовиться надо так, будто завтра последний, решающий бой.
   Пожилой, но ещё очень крепкий барон посмотрел в разрумянившееся на морозе лицо сына, и еле заметно усмехнулся.
   — Очень может быть, что я не вернусь из этого похода, сын мой. А посему — даю своё согласие на твою женитьбу.
   Парень поднял лицо, с недоверием ища в глазах отца насмешку или очередное оскорбление, но барон был серьёзен.
   — Значит, — осторожно произнёс сын, — Я могу взять в жёны Сильвию?
   Дочь крепкого, удачливого купца, в третьем поколении вёвшего свои дела в городе и в соседнем баронстве Мец, давно уже пленила сердце молодого баронета. Да так, что тот презрел даже угрозу отца лишить наследства, и вечно пропадал где-то со своей Сильвией. Впрочем, влечение было взаимным, так что отец девушки вполне мог негадано-неждано породниться с древним баронским родом.
   — Да, — необычно мягко произнёс барон, успевший с утра устроить разнос поварам, оттаскать за пейсы управляющего и нагнать страху на дружину, — Да. Ведь не в древности рода дело, да и свежая кровь нужна. Не приведи боги, конечно, но может статься так, что и тела моего не отыщут на поле брани, дабы с надлежащими почестями похоронить в фамильном склепе. Посему я хочу, чтобы ты до весны женился, и с лёгким сердцем я мог уйти на войну, оставив земли и замок в надёжных руках.
   На стену, скрипя снегом на ступенях, взлетел посыльный.
   — Ваша светлость! — отсалютовал он, — Вас там спрашивают. Двое, один вроде дворянин, другой гном. Говорят, дело есть.
   — Сейчас иду!
   Барон кивком отпустил солдата, и положил свою крепкую руку на плечо сына. — Подумай ещё раз, и реши. Но на этот раз не как строптивый непослушный мальчишка, а как будущий барон. Потом сообщишь, а я пока с гостями переговорю.
   Молодой баронет остался на стене, ошарашенный негаданным поворотом в отцовской воле, а сам барон уже степенно спускался вниз, на ходу бормоча.
   — Дворянин и гном? Странная компания, не будь я барон Дравен…
 
   Компания и впрямь оказалась донельзя странная. Молодой чернокнижник, знакомый по летним событиям, серьёзный как судебный исполнитель. И весьма уважительной комплекции гном, с довольной ухмылкой оттирающий со своей секиры свежие пятна крови.
   Valle поклонился в ответ на приветствие хозяина, и после обязательных церемоний сразу приступил к делу.
   — Барон, вы не хотели бы сделать доброе дело, и немного на этом заработать?
   Барон Дравен не счёл нужным скрывать своё удивление. Дело было не в том, что деньги были как нельзя более кстати, ибо казна его была почти пуста — всё пришлось угрохать на устранение последствий того мора, и снаряжать дружину на будущую войну было просто не на что. А в том, что понятия «доброе дело» и «заработок» как-то слабовато сочетались в его понимании. Тем не менее, он изобразил лицом самую живейшую заинтересованность и даже кликнул слугу, дабы гостям подали вина и чего перекусить.
   — С трудом представляю, господа, как это возможно, но я слушаю вас чрезвычайно внимательно.
   Баронет благодарно кивнул, отведав подогретого, с пряностями, вина. После мороза это было весьма кстати.
   — Вы слышали, барон, о произошедшем у нас на севере?
   Фриц фон Дравен потемнел лицом.
   — Да, на войне бывают потери, но такого… Такого прощать нельзя. Я так понимаю, вы каким-то волшебным образом прямо оттуда?
   Гном, пользуясь своей привилегией капитана баронской дружины, степенно ответил.
   — Точно так, ваша светлость. По дороге мы патруль святош перестряли. Ну и того… размялись малость. Нескольким святым братьям немного не повезло.
   — Ах, тогда понятно, в чём выпачкана ваша секира, почтенный гном, — барон Дравен умел и мог быть вежливым, когда этого хотел. А быть невежливым с сыном старого барона, с которым не раз рубились плечо к плечу, тем более с некромантом — это уж совсем опрометчиво, дамы и господа…
   Он жестом отослал слуг и стражу наружу, оставшись сидеть на своём баронском троне лишь в присутствии своего капитана, который вышколенно молчал.
   — Насколько там… плохо? — деликатно спросил он.
   Глаза молодого некроманта сверкнули так, что барон внутренне поёжился.
   — Город и замок уничтожены полностью. Вместе с людьми. Восстановлению не подлежит. В деревнях немногим лучше — пригодных для невольничьих рынков обратили в рабов и угнали в Царство Света. Остальных…
   Тут неодобрительно качающий головой барон услышал, как гость скрипнул зубами. Он вздохнул, отгоняя от себя представленную картину.
   — М-да… крестьяне-то тут при чём?.. Итак, господин баронет — вернее, барон, что же вы предлагаете?
   Valle встал и задумчиво прошёлся по сумрачной зале, в тишине которой гулко отдавались шаги его подкованных сапог.
   — Если я буду понемногу вызволять из плена своих людей и приводить к вам, вы организуете им заботу и временное пристанище?
   Барон несколько мигов размышлял. Привычно погладив ладонью голову дракона, вырезанную на подлокотнике, он поинтересовался.
   — На какое количество людей вы рассчитываете?
   — Около полутора тысяч, — сразу отозвался Valle, неплохо зная обстановку.
   Гном кивнул, — В любом случае не более двух.
   Фон Дравен покивал головой.
   — Вполне. После того морового поветрия мне пришлось из двух изрядно поредевших деревень сделать одну, и то худую. Так что целая деревня на хорошем месте стоит пустая. Дома заколочены, за порядком там мои люди посматривают. Заселить можно хоть завтра, а припасов на зиму у нас в этом году, сами понимаете, некоторый избыток.
   Баронет зябко запахнулся в свой примечательный плащ, словно ему стало холодно.
   — Очень хорошо, господин барон. Остался вопрос цены. Как предпочитаете — услугой или наличными?
   Барон откинулся на спинку трона. «Давно надо бы обновить или новый заказать», — подумал он некстати, — «Это жёсткое сиденье и прямая спинка меня когда-нибудь до мигрени доведут…»
   — В другое время я бы крепко подумал, но сейчас мне не на что даже дружину снарядить, — жёлчно заметил он, — Так что я бы предпочёл золото.
   Баронет мрачно кивнул.
   — Понятно. У меня тоже с наличными не густо, но я даю вам слово, что у вас будет самая лучшая дружина изо всех центральных баронств. Какие предпочитаете монеты — старинные дукаты из кладов, или новые — с чеканкой Царства Света?
   Фриц фон Дравен хохотнул.
   — Снарядить свою дружину на золото, реквизированное у святош? Да, у вас интересное чувство юмора, молодой человек, но оно мне нравится. Давайте портреты старого Хенрика.
   Valle посмотрел на барона, и еле заметно улыбнулся из вежливости в ответ.
   — Сколько?
   Барон посмотрел на своего капитана. Тот пожал плечами, — По хорошему, ваша светлость, тысячи три надо. А то и четыре.
   — Пять, — веско произнёс барон с высоты резного трона.
   Valle пожал плечами. Какой аппетит, однако! А впрочем…
   — Округлим до десяти, барон Дравен? Но чтобы мои люди потом вас добрым словом поминали!
   Барон на пару мигов лишился дара речи. За половину предложенной суммы и впрямь можно было снарядить небольшую армию, причём самым что ни на есть лучшим образом. Да ещё и коней прикупить новых. Теперь и свадьбу сына можно с размахом справить, и останется немало…
   — Вы серьёзно, баронет? — тут он опомнился, — Впрочем, я согласен на ваше неслыханно щедрое предложение.
   Молодой маг учтиво поклонился, и вслед за ним его капитан.
   — Не сумлевайтесь, ваша светлость, — прогудел гном, — Золото будет!
   — И я думаю, оно попадёт в нужные руки, — кивнул баронет.
   Барон встал.
   — Будем составлять договор, или обойдёмся без ненужных формальностей?
   Баронет немного подумал, а затем негромко произнёс, красноречиво проведя ладонью по своему чёрному плащу.
   — Давайте без излишних свидетелей — я не хочу, чтобы у вас в случае чего были неприятности.
   — Разумно, — подтвердил капитан дружины фон Дравена в ответ на немой вопрос своего сюзерена.
   И оба барона — старый и молодой — ударили по рукам.
 
   Коленопреклонённый Valle, чуть напрягшись и изобразив пальцами некую фигуру, с третьей попытки всё-таки разжёг костерок, пользуясь своими новыми открытиями в области ортогональной магии.
   Трент, заново полируя свою излюбленную секиру, одобрительно кивнул и поинтересовался.
   — Не в обиду будь сказано, вашсветлость — а где ж вы такие деньжищи-то возьмёте?
   — А подумай сам, — вытирая со лба пот, невозмутимо ответил баронет, — Где такие деньги есть?
   Гном задумался, и лоб его наморщился от непривычной работы.
   — Не собирать же понемногу у святош… Да ну — разве только в банке!
   Valle подбросил в занявшийся, весело потрескивающий костерок сучьев потолще, и подвесил над огнём котелок. В походе или в бою сословные различия изрядно сглаживались, и это было в порядке вещей. А посему он посмотрел, как разгорается пламя и заинтересованно глянул на своего капитана.
   — Хорошая мысль, Трент. Как сказал тот барон — это мне нравится.
   Добродушная физиономия гнома, любовно осматривающего зеркально блистающее лезвие, сразу вытянулась.
   — Да что ж вы такое говорите, вашсветлость? Как можно? Ведь ежели банк грабить, без крови тут не обойдётся. А в подземных укрывищах банковских, по традиции наши гномы стражу-то несут!
   И, обиженно засопев, Трент дёрнул себя за бороду.
   Молодой маг вздохнул. Эти гномы — ну иногда как дети малые…
   — Да ведь банк-то будет в Царстве Света. Сам подумай — откуда там ваши?
   Трент немного посветлел лицом.
   — И то правда, вашсветлость. Этиж церковники нас за людей не считают — демоны, исчадия Падшего, и всё.
   И, досадуя сам на себя за недогадливость, стал крошить в котелок всякую снедь, ароматные корешки с травами и изрядный ломоть закаменевшей на морозе грудинки.
   — И всё равно, — недовольно проворчал он, — Что мы, каторжане какие — банк грабить? Даже если и у святош…
   Высыпав в булькающий котелок всё необходимое для крепкого, густого походного супа, он с интересом стал наблюдать, как молодой волшебник аккуратно, с осторожностью пытается зажечь свою трубку.
   Хотя в двух шагах горел костёр и прикурить можно было без проблем, Valle предпочёл лишний раз попрактиковаться. Огонёк на кончике пальца то получался слишком маленьким и гас, едва его подносили к трубке, то полыхал так, что один раз чуть не припалил нос.
   Справившись наконец, он удовлетворённо пыхнул дымком, и ещё раз огляделся вокруг. Зимний, засыпанный снегом лес во всей его первозданной красе был просто-таки великолепен. Смущало только одно — последние дни молодого чернокнижника просто преследовал слабо, но ошутимо просачивающийся откуда-то запах тухлятины. Что только он не предпринимал — и одежду сменил, и в бане попарился всласть, завернув в один городишко подальше. И заклинаниями всё обшарил — ничего. Может, это расплата за ремесло некроманта?
   Расслабленно наблюдая, как гном несуетливо пробует на вкус свою стряпню, и вдыхая прямо-таки одуряющие на свежем воздухе ароматы пищи, он как-то потянулся рукой, и неожиданно сам для себя достал из воздуха полуразложившийся трупик дохлой крысы.
   — Ах вот ты где, голубушка. Так это ты мне настроение портишь? — задумчиво пробормотал он, разглядывая свою спасительницу, — А я даже как-то запамятовал, куда тебя дел после того…
   Трент, разом повернувшийся от костра, недовольно поморщился и демонстративно зажал нос.
   — Вашсветлость, добро бы чего хорошего наколдовали, — заворчал он, настороженно, издали разглядывая предмет в руках Valle, — А то гадость какую-то, мышу дохлую…
   Не обращая внимания на ворчание гнома, молодой маг снова расслабился, спрятал обратно крысу, ещё и свой кинжал, вынутый из ножен на поясе. Прошептал Заклятье Поиска — безрезультатно. Затем, с какой-то холодной отстранённостью наблюдая сам за собой со стороны, извлёк обратно оружие и неароматно попахивающий трупик.
   Исходящая паром поварёжка выпала из рук гнома, разом утонув в сугробе, но он не заметил этого, с выпученными глазами и открытым от изумления ртом наблюдая за манипуляциями своего барона.
   — Во дела, вашсветлость, — наконец опомнился он, — Такого даже лицедеи на ярмарке проделывать не могут! Уж я-то на них смотреть любил в своё время…
   — Дай рюкзак, — деловито ответил Valle.
   Трент, не без сожаления вспоминая, что на дне лежит совсем новая заготовка для топора и пять цехинов, покорно подал требуемое. Яростно и с сомнением теребя себя за бороду, он наблюдал, как его барон спрятал в воздух тяжеленный, туго напханный барахлом гномий рюкзак. Затем встал, поколдовал чего-то, даже попрыгал на месте зачем-то. А потом, к немалому облегчению гнома, вытащил рюкзак обратно.
   — А ведь вес-то не чувствуется, — заметил Valle, усаживаясь обратно на ствол поваленной сосны, — И никакими заклинаниями не обнаруживается.
   — И много вы так могёте в свой волшебный карман спрятать, вашсветлость? — сразу смекнул башковитый, как и все гномы, Трент.
   — Проверим, попробуем, — покивал молодой маг, вновь задумчиво вертя на ладони иссохшийся трупик.
   — Да выкиньте вы эту гадость, вашсветлость! — возмутился гном, — Тем более — обедать пора уж!
   И, поковырявшись в сугробе, достал свою поварёжку.
   — Дай лопату! — распорядился хозяин.
   Трент молча поковырялся в своём обожаемом рюкзаке и извлёк на свет складную лопату хитрой гномьей конструкции. С некоторым недоумением он наблюдал, как молодой волшебник расчистил место, заклинанием взрыхлил смёрзшуюся землю, и незнамо зачем похоронил крысу честь по чести. Подивившись причудам волшебников, гном здраво рассудил, что тут есть какой-то секрет, и лезть с расспросами к чернокнижнику, пожалуй, не стоит.
   А посему достал тарелки, нарезал хлеба и, воровато оглянувшись на занятого своим делом Valle, сделал солидный глоток из своей фляжки.
   Однако тот учуял запах, и протянул руку.
   — Пусть посмертие твоё будет куда более радостным, чем жизнь, — пробормотал Valle стандартную фразу на похоронах, и запил свои слова хорошим глотком из фляжки, словно поминая усопшего.
   «А вино-то целый цехин стоило!» — яростно подумал гном, поболтав ёмкость, в которой, впрочем, ещё оставалось почти треть, и они наконец принялись за еду.
 
   Леди Бру только виновато развёла руками.
   — Видите ли, ожог на лице вашего солдата причинён Святой Магией, и так просто не лечится. Даже не уверена, что возможно спасти пострадавший левый глаз.
   Valle мрачно молчал, глядя на подавленно сникшего Гуго и чувствуя, как в душе вскипает какая-то бесшабашная ярость.
   — А кто может помочь? — резко, пожалуй даже чересчур, спросил он.
   Пожилая целительница крепко задумалась.
   — Бард, — коротко ответила она, — Или сами святые братья. Впрочем, от них помощи вряд ли дождёшься. Тут даже эльфы вряд ли справились бы…
   Бардами называли чрезвычайно редкую разновидность волшебников, которым была доступна магия музыки. Капризная, неустойчивая, всецело зависящая от настроения хозяина и тысячи разных причин, она всё-таки существовала, и порой способна была творить чудеса.
   — Где-нибудь поблизости есть такой? — сразу оживился чернокнижник.
   — Есть, как не быть, — степенно кивнула леди Бру, вытирая руки от мази, — Только не думаю, что вы с ним столкуетесь. Цвет плащика-то вашего ему очень уж не по вкусу.
   — Посмотрим, — коротко ответил Valle, кивком головы отправляя Гуго наружу из приёмного покоя целительницы.
 
   Бардом оказалась совсем молодая девчушка, смутно знакомая баронету. Рассказывая, в чём суть дела и предъявив недовольно ворчащего Гуго, Valle всё ломал голову, пытаясь припомнить, где же он её видел.
   — Не признали таки? — озорно спросила та, — Да Жанеттой кличут — летом вы через наши Хлопотушки проезжали с супругой. Как здоровье её, кстати?
   Заметив сделавшиеся чужими лица, девчушка всплеснула руками.
   — Что?
   Заметно побледневший баронет ответил.
   — Слыхали вы про нападение Царства Света?
   Жанетта кивнула, и её глазищи постепенно расширились в понимании.
   — Так… так это ваше баронство сожгли святые братья?
   Слёзы брызнули из глаз девушки, и она в отчаянии упала на тахту.
   — А я мечтала, что полностью выучусь музыке в Императорском театре, да приеду потом, и в ноги поклонюсь леди Изабелле, что заметила меня да в столицу направила… ох, какие ужасы… — речь её постепенно стала бессвязной, а потом и вовсе утонула в рыданиях.
   Гуго с каменным лицом, как мог, успокаивал её — ведь она была ненамного взрослее его старшенькой. Баронет принёс воды, и кое-как, совместными усилиями, Жанетту удалось привести в чувство.
   Извинившись, девушка вышла в соседнюю комнату. Было слышно, как она умывалась там, чем-то загремела. Потом дверь растворилась, и она вернулась уже с дойрой в руках. Покрасневшие глаза Жанетты обвели взглядом пришедших к ней, словно заново узнавая их.
   Девушка вздохнула.
   — Я сделаю это. Но пусть ваша светлость уйдёт. Сила ваша могучая, не в пример моей. Только недобрая она…
 
   — Представьте — ничегошеньки не помню, — только и ответил Гуго, разглядывая свою безукоризненную физиономию в полированном лезвии гномьего топора.
   — Ну вот, — заворчал гном, отнимая своё оружие у хуманса, — Зря волновались только.
   — Так, всё? — спросил Valle, когда городские ворота столицы скрылись за спинами.
   — Послушайте, ваша светлость, — неожиданно как-то даже вежливо обратился Трент, — Я тут со своими гномами погутарил, из клана Хьюрта, пока вы морду этому обормоту ходили латать. Так вот говорят они, что лучше не банк у святош брать, а прямо в кладовые Святейшего Синода залезть. Там, говорят, золота не в пример больше, да и вещички занятные попадаются…